Игры для мужчин среднего возраста Гольман Иосиф

Глава 15

Омск, 22 июля

Ничего не случилось

В Омск въехали довольно поздно. Поселились в гостинице «Иртыш» на самом берегу – довольно, кстати, крутом – одноименной реки. Татьяна же Валериановна нашла приют в рядом расположенном – и почти бесплатном – студенческом общежитии.

Ефим опять оказался в одном номере с Доком, что, впрочем, уже давно не было случайностью – Док и Береславский реально стали друзьями, несмотря на все внешние и глубинные расхождения.

Одно из таких расхождений как раз проявлялось в данный момент: Док чуть не по пояс высунулся в окно – а этаж был четвертый, – чтобы сигаретный дым не травмировал чувствительный нюх Береславского. Ефим же, который и заставил Дока столь противоестественно вкушать желанный никотин, еще и отечески беспокоился за товарища, рекомендуя ему покрепче держаться за оконный переплет.

А на улице было классно. Большая быстрая река текла чуть ли не под окнами, отделенная лишь неширокой дорогой, создавая ощущение простора и свободы.

На маленькой площадке перед гостиницей стояли пять «Нив». Их на ночь собирались отогнать на станцию техобслуживания, подкрутить гайки, проверить все, что можно, впереди ребят ждали самые серьезные перегоны.

Ефим был рад остановке. Хоть и нравилось ему кататься, но теплые приемы в городах следования были не менее приятны. А что прием будет теплым, сомневаться не приходилось. В России вообще тепло принимают, ну а в Сибири, где все искреннее и круче, и подавно.

– Пойду я погуляю, – сказал Ефим Доку и направился вниз.

– Валяй. Только далеко не ходи, народ-то здесь всякий.

На улице уже стемнело, но все равно было очень славно.

Луна ярко светила с неба, причем свет ее вовсе не был излишен: буквально в двадцати метрах от гостиницы кончалось электричество и начиналась темнота.

Ефим перешел неширокую дорогу и сразу оказался как будто не в городе – дома были только с одной стороны проезжей части. Здесь же по верху высокого берега Иртыша шла знакомая ему пустынная дорожка. Профессор двинулся по ней направо, к мосту. Он знал, что там, дальше, – после полукилометра ивовых зарослей – начинается довольно оживленная даже в это время суток набережная, где можно посидеть, покушать и не только покушать.

Нет, Ефим вовсе не собирался снимать девочку – как раз с процессом снимания у него было сложновато. Он никогда не осуждал проституток, считая, что им и без его осуждения несладко живется, но и дел с ними не водил. Как-то неловко было покупать любовь.

«Хотя какие наши годы?» – опять невесело подумал он. Глядишь, скоро забесплатно уже никто и не позарится.

Конечно, он был бы не против легкого флирта. Даже если бы тот минут через сорок (раньше неприлично) перешел в нелегкий.

Однако, трезво оценивая свои силы, Береславский просто шел славно поесть. Причем сделать это хотелось не где попало, а именно на речном берегу. И чтоб обвевало теплым ветерком, и чтоб по реке бежала лунная дорожка, и чтоб при всем этом, максимально загрузив оставшиеся вкусовые рецепторы – говорят, они с возрастом тоже исчезают, – медленно и печально поразмышлять о жизни.

Вот такая перед ним стояла задача.

Понятное дело, что он не мог ее решить в пригостиничном ресторане. Как говорится, спасибо, не надо. Дело в том, что ресторан был объединен с кегельбаном. И когда в прошлый приезд Береславский зашел туда поужинать, то получил сполна.

Особенно обидно, что и фантазийный салатик, и куриная нога, умело фаршированная грибами и куриным же белым мясом, с замечательным картофельным гарниром были изумительны.

Но разве оценишь кулинарные сверхэффекты, когда с частотой пять ударов в минуту с грохотом взлетающего лайнера по дорожкам мчались тяжеленные шары, после чего слышался уже грохот лайнера – тьфу-тьфу, чтоб не в жизни – разлетающегося: это взрывались в разные стороны чертовы кегли.

В конце ужина Ефиму уже чудилось, что шары катились внутри его собственной одуревшей головы, сталкивались там, как нейтроны с протонами, разлетались на мелкие осколки и вылетали наружу вместе с поруганным чувством глубокого желудочного удовлетворения.

