S.W.A.L.K.E.R. Байки из бункера (сборник) Вардунас Игорь

Крыши построек невысоко выступали над краем ущелья: безбожному диверсанту удобно было выпустить ракету по дирижаблю, но вот вести прицельный огонь по людям, прячущимся за валуном, сложно – слишком острый угол, цель почти не видна.

Судя по выражению лица лейтенанта Брюча, он размышлял примерно так же. А еще думал о том, что нам идти на поиски безбожника, не вычислив его позицию, не менее проблематично, чем тому сейчас подстрелить нас. То есть пойти-то мы можем, но вот выжить при этом…

– Нужно его уничтожить во имя Иисуса-Воителя, – пробормотал лейтенант не слишком уверенно. – Но лучше – взять живым. Откуда он здесь взялся? Если в Карбоне знают, где наша база…

– Не знают, – перебил я. – Пока еще нет. Лейтенант, разведка безбожников получила информацию о примерном положении Чистого ключа. Мы в Синоде вычислили крысу, но слишком поздно. Теперь они задействовали своего агента в этом районе, опасного диверсанта, истинное исчадие ада. В рядах святых бойцов о его нечестивых деяниях ходят легенды, в нашем отделе его оперативный псевдоним – Богобой.

Брюч вздрогнул, услышав это, и машинально коснулся пальцами головы железного Иисуса на груди, а после, на миг смежив веки, – своего чела. Я продолжал:

– Богобой знал, что я вылетел к вам, знал маршрут, но где точно находится Чистый исток, у него пока сведений нет. Если мы сейчас же уедем…

– А зачем ты летел к нам, брат-майор?

– Меня прислали с указаниями из Синода. А как иначе, вы же отрезаны от всех, соблюдаете радиомолчание.

– В задницу к нечистому всё! – выдохнул лейтенант, обдав меня запахом перегара, и опухшее лицо его исказилось. – Говорил же Георгию Иванычу, что рано или поздно нас накроют!

– Еще не накрыли, брат-лейтенант. Но теперь могут и…

Тут Ильяс выстрелил – короткоствольный АК-Х, созданный оружейниками Святой Церкви на основе старого оружия, дал короткую очередь, и от церковного купола возле пролома разлетелась труха.

– Там! – выдохнул рядовой. – Видел, кажется… В проломе!

– Так видел или нет?! – гаркнул лейтенант.

– Видел, клянусь десницей Господней! Мелькнул кто-то и сразу спрятался!

– Это Богобой, – кивнул я. – Ильяс, не дай ему накрыть нас ракетой!

Я присел рядом с Ипатием Брючем, низко пригнувшись, втянув голову в плечи и сжимая раненую кисть. Отсюда была видна радиостанция, вмонтированная в приборную панель справа от почти улегшегося на руль водителя, скрученный спиралью провод и висящая в зажиме большая черная трубка.

Рядовой Ильяс, не моргая, целился в колокол, на лбу его серебрился пот.

– Надо связаться с базой, – решил Брюч и пополз обратно к машине.

– Брат-лейтенант, нельзя выходить в эфир. Соблюдай радиомолчание.

– Да что вообще происходит?! – повысил он голос, забираясь в кабину. – Обмен по внутренним каналам никто не отменял, у нас все шифруется!

– Я же сказал: в Карбоне узнали о Чистом истоке. Главное, они знают о той работе, которую ведет у вас Ростислав Франц. И они не хотят допустить, чтобы Святая Церковь вывела «Апостолов» в массовое производство. Специфика расположения Чистого истока не позволяет засечь его, но… Любые радиопереговоры обнаружат базу. Сейчас эта часть Карпат под постоянным радионаблюдением.

– Мы в Истоке и так сидим, как мыши в норе! А теперь ты мне говоришь, брат-майор, что даже экстренный вызов по внутреннему каналу связи послать нельзя?

– Нельзя. Ваши частоты вскрыты безбожниками, данные дешифруются. Тишина должна быть полной. До штатного сеанса связи осталось… сколько?

– Сейчас четверть третьего. Значит, сорок пять минут до обмена радиосообщениями между патрулями.

