Места без поцелуев Жукова-Гладкова Мария

Глава 15

Последний ужин со швейцарцами, организованный «Бифпорк Продакшн» в занимаемом фирмой здании, уже подходил к концу.

Во главе стола восседал Окорок, справа от него Лена, переводившая то Константина Павловича, то швейцарцев. Она меньше всего любила работать за столом: тут все говорят вразнобой, перебивают друг друга, с одного конца хотят спросить одно, с другого – другое, успеть бы всем перевести, не то что поесть. В результате переводчик или остается голодным, или все вынуждены его ждать (а тут уже неудобно себя чувствует переводчик и оставляет блюда недоеденными – но что поделаешь: работа такая).

Швейцарцы благодарили за прием, хвалили проект, провозглашали тосты. В этом деле от них не отставал и Романов.

Внезапно дверь приоткрылась, и в зал, где был накрыт стол, заглянул Кильдеев, жестом поманил Окорока. Лена посмотрела на Равиля, но он не встретился с ней глазами. У нее почему-то зародилось нехорошее предчувствие.

Романов извинился перед иностранными гостями и вышел, плотно прикрыв за собой дверь. Лена продолжала разговаривать со швейцарцами на общие темы, но ей пришлось приложить усилия, чтобы не обнаружить беспокойства: просто так Равиль заходить бы не стал. Но вызвал не ее, а Окорока. Может, опять Куприянов на горизонте нарисовался?

Окорок вернулся с милой улыбкой на устах. Бросил какой-то странный взгляд на Лену (или ей только показалось?) и снова опустился на свое место. Застолье продолжалось, но Лена сразу же поняла, что Романов все убыстряет и убыстряет темп – торопится закончить.

Когда все встали из-за стола, Константин Павлович заявил, что гостей до гостиницы отвезет машина и им следует попрощаться здесь – мол, наша дорогая Леночка тоже остается, она у нас нарасхват.

После того как все пожали друг другу руки и за швейцарцами закрылась дверь, Лена повернулась к Окороку. Она ждала объяснений.

Романов опустил глаза. Он вроде бы собирался что-то сказать, но передумал.

– Константин Павлович! – воскликнула Лена. – Я же не полная идиотка: поняла, что вы их сплавили гораздо раньше, чем собирались. Что случилось?!

Вздохнув, Окорок заявил, чтобы она шла наверх. Там ей все скажут.

– Что скажут?! Да не мучьте вы меня, ради бога!

Окорок молчал.

– Кого убили? – прямо спросила Лена.

– Я не хочу, чтобы ты из моих уст…

Большой человек Окорок в этот момент, наверное, очень жалел, что не родился маленьким и незаметным. Он как бы старался стать меньше. Потом положил свои огромные лапищи на худые Ленины плечи.

– Родиона?.. – в ужасе спросила Лена.

У нее на секунду остановилось сердце.

Константин Павлович удивился. Конечно, не потому, что банкира не могли убить, как раз могли (это же вообще в России одна из самых опасных профессий), а потому что Лена так испугалась за Александрова. Романов понятия не имел об их отношениях, правда, тут же сообразил, что между ними, значит, что-то было.

Окорок покачал головой.

– Славкин труп откуда-то выловили?

Константин Павлович удивился еще больше: он вообще не представлял, какого Славку могла иметь в виду Лена.

– Ну! – закричала Лена.

– Твою тетю, – сообщил Окорок.

– Кого? – не поверила своим ушам Лена. – Тетю Люсю? За что?! Кто мог…

У нее округлились глаза: она не могла поверить услышанному. Тетю Люсю просто не могли убить! Не должны были! Ее не за что убивать! Это такой близкий, такой родной человек… И тут Лену как обухом по голове ударило…

– А Вовчик? – шепотом спросила она, с ужасом глядя на Романова.

– С ним все в порядке. Не волнуйся. Он наверху. У Туманова.

– Он… Как он?

– Его там не было. Тебе все расскажет Равиль. Я не знаю деталей. И тебе нужно ехать…

Лена стояла, словно окаменела.

– Давай я тебя наверх провожу, – предложил Романов. – И, кстати, хлопни-ка коньячку.

Он завел Лену в свой кабинет, вынул из нижнего ящика стола початую бутылку и стакан. Наполнил его до половины и протянул Лене. Она выпила коньяк, как воду. В горле начало жечь, но она не обратила на это жжение никакого внимания и пошатываясь направилась к выходу. Окорок поддержал ее, когда она чуть не упала на лестнице.

Он открыл перед ней дверь тумановского кабинета.

Вовчик сидел в кресле и уплетал пиццу, запивая апельсиновым соком. Равиль стоял у окна и курил. Туманов разговаривал с кем-то по телефону. Больше в комнате никого не было.

Окорок заявил, что пока будет у себя. Если что… С этими словами он скрылся за дверью.

Лена направилась к соседнему с Вовчиком креслу и тяжело опустилась в него. «Он знает или не знает?» – подумала она про сына.

– Мамочка, пиццы хочешь? – спросил Вовчик.

«Не знает…»

По внешнему виду Лены Равиль сразу же понял: Окорок сообщил ей ужасную весть, но она не представляет, в курсе ли Вовчик.

Кильдеев поймал Ленин взгляд и молча покачал головой, кивнув на мальчика.

– Спасибо, сынок, я недавно поела, – ответила Лена.

– Тебе дать чего-нибудь? – предложил Равиль, явно имея в виду что-нибудь крепкое.

Лена покачала головой. С нее достаточно.

– Мам, а почему у тебя телефон выключен? – спросил Вовчик. – Я тебе звонил, звонил, а там все тетенька отвечает, что или у тебя аппарат выключен, или вне зоны обслуживания. Ты вне зоны обслуживания была?

Лена сделала над собой усилие, постаралась улыбнуться и объяснила сыну, что работала на переговорах. Там люди о делах говорили. Она переводила. А если бы в середине важного разговора зазвонил телефон – все бы сбились. Нельзя на работе личные дела обсуждать.

– Понятно, – с серьезным видом кивнул мальчик. – Это как во время обеда. Бабушка все время ругается, если мне друзья звонят. Пока я с ними разговариваю, все остывает, а ей снова подогревать приходится.

Лена кивнула.

«Что же ему сказали? И где он был?»

Вовчик продолжал:

– Хорошо, что у дяди Равиля не был выключен. Я ему позвонил.

Лена в очередной раз похвалила себя за то, что заставила сына выучить наизусть несколько важных телефонных номеров. Дома, у аппарата, лежал подробный список всех, к кому звонить в том или ином случае, но телефоны Равиля и Туманова Вовчик знал на память.

– А откуда ты звонил, сынок?

– От Димы Смирнова, – с удивлением ответил Вовчик. – Мы же на этой неделе английским у него занимаемся.

Лена совсем забыла про уроки английского, которые каждую неделю проводились у кого-то из четырех членов детской группы. И ведь у них дома детки тоже занимались. Но этими делами заведовала тетя Люся. В других семьях, правда, тоже ответственными за кружки были бабушки: родителям некогда – они работают. А если теперь тети Люси не стало, кто же будет сидеть с Вовчиком?! Не успела эта мысль пронестись у нее в голове, как Лена тут же отругала себя: как она может так думать всего через несколько минут после того, как услышала ужасное известие…

Вадика и Петю уже забрали, а бабушки все не было. Вовчик домой позвонил: никто не ответил. Димина бабушка сказала, что Вовина бабушка, наверное, уже вышла и сейчас придет. Они пошли чай пить, попили – а ее все нет. Вовчик опять позвонил – и снова бабушка не отвечает. Сын стал звонить маме – у нее телефон выключен. Тогда он дяде Равилю позвонил. Дядя Равиль за ним и приехал. И объяснил, что бабушке на улице стало плохо и ее отвезли в больницу. Но ничего страшного. Она просто позвонить еще не успела – ни маме, ни Вовчику. Вот. И дядя Равиль Вовчика сюда привез.

Лена снова посмотрела на Кильдеева, стоявшего у окна, и взглядом поблагодарила его. Но ей еще предстояло выяснить, что же все-таки произошло.

Туманов повесил трубку, встал из-за стола и направился к креслам.

– Знаешь, Вова, – обратился он к мальчику, – тебе, наверное, сегодня лучше поехать ко мне в гости, потому что мама сейчас вместе с дядей Равилем отправятся к бабушке в больницу, а когда вернутся – неизвестно.

– Я тоже поеду к бабушке в больницу, – заявил Вовчик.

Лена тут же сказала, что возьмет сына с собой в следующий раз – если вообще разрешат доктора. Она не уверена, что детей пускают, и придется ему неизвестно сколько сидеть и ждать в коридоре. А одного Вовчика домой она отправить не может. Пусть едет к Валентину Петровичу.

– Ты у меня уже сколько времени в гостях не был? – ворковал Туманов. – Посмотришь на мои стариковские хоромы.

Если бы хоть одна из тех восьми семей, что ютились в коммунальной квартире (ныне «стариковских хоромах» Туманова), вдруг оказалась в ней теперь, то бывшие жильцы не узнали бы свою лачугу, превратившуюся во дворец. Из тыквы можно сделать карету, а из Золушки Принцессу – были бы деньги. И теперь в восьми комнатах проживали не двадцать шесть человек, а один Валентин Петрович.

– Съезди, съезди, – кивала Лена. – Раз Валентин Петрович приглашает.

– Ну хорошо, – милостиво согласился Вовчик.

– Вот и ладушки, – заявил Валентин Петрович и встал с кресла.

Туманов подошел к телефону и позвонил своим телохранителям, чтобы подгоняли машину к выходу.

Лена поцеловала сына, проводила его к двери приемной и вернулась в кабинет Валентина Петровича. Она снова опустилась в кресло и вопросительно посмотрела на Равиля.

Кильдеев отошел от окна и сел напротив Лены. Снова закурив, он молча посмотрел на нее.

– Ну, не тяни, – сказала Лена. – Она сразу же умерла или…

– Нет… Но, думаю, быстро.

Ничего не понимая, девушка спросила:

– В нее стреляли?

– Нет, – покачал головой Равиль. – Не стреляли.

Лена с удивлением взглянула на Кильдеева – она почему-то решила, что тетя Люся погибла от пули.

– Сбила машина?

Равиль снова покачал головой.

– Ее пытали. У вас дома. Видимо, сердце не выдержало.

– Что?! – Лена не верила своим ушам.

Наверное, это был кто-то знакомый, потому что она открыла дверь: никаких следов насильственного вторжения в квартиру нет. А тетя Люся, насколько помнил Равиль, никаким водопроводчикам, погорельцам, беженцам, точильщикам и прочим дверь не открывала, даже Вовчика постоянно инструктировала по этому поводу.

Лена во все глаза смотрела на Равиля. Кто-то знакомый? Но…

В квартире все вверх дном: что-то определенно искали. Лена должна сама посмотреть, что пропало.

– Ты… там был?

Равиль заехал на несколько минут. Там сейчас находились Игорь со Стасом и Генкой. Милицию вызвала соседка – баба Клава.

По щекам Лены текли слезы.

Баба Клава вышла мусор вынести и увидела, что дверь у Лены вроде бы не прикрыта. Она ее дернула – и увидела… Заорала на весь подъезд, как она сама говорит, но, естественно, никто не вышел. Она по «ноль-два» позвонила. Равиль с ребятами приехали практически одновременно с милицией. Дежурный следователь – его знакомый. Кильдеев ему в двух словах сказал, что Ленин ребенок ему позвонил, мать с иностранцами работает. Равиль скоро ее привезет, ребенка надо куда-то закинуть. Попросил своих ребят оставить – для охраны. Сашка, следователь, вроде бы мяться стал, Равиль ему «Франклина» сунул – тут, конечно, энтузиазму у него прибавилось. Сказал: «Пусть стоят, только следственной бригаде не мешают». Баба Клава Равиля, слава Аллаху, знает: видела неоднократно, считает, наверное, что Кильдеев с Леной не только работают…

Лена кисло улыбнулась.

