Крест Морриган Робертс Нора

3

Лилит. Это имя вызвало у Киана воспоминания, от которых его отделяли сотни жизней. Он видел ее, ощущал ее запах, чувствовал пронизывающий до костей ужас, охвативший его в то мгновение, когда она отняла его жизнь.

Киан помнил вкус ее крови, а также то, что принесла эта кровь. Ужасный, мрачный дар.

Его мир изменился. И ему была дарована привилегия — или проклятие — наблюдать за тем, как на протяжении бесчисленных десятилетий меняются другие миры.

И ведь он чувствовал: что-то должно произойти. Иначе зачем ему сидеть в одиночестве посреди ночи и ждать?

Какой гнусный каприз судьбы отправил его брата — точнее, брата того человека, которым он некогда был, — через пласты времени и заставил произнести то самое имя?

— Вот теперь ты меня заинтриговал.

— Ты должен вернуться вместе со мной, приготовиться к битве.

— Вернуться? В XII век? — Киан усмехнулся и вновь откинулся на спинку стула. — Можешь не сомневаться, меня туда ничем не заманишь. Я привык к новой жизни, к современным удобствам. Вода здесь горячая, Хойт, и женщины тоже. Мне не интересны ни твои интриги, ни войны, ни боги.

— Битва все равно состоится, с тобой или без тебя.

— «Без» звучит явно лучше.

— Ты никогда не уклонялся от драки, не прятался от врага.

— Думаю, термин «прятаться» не совсем верен, — беспечно парировал Киан. — Времена меняются. Можешь мне поверить.

— Если Лилит одолеет нас, ты лишишься всего, что тебе дорого в этом времени, — навечно. Человечество будет уничтожено.

Киан склонил голову набок.

— Я не человек.

— Таков твой ответ? — Хойт шагнул вперед. — Ты будешь сидеть и наблюдать за ее бесчинствами? Наблюдать, как она делает с другими то, что сделала с тобой? Убивает твою мать, твоих сестер? Превращает Нолу в вампира?

— Они мертвы. Давным-давно. Превратились в прах.

Разве он не видел их могил? Киан не мог совладать с собой и все время возвращался в прошлое, чтобы постоять перед надгробными камнями — их и тех, кто пришел вслед за ними.

— Ты забыл, чему нас учили? Говоришь, времена меняются. И не просто меняются. Мог ли я оказаться здесь, будь время непроницаемым? Судьба миров еще не определена, и твоя тоже. Мне пришлось оставить отца, зная, что он умирает. Живым я его больше не увижу.

Киан медленно встал.

— Ты и представить себе не можешь, кто она и на что способна. Лилит существовала уже не одну сотню лет, когда забрала меня. Думаешь, ее можно остановить мечом или молнией? Ты еще глупее, чем я думал.

— Я рассчитываю остановить ее вместе с тобой. Помоги мне. И если не ради человечества, то ради самого себя. Или ты встанешь на ее сторону? Если в тебе уже ничего не осталось от моего брата, покончим с этим прямо сейчас.

Хойт вытащил меч.

Киан некоторое время смотрел на клинок, взвешивая в ладони пистолет. Затем сунул оружие в карман.

— Убери меч. Господи, Хойт, ты не мог одолеть меня даже в те времена, когда я был еще жив.

Глаза Хойта вспыхнули.

— Но и тебе не повезло.

— Совершенно верно. Мне потребовалось несколько недель, чтобы прийти в себя. Днем я прятался в пещерах, голодал. Знаешь, я искал ее тогда. Ту, которая сделала меня таким, — Лилит. По ночам, когда мне удавалось добыть немного еды, чтобы не умереть с голоду. Она бросила меня. Так что у меня есть причина поквитаться с ней. Убери этот чертов меч!

Пока Хойт раздумывал, Киан прыгнул. В мгновение ока он пролетел над головой брата и приземлился на спину. Потом одним легким движением кисти он разоружил его.

Хойт медленно повернулся. Острие меча уперлось ему в горло.

— Ловко, — выдавил он.

— Мы быстрее и сильнее. И не испытываем укоров совести. Мы должны убивать, чтобы питаться. Чтобы выжить.

— Тогда почему я еще жив?

Киан пожал плечами.