– Раз так, нам надо на базу, – я привстал. – Хотел попытаться вместе с вами уничтожить диверсанта, но… Получается, нужно как можно быстрее предупредить вашего командира. Ночью через Босфор в Черное море вошел «Могучий Язычник», военное судно Карбона. Как только вас засекут, поднимут в воздух бомберы. Они прилетят сюда очень быстро, понимаешь?

Судя по напрягшемуся лицу, лейтенант Ипатий Брюч наконец-то сполна осознал смертельную опасность ситуации. Громко вдохнув, он стал отдавать приказы:

– Майор – в машину. Ильяс – следить за ущельем. – Брюч толкнул водителя в плечо. – Возвращаемся, гони!

Водитель только и ждал приказа – не успел я запрыгнуть на заднее сиденье, как мобиль рванул вдоль склона, прочь от дирижабля с двумя мертвецами внутри, подминая кусты и тяжело качаясь на особо больших камнях. Вытащив пистолет, я обернулся и прокричал, чтобы перекрыть шум мотора:

– Ильяс, внимание на церковь!

Мы покинули низину в считаные секунды – Богобой не успел выпустить по нам реактивную ракету. Когда ущелье осталось далеко позади, водитель сбавил скорость: слишком крутые повороты были у горной дороги, мобиль мог запросто слететь с нее.

Брюч, вытащив из бардачка аптечку, обернулся:

– Брат-майор, дайте руку…

– На базе перевяжем, – отмахнулся я.

– Давайте.

Он вынул бинт, нож, чтобы распороть рукав. Я спросил:

– До базы далеко? Надо спешить.

– Сидите спокойно, скоро приедем.

Дорога пошла под уклон, склоны по сторонам стали выше и отвеснее, небо превратилось в широкую полосу далеко над головой. Впереди блеснул ручей, и вскоре мобиль свернул под каменную арку. Под высоким покатым сводом гулким эхом разнесся звук дизеля.

Теперь мы ехали вдоль ручья, журчащего по дну тоннеля, насквозь пробившего основание горы. Похоже, здесь когда-то текла река, но она обмелела – причем, недавно. Далеко впереди тоннель сужался, свод становился ниже, но здесь он был высоко над головой.

– Не крутись, брат-майор, – попросил Брюч, стягивающий эластичным жгутом мою руку. – Уже заканчиваю.

Тоннель перегораживала ограда с колючей проволокой поверху. Вот он, въезд на самую секретную базу Святой Церкви…

Лейтенант закончил с моей рукой и отвернулся к лобовому стеклу. Схватившись за спинку переднего сиденья, я привстал, внимательно глядя вперед. А ведь этот тоннель – естественного происхождения, скорее всего, его за тысячелетия проделала горная река, которая теперь превратилась в весело журчащий ручеек, ныряющий под ограду. Он снабжал базу водой.

Многометровый слой камня не позволял противнику обнаружить Чистый исток. Его почти невозможно уничтожить снаружи, даже если сбросить бомбы и завалить выходы тоннеля, внутри все уцелеет.

Донеслось гудение. Над оградой поднялся темный дым, остро запахло соляркой, и броневые плиты перед нами раздвинулись. Мобиль вкатил в крытый шлюз, остановился. С гудением створки сомкнулись позади. Где-то вверху раздались голоса, загудели дизели, позади лязгнуло, и все стихло.

Только сейчас сидящие со мной в машине братья немного расслабились – Ильяс, все время контролировавший дорогу позади, сел ровно и опустил автомат, водитель подул на вспотевшие ладони. Брюч, оглянувшись, сказал:

– Ты легко отделался, брат-майор: контузия и рана на руке… Это потому, что находился в задней части гондолы.

– Так и было, – кивнул я. – Что теперь, брат-лейтенант?

– Сейчас будет проверка, без нее обратно не впускают даже нас. Надеюсь, твои данные есть в нашей счетной машине.

Я молча кивнул. Для безопасности это место отрезано от коммуникаций, у него нет связи даже с постоянно обновляемой базой данных Синода – в счетной машине местного командования просто содержится информация на людей, которые допускаются внутрь. Два периметра защиты, курьеры Синода имеют право проходить за первую линию безопасности. Но я-то не курьер… то есть все же курьер, но – особый.

Впереди клацнуло, вновь загудели дизели. Водитель включил фары и медленно тронулся с места, направив машину в открывшийся проем. Проехал метров десять и остановился, заглушил двигатель, чихнувший напоследок клубом черного дыма.

Мы оказались примерно на середине тоннеля. Освещение здесь было тусклое, прямые солнечные лучи никогда не попадали сюда. Прохладно, сыро… В дальнем конце свод становился ниже, и в конце концов тоннель превращался в каменную трубу не более двух метров высотой, полностью перегороженную стальной плитой. Скорее всего, с другой стороны ее покрывают маскировочные панели «под камень». Под ногами мелкий щебень, раскатанный в более-менее ровную поверхность. Справа доносилось журчание воды, слева под каменной стеной стояла сколоченная из бревен коробка с окнами – стандартный блок, включающий служебные отсеки центра управления базой и жилые комнаты. Рядом был еще один, складской, без окон, за ним к стене примыкала казарма.

Тихо. Потому что каждый при деле. Мобильных патрульных групп, разъезжающих по округе, три, ну, четыре от силы; два солдата в шлюзе, трое на боевом дежурстве в центре управления базой. Еще двое в наряде по столовой – втянув носом сырой воздух, я ощутил запах вареного мяса.

Гарнизон базы человек пятьдесят максимум. Не густо, но и не мало, учитывая выгодность позиции. Безбожным диверсантам сюда не пробраться, да и массированную атаку Карбона легко отразить, ведь контролировать придется лишь одно место, через которое мы въехали на территорию. Пошарив взглядом по стенам, я не смог найти вход в мастерскую Ростислава Франца, которая пряталась в естественных пещерах возле тоннеля. Хотя, возможно, она между жилыми блоками, торцами почти примыкавшими к стене? То место отсюда видно не было.

– Вылезай, брат-майор, – Брюч выпрыгнул из машины, одернул форму.

Дверь командно-жилого блока распахнулась, и на пороге показался высокий седовласый человек.

Полковник Георгий Иванович Победоносцев – его легко узнать по шраму на щеке. Я видел фотоснимки. Старый, закаленный боями воин Святой Церкви, наверняка недовольный тем, что сидит в этой дыре, когда другие сражаются с отрядами Карбона лицом к лицу. Что-то он там натворил в прошлом – кажется, высказал генералу Грюгеру из Синода все, что о том думает, и загремел в командиры научной базы, где время тянется как резина, все окружение – несколько десятков бойцов, связи с внешним миром почти нет, врага нет…

На Победоносцеве была ряса, подпоясанная черным кожаным ремнем, массивный золотой крест на груди, на ремне – кобура с пистолетом и кортик. Под рясой снизу виднелось черное галифе с ярко-желтыми лампасами.

Позади полковника в дверях возник плечистый молодой офицер в бледно-зеленой форменной рубахе и тщательно выглаженных брюках-галифе с зелеными лампасами, заправленных в сверкающие лаком сапоги. На коротко остриженной голове – пилотка с крестом вместо кокарды, на ремне пистолет.

– В чем дело, Брюч? – Победоносцев быстро подошел к мобилю. Движения у него были порывистые и резкие, а лицо – сухое, со впалыми щеками. – Почему нарушил инструкции?

– Брат-лейтенант действовал, исходя из сложившейся ситуации, – я шагнул навстречу полковнику. – Майор Захар Самосудов, оперативно-разведывательный отдел СС автокефальной корпорации Святая Церковь Господня.

Полковник смерил меня взглядом:

– Молод для майора.

– В разведке быстро делают карьеру во славу Господа нашего. – Я оглянулся на ворота. – Полковник, нам нельзя терять время. Дирижабль, на котором…

Он махнул рукой, оборвав меня, и обратился к Брючу:

– Докладывай, лейтенант.

Тот пересказал случившееся, как меня нашли, упомянул судно Карбона в Черном море. Я заметил, что стоящий в дверях отутюженный офицер не спускает с меня глаз и держит ладонь на кобуре. Кто он, особист или дежурный по базе?

