Изумрудные глаза Будды Жукова-Гладкова Мария
– В какую? – уточнила я.
– В которой вы сегодня были.
– Кто еще нужен?
– Э-э-э…
– Хорошо, я сама решу. Ждите. Выезжаем.
Я отключила связь.
– Никуда не поедешь! – рявкнул Иван Захарович и треснул кулаком по столу. – Нечего ко всяким певцам-п…м на выручку бегать по первому зову.
– Иван Захарович, я – журналистка, и это – моя работа.
Паша уже поднялся из-за стола и отправился в свою комнату за камерой.
– Тем более помощи просит нормальный человек, – добавила я.
– Все поедем, – объявил Вадим. – Развеемся.
– Я не поеду, – объявил Иван Захарович. – И Тане нечего таскаться. Она еще больна.
В результате мы отправились в гостиницу с Пашкой, Вадимом и его соратниками на двух джипах. Иван Захарович приставил ко мне Виталю Лопоухого и еще парочку верных ребят «для защиты от поклонниц Артура», как он выразился.
Пропустили нас опять беспрепятственно, Вадиму так вообще или кланялись, или честь отдавали. Как оказалось, он являлся одним из совладельцев этой гостиницы.
– Ой, так вы же не выходили! – воскликнул один из охранников, дежуривший в холле.
– А тебе-то что? – спросил Виталя.
– Моя девушка автограф хотела попросить… У меня газета с собой, правда, с некрологом…
– Найдешь нормальную – Юля подпишет, – объявил Виталя.
– Да-да, конечно, – охранник попытался побыстрее смыться.
Не могу сказать, что после событий последнего времени и вообще всего увиденного за мою журналистскую жизнь зрелище повергло меня в шок. Но на менее подготовленного человека оно, естественно, производило впечатление. Композитор валялся в обмороке, продюсер сидел в кресле бледный. Только Артур невозмутимо стоял в углу с исписанными листами бумаги и что-то бормотал себе под нос.
Все остальные люди, находившиеся в комнате, были мертвы: те, кто создавал новый гардероб Артура, гример, журналистка, писавшая о моде, и знахарь Григорий, который тоже почему-то снова оказался в номере.
Пашка все заснял.
– В милицию звонили? – спросил Вадим.
Продюсер покачал головой.
– Почему?
Продюсер пожал плечами. Он был не в состоянии говорить.
Вадим стал звонить знакомым в органах, я последовала его примеру. Вскоре номер заполнился множеством людей как в форме, так и в штатском, прибыли местные журналисты. Щелкали вспышки фотоаппаратов, работали эксперты, чертыхающиеся из-за кучи дохлых бабочек, которые почему-то оказались разбросанными по всему номеру. Невозмутимым оставался один Артур. Может, на самом деле лечение Григория подействовало?
– Чем он занят? – спросил меня не совсем трезвый опер Андрюша, прибывший в компании еще менее трезвого местного следователя, с которым они очень подружились на почве совместного распития спиртных напитков. Следователя тоже интересовала большая увлеченность Артура.
Я подошла к супермегазвезде и заглянула через плечо. Артур учил слова новых супермегахитов. В глаза мне бросилось сокращение БРДМ. Я тронула наше национальное достояние за плечо.
– Это что у тебя?
– Так я же говорил, что попрошу Олега Владимировича переложить мои идеи на стихи, – пояснил мне Артур, как нечто само собой разумеющееся, и запел а капелла: – Я буду долго гнать бээрдээм…
Все собравшиеся в «президентском люксе» замерли на своих местах. Артур продолжал петь (правда, по бумажке и без музыки) про то, как он гонит БРДМ из Чечни к любимой девушке, по которой истосковалось его сердце, как проезжает один блокпост за другим и везде ему желают счастливого пути. Все мужчины, узнав историю Артура, вспоминают своих девушек (я не поняла почему). Песня заканчивалась описанием трогательной встречи воина с любимой под березами.
– Ну как? – спросил Артур после того, как закончил исполнение.
В «президентском люксе», откуда еще не убрали трупы, воцарилось гробовое молчание.
– Артур, ты свихнулся, что ли? – первым пришел в себя продюсер.
– А чего? – не понял Артур. – Вы же сказали, что любой реквизит можете раздобыть. Я оденусь в камуфляж от Вольдемара Светлова. Он давно мечтает переодеть нашу армию. Я даже эскизы новой формы видел. Машину я водить умею.
– Заткнись, Сева, – процедил продюсер.
Во время пения Артура в себя пришел композитор и тут же в своей манере хихикнул. Члены следственной бригады покрутили пальцами у виска и вернулись к работе.
Уже в коридоре местный следователь спросил меня, почему я не воспользовалась возможностью и не прикончила Артура в тайге. Местный опер, услышав этот вопрос, заметил, что думает об убийстве прямо сейчас, и почему-то уверен, что его оправдает любой суд.
Следственная бригада заявила продюсеру, композитору и супермегазвезде, что им придется переместиться в другой номер, поскольку этот будет опечатан.
Супермегазвезда заявила в ответ, что поедет к Олегу Владимировичу, и бросилась ко мне с просьбой его туда доставить. По пути он обещал мне еще спеть. Продюсер с композитором решили остаться здесь, только на другом этаже.
– Увезите его, Юля! – почти хором заорали несколько представителей органов.
Мы с Артуром и Пашкой спустились вниз и сели в машину. Вадим с соратниками пока не вернулись. Нас сопровождал Виталя Лопоухий. Остальные люди Ивана Захаровича временно остались наверху. Водитель курил на улице.
Внезапно Артур стал абсолютно серьезным.
– Нас всех хотят убить, – объявил он нормальным голосом. – Тех, кто выжил в тайге.
– С чего ты взял? – Пашка оторвался от пива.
– Давай поподробнее, – велел Виталя, который почему-то воспринял слова Артура серьезно.
– Когда мы вернулись в номер, Женька был еще жив. Эти двое в обморок грохнулись, а я от Женьки все узнал. Мне теперь никакие трупы не страшны. Было два киллера, они решили, что все мертвы, а Женька только прикинулся мертвым и все слышал. То есть он был почти без сознания… Ну, в общем, они говорили, что теперь дело за малым. Они решили, что убили вас, Юля, и Татьяну. Хотя как они могли Женьку за Татьяну принять?
Я не стала ничего комментировать, а попросила Артура рассказывать дальше.
– Они знали, что вы поехали в эту гостиницу, а вы везде появляетесь с Татьяной. Когда они вошли, то спросили, кто журналистка. Эта тетка отозвалась, и они по ней по первой очередью прошлись. Но вы ведь с ней совсем не похожи!
– Несерьезные киллеры, – хмыкнул Пашка. – Даже внешность жертв как следует не изучили.
– Им, вероятно, просто назвали номер в гостинице, – высказала предположение я. – И что было дальше, Артур?
– Юра держал в руках камеру, поэтому они решили, что это ты, Павел. Камера, когда мы пришли, рядом валялась. Я ее убрал, на подоконник положил за занавеску. Вот кассета. Я ее вынул, но не знаю, засняты ли на ней убийцы. Григория приняли за Александра Кареновича. Он ведь дико ругался, что его «кинули». Так Женька сказал. Ну, в общем, Женька считал, что, судя по словам, так можно было решить. Григорий орал, что столько со мной работал и не получил за это причитающихся ему денег. А потом киллеры сказали, что остался я и «Анькин негритос», а Резо и без них шлепнут за стукачество. Я боюсь, Юля. Спасите меня!
– Еще Надька, – напомнил Пашка.
– Женька про нее ничего не сказал.
– Про нее могли не знать, и про то, что она спаслась, тоже, – заметила я.
Меня, признаться, заинтересовал «Анькин негритос».