— Будем считать, что причиной тому любопытство и в какой-то степени память о прошлом. — Он отбросил меч в угол комнаты. — Ладно, давай выпьем.

Киан подошел к шкафчику и открыл дверцу, краем глаза заметив, как меч перелетел через всю комнату и снова оказался в руке Хойта.

— Тоже неплохо, — невозмутимо отметил Киан и достал бутылку вина. — Стальным оружием меня не убьешь, но ты можешь — если повезет — отрубить от меня кусок, который я предпочел бы сохранить. Руки и ноги у нас заново не отрастают.

— Я уберу оружие, если ты последуешь моему примеру.

— Справедливо, — Киан извлек из кармана пистолет и положил на стол. — Хотя у вампира оружие всегда с собой. — Во рту у него сверкнули клыки. — Тут уж ничего не поделаешь. — Пока Хойт освобождался от меча и кинжала, он налил два бокала. — А теперь присаживайся и расскажи мне, почему я должен участвовать в спасении мира. У меня дел по горло. Бизнес.

Хойт взял бокал, внимательно изучил его содержимое, понюхал.

— Что это?

— Превосходное красное вино. Итальянское. Мне незачем подсыпать тебе яд, — чтобы придать своим словам убедительности, он пригубил из своего бокала. — Я могу перекусить тебе шею, словно прутик. — Киан сел и вытянул ноги. Затем махнул рукой Хойту. — В современном мире нашу беседу назвали бы переговорами, и теперь ход за тобой. Итак… просвети меня.

— Сначала мы должны объединиться: ученый, ведьма, а также тот, кто способен менять облик, и воин. Воин — это, наверное, ты.

— Нет. Я не воин, а бизнесмен, — не меняя непринужденной позы, Киан лениво улыбнулся Хойту. — Значит, боги поручили тебе невыполнимую задачу, снабдив негодными средствами, — старая песня. И с этой жалкой горсткой смельчаков и теми глупцами, которые присоединятся к вам, ты рассчитываешь победить армию, которую возглавляет могущественный вампир. Армию, которая состоит из таких, как она, а также из других демонов — если Лилит снизойдет до них. В противном случае мир погибнет.

— Миры, — поправил Хойт. — Их много.

— Не стану спорить. Тут, по крайней мере, ты прав.

Киан отпил из бокала и задумался. В своем теперешнем обличье он уже многое преодолел. Но новость, о которой рассказал ему брат, показалась ему интересной.

— А что твои боги говорили о моей роли в этом деле?

— Ты должен пойти со мной, рассказать все, что знаешь о Лилит и подобных ей, научить, как одержать над ними победу. В чем их слабость? В чем сила? Какое оружие и какую магию можно применить против них? У нас есть время до праздника Самайн — нужно выяснить все о вампирах и создать первый круг.

— Так долго? — В его голосе сквозил сарказм. — А мне что за выгода? Я богатый человек, и у меня достаточно дел — здесь и сейчас.

— А она позволит тебе сохранить богатство и власть, если станет править миром?

Киан поджал губы.

— Интересный вопрос. Скорее всего, нет. Но, помогая тебе, я еще с большей вероятностью лишусь всего — и жизни в придачу. Мне бы твою молодость…

— Я старше.

— Если не считать последних девятисот лет. В любом случае молодые думают, что будут жить вечно, и глупо подвергают себя неоправданному риску. Но прожив так долго, как я, становишься осторожным. Понимаешь: жизнь превыше всего. Мною движет инстинкт самосохранения. В этом смысле у вампиров и людей много общего.

— Ты выживаешь, сидя в своем доме, в темноте и одиночестве?

— Это не дом, — рассеянно заметил Киан. — Это офис. Здесь занимаются делами. Кстати, у меня много домов. Тоже вопрос выживания. Приходится иметь дело с налогами, документами и тому подобным. Такие как я, стараются долго не задерживаться в одном месте. Мы кочевники — по своей природе и по необходимости.

Он наклонился вперед, упираясь локтями в колени. Лишь с немногими он мог откровенно говорить о своей сущности. Это был его выбор, его жизнь.

— Я видел войны, Хойт, огромное количество. Таких ты даже представить себе не можешь. В них не бывает победителей. Ты умрешь, если решишься на этот шаг. Или станешь таким, как я. Лилит будет гордиться, что сумела превратить в вампира могущественного мага.

— Думаешь, у меня есть выбор?

— О, да. — Киан снова выпрямился. — Выбор всегда есть. За множество своих жизней мне не раз приходилось его делать. — Он прикрыл глаза, лениво потягивая вино. — Что-то назревает. Я слышу глухой гул в том мире, который находится внизу, под нашим. В его темных уголках.

— Если ты прав, все гораздо серьезнее, чем я думал. Нужно быть начеку. Как правило, я не общаюсь с вампирами.

Хойт нахмурился, вспомнив, что Киан всегда был очень общительным.

— Почему?

— Потому что в большинстве своем они лжецы и убийцы и, кроме того, слишком много внимания уделяют собственной персоне. Люди, которые имеют с ними дело, — либо безумцы, либо обреченные. Я плачу налоги, мои документы в полном порядке. Сижу тихо и не высовываюсь. Примерно раз в десять лет переезжаю и меняю имя, чтобы замести следы.

— Из твоих слов я и половины не понял.

— Как это ни парадоксально, — продолжил Киан, — эта битва только всем сделает хуже. Так всегда бывает с массовыми убийствами, и те демоны, которые собираются уничтожить мир, глупы и недальновидны. Мы должны научиться жить в этом мире. Так?

Киан умолк. Сосредоточившись, он мог бы услышать каждый удар сердца брата, малейшее изменение в звуке включенного кондиционера, жужжание электрической лампочки на столе. Или, наоборот, отключиться и не слышать их, не обращать внимания на привычный шум.

Он научился управлять собой — времени для этого у него было достаточно.

Выбор. А почему бы и нет?

— Все сводится к крови, — сказал Киан, не открывая глаз. — В конечном итоге все сводится к крови. Без нее мы не выживем — ни вы, ни мы. Именно ее мы приносим в жертву — богам, которым вы поклоняетесь, государствам, женщинам. И проливаем по тем же причинам. Хотя таких, как я, причины не интересуют.

Теперь он открыл глаза, демонстрируя Хойту, что в них может гореть красный огонь.

— Мы просто насыщаемся этой кровью. Стремимся к ней, жаждем ее. Без нее мы прекратим существование. Мы созданы для того, чтобы охотиться, убивать, пить кровь. Одним из нас это нравится больше, другим — меньше. Как и людям. Некоторые получают удовольствие, причиняя боль, нагоняя страх, истязая и пытая добычу. Как и люди, мы все разные, Хойт.

— Ты убийца.

— А когда ты в лесу охотишься на оленя и отнимаешь у него жизнь, это ты не считаешь убийством? Для нас вы точно такая же дичь, не больше и не меньше.

— Я видел твою смерть.

— Падение со скалы еще не значит…

— Нет, я видел, как она тебя убила. Сначала мне показалось, что это сон. Ты выходишь из таверны и садишься в ее карету. Вы бросаетесь в объятия друг друга, и карета уезжает из деревни. А потом ее глаза меняются, в темноте сверкают клыки, и она впивается в твое горло. Я вижу твое лицо. Боль, потрясение и…

— Похоть, — закончил за него Киан. — Экстаз. Довольно сильное ощущение.

— Ты пытался бороться, но она набросилась на тебя, словно дикий зверь. Мне показалось, ты мертв, но это было не так. Вернее, не совсем так.

— Нет. Для того, чтобы насытиться, вампир просто пьет кровь своей жертвы. Но чтобы изменилась сущность человека, этот самый человек должен вкусить крови своего убийцы.

— Она вспорола себе грудь и прижала твой рот к ране. Ты пытался сопротивляться, но затем начал сосать, словно младенец.

— Соблазн очень силен, и, кроме того, это вопрос выживания. Либо пить кровь, либо умереть.

— Сделав свое дело, она швырнула тебя на дорогу и уехала. Там я тебя и нашел. — Хойт сделал большой глоток, чтобы унять подступившую к горлу тошноту. — Перепачканного кровью и грязью. Так ты надеялся выжить? К подстреленной на охоте дичи и то проявляют больше уважения.

— Будешь меня поучать? — Киан встал и снова потянулся за бутылкой. — Или ты пришел за знаниями?

— За знаниями.

— Так вот. Одни вампиры охотятся группами, другие — поодиночке. Мы наиболее уязвимы в момент пробуждения — когда впервые восстаем из могилы, или вечером, если весь день спали. Мы ночные существа. Солнце для нас — смерть.

— Вы сгораете в его лучах.

— Ага, кое-что тебе уже известно.

— Видел. Они охотились на меня, когда я возвращался домой. В облике волков.

— Менять облик могут только вампиры, достигшие определенного возраста и силы, находящиеся под покровительством другого могущественного демона. Большинство же вынуждено мириться с тем обликом, в котором они умерли. Физически мы не стареем. Еще одно приятное дополнение.

— Да, ты, пожалуй, не изменился, — отметил Хойт. — Хотя есть немного. И дело не только в одежде или прическе. Ты двигаешься иначе.

— Я не тот, что прежде, и ты должен это запомнить. Наши чувства обостряются, и чем дольше мы живем, тем эти чувства сильнее. Огонь, как и солнце, для нас смертелен. Святая вода, если она освящена должным образом, обжигает нас, а крест, который носят с верой в душе, нас отгоняет.

Кресты, подумал Хойт. Морриган дала ему кресты. Он почувствовал некоторое облегчение.

— А вот мечи, кинжалы — любое металлическое оружие — абсолютно бесполезны, — продолжал Киан. — Разве что ты ухитришься отрубить голову. Тут уж ничего не поделаешь. Но в целом…

Он снова встал, взял кинжал Хойта, подбросил его в воздух, ловко поймал и вонзил клинок себе в грудь.

При виде крови, обагрившей рубашку брата, Хойт вскочил.

— Забыл, как это больно. — Поморщившись, Киан выдернул кинжал из раны. — Наказание за хвастовство. Но если проделать то же самое деревянным предметом, мы мертвы. Но пронзить нужно именно сердце. Мы умираем в муках — так мне говорили.

Он достал носовой платок и вытер лезвие. Затем снял рубашку. Рана уже начала затягиваться.

— Один раз мы уже умерли, и теперь уничтожить нас не так просто. Мы яростно сражаемся с тем, кто пытается нас убить. Лестат — самый старый вампир из тех, кого я знаю. И самый жестокий. — Киан умолк, задумчиво разглядывая вино. — Как наша мать?

— Она в отчаянии. Ты был ее любимцем. — Встретив взгляд Киана, Хойт передернул плечами. — Мы оба это знали. Просила меня попытаться поискать способ вернуть тебя. Горе ее так велико, что ни о чем другом она думать не могла.

— Думаю, даже твоя магия не способна оживить мертвых. Или вампиров.

— Той ночью я пошел к твоей могиле — молить богов, чтобы они успокоили сердце матери. И нашел тебя, с головы до ног покрытого грязью.

— Выкарабкиваться из могилы — работа не из чистых.

— Ты пожирал кролика.

— Вероятно, ничего другого не мог найти. Не помню. Первые несколько часов после пробуждения ничего не понимаешь и не чувствуешь. Только голод.

— Ты убежал от меня. Я увидел, в кого ты превратился — слухи о подобных существах ходили и раньше, — и ты убежал. В ту ночь я пошел на утес по просьбе матери. Она умоляла меня найти способ разрушить чары.

— Это не чары.

— Мне казалось… я надеялся, что если уничтожу того, кто превратил тебя в вампира… А если не получится, то убью того, кем ты стал.

— И ничего у тебя не вышло, — напомнил Клан. — Что доказывает силу противника. Тогда я только пробудился и почти не знал, кто я и на что способен. Можешь мне поверить, у Лилит гораздо более опытные союзники.

— Но ты со мной?

— У тебя нет заклинания, способного заставить меня.

— Ты меня недооцениваешь. У меня есть нечто большее, чем заклинание. Неважно, прошел ли год или тысяча лет, ты был и остаешься моим братом. Мы близнецы. У нас одна кровь. Моя кровь. Сам говорил — в конечном итоге все сводится к крови.

Киан провел пальцем по бокалу с вином.

— Я с тобой. — Прежде чем Хойт успел отреагировать, палец предостерегающе поднялся. — Потому что любопытен и потому что мне стало скучно. Я здесь уже больше десяти лет, и в любом случае мне пора переезжать. Но ничего обещать не могу. Не стоит рассчитывать на меня, Хойт. В первую очередь я буду развлекаться.

— Ты не можешь охотиться на людей.

— Уже командуешь? — губы Киана слегка скривились. — Нисколько не изменился. Повторяю: на первом месте для меня — собственное удовольствие. Кстати, я уже восемьсот лет не пробовал человеческой крови. А если точнее, то семьсот пятьдесят… хотя пару раз нарушал свой принцип.

— Почему?

— Чтобы доказать, что я способен противиться искушению. Кроме того, это еще один способ выжить — и неплохо себя чувствовать — в мире людей. Если за ними охотишься, просто невозможно воспринимать их иначе как еду. Тогда трудно вести дела. И еще убийство оставляет след… Кстати, скоро рассветет.

Отвлекшись, Хойт окинул взглядом комнату без окон.

— Откуда ты знаешь?

— Чувствую. Я устал от вопросов. Пока тебе нужно оставаться со мной. Нельзя допустить, чтобы ты разгуливал по городу. Мы, конечно, не точная копия друг друга, но очень похожи. И костюм нужно сменить.

— Хочешь, чтобы я надел… как это называется?

— Брюки, — сухо ответил Киан и пошел через всю комнату к личному лифту. — У меня квартира прямо в этом доме. Так проще.

— Ты соберешь вещи, и мы пойдем.

— Я не путешествую днем и не подчиняюсь приказам. Я привык приказывать сам — и уже довольно давно. До отъезда мне нужно кое-что уладить. Входи сюда.

— Что это? — Хойт ткнул посохом в стену лифта.

— Средство передвижения. Доставит нас ко мне домой.

— Как?

Киан провел рукой по волосам.

— Послушай, у меня дома есть книги и еще много чего интересного. Следующие несколько часов можешь потратить на то, чтобы познакомиться с культурой, модой и технологиями XXI века.

— Что такое технология?

Киан втолкнул брата в кабину лифта и нажал кнопку следующего этажа.

— Еще один бог.

Этот мир и эта эпоха были наполнены чудесами. Хойт жалел, что у него нет времени узнать обо всем, понять, как все устроено. Комнату освещали не факелы, а нечто другое, что давало свет, и Киан называл это электричеством. Еду хранили в ящике высотой с человека, где она оставалась холодной и свежей, а еще один ящик использовался для подогрева и приготовления пищи. Вода лилась из трубки, попадала в чашу и куда-то уходила.

Высокий дом, в котором жил Киан, стоял посреди города — и какого города! То, что показала ему Морриган, не шло ни в какое сравнение с картиной, открывавшейся за стеклянной стеной квартиры Киана.

Хойт подумал, что даже богов поразили бы размеры и величие этого Нью-Йорка. Ему хотелось еще раз взглянуть на город, но брат взял с него клятву, что он будет держать стеклянные стены закрытыми и не выйдет из дома.

Квартиры, поправил себя Хойт. Киан называл свое жилище квартирой.

У него были книги, огромное количество книг, а также волшебный ящик под названием телевизор. Внутри этого ящика помещалось множество живых картин: люди, дома, вещи, животные. Проведя перед ним всего час, Хойт устал от его непрерывной болтовни.

Поэтому он обложился книгами и читал, читал, пока глаза не стали слезиться, а голова не переполнилась словами и образами.

Хойт так и заснул, окруженный книгами, на ложе, которое Киан называл диваном.

Ему снилась ведьма, и он видел ее в круге света. На девушке не было ничего, кроме кулона, и ее молочно-белая кожа светилась в полумраке.

Ее красота полыхала, словно пламя.

В высоко поднятых руках девушка держала хрустальный шар. Хойт слышал ее шепот, но слов различить не мог. Он понимал, что это заклинание, и даже во сне чувствовал его магическую силу. И точно знал, что ведьма ищет его.

Даже во сне девушка притягивала его, и он ощущал странное беспокойство — такое же, как в своем времени, когда она находилась внутри очерченного им круга.

Ему показалось, что их взгляды на мгновение встретились, преодолев завесу сна. Желание пронзило его, и он словно наполнился безграничной силой. Губы ведьмы слегка приоткрылись, будто она собиралась заговорить с ним.

— Ничего себе, прикид!

Хойт проснулся и обнаружил прямо перед собой лицо гиганта. Высокого, как дерево, и такого же могучего. Такого лица испугалась бы даже его собственная мать — черное, словно у мавра, со шрамом на щеке, окруженное многочисленными косичками.

— Ты не Киан.

Не успел Хойт ответить, как его приподняли, ухватив за воротник, и слегка встряхнули. Он почувствовал себя мышью в лапах огромного, рассерженного кота.

— Отпусти его, Кинг, пока он не превратил тебя в маленького белого человека.

Киан вышел из спальни и неторопливо прошествовал на кухню.

— Почему у него твое лицо?

— Лицо у него свое, — возразил Киан. — Присмотрись внимательно — не так уж мы и похожи. А вообще-то он мой брат.

— Правда? Вот сукин сын! — Кинг бесцеремонно бросил Хойта на диван. — Как, черт возьми, он сюда попал?

— Колдовство. — Киан достал прозрачный пакет с кровью из холодного ящика. — Боги, битвы, конец света и прочая ерунда.

Кинг с ухмылкой посмотрел на Хойта.

— Провалиться мне на этом месте. Я всегда думал, что вся та хрень, что ты мне рассказывал, это просто… хрень. Он не особо разговорчив, пока не поужинает, — теперь великан обращался к Хойту. — А имя у тебя есть, братец?

— Я Хойт Маккена. Только посмей еще раз поднять на меня руку!

— Испугал.

— Он такой же, как ты? — одновременно спросили Хойт и Кинг.

Киан медленно налил кровь в высокий стакан из толстого стекла и поставил в микроволновую печь.

— Нет. Кинг управляет моим клубом, тем, что внизу. Он мой друг.

— Человек-слуга. — Хойт презрительно скривил губы.

— Я никому не слуга.

— Разве я тебе еще не объяснил? — Киан вытащил стакан и медленно выпил кровь. — Некоторые вампиры высокого ранга имеют слуг из числа людей. Но я предпочитаю наемных работников. Хойт явился для того, чтобы записать меня в армию, которую он надеется собрать для борьбы с большим злом.

— С налоговой службой?

Киан ухмыльнулся, настроение у него улучшилось. Хойт заметил, что между ними проскочила какая-то искра — нечто подобное раньше связывало их с братом.

— Если бы. Но увы. Нет. Я же говорил тебе: что-то должно произойти. Среди богов ходят слухи, что повелительница вампиров Лилит собирает армию, намереваясь уничтожить человечество и захватить все миры. Война, мор, стихийные бедствия.

— Как ты можешь шутить! — Хойт с трудом подавил гнев.

— Господи, Хойт, мы говорим об армиях вампиров и путешествии во времени. И у меня есть все основания для шуток. Если я пойду с тобой, то, скорее всего, погибну.

— Куда это ты собрался?

Киан оглянулся на Кинга и пожал плечами.

— Наверное, назад, в свое прошлое, чтобы выступать там в роли советника — голоса разума, если можно так выразиться.

— Я не знаю, куда мы отправимся: вперед, назад или куда-то в сторону. — Хойт бросил книги на стол. — Нам нужно вернуться в Ирландию. А там скажут, куда двигаться дальше.

— Пиво есть? — спросил Кинг.

Киан открыл холодильник, вытащил бутылку «Харпа» и протянул великану.

— Когда отбываем? — Кинг отвернул крышку и сделал большой глоток.

— Ты остаешься. Я уже говорил, что отдам тебе контрольный пакет акций клуба, когда придет время уехать. По всей видимости, этот момент наступил.

Кинг повернулся к Хойту:

— Ты собираешь армию, генерал?

— Меня зовут Хойт. Да, собираю.

— Тогда перед тобой первый доброволец.

— Постой. — Киан обогнул стойку, отделявшую комнату от кухни. — Там тебе не место. Ты ничего об этом не знаешь.

— Зато я знаю тебя, — возразил Кинг. — А еще я люблю хорошую драку и уже соскучился по ней. Вы тут толкуете о важной битве — добро против зла. Я хочу с самого начала участвовать в такой заварушке.

— Если он король — Кинг, — то почему слушается твоих приказаний? — спросил Хойт, и черный великан зашелся в приступе смеха, таком сильном и долгом, что ему пришлось сесть на диван.

— Ну, прикол!