Победоносцев слушал внимательно, лицо его ничего не выражало. Когда Брюч закончил, он лишь сказал «за мной» и зашагал обратно. Мы поспешили следом.

Все-таки особист, решил я, когда отутюженный посторонился, пропуская нас, и пошел рядом. Дежурный не покинет пост управления. Начальник особого отдела базы был тщательно выбрит, подтянут… как-то слишком уж тщательно выбрит и чересчур подтянут – вид из-за этого у него был немного показушный, будто на парад собрался, не хватало только наградных планок на груди и белых перчаток.

Сапоги полковника, особиста и лейтенанта громко скрипели, когда мы вошли в кабинет. Победоносцев сразу открыл сейф, вынул поблескивающую металлическую карточку и вставил в прорезь счетной машины, стоящей на стойке у стены.

– Майор, ты знаешь, что делать.

Я шагнул к стойке и замер, обратив лицо к широкому круглому объективу счетной машины. Тот мигнул светом, раздался щелчок. Машина – большая, кубическая, с хромовыми панелями и большими круглыми кнопками – погудела, потрещала… Я ощутил на себе пристальный взгляд особиста. Раздался щелчок – приемное устройство выбросило вставленную в него карточку.

Полковник молча присел на круглый табурет перед компьютером.

За спиной у него была железная дверь. Я прикинул, где вход в кабинет, как идет коридор, по которому мы попали сюда… Получается, за этой дверью должна быть каменная стена… То есть – проход в стене. Куда он может вести? В мастерскую Ростислава Франца, больше некуда.

Над дверью висели большие громко тикающие часы, они показывали: 14.35.

Победоносцев сцепил пальцы, глядя на счетную машину. Та щелкала и гудела, на боковой панели медленно вращались металлические кольца с нанесенными на них цифрами и буквами, ползла планка с прорезью…

– Ключ, – бросил Победоносцев.

– Что? – не понял я.

– Твой ключ, майор.

– Ключ-пластина, – требовательно подсказал особист Лавр. – Идентификатор.

Я машинально хлопнул себя по нагрудному карману, полез в боковой на плече, но там рукав был распорот Брючем, когда он занимался моей раной.

– Остался в дирижабле, – сказал я.

Секунду полковник в упор смотрел на меня, потом встал и прошел к столу.

– Лейтенант, позовите сюда рядового. Изолируйте майора, пока не найдем его идентификатор.

– Полковник! – я шагнул следом. – Чистый исток под угрозой. Я должен немедленно увидеть Ростислава Франца, иначе…

– Молчать! – выдохнул Лавр. Он стоял в полуметре за моим левым плечом, и я ощущал идущий от него запах дорогого одеколона. – Брюч, выполняйте приказ!

Лейтенант помедлил – он-то видел сбитый дирижабль, хорошо помнил, в каких обстоятельствах нашел меня, и воспринимал ситуацию иначе, чем эти двое, – переступил с ноги на ногу и вышел в коридор.

– Полковник, вы неверно оцениваете ситуацию, – вновь заговорил я, игнорируя Лавра. – Я повторяю: ваша база под прямой и непосредственной угрозой. Если Карбон…

– Как вас сбили? – перебил он.

– Из реактивника. У нас есть достоверные сведения: в Карпатах действует опытнейший диверсант Карбона. Его цель – вскрыть местоположение базы.

– Диверсант? – повторил с сомнением Лавр.

– Оперативный псевдоним – Богобой.

– В горах одному делать нечего, – сказал Победоносцев. – Разве что группа… Я отдам приказ, и патрули осмотрят район, соблюдая тишину в эфире. Но до прояснения ситуации вы будете задержаны, майор.

Этот салдофон мог все испортить! Я шагнул ближе к столу:

– Полковник, поймите…

– Стойте на месте! – Лавр схватил меня за локоть.

Сработали рефлексы – я развернулся, ударом сверху сбил его руку. Он выбросил перед собой вторую, пытаясь взять мою шею в захват. Я нырнул в сторону, перехватил запястье, вывернув его, сделал подсечку – и Лавр растянулся на полу. Прежде чем он успел совершить еще какую-то глупость, я выдернул пистолет из его кобуры и быстро отступил к столу.