У милиции, когда рыдающая баба Клава на Равиле повисла, доверия к нему, естественно, больше стало. Не только у Сашки, а и у всей следственной бригады. Тут же спросили, не скажет ли он, что пропало. Кильдеев заявил, что с ходу вот так не может, хозяйку привезет – она и скажет. Игорюха в квартире болтается: надо же и за ментами приглядывать, как Лена сама понимает. Генка со Стасом на лестнице. Но все вверх дном… Ящики вывернуты, книги с полок сброшены…

Лена молча смотрела в одну точку. Она сама себе удивлялась – даже сейчас трезво мыслила. У нее не лились ручьями слезы, не было истерики, она напряженно размышляла: кто же это мог сделать?..

– Равиль, – она подняла глаза на Кильдеева, – а ведь это могло быть просто ограбление. Из-за денег. Барахла. Все же соседи знают, на какой я езжу машине, какие тачки за мной приезжают, как я одета. Навел кто-то. Просто тетя Люся не вовремя вернулась и…

А откуда у них ключи? Равиль внимательно осмотрел замки: никаких царапин. Отмычкой там не работали. А у Лены замки-то не очень простые. И… тетю Люсю пытали! Значит, искали что-то по-серьезному. И, возможно, совсем не тайник с деньгами… Кильдеев считал, что Людмила Ивановна пригласила гостей пройти в комнату – и они ее…

– То есть ты думаешь, что это продолжение всей нашей истории? – уточнила Лена.

– Боюсь, что да… И все же, что они могли искать у тебя?

Лена пожала плечами: она в самом деле не представляла. И все же склонялась к мысли, что это – обычное ограбление по наводке каких-то «доброжелателей». Какое-то время за квартирой следили и выяснили, что каждый вторник Вовчика уводят на какие-то занятия, а тетя Люся, пока он занимается, ходит по магазинам, а тут вернулась не вовремя… Ну а замки – теперь такие специалисты есть, на каждый замок и отмычку соответствующую найдут. Профессионалы. И пытали, чтобы выяснить, где тайник с деньгами, что бы там Равиль ни говорил.

– Поедем, – сказала Лена.

Равиль встал и помог ей одеться. Они спустились вниз к его машине.

Труп уже увезли. Лену ждали.

Гена со Стасом молча кивнули ей на лестнице и отвели глаза. Тут же появилась баба Клава, явно подслушивавшая за своей дверью. Она опять заголосила.

– Вовочка-то где? – спрашивала. – Давай его мне, пусть у меня сегодня ночует. И сама приходи. Там-то…

– Спасибо, баба Клава, – поблагодарила Лена. – Вова у друзей. А я уж как-нибудь. Посмотрим. Спасибо.

– Капитан Спивак, – представился знакомый Равиля. – Вы – Филатова Елена Владимировна, племянница убитой?

Лена кивнула, утирая слезы.

– Давайте пройдем на кухню, – сказал капитан. – Там ничего не тронули. Или лучше вначале взгляните, хотя бы поверхностно. Что пропало?

Лена в ужасе посмотрела на неровную белую линию на полу, на следы засохшей крови. Затем, точно пьяная, прошлась по комнатам.

Такой развал и разгром было даже трудно себе представить. Многочисленные книжные стеллажи в гостиной стояли пустые, книги горами валялись на полу, по ним уже успели пройтись, причем не один раз. Белье и одежда из «стенки» тоже валялись на полу. В Лениной спальне – та же картина, в детской распотрошили только книжный шкаф.

Телевизор и оба компьютера остались нетронутыми.

– Я могу попросить всех на несколько минут оставить меня здесь одну? – обратилась Лена и к милиционерам, и к Равилю с Игорем.

Кильдеев взял капитана под локоть. Тот жестом приказал своим людям выйти в коридор. Равиль прикрыл дверь. Он знал, где находятся Ленины тайники, потому что сам их устанавливал, но даже он не знал кодов. Кильдеев понял: Лена на всякий случай решила проверить их и не хочет, чтобы кто-то из милиционеров знал, что они есть и где находятся.

Сашка, конечно, думает, что она сейчас станет проверять какую-нибудь книжку, в которой лежат деньги (правда, в таком бардаке ни одну книжку найти невозможно), или карманчик, или… Да не все ли равно. За «Франклина» он может пойти навстречу потерпевшей.

Один тайник находился в нижней части дивана, на котором спала Лена. Нужно было поднять матрац и нажать на потайные кнопки, причем в определенной последовательности – и только тогда отодвигать в сторону крышку, которую за крышку-то никто принять не мог.

Банковские бандероли лежали ровными пачками, как и должны были лежать. Не прекращая плакать, Лена пересчитала их на всякий случай, заливая слезами: все было на месте.

Она закрыла тайник и опустила матрац.

Второй тайник находился в полу. Вначале снимался кусок линолеума (он у нее в этой комнате был квадратами – специально для сокрытия тайника). Один квадрат приклеивался специальным клеем, чтобы легко снимался, а потом снова устанавливался на место. Далее требовалось набрать код.

Здесь тоже все было в порядке – и деньги, и золото.

Лена приклеила квадрат на место.

Она вышла в коридор и сообщила:

– Все цело. В смысле – по-крупному. Мелочь я не смотрела.

– Пройдемте на кухню, – опять предложил капитан.

Равиль с Леной последовали за ним.

Задав традиционные вопросы, Спивак поинтересовался:

– Что у вас искали?

– Наверное, деньги, – пожала плечами Лена и принялась развивать теорию, которую начала излагать Равилю в кабинете Туманова: о соседях-завистниках, наводках и профессионалах, которые вскроют любую дверь. Тетя Люся, мол, просто не вовремя вернулась. Или ее, например, могли ждать на лестничной площадке, за мусоропроводом.

Капитан вроде бы эту версию принял.

– Кого-нибудь конкретно подозреваете? – спросил он.

Никого конкретно Лена не подозревала.

У нее сняли отпечатки пальцев, чтобы сравнить их с имеющимися в квартире, только все понимали, что это, скорее всего, глухой номер: уж если работали профессионалы, вскрывшие такие хитрые замки (тоже установленные неплохими профессионалами), то, естественно, они были в перчатках.

– Ваши… тайники найти сложно? – спросил Спивак, переводя взгляд с Лены на Равиля.

– Практически невозможно, – ответил Кильдеев. – Уж поверь на слово, Саша. А если даже и найдешь, не откроешь.

– Не нашли и не открыли, – сказала Лена.

Она помолчала немного. Потом заявила:

– Я считаю, что они прошлись по верхам и не обнаружили ничего интересного, а шуму наделали много. Вы подумайте, как эти книги валились. Грохоту-то сколько было. И ведь тетя Люся, наверное, кричала, когда они… – Лена разрыдалась. Мужчины молчали. Немного успокоившись, она добавила: – И, кстати, у бабы Клавы надо спросить, не слышала ли чего. У нее слух получше, чем у молодых.

Баба Клава сериал какой-то смотрела. Да, слышала, что-то падало, но решила, что не у Лены, а у соседей сверху: там, как она сообщила милиции, алкаши живут, вечно то сами валятся, то все подряд роняют. Она так к этим звукам привыкла, что особого внимания не обратила. Криков вроде бы не слышала.

– Но ведь звуки доносились не сверху, а… – возразила Лена.

– Ну стала бы бабка забивать себе голову тем, откуда звуки? – воскликнул Равиль. – Звуки привычные. И она еще мексиканской любовью увлечена была.

Спивак кивнул, соглашаясь с Кильдеевым.

– Равиль, – посмотрел на него капитан, – а по вашим каким-то делам… в смысле фирмы…

Кильдеев сразу же понял, что хочет спросить Саша, и махнул рукой.

– У Ленки? Нет, Саша, отбрось эту версию. Какие документы у переводчицы? Наверное, Лена права: простое ограбление. Тетя Люся попалась под руку. Быстро ушли, потому что ничего существенного не обнаружили. Для телевизора и компьютеров нужна машина – и кто-то мог увидеть, как с техникой выходят. Не рискнули.

Лена искоса посмотрела на Равиля. Они оба гнули одну версию: простое ограбление, хотя оба подозревали, что все может оказаться гораздо сложнее. Но зачем посвящать капитана во все дела Туманова и К°? Делать это никто не собирался. Нужно было поскорее отделаться от Саши Спивака и уже самим заниматься расследованием. Только вот в каком направлении искать?..

После многочисленных заверений, что с Сашей обязательно свяжутся, если что-то всплывет, или вообще придет на ум, или обнаружится какая-то пропажа, капитан со товарищи наконец убыли.

Игорь, Гена и Стас вошли в кухню и вопросительно посмотрели на Равиля.

– Вот что, орлы, – сказал он. – Немедленно связывайтесь со Степановым. Пусть приезжает и ставит новую вторую дверь изнутри, а на первой меняет замки. Сегодня ночью. А вы здесь подежурите. Не уходить, пока работа не будет выполнена.

Парни кивнули.

– Тебя к Родиону отвезти или к Туманову? – повернулся Равиль к Лене. – Могу к себе пригласить…

Лена покачала головой.

– Я здесь останусь.

– Лена, наверное, сегодня лучше будет…

– Нет, Равиль. Спать я все равно не смогу. Расставлю все по местам. Ведь Вовчика надо же будет привозить…

– Поживет пока у Туманова. Его домработница и накормит, и напоит. Тут не беспокойся.

– Все равно нет, Равиль. Я остаюсь.

Кильдеев понял, что Лену не переубедить.

– Мне остаться? – предложил он.

– Зачем? Ведь ребята же здесь. И… я хочу побыть одна.

Равиль кивнул, понимая.

– Если что – звони немедленно. Завтра я в любом случае подъеду. И охрана будет у тебя постоянно дежурить.

Кильдеев обнял Лену и прижал к себе.

– Пока, малышка, – сказал он.

Мастера работали всю ночь. Утром появилась и новая дверь, и новые замки.

А Лена всю ночь расставляла по местам разбросанные книги, откладывая в сторону те, что требовалось подклеить. Это помогало хоть как-то отвлечься от нехороших мыслей, от чувства вины, что тетя Люся погибла из-за нее, умерла жуткой смертью… Она находила старые, давно забытые фотографии, на которых были засняты молодыми ее родители. Им тогда было столько, сколько ей сейчас. При виде снимков матери и отца у нее на глаза навернулись слезы. Теперь у нее никого нет…

«То есть как нет?! – тут же поправила себя Лена. – А Вовчик? А Родион?»

Она никогда не добралась бы до этих фотографий, если бы какие-то сволочи не перевернули в квартире все вверх дном. Снимки так бы и лежали в ящиках или среди книг – ведь до полной уборки дома руки никогда не доходят. Так – пыль вытереть, подмести, пол вымыть, но чтобы разобрать все шкафы… Да и уборкой квартиры занималась тетя Люся.

Лена подумала о том, что теперь придется кого-то нанимать – в основном из-за Вовчика. Чтобы его встречали из школы горячим обедом, когда она на работе, да и самой ей не потянуть магазины, готовку, уборку. Если уж быть перед собой до конца честной, ей и не особо хотелось этим заниматься – отвыкла. Да и зачем, если есть деньги, чтобы кого-то нанять для выполнения той работы, которая тебе совсем не по душе?

Лена взяла в руки фотографию бабушки, Анны Прокофьевны, где-то двадцатипятилетней давности. Рядом с бабушкой стояла сама Лена, девочка с косичками. А вот Лена в первый раз идет в школу, и ее провожают мама, папа и бабушка. Серьезная первоклассница в белом передничке, с огромными белыми бантами и букетом гладиолусов, из-за которого ее саму почти не видно. А вот школьные фотографии. Ведь их каждый год фотографировали. Общие снимки класса. Сейчас все разбежались в разные стороны. Причем вверх взлетели те, от кого в школьные годы этого ожидали меньше всего. Вот она сама, например, никогда не думала, что окажется… Где? В команде Туманова? И будет носить норку, и научится обращаться с электронными штучками, о существовании которых раньше даже не подозревала…

Но если бы не произошли все эти перемены последних лет, разве она когда-нибудь впуталась бы в такую историю, как теперь? И разве погибла бы тетя Люся?!

Если это были обычные взломщики, может, и да. А если…

Но что они искали?

Лена не знала ответа. Вроде бы ничего не взяли. Вообще ничего. Да, сломаны несколько статуэток, попорчены книги, все перевернуто вверх дном, но это – поправимые вещи. Вот только тетю Люсю уже никогда не вернешь…

Лена проклинала себя за то, что так мало времени проводила с ней вместе, ссорилась из-за какой-то ерунды, не обнимала и не целовала всякий раз, убегая на работу. Мы всегда начинаем жалеть о том, что чего-то недодали близким, после того, как они уже уйдут от нас.

И что говорить Вовчику? Сказать, конечно, придется. Что умерла в больнице. Господи, и похоронами еще надо заниматься. А ведь тетя Люся всего неделю назад говорила, что хочет лежать вместе с Вовой и Аленой… Неужели что-то нехорошее предчувствовала? Не может быть. Ей-то с чего? И со здоровьем особых проблем не было, да и не под пулями ходила. Это в Лену из автомата стреляли – не попали, гнались за ней на полной скорости – не догнали. Значит, ходила смерть возле их семьи и взяла другую, раз уж та, на которую она сначала положила глаз, смогла увернуться…

Вот Лена на выпускном. В платье, которое они тогда всю ночь перешивали вместе с бабушкой из двух маминых. Она смотрелась бедной родственницей на фоне остальных выпускниц, разодетых в пух и прах и увешанных побрякушками. Лена единственная на два класса окончила школу с золотой медалью, а на выпускном балу, где она, по идее, должна была стать первой леди, на нее никто не обращал внимания. Золушка только через несколько лет превратилась в принцессу.

Лена вместе с группой каких-то скандинавов. Она с Вовчиком у роддома. И встречают ее бабушка с тетей Люсей.

Вовчик подрастает. Вот его моют в ванночке, уже начинает сидеть в кроватке, первые шаги, Вовчик с мячом, в песочнице, они в первый раз вместе в Финляндии. Вовчик идет в школу…

Лена у своей первой машины, у второй, у последней – «БМВ». Лена на дне рождения у Равиля. А вот дома у Туманова, вот в «Сапфире», опять с какими-то иностранцами. Какие-то немыслимые презентации, фуршеты, банкеты. Лена даже не помнила, где это она, когда, по какому поводу. Вот только последних фотографий тети Люси не было. Та не любила фотографироваться и, наоборот, сама предпочитала нажимать на кнопочку, щелкая Лену с Вовчиком.

Молодая женщина аккуратно сложила все фотографии по годам, расставила книги, развесила одежду, разложила маечки, свитера и белье. Периодически сморкалась и утирала слезы, поток которых не иссякал. Она не стала разбирать тетушкин шкаф – просто повесила все так, как висело. Потом, наверное, раздаст что-то бедным соседкам, той же бабе Клаве. Ведь к бабе Клаве, наверное, теперь частенько придется обращаться, пока не найдет надежного человека, чтобы присматривал за Вовчиком.

Лена отправилсь за шваброй: требовалось еще все подмести и вымыть. У двери трудились ребята. Она не сказала им ни слова. Те тоже молчали.

Под утро Лена разобралась с квартирой. Спать все равно не хотелось. И слезы иссякли.

Она пошла в кухню готовить завтрак: надо было еще ребят накормить. Ели тоже молча. Все парни старались не встречаться с ней глазами.

В начале десятого зазвонил телефон.