Три билета в Париж Жукова-Гладкова Мария

Подруги вздохнули. Об Ольге не было никаких сведений. Мать Ольги, Ирина Серафимовна, казалось, похудела раза в два. Под глазами выделялись огромные круги. Мужа ее, Ольгиного отца, правда, выпустили, и даже не предъявили никаких обвинений. Ну что с него возьмешь? Милиционеры из родного отделения посоветовали Михаилу Александровичу направить энергию в созидательное русло, например, разобраться с чиновниками-взяточниками или добиться замены труб во всех окрестных домах и, в частности, в отделении милиции – сам ведь сидел, вдыхал «ароматы». Трубу прорвало, новой нет. ЖЭК на очередь поставил. А сколько ждать – неизвестно.

Михаил Александрович, который был на все руки мастер, попросил подпустить его к трубе, осмотрел, почесал репу и сказал, что если милиция найдет где-то новую трубу (или изымет – это уж на их усмотрение), он им ее сам поменяет.

– Если бы было можно где изъять, то мы бы это уже давно сделали, – заметил начальник отделения. – А так что-то можно сделать?

Михаил Александрович подумал, потом развел какой-то раствор, еще один, трубу обмазал, и она временно прекратила течь. Возможно, поэтому его и не стали отправлять в места не столь отдаленные, поняли, что от него польза может быть и по месту прописки. Разве вызовешь его из мест не столь отдаленных для разведения раствора?

Из ФСБ, ОБНОНа, прокуратуры и даже милиции к Александре со Светланой больше не ходили. Видимо, уже все выяснили. Слава тоже больше не звонил, Анечка регулярно напоминала про свое желание видеть папу с пингвином, хотя соглашалась и на пингвина без папы. Понимала, видимо, что пингвина получить реальнее, чем увидеть неведомого папу.

– Ты только там осторожнее, – вздохнула Александра, провожая Светлану на встречу с Горынычем. Они встречались в пятницу днем, намереваясь лететь в Москву на самолете. – Если что – звони.

– И что ты сможешь сделать? Ко мне примчишься?

– В наше отделение милиции схожу, раз меня там все знают. В ФСБ позвоню – Анатолию Степановичу. Юрочке опять же. ОБНОН на крайний случай есть. Славе еще. Пьянчугину. Всем позвоню, не волнуйся. Кто-нибудь да отреагирует. Хотя надеюсь, ничего не случится.

Светлана впервые летела из Питера в Москву самолетом. Горыныч развлекал ее рассказами о политических баталиях в Законодательном собрании и закулисных играх. Горыныч знал все: кто с кем объединяется, кто с кем разругался в пух и прах (и что именно не поделил), кто бегает по девочкам (и в каком количестве у него девочки), кто – по мальчикам. Светлана поняла одно: служение народу в мыслях слуг народа стоит на последнем месте. Если вообще на каком-то стоит.

В Москве их встретили на черном «Мерседесе» и сразу же помчали куда-то в загородную резиденцию. Светлана Москву знала плохо, поэтому даже не могла сказать, куда они едут. Особняки Славы и Пьянчугина напоминали скорее сараюхи в сравнении с тем, где Светлана оказалась теперь. На даче (как это строение с многочисленными пристройками называл хозяин) собрались четверо мужчин, включая Горыныча, все – с дамами. Светлана ожидала фотомоделей и немного комплексовала по этому поводу, но тетки оказались деловые и активно участвовали в общей беседе за столом. Потом мужчины остались в гостиной, женщины удалились в другую гостиную, меньшего размера.

Вскоре Светлана окончательно успокоилась. Когда выяснилось, что она прекрасно вяжет, то разговор перешел на вязание, и тут Светлана уже показала себя. Ей не было за себя стыдно. У одной из теток была художественная галерея, а две другие владели магазинами одежды, правда, разными. Когда узнали, что она трудится в школе учительницей, то стали делиться проблемами собственных детей, спрашивать мнения учителя по тому или иному вопросу. Светлана поняла одно: обучением своих детей в школах эти тетки недовольны и считают программу советской школы оптимальной. Разговоры о детях продолжались до ночи, пока за дамами не пришли мужчины.