Победоносцев даже не сделал попытки встать – сидел, холодно глядя на меня. Выругавшись, Лавр вскочил, на его выглаженной рубахе появилось темное пятно.

Я бросил пистолет на стол, достал из кобуры свой, положил рядом и встал вполоборота к полковнику с особистом. Увидев, что я остался без оружия, Лавр, чье самодовольное лицо исказила гримаса ярости, кинулся на меня, но Победоносцев рявкнул:

– Стоять! Смирно!

В его голосе было столько железной властности, что мы оба вытянулись, вскинув подбородки.

В коридоре застучали шаги, и в комнату вбежал рядовой Ильяс, с ходу сориентировавшись, нацелил на меня автомат.

– Полковник… – снова начал я.

Он хлопнул ладонью по столу.

– Арестовать! Отправить патрульную группу к месту аварии дирижабля, искать идентификатор! Прочесать местность! Соблюдать режим радиомолчания!

Я оттолкнул шагнувшего ко мне Ильяса, не обращая внимания на ввалившегося в кабинет с пистолетом в руке Брюча, быстро заговорил:

– Георгий Иванович, моя информация предназначена лишь для Ростислава Франца, но… Я нарушу секретность и скажу сейчас: базе в первую очередь угрожают изнутри, а не извне. Дело не в диверсанте Карбона, который рыщет снаружи, дело в том, что уже попало сюда. В три часа дня оно сработает.

Лейтенант, рядовой, особист, полковник – все уставились на меня.

– Что ты имеешь в виду, майор? – спросил Победоносцев.

– Что мне необходимо немедленно поговорить с Францем. В вашем присутствии, если желаете. Сейчас уже четырнадцать сорок, скоро будет поздно.

– У тебя нет ключа для допуска во второй пояс секретности.

– Он остался в дирижабле! Нас атаковали, машина упала на камни, я получил ранение… Полковник, это вопрос жизни и смерти для всех вас. Нет, теперь уже для всех нас. Совершенно необходимо поговорить с Францем. А вы должны соблюдать режим радиомолчания. Стоит связаться с патрулями, и Богобой начнет действовать.

Повисла напряженная тишина. Победоносцев сверлил меня колючим взглядом.

– Арестовать, – наконец повторил он.

Брюч с Ильясом схватили меня за плечи, вывернув руки, развернули лицом к стене.

– Полковник, – бросил я через плечо, – чистый исток уничтожат из-за вас.

– Руки за спину! – гаркнул Лавр, и между лопаток мне ткнулся ствол пистолета, который он схватил со стола. – Не шевелиться!

Меня обыскали, затем особист приказал:

– Наружу!

Он снова ткнул оружием в спину.

– Останься, Лавр, – приказал Победоносцев.

– Лучше делай, что тебе приказывают, брат-майор, – сказал лейтенант Брюч уже в коридоре. В голосе его мне почудились сочувствие.

Свет замигал, в комнатах за дверями раздались звуки тревожных зуммеров, донеслись отрывистые команды. Я криво улыбнулся: Победоносцев хотя бы догадался объявить тревогу. Они тут и правда все отупели от рутины, безделья и отсутствия событий. Мне не удалось убедить полковника – что теперь делать? Надо проникнуть к Францу любой ценой…

– Стой! – скомандовал Брюч. – К стене!

Захлопали двери, раздался топот ног, зазвучали приказы. За спиной пробежал, шелестя полурясой, один боец, потом еще несколько. Когда зуммеры стихли и свет перестал мигать, в коридоре снова остались только я и лейтенант с Ильясом.

– На выход, – приказал Брюч.

Я повернулся, но не к двери, а к нему. Ильяс находился у лейтенанта за спиной – коридор командно-жилого блока был узкий, двое с трудом разминутся. Схватив Брюча за кисть, я наступил ему на сапог, рывком вывернул пистолет из руки и сильно толкнул в грудь.

В маленьких заплывших глазах лейтенанта плеснулись страх и растерянность. Ильяс тоже был не готов к такому повороту событий. Я шагнул мимо Брюча, оттеснив его к стене, ударил пистолетной рукоятью по лицу и врезал локтем в плечо рядового. Из носа Брюча брызнула кровь, он осел на Ильяса, помешав тому вскинуть автомат.

Рядовой мог закричать, но я не позволил – ткнул ему пистолетом в рот, клацнув стволом о зубы, и прошипел:

– Не дергайся, во имя Господа нашего!

Снял с его плеча автомат. Немного отступил.

Брюч чуть не клюнул носом в пол, но пришел в себя и, хватаясь за стену, попытался выпрямиться.

– Вы оба не пострадаете, – тихо заговорил я. – Никто не пострадает, если я успею поговорить со Францем. Вы видели дирижабль, что от него осталось, представляете ситуацию иначе, чем Лавр с полковником. Не мешайте, слышите? Брюч, опомнись! Ты же понимаешь, кто прав! В три часа базе придет конец!

Я боком сместился к кабинету полковника, нацелив на Ильяса пистолет. Обезоруженный рядовой напрягся, готовый броситься на меня.

– Ильяс, стой, – сказал Брюч.

Тот удивленно посмотрел на него. Лейтенант, вытерев ладонью кровь с подбородка, обратился ко мне:

– Почему в три, майор? Если патрули в условный час выйдут на связь и база не ответит – а она не ответит, полковник ведь послушался вас в этом, – то патрульные просто отключатся и спешно поедут назад. Такова инструкция.

– В три Чистый исток сам себя засветит. Скоро все поймешь.

Я повернулся к двери в кабинет Победоносцева. И вовремя – особист как раз шагнул в коридор. Получил ногой в живот и ввалился обратно. Прыгнув за ним, я захлопнул дверь, дернул к себе стоящий под стеной стул и подпер им ручку.

– Полковник, вы не оставляете мне выбора.

Часы показывали 14.42. Победоносцев сидел за столом и с прищуром смотрел на меня. Лавр, постанывая, пытался встать – врезал я ему сильно, лицо его побледнело, пилотка отлетела к стене.

– Я должен попасть к Ростиславу Францу. Пойдем вместе: вы, я и Лавр… – Не спуская глаз с полковника, я шагнул к скорчившемуся на полу особисту и снова отобрал у него пистолет.

– Каким образом? – процедил полковник. – Вход в мастерскую снаружи, но если мы выйдем, мои люди уничтожат вас.

Из коридора за спиной доносились громкие возгласы, топот ног. Я дважды выстрелил в потолок, чтобы привлечь внимание солдат, и крикнул:

– Не пытайтесь проникнуть в кабинет! Брюч, объясни им ситуацию! А вы вставайте, – я дернул за локоть особиста. – Полковник, вас это тоже касается. Откройте вон ту дверь. Думаете, непонятно, куда она ведет?

Победоносцев не шелохнулся.

Тогда я подтащил Лавра к столу, навел на него пистолет, подумав, сместился в сторону и прицелился Победоносцеву в ногу.

– Пуля размозжит вам сустав. Наверняка за свою карьеру вы видели солдат с похожими ранениями… Адская боль. Потом я сниму с вашей шеи ключ-пластину, открою дверь, пройду в мастерскую с Лавром, встречусь с Францем, объясню ему ситуацию. Опасность кроется внутри «Апостола». Победоносцев, вы будете выглядеть полным идиотом, когда в Синоде узнают подробности случившегося. А я отражу их в рапорте, обещаю.

Уголок его рта едва заметно дернулся. Я перехватил руку особиста, сильнее вывернул ее за спину и глянул на часы.

– Полковник, мне надоело повторять одно и то же. Источник опасности находится внутри базы, нужно срочно попасть в мастерскую и устранить его. У нас осталось пятнадцать минут.

В коридоре за дверью раздавались шорохи, сопение, шепот. Особист что-то замычал, задергался, пытаясь вырваться, и я стукнул его рукоятью пистолета по затылку – не слишком сильно, чтобы не вырубить полностью.

– Открывайте, Победоносцев, – я кивнул на дверь за его спиной. – Не хочу в вас стрелять, но вы меня сами вынуждаете.

Я взвел курок. Победоносцев еще несколько секунд молча смотрел на меня, потом выпрямился, снял с шеи ключ-карту на шнурке и вставил в прорезь замка.

Загудело, залязгало, и дверь бесшумно поползла в сторону, открывая каменный коридор, освещенный тусклыми лампами.

– Вперед! – Я толкнул Лавра в проем.

Когда мы пересекли коридор, взгляду открылась большая пещера со стеллажами вдоль стен. Слева – высокие железные ворота с раздвижными створками на рельсах, рядом бытовка техперсонала с раскрытой дверью. На стеллажах покоились ящики с оборудованием, под сводом пещеры шли кран-балки, свисали тросы, цепи, по цементному полу змеились провода. Их концы сходились на «Апостоле».

Вот она, боевая машина нового поколения. Высотой в три человеческих роста, угловатая, массивная. Две механические ступни толщиной с опоры башенного крана, манипуляторы-руки с блоками вооружения, между ними кабина, закрытая тусклым бронированным фонарем. Корпус облеплен контейнерами активной защиты, над левым манипулятором торчат патрубки дымовых гранатометов. Дизельные установки были на спине, прикрытые броней.

«Апостол» напоминал ШМ – то есть Шагающую Машину – модели «Разин», которая состояла на вооружении у Карбона, главного врага автокефальной корпорации Святая Церковь. Многие узлы и агрегаты «Апостола» были скопированы с «Разина», некоторые сняты с захваченных вражеских ШМ… И очень многое улучшено стараниями Ростислава Франца – гениального техника-ученого, найденного Святой Церковью где-то в Сибири, похищенного из тамошнего научного центра и привезенного сюда.

Главное, что сумел сделать механик, это оснастить «Апостол» новейшей системой управления.

– Что теперь? – спросил Победоносцев.

– Франц! – крикнул я.

Освещенная яркими лампами машина стояла на середине мастерской, кабиной к воротам, к нам боком. Между нею и бытовкой на полу был металлический квадрат. Из центра его торчал угловатый пульт с клавиатурой – терминал ШМ.

Раздались шаги, из-за «Апостола» вышли двое техников в синих, заляпанных машинным маслом полурясах, один нес какой-то инструмент. Они удивленно заговорили разом, но смолкли, когда из кабины выбрался молодой лаборант. Соскользнув по лестнице вдоль механической ноги, он тоже повернулся к нам, а из кабины появилась взлохмаченная голова. В свете ламп блеснули очки с выпуклыми стеклами, и профессор Ростислав Франц вылез на броню. Это был высокий курчавый мужчина в гражданской одежде.

– Что случилось? – крикнул он, ступив на оснащенный пушкой правый манипулятор «Апостола». Взялся за трос, прицепленный для страховки к верхней части ШМ. В другой руке у профессора был планшет.

– Вы все – в бытовку! – крикнул я. – Все, кроме Франца, быстро! Полковник, прикажите им!

Помедлив, Победоносцев отдал приказание. Ему пришлось повторить, прежде чем растерянные техники с лаборантом подчинились. Они закрыли за собой дверь, щелкнул замок – заперлись изнутри. По крайней мере, не будут мешаться под ногами…

– Франц, спускайтесь! Быстрее! – я подтолкнул полковника с особистом вперед. – Нужно отключить машину от всех коммуникаций и запустить боевые системы.

– Кто вы такой? – Стоя на манипуляторе, тот сдвинул очки на лоб. Говорил он чисто, с очень легким акцентом. – Победоносцев, вы объясните, что происходит?

– Отключайте «Апостола»! – Я толкнул в плечо Лавра. – А ты иди к терминалу и введи коды.

Когда мы приблизились к ШМ, ученый слез с нее по приставной лестнице. Я уже собрался объяснить ситуацию, но тут загудели приводы ворот. Створки немного разошлись, и в проем один за другим забежали, скрипя сапогами, несколько солдат во главе с лейтенантом Брючом.

