Шмяк! Пратчетт Терри

Что, если Плут не мог найти нужное слово, чтобы заставить куб замолчать? И тогда он бросил его в колодец…

Ваймс начал писать сломанным карандашом: «Жил ли Плут в Эмпирическом Полумесяце?», но сдался и попытался просто запомнить.

…потом Плут умер, потом написали эту проклятую книгу. Сначала она не пошла, но недавно ее переиздали, и… да, теперь в городе множество гномов. Некоторые из них прочли книгу и каким-то образом поняли, что секрет в упомянутом кубе. Они решили его найти. Но как? Черт возьми. Разве в книге не сказано, что секрет Кумской долины — в картине? Ну ладно. Может быть, Плут каким-то образом указал на полотне местонахождение куба? Ну и что? Что плохого могла сказать эта штуковина, чтобы убивать бедолаг, услышавших ее?

«По-моему, я ошибаюсь. Это не моя коровка. Это овца с вилами. К сожалению, она еще и крякает».

Ваймс, окончательно запутавшись, расхаживал по кабинету. Наконец он почувствовал, что напал на некий след. Но куда он вел?

«Как обернулись бы события, будь у нас доказательство, что, скажем, гномы первыми напали на троллей из засады? Не случилось бы ничего такого, чего уже не случалось до сих пор. Всегда можно найти оправдание, которое понравится твоим сородичам. Какая разница, что там думают враги? Доказательства не сыграют никакой роли…»

В дверь кабинета тихонько постучали. Так стучат, когда втайне надеются, что ответа не будет. Ваймс вскочил и распахнул дверь.

В коридоре стоял Э. И. Пессимал.

— Привет, Э. И., — сказал Ваймс, возвращаясь к столу и откладывая карандаш. — Заходите. Чем могу помочь? Как ваша рука?

— Э… не могли бы вы уделить мне немного времени, ваша светлость?

«Ваша светлость». На сей раз у Ваймса недостало сил возражать.

Он сел. Э. И. Пессимал так и не снял кольчуги, на которой красовался значок добровольца. Чистеньким его было уже не назвать. От удара Кирпича он как мячик пролетел через всю площадь.

— Э… — начал Э. И. Пессимал.

— Придется начать с младшего констебля, но человек с вашими способностями продвинется до сержанта меньше чем через год. И у вас будет отдельный кабинет, — сказал Ваймс.

Э. И. Пессимал закрыл глаза.

— Откуда вы знаете?..

— Вы укусили пьяного тролля. И тогда я подумал: Э. И. рожден для того, чтобы носить значок стражника. Вы всегда об этом мечтали, правда? Но были слишком маленьким, слабым и застенчивым, чтобы поступить в Стражу. Больших и сильных я найду где угодно, а сейчас мне нужны люди, которые умеют писать, не ломая карандаш. Вы станете моим помощником. Будете заниматься бумажной работой. Читать рапорты и определять, что важно, а что нет. А чтобы научиться отличать важное от неважного, придется, как минимум два раза в неделю дежурить на улицах.

По щеке Э. И. Пессимала скатилась слеза.

— Спасибо, ваша светлость, — хрипло произнес он и выпятил грудь (если можно так выразиться).

— Разумеется, сначала вам нужно закончить отчет для Ветинари, раз уж вы получили такое поручение, — добавил Ваймс. — А пока что, с вашего позволения, я займусь делами. Буду рад видеть вас в Страже, младший констебль Пессимал.

— Спасибо, ваша светлость!

— И не зовите меня «ваша светлость», — сказал Ваймс. Он ненадолго задумался и решил, что Э. И. это заслужил. Одним заходом. — Зовите меня «мистер Ваймс».

«Мы делаем успехи, — подумал он, когда радостный Э. И. Пессимал ушел. — Патрицию это не понравится, и точка, поэтому, насколько я понимаю, никакой оборотной стороны тут нет. Quis custodiet ipsos custodes, qui custodes custodient? „Кто сторожит стража, сторожащего стражников?“ Если не ошибаюсь, это переводится именно так. Ну… ваш ход, милорд».

Он снова принялся ломать голову над записями в блокноте, когда без стука отворилась дверь и вошла Сибилла с тарелкой.

— Ты слишком мало ешь, Сэм, — заявила она. — А ваша столовая — просто ужас. Сплошь жир и мучное!

— Боюсь, дорогая, именно такую еду предпочитают мужчины, — виновато ответил Ваймс.

— По крайней мере, я вычистила урну для заварки, — удовлетворенно продолжала Сибилла.

— Урну для заварки? — замогильным голосом переспросил Ваймс. Опустошить урну было все равно что стереть патину с произведения искусства.

— Да, такое ощущение, что внутри была смола. У вас здесь не так уж много приличной еды, но я все-таки сделала тебе сандвич с беконом, салатом и помидорами.

— Спасибо, дорогая. — Ваймс осторожно приподнял хлеб сломанным карандашом. С его точки зрения, салата было слишком много — то есть больше одного листка.

— Тебя хотят видеть гномы, Сэм, — сказала Сибилла. Ее это явно тревожило.

Ваймс встал так быстро, что стул упал.

— Юный Сэм в порядке?

— Да, Сэм. Это городские гномы. Полагаю, ты их всех знаешь. Они говорят, что хотят поговорить с тобой про…

Но Ваймс уже несся по лестнице, по пути вытаскивая меч.

Гномы нервно сгрудились возле столика дежурного. Обилие железа, гладкие бороды и почтенные брюшки намекали, что этим гномам живется хорошо.

Ну, или жилось до сих пор.

Ваймс предстал перед ними как воплощенная ярость.

«Ах вы подлые мелкие крысоеды, тупоголовые обитатели тьмы! Что хорошего вы принесли в наш город? О чем вы думали? Вам были нужны здесь граги? Вы посмели не согласиться с тем, что говорил Бедролом, с этой ядовитой древней ложью, или вы сказали: да, Бедролом заходит слишком далеко, но в чем-то он прав? А теперь вы пришли сюда, ломая руки и твердя, как это ужасно, но вы тут ни при чем? Кто же были те гномы в толпе? Разве не вы — главы диаспоры? Разве не вы возглавляете городских гномов? Теперь, после того как телохранители того ублюдка попытались убить мою семью, вы явились жаловаться? Разве я нарушил какой-нибудь закон, наступил кому-нибудь на тысячелетнюю мозоль? К черту ваши законы. И вас к черту».

Он чувствовал, как эти слова рвались наружу, и от попыток удержать их у Ваймса заныл живот и заболели виски. «Пусть только кто-нибудь пискнет, — подумал он. — Пусть только кто-нибудь высокопарно пожалуется. Ну же».

— Ну? — произнес он.

Гномы заметно подались назад. Ваймс подумал: может быть, они прочли его мысли, которые так громко звучали в голове?

Кто-то из гномов кашлянул.

— Командор Ваймс…

— Ты ведь Порс Рукисила, если не ошибаюсь? — спросил Ваймс. — Компаньон в фирме «Коренной-и-Рукисила»? Вы делаете арбалеты.

— Да, командор. И…

— Сложить оружие! Все! Все до единого! — рявкнул Ваймс.

Воцарилось молчание. Краем глаза Ваймс заметил парочку гномов-стражников, которые, по крайней мере, притворялись, что заняты делом, одновременно поднимаясь с мест.

Отчасти он знал, что сделал опасную глупость, хотя прямо сейчас Ваймсу хотелось врезать какому-нибудь гному, но сделать это оружием было нельзя. В любом случае большая часть железа, которую носили гномы, служила лишь для устрашения, но гном скорее останется без штанов, чем без топора. Это были серьезные городские гномы, которые заседали в гильдиях, и так далее.

Боги, он зашел слишком далеко.

Ваймс буркнул:

— Ладно, оставьте топоры. Все остальное поставьте к стенке. Вам выдадут расписку.

На мгновение — на долгое мгновение — Ваймсу показалось (точнее, он понадеялся), что они откажутся. Но потом кто-то из них сказал:

— Надо сделать так, как велел командор. Времена непростые. Нужно к ним приспосабливаться.

Ваймс пошел в кабинет, слыша за спиной лязг и грохот. Он всей тяжестью рухнул в кресло, так что отвалились колесики. Расписка — это был удар ниже пояса. Ваймс похвалил себя.