На следующий день одна из владелиц магазина модной одежды должна была ехать в Москву по делам и предложила довезти Светлану, чтобы она погуляла по городу, а потом она ее заберет и привезет обратно. Горыныч тут же отслюнявил «капусты».

Вначале женщины зашли в магазин, Светлана с интересом посмотрела выбор одежды. В основном предлагался трикотаж. Хозяйка пояснила, что сама закупает все в Германии. Потом Светлана отправилась гулять. На Красной площади она была только в школьные годы, поэтому решила посмотреть, что с ней стало сейчас. И следовало взглянуть на Тверскую. Светлана помнила еще улицу Горького и почему-то магазин «Наташа», где они с мамой в советские времена хорошо затоварились.

Она вышла из метро «Маяковская» и по той же стороне Тверской пошла в направлении Красной площади. Следуя по Тверской, Светлана заглядывала в практически пустые магазины. Хотя чего удивляться, если посмотреть на цены? Внезапно Светлана обратила внимание на медленно бредущую впереди нее девушку. Народ по Тверской спешил, а девушке явно было совершенно нечего делать. Остальные люди не обращали на нее никакого внимания. Светлана решила быстрым шагом обогнать девушку и встать у подземного перехода, чтобы оглядеть ее спереди.

Обогнала она ее легко, бросив беглый взгляд на лицо. Лицо показалось чем-то смутно знакомым, только взгляд был какой-то отсутствующий. Обкуренная? Но ведь еще только час дня! С другой стороны, кто знает этих наркоманов? Светлана судила по себе. Она употребляла алкоголь только в вечернее время, вообще не понимала наркоманов и не представляла, что значит ломка и страстное желание уколоться.

Светлана встала, как и задумала, у подземного перехода и вроде бы рассматривала предлагаемые на лотке виды мороженого. Девушка все так же невозмутимо и медленно шла вперед, то ли погруженная в себя, то ли перенесшаяся в другое измерение.

«Где же я ее видела?» – думала Светлана.

На вид девчонке было лет пятнадцать. Одета и не бедно, и не богато – джинсики, курточка из разряда «дутиков», серого цвета, на груди слева красовался яркий Микки-Маус. Голова голая. И глаза… Глаза пустые. Руки девушка держала в карманах.

А потом, стоя у перехода, Светлана заметила еще одного человека. Его она узнала. Узнала совершенно точно. В этом не было никаких сомнений. Этот парень учился у нее. Только он уже закончил школу. Кажется, Сергей. Или Саша. Очень талантливый. Великолепно разбирался в компьютерах. Только Светлана не знала, что с ним стало после школы.

Сережа (или Саша) тоже шел очень медленно. Заглядывал во все витрины, иногда заходил в магазины, но ненадолго. Но скорость он поддерживал вполне определенную – как у девочки. Он явно шел за ней.

«Значит, она тоже из нашей школы?» – подумала Светлана. Она вполне могла ее не помнить, даже если девчонка и училась в одном из классов, которые она вела. А если в каком-то другом, так тем более. Но что эти двое тут делают? Сережа (или Саша) явно был не под дурью, и взгляд его был прикован к девчонке. Правда, он также осматривал прилегающую территорию.

«Как бы не заметил меня», – забеспокоилась Светлана. Хотя узнает он ее или нет – вопрос спорный. И одета она сейчас не совсем так, как одевается в школу, и, как ей казалось, выглядит значительно лучше, чем выглядела даже год назад. И кто мог предположить, что она с Горынычем полетит в Москву? Да ей самой это не могло прийти в голову! Так что Сережа-Саша явно не ожидает увидеть свою бывшую учительницу математики на Тверской улице Москвы. Но тем не менее следовало быть очень осторожной.

Девочка повернула к Макдоналдсу. Сережа-Саша пошел за ней. Светлана последовала за ним. Девчонка зашла в дверь. Сережа-Саша – за ней. Светлана – за ними. Девчонка взяла себе бигмак, картошку и колу, парень – пирожок и чай. Девчонка села в зале на первом этаже, в дальнем от Тверской углу. Парень вышел на улицу, устроился за столиком так, чтобы следить за девчонкой. Быстро съел пирожок и выпил чай. В последний раз взглянул на девочку и отправился в направлении подземного перехода. Правую руку держал в кармане.

Светлана не представляла, что заставило ее действовать стремительно. Она побежала, словно куда-то спешила, натолкнулась на Сергея-Сашу – так, что сбила его с ног и упала сама. Светлана заранее заприметила провод, идущий к одному из ларьков. Она ведь вполне могла за него зацепиться ногой? Парень выпустил руку из правого кармана, она сама запустила туда руку, выхватила пульт и бросила его под колеса проезжавшей машины. Пластмасса треснула.

– Ой, извините! Извините! – залопотала Светлана. – Я так торопилась! Так торопилась! Опаздываю на свидание!

Она несла какую-то ахинею. Вокруг собрались люди, стали помогать встать.

– Да, вот тут провод протянут! Понаставили тут ларьков! Конечно, люди падают! Никто о людях не думает!

Толпа быстро перешла к ругани в адрес правительства. Пока Светлана вставала и отряхивалась, парень исчез. Как он ускользнул, осталось для нее тайной. Светлане помогли отряхнуться.

Она и направилась назад к Макдоналдсу. Девчонка все еще ела свой бигмак. Светлана быстро взяла чай и пирожок и села за один столик с девочкой.

Та даже не посмотрела на нее. Светлана какое-то время сидела, разглядывая девочку и отпивая горячий чай.

– Как тебя зовут? – спросила наконец. Девчонка не отреагировала. Светлана дотронулась до ее руки. Девочка продолжала жевать. Светлана пододвинула ей свой пирожок. Пирожок девочка взяла. Светлана быстро допила чай и встала.

«Надо искать милиционера», – подумала она.

Двое патрульных как раз проходили мимо Макдоналдса. Светлана выскочила к ним.

– Ребята! Выслушайте меня! Вы слышали про взрыв в Америке и двух девочек? Я – учительница из школы, где учились Юля Чугунова и вторая, погибшая. Сейчас в Макдоналдсе сидит еще одна девочка из нашей школы. По-моему, из пропавших. К нам в школу приходили из ФСБ, из прокуратуры. Вы можете все проверить. Эта девочка там, в невменяемом состоянии и…

– Так, гражданочка, успокойтесь.

– Вы можете посмотреть мои документы.

– Сейчас разберемся.

Милиционеры вошли в Макдоналдс. Светлана показала на девочку. Она так и продолжала жевать, теперь – Светланин пирожок, челюсти работали в одном ритме. Милиционеры подошли к ней.

– Документы, пожалуйста, – сказал один. Девочка не отреагировала. Никак.

– Ты слышала? Документы предъяви.

Девчонка не реагировала ни на какие обращения к себе. Милиционеры посмотрели на Светлану.

– Как ее имя, фамилия?

– Не помню. Свяжитесь с Питером. У них есть все фотографии пропавших. Из нашей школы в розыске восемь.

Милиционеры кивнули и подняли девочку со стула. Она не сопротивлялась, только продолжала сжимать в руке остатки пирожка и жевать.

– Пройдемте с нами, – попросили Светлану.

Ее долго допрашивали – вначале в отделении милиции, потом в каком-то другом здании, явно принадлежащем одной известной организации. Ближе к вечеру появился Анатолий Степанович. Светлана встретила его как давно потерянного родственника – и тут вспомнила, что ведь ее ждут на даче приятели Горыныча, а вначале ждали в магазине женской одежды. Но фээсбэшников такие мелочи не волновали, тем более о Горыныче у всех было вполне определенное мнение – его и в Москве знали, куда он периодически наведывался на встречи с соратниками. «Психи в нашей стране почему-то объединяются в партии, – заметил один фээсбэшник. Раньше их в психушках держали, а теперь они на свободе гуляют, но не могут быть по отдельности. И молчать не могут. И уколы им некому делать, затыкающие рот».

Анатолий Степанович привез из Питера копии увеличенных снимков исчезнувших школьниц. Найденная в Макдоналдсе была среди пропавших – из семьи потомственных алкоголиков, из квартиры, где никогда не было постельного белья и все спали вповалку на матрасах на полу. Жила семья в коммуналке вместе с другими алкашами и бабками-блокадницами. Исчезновение девочки заметила одна такая бабка, которая девчонку иногда подкармливала, а та помогала ей сумки носить, пол мыла, в больнице навещала, когда бабка сломала шейку бедра. Бабка вначале сама ходила в милицию, потом оттащила туда мамашу девочки, когда у той было временное просветление, чтобы мамаша написала заявление об исчезновении дочери. Но милиционеры, посмотрев на мамашу, вполне могли предположить, как развивались события. В общем, девчонку не особо-то и искали.

Но теперь девчонка нашлась. В Москве.

И с «поясом шахидки» на теле.

Узнав об этом, Светлана открыла от удивления рот, хотя подспудно подозревала, что так оно и будет. Про Сережу-Сашу она ни милиции, ни ФСБ не сказала. Раз не сказала сразу же, не стоит говорить потом, а то ее еще и саму в чем-то заподозрят. Но Светлану интересовала Ольга и спасение Ольги. Сережа-Саша представлялся единственным на нее выходом. Светлана решила, что когда вернется в Петербург, то обо всем расскажет Александре, и тогда они уже вместе будут искать Сережу-Сашу. В школе должны быть его данные.

Фээсбэшники тем временем обсуждали, что рядом с девчонкой должен был находиться тот, кто ее вел – куратор, контролер или как там его. Его называли по-разному. Светлану спрашивали, не заметила ли она еще кого-то подозрительного. Она качала головой.

– А девочка-то что говорит? – поинтересовалась Светлана у Анатолия Степановича.

– Ничего. Юля Чугунова хоть что-то помнит. Ее, кстати, скоро к нам депортируют. И мы попросим вас и обязательно Александру Игоревну с ней пообщаться. Может, при виде вас и, главное, Александры Игоревны она что-то еще вспомнит.

– Американцы ее не посадят? Слава богу! – воскликнула Светлана.

– Американцы заинтересованы в разоблачении преступной организации, вербующей девочек. А корни ее скорее всего уходят в Россию, в наш с вами любимый город на Неве, как бы мне ни было прискорбно это сообщить. Но, конечно, кто-то из американцев приедет. Будем работать вместе. Могу познакомить с американцем, если пожелаете, Светлана Николаевна. Или вы наших политиков предпочитаете американским сотрудникам ФБР?

– Главное – чтобы человек был хороший, – заметила Светлана. А уж чем он занимается – дело десятое.

– Не скажите. Не скажите. Работа накладывает свой отпечаток. И выбор профессии тоже. Вот, например, политики…

Их разговор прервали. Вошел какой-то молодой парень и обратился к вышестоящим чинам, сообщил, что питерский политик Кондратьев Иван Гордеевич, известный в народе как Горыныч, поднял на ноги все правоохранительные органы Москвы в поисках своей любимой женщины Светланы Кабанчиковой, а когда каким-то образом узнал, что ее допрашивают в ФСБ, устроил пресс-конференцию – на выступления Горыныча журналисты обычно собираются очень охотно, зная, как его любит народ. Прибывший с докладом молодой фээсбэшник предложил старшим по званию включить телевизор.

Горыныч был в своем стиле – обвинял ФСБ в провокации против известного политика, борца за демократические свободы и противника авторитарного стиля власти. Он приехал на выходные к приятелю с женщиной, просто, как частное лицо, без телохранителей, хотя теперь понимает, что честному человеку по нашей стране можно передвигаться только со взводом военизированной охраны, если не с полком. Но ему жаль средства налогоплательщиков. А у него самого и тем более у любимой женщины – школьной учительницы нет средств на наем охраны.

Ему задали вопрос, почему он путешествует с любовницей.

Любовница может быть только у женатого мужчины, пояснил Горыныч. А он – холост, она – не замужем, и мало ли что не зарегистрированы? Они взрослые люди и вообще могут прямо сейчас проехаться в какой-нибудь Дворец бракосочетания. Горыныч надеялся, что для него или ЗАГС какой-то откроют, или дворец. Киркоров с Пугачевой и Королева с Тарзаном женились в Питере? Женились. Горыныч с любимой женщиной, несмотря на питерскую прописку обоих, женятся в Москве. Горыныч обратился к представителям всех московских ЗАГСов и Дворцов бракосочетания. Кто готов женить Горыныча с любимой женщиной? Пусть московские звезды эстрады женятся в Питере. Горыныч положит начало новой традиции – пусть питерские политики женятся в Москве. Он тут же пригласил на свадьбу представителей всех СМИ – любой направленности, а также всех граждан, в настоящее время находящихся в Москве – как москвичей, так и гостей столицы, – прибыть к ЗАГСу и после бракосочетания отправиться крестным ходом на площадь Дзержинского, выражать протест против произвола ФСБ.

– Вы в самом деле за него замуж собираетесь? – спросил у Светланы старший по званию из находившихся в помещении и как-то странно на нее посмотрел.

– Я так похожа на сумасшедшую? – ответила вопросом на вопрос Светлана.

– Вот и я думал, что нет. Вы, по-моему, очень здравомыслящая и наблюдательная женщина. Можно нескромный вопрос?

– Задать-то, конечно, можно…

– Что вы нашли в Горыныче? Деньги? Я не хочу вас обидеть, я понимаю, что в школе…

– В жизни он – нормальный человек, – сказала Светлана. – Когда поблизости нет репортеров, электората, конкурентов. Я сама, признаться, удивилась, когда с ним познакомилась. Даже вначале не верила, что мужчина, с которым я… общаюсь, и политик Горыныч – одно и то же лицо. Но выходить за него замуж и участвовать в шоу я не собираюсь. И крестным ходом к вашей конторе тоже не пойду. Вместо хоругвей, как я понимаю, будут какие-то плакаты, специально заготовленные товарищами по партии?

Все собравшиеся в комнате усмехнулись.

– Только вот как Горыныч будет выпутываться из ситуации? – спросил Анатолий Степанович. – Вы, кстати, ему все-таки позвоните. После окончания пресс-конференции.

Разговаривала Светлана с милым другом по громкой связи. И фээсбэшники на самом деле прибалдели, когда услышали вполне нормальный человеческий голос, без воплей и весьма странных ударений, типичных для Горыныча. Мужчина просто с беспокойством спрашивал, что случилось со Светланой, какая ей нужна помощь, когда и куда ему за ней приехать.

Трубку взял старший чин и объяснил куда, попросил только без представителей СМИ. И фээсбэшники поразились в очередной раз, когда Горыныч наконец появился.

– А ведь в жизни на человека похож, – пробурчал себе под нос один офицер так, что слышала только Светлана. – И женщина у него вполне нормальная.

Горыныч со всеми попрощался за руку, сказал, что они до завтрашнего вечера со Светочкой в Москве, вернее, под Москвой, оставил все телефоны.

– Я к вам в школу зайду, – пообещал Анатолий Степанович Светлане. – Скорее всего с американцем.

– С каким еще американцем он собирается к тебе в школу? – поинтересовался Горыныч, когда они уселись в машину с водителем.

– Прилетают из ФБР с Юлей Чугуновой. Она же у нас училась. Сейчас вся школа о ней говорит – девка стала звездой мирового масштаба. По всем каналам ее показывали. Во всем мире про нее слышали.

Горыныч задумался.

– Ей нужно будет книгу написать, – сказал он. – Что-то типа «Как я была террористкой». Но я подумаю над названием.

– Какую книгу? Она, насколько я помню, читала по слогам! Ты можешь себе представить, что она там напишет? Я даже вообразить не могу, сколько Чугуновой удастся сделать ошибок в слове «террористы»!

– Какое это имеет значение? – удивился Горыныч.

– То есть как – какое?!

– Светочка, деточка, ты думаешь, Юля Чугунова сама будет книгу писать? У меня для таких дел люди есть. И если я первым не среагирую, среагирует кто-то другой – у кого тоже есть соответствующие люди. На Юле Чугуновой сейчас можно делать деньги. И нужно делать. Через год про нее все забудут. А что говорить перед камерой – научим. Для этого тоже специалисты есть. И рожу ей подправим, и речь. Сейчас из ничего можно сделать политика.

– Юля Чугунова в политике?! – шепотом переспросила Светлана.

– Сейчас из Юли Чугуновой можно сделать бренд. А бренд, Светочка, тем дороже, чем выше индекс цитирования. Он у Юли Чугуновой сейчас высок. Мы его еще искусственно завысим. Ее сейчас нужно как можно чаще засвечивать. В прессе, на телеэкране. Книгу издать, фильм снять. Люди будут читать, смотреть, говорить. Продать в гарем к арабскому шейху или лучше нашему олигарху, дать оттуда сбежать, потом выдвинуть в депутаты, отправить в космос, выпустить напиток совместно с компанией «Кока-кола». Нечто типа «Кола Чугунова» – или что-то в этом роде. Рекламные ролики заделать: Юля Чугунова рекомендует. Если вы хотите стать террористом… Или наоборот: если вы не хотите, чтобы ваш ребенок стал террористом… Пейте пиво «Антитеррор». Или ешьте чипсы «Противогаремные».

– Боже, в какой стране мы живем! – воскликнула Светлана.

– Не только мы, Светочка. Не только мы. Но хочешь быть на плаву – крутись, как белка в колесе. Иначе никак. Сожрут другие акулы. И украдут твою идею и не подавятся. И запустят ту же Юлю на Луну, например. Или станет она рекламировать сигареты, потому что те, кто ее подхватил, имеют акции какой-то сигаретной компании. Или просто заключили сделку с сигаретной компанией. И все делают деньги. На Юле. Потому что сейчас, сегодня популярна она.

– А сама Юля с этого что-то получит?

Горыныч хмыкнул:

– Если не дура – получит. Но в основном…

– Такие девочки через год становятся никому не нужны, и о них все забывают, – закончила мысль Светлана. – Так?

– Если есть умные родители, то они нанимают юристов, вкладывая в юристов последние деньги, а потом начинают получать дивиденды. Я лично знаю один такой случай. Там была одна мамаша с бульдожьей хваткой и зубами крокодила. Папа вроде бы сбежал через три дня после свадьбы, что неудивительно – это я тебе как мужик говорю. Но девочка родилась и была у мамаши под каблуком. А потом вдруг попала в кадр. Мамаша сориентировалась быстро: заложила квартиры – свою и бабушкину, но не поскупилась на самых дорогих юристов и частных детективов – для сбора компромата. Потом деньги вернула с лихвой. Кстати, они с дочуркой сейчас денежки в Америке стригут. У нас выжали все, что можно и что нельзя, – и вовремя свалили. Вот такими женщинами я восхищаюсь, хотя, как мужик, не связался бы ни за какие блага. А у Юли-то кто есть?

– Спившиеся мать и сестра.

– Вот-вот. Но девка хоть на самом деле немного понаслаждается жизнью. А так что ее ждало? Подумай, Света. Какое будущее у девочек из подобных семей? Вырываются единицы. Перед ними снимаю шляпу. А так у этой самой Юли Чугуновой хоть какое-то время будет нормальная еда, крыша над головой, модная одежда. А вдруг повезет и она удачно выйдет замуж? Ведь все может случиться.

– А с мозгами у нее что? Ты бы видел эту, сегодняшнюю девчонку. Она в полной отключке была, когда я села к ней за столик.

– Закончится действие наркотиков – и оживет. Юля-то многое вспомнила. А глядишь, вернется в родные пенаты и еще больше вспомнит.

– И тех, кто ее отправил на дело?

Горыныч пожал плечами:

– Руководителей организации она явно не видела, только какого-нибудь координатора. Инструктора. Других девчонок. Или мальчишек. И все. Что это даст? Даже если она вспомнит базу, где ее готовили, то она вспомнит только саму базу, а не то, как туда добраться. Думаешь, руководители подобных… предприятий, скажем так, идиоты? Да ее явно вывозили или под кайфом, или в закрытом фургоне, или с завязанными глазами. Я уверен: из существенной информации она ничего не вспомнит. Светка, ты за меня замуж выйдешь?

– Ты чего, сбрендил? – поразилась Светлана такому переходу. – Чтоб я участвовала во всем этом маскараде, который ты задумал?!

– А почему нет? Весело же! Развлечемся. С народом пообщаемся. Знаешь, какой это кайф – народ развлекать? Светка, поехали завтра в ЗАГС! Я еще скажу, что увел тебя от известного криминального авторитета. А тебе какой пиар!

– А потом ты предложишь мне написать книгу. Или две. «Как я была замужем за преступным авторитетом» и «Как я вышла замуж за политика». И сравнительный анализ.

– В пользу политика, конечно, – добавил Горыныч.

– Потом фильм. Я могу сама сыграть себя. Ты – тоже. Тебя никто сыграть не сможет. Если только Жириновский. Но он явно не согласится. Он будет играть только сам себя. Потом буду рекламировать… Что я буду рекламировать?

– Пиво. Чипсы.

– А почему их? У тебя есть акции компаний-производителей?

– Я не зря тебя выбрал! Я понял, какая ты сообразительная! Но может, я еще с кем-то договорюсь. И ты будешь рекламировать какой-то суп, или чай, или лекарство для похудения. Мы тебя на компьютере увеличим – вроде ты такая была, а потом употребила суперснадобья и похудела. Светка, поехали завтра в ЗАГС! Сашку вызовем тебе в свидетельницы. Я помощникам велю ей билет купить. И мы – в аэропорт за Сашкой, в ЗАГС, потом к КГБ, то есть ФСБ крестным ходом. Одна нога здесь – другая там. Светка! Давай повеселимся! Ну кто тебе еще такую жизнь предложить может?

– А как же школа? Детки?

– А что детки? Тоже задействуем. В массовке. Они только рады будут. Раздадим им чипсы.

– Они предпочтут пиво.

– Нальем пива. Потом они будут агитировать население голосовать за меня. Вместе с родителями, бабушками и дедушками.

Светка подумала и согласилась. Была не была! Развестись она всегда успеет. А так на старости лет хоть будет что вспомнить.

Не получилось – и опять из-за одной из них. Вот если бы они работали на Сергея… Интересно, а они действуют все вместе или по отдельности? Хотел бы Сергей это знать.

Но можно считать, что его программа работает. Вот только заказ он не выполнил. Ничего, выполнит другой, который совпадает с его собственными желаниями.

И как раз проверит свое новое изобретение на дистанционном управлении. Он назвал его «луноход», хотя штуковина внешне больше напоминала летающую тарелку. Тарелку на ножках. Он проверил скорость, с которой может бегать тарелка. По идее ее никто не должен заметить…

И он, конечно, выберет удачный момент.

Валера сидел в номере небольшой гостиницы на окраине Парижа и смотрел телевизор. Хорошо, что тут был канал на английском языке. По-французски он не разговаривал. И во Францию поехал только из-за Иностранного легиона.

Показывали взрыв в Москве.

«Надо бы как-то выдернуть Алену», – подумал Валера. Он чувствовал себя виноватым перед девчонкой.

Ладно, решил Валера, когда он в следующий раз будет звонить Сергею с отчетом…

Вася осваивался на хуторе. Ему тут очень нравилось. Остальным мальчишкам и девчонкам, похоже, все уже надоело. А ему нет.

И Вася активно принялся за учение. Он понимал необходимость навыков, которые ему преподавали. И никакая училка его теперь не отвлекала от учебы.