– Полковник, прикажите солдатам покинуть мастерскую, – быстро заговорил я. – Если выйдут – узнаете подробности, не выйдут – уничтожите и себя, и базу…

– Солдаты, огонь! – вдруг закричал Лавр срывающимся голосом.

Я врезал ему кулаком по печени. Придержал за плечо – иначе он свалился бы на пол – и зарычал:

– Победоносцев, у нас почти не осталось времени! Сейчас без десяти три, вы вот-вот раскроетесь перед безбожниками!

Франц непонимающе крутил головой, поблескивая очками, из окошка бытовки выглядывали недоуменные лица. Солдаты по приказу Брюча встали шеренгой, нацелив на нас автоматы. От них меня закрывали особист и полковник. Последний, не поворачивая головы, сказал:

– Как в Карбоне узнают про базу? Диверсант снаружи, на связь мы не выйдем…

– Их агент уже здесь. Вы сами говорили о группе… Один работает снаружи, другой внутри. Может быть, он среди тех солдат. Или это один из техников. Или лаборант. Не знаю!

– Я… – впервые в голосе Победоносцева появилась неуверенность. – Майор, ты так и не сказал, что произойдет.

– Я расскажу все. Уберите людей!

– Брюч, уведи солдат, – приказал Победоносцев, помедлив.

– Радиомолчание, – напомнил я. – Оставлять доклады патрулей без ответа.

– Соблюдать радиомолчание! – повысил голос полковник. – Всем выйти! Бегом!

– Это ошибка, – заговорил Лавр, но смолк, когда ему в затылок ткнулся ствол пистолета.

Брюч, отдав приказ, вслед за солдатами поспешил наружу. Когда ни одного не осталось в мастерской, я смахнул с лица испарину.

– Может, все-таки объясните, что произошло? – не успевавший за событиями Франц по-прежнему стоял возле ШМ и растерянно смотрел то на полковника с особистом, то на меня, точнее, на оружие в моих руках, направленное на офицеров. – В конце концов, что это за человек?

– Я из Синода. – Схватив особиста за локоть, я потащил его к терминалу запуска «Апостола». – Франц, у нас мало времени, поэтому думайте быстро и отвечайте четко. Победоносцев, прикажите ему отвечать на вопросы.

– Выполняйте, Франц, – раздалось за спиной.

Я подвел бледного особиста к терминалу и приказал:

– Набери пароль запуска.

Затем повернулся к Францу:

– Профессор, когда вы загружали боевые системы «Апостола», происходило что-то необычное? Были ли серьезные отклонения в работе оборудования, особенно того, что так или иначе связано с внешними коммуникациями, связью?

– Нет, – отозвался он. – Хотя… кое-какие флуктуации имели место. Но это естественно при использовании такого сложного оборудования, различные контуры могут конфликтовать. Однако, к чему это…

– К тому, что в «Апостоле» есть модуль, подключенный к одной из наружных антенн базы, которые замаскированы на склоне. Так?

– Это для связи, мы проверяли настройки по внутренним каналам. Данные занесены…

– Через семь минут один из модулей активируется и передаст несанкционированный сигнал через эту антенну. После этого база будет обнаружена. Теперь отсоедините от «Апостола» все кабели резервного питания, тросы… вообще все. Надо изолировать машину от любой возможной связи с внешним оборудованием. Полностью освободите ее от всего подключенного к ней хлама, вы поняли?

– Позвольте, молодой человек! Но вы не ученый, откуда вы…

– Я оперативник, разбирающийся в механике и читавший ваши отчеты в Синоде. Я тот, кто выдал положительное заключение к патенту на кокон управления.

Франц удивленно вскинул брови, развел руками и подошел к Апостолу. Достал отвертку из кармана халата.

Победоносцев внимательно слушал нас. Лавр замер перед терминалом, я посмотрел на металлические кольца с цифрами – они провернулись так, что в прорези на железной планке возникли два слова: «пароль неверен».

– Соберись, Лавр! – приказал я. – У нас не больше пяти минут. Введи правильный пароль, иначе я пристрелю тебя.

Особист побледнел еще сильнее, оглянулся на полковника и сказал: