Книга волшебных историй (сборник) Толстая Татьяна

А когда ночью усталые паломники вваливаются в юрту, старый Реза-заде потчует их лепешками с кипяченой сметаной, чаем с маслом и солью, приговаривая, что умеренность в еде полезнее, чем сто врачей, большая сыть брюху вредит, поэтому надо есть вполсыта и пить вполпьяна.

После еды старик укладывает гостей на тюфяки и подстилки, а посреди юрты ставит плошку, куда обильно сыпет сухую ароматную траву, с гордостью объясняя, что вокруг дацана растут лучшие на земле растения, живут умнейшие звери и птицы, а люди открыты, приветливы и скромны, как и подобает тем, кто живет вблизи живого бога.

Поджигает траву. Терпеливо ждет, пока сладковатый дурман не расслоится по юрте, не заглянет во все щели и углы юрты и души. Предупреждает при этом, что в мире – много непонятного и тайного, но истинно тайное не станет явным, пока вокруг день, а явное не превратится в тайное, пока вокруг ночь, а всё, что он нам откроет, – говорит не он, а Учитель, он – только голос его.

…Вот и в первую ночь он начал так:

«Раньше тут было много колдунов, да и сейчас изрядно их водится.

Как-то раз один колдун отправился на базар – показать свое искусство. Попросил у торговца тыкву, но тот не дал. Тогда он выпросил одно тыквенное семечко. Взрыхлил посохом землю и посадил его. Тыква тут же проросла, раскрыла цветы, завязала плоды. Он сорвал тыкву, поел сам и угостил зевак. Заглядевшись на него, торговцы отвернулись от своих товаров, но у них все исчезло. Не успели они поднять шум, как все вернулось на свои места.

А он откусил от тыквы кусок, пожевал его и выплюнул. И пища превратилась в желтых пчел, которые кружили над толпой, но никого не жалили. Потом он разинул рот, пчелы влетели туда, а он разжевал и проглотил их. Потом начал указывать пальцем на куриц, собак, гусей, баранов, заставляя их плясать ритмично и осмысленно.

После этого он принес несколько десятков монет и велел побросать их в колодец. Поставил на край колодца посудину. Громко позвал – и монеты одна за другой стали вылетать наружу и с радостным звоном собираться в посудине.

Напоследок он решил угостить людей вином, но чарку не надо было передавать друг другу: она сама останавливалась перед человеком, и, пока тот не выпивал вино, от него не отходила, после чего, полная, плавно плыла по воздуху к следующему.

Во время ураганов он писал заклинания и бросал их на ветер – буря тотчас стихала. Когда же летом шли лесные пожары, он набирал в рот воду, дул ею кругом – и с неба лился ливень и тушил огонь.

Он мог заговаривать воду в реке – и река пересыхала. Он мог заставить полено покрыться ростками. А если ему надо было переправиться через озеро, он разворачивал ковер, садился на него, свистом вызывал ветер и перелетал на другой берег. И рыбы от радости выпрыгивали из воды и хлопали плавниками, когда он мчался над озером.

Он умел изгонять оборотней, заставляя их появляться уже связанными. Как-то раз в его городе захворала жена одного начальника. Оказалось, что в их саду, в большом дубе поселилась нечистая сила. Всякий, кто останавливался под этим деревом, умирал, а пролетавшие мимо птицы падали замертво на землю.

Стуком по коре колдун заставил дуб засохнуть и рухнуть, а из него выползла огромная сколопендра, которую он умертвил и повесил на заборе, чтобы другим неповадно было.

Как-то его вызвали во дворец. Сказали:

– У нас появилась нечисть. После полуночи в царском саду то и дело показываются люди в пурпурных одеждах. Они идут вереницей с огнем в руках и плачут. Можно их одолеть?

– Это нечисть малая, называется Эуе, ее изгнать легко, – ответил он.

Дождался ночи и, увидев людей с огнем, которые с рыданиями шли по аллее, бросил черную дощечку с заклинаниями, а за ней – горсть искр. Бесы взвились и исчезли, побросав на лету плошки с огнем и оставляя в воздухе дымные смрадные следы.

Один дехканин копал огород и вырыл какую-то толстую зверушку: то ли ягненка с проплешинами, то ли поросенка в шерсти. Он нацепил ей на мясные рожки веревку и повел к колдуну – узнать, что это такое. Тот, посмотрев, сказал:

– Эта гадина зовется Аоя, обитает в земле и пожирает мозги умерших. Кто хочет ее убить, должен проткнуть ей горло буковым суком.

Услышав это, существо, оборвав веревку, прыгнуло в сторону и превратилось в камень. И сколько ни бил крестьянин палкой по камню, тот молчал, не откликался. Тогда колдун велел крестьянину отнести этот камень мельнику, чтоб тот сделал из него жернов, который, хоть и будет скрипуче ругаться при работе, но сможет молоть зерно на славу, до пудры и праха.

Другой человек шел по своим делам, как вдруг какая-то тварь перегородила ему дорогу. Видом она походила на вола, у нее были темные глаза с мерцающими зрачками. Четыре ноги вросли в землю, так что невозможно было сдвинуть ее с места. Она утробно мычала и мотала шишкастой башкой. Когда позвали колдуна, он посоветовал окропить её вином. Вылили на нее бурдюк вина – и тварь рассеялась. А колдун объяснил:

– Это был Иуы, дух печали. Известно, что печали забываются за вином. Потому-то вино и заставило эту мразь исчезнуть, хотя завтра она вернется в мир.

Но тут наступило утро, и мы вдруг увидели, что вместо перса посреди юрты сидит морщинистый колдун-носач в темной и грязной хламиде. При первых лучах солнца он обалдело огляделся, прекратил недозволенные речи и, недовольно встрепенувшись, со свистом исчез в отверстии войлочного потолка…

…

…Когда настала вторая ночь, старый Реза-заде сказал:

«Раньше тут было много вещунов, да и теперь хватает.

Один раз у царского дворца в Каракоруме появилась желтая крыса. Она кружилась в танце, взявши в рот свой хвост. Так протанцевала она без отдыха сутки и сдохла. Вещун объяснил:

– Если казнят людей без разбора дела, то является крыса-оборотень, танцующая у ворот дворца.

Как-то над дворцом появились белокрылые вороны, которые сражались с воронами черными. Белокрылые не смогли победить, тысячами падали в реку и погибали. Вещун знает, что борьба вороньих стай есть знак близкой войны:

– Когда люди стремятся к грабежам и убийствам, начинаются бои ворон.

Как-то выбежала из царских ворот большая белая собака в шляпе, изукрашенной шнурами. Решили, что это чья-то шутка. Но вслед за нею выскочила еще одна собака в колпаке. Видевшие их не могли этому не поразиться. А вещун поведал:

– Если государь не праведен, а сановники замышляют злое, то из дворцовых ворот выбегает собака-оборотень в головном уборе.

На царской кухне курица, высиживавшая яйца, начала постепенно превращаться в петуха с гребнем и шпорами. Села курицей – встала петухом. Потом этот петух пел и кур покрывал. У него выросли рожки, вроде улиточьих. Вещун знал и это:

– Если много правителей одновременно сидят на тронах, то знаком этого служат рога у кур-петухов.

Осенью появились мыши с желтыми листьями в зубах. Они взбирались на деревья, росшие на могилах простолюдинов, и устраивали там свои гнезда. Детенышей в гнездах не рождалось, зато мышиного помета набралось достаточно. Гнезда стали падать вниз, на могилы, и уходить в землю.

Вещун объяснил это так:

– Если мыши стали покидать норы и подниматься на деревья – это знак того, что низкие люди скоро достигнут знатности и видного положения.

Как-то в царском саду ясеневое дерево распустило ветви так, что образовалась вроде бы голова человека. Было всё: брови, глаза, борода, волосы, уши. Вещуну это было известно:

– Когда люди живут в те века, когда умных изгоняют, а добродетели увядают, то появляются деревья, обликом похожие на людей.

Вдруг зимой прилетели воробьи, а за ними – жабы, десятки тысяч. Сначала они чирикали и квакали в воздухе, а потом стали драться кто с кем попало. Перебили друг друга и повисли на ветвях деревьев, на кустах, на стенах и башнях, завалили землю падалью. Вещун объяснил:

– Когда страну держит в своих руках потаскуха, отчего в стране неспокойно, тогда бесятся воробьи и летают жабы.

В столицу привезли девицу, у которой срамный орган был на животе, под пупком. Нрава она была развратного. Скоро еще одна девица, со срамными губами на шее, была доставлена царю. Нашли и третью, со срамным местом на спине, между лопаток. Царь попросил вещуна сказать, что это такое. Тот ответил:

– Если у человека рождается ребенок со срамом на шее, это означает, что в царстве будет великая смута; если на животе – царство подстерегают какие-то невзгоды; если на спине – у царя не будет потомков».

Тут нас застигло утро, и быстроглазому карлику-вещуну в красной тоге и лисьей шапке пришлось оборвать на полуслове недозволенные речи и с юрким шелестом скрыться за пологом юрты…

…

…Когда наступила третья ночь, старый перс сказал:

«В старые времена тут обитало много странных существ с летающими головами, да и до сих пор их можно обнаружить в достаточности.

Один начальник улуса заполучил себе превосходную кухарку. Но каждую ночь, едва она ложилась спать, голова ее улетала, возвращаясь к рассвету через собачий лаз или дымоход. Крыльями служили уши.

Так было много раз. Все кругом удивлялись этому. Как-то ночью пришли посмотреть, осветили служанку и увидели только тело, без головы. Тело было теплым, а дыхание ровным. Шея была чистая и гладкая, как колено. Тогда на тело накинули покрывало. На рассвете голова вернулась, но приладиться никак не могла – покрывало мешало. После двух-трех попыток она упала на землю и визгливо зарыдала. А тело задышало чрезвычайно часто – казалось, что оно вот-вот умрет. Тут покрывало откинули. Голова взлетела, приложилась к шее и затихла.

Через какое-то время повар шутки ради под утро опять накрыл тело, но на этот раз медным тазом. Голова не смогла пролезть внутрь и погибла.

Есть еще люди, которые умеют превращаться в тигров. В одно село повадился тигр-людоед. Дехкане изготовили капкан с пружиной и крепко зарядили его. На следующий день они отправились проверить его и обнаружили местного начальника, придавленного брусом. Он был в шапке из красной ткани.

– Зачем вы сюда влезли? – спросили у него.

– Вчера я неожиданно был вызван к правителю, – сердито ответил начальник, – ночью была гроза, гром, вот я и угодил со страху в темноте в капкан. Выпустите меня!

– Покажите ваш вызов, не может не быть документа, – говорят.

Он вынул из-за пазухи документ с вызовом. И тогда его выпустили. Он тут же превратился в тигра и убежал в горы.

Недаром сказано: «Тигр, превращаясь в человека, любит надевать шапку из лиловой рогожи. Те тигры, у которых на лапах пять пальцев, главные оборотни».

На высоких горах живут волосатые существа, сходные с обезьянами. Могут делать всё то же, что и люди. Ходят быстро и валко, перегоняя человека. Подкарауливают проходящих женщин, нападают на них и уводят, куда – никто не знает. Если возле женщины идет мужчина, они утаскивают ее длинной веревкой, так что ей никак не спастись. Эти существа умеют различать мужчин и женщин по запаху, берут только женщин.

Поймав человеческих дочерей, эти существа составляют с ними семью. Тем из женщин, которые остаются бездетными, до конца жизни не разрешают вернуться к людям, а детные и сами не помышляют о возвращении.

На горах еще живут вредоносные существа. Они появляются чаще всего во время бурь и ливней, сидят на деревьях и издают звуки, подобные свисту. Могут пускать в людей слюнные стрелы: те, в кого они попадут, в тот же миг покрываются язвами, как от сильного яда. Но иногда они плюются золотым песком – и те люди, кому посчастливилось оказаться рядом, становятся богачами.

Существа эти ленивые и сонные. Самцы более подвижны, а самки медлительны. Однако подвижность самцов сохраняется не дольше, чем полдня, медлительность же самок весьма продолжительна. В народе эти существа зовутся горными бесами, о которых известно, что они могут вызывать как беду, так и счастье.

Но тут утро покрыло землю, и странное существо, лежащее посреди юрты в виде большого разноцветного слизня, прервало недозволенные речи и истаяло в розовом воздухе, наподобие воды в жару, и долго еще пёстрый пар мешался с терпким дымом из плошки…

…

…Когда пришла четвертая ночь, Реза-заде сказал:

«Змеи, отцы и матери мудрости, водятся тут испокон веков во многом числе.

У одних родителей умерла дочь. На ее погребении у раскрытой могилы собрались люди. И тут из травы показалась змея. Подползла к гробу и стала биться головой о крышку. Ее кровь и слезы сливались в ручей. Люди оцепенели. Через какое-то время змея, успокоившись, облизала жалом лицо покойницы и поползла прочь, продолжая стонать по-человечьи.

А в другой семье старуха нашла крупное яйцо, принесла его домой и стала заботиться о нем. В яйце оказался младенец. Как ребенку исполнилось четыре года, он превратился в змею и приказал старухе убить и сжечь его:

– Если на моем пепле построить монастырь, то стены его будет стоять вечно.

Но старуха пожалела найденыша, унесла его в корзинке в горы и бросила в пещеру. И сразу из пещеры стал бить родник, вода которого целебна по сей день.

В одном селе жила одинокая престарелая женщина. Каждый раз, когда она ела, появлялась змейка и устраивалась на циновке. Старушка жалела ее и давала ей пищу. Змейка постепенно росла и превратилась, наконец, в змею длиной в три метра, с рыбьей головой. Она жила в земляной норе под кроватью старухи, ночью ловила мышей и сторожила дом, а днем нежилась в саду.

Однажды конь старосты села, увидев змею на солнце, стал ее топтать. Змея извернулась и ужалила коня. Староста вознегодовал на смерть коня и повелел старушке выгнать змею из села в лес.

– Она под кроватью, – сказала старушка. – Выгони сам.

Староста начал рыть землю, уходил все глубже и глубже, но так ничего и не нашел. Тогда он разгневался еще сильнее и убил старушку лопатой. Змея же подала голос:

– За что ты убил мою мать? Я отомщу!

С этой поры каждую ночь гремел гром и лил дождь. Так продолжалось тридцать девять дней, а на сороковой день в селе провалилась земля и образовалось озеро. Все злые жители погибли, а добрые спаслись в домике, который, один-единственный, устоял по время бури.

Он и доныне стоит посреди озера, прямо на воде. Когда рыбаки ловят рыбу, они ночуют в этом домике, а в непогоду ищут около него спасение от ненастья. В солнечную же погоду на дне озера ясно проступают очертания стен, крыш, заборов, сараев».

Тут утро ошарашило нас, и большой пятнистой змее волей-неволей надо было бросить недозволенные речи и спешно уползти восвояси – только затихающее шуршанье, шипенье и всхлипы были слышны из-за полога юрты…

…

…Когда наступила пятая ночь, старый перс сказал:

«Не только змеи, но и бесы издавна выбрали эти места для встреч и случек, чтобы досаждать людям и добрым духам.

Однажды дехкане шли по дороге и встретили парня с лютней. Парень попросился на повозку, и его взяли. Он обещал сыграть на своей лютне. И, правда, исполнил несколько песенок. Когда же песенки кончились, он выплюнул свой красный язык на дорогу, перепугав насмерть людей. После чего исчез.

Пройдя еще немного по дороге, люди повстречали старца с бубном, который тоже попросился на повозку.

– Тут один уже играл на лютне. Не твой ли знакомец?

– Он из наших, я тоже умею хорошо играть, – ответил старец, оторвал у себя оба уха и пустил их птицами лететь в небо, чем напугал людей до смерти.

В двух днях пути от дацана жил один пожилой дровосек. Как-то появился бес и начал под видом привидения входить в его дом, разговаривать с людьми, есть и пить как человек, но истинного вида своего не являл. У дровосека была молодая жена. Бес ее неотступно домогался. Дровосек позвал шамана, для которого приготовил вино и закуску, но бес, достав нечистот из отхожего места, забросал ими угощение. Шаман принялся бить в барабан, призывая на помощь добрых духов. Но бес схватил ночной сосуд и начал издавать звуки вроде гудения рога. Шаман вдруг почувствовал холодок на спине, вскочил, расстегнул одежду – а по спине его текло содержимое ночного сосуда. Шаман бросил всё и ушел.

Ночью дровосек тайком беседовал со своей женой, советовался, что делать. А бес с потолочной балки обратился к ним:

– Вы тут судачите обо мне, а я у вас балку сейчас перепилю!

Послышались звуки пилы. Дровосек, боясь, что балка переломится, осветил ее огнем, но бес сразу же огонь загасил, а звуки распиливаемой балки участились. Дровосек, опасаясь, что дом рухнет, выслал всех вон, еще раз взял огонь и увидел, что балка в полном порядке. Бес же хохотал и спрашивал у него:

– Ну что? Будете еще судачить обо мне?

Об этих проказах прослышал главный колдун округа.

– Этот дух не иначе как лесной лис-оборотень, – определил он.

Бес тотчас же заявился к нему и сказал:

– Ты присвоил деньги крестьян, спрятал их в шкатулках под дубом на берегу пруда. Опозорил свою должность – и еще смеешь судить обо мне? Сегодня же скажу людям, чтобы они прислали солдат забрать у тебя украденное.

Колдун перепугался и попросил помиловать его. С тех пор никто уже не осмеливался сказать что-нибудь против беса, который овладел женой дровосека и жил с ней. Жена была рада неземным ласкам, но сошла с ума, когда бес исчез так же внезапно, как появился.

А дровосек узнал потом от мудрецов, что когда живое существо стареет, к нему начинает цепляться всякая нечисть. Она появляется вслед за одряхлением. Домашние животные, а также черепахи, змеи, рыбы, травы и деревья, к которым подолгу привязываются духи, тоже могут стать оборотнями и мучить человека под старость. Надо убить такую тварь – и никаких невзгод больше не будет.

Глубоко в горах водятся птицы-бесы черного цвета. Они долбят дубы, в дуплах устраивает гнезда, а по краю украшают их земляной обмазкой, где чередуются красное и белое, а узор напоминает зубья пилы. Если дровосек увидит такое дерево, он скорей от него уходит. Если же кто-то с нечистыми мыслями приляжет под этим деревом заночевать, то тут же является тигр и всю ночь стоит на страже, держа человека в страхе и столбняке, а утром уходит, не тронув.

В полнолуние черные птицы-бесы слетаются в ущелья, принимают человечье обличье, ловят раков, жаб и рыб, жарят их на кострах. Люди не должны им мешать, а то поплатятся за это жизнью.

Над одной древней рекой поднимались ядовитые испарения, а перейти ее можно было только раз в году, а перешедший в другое время сразу заболевал смертельной болезнью. Преступников отвозили на ее берег, где они погибали от тоски и слабости.

В этих испарениях обитала злая и пухлая гадина с большими, как у сома, губами и усами. Она могла сдувать с берега песок и гальку на людей. Если попадет в кого-то, у того мускулы сводит, голова болит и жар поднимается.

Крестьянам иногда удавалось одолеть эту гадину с помощью колдовства – и тогда в ее мясе обнаруживались камни и песок. В народе ее называют «ручейный ядонос» и уверены, что она рождается от смешения похоти мужчины и женщины, когда они вместе купаются в реке».

Тут утро нагнало свежего бодрого доброго света, и щуплому худющему бесу, с рожками вместо ушей и клювом вместо носа, ничего не оставалось, как свернуть недозволенные речи и с бранной руганью, шаркая и плюясь, убраться из юрты подобру-поздорову…

…

…Когда наступила шестая ночь, старый перс сказал:

«Где бесы – там и вино, где вино – там несчастья.

Один винодел умел делать тысячедневное вино. Выпивший пьянел ровно на тысячу дней. Жил в округе один большой любитель выпить. Пошел просить вина, но винодел отказал:

– Мое вино еще не перебродило.

– Хотя оно еще и не готово, – отвечает пьяница, – но одну-то чарку можно попробовать?

Винодел дал ему отведать вина, а тот сразу же потребовал:

– Дай-ка еще!

– Сейчас уходи, – возразил винодел, – приходи в другой раз. От одной моей чарки можно заснуть на тысячу дней.

Но пьяница не послушался, схватил бутылку и выпил ее из горлышка. После чего пошел прочь, красный, словно от стыда. Едва добрался до дому – и упал пьяный, словно умер. Домашние, нисколько в его смерти не усомнившись, оплакали и схоронили его.

Когда прошло три года, винодел сказал себе: «Пьяница должен уже протрезвиться, нужно сходить узнать, как он».

И он пошел к пьянице и стал спрашивать, дома ли тот.

– Он умер три года назад! Уже подходит срок снятия траурных одежд! – сообщили ему удивленные домашние.

– Вино у меня отличное, – перепугался винодел. – Захмелевший от него спит тысячу дней. Сегодня ему пора проснуться!

Он велел домочадцам вскрыть склеп, взломать гроб и проверить, так ли это. Из гроба поднимались винные испарения. Пьяница зевнул и промолвил:

– Как я был пьян! Эй ты, что за штуку ты изготовил? От одной бутылки я так захмелел – только сегодня проснулся. Дай-ка опохмелиться!

Люди, придя в себя после изумления, начали насмехаться над ним. Но винный дух ударил им в нос, они рухнули на землю и провалялись пьяными три месяца».

Тут утро властно просочилось сквозь верхушку юрты и разом вскипятило в кувшине вино. И его радостное бульканье заглушило недозволенные речи, а потом кувшин с веселым воплем звонко лопнул, окатив юрту горячими брызгами искр и капель…

…

…Когда наступила ночь, старик сказал:

«В нашем улусе в старые времена, да и по сей день, было много гигантских червей и медведок.

Один солдат был приговорен к казни, хотя вину свою отрицал, утверждая, что оговорил себя под пытками. Оказавшись в тюрьме, он обнаружил сновавшую по полу вредоносную медведку и обратился к ней в отчаянии:

– Как было бы прекрасно, если бы ты могла уберечь меня от смерти!

И с этими словами бросил ей свою кашу. Медведка съела еду без остатка и ушла. Вскоре она стала появляться снова и снова, каждый раз увеличиваясь в размерах. Когда надо было уйти из камеры, медведка сдувалась и уползала в щель, вползая же распухала до размеров свиньи, барана, быка, носорога… А в день казни раздулась в слона, разнесла камеру в щепки и спасла солдата.

Еще в наших краях водится насекомое, которое по виду напоминает матку-цикаду. У нее много личинок. Матка их стережет. Если убить матку, смазать ее кровью восемьдесят монет, а потом покупать на них что-то на рынке, – то монеты будут всегда прилетать обратно, угодливо гомоня и покорно влезая в мешок.

А у одной нищенки на спине образовался горб-желвак, похожий на мешок. А внутри желвака было много чего-то вроде коконов, каштанов или камней, которые при ходьбе пересыпались и стучали. Ночью из горба слышался шум перебранки и явные стоны.

Нищенка просила на рынке милостыню и давала за это щупать свой горб, рассказывая зевакам:

– Мне приходилось вскармливать и собирать шелковичных червей вместе с невестками, женами моих братьев. Почему-то только у меня одной много лет подряд были большие потери. И, чтобы этого не заметили, однажды я украла у старшей невестки целых четыре мешка коконов и переложила их к себе, а однажды опять украла четыре мешка, но теперь сожгла их, чтобы у невестки было меньше. Вскоре спина у меня разболелась, образовался нарыв, который постепенно превратился в этот живой желвак. Вот и ношу его как заплечный грешный мешок. Если делаю хорошее, мешок молчит, если плохое – пухнет, ноет и звенит, не дает покоя и сна, а из ушей по утрам лезут черви и расползаются по телу.

А как-то раз в лесу треснуло дерево, где у диких пчел было гнездо. Мед пролился на землю, к нему собрались жуки, отведали его и, почуяв, какой он сладкий, алчно налезли на него всеми лапами. Но намертво увязли в меду, и их, беспомощных, тотчас начали склевывать птицы. И жуки говорили, умирая: «Несчастные мы! За недолгую сладость погубили мы свою жизнь!»

Тут свет утра так сильно испугал гигантского коричневого жирного червя, что он был вынужден оборвать недозволенные речи и спешно с урчаньем уползти по шесту юрты в дыру потолка…

…

…Когда наступила восьмая ночь, Реза-заде сказал:

«Шелк – нежность мира, а лучший шелк – тут, возле святого дацана.

В старину рассказывали, что в глубокой древности некий начальник отправился отсюда по делам в дальние страны. Дома у него никого не осталось, кроме дочери и жеребца, которого дочь выкормила своими руками. Она жила в уединенном месте и все время скучала по отцу. Однажды в шутку она сказала коню:

– Если бы ты мог найти моего отца и привезти его домой, я бы вышла за тебя замуж!

Конь тут же оборвал повод и ускакал в те самые места, где пребывал ее отец.

Отец, увидав коня, удивился, поймал его и сел на него верхом. Конь, глядя в ту сторону, откуда прибежал, беспрестанно ржал.

– Не понимаю, почему ты так возбужден, – говорил отец. – Не случилось ли чего-нибудь дома? – И в конце концов поскакал домой верхом на коне.

Дома конь вел себя необыкновенно: каждый раз, когда девушка выходила из дома во двор, он впадал в радостное возбуждение, налетал на нее и пытался ее покрыть.

Отец тайно допросил дочь, и та открыла отцу, что ее неосторожные слова, очевидно, послужили всему причиной.

– Не смей никому говорить об этом, – сказал отец, – а то опозоришь нас. Из дома никуда не выходи.

А сам ночью зарезал коня и шкуру положил во дворе сушиться.

На другой день он ушел по делам, а дочь, ослушавшись его запрета, вышла во двор. Наступила на шкуру и сказала:

– Ты – животное, а захотело взять в жены человека! За это тебя убили и ободрали! Ты само себе навредило!

Не успела она это произнести, как лошадиная шкура встала дыбом, крепко обмоталась вокруг девушки и насильно увела ее прочь со двора…

Отец искал дочь несколько дней и наконец, нашел ее среди ветвей большого дерева, мертвую, обмотанную лошадиной шкурой. Вместе они превратились в единый кокон, который был прилеплен к стволу.

Отец стал ухаживать за коконом, отчего тот увеличился в несколько раз, был шелковист и мягок и дал жизнь другим, белым и нежным коконам.

Так появилось на земле дерево шелковица, без которой немыслима жизнь».

Тут утро застало нас врасплох, и мы воочию увидели, как из огромного замолкшего кокона, лежащего посреди юрты, стала с треском высвобождаться бабочка. Вот вылезла и, величиной с орла, внимательно осмотрела нас агатовыми глазами, а затем тяжело взлетела к верхушке юрты и с трудом выбралась наружу, осыпав нас зеленой пыльцой…

…

Когда настала девятая ночь, старый перс Реза-заде сказал:

«Наш Учитель, Хамбо-лама, учил своих учеников:

– Испокон веков Небо установило четыре времени года. Солнце и Луна движутся чередой. Стужа и жара сменяют друг друга. Когда Небо спокойно – возникает голубизна. Когда Небо волнуется – приходит ветер. Когда Небо плачет – идут ливни. Когда гневается и ярится – горят леса, на землю летят потоком кометы, встают торчком камни и вспучивается почва, обнажая наросты и щели.

У людей на один сон приходится одно пробуждение. На один вдох – один выдох. В этой смене – сущность жизни, а дух выражен в уходе и приходе. Жизнь проявлена в кровообращении и дыхании. Звуки и запахи – позывные тела. Глаза – речь души. Если у человека сбито дыхание и нарушен сон, он должен очистить душу и тем самым вернуть свое Небо.

Пять стихий образуют сущность человека. Стихия дерева – это гуманность. Стихия пламени – это установления. Стихия металла – это долг. Стихия воды – это мудрость. Стихия земли – это мысль.

Когда все пять стихий чисты, они порождают мудрого человека.

Когда все пять стихий загрязнены, они делают человека низким и глупым. От грязного дерева на человека нападают слабости. От пламени человек впадает в разврат. Грязный металл порождает лень. Мутная вода родит жадность. Грязная земля ведет к глупости и тупости.

Три пути ведут к знанию: путь размышления – это путь самый благородный, путь подражания – это путь самый легкий и путь опыта – это путь самый горький.

Человек способен сделать путь великим, но великим человека делает путь.

Благородный человек предъявляет требования к себе, низкий человек предъявляет требования к другим.

То, к чему стремится высший человек, находится в нем самом, а то, что ищет низший, – в других.

Мудрец стыдится своих недостатков, но не стыдится исправлять их.

Но всё меняется. Доживший до тысячи лет фазан уходит в море устрицей, воробей превращается в мидию, черепаха научается говорить как человек, лиса становится костром, а змея, разорвавшись, разрастается по частям. Таков предел счета лет. Сущность вещей заложена в их рождении, смерть неисчерпаема, а каждое новое перевоплощение предельно».

Но тут крик петуха прорвался в мир, солнце ударило по нашим глазам, а сидящий посреди юрты в позе лотоса желтоногий, желторукий и желтолицый бритый лама, прервав дозволенные речи, велел нам вставать: сегодня последний день, когда нам еще можно помочь, – завтра уже будет поздно…