На столе, на небольшой подставке, которую сделала Сибилла, лежал официальный жезл. На самом деле он был размером с обычную дубинку стражника, но сделан из розового дерева, а не дуба и украшен серебром. Впрочем, весил он изрядно. Во всяком случае, достаточно, чтобы отпечатать на лбу у гнома слова «Защищаю королевский мир».

Гномы вошли, значительно облегченные.

«Хотя бы слово, — подумал Ваймс в ядовитом тумане. — Одно, черт подери, слово. Ну же. Хотя бы дохните неправильно…»

— Так. Чем могу помочь? — поинтересовался он.

— Э… вы, конечно, всех нас знаете, — начал Порс, пытаясь улыбнуться.

— Быть может. Тот, что рядом с тобой, Хвать Громобой, который недавно выпустил новую линию духов и косметики «Дамский секрет». Моя жена всегда пользуется вашей продукцией.

Громобой, в традиционной кольчуге, трехрогом шлеме и с огромным топором за плечом, смущенно кивнул. Ваймс перевел взгляд дальше.

— А ты Сета Сталегрыз, владелец сети одноименных булочных. Дальше — Гимлет Гимлет, хозяин двух знаменитых гномьих закусочных «Вкус крыс» и еще одной, недавно открытой на Чердачнопчельной улице… — Ваймс обвел глазами кабинет, гном за гномом, пока не вернулся к переднему ряду — и к гному, скромно одетому по гномьим стандартам, который внимательно наблюдал за ним. У Ваймса была хорошая память на лица. Где-то он его недавно видел, но не помнил где. Возможно, за половинкой метко брошенного кирпича…

— А тебя, кажется, я не знаю, — сказал он.

— Нас не представили, командор, — добродушно ответил гном. — Но я очень интересуюсь теорией игр…

«Академия мистера Блеска», — подумал Ваймс. Судя по голосу, именно этот гном несколько минут назад проявил дипломатический талант. На нем были простой круглый шлем и кожаная куртка под кольчугой, борода была подстрижена аккуратнее привычного гномьего фасона «куст терновника». По сравнению с другими он выглядел… каким-то обтекаемым. Ваймс даже топора не заметил.

— Да? — уточнил он. — Ну а я ни во что не играю. Как тебя зовут?

— Грох Грохссон, командор. Граг Грохссон.

Ваймс осторожно взял декоративную дубинку и покатал ее в ладонях.

— Ты не глубинный гном? — спросил он.

— Некоторые гномы мыслят современно, сэр. Они полагают, что тьма — это не глубина шахты, а состояние сознания.

— Очень мило с вашей стороны, — сказал Ваймс.

«Ах, какие мы теперь милые и прогрессивные! А где же ты был вчера? Зато теперь все козыри на руках у меня! Эти сукины дети убили четырех городских гномов! Они вломились ко мне в дом и попытались убить мою жену! А теперь думают тихонько ускользнуть? Но, куда бы они ни делись, я их откопаю!»

Ваймс вернул дубинку на подставку.

— Я уже сказал: чем могу быть полезен, господа?

Он заметил, что все присутствующие, физически или мысленно, повернулись к Грохссону.

«Понятно. Похоже, здесь десяток обезьянок и один шарманщик…»

— Чем мы можем помочь вам, командор? — спросил граг.

Ваймс уставился на него.

«Вы могли им помешать. Вот как вы могли помочь. И не делайте похоронные лица. Возможно, вы не сказали „да“, но вы, черт возьми, не сказали „нет“ достаточно громко! Я ничем вам не обязан. И не приходите ко мне, черт подери, за отпущением грехов!»

— Прямо сейчас? Ну, например, вы можете выйти на улицу, подойти к самому большому троллю, какого встретите, и дружески пожать ему руку, — сказал Ваймс. — Впрочем, достаточно будет, если вы просто выйдете на улицу. Честное слово, я сейчас очень занят, господа, а лошадей на переправе не меняют.

— Граги направляются в горы, — произнес Грохссон. — Они обогнут Убервальд и Ланкр, поскольку сомневаются, что их там тепло встретят. То есть они пойдут через Лламедос. Там полно пещер…

Ваймс пожал плечами.

— Мы понимаем, что вы расстроены, мистер Ваймс, — продолжал Грохссон. — Но мы…

— В морге сейчас лежат два мертвых убийцы, — перебил Ваймс. — Один из них умер от яда. Что вам об этом известно? И называйте меня «командор Ваймс», будьте так любезны.

— Говорят, они принимают медленно действующий яд, прежде чем отправиться на опасное задание, — сказал Грохссон.

— Так сказать, жгут корабли? Как интересно. Но сейчас меня интересуют живые. — Он встал. — Я должен повидать одного арестованного гнома, который не желает со мной разговаривать.

— Это, должно быть, Мудрошлем, — заметил Грохссон. — Он родился в городе, командор, но три месяца назад, против воли родителей, отправился учиться в горы. Я уверен, ничего такого он не задумывал. Он просто пытался обрести себя.

— Пускай займется этим в камере, — резко отозвался Ваймс.

— Я могу присутствовать при вашем разговоре? — спросил граг.

— Зачем?

— Во-первых, чтобы предотвратить слухи о том, что с ним дурно обращались.

— Или запустить их? — намекнул Ваймс.

«Кто сторожит стражников? — спросил он себя. — Я!»

Грохссон спокойно взглянул на командора.

— Я хочу… разрядить атмосферу, сэр.

— В мои привычки не входит избивать арестованных, если вы это имеете в виду.

— И я уверен, что вы не сделаете этого сегодня.

Ваймс открыл рот, чтобы выгнать грага из помещения, но тут же остановился. Мелкий нахал попал в самую точку. Ваймс находился на грани срыва с той минуты, как вышел из дому. У него покалывало пальцы, в животе стягивался узел, от резкой боли ломило голову. Кто-то заплатит за все это… это… в общем, за это. Причем необязательно какая-нибудь издерганная пешка вроде Мудрошлема.

Ваймс не поручился бы — о, не поручился бы, — что он сделает, если пленник вздумает возражать или умничать. Бить арестованных… коготок увяз — всей птичке пропасть. Стоит сделать это один раз по серьезному поводу — и в дальнейшем повод уже не понадобится вовсе. Хорошие парни не совершают плохих поступков. Иногда зоркий стражник, который сидит в голове у каждого копа, обретает лишнюю пару глаз.

Чтобы вершить правосудие, его нужно видеть. Значит, Ваймс присмотрит, чтобы все шло должным порядком.

— Господа, — сказал Ваймс, глядя на грага, но обращаясь ко всем присутствующим. — Я знаю вас, вы знаете меня. Вы — уважаемые гномы, которые обладают определенным положением в городе. Я хочу, чтобы вы поручились за мистера Грохссона, потому что я вижу его первый раз в жизни. Ну же, Сета. Я тебя сто лет знаю. Что скажешь?

— Они убили моего сына, — сказал Сталегрыз.

И в голове у Ваймса как будто обрушился топор. Он рассек трахею, сердце, желудок… и исчез. Ярость сменилась ледяным холодом.

— Простите, командор, — тихо произнес Грохссон. — Но это правда. Сомневаюсь, что Гюнтер Сталегрыз интересовался политикой. Он просто поступил работать в шахту, потому что хотел несколько дней поворочать лопатой и почувствовать себя настоящим гномом.

— Они бросили его умирать в грязи, — продолжал Сталегрыз до жути бесстрастным голосом. — Мы окажем вам любую помощь, какая потребуется. Любую. Но убейте их всех, когда найдете.

Ваймс мог лишь ответить:

— Я их найду.

Он не сказал: «Убить их? Нет. Если они сдадутся, если не обратят против меня оружие… Коготок увяз — всей птичке пропасть».

— Мы сейчас уйдем и не будем больше вам мешать, — сказал Рукисила. — Мы хорошо знаем грага Грохссона. Возможно, он слишком современен. Слишком молод. Не из тех грагов, к каким мы привыкли, но… да, мы ручаемся за него. Доброго вам вечера, командор.

Ваймс уперся взглядом в стол, пока они выходили. Когда он поднял голову, граг стоял перед ним с тонкой терпеливой улыбкой на лице.

— Вы не похожи на грага, — сказал Ваймс. — Вы выглядите как самый обыкновенный гном. Почему я никогда раньше о вас не слышал?

— Наверное, потому, что вы полицейский? — кротко предположил Грохссон.

— Я понял намек. То есть вы не глубинный гном?

Грохссон пожал плечами.

— Я умею мыслить глубинно. Я родился в городе, командор, как и Мудрошлем. Мне не нужна гора над головой, чтобы быть гномом.

Ваймс кивнул. Городской парнишка, не какой-нибудь горный бородач. Быстро соображает. Неудивительно, что он нравится лидерам гномьей диаспоры.

— Ладно, мистер Грохссон, пошли. Но при двух условиях. Условие первое: у вас пять минут, чтобы раздобыть набор для «Шмяка». Справитесь?

— Думаю, да, — сказал гном, слегка улыбнувшись. — А второе условие?

— Сколько вам понадобится времени, чтобы научить меня играть?

— Вас? А вы когда-нибудь играли?

— Нет. Один тролль недавно показал мне игру, но я ничем таким не баловался с самого детства. Впрочем, мальчишкой я неплохо играл в «пьяную крысу».[13]

— Думаю, двух-трех часов будет… — начал Грохссон.

— Некогда, — перебил Ваймс. — У вас есть десять минут.

Пьянка началась в «Ведре» на Блестючей улице. Завсегдатаями этого паба были стражники. Его хозяин, мистер Сырр, знал, что нужно клиентам. Стражники предпочитали пить в таком месте, где ничто не напоминало бы им об их профессии. Бурное веселье здесь не поощрялось.

Потом Беллочка предложила перейти в «Слава богу, здесь открыто».

Ангва была не в лучшем настроении, но у нее недостало духу сказать «нет». Хотя Беллочку судьба наградила телом, способным пробудить ненависть в любой женщине, этот недостаток компенсировался тем, что Беллочка и вправду оказалась очень мила. Во-первых, самоуважения у нее было не больше чем у гусеницы, а во-вторых, и мозгов примерно столько же (и собеседник неизбежно понимал это с первых же фраз). Судя по всему, одно уравновешивало другое; наверное, какой-то добродушный бог сказал: «Прости, детка, ты получилась тупее потолочной балки, но не огорчайся, на это никто не обратит внимания».

И желудок у нее был луженый. Ангва гадала, сколько мужчин скончалось в тщетных попытках напоить Беллочку до потери сознания. Алкоголь совершенно не ударял ей в голову. Возможно, он просто не находил дороги к мозгу. Но Беллочка была приятной и добродушной собутыльницей, если избегать в беседе намеков, иронии, сарказма, юмора, сатиры и трехсложных слов.

Ангва злилась, потому что ей до смерти хотелось пива, а молодой человек за стойкой решил, что «пинта „Винкля“» — это название коктейля. Неудивительно, учитывая ассортимент тамошних напитков.

— Что такое «Бурлящий оргазм»? — поинтересовалась Ангва, изучая меню.

— Похоже, мы вовремя с тобой познакомились, — заметила Салли.

— Нет, — Ангва под общий смех вздохнула: типично вампирский ответ! — Я имею в виду, из чего это сделано?

— «Альмонте», «Валулу», виски-крем «Медвежьи объятия» и водка, — сказала Беллочка, которая знала рецепты всех существующих на свете коктейлей.

— И как он действует? — спросила Шелли, привставая на цыпочки, чтобы посмотреть поверх стойки.

Салли заказала четыре порции и вновь повернулась к Беллочке:

— Значит… ты и Шнобби Шноббс?.. Ну и как у вас?..

Все трое навострили уши.

К чему еще нужно было привыкнуть в присутствии Беллочки, так это к общему молчанию. Как только она входила, воцарялась тишина. Иногда из сумрака доносился вздох. Даже богиня пошла бы на преступление ради такого тела, как у Беллочки.

— Шнобби милый, — сказала Беллочка. — Он меня смешит. И не распускает руки.

На трех лицах отразилось сосредоточенное раздумье. Речь шла о Шнобби. Было слишком много вопросов, которые они не собирались задавать.

— А ты видела, как он давит прыщи? — поинтересовалась Ангва.

— Да! Я думала, что лопну со смеха! Он такой забавный!

Ангва уставилась в бокал. Шелли кашлянула. Салли принялась изучать меню.

— И он очень верный, — продолжала Беллочка. Словно догадавшись, что этого недостаточно, она грустно добавила: — Если хотите знать, он первый парень, который пригласил меня на свидание.

Салли и Ангва дружно выдохнули. До них дошло. Значит, вот в чем проблема! Притом запущенная…

— Понимаете… у меня слишком густые волосы, слишком длинные ноги и слишком большие сиськи… — продолжала Беллочка, но Салли подняла руку, призывая к молчанию.

— Во-первых, Беллочка…

— Меня зовут Бетти, — сказала та и высморкалась таким изящным жестом, что самый гениальный скульптор в мире продал бы душу, чтобы запечатлеть это в мраморе. Вместо «Бетти» получилось «Брлм».

— Во-первых… Бетти, — повторила Салли, произнеся имя с некоторым усилием, — ни одна женщина младше сорока пяти…

— Пятидесяти, — поправила Ангва.

— Да… так вот, ни одна женщина младше пятидесяти не станет употреблять слово «сиськи» применительно к себе. Не станет — и точка.

— А я и не знала. — Беллочка шмыгнула носом.

— Да уж, — сказала Ангва.

Господи, каким образом объяснить женщине вроде Беллочки, которой имя «Бетти» подходит ничуть не более гвоздя во лбу, что у нее «синдром никчемушника»? Притом не какой-нибудь частный случай — это был синдром воплощенный, во всей красе, в своей незамутненной сути, классический пример, из которого следовало набить чучело и сохранить в качестве наглядного пособия для студентов. И Беллочка была счастлива с капралом Шнобби!

— Я сейчас тебе кое-что объясню… — начала Ангва и тут же умолкла, пораженная масштабами задачи. — Слушай… может быть, сначала выпьем еще? Какой там следующий коктейль?

Шелли сверилась с меню.

— «Розовый трясун»! — объявила она.

— Прекрасно! Дайте четыре!

Фред Колон заглянул сквозь решетку. В общем и целом он был неплохим тюремщиком — у него всегда стоял наготове горячий чайник, он, как правило, был дружески расположен к большинству людей и слишком туп, чтобы попасться на уловку. Вдобавок он хранил ключи от камер в жестяной коробке в нижнем ящике стола, вне досягаемости палок, рук, собак, хитроумно брошенного пояса или специально обученной паукообразной клатчской обезьяны.[14]

Он слегка беспокоился насчет этого гнома. В тюрьму кто только не попадал и обычно арестанты изрядно шумели, но этот тип… Колон даже не знал, что хуже — когда гном рыдал или замолкал. Пришлось поставить свечку на табурете у решетки, потому что арестованный страшно нервничал, если было мало света.

Он задумчиво помешал чай и протянул кружку Шнобби.

— Слушай, у нас тут настоящее чудо, — сказал Колон. — Если гном боится темноты, значит, у него крыша поехала. Он даже не притронулся к чаю и бисквитам. Что скажешь?

— Что его бисквиты съем я, — ответил Шнобби, потянувшись к тарелке.

— Чего ты вообще здесь делаешь? — спросил Фред. — Я думал, ты куда-нибудь пойдешь и будешь пялиться на девчонок.

— Беллочка сегодня угощает подруг выпивкой.

— О-о, лучше предупреди ее, — сказал Фред Колон. — Сам знаешь, как оно бывает. В конце концов, они перепиваются, визжат и ведут себя неподобающим образом, например, срывают лифчики, ну и все такое. Это называется… — он почесал в затылке, — неразборчивое пьянство.

— Она пошла с Ангвой, Салли и Шелли, сержант, — ответил Шнобби, беря очередной бисквит.

— Не теряй бдительности, Шнобби. Женщины сговариваются против мужчин… — Фред вдруг замолчал. — Вампир и вервольф пошли пить вместе? Помяни мое слово, парень: лучше не выходи сегодня на улицу. Если они начнут…

Он заткнулся, услышав голос Сэма Ваймса, донесшийся с верхней площадки каменной лестницы. Вслед за голосом явился и его обладатель.

— Значит, я должен помешать им собраться кучкой, правильно?

— Если играете за троллей, то да, — ответил кто-то. — Плотный гномий строй сулит троллям неприятности.

— Тролли напирают, гномы бросаются.

— Точно.

— И никто не может перепрыгнуть через камень, который лежит в центре.

— Да.

— И все-таки мне кажется, что гномы должны победить.

— Посмотрим. Очень важно…

Ваймс остановился, увидев Шнобби и Колона.

— Так, парни, мне надо поговорить с арестованным. Как он там?

Фред указал на скорчившуюся фигуру на койке в дальнем углу камеры.

— Капитан Моркоу с полчаса назад пытался с ним поговорить — вы ведь знаете, он умеет расположить к себе. Но только он не вытянул из этого гнома ни слова. Я зачитал арестованному его права, но не спрашивайте, понял ли он что-нибудь. Он, во всяком случае, отказался от чая с бисквитами. Они полагаются ему по параграфам 5 и 5-б, — добавил Фред, меряя Грохссона взглядом. — Параграф 5-в он получит, если нам выдадут «Чайное ассорти».

— Он может ходить? — спросил Ваймс.

— Кое-как волочит ноги, сэр.

— Ну, так тащи его сюда, — потребовал Ваймс и, заметив испытующий взгляд Фреда, направленный на Грохссона, продолжал: — Этот джентльмен желает удостовериться, что мы не прибегнем к резиновой дубинке, сержант.

— А я и не знал, что она у нас есть, мистер Ваймс.

— Нету, — ответил Ваймс. — И потом, какой смысл лупить арестанта штукой, которая пружинит, — добавил он, взглянув на Грохссона. Тот вновь улыбнулся своей странной тонкой улыбкой.

На столе горела свеча. Фред зачем-то поставил еще одну на табурете рядом с решеткой единственной занятой камеры.

— Здесь темновато, а, Фред? — сказал Ваймс, сдвинув кружки и груду старых газет, которыми был завален стол.

— Да, сэр. Гномы забрали у нас несколько свечей, чтобы поставить вокруг своего прокля… жуткого знака, — ответил Фред, нервно взглянув на Грохссона. — Прошу прощения, сэр.

— Почему его нельзя просто сжечь?.. — буркнул Ваймс, кладя на стол доску для «Шмяка».

— Это очень опасно, особенно теперь, когда Призывающая Тьма вошла в мир, — сказал Грохссон.

— Вы в это верите? — спросил Ваймс.

— Верю? Нет, — ответил граг. — Я просто знаю, что она существует. Троллей надо расставить вокруг центрального камня, — деликатно подсказал он.

Чтобы разместить крошечных воинов на доске, понадобилось некоторое время, как и на то, чтобы вывести из камеры Мудрошлема. Фред Колон осторожно направлял арестованного, держа за плечо, и гном шел, словно во сне, закатив глаза, так что виднелись одни белки. Железные сапоги скрипели на каменном полу.

Фред бережно усадил его на стул и придвинул ближе вторую свечу. Как по волшебству, гном устремил взгляд на игрушечную армию, не обращая внимания больше ни на что вокруг.

— Мы тут играем, мистер Мудрошлем, — негромко сказал Ваймс. — Выбирайте, за кого хотите сыграть.

Мудрошлем протянул дрожащую руку и коснулся фигурки. Тролль. Гном предпочел играть за троллей. Ваймс вопросительно взглянул на стоявшего рядом Грохссона и в ответ вновь получил улыбку.

Так, значит, нужно собрать кучкой как можно больше гномов… Ваймс помедлил и отправил фигурку гнома в другой край доски. Фигурка щелкнула о дерево, и тут же эхом отозвался второй щелчок — Мудрошлем двинул своего тролля. Хоть он и казался спящим, его рука мелькнула с удивительной быстротой.

— Кто убил четверых гномов в шахте, Мудрошлем? — негромко спросил Ваймс. — Кто убил этих городских парней?

Тусклые глаза взглянули на него, затем многозначительно обратились на доску. Ваймс наугад двинул следующую фигурку.