Виталя забрал у Артура кассету и строго-настрого приказал нам всем никому про нее не говорить. Ведь даже стены имеют уши.
После появления Вадима я пояснила, что мы не можем бросить Артура на произвол судьбы. Да ведь и Олега Владимировича нельзя оставлять в гостинице! И есть еще Арсений с пилотом, так и остающиеся в больнице! Я была спокойна только за Надьку. Раз уж она с кем-то из парней Сухорукова, ее в обиду не дадут.
Вадим заметил, что перед палатами Арсения и пилота дежурит милицейская охрана, и за ними мы заезжать не стали, а вот Олега Владимировича в невменяемом состоянии все-таки снова привезли в дом Вадима. Я не знаю, где их с Артуром разместили, но супермегазвезда, по-моему, была счастлива жить хоть в погребе, только бы под крылышком у «серьезного человека», которому Небосклонов явно доверял больше, чем милиции. Моя школа.
– В Питер пора возвращаться! – заорал Иван Захарович, выслушав историю развития событий. – Нечего здесь больше делать! Тем более здесь опасно оставаться!
– Травушкина и Седого застрелили в Питере, – напомнила я. – Кстати, вы случайно не узнали кто?
– Не знаю и знать не хочу! – рявкнул Иван Захарович и отправился спать.
– Ты можешь устроить мне встречу с владелицей никелевого комбината? – спросила я у Вадима.
– Без Пашки, – хмыкнул он. – И то не уверен, станет ли она с тобой разговаривать.
– А ты напомни ей, сколько денег она на мне заработала, – посоветовала я и сообщила про тотализатор.
Эта информация стала для Вадима новостью.
– Хорошо, я договорюсь, – пообещал он.
Я ожидала, что ночью ко мне придет Вадим, но пришел другой человек, которого я никак не ожидала увидеть. Когда раздался легкий стук в дверь, я расчесывала волосы перед зеркалом. Я шагнула к двери и открыла ее, затем широко раскрыла рот.
Виталя Лопоухий, верный оруженосец Ивана Захаровича, легко отодвинул меня в сторону и проскользнул в комнату. Я тихо взвыла после того, как он задел меня боком: на боку была пристроена «пушка» довольно внушительных размеров.
Виталя закрыл за собой дверь, быстро оглядел комнату, потом прошел к креслу, поднял его, как пушинку, и поставил перед входом. Затем с самым невозмутимым видом уселся в другое кресло у окна, положил ногу на ногу, а наверх «пушку», как оказалось, еще и с глушителем.
– Что ты здесь делаешь? – наконец обрела дар речи я.
– Тебя охраняю, – сказал Виталя. – Ложись спать. Завтра у тебя трудный день. И выглядишь ты не очень.
– Вот спасибо на добром слове.
– Ну, ты же знаешь: я всегда правду-матку в глаза рублю. Юлька, я серьезно! Меня Иван Захарович прислал, а я его приказы всегда выполняю. Ты же в курсе. Так что отсюда я не уйду. Давай спи.
– А…
– Спи, я сказал!
Удивительно, но заснула я почти сразу же и больше никаких стуков в дверь не слышала. Возможно, Вадим решил, что я слишком устала после всех событий.
Глава 30
На следующий день все тот же Гей-кришнаит отвез нас с Татьяной к Анне. Мы решили, что туда Татьяне отправиться можно. Это безопасно, как сказал Вадим.
Анна, как и Вадим, проживала в собственном особняке, только меньшего размера. Однако шкуры, головы и чучела также присутствовали. Обои, наоборот, отсутствовали, все помещения, которые нам удалось увидеть, были отделаны деревом.
Анну можно описать одним словом – бой-баба. И этим, по-моему, все сказано. Даже внешне она, как мне показалось, прекрасно подходила для руководства комбинатом. У такой начальницы не забалуешь.
Хозяйка дома очень внимательно оглядела нас с Татьяной, меня в особенности, и пригласила в гостиную, где был накрыт стол для чая.
В уголке гостиной на медвежьей шкуре играла девочка лет четырех, очень хорошенькая. Когда мы вошли, она подняла глаза и вежливо поздоровалась.
Внезапно Татьяна схватила меня за руку и кивнула в сторону камина, куда я пока не поворачивалась. Анна заметила Татьянин жест, а потом и мое выражение лица, и грустно улыбнулась.
На камине в черной рамке стояла большая фотография стюардессы Марины.
– Это моя дочь, – сказала Анна. – А это – моя внучка. – Она кивнула на играющую девочку. – Давайте пить чай.
Мне, признаться, после услышанного хотелось чего-то покрепче, но я не стала говорить о своем желании вслух. Анна, правда, все сама поняла, позвонила в колокольчик, появилась служанка в белом переднике, белом кокошнике и строгом синем платье. Анна велела принести ее фирменной настойки.
Мы втроем выпили, не чокаясь, от второй рюмки мы с Татьяной отказались. Забористая оказалась настойка. Анна сказала, что для ее приготовления используется семь трав.
– Тебя-то кто так? – хозяйка осмотрела Татьянины синяки и гипс. – Вроде как вы из домика в тайге целыми и невредимыми уезжали.
Татьяна пояснила. Анна хмыкнула.
– Вадим, конечно, классный мужик, и редко какая баба на него глаз не клала… И моя дуреха тоже влюблена была, еще до того, как он в места не столь отдаленные в последний раз загремел. Она тогда совсем девчонкой была. Рыдала долго, а я ей на мозги капала, чтобы забыла его. Себя в пример приводила и ее отца. Он-то всю жизнь, считай, по зонам мотался. Три раза от звонка до звонка, ну а в четвертый уж я выдернула. Тут у меня возможности появились. И необходимость.
Я быстро соображала.
– Седой – отец Марины?
Анна кивнула.
– Ну так вот, Маринка Вадима из головы выбросила, но в летчика влюбилась. Не знаю уж, кто лучше, то есть кто хуже. Учиться не захотела, в стюардессы пошла, только бы с этим мужиком рядом быть. Ну ладно бы еще неженатый! Потом Маринка родила, дочку мне оставила. Но это-то хорошо… Коля внучку очень любил. А Марина опять летать стала.
– Вы многих из компании Травушкина знали?
– Почему в прошедшем времени? Я и сейчас знаю. И летчиков, и вертолетчиков. Они же у нас тут много работают. Ребята у нас в доме бывали. Маринка же в последнее время в основном в Питере жила. С сослуживцами подарки дочке передавала. Питерские у меня, бывало, останавливались. Поэтому и проблем у меня не возникло, когда решила Колю с зоны выдернуть, а Кирилла в дом губернаторский забросить. Да и про дом-то я от них узнала. Откуда ж еще? Но ничего там фотографировать они не решались, хотя я очень просила и деньги хорошие предлагала. Но я ребят не виню и понимаю. Губернатор с братцем своим скоры на расправу. И хорошо, если сразу убьют, а то и пытать начнут. Есть у них два бойца-молодца, известных садиста. Раньше вместе с губернаторским братцем служили, потом, когда его турнули, тоже быстренько уволились и пошли трудиться в «службу безопасности». Отморозки.
Я задумалась.
– Эти двое – прапорщик и сержант, которые строителей расстреляли на той поляне?
Анна кивнула. Мы надолго замолчали.
– Давайте, спрашивайте, что хотели, – вздохнула Анна. – Я о тебе, Юля, наслышана. Знаю, что не успокоишься, пока не узнаешь правду.
– А вы знаете правду?
– Не всю, – вздохнула Анна. – Часть. О другом догадываюсь.
Она тяжело вздохнула.
– Вам Марина каким-то образом сообщила, кто остался жив?
– Нет, Кирилл. У него телефон был.
– Какой Кирилл? – воскликнули мы хором с Татьяной.
– Вы его знали как Карла. Это мой племянник. Мы с его матерью – двоюродные сестры. Она всю жизнь прожила в Москве, а моя мать с отцом поехала в Сибирь – отец военный был – и так тут и осталась.
Сестра же, по словам Анны, еще в институтские годы родила ребенка от сына какого-то африканского царя, которого у нас почему-то считали угнетенным негром, работавшим на плантациях. Плантации он, конечно, видел, но только проезжая мимо них на подаренном папой «Мерседесе». Однако в те времена негры все были угнетенные проклятыми капиталистами и обязательно борцами за мир. Правда, учиться в СССР ездили дети царьков и министров, а не батраков с плантации, как почему-то считали советские граждане.
Но сын царя вернулся на родину, а сестра Анны осталась с чернокожим сыном. В детстве парню пришлось несладко. Негритенок, да еще и отличник, был вынужден также обучиться приемам борьбы, чтобы уметь постоять за себя. В новые времена парень быстро нашел свою нишу и организовал фирму «Куклы», предоставляющую как артистов на детские утренники, так и девочек в нарядах Мальвины, Красной Шапочки и Золушки желающим «куколок» мужчинам. Потом ему пришла в голову мысль задействовать на роль Дедов Морозов лиц с другим цветом кожи. Так они и познакомились с Карлом Яичным. Мулатки у Кирилла уже работали Золушками и прочими «куколками», но детей пока никто из иностранных студентов не развлекал. Чернокожие Деды Морозы малышам понравились. Правда, Карл Яичный попался на краже в доме «новых русских», и Кирилл его быстро уволил. Карл вернулся к продаже наркотиков, иногда работал в костюме Деда Мороза, потому что милиция при виде такого зрелища обычно хохотала и не требовала предъявлять документы. В мешке у торговца наркотиками для отвода глаз лежали детские игрушки. Только и они были «с сюрпризом».
– И ваш племянник, когда потребовалось, решил воспользоваться его биографией?
– Да, и я считаю это мудрой мыслью. Но это было придумано на крайний случай. Кто же мог предположить, что ваш самолет сядет у губернаторского дома как раз тогда, когда там жили Кирилл с Абдуллой? Закон подлости…
– Зачем они там жили?!
– Искали компромат на губернатора. То есть Кирилл искал. Абдуллу он прихватил для отвода глаз.
Абдулла на самом деле ничего не знал, даже того, как выглядит директор фирмы, в которой подрабатывал. Нам он рассказывал истинную историю – и про свое происхождение, и про появление в тайге. Это опять же было сделано на всякий случай. Мало ли, кого нелегкая принесет… Нелегкая принесла нас.
– А вы знали, что Вадим готовит побег?
– Я узнала о том, что несколько человек сбежали из ИК-50, только после того, как Кирилл оказался на месте. Меня Вадим, естественно, не ставил в известность. С какой стати? Но мне пришлось ему позвонить…
Кирилл перед Абдуллой играл роль, потом, поскольку тому делать было совершенно нечего, Кирилл предложил обыскать дом, а затем перейти к осмотру поляны, раз уж и инструменты имелись.
– Кто привез то оборудование, которое стояло в сарае?
– Часть была, кое-что мои люди на вертолетах. Потом они бы забрали все назад, хотя, может, и теперь заберут. Нечего губернатору моим добром пользоваться.
– Все описано, – сообщила я. – И как раз может быть использовано против него. Вы ведь со мной, в частности, разговариваете, чтобы помогла от губернатора избавиться? Я знаю про его долю акций в вашем комбинате.
– Это и есть главная причина. И не могу я ему простить, что Колю он тогда подставил… Ты, наверное, уже выяснила, как Коля в последний раз сел? Его чем-то опоили, а потом положили в постель с застреленной девкой. Губернатор, сука, наверное, думал, что я без Коли не справлюсь, и он весь комбинат к рукам приберет. Вот ему. – Анна сложила пухлые пальцы в известную фигуру. – Да, я, конечно, деньги на тебе, Юля, заработала, но еще и надеюсь, что ты мне в добром деле поможешь. И не только мне. У всей области будет праздник, если эти два братца в места не столь отдаленные отправятся. Они ведь у нас тут куда только не влезли! Все им дань платят. Да и у людей знаете какое сложилось впечатление? Будто наши местные власти сидят и только и думают, какую бы еще гадость для народа придумать.
– Это не только у вас, – сказали мы с Татьяной.
– Но у меня комбинат. Мое детище. И ответственность перед людьми. Я их всех много лет знаю. От меня их семьи зависят. Работы-то в наших краях не так много. И еще китайцы толпами едут. Конечно, многие охотятся, рыбачат, ягоды и грибы собирают. Я могла бы платить гораздо больше, если бы не наш «благодетель». Поэтому и хочу от него избавиться.
– Он претендует на весь комбинат?
– Да. Я не буду углубляться в детали, но опасаюсь, что у него есть шанс прибрать его к рукам. Поэтому мне нужно действовать быстро.
Татьяна спросила, что именно хотела найти Анна в доме губернатора. Клад русского разбойника Васьки Тулупова, про который мы столько слышали?
– И клад тоже, – кивнула Анна. – Где еще его хранить-то? По-моему, самое надежное место. Там точно бывают только свои. Но я также знаю, что туда вывозили людей, которые потом сгинули.
– Это вам вертолетчики рассказывали?
– Да, проговорился один парень по пьяному делу. Людей везут туда одно количество, а обратно другое, меньшее. Ему было страшно. Те места для избавления от трупов подходят наилучшим образом.
– Вы хотели, чтобы Кирилл копал мерзлую землю?
– И это тоже.
– Но ведь летом-то проще! – воскликнула Татьяна.
– Я не могу ждать до лета! И летом туда часто летает эта компания, а зимой не появляется. И меня интересовали не только захоронения. В доме должны были остаться следы.
По ее словам, у Кирилла имелось одно американское средство, позволяющее определить, была ли на данном месте пролита кровь или нет. Участок обрызгивается средством в темноте и начинает светиться, если кровь была.
– А свечение на поляне было делом рук Кирилла? – догадалась я.
– Да. Но это он так, баловался. И сигнал он нашим подавал о своем местонахождении оранжевым облаком. Это уже английское средство. Кирилла ведь забирали не от дома. И «сигнальная кнопка» у него была – по типу той, что Вадим сбрасывал в капсюльной таре своим друзьям. Она сработала, ребята вылетели, облако указало на точное местонахождение.
– Кирилла забирал Петр Петрович?
– Да, только мой племянник летел в другом вертолете, чтобы вы его не видели.
– Он на самом деле Петр Петрович? – спросила я, хотя точно знала, что этого человека зовут как-то по-другому. Мне была интересна реакция Анны.
– А тебе не все равно? Он же вас оттуда вывез. Он, а не кто-то другой – пока вы еще оставались живы. Ты уверена, Юля, что в противном случае дожила бы до сегодняшнего дня? Я очень сомневаюсь. Там ведь провели зачистку.
– Но почему он высадил нас так далеко от человеческого жилья? – спросила Татьяна.
– А куда он должен был вас доставить? К комбинату? Ко мне? Никто не должен знать про мой интерес! Никто не должен догадаться, что я и раньше знала про дом! Вы поняли, девочки? Дайте мне слово!
Мы дали. Мы помнили, что Петр Петрович и его команда – это «призраки». Не было у домика никакого Петра Петровича, или как там его…
– И ведь вы все равно дошли? – улыбнулась Анна. – Мой начальник службы безопасности не сомневался в ваших возможностях, а его не должны были видеть. Ни его, ни вертолеты.
– А продюсер Александр Каренович?
Анна очень внимательно посмотрела на меня и долго молчала.
– Кто убивал? – спросила Татьяна. – Погиб старый мастеровой Данилыч, погиб Валентин из обслуги Артура Небосклонова, погиб молодой мужик Коля. За что?
– Во-первых, Кирилл не видел, чтобы Александр Каренович кого-то убивал. Я спрашивала. Кирилл не знает. Мог Кареныч, руководствуясь принципом: чем меньше народу – тем больше шансов выжить. В этом он был прав. Кирилл объединил с ним усилия из-за информации. Тем более он точно знал, что Кареныч нужен Вадиму.
– Кирилл был уверен в себе? В том, что Кареныч его не тронет?
– Кирилл сказал ему, что за ним прилетят и он сможет взять с собой только одного человека. И у Кирилла была еда. Не только бочки с мясом и капустой, – Анна улыбнулась.
– И он не поделился, – покачала головой Татьяна.
– Всем бы не хватило. Кстати, насколько я поняла, ваш поэт эти запасы нашел. Типичный русский пьющий мужик! Выпивка закончилась, он пошел ее искать. И нашел!
– Самогон – ваш?
– Мой. Кириллу же в тайге согреваться надо было. Мы, признаться, не рассчитывали на такие запасы алкоголя в доме. А у меня самогон – высший класс.
Татьяна спросила, где была спрятана еда. Анна объяснила, что нужно было выйти из двери и повернуть направо, зайти за угол дома, а там уже приглядываться. Там есть люк, через который продукты загружаются в подвал.
– Он изначально был сделан? – воскликнула я. – Мы не нашли никакого подвала.
– Плохо искали. Но входа в него из дома нет, только с улицы. Возможно, снегом было припорошено… Поэтому вы и не заметили. Но обустроено там все с размахом… Подвал сделан по типу старого русского ледника – времен, когда не было электричества и холодильников.
– А мы-то думали, откуда колбаса? – улыбнулась я.
– Где Кареныч сейчас? – спросила Татьяна.
– У Вадима. Может, где-то еще. Я не знаю. Мои люди передали его с рук на руки.
– С грузом?
– С грузом, – улыбнулась Анна. – У меня другая специализация.
– А клад? – спросила я. – Кирилл нашел клад?
– Он нашел какие-то старинные монеты – в яме, где похоронили Марину. Я не могу сказать точно, из того ли они клада или другого. Не знаю. Фигурок Будды не было, как и драгоценных камней и украшений.
– Вы не проводили никакую экспертизу?
– Клад пропал.
– То есть как пропал? – воскликнули мы с Татьяной. – Когда? Где?
– Все там же. Я уж грешным делом подумала, не заговоренный ли он.
Как мы и догадались, Кирилл-Карл, залезая в яму, увидел то, что потом заметила Татьяна, – место возможного тайника. Потом он вернулся, тайник раскрыл и извлек оттуда герметично упакованную емкость с монетами. Упаковка была точно современной. Он перепрятал клад у избушки на другой стороне реки – с наружной стороны избушки, в заранее присмотренном месте. Но когда он захотел его забрать, на месте ничего не оказалось. Кирилл даже предположить не мог, кто его взял. Александра Кареновича обыскали, Артур Небосклонов на роль похитителя походил мало, да ему и в голову бы не пришло искать. Больше никто к хижине не подходил. И откуда кто-то мог знать, где искать?
– То есть приключения Кирилла оказались зря?
– Не совсем.
– Он нашел кровь?
– Нашел. Но, главное, там побывали вы, Юля, а после вас туда понаехала куча народа из различных ведомств. Из всех возможных органов! И они будут ездить снова и снова, и обязательно станут рыться в земле летом. Может, что-то нароют? Губернатору и его брату сейчас точно не до меня и не до никелевого комбината. Хотя на домике и не висит вывеска, что он его собственность, люди копают – в переносном смысле! Ведь кто-то же там бывал – на охоте, на гулянке. Даст кто-то показания! Мои ребята тоже ищут возможных свидетелей. Найдем! Прорвемся!
Я спросила, за что, по мнению Анны, убили Седого и Травушкина. Точно она сказать не могла, но считала, что это дело рук губернатора и его брата. Кто на них подумает в Питере? А Седой им очень мешал. Он много знал. И, как Анна уже говорила, ее враги явно думали, что без него с ней легче будет справиться. А Травушкин… Его ребятам «рекомендовали» не работать на Анну. А они все равно работали. И Травушкин много раз говорил губернатору и всем клиентам, что работает на того, кто платит. Они же этим бизнесом из-за денег занимаются, не ради удовольствия. Других же вертолетчиков в области нет. Одной компании за глаза и за уши хватает. И Травушкин тут все крепко в руках держал. Губернатору это не нравилось. И Травушкин, как и Седой, тоже кое-что знал, а информация – сила.
Анна посмотрела на часы. Мы поняли, что пришла пора прощаться.
– Вы не поняли, девчонки. Сейчас телевизор вместе смотреть будем. Шоу века!
– Что такое?
В последнее время мы телевизор не смотрели и вообще как-то отключились от событий в стране и мире.
Представившееся нам зрелище, несомненно, собрало у экранов телевизоров миллионы поклонниц творчества Артура Небосклонова. Было прямое включение – с до боли знакомой нам поляны забирали почерневшую ванну Артура. Наверное, с такими почестями «дедушку российского флота» – ботик Петра Первого – в свое время по указу царя везли в Петербург. В нашем случае ванну загрузили в вертолет, логотип на котором неоднократно попал в кадр.
– Это фирма Травушкина, – пояснила Анна. – Они не берут денег с Артура и его нового продюсера. Оплата – реклама.
Артур с новым продюсером тоже был на поляне, потом трансляция шла уже из вертолета. Артур говорил очень внятно и на придурка совсем не походил, хотя это было прямое включение, а не подредактированная версия. На вертолетной площадке ванну и Артура встречали полчища поклонниц.
На прощанье Анна расцеловала нас обеих и внимательно посмотрела на меня.
– Уедешь сейчас – мужика потеряешь навсегда. Он не будет ждать, пока ты «дозреешь», – сказала она мне. – Подумай, чего ты хочешь больше.
Глава 31
Когда мы сидели уже в машине, Татьяна спросила, что я думаю о словах Анны.
– Насчет Вадима? Ты была права, Таня. Время прошло. Мы давно не виделись. Мы живем в разных мирах. В первый момент, когда я его увидела, я не хотела от него отрываться. Свою роль сыграли наши приключения, жизнь в том доме в тайге, это путешествие по пустынному шоссе, сидение в холодном погребе… Но сейчас, после того, как я снова пожила в цивилизации… Наверное, я совсем не приспособлена к семейной жизни.
– Я тоже, – вздохнула Татьяна. – И ведь дело не только в этом, правда? Вадим провернул какое-то темное дельце, и ты ему не очень доверяешь, так? И не знаешь, что он еще провернет?
Я кивнула.
В это мгновение у меня зазвонил мобильный.
Опер Андрюша просил нас с Татьяной подъехать к прокуратуре.
Лица питерских и местных сотрудников органов с каждым днем выглядели все более помято. Надо срочно возвращаться домой, или друзья сопьются!
– Таня! – воскликнул Андрей при виде ее загипсованной руки и сильно намазанного тональным кремом лица.
Местный следователь усмехнулся и сказал, что ничего не видел.
– Но тебя-то с какой стати? – не мог успокоиться Андрей Викторович. – Почему эта сумасшедшая баба набросилась на тебя?
Мы пояснили. Андрей только качал головой.
– Она больше не предъявляет никому обвинений? – уточнила я.
– Она до сих пор празднует гибель соперницы. Но вас мы пригласили не за этим.
Следующая новость огорошила. Седого с Травушкиным и членов команды Артура Небосклонова убили из одного оружия.
Читать бесплатно другие книги:
