На улице нашей любви Янг Саманта

ГЛАВА 14

Беспокойная реальность прикасалась к лицу, будила. Еще не открыв глаза, я ощутила, что какая-то тяжесть навалилась на меня, обдавая теплом. Из-за этого я и проснулась. Час был слишком ранний, веки никак не желали подниматься, словно налитые свинцом, и мне отчаянно хотелось вновь провалиться в сон.

Но эта тяжесть была такой знакомой.

Героическим усилием приоткрыв глаза, я увидела в нескольких дюймах от своего лица обнаженную грудь.

Это что еще такое?

«Просыпайся!» — скомандовала я себе.

Сонный мой взгляд лениво пополз от обнаженной груди к лицу ее обладателя. Реальность медленно, но уверенно вступала в свои права. В моей постели лежал Брэден.

Это становится традицией.

В следующее мгновение я вспомнила, что вчера вечером он, ожидая моего возвращения, уснул на диване в гостиной. Я не стала его будить, поболтала с Элли, приняла душ и легла спать.

Ясно, что под покровом ночи чертов правонарушитель пробрался в мою постель.

Нет уж, так мы не договаривались.

Негодующе фыркнув, я изо всех сил толкнула его в грудь. Сил у меня оказалось не так уж мало, потому что он скатился с кровати.

Его мощное тело грохнулось с глухим звуком, будто это был не человек, а бревно. Я наклонилась глянуть, проснулся ли он. Брэден, растянувшись на полу, смотрел мне прямо в глаза. Да, не помню, упоминала ли я, что он был совершенно голый?

— Господи помилуй, Джоселин, ты что, очумела? — пробормотал он охрипшим со сна голосом. — Так можно сделать человека заикой.

— Я просто решила напомнить тебе об условиях нашего соглашения, — ухмыльнулась я. — Голый секс, и ничего больше.

Он приподнялся на локтях. Спутанные волосы и ошарашенное выражение лица делали его еще более соблазнительным, чем обычно.

— Значит, ты решила, что имеешь право вышвырнуть меня из своей постели?

— Полное право, — мило улыбнулась я.

Брэден медленно кивнул, словно в знак согласия.

— Ах вот как… — вздохнул он…

…и метнулся вперед, схватив меня за руки и стащив с кровати на пол. Я пронзительно заверещала от неожиданности и испуга. Но он, не обращая на мои вопли ни малейшего внимания, заставил меня лечь на спину. И приступил к акту возмездия.

Он принялся меня щекотать.

Я визжала, как малолетняя, извивалась и отбивалась от него руками и ногами.

— Прекрати, умоляю!

Но Брэден был неумолим. Уворачиваясь от моих ног, пинающих воздух, он ухитрялся одной рукой прижимать меня к полу, а другой проникать в самые нежные места. При этом на губах у него играла злорадная ухмылка.

— Брэден, хватит! — вопила я, полузадохнувшаяся от смеха и изнуренная самообороной. — Я сейчас умру, честное слово!

— Клянешься никогда больше не предпринимать предательских военных действий, нарушающих мой мирный сон? — торжественно вопросил он, заглушая своим звучным голосом мои стоны и хихиканье.

— Да! — заорала я, чувствуя, как все тело ломит от смеха.

Брэден прекратил экзекуцию. Я перевела дыхание и обессиленно растянулась на полу.

— Лежать на полу ужасно жестко, — заметила я через несколько мгновений.

— Скажи это моей несчастной заднице, на которой по твоей милости будет синяк, — проворчал Брэден.

Я прикусила губу, чтобы не рассмеяться, и все-таки хихикнула.

— Извини.

— Вот ты просишь прощения, а вид у тебя совсем не виноватый.

Уголки его рта дернулись в усмешке, он обхватил мою голову руками и взгромоздился на меня, сунув колено мне между ног.

— Боюсь, я все-таки должен тебя наказать.

Реакция моего тела, как всегда, последовала незамедлительно. Груди напряглись, соски покрылись пупырышками. Я согнула ноги в коленях и раздвинула их. Пульсация внизу живота говорила о том, что я готова его принять. Пальцы мои скользнули по его мускулистому животу и ягодицам.

— Подожди, дай мне снять штаны, — выдохнула я.

Брэден уже собирался припасть губами к моему рту, но внезапно подался назад.

— Штаны? Что за дурацкое слово! Ужасно неженственное.

— А какое, по-твоему, женственное? Может быть, панталоны?

В памяти у меня всплыл похожий разговор с мамой — точнее, множество разговоров, во время которых она ругала меня за пристрастие к грубым словам, а я дразнила ее за пристрастие к старомодным. Я в упор уставилась на Брэдена, пытаясь утопить воспоминания в глубине его глаз.

— Конечно, панталоны — это чересчур. Но говорить «штаны» вместо «брюки» — это дико вульгарно, — заявил он.

Я сморщила нос.

— А называть пижамные штаны брюками — это дико манерно. Все равно что говорить «нежели». Кстати, я заметила, многие шотландцы постоянно говорят «нежели» вместо «чем». И «ибо».

— Уж не знаю, с какими шотландцами ты разговаривала, — состроил он кислую гримасу.

Голос его стал более низким и глубоким, шотландский акцент сводил с ума.

— А вообще, приятно иметь дело с интеллектуалкой. Вести лингвистические дискуссии во время траха чертовски прикольно. Для меня это внове.

Я прыснула со смеху и пошлепала его по спине:

— Простите, мистер Дарси, но вы сами эту дискуссию затеяли! Вместо того, чтобы просто стащить с меня штаны!

У меня перехватило дыхание, когда его руки, скользнув по моей талии, проникли под пресловутые штаны и принялись ласкать ягодицы. Он слегка приподнял меня, напряженный член терся о мой живот. Казалось, все мое тело наэлектризовано от желания. В воздухе между нами проходили электрические разряды.

Не говоря ни слова, Брэден встал на колени. Я не сводила взгляда с его возбужденного члена, руки мои сами потянулись к нему. Огонь в его глазах вспыхнул ярче, когда моя ладонь коснулась разгоряченной плоти. Он вцепился в мое запястье — как я решила сначала, для того, чтобы направлять мою руку и показывать ею, как надо действовать. Но он неожиданно притянул меня к себе и впился в губы поцелуем. Это был мягкий, нежный поцелуй, но мне хотелось большего. Я пустила в ход язык, делая поцелуй страстным, жадным и требовательным. Да, целоваться этот парень умел. Меня будоражил запах его туалетной воды, царапающее прикосновение его щетины к щеке. Я чувствовала, что с каждой секундой он заводится все сильнее. Прежде я не знала, какое это невероятное чувство — ощущать себя желанной. Он сотворил настоящее чудо. Добился того, что весь остальной мир перестал для меня существовать.

Губы Брэдена неохотно расстались с моими. Он выпустил мою руку, другая его рука, ласкавшая мои ягодицы, выскользнула наружу. Я оперлась на локти и ожидала продолжения, ощущая, как в животе порхают взбесившиеся бабочки. Он медленно стянул с меня штаны и трусики и швырнул их через плечо. Я пришла к нему на помощь, стащила через голову футболку и, обнаженная, растянулась на полу, подставив свое тело его ненасытному взгляду.

На этот раз все произошло не так, как прошлой ночью. Прикосновения Брэдена были не такими нетерпеливыми, они стали бережными, почти благоговейными. Он сжимал в ладонях мои груди, припадал к ним ртом, его губы и язык, действуя попеременно, разжигали в моем теле пламя.

— Брэден, — постанывала я, выгибаясь и царапая ногтями его шею.

Дыхание мое убыстрялось по мере приближения оргазма, до которого он доводил меня, всего лишь покусывая сосок.

Но вот он поднял голову, рука его скользнула между моих ног, и я ощутила острое наслаждение, когда два его пальца проникли глубоко.

— Какая влажная, — пробормотал он, сверкнув глазами. — Завтра после семейного обеда пойдем ко мне домой. Там я оттрахаю тебя во всех комнатах, всеми способами, которые знаю.

Я утонула в его глазах, грудь быстро вздымалась.

— Здесь визжать нельзя, но уж там ты сможешь оттянуться и орать во всю глотку, — прошептал он. — Обещаю, тебе этого захочется.

Да, надо воздержаться от лишнего шума, ведь совсем рядом спит Элли, вспомнила я.

— А сейчас тебе придется покусать губы, — продолжал Брэден. — Но ты делаешь это чертовски эротично.

Губы я действительно искусала до крови. Когда он вошел в меня, мне пришлось приложить отчаянные усилия, чтобы сдержать рвавшийся из груди вопль. Мягкость и медлительность, с которой он сыграл прелюдию, исчезли, он глухо стонал, уткнувшись мне в шею, а я возносилась к вершине оргазма.

В субботу вечером мне опять пришлось работать в баре, но на этот раз я чувствовала себя намного спокойнее. Брэден пошел мне навстречу и дал передышку. Я знала, сегодня он точно не придет, потому что обедает вместе с Элли, Адамом, Дженни, Эдом и еще парочкой неизвестных мне друзей. После обеда они собирались вволю пошататься по барам. Моя смена начиналась поздно, и я вполне могла бы пообедать с ними, а потом отправиться на работу. Но пока что у меня не было желания оказаться вместе с Брэденом на людях. Повторяю, мне настоятельно требовалась передышка.

Вернувшись домой, я убедилась, что его там нет. Проснулась я в одиночестве.

Элли тоже решила дать мне передышку.

Это означало, что я могу заняться писательством. Мне удалось написать целую главу романа, посвященного родителям, и при этом пережить всего один приступ, такой слабенький, что его можно не принимать в расчет. Теперь, когда барьер страха преодолен, я могла без помех вспоминать рассказы мамы о том, как она приехала в Штаты. Конечно, было жутковато очутиться в чужой стране, где она никого не знала. Но зато она впервые в жизни почувствовала себя совершенно свободной. Подобный опыт имелся и у меня, ведь я тоже оставила Штаты и переехала в Шотландию. Чувства, которые при этом переживаешь, были мне хорошо известны. Оставалось только их описать.

— Тебе стоило бы купить пишущую машинку.

Услышав за спиной знакомый голос, я резко повернулась и уставилась на Брэдена, который маячил в дверном проеме. Сегодня на нем были джинсы и футболка. На улице моросил дождь. Странно, что он не надел свитер. Или джемпер. Кстати, это слово он тоже считал вульгарным — мы выяснили это, когда он одевался вчерашним утром. И чем, спрашивается, оно ему не угодило? Но маме слово «джемпер» тоже почему-то не нравилось, хотя она и не могла вразумительно объяснить почему. Брэден тоже не смог, только ухмылялся, словно поражаясь моей лингвистической нечуткости. Ладно, мне плевать на его понты.

— Пишущую машинку? — переспросила я.

— Ну да. По-моему, пишущая машинка — куда более подходящий инструмент для писателя, чем ноутбук.

— Когда-то мама обещала подарить мне пишущую машинку на Рождество. Но она погибла, прежде чем успела это сделать.

Я окаменела, едва эти слова сорвались с языка.

Неужели я сама это произнесла?

Зачем?

Взгляд Брэдена стал более пристальным. Он пожал плечами и заметил:

— Плохо только, что для пишущей машинки требуется бумага. И в результате ты просто потонешь в море забракованных листов.

Я поняла, он дает мне возможность перевести все в шутку. Возможность, за которую я сразу ухватилась.

— Вряд ли, — заявила я. — Печатаю я не слишком быстро, зато хорошо.

— Это не единственное, что ты делаешь хорошо, — похотливо ухмыльнулся Брэден и сделал несколько шагов, приближаясь к моему столу.

— О, далеко не единственное.

Он коротко рассмеялся. Сейчас он меня поцелует, решила я. К моему удивлению, он подошел к столику у кровати и взял стоявшую там фотографию родителей.

— Это твоя мама?

Я отвернулась, чувствуя, как плечи наливаются тяжестью.

— Да.

— Очень красивая. И ты на нее похожа, Джоселин. Хотя цветом волос пошла в отца.

— Спасибо, — буркнула я.

Боль запустила мне в грудь свои крючковатые когти. Продолжать этот разговор было выше моих сил. Пришлось спасаться бегством, что я и сделала, ринувшись к двери.

За спиной раздались шаги, одна его рука обхватила меня за плечи, другая — за талию. Он заставил меня повернуть голову и уткнуться носом ему в грудь. Удивительно, до чего этому парню нравится ко мне прикасаться. Он делает это постоянно. И что еще более удивительно, мне это тоже нравится. Хотя мне всегда казалось, мужская привычка распускать руки, не спрашивая, хочет ли этого женщина, способна вызывать только раздражение.

Но когда это делает Брэден, я ничего не имею против.

Кто бы мог подумать.

Он прошептал, щекоча губами мое ухо:

— Я решил заехать, чтобы отвезти вас с Элли на семейный обед. Не вздумай сочинить какую-нибудь отговорку и пропустить это важное мероприятие. Не забывай, после нас ждет роскошный десерт в моей квартире. У меня уже слюнки текут.

Осознав, что он ушел в сторону от опасной темы, связанной с моими родителями, я расслабилась и коснулась рукой его щеки.

— У меня тоже.

— Прелестная картина!

Голос Элли заставил нас отскочить друг от друга. Она стояла в холле.

— Послушайте, дорогие друзья, может, вы будете закрывать дверь, когда реализуете свои сексуальные бонусы?

— Подглядывать нехорошо! — завопила я. — Тебе сколько лет, двенадцать?

Элли в ответ высунула язык, а я расхохоталась, шлепнула ее по заднице и вернулась в комнату, чтобы обуться. Я завязывала свои любимые кроссовки, когда зазвенел чей-то телефон.

— Алло, — донесся голос Брэдена.

Выйдя в холл, я увидела, что он стоит рядом с Элли и сосредоточенно прижимает трубку к уху.

— Что? Прямо сейчас? — Он вздохнул, взъерошил волосы и стрельнул глазами в мою сторону. — Нет-нет, ничего. Не парься. Я скоро буду.

Брэден сунул телефон в задний карман и издал что-то вроде разочарованного стона.

— Это Даррен. У него возникли семейные проблемы, так что сегодня вечером он не сможет приехать в «Пламя». А у нас там по воскресеньям всегда столпотворение, к тому же сегодня в первый раз выступает приглашенный диджей. Даррена, конечно, никто заменить не сможет. Кроме меня. Так что придется мне сегодня взвалить на себя его работенку.

Взгляд его встретился с моим, и я ощутила острый укол разочарования.

— Ты что, собрался опять прогулять семейный обед? — проворчала Элли. — Мама будет безутешна.

— Передай ей мои извинения, — грустно пожал плечами Брэден, по-прежнему не сводивший с меня глаз. — Но другого выхода нет.

Значит, наши планы летят к чертям. Никакого сексуального десерта в его квартире. К разочарованию тем не менее примешивалось облегчение. Я сама не знала, какое чувство сильнее.

— Не расстраивайся, Джоселин, — ухмыльнулся Брэден. — Мы с тобой еще наверстаем упущенное.

— Я была бы вам на редкость признательна, если бы вы не обсуждали свои бонусные программы в моем присутствии, — с саркастической улыбкой вставила Элли.

Брэден наклонился и поцеловал ее в щеку:

— Пока, Элс.

Он подошел ко мне, сжал мою руку, провел большим пальцем по тыльной стороне ладони:

— Пока, Джоселин.

Я смотрела ему в спину, пока за ним не закрылась дверь. Что за фокус он ухитрился выкинуть с моей рукой? Ладонь, которую он сжал, до сих пор слегка пощипывало, словно после легкого удара током. Все это не слишком похоже на дружбу с сексуальными бонусами.

— Голый секс, — буркнула Элли.

— Что?

Я повернулась к ней и встретила скептический взгляд.

— Что? — повторила я.

— Голый секс, — покачала она головой, надевая куртку. — Если вам обоим хочется верить, что вы занимаетесь именно этим, не буду вас разубеждать.

Сделав вид, что пропустила эти слова мимо ушей, я набросила куртку и вслед за Элли выскочила из квартиры.

— Ты зачем сюда явился?

Стоя в дверях за спиной Элли, я не видела, кто находится в гостиной ее матери, и, следовательно, не представляла, кто это так возмутил ее своим нежданным появлением.

— Меня пригласила твоя мама.

А, так это Адам. Выглянув из-за плеча Элли, я увидела, что он восседает на диване, а рядом с ним примостился Деклан. Они смотрели по телевизору футбол. Кларк, сидя в кресле, с безучастным видом уткнулся в газету. Он, похоже, не относился к племени футбольных фанатов.

— Тебя пригласила мама? — Элли вошла в комнату и остановилась перед Адамом, скрестив руки на груди. — Когда это она успела?

— Вчера, — раздался у нас за спиной голос Элоди.

Они с Ханной вошли в комнату, неся стаканы с содовой.

— Ты чем-то недовольна, милая?

— Я абсолютно всем довольна, — проворчала Элли.

Она попыталась испепелить Адама взглядом. Он, как ни в чем не бывало, сиял улыбкой.

— Адам, Адам, смотри! — крикнул Деклан. — Самое интересное пропустишь!

Мальчик потянул Адама за рукав светло-голубого свитера, который чертовски выгодно обтягивал его мускулистую грудь. Неудивительно, что Брэден с Адамом — друзья неразлейвода. Оба выглядят как реклама какого-нибудь пафосного магазина мужской одежды.

— Прости, Элли, но сейчас я не могу с тобой побеседовать, — изрек Адам и бросил на Элли лукавый взгляд. — Мы с Декланом очень заняты. Смотрим футбол.

— Смотри лучше, как бы тебе не получить прицельный удар в задницу! — прошептала Элли.

Я тем не менее прекрасно ее расслышала. Адам тоже. Он рассмеялся и снова уставился на экран.

— Вижу, вам весело, — ласково улыбнулась Элоди, не замечавшая, что воздух между ее дочерью и Адамом пронизан грозовыми разрядами.

— Элли ругается плохими словами, — поспешил наябедничать Деклан, хватая стакан с кокой.

Конечно, у мальчишки ушки на макушке.

— Элли, прошу тебя, поосторожнее, — взмолилась Элоди. — Не подавай ребенку дурного примера.

Элли обиженно нахмурилась и плюхнулась в кресло. Я устроилась на подлокотнике, решив, что мой долг — оказать подруге поддержку. Этот прохиндей Адам подстроил ей западню.

— Какой уж там дурной пример, — вздохнула Элли. — Он сам кого хочешь научит. Представляю, какие словечки он употребляет в разговоре со своими школьными приятелями.

— Иногда приходится, — захихикал Деклан. — Иначе не поймут.

Кларк беззвучно захохотал, закрываясь газетой.

Элоди бросила на мужа предостерегающий взгляд и снова повернулась к Элли:

— И все же я тебя очень попрошу, дорогая, не употребляй непечатных слов, когда тебя может услышать ребенок.

— А я и не употребляла. Я всего лишь сказала «задница».

Деклан фыркнул.

— Элли!

— Мама, это вполне приличное слово, — округлила глаза Элли.

— Да, «задница» говорить можно, — согласился Деклан. — Я знаю слово намного хуже. Оно начинается на букву «ж»…

Грозный взгляд матери не дал ему договорить.

— А зачем ты сказала «задница»? — с видом ангельской невинности осведомилась Ханна, сидевшая на другом конце дивана.

Кларк давился со смеху, но по-прежнему не поднимал от газеты глаз.

— Ханна! — возмутилась Элоди. — Молодые леди не употребляют таких слов.

— Мама, но тебе же объяснили, что «задница» — вполне приличное слово.

— Я посоветовала Адаму беречь свою задницу, — объяснила Элли младшей сестренке. — Потому что кое у кого может возникнуть желание дать ему в эту самую задницу хорошего пинка.

Элоди, похоже, готова была взорваться:

— Может, все-таки прекратим говорить о заднице?

— Придумала! — предложила я. — Давайте вместо «задница» говорить «таз». Слово не очень изысканное, зато вполне нейтральное. Можно подумать, что речь идет о хозяйственном предмете.

Кларк и Адам покатились со смеху, а я, улыбнувшись Элоди, виновато пожала плечами. Она вскинула руки в знак того, что прекращает бессмысленные препирательства.

— Пойду на кухню, посмотрю, как там обед.

— Может, вам нужна помощь? — вежливо предложила я.

— Нет, спасибо, я справлюсь сама. Нет необходимости толкаться в кухне тазами.

После ухода Элоди я сказала Элли, с трудом сдерживая смех:

— Теперь я понимаю, почему ты так старательно избегаешь непечатных слов.

— А кто хочет дать Адаму пинка в задницу? — не унималась Ханна.

Элли встала, метнув в сторону Адама негодующий взгляд.

— Я думаю, для всякого нормального человека это самое естественное желание, — проронила она и удалилась на кухню вслед за матерью.

Адам больше не смеялся. Проводив Элли взглядом, он обратился ко мне: