Дуэт смерти Робертс Нора

5

Стоя у длинного стола в конференц-зале, Финн азартно откусил внушительный кусок пиццы. Вторую пиццу атаковали Джеми и Макнаб. Ее бывший наставник и напарник, ставший капитаном Отдела электронного сыска, ловко удерживал в руке кусок пиццы и банку с содовой и рассматривал фотографии с места преступления, которые Пибоди еще не успела прикрепить к доске.

Финн недавно постригся, заметила Ева, но это ему почти не помогло: все равно его жесткие рыжеватые с проседью волосы стояли дыбом. Лицо, изборожденное глубокими морщинами и складками, напоминало морду сонного бладхаунда. Ева готова была биться об заклад, что свой коричневый пиджак и брюки он купил еще до того, как его лучший сотрудник Макнаб был отлучен от материнской груди.

Сам Макнаб, молодой ас Отдела электронного сыска и дружок ее напарницы Пибоди, щеголял в кислотно-красных шароварах и футболке цвета зараженного радиацией яичного желтка, пронзенного электрическими разрядами. Его длинные светлые волосы были зачесаны назад от красивого узкого лица и заплетены в тонкую косичку.

Ну, раз уж пицца была на столе, Ева взяла кусок.

— Джеми просится в электронную команду по этому делу. Ты не против? — спросила она Фини.

— Все равно он без мыла влезет. Уж лучше пусть работает там, где я могу за ним приглядеть. — Фини отпил содовую. — Он, конечно, с норовом, но ничего, образумится. Я тоже знал Дину. Хорошая девочка. — Он не сводил глаз с фотографий. — Ненормальный ублюдок. Это обязательно разлетится по всему Департаменту. Все захотят поучаствовать в следствии. У тебя будет больше добровольцев, чем мест в команде.

— Ты хорошо знаешь Макмастерса?

— Работали вместе, и не раз. Выпивали вместе тоже не раз. Хороший коп.

Ева знала, что в устах Фини это высший комплимент.

— Вот смотрю я на это, Даллас, и думаю — как коп, как отец, — вот я все делаю правильно, работаю честно, живу чисто, а все равно не могу защитить своих детей от чего-то подобного. Думаю, что могу, хотя знаю, что на свете творится. Я должен думать, что могу. Должен верить. А потом происходит вот такое. Прямо дома, прямо на пороге. И понимаю, что ничего-то я не могу. Мы все это понимаем.

Он сокрушенно покачал головой.

— Нам хочется верить, что мы можем защитить своих родных. — Тут Финн замолк и сделал еще глоток. — Сегодня после обеда мы с женой собирались на пикник в Нью-Джерси. В Нью-Джерси, ради всего святого! Ты можешь себе такое представить? — добавил он с презрением истинного ньюйоркца.

— Ну а ты посмотри на это с другой стороны: тебе не пришлось стоять в заторах.

— Это ты точно подметила. Ладно, как бы там ни было, жена привезет мне что останется от пикника. — Финн опять опустил взгляд на фотографии Дины. — У этой малышки отняли нечто куда большее, чем воскресный пикник с барбекю.

— Он специально ее выбрал, Фини, он знал, как запудрить ей мозги. Но должна же быть причина! Вот ее и будем искать.

— Месть, — кивнул Фини. — Возможно. Макмастерс много лет проработал копом, последние десять лет — лейтенантом в отделе наркотиков. Теперь стал капитаном. Он закрывает дела и не дает водить себя за нос. Хороший коп, — повторил Фини. — Хорошие копы часто заводят врагов, но…

— Да, я как раз работаю с этими «но». Давай начнем, мы вместе с ними поработаем. Включить экран, — приказала Ева.

Эта команда прозвучала как сигнал всем остальным. Брифинг начался.

— Убитая — Дина Макмастерс, женского пола, возраст — шестнадцать лет. Медэксперт подтвердил смерть от удушения руками. Жертва была многократно изнасилована, в том числе и извращенным способом, на протяжении шести-восьми часов. В организме найдены следы барбитурата — уличное название «Слайдер» — в смеси с порошковым «Зонером». Токс подтверждает, что ее опоили.

— Это «Псих».

Ева замолчала и вопросительно подняла бровь, повернувшись к Джеми.

— Извините, лейтенант. Я только хотел сказать, что уличные уроды называют этот коктейль «Психом», потому что… ну, потому что от него начинаешь психовать. Если примешь довольно, чтобы отрубиться, начинаешь видеть жуткие кошмары. Самые что ни на есть всамделишные. А потом просыпаешься с жуткой головной болью.

Фини погрозил Джеми пальцем.

— А ты откуда все это знаешь? Если ты в колледже вздумал баловаться всяким дерьмом…

— Эй, при чем тут я? Я чист. Да меня, если с косяком застукают, я ж стипендию потеряю! И потом — черт! — да если я захочу кошмар увидеть, поем на ночь жареных бобов и посмотрю по телику фильм ужасов.

— Чертовски верно, — кивнул Фини.

— Джеми подтверждает то, что я узнала от Беренски в лаборатории. Поскольку никаких следов борьбы до браслетов нет, можно предположить, что она была опоена этим коктейлем, потом перенесена в спальню и связана. Браслеты на руках, ноги связаны скрученными простынями.

— Он хотел, чтобы кошмар для нее начался, пока она была еще без сознания, — прошептала Пибоди.

— И пока она была без сознания, он, вероятно, воспользовался временем, чтобы пропустить тарелки и свой стакан через посудомоечную машину, а также получил доступ в техническое помещение. Потом вернулся в спальню еще до того, как она очнулась. Времени ему хватило. Если не считать белья, одежда с нее не снята, лишь скомкана и отброшена в сторону, чтоб не мешала насиловать. Блузка кое-где порвана, но особой силы на это не потребовалось. Это говорит не об исступлении или бешенстве, а о холодном расчете.

Ева бросила грозный взгляд на Джеми, попытавшегося что-то сказать. Этого оказалось довольно: он тут же сник.

— Синяки на лице и на теле указывают, что ее били, но не слишком сильно. Кровоподтеки на руках и на плечах говорят о том, что ее держали, с силой прижимали к кровати. Кровоподтеки и порезы на запястьях — свидетельство того, что она отчаянно вырывалась. Ее убийца не спешил. Душил ее руками или подушкой, она теряла сознание, и в это время, как мы полагаем, он развязывал ей ноги, переворачивал и снова связывал. Скорее всего он ждал, когда она придет в себя, и только потом снова начинал насиловать. Похоже, он повторил эту схему много раз.

Ева опять бросила взгляд на Джеми. Его лицо побелело, глаза казались темными провалами, но он молчал.

— Это о многом нам говорит, — сказала Ева и сделала паузу, выжидая.

— Э-э-э… Он не терял времени и сил на избиение, — начала Пибоди. — Он хотел сделать ей больно, но примитивное битье его не интересовало. Он не стал ее раздевать, ему было все равно. Он не таким способом хотел ее унизить.

Ева кивнула.

— Куда оскорбительнее оставить ее одетой. Сам акт от этого становится еще гнуснее, хотя, казалось бы, куда уж гнуснее. Проникновение, власть над ней, насилие, боль.

Сердце Евы трепетало, как птица, пойманная в силки. Она заглянула в глаза Рорку, в самую глубину, чтобы успокоить сердцебиение.

— Лаборатория подтвердила, что в стакане, найденном на кухонном прилавке, содержатся те же наркотики, что и в ее организме. Подтверждено также, что он сковал ее стандартными полицейскими наручниками. На «браслетах» найдены только ее кровь и волокна ткани. На данный момент эксперты не нашли никаких следов преступника ни на теле, ни в теле жертвы. Он заизолировался. Пибоди, давай показания свидетелей.

— Мы с лейтенантом вместе поговорили с двумя установленными подругами убитой, а также с Джеми. Я также побеседовала с двумя другими по списку, составленному для нас родителями убитой. Из первых двух только Джо Дженнингс показала, что знает о человеке, с которым у жертвы был роман. Со слов убитой, ему девятнадцать лет. Очевидно, он представился девушке студентом Колумбийского университета родом из Джорджии. Они познакомились несколько недель назад в парке, где Дина обычно бегала по утрам, и начали тайно встречаться. Все опрошенные свидетели показывают, что у жертвы был карманный компьютер и сотовый телефон, но ни то, ни другое не было найдено на месте преступления или вообще в доме. Мы считаем, что убийца забрал их, потому что на этих носителях мог быть зафиксирован обмен посланиями между ним и жертвой. Согласно показаниям, никто из членов семьи и друзей Дины не видел этого человека и не может его идентифицировать.

— Согласно показаниям Джо, — продолжила Ева, — убитая сказала неизвестному, что ее отец — коп, и не просто коп, а глава Отдела по борьбе с наркотиками. Тогда он сказал убитой, что был однажды арестован за прием наркотиков. Похоже, он использовал это признание, чтобы уговорить ее держать их отношения в тайне от ее родных и друзей.

— Она наверняка согласилась, — вмешался Джеми. Он бросил взгляд на Еву и получил в ответ кивок. — Если он сказал, что стыдится этого и переживает, она согласилась бы, чтобы его не смущать. Она никогда не ставила людей в неловкое положение, понимаете?

— Плюс к тому, — добавил Макнаб, — тайный поклонник — это так романтично для девчонки ее возраста.

— Судя по всему, — продолжала Ева, — Дина Макмастерс не просто впустила его в дом в вечер убийства, она его ждала. Опять-таки со слов Джо мы знаем, какой у них был план. Неизвестный придет, они что-нибудь поедят, и он пригласит ее в театр. Записи на автоповаре фиксируют две отдельные порции пиццы — одна с мясом, другая вегетарианская — жертва была вегетарианкой, — заказанные около восемнадцати тридцати. Она проглотила первую дозу наркотиков в прохладительном напитке до девятнадцати ноль-ноль.

— Первую дозу? — насторожился Финн.

— Она проглотила вторую дозу около полуночи. По-моему, убийца знал, когда должны вернуться ее родители, а должны они были вернуться сегодня ближе к вечеру. Я думаю, он дал ей вторую дозу, чтобы анализ на токс наверняка выявил наличие наркотиков в организме. Он не мог знать, что они захотят вернуться на несколько часов раньше, чем планировали. Он специально оставил стакан на кухне, чтобы мы наверняка его нашли, проверили и нашли в нем наркотики.

— Пощечина Макмастерсу. — Финн, хмурясь, читал токсикологический отчет на стенном экране. — Это логично, но… Хочешь достать копа, доставай копа. А если хочешь достать его через семью, где твоя подпись? Уж ты бы наверняка хотел дать ему знать, что это ты, а не кто иной, хочешь с ним поквитаться. Кроме того, видит бог, он мог уже сотню раз убить малышку до сегодняшнего дня. Заставить Дину играть в тайные встречи — это рискованно. Девчонки в таком возрасте склонны болтать. Она же рассказала подружке! Пусть не все, но рассказала.

— А так веселее. — Ева вывела на экран фото с удостоверения личности Дины — юной, свежей, улыбающейся. — Больнее задевает. Не просто в доме, но прямо в ее девичьей спаленке. И она сама открыла дверь. Это подтверждено?

Финн кивнул.

— Нет следов вмешательства, взлома, обхода дверных или оконных замков. Наша предварительная оценка по хронологии совпадает с твоей. Замки отключены изнутри с соблюдением должной процедуры в восемнадцать двадцать три и мгновенно снова включены, опять же изнутри с соблюдением должной процедуры. Она его впустила и опять заперлась. В двадцать три восемнадцать дверь технического помещения была открыта при помощи шифра, и камеры отключены — опять-таки с соблюдением должной процедуры.

— К тому времени он обрабатывал ее уже на протяжении четырех часов. — Ева опять вернулась в свои воспоминания, когда ее час за часом подвергали насилию. Стоп, хватит! — Она дала бы ему шифр, ему не пришлось раскалывать шифр самому. Вместо этого он расколол ее.

— Она была дочерью копа, — возразил Джеми. — И она была умна. Не думаю, что она упростила ему задачу.

«Конечно, ты не думаешь, — заметила про себя Ева. — Разве ты можешь об этом подумать? Ты же никогда ничего подобного не испытывал».

— Четыре часа он ее насиловал, терроризировал, душил руками и подушкой. «Ладно, — говорит он ей, — я ухожу, но мне надо отключить камеры и забрать диски». Может, на первый раз она откажет, может, даже первые несколько раз, но он мучит ее снова и снова, это повторяется бесконечно. Кончай валять дурака, Дина, дай мне шифр, и все это кончится.

— Она не дала ему шифр, чтобы он мог забрать диски, — вмешался Макнаб. — Во всяком случае, правильный шифр она ему не дала. А может, она и сама не знала шифр. Откуда ей знать? Нет, шифр он взломал, много времени это не заняло. Может, минут десять, а это значит, что у него есть навыки или крутые девайсы. Диски были изъяты согласно записи в двадцать три тридцать одну. Винчестеры стерты и заражены вирусом, но регистрационное время мы вытащили. А может, и данные сумеем восстановить, причем с картинками. Это будет не прогулка по лугу, но мы попробуем. Система — супер. Чем лучше система, чем больше шансов реконструировать стертые данные.

— В первую очередь, — приказала Ева. — Как только он забрал диски и стер данные с винчестера, вернулся наверх и терзал ее еще два часа.

— Ушел через парадную дверь, — сказал Финн. — Открыл замки изнутри и снова их активировал в четыре часа три минуты.

— Это дает ему после установленного времени смерти полную возможность прибраться, замести следы, оставить стакан. Без спешки, без паники, шаг за шагом. Держу пари, у него был список, он ставил «птички», — пробормотала Ева. — Ушел среди ночи, никто его не видел и не слышал. Но пришел-то он засветло, однако ж его никто не видел. Значит, умеет маскироваться, не привлекать к себе внимания. Есть пара станций метро в радиусе трех кварталов. Я заказала копии с дисков наблюдения, но… — Она и сама понимала, что шансов маловато. — Если ему хватило ума все это провернуть, значит, хватит и на то, чтоб не засветиться на камере в подземке вблизи места преступления. Скорее всего он ушел пешком. Если его нора где-то далеко от места, мог на такси подъехать, но выйти где-нибудь кварталах в десяти слева или справа, а уж дальше — на своих двоих. Мог на автобус сесть, черт бы его побрал. А может, у него свои колеса есть.

— Скорее всего пешком, — заметил Рорк. — Субботний вечер, в городе суета. Погода была хорошая. Кто обратит внимание на парня, идущего по своим делам? Думаю, он был прилично одет, но не настолько, чтобы привлечь внимание. Солнце светило, значит, на нем могли быть темные очки, или бейсболка, или ветровка с капюшоном. Может, наушники, чтобы было похоже, что он музыку слушает, или он мобильник к уху прижимал, чтобы все думали, что он с кем-то разговаривает. Если повезет, он смешается с группой молодежи, сделает вид, будто он один из них. Кто ж его разглядит и запомнит в толпе других таких же, как он? Если хочешь совершить преступление, но на месте оказаться заранее, лучше уж слиться с окружающей средой. Что я сделал бы на его месте? Позвонил бы своей жертве по телефону за пару кварталов от дома.

Ева прищурилась, рисуя в уме эту картину.

— Дать ей знать, что он на подходе. Как мне не терпится наконец тебя увидеть, у нас ведь все в силе, верно? И так далее в том же роде.

— Да. И тогда разве она не подойдет прямо к двери? Разве не начнет его высматривать, пока он держит ее у телефона? Она на месте, открывает дверь еще до того, как он поднялся к двери. Ему не надо звонить и ждать, пока откроют, он вошел, не задерживаясь ни на секунду. — Рорк пожал плечами. — Ну, не знаю, я бы так и поступил.

— И у нее в руках мобильник, — добавила Ева. — Он же собирается забрать мобильник, значит, не придется тратить время на поиски, если она не спрятала телефон обратно в сумку. Да, это умно и практично.

Она прошлась взад-вперед, рассеянно барабаня пальцами по бедрам.

— Проверим еще раз весь район. И парк. Парк — наш лучший шанс. Пибоди, займемся этим завтра с утра пораньше. Финн, твоя команда займется электроникой, сосредоточьтесь на сигнализации. Я прокачаю похожие преступления и введу доктора Миру в курс дела: мне нужен психологический портрет. В данный момент у меня патрульные обходят все обычные места, где она любила бывать, а еще пара проверяет Хуана Гарсию, наркоторговца.

Фини дернул подбородком в сторону фотографий с места преступления.

— Наркоторговцы так не работают.

— Согласна, но мы его проверим и выведем из списка, как и любых других, кто числится в файлах Макмастерса. Или в его памяти. Вряд ли он ходил с ней туда, где ее хорошо знали. Шансы практически нулевые. После первоначального контакта ему необходимо увести ее куда-нибудь подальше. Если гулять — так подальше от тех мест, где она обычно гуляла. В кино — не в то, куда она обычно ходила. Парк? Может быть, в другом секторе.

— Если это месть…

Ева кивнула Фини.

— Мы проверим все дела Макмастерса, я еще раз с ним поговорю, пройдусь по старым делам. Джеми, Дина распознала бы гангстера? По типу?

— Да, я думаю, да. Говорю же, она была умна. Прекрасно разбиралась во всяких уличных типах, вот только насчет себя самой ничего не понимала. Но она знала, как соблюдать осторожность, каких типов избегать.

— А парень какого типа мог бы ее привлечь?

— Ну… он должен быть чистым. Не просто прилизанным, он должен правильно выглядеть, правильные вещи говорить. Джо говорит, Дина ей сказала, что он учится в Колумбии. Это могло бы заинтересовать Дину. Я ведь учусь в Колумбии, она сама собиралась поступать на будущий год. Для него это удобный случай, понимаете? Да, и манеры. Он должен был быть вежливым. Если бы он с самого начала стал слишком сильно наседать, ее бы это отпугнуло.

В Нью-Йорке полно других колледжей, размышляла Ева, но он упоминает именно тот, в котором учится один из ее ближайших друзей, куда она сама собирается поступать. Нет, это не может быть совпадением.

— Он ее изучал, выслеживал, устанавливал ее привычки и предпочтения. Действовал неспешно. — «Нет, — подумала Ева, — это не похоже на наркоторговца или одного из его костоломов». — Макмастерс запланировал это путешествие десять дней назад. Ублюдок был уже готов к броску. Это его шанс. Наверняка она похвасталась и сказала, что ее отца повысили в звании.

— Она послала мне текстовое сообщение, как только узнала, что его повысили, — подтвердил Джеми. — Думаю, она разослала сообщения всем, кого знала. Она страшно гордилась им. Я удивился, что она не поехала вместе с родителями. Это же было семейное торжество.

— Девушка на первом этапе влюбленности, — заметила Пибоди. — Ей не хочется уезжать на выходные с родителями, когда можно остаться дома и повидаться со своим парнем. Даже если она сомневалась, даже если не знала, поехать или остаться, стоило ему сказать слово, намекнуть, что он будет по ней скучать, и она осталась.

— Будем работать с тем, что у нас есть, — решила Ева. — Пибоди, свяжись с кем-нибудь в Колумбии на тот крайний случай, если он сказал правду. Мне нужен список всех студентов мужского пола — да, и служащих тоже, — нанятых или поступивших за последние пять лет, если они родом из Джорджии. Возраст — от восемнадцати до тридцати.

Пока идет проверка, позвони Бакстеру: он со своим напарником снова на дежурстве. Пусть возьмут на себя Гарсию, потом пусть повторно обойдут соседей. И пусть расширят поиск до радиуса в три квартала.

У себя в кабинете Ева заказала проверку схожих по почерку преступлений и провела поиск через Всемирную систему уголовных архивов, любимое детище Финн, чтобы не исключить глобальный аспект. Она проверила даже населенные искусственные спутники.

Пока компьютер трудился, Ева установила в кабинете доску, чтобы образ Дины — живой и мертвой — остался с ней до конца расследования.

— Умная девочка, — пробормотала Ева, прикрепляя к доске фотографии и отчеты, нанося хронологическую шкалу. — Дочь полицейского. Все говорят, что ты умная. Но ведь ты совсем еще девчонка! Симпатичный парень обратил на тебя внимание, сказал нужные слова, взглянул на тебя пристально… И вот ты уже совсем не умная. Просто наивная.

Сама Ева наивной не была. И дочерью полицейского она тоже не была. Она сама была копом — закаленным, циничным копом, скверной задницей. Рорк обратил на нее внимание, сказал нужные слова, взглянул пристально из-под ресниц… Она не могла бы сказать, что вела себя по-умному. Она нарушила ею же самой установленные правила, пошла на риск, влюбилась в него, хотя знала, что он опасен. Он ведь был подозреваемым по делу об убийстве.

Нет, она не вела себя по-умному. Она была ослеплена. Так почему же Дина должна была вести себя иначе?

— Я знаю, что ты чувствовала. Вернее, думала, что ты это чувствуешь, — уточнила Ева. — Я знаю, как он до тебя добрался, как сломил твое сопротивление, как прорвал твои оборонительные рубежи, как затуманил мозг. Мне повезло. А тебе нет. Но я знаю, как он сумел подобраться к тебе так близко.

А теперь вместо того, чтобы рассуждать как девчонка, она должна была рассуждать как следователь.

Ева повернулась к автоповару… и замерла.

Кофе, вспомнила она. Первый подарок Рорка — мешочек кофе. Настоящего кофе. От такого подарка она не могла отказаться. Настоящий кофе был для нее ценнее горсти бриллиантов.

Такой милый, такой заботливый. Именно то, что ей нужно.

А Дине дарили нечто такое? Нечто небольшое, ни к чему не обязывающее, именно то, что нужно.

Ева вернулась к столу и внимательно вгляделась в фотографию Дины. Музыка и театр, вспомнила она. И чтение. Все эти музыкальные диски… Может, он сварганил для нее диск? Вот — композиция специально для тебя. Или стихи — разве женщины не балдеют от стихов, особенно если их написал мужчина? Специально для своей девушки?

Она хотела вступить в «Корпус мира» или «Образование для всех». Но вряд ли существует на свете подарок, имеющий отношение к этим организациям. Ева такого придумать не могла.

Ее компьютер подал сигнал о завершении первого задания. Ева села и начала читать дела, пока компьютер, урча, выполнял остальные задания.

Ничего не выскочило, хотя она больше часа читала, анализировала, сравнивала, проверяла информацию по делам об изнасилованиях и убийствах. Поиск в международных архивах дал тот же результат. Несколько натянутых предположений — надо будет их проверить, — но интуиция подсказывала ей, что это для проформы. Но проверить все равно придется.

Ева успела проверить и отбросить половину предположений, когда в кабинет вошла Пибоди.

— Получила частичный список из Колумбии — на тех, кто учится и работает сейчас. На бывших получу только завтра. На данный момент там есть шестьдесят три студента из великого штата Джорджия, четыре инструктора, один охранник и двое других служащих. Охранник староват, ему тридцать, есть еще сторож, ему двадцать четыре, и ремонтник, ему двадцать шесть.

— Мы проверим их прошлое. Их всех.

— Я вообще не думаю, что он сказал ей правду.

— А я думаю, он сказал ей столько правды, чтобы это прокатило, если бы ей вдруг вздумалось поиграть в дочь полицейского и все это проверить. Он слишком осторожен, он не мог так подставиться.

Пибоди указала на автоповар и получила в ответ кивок.

— Думаешь, он там учится? — спросила она, программируя кофе.

— Я думаю, он мог подделать записи, чтобы его имя выскочило, если ей вздумается проверить. Не исключено, что он уже об этом позаботился, стер запись. Вот что он мог бы сделать, если был по-настоящему осторожен. Найти студента, клонировать его удостоверение, представиться ей под этим именем или изменить имя, это уж на его усмотрение. Готова поспорить, он подделал студенческий билет. По нему же скидки дают, когда идешь в кино, в театр или на концерт. Он водил ее и в кино, и в театр, значит, показывал билет. И этот билет должен был пройти сканирование.

— Я об этом не подумала. Вот почему зарплата у тебя хоть и паршивая, но все-таки самую малость больше, чем у меня. — Пибоди передала Еве кружку с кофе. — Выходит, один из этих шестидесяти трех может оказаться его двойником. А может, у него был напарник?

— Он работает один. Напарнику надо доверять. А кому он может настолько довериться? Нет, лучше работать одному: так надежнее. Держу пари, за последнее полугодие билет одного из этих шестидесяти трех пропал. То ли украден, то ли потерян. Он клонировал студенческий билет, заменил фото на свое, может, подделал анкетные данные, если надо. Если Дина что-то заподозрит и захочет проверить — пожалуйста, он числится студентом. А пока давай-ка их прокачаем. Расставим все точки над «i». Завтра проверим, не подавал ли кто-нибудь из студентов заявление о выдаче дубликата. Возьми первых тридцать, — приказала Ева. — Я возьму остальных. Можешь работать здесь или дома. Встретимся в моем домашнем кабинете завтра в семь ноль-ноль.

— А ты куда собираешься?

— Хочу вернуться на место, пройтись по дому, а потом поеду к себе, проверю свою порцию студентов. Перешли данные по Колумбии на мой домашний комп.

— Ладно, — кивнула Пибоди. — Если что-то найду, сразу дам тебе знать.

Она ушла. Ева допила кофе и позвонила Рорку.

— Успехи?

— Это будет нелегко. И скорых результатов не жди.

— Я здесь закончила. Вернусь на место, хочу пройтись по этапам, потом буду работать дома.

— Давай встретимся в гараже.

— А как же твоя работа, нелегкая и нескорая?

— С благословения капитана часть блоков переправят в мою домашнюю лабораторию. У меня там оборудование мощнее. Через пять минут.

Он отключил связь.

Ева загрузила в сумку все, что ей было нужно, отослала копии всех отчетов, заметок, файлов на свой домашний адрес. По дороге в гараж она приняла звонок от одного из офицеров, обходивших соседей с опросом. Все живущие в одном квартале с убитой вернулись домой, все были опрошены. Никто не видел, чтобы за время выходных кто-то, кроме самой Дины, входил или выходил из дома Макмастерсов.

Может, Бакстеру и его верному помощнику Трухарту больше повезет, думала Ева. Или она сама вместе с Пибоди что-нибудь обнаружит, обходя с утра пораньше парк. Но если преступник ухитрился не оставить ни следа на месте изнасилования и убийства, если не пожалел времени и сил, чтобы завершить задачу, и ничего не упустил, вряд ли он где-то засветился вместе со своей жертвой. Шансы невелики.

И все-таки кто-то где-то должен был их видеть. Тут главное — вспомнить, вот в чем проблема.

Они гуляли, ели, разговаривали, играли. Это было в городе, это тянулось несколько недель. Надо найти хоть одно место, одного свидетеля, одну трещину в его броне. Надо бить в эту точку, надо расширять трещину.

Ева подошла к своей машине, прислонилась к багажнику, извлекла электронную записную книжку, чтобы внести новые записи.

Колумбия. Студенческий билет.

Джорджия. Южный акцент.

Правда или ложь? Если правда, почему он сказал правду? Если ложь, почему солгал?

Пропавший мобильник, карманный компьютер, возможно, электронный дневник, сумка. Что еще было в сумке? Что-то важное? Что это было для него — защита или трофей?

Она подняла голову, когда Рорк пересек гараж и подошел к ней.

— Когда ты был воришкой и обрабатывал лохов, тебе случалось имитировать акцент?

— Да, ну ты и нашла время и место об этом поговорить. Мне бы не хотелось в полицейской лавочке обсуждать такую тему. Ну, раз уж ты работаешь, я сяду за руль.

Он дождался, пока они оба не сели в машину, и только потом ответил на вопрос:

— Да, бывало. Все зависело от лоха. Но, как правило, мне верно служил ирландский акцент, его было вполне достаточно. Иногда я его усиливал, наваливал сверху говор Западного графства, а бывало, наоборот, приукрашивал: начинал говорить как выпускник частной школы.

— Я вот что имею в виду: если это было дело долгое, если оно растягивалось на несколько недель и требовало активного общения с лохом, было бы проще и безопаснее держаться того, что тебе по природе ближе. Усиливать или приукрашивать, но придерживаться основ.

— Совершенно верно, — согласился Рорк, направляя машину в верхнюю часть города. — Стоит раз проколоться, и можно все дело развалить.

— Парень сказал ей, что он родом из Джорджии. Ей нравится акцент, она даже подружке об этом рассказала. Он умен, а тут умно пустить в ход то, что у тебя есть, то, что тебе удобно. Может, он и вправду жил на юге хотя бы какое-то время. Он ей сказал, что учится в Колумбии, так, может, это тоже правда? Может, учился или, во всяком случае, знает достаточно, чтобы не проколоться и знать, что сказать, когда она говорит: «Слушай, у меня там друг учится». К чему прокалываться на таких деталях? Трудно поверить, что ему девятнадцать. Откуда у девятнадцатилетнего парня столько терпения, самообладания, выдержки? — Ева бросила взгляд на Рорка. — Хотя кое у кого все это есть.

Рорк перестроился в другой ряд и втиснулся в просвет между машинами.

— В девятнадцать у меня была за плечами целая жизнь. К девятнадцати я успел побывать уличным крысенышем, воровал, жульничал в карты и уже стремился послать все это к чертям собачьим. К тому времени я уже набил руку во многих делах и понял, какую важную роль играют терпение и самообладание.

— Убийство и воровство — разные вещи.

— Совершенно разные, — кивнул Рорк. — Тем более когда речь идет о предумышленном убийстве невинной девочки. Тут все упирается в мотив, не так ли? Спланировать, провести, завершить так, как он это сделал, тут нужен сильный мотив. Но кое для кого острые ощущения — сами по себе уже мотив.

— Не похоже, чтобы это было ради острых ощущений, — возразила Ева. — Для этого тут все слишком педантично и расчетливо.

Рорк заговорил не сразу. Он обогнал экспресс-такси и проскочил перекресток за секунду до переключения светофора на красный.

— Когда я казнил тех, кто пытал и убил Марлену, это было расчетливо. Преднамеренно и хладнокровно. Кто-то мог бы подумать иначе, глядя на результаты, но мне-то лучше знать. Там не было острых ощущений. Ни капли.

Ева подумала о юной дочери Соммерсета, о девочке, которую Рорк считал своей сестрой. Ее использовали и убили, чтобы сделать ему предупреждение.

— Дина не была казнена. Если и есть сходство, то только между нею и Марленой. Месть. Я все время к этому возвращаюсь. А с другой стороны, он мог бы ее уничтожить десятками разных способов и в другое время. Он мог ее похитить, заставить Макмастерса пройти через ад, прежде чем убить ее.

— Но ты считаешь, что ему нравилось играть в милого дружка. Растянуть игру, заставить ее влюбиться. Может, ему нравятся игры. Если ему и нужны острые ощущения, то лишь на этом этапе. Хладнокровно и обдуманно. Значит, он способен очаровать девушку и использовать это с конкретной целью: отнять у нее жизнь.

Когда Рорк подъехал к дому Макмастерсов, Ева вышла из машины и стояла, поджидая его.

— Сейчас на часах уже больше, чем было, когда он сюда пришел. Наверняка он шел пешком. Мог прийти с любой стороны, мог даже из парка выйти. Пока не найдем кого-то, кто видел его в тот вечер, точно не узнаем. Он принес с собой «браслеты», принес наркоту. Вечер теплый, но на нем могла быть куртка. Многие подростки их носят. Не потому, что нужно, а потому, что модно. Наручники, возможно, в кармане, то же самое с наркотой. Но ему нужны инструменты для сигнализации, разве не так? Может, у него была сумка через плечо или рюкзак. А может, он просто рассовал инструменты по карманам. Вот возьми Макнаба, у него в штанах миллион карманов.

— С курткой можно было бы заткнуть наручники за пояс сзади, прикрыть их. Копы часто так делают, — заметил Рорк.

— Я думаю, он шел прогулочным шагом — просто молодой парень, идущий куда-то по своим делам. Просто еще один подросток или студент, хорошенький, чистенький, прилично одетый. Никто не обращает на него внимания. Я думаю, он позвонил ей где-то за пару кварталов от дома, чтобы держать ее у телефона, как ты сказал. Может, просто сказал: «Я уже рядом», а может… ну да, может, сделал вид, что хочет уточнить адрес. Это было бы умно. Она бы его вела по телефону, ждала бы его появления, открыла бы дверь еще раньше, чем он успел бы подняться на крыльцо.

— Она тоже хотела впустить его в дом как можно скорее, тебе не кажется? Она же не хотела, чтобы кто-то из соседей рассказал родителям, что к ней приходил мальчик, пока их не было дома.

— Верно подмечено. — Ева прищурилась. — Да-да, очень верно. Они могли даже заранее договориться, когда он предложил встретиться у нее дома: «Я тебе позвоню, когда буду на подходе, чтоб ты была готова». Их маленький секрет.

Она уже мысленно видела это, пока поднималась по ступенькам крыльца, вскрывала полицейскую печать и открывала замки универсальным ключом.

— И все-таки кто-то мог его увидеть. Он этого не боится. Дина будет мертва, игра окончена. Но он позаботился, чтобы они увидели совсем немного. Чтобы никто не мог его описать. Так что, держу пари: куртка, возможно, бейсболка, черные очки. Идет, наклонив голову, сунув руки в карманы, наушник или даже пара наушников. Может, свидетели опишут его рост и телосложение, цвет кожи. Ну и что? Даже очевидцы редко дают верное описание. Он всего лишь парень, идущий на свидание.

Ева остановилась в прихожей, ей хотелось получше все обдумать.

— Она взволнована. Он ее целует: здравствуй, милая. Все еще славный, застенчивый юноша. Ему надо поддерживать легенду, чтобы взять ее без борьбы, чтобы у нее не было шанса оказать сопротивление, или сбежать, или содрать с него хоть кусочек кожи. Она включила музыку, она же любит музыку. Они любят музыку. Может, показала ему дом, а может, провела прямо в кухню, достала еду, напитки. Ева прошла вместе с Рорком в заднюю часть дома.

— Ей так весело, она так волнуется… Ужин вдвоем. Только вдвоем. Он осторожен, старается ни до чего не дотрагиваться, а если дотронулся, запоминает, чтобы потом протереть это место. Опять прячет руки в карманы. Застенчивый мальчик. Они же дети, значит, они едят здесь, на кухне. Вот прямо здесь.

Ева подошла к голубому столу с мягкими табуретками. Отсюда открывался вид на маленький задний дворик, огороженный высокой стеной.

— Садятся друг напротив друга, так можно поговорить. Смотреть ему в глаза, пока разговариваешь. Едят, смеются, шутят, флиртуют. Ах да, хочешь еще шипучки? Он, конечно, хочет, а когда она встает, чтобы принести ему шипучку, он подсыпает дурь ей в питье. Это так просто! Ее слегка развезло, на минуту она чувствует себя как-то странно, но включается «Зонер», он смягчает действие барбитурата. Она просто отключается. Легко и плавно. И он несет ее наверх. Дина весила сто тринадцать фунтов. Мертвый груз, но не так уж много, молодой здоровый парень сможет отнести ее наверх. Тут всего-то один лестничный марш.

С этими словами Ева вышла из кухни и начала подниматься по лестнице.

— Имеет смысл поднять ее наверх по черной лестнице. Если он изучил дом — а он наверняка изучал, — значит, знает, где ее спальня. Он мог видеть ее через окно в любое время, когда защитный экран был отключен. Даже если он не был твердо уверен, нетрудно угадать, какая комната — ее. Элементарно — краски, плакаты, все девчачье.

Рорк молчал, словно ждал чего-то. Он понимал, что делает Ева. Воссоздает картину с точки зрения и убийцы, и его жертвы.

— Первым делом он ее сковывает, связывает, чтоб никаких случайностей. «Браслеты», простыни. Туго-туго, он же хочет, чтоб она почувствовала. Он хочет оставить следы. Он рассчитывает, что она будет сопротивляться, а она будет. И он это знает. Итак, он спускается в кухню и зачищается. Ставит посуду в машину, стерилизует, оставляет только ее стакан. Вытирает все поверхности, к которым прикасался. Проверяет дверь техкомнаты. Не стоит даже пытаться ее взламывать. Зачем, когда Дина сама даст ему код?

Уж об этом он позаботится. Раздевается, изолируется.

Ева прошлась кругом, с досадой покачала головой.

— Нет-нет, не в том порядке. Он все это сделал внизу, еще до того как поднял ее наверх. Наверху не оставил никаких следов. Аккуратно сложил свою одежду. Осторожен, очень осторожен. Когда покончил с ней, взял ее сумку, проверил содержимое, снес вниз, положил рядом со своими вещами. Опять поднялся наверх, прошелся по комнате, убедился, что не оставил никаких своих следов. Ничего на ее компьютере, на телефоне в спальне. Нигде…

Ева замолчала, обошла кругом комнату, открывая дверцы уже осмотренных шкафов и выдвигая уже проверенные ящики.

— Он что-нибудь принял, чтоб обеспечить стояк? Множественные изнасилования — это колоссальный расход энергии. Интересная мысль, внесем ее в список вопросов. Может, ему это не нужно. Она же мечется по постели даже во сне, он заставил ее видеть кошмары. Даже во сне она напугана и беспомощна. Может, это его возбуждает. Потом она приходит в себя, и веселье начинается.

— Не заставляй себя проходить через это. — Рорк чувствовал, что это разрывает ему сердце. — Мы же знаем, что произошло. Не надо, не мучай себя.

— Это часть целого. Без этого нельзя. Она… растерянна. Мысли путаются, мозги не соображают, потом приходит мигрень. Голова раскалывается.

Ева взглянула на кровать. Постельного белья не осталось, один голый матрас.

— Мне приходит в голову, что он мог бы облегчить ее положение. Дать ей дозу «Шлюхи» или «Кролика». Была у него такая возможность. Но он не хотел, чтобы она участвовала — даже под наркотиком типа «свидание с изнасилованием». Он хотел ее терроризировать. Хотел, чтобы она была в ужасе, чтобы ей было больно. Интересно, он сказал ей, что собирается делать, или сразу приступил? Я его пока не вижу. Просто не могу себе представить, как он себя поведет. Она плачет. Ей всего шестнадцать, она плачет и не понимает, за что он с ней так. Ей не хочется верить, что милый застенчивый мальчик превратился в монстра. Но это только часть ее. Это шестнадцатилетняя девочка. Есть и другая часть: она же дочь копа. Дочь копа знает. Вот теперь дочь копа видит его насквозь. Но ему только того и надо. Она сопротивляется — он от этого в восторге! — даже во время изнасилования. Она сопротивляется даже когда плачет, кричит, умоляет его остановиться. Она сильная, она сопротивляется изо всех сил.

Рорк стоял и с бессильной болью наблюдал, как Ева проходит всю сцену — шаг за шагом, кошмар за кошмаром. Она двигалась по комнате, обходила кругом кровать, на которой весь этот кошмар разыгрывался. И пока она описывала последние минуты жизни юной девочки, голос у нее не дрожал.

Он заговорил, только когда она замолчала и вновь принялась обыскивать комнату.

— Мы с тобой прожили вместе столько времени, а я до сих пор не понимаю, как ты все это выдерживаешь. Как ставишь себя на их место, вживаешься в них, заставляешь себя все это видеть.

— Это необходимо, — отозвалась Ева.

— Чушь собачья! Это не просто объективный взгляд наблюдателя. Ты это делаешь ради них. Ради Дины и всех тех, у кого отняли жизнь. Но как ты это выдерживаешь — уму непостижимо. Ты не просто защищаешь убитых, хотя и на это смотреть было бы невыносимо. Ты проходишь вместе с ними через все их предсмертные муки. Я многое в жизни повидал и пережил, но я не уверен, что мне хватило бы сил делать раз за разом то, что делаешь ты.