Хулиганов, обещанных Доком, ему не попалось.

А ресторанчик оказался вполне милым. И вкусовые рецепторы, как выяснилось, стерлись не в полной мере.

Короче, все было, как мечталось, кроме, может быть, флирта.

Поначалу Ефим немножко головой покрутил, приостанавливаясь на приятных округлостях, но постепенно – по мере поглощения всех четырех заказанных блюд, запиваемых брусничным морсом (полезно!) и кока-колой (приятно!), – ожидание флирта как-то затушевалось, и отказ от этой идеи проистек абсолютно без каких-либо душевных надломов.

Обратно Ефим шел еще медленнее и еще увереннее.

Поэтому не сразу остановился, когда его окликнули в таком месте, где останавливаться и вовсе не надо.

Омск – вполне цивильный город, но такие местечки есть и в Москве, не говоря уж о Нью-Йорке.

Вроде от центра недалеко. И в пятистах метрах неон сверкает. А здесь темень, причем если б не луна, то – кромешная. И кусты вдоль всего нависающего над Иртышом склона. Ну и тропка, ясное дело, узкая.

Ефим уже приготовился дорого продать свою сытую жизнь, как обнаружил, что очень даже ошибся.

Окликнувший его человек не только был вполне приветлив – даже в сумрачном лунном свете была видна ширина его улыбки, – но, более того, он назвал Береславского по имени-отчеству.

– Глазам не верю, – буквально засветился незнакомец. – Встретить вас вот так запросто.

– Ну а чего бы и нет? – сразу напыжился осчастливленный рекламист. Он не был избалован узнаванием на улицах незнакомыми поклонниками.

«Жалко, что не поклонница», – некстати после такого плотного ужина подумал он.

– У вас завтрашние лекции не отменят?

– Все будет, как назначено, – заверил Береславский. Его тщеславие было удовлетворено в полной мере.

– А что вы будете читать? – спросил мужчина. Ефим так и не разглядел его лица, но то, что это был мужчина – не старый и довольно стройный, – Береславский видел отчетливо.

– А что вас конкретно интересует? – оживился рекламист. Всегда в удовольствие делиться знаниями с теми, кто этого жаждет.

– Да, честно говоря, все интересует. Не так часто к нам приезжают люди вашего ранга.

Черт возьми, быть звездой все-таки приятно!

Но на этом звездная часть не кончилась.

– А я вас не напрягу, если попрошу надписать вашу книгу? – видно, что с некоторой робостью спросил омский коллега.

– Конечно, нет, – заверил Ефим, очень желавший доставить этому человеку кусочек ответного счастья.

– Спасибо большое, – искренне обрадовался тот. – У меня книжка в машине. А машина наверху стоит, у моста.

Перспектива лезть в гору порадовала Береславского куда меньше. По знакомой тропке он вышел бы к своему временному жилищу уже минут через десять. И безо всякого лазанья по горам.

Но и отказывать столь любезному человеку тоже неудобно. Подумает еще – столичный фрукт выделывается.

– Вы ведь в гостиницу шли, в «Иртыш»? – не заметил заминки омич.

– Ну да.

– Так я вас подвезу заодно. – Мужчина явно был рад оказать услугу маститому приезжему. – Здесь пять минут ехать.

– Да, зато в гору лезть.

– Это да, горку тут не обойти, – опечалился новый знакомец. – Зато тропка хоть узкая, но ровная. Я только что по ней спустился.

– Хорошо, – со вздохом согласился Ефим. – Пойдемте.

За все надо платить. В том числе и за славу.

Он обошел омского коллегу – тот максимально деликатно подвинулся в сторону да еще и ветку нависающую отодвинул – и тяжело пошел вверх. Впереди ничего не было видно – наверное, тропка поворачивала, да и не один раз. Но звук проезжавших вверху машин был слышен отчетливо.

Сделав несколько шагов, Ефим вдруг сообразил, что даже не знает имени человека, который столь высоко поднял Береславского в его собственных глазах. Наверное, ему будет приятно, что Великий и Ужасный Московский Рекламист проявит к нему интерес.

Он остановился и развернулся к мужчине.

– Мы ведь даже не познакомились, – начал Ефим. И не закончил.

Потому что за ним никто не шел.

– Ау, – сказал Береславский. Сначала тихо, потом громче: – Ау, где вы?

Тишина была ему ответом.

– Где вы, черт побери?! – заорал Ефим. Омский коллега больше не нравился ему. Да и не было его рядом.

И ведь не пил ничего за ужином. Что за дела?

Внезапно вся эта история ему вообще резко разонравилось. Место стало казаться мрачным и даже опасным. Он стремительно – когда надо, Ефим вполне мог быть стремительным – рванул по тропе вверх, торпедой рассекая тонкие ивовые ветви.

Еще несколько быстрых шагов – и он наверху.

Здесь не было ничего необычного. Улица тоже не слишком освещенная, но уж не сравнить с зарослями ивняка. Фонари горят, машины ездят. На этой – речной – стороне людей не было, лишь стоял припаркованный темный «Опель Омега», но вроде пустой. По крайней мере – без света.

На другой – шли несколько обычных прохожих. Даже припозднившаяся мамаша с коляской.

Нет, ничего опасного здесь не наблюдалось.

И все же чутье заставляло Ефима быть настороже. Он даже ножик складной, швейцарский, раскрыл и оставил в рукаве пиджака.

Но более в омской ночи никто и ничего от Ефима Аркадьевича Береславского не возжелал.

И даже когда Док спросил, чего он такой смурной вернулся, не случилось ли чего, не нашелся, что ответить.

А ничего не случилось. Ровным счетом ничего.

Глава 16

Трасса Омск – Новосибирск, 23 июля

Скрепов и Гнедышев. Два сапога пара

Встреча состоялась, как и намечали, в маленьком придорожном мотеле с кафешкой в четыре столика, за две с половиной сотни километров от Новосибирска.

Гнедышев приехал минута в минуту, на одном черном «Гелендвагене» и… с двумя красивыми девками лет по двадцать пять, по случаю теплой погоды не слишком одетыми. Девкам он приказал ждать у входа, а сам уверенной походкой вошел в кафешку. Под сильным телом бывшего борца сразу заскрипели деревянные половицы.

Отсутствие батальона отмороженных хлопцев приятно удивило Скрепера. Зная Гнедышева, он ожидал подлянок с первой минуты. И не очень-то был уверен в своем блефе о четырех бойцах, охраняющих его и груз. Еще Гнедышев многое знал о Пашке, но не о том, что сгинул в печи развалившейся котельной, а о совсем живом Пашке, которого хлебом не корми – дай чего-нибудь взорвать и который вьется неподалеку, присматривая за грузом и своим любимым Шефом.

Здесь Скрепер даже вздохнул: может, поторопился он с Пашкой? Сейчас его – живые, а не виртуальные – руки и бесстрашная башка очень бы даже пригодились. Но что сделано – то сделано, и чего теперь об этом жалеть…

К тому же и виртуальная банда Скрепера выглядела весьма внушительно: ведь она поддерживалась вполне реальными делами, о которых Гнедышев был наслышан.

Так что просто убить Скрепера и забрать «Ниву» с порошком Петр Николаевич вроде бы не должен. Тем более что о «Ниве» он и не ведает. По крайней мере, Скрепов на это надеется.

Хотя Гнедышев – такая сволочь, что от него можно ждать чего угодно.

– Здорово, Скрепер! – приветствовал тот старого «друга», протискивая свое грузное тело между скамьей и краем большого деревянного стола.

Скрепов недовольно поморщился и демонстративно ответил:

– Здравствуйте, Петр Николаевич!

– Ну, ты молодец, Виктор Александрович! – еще больше развеселился Гнедышев. – Тоже, что ли, в депутаты метишь?

Скрепер знал о политических амбициях этого большого бандита.

– Нет, – усмехнулся Скрепов. – Я всего лишь маленький бизнесмен.

– Да ладно! – заржал Гнедышев. – У маленьких столько порошка не бывает!

Скрепов поджал губы: у них в провинции, конечно, свои нравы, но героин – и в Африке героин. Не буди лихо, пока оно тихо.

– Не боись, Лександрыч, – по-отечески улыбнулся будущий депутат. – У нас все схвачено. Все по-джентльменски, – не без труда, но выговорил он свою «платформу».

Скрепов вновь усмехнулся. Из четырех гнедышевских партнеров по бизнесу в живых не осталось никого. Приватизировал даже жену одного из убитых. Действительно, по-джентльменски.

– Чего щеришься? – заметив ухмылку Скрепова, мгновенно потерял европейский шарм Гнедышев. Заводился он на самом деле моментально.

– Я по другому поводу, – гася взрыв, отступил на шаг Скрепов. С таким партнером надо поаккуратнее. Они здесь в безвластии вообще оборзели. – Но ты, это, тоже нервы-то береги. Они тебе в политике еще понадобятся.

– Спасибо за совет, – сдавая назад, сказал Гнедышев. Все же Скрепер не тот противник, который испугается простого ора. Так что торопиться не надо.

– Давай по делу, – чуть надавил Скрепер. – Мне тут крики неинтересно выслушивать. Тебе еще товар нужен? Или тебя теперь только политика интересует? – все же не удержался от подколки Скрепер.

– Хороший товар всегда нужен, – мягко улыбнулся Гнедышев. Он уже полностью взял себя в руки. Вырежь из записи его предыдущую фразу – такой получится тихий дядечка, мухи не обидит.

Кстати, Скрепер не сомневался, что его визави пишет беседу. Либо сам, либо через вмонтированный где-нибудь в стене микрофон. Как не сомневался и в том, что на полу «Гелендвагена» пару человечков он на всякий случай положил. Да и вряд ли на одной машине пожаловал. Скорее всего есть еще одна-две за поворотом.

На то и расчет. Риск, конечно, немалый. Огромный риск. Но Скрепер готов руку на отсечение дать: не сможет Петр Николаевич Гнедышев поверить, что он приперся в его вотчину один, без поддержки и гарантий. Не сможет. А значит, шансы выскочить с деньгами и с головой у него, Скрепова, имеются. Да иначе бы и не полез.

А если удастся – «обует» Гнедышева так же, как крутого чеченца Али. На два «конца».

– Как рассчитываться будем? – мягко, но настойчиво поворачивал к делу Скрепер.

– Деньгами, – широко улыбнулся Гнедышев. – Американскими.

– Это понятно. Но ты же мне не доверяешь, – ответно улыбнулся гость. – Так что давай свой план передачи.

– А чего планы рисовать? Ты мне товар, я тебе деньги. Лучше в город не заезжать. Проблемы с постами никому не нужны.

– А гарантии?

– А какие гарантии? У тебя есть хлопцы, у меня есть хлопцы. Проблемы вообще никому не нужны, так ведь? – Он внимательно смотрел в глаза московскому гостю.

– Так, – согласился Скрепер. Ни один мускул не дрогнул. Конечно, у него полно хлопцев. Но предательская мыслишка пробежала: может, стоило ограничиться теми деньгами, что взял у Али? А не ставить все на кон дважды?

Впрочем, в такой игре обратного хода не бывает. Да и не бросил бы Скрепер товара минимум на добрую «полторашку». Никто бы не бросил. А Скрепер – тем более.

– Так какие еще нужны гарантии?

– Слушай, Петр Николаевич, – понизил голос почти до шепота Скрепер. – Ты ведь меня знаешь. Я никогда не блефую.

– Ну, я бы так не сказал, – мягко улыбнулся Гнедышев. – Была у нас с тобой одна операция.

– Это по молодости, – отмахнулся Скрепер. – Сейчас все по-другому. Ты – политик. Я – бизнесмен. Это, если хочешь знать, последнее мое дело.

– И мое тоже, – неожиданно вырвалось у будущего политика.

– А значит, – подытожил Скрепер, – мы должны выйти из него живыми.

– Согласен, – серьезно подтвердил Гнедышев.

– Тогда давай так. – Скрепов немного успокоился. – Никаких обменов на твоей территории. У тебя есть бойцы. У меня есть бойцы. Пашка может разнести к чертовой матери не только порошок. Но эти войны никому не нужны. Нужна схема, в которой не будет соблазнов.

– Излагай, – почему-то поскучнел Гнедышев. У Скрепера опять предательски защемило внизу живота. Неужели тот уже принял какое-то решение? Может, не надо было сразу давить?

– Все просто. Я живу в отеле. Твои меня пасут. Ты пересылаешь бабки на чистый счет.

– Московский?

– Галапагосский, – разозлился Скрепер. – Мне сообщат о поступлении. Я отдаю порошок. Вот и все.

– Так в чем мои гарантии, если я пошлю деньги вперед?

– Это мои гарантии, – мягко поправил Скрепер партнера по переговорам. – Я на твоей территории. И мой товар на твоей территории. Так что деньги вперед – это мои гарантии. И тебе проще – деньги ушли, товар пришел. В залоге – моя голова.

– А если деньги ушли, товар не пришел, а ты сбежал?

«Чудесный вариант, – успел подумать Скрепер. – Но все более маловероятный». А вслух ответил:

– А у тебя что, идиоты работают?

– Нет, не идиоты, – задумался Гнедышев. – Все равно мне не нравится, когда деньги вперед.

– Я не вижу, как иначе, – подвел итог Скрепер. И улыбнулся. – Ну не доверяем мы друг другу. Хотя и любим, правда ведь?

– Еще как – правда, – подтвердил Гнедышев. – До самой смерти.

– Тьфу-тьфу, не дай бог, – смикшировал Виктор. Теперь ему это точно все не нравилось. Пашка небось ржет, наблюдая сверху за спектаклем.

– Значит, других вариантов нет, – задумался Гнедышев.

– Да, других нет, – подтвердил Скрепер. – Но и этот неплох. Я отдам тебе порошок за лимон, – неожиданно для самого себя произнес он – изначально-то договаривались на полтора.

– Откуда такая щедрость? – насторожился Гнедышев.

– Я уже сказал – последнее дело. И чтоб твои соблазны поуменьшить. У тебя ж розница на порядки больше вылезет.

– Так, может, забесплатно отдашь? – усмехнулся Петр Николаевич. – Вообще никаких соблазнов.

«Маху я дал, – окончательно понял Скрепер. – Не надо было снижать цену». И попытался хоть как-то исправить положение:

– Миллион одним броском. Плюс отдых с твоими девчонками. Отметим, так сказать, конец карьеры.

– Ладно, – утер салфеткой Гнедышев вспотевшее лицо. – Пойду посоветуюсь с людьми. – И грузно вылез из-за стола.

Скреперу стало совсем неуютно. С кем он там решил советоваться, с девками, что ли? Или по телефону обсудить поставку героина?

Очень может статься, что судьба его решена. Тогда вернется уже не Петр Николаевич.

Виктор засунул руку в карман, поставил пистолет на боевой взвод. Впрочем, если решение принято не в его пользу, пистолет не поможет.

Пашка бы помог. Он бы и «Ниву» пластитом нафаршировал, и «Гелендваген» этот чертов. Точно, соблазнов было бы меньше.

Однако Гнедышев вернулся сам. И с девками.

– Ладно. Согласен, – с ходу бросил он. – Выбирай, какая тебе?

– А тебе? – вежливо поинтересовался гость.

– Мне – любая, – хохотнул Петр Николаевич и приобнял обеих. – Огонь девки, лично проверено.

Девушки вежливо хихикнули.

– Тогда мне эта, – не стал отказываться Скрепер, указав на красивую рослую блондинку. Она, дождавшись кивка хозяина, сразу пересела на его сторону.

Далее по сценарию следовала расслабуха.

Закончилась она здесь же, в номерах, буквально через час. Его сняли прямо с блондинки, грубо нарушив все физиологические процессы. И сейчас он стоял перед Гнедышевым не только без пистолета, но и без трусов.

– Все же соблазнился, Петр Николаевич? – спокойно, несмотря на положение, спросил Скрепер. Теперь его жизнь в максимальной мере зависела от его спокойствия. Все как в покере, только на кону нестандартная ставка.

– Значит, так, Виктор Александрович! – поставил точки над i Гнедышев. – В принципе я принимаю ваши предложения. Разве что с парой поправочек.

– Каких же? – поинтересовался Скрепер. Отсутствие трусов его в этой ситуации напрягало куда меньше, чем отсутствие пистолета. И Пашки.

– Партнерство наше будет происходить в три этапа, – спокойно объяснил Гнедышев. – Во-первых, я попытаюсь узнать, где порошок.

– Пытать, что ли, меня будешь? – не выдержал Скрепер.

– На первом этапе – нет.

– А на втором?

– Попробую выяснить насчет твоей армии.

У Скрепера мучительно заныло под ложечкой. Если выяснит, ему конец. Но вслух спокойно спросил:

– И третий этап?

– Если первые два пройдут по плану, ты дашь мне счет, и я переведу деньги.

– Хорошо, – безразлично согласился Виктор. – В принципе это мой же план, только дольше.

– Я рад, что тебе все нравится, – закончил беседу Гнедышев и вышел.

Скреперу даже девушку вернули. Только в комнате заперли с решетками крепкими и двумя вертухаями – у двери и под окном.

Глава 17

Омск, 22 июля

Володя ушел

Али с Маратом сидели в машине и отсчитывали длинные три минуты. Они действительно бывают очень длинными, когда состоят из ста восьмидесяти секунд спрессованного ожидания.

Наконец минутная стрелка закончила третий круг. Отсчет начался тогда, когда Владимир шепнул в рацию одно короткое слово «Есть!». Это означало – цель рядом и ничто не мешает.

Марат посмотрел на Али.

– Ждем, – кратко сказал тот.

Еще два круга.

– Ждем, – повторил старший. Он не мог поверить, что Владимир не сумел справиться с рекламным толстяком. Конечно, этот бывший неверный не был лучшим его бойцом. Но не с таким же противником облажаться.

Он уже все глаза проглядел, пытаясь увидеть в ночи бредущего под стволом Владимира рекламиста, однако желанная картинка оставалась пока только в его воображении.

После седьмой минуты ждать было нечего.

– Ладно, пошли, – сказал Али, достав и быстро перезарядив «стечкина». Марат вздохнул с облегчением: уж лучше бой, чем его ожидание.

Однако бой в их планы никак не входил, поэтому почти бегом спустились к берегу по соседней тропе. Почти – потому что Али не только бежать уже не мог, но и быстро ходить ему было мучительно тяжело.

Теперь, подходя к месту предполагаемых событий с другой стороны, можно было попытаться остаться не при делах, если положение этих самых дел оказалось бы не в их пользу. Конечно, если их не попытаются обыскать…

Впрочем, ничто не предвещало засады. И не свидетельствовало о только что происшедшем боестолкновении.

Непонятка, так не любимая всеми, кто воевал.

– Володя, – вполголоса позвал Али.

Марат неодобрительно улыбнулся: если б Али был в лучшей форме, он бы так не торопился.

– Володя! – уже почти в голос позвал старший.

Из ивняка не доносилось ни звука. Они явно были здесь одни.

Изощренному слуху Марата послышалось какое-то движение. Он мгновенно поднял пистолет, но звук не повторился.

Еще несколько осторожных шагов – и они у тропки, ведущей наверх, прямо к их машине.

– Вот он… – сдавленно прошептал Марат.

Тело Володи лежало в кустах, он был еще теплый.

Рекламиста же не было ни слышно, ни видно. И вообще тут больше никого не было, час не тот для приречных гуляний.

Но кто-то же превратил полного сил бойца в бездыханный труп?

Вот здесь они ошиблись. Тело бездыханным не было. Пульс у Володи прощупывался, слабый, но явственный.

– Эй, парень! – зашептал ему в лицо Марат. И неуместно подумал, что, подойди он в такой ситуации к  своему бойцу, обратился бы к нему иначе – брат.  – Ты меня слышишь, парень?

Парень не слышал.

– Что будем делать? – спросил Марат.

Али сосредоточенно размышлял. Ранений у Владимира они не обнаружили. Правда, и осматривали пару секунд, подсветив крошечным диодным фонариком. Но был бы не ранен – разве бы молчал? Совсем недавно тот был абсолютно здоровым и полным сил.

И с заряженным, китайского производства, «ТТ» в кармане.

Сейчас же лежал в траве, с отсутствующим «ТТ» и почти отсутствующим дыханием.

«Ай да рекламист!» – зло подумал Али. И в то же время – с каким-то внутренним уважением: вайнахи умеют уважать достойных противников.

Кроме того, такое поведение Рекламиста – так он стал про себя называть этого человека – сразу выводило его из разряда используемых втемную в разряд действующих персонажей. А это принципиально важно: ведь предстояло отыскать три равнозначные для Али субстанции: деньги, порошок и Скрепера.

От упоминания последнего у Али снова заныло сердце. Нет такой кары, которая была бы соразмерна причиненному ему горю. Но мало Скреперу точно не покажется.