Шмяк! Пратчетт Терри

Может быть, проще прыгнуть обратно в воду, на сей раз уже сознательно, и понадеяться, что река вынесет его наружу, прежде чем он разобьется о камни, болтаясь в бурном потоке. Может быть…

За каким чертом он вообще отпустил веревку? Он как будто услышал тихий голос, который говорит «прыгай» человеку, стоящему на краю утеса. Никто, разумеется, его не слушает. Ну… как правило, не слушает. Голос сказал: «Отпусти веревку», и он отпустил.

Ваймс ковылял дальше, хромая и истекая кровью, а вокруг сгущалась темнота.

— Он скоро вернется, — сказала Сибилла. — Пусть даже в последнюю минуту.

В коридоре большие часы только что пробили половину шестого.

— Конечно, вернется, — подтвердила Банти.

Они купали Юного Сэма.

— Сэм никогда не опаздывает, — продолжала Сибилла. — Он говорит, если хоть раз опоздаешь по серьезному поводу, потом начнешь опаздывать вообще без всякого повода. И потом, сейчас только половина.

— Еще полно времени, — согласилась Банти.

— Фред и Шнобби уже пошли с лошадьми в долину?

— Да, Сибилла, ты сама их проводила, — ответила Банти.

Она посмотрела через голову Сибиллы на своего долговязого мужа, который стоял на пороге. Тот безнадежно пожал плечами.

— Позавчера он взбежал по лестнице, когда часы уже били шесть, — сказала Сибилла, спокойно намыливая Юного Сэма губкой в форме медвежонка. — То есть в последнюю секунду. Подождем.

…Он хотел спать. Усталость навалилась чудовищная. Ваймс рухнул на колени и опустился на песок.

Когда он заставил себя открыть глаза, то увидел наверху тусклые звезды и вновь ощутил рядом чье-то присутствие.

Он повернул голову, охнув от боли, и заметил на песке маленькое, ярко освещенное складное кресло. В нем сидела с книжкой темная фигура в плаще. Рядом стояла воткнутая в песок коса.

Костлявая рука перевернула страницу.

— Ты Смерть? — спросил Ваймс.

— А, МИСТЕР ВАЙМС. ПРОНИЦАТЕЛЬНЫ, КАК ВСЕГДА. В САМУЮ ТОЧКУ, — ответил Смерть, закладывая книжку пальцем.

— Я тебя уже видел.

— Я МНОГО РАЗ БЫВАЛ НА ВОЛОСОК ОТ ВАС, МИСТЕР ВАЙМС.

— Это конец, да?

— ВАМ НИКОГДА НЕ ПРИХОДИЛО В ГОЛОВУ, ЧТО В КНИГЕ КАК ТАКОВОЙ ВСЕГДА ЕСТЬ НЕЧТО СТРАННОЕ?

Ваймс почувствовал, что собеседник уклоняется от неприятной темы.

— Ну? — настойчиво спросил он. — Все? Сейчас я умру?

— ВОЗМОЖНО.

— Возможно? Что это значит? — поинтересовался Ваймс.

— МЕЖДУ ПРОЧИМ, Я ДАЛ ОЧЕНЬ ТОЧНЫЙ ОТВЕТ. ИЗВОЛИТЕ ВИДЕТЬ, ВЫ НАХОДИТЕСЬ НА ПОРОГЕ СМЕРТИ, И ЭТО ОЗНАЧАЕТ, ЧТО Я, В СВОЮ ОЧЕРЕДЬ, НАХОЖУСЬ НА ПОРОГЕ ВАЙМСА. НЕ ОБРАЩАЙТЕ НА МЕНЯ ВНИМАНИЯ, ДЕЛАЙТЕ СВОЕ ДЕЛО. Я ПОКА ПОЧИТАЮ.

Ваймс перекатился на живот, стиснул зубы и снова поднялся на четвереньки. Он прополз несколько футов, прежде чем вновь плюхнуться наземь.

Он услышал, как кресло скрипнуло по песку.

— Вас больше нигде не ждут? — намекнул он.

— Я ВСЮДУ, — ответил Смерть.

— Вы здесь!

— В ТОМ ЧИСЛЕ. — Смерть перевернул страницу и вздохнул — на удивление правдоподобно для существа, лишенного легких. — ОКАЗЫВАЕТСЯ, ЭТО СДЕЛАЛ ДВОРЕЦКИЙ.

— Что сделал?

— ЭТО ВЫМЫСЕЛ. СТРАННАЯ ШТУКА. ДОСТАТОЧНО ВСЕГО ЛИШЬ ОТКРЫТЬ ПОСЛЕДНЮЮ СТРАНИЦУ, ЧТОБЫ УЗНАТЬ ОТВЕТ. ЗАЧЕМ В ТАКОМ СЛУЧАЕ СОЗНАТЕЛЬНО ОСТАВАТЬСЯ В НЕВЕДЕНИИ?

Ваймсу эти рассуждения показались исключительной чушью, поэтому он не стал слушать. Боль слегка утихла, хотя голова раскалывалась по-прежнему. Во всем теле была пустота, и он страшно хотел спать.

— Часы не спешат?

— Боюсь, что нет, Сибилла.

— Я выйду и подожду во дворе. Книжка уже на столике, — сказала леди Сибилла. — Ему ничто не помешает прийти вовремя.

— Разумеется, — ответила Банти.

— Хотя в это время года в долине может быть опа… — начал ее муж и замолчал, перехватив взгляд супруги.

Было без шести минут шесть.

— Хр-р-р… гл-л-л… бр-р-р…

Звук был сдавленный и булькающий, он исходил откуда-то из кармана бриджей. Сообразив наконец, что и руки и штаны у него на месте, Ваймс полез в карман и с трудом вытащил Грушу. Коробочка была помята, а когда Ваймс открыл крышку, оказалось, что бесенок изрядно побледнел.

— Бр-р-р… грл…

Ваймс уставился на него. Раз бесенок умел говорить, это бульканье что-то значило.

— Хрл… гр-р-р…

Он медленно наклонил коробочку, и из нее полилась вода.

— Ты не слушаешь! Я ору, ору, ты не слушаешь! — пожаловался бесенок. — Без пяти шесть, пора читать книжку Юному Сэму!

Ваймс уронил коробочку на грудь и уставился на тусклые звезды.

— Читать Юному Сэму… — повторил он и закрыл глаза.

И тут же открыл.

— Читать Юному Сэму.

Звезды двигались. Это не было небо. Какое, к черту, небо. Это все та же проклятая пещера.

Ваймс одним движением поднялся на ноги. Звезд стало больше, и они ползли по стенам. Вурмы двигались к цели. По потолку уже текла сияющая река.

В голове у Ваймса тоже слегка прояснилось, пусть даже огонек сознания и угрожал потухнуть. Он посмотрел во мрак, который перестал быть непроницаемым. Этот полунепроницаемый мрак был все равно, что дневной свет по сравнению с непроглядной мглой, которая окружала его раньше.

— Читать Юному Сэму, — шепотом произнес Ваймс, обращаясь к гигантским сталактитам и сталагмитам, мокрым от влаги. — Читать Юному Сэму…

Спотыкаясь и скользя в лужах, торопливо пересекая полоски белого песка, он пошел вперед.

Сибилла старалась не смотреть на встревоженные лица хозяев, когда шла через прихожую. Минутная стрелка на больших часах уже почти достигла цифры 12 и слегка дрожала.

Она распахнула входную дверь. Сэма не было ни во дворе, ни на дороге.

Часы ударили. Она услышала за спиной чьи-то шаги.

— Позвольте, я почитаю юному джентльмену, мэм? — предложил Вилликинс. — Возможно, мужской голос…

— Нет, я сама, — тихо ответила Сибилла. — Подождите здесь. Он скоро приедет.

— Да, мэм.

— Он, несомненно, торопится изо всех сил.

— Я незамедлительно провожу его светлость наверх, мэм.

— Он приедет.

— Да, мэм.

— Даже если ему придется пройти сквозь стену.

Сибилла достигла верхней площадки, когда бой часов затих.

Часы спешат. Ну конечно.

Юного Сэма поселили в бывшей детской — довольно мрачной комнате, в серо-коричневых тонах. Там стояла жуткая лошадка-качалка с огромными зубами и безумным стеклянным взглядом.

Мальчик стоял в кроватке. Он улыбался. Но улыбка быстро сменилась недоумением, когда Сибилла придвинула кресло и села рядом.

— Папочка попросил мамочку почитать тебе сегодня, Сэмми, — бодро объявила Сибилла. — Правда, здорово?

Ее сердце не сжалось. Это было просто невозможно, потому что оно и так уже было сжато до предела. Но сердце застонало от жалости, когда сын посмотрел на нее, на дверь, снова на нее, а потом запрокинул голову и заревел.

Ваймс брел, хромая и подпрыгивая. Вдруг он споткнулся и упал в неглубокую лужу. Он обнаружил, что под ноги ему попался гном. Мертвый. Давно. Так давно, что на нем вырос небольшой сталагмит, а сам он покрылся тонкой молочной коркой, навечно прикрепившей тело к камню, к которому оно привалилось.

— Читать Юному Сэму, — сказал Ваймс, пристально глядя на окаменевший шлем.

Неподалеку, на песке, валялась гномья секира. В голову Ваймсу приходили не самые связные мысли, но он слышал впереди какой-то шум, и инстинкт, старый как мир, подсказал, что оружия не бывает слишком много.

Он подобрал секиру, покрытую тонким слоем ржавчины. Вокруг на полу пещеры виднелись и другие бугорки и холмики — когда Ваймс стал приглядываться, это оказались…

Некогда. Надо читать Юному Сэму.

В конце пещеры начинался подъем, небольшой, но опасный, потому что по нему стекала вода. Лезть было трудно, но Ваймс опирался на секиру. «Решай проблемы по мере поступления. Взобраться на горку. Читать Юному Сэму».

А потом он услышал крик.

Это кричал его сын.

Крик заполнил сознание.

«Они будут гореть…»

Перед мысленным взором Ваймса предстала лестница, бесконечно уходящая вверх, в темноту. Плача и ругаясь, спотыкаясь на каждом шагу, Ваймс взобрался на пригорок. Перед ним открылась еще одна огромная пещера. В ней кишели гномы. Пещера походила на шахту…

В нескольких шагах от Ваймса, у которого перед глазами покачивались и прыгали ягнята, стояли четверо гномов. Они уставились на это нежданное окровавленное, шатающееся видение, которое неуверенно держало в одной руке меч, а в другой секиру.

У них тоже были топоры. Но неведомое существо взглянуло на них и спросило:

— Где моя коровка?..

Они попятились.

— Где моя коровка? — требовательно спросило существо, нетвердо шагая вперед, и печально покачало головой. — Бе-е! Это же овечка…

Оно упало на колени, стиснуло зубы, обратило лицо кверху, а потом, словно под нестерпимой пыткой, словно умоляя всех богов на свете, возопило:

— Это! Не! Коровка!

По пещере раскатилось эхо, проникло сквозь сплошной камень, так огромна была стоявшая за ним сила, растопило горы, прокатилось на много миль. Юный Сэм в мрачной детской перестал плакать и огляделся, счастливый, хоть и озадаченный. К великому удивлению отчаявшейся матери, он вдруг сказал: «Па!»

Гномы попятились. Вурмы на потолке продолжали прибывать, окружая пришельца зеленовато-белым светом.

— Где моя коровка? Ты моя коровка? — продолжал незнакомец, наступая на гномов.

Во всех уголках пещеры работа прекратилась. Гномы медлили. Но, в конце концов, противник был лишь один, и в головы закралась очевидная мысль: что, мы так и будем стоять? Эта мысль еще не эволюционировала до «что, я так и буду стоять?». И потом, где его коровка? Разве здесь внизу водятся коровы?

— Иго-го! Это же лошадка! Это не коровка!

Гномы переглянулись. Лошадка? Кто-нибудь видел лошадку? Кто еще тут есть?

Четверо стражей отправились за советом. Глубинные гномы, сбившись кучкой, яростно шептались и наблюдали за приближающимся человеком…

Но Ваймс видел только пушистых крольчат и крякающих уточек.

Он снова упал на колени. Он смотрел в землю и плакал.

Вперед выступили с полдесятка темных стражей. Один из них нес стреляющую огнем трубку. Он осторожно приблизился к чужаку. Пламя, вырывавшееся из ствола, озаряло пещеру ярким светом.

Чужак поднял голову. Огонь отражался алым в его глазах.

Он прорычал:

— Где моя коровка?..

А потом швырнул секиру и попал в мешок с горючей жидкостью.

— Урр-ргх!

«Уг!» — сказал Юный Сэм. Мать обняла его, безмолвно глядя в стену.

Горящее масло брызнуло во все стороны. Несколько капель попали Ваймсу на руку, и он их смахнул. Было больно, очень больно, но он осознавал боль точно так же, как осознавал, что Луна существует. Боль была рядом, но в то же время где-то далеко и не имела к нему никакого отношения.

— Это не коровка! — провозгласил он, вставая.

Он шагал вперед, через лужи горящего масла, сквозь алый дым, мимо гномов, которые отчаянно катались по земле, сбивая пламя. Он как будто что-то искал.

К нему бросились еще двое стражей. Как будто не замечая их, Ваймс пригнулся и завертел мечом над головой. Перед его глазами качался маленький ягненок…

Какой-то гном, сохранивший, в отличие от остальных, способность здраво мыслить, схватил арбалет. Он уже прицелился, когда вокруг зашелестели летучие мыши, и ему пришлось отвлечься, чтобы отогнать их. Он снова поднял арбалет — и услышал звук, похожий на шлепок туши о колоду. Обнаженная женщина подхватила его и швырнула через всю пещеру. Как только перепуганный гном схватился за топор, женщина с улыбкой растворилась в облаке летучих мышей.

Вокруг орали, но Ваймс не обращал на крики никакого внимания. В дыму бегали гномы, он просто отбрасывал их. Наконец он нашел то, что искал…

— Где моя коровка?! Му-у!

Подобрав упавший топор, Ваймс перешел на бег.

— Вот моя коровка!

Граги сгрудились в кольце стражей, в ужасе сбившись кучкой, но глаза Ваймса пылали, и языки пламени срывались со шлема. Гном, державший в руках огнемет, бросил оружие и удрал.

— Ура, ура, чудесный день, вот моя коровка!

Потом говорили, что, наверное, в этом-то и было дело. От берсерка нет защиты, он дерется насмерть, он безумен… но не настолько. Четверо стражников, не успевших спохватиться, пали от меча и топора, остальные разбежались.

Ваймс остановился перед испуганными старыми грагами, занес оружие над головой…

…и замер, как статуя.

Ночь. Вечная. Во мраке — город, укрытый тенями, лишь отчасти реальный. Существо притаилось в аллее, где клубится туман.

Этого не могло случиться!

И все-таки случилось. Улицы вдруг наполнились животными и птицами. Они меняли форму. Кричали и пищали. А над ними — выше крыш — в небе размашистыми замедленными движениями туда-сюда покачивался ягненок, грохоча по мостовой…

А потом упала железная решетка, преградив путь, и существо отлетело назад.

А оно уже подобралось так близко, уже проникло внутрь, начало обретать власть… и вдруг…

В темноте, сквозь шум непрекращающегося дождя послышался звук шагов. Ближе и ближе.

В тумане появилась тень.

Она приближалась.

С металлического шлема и промасленного кожаного плаща стекала вода. Фигура остановилась, невозмутимо заслонила лицо ладонью и закурила сигару. Спичка зашипела, упав на булыжники. Фигура спросила:

— Кто ты?

Существо заизвивалось, как рыба в глубоком пруду. Оно слишком устало, чтобы бежать.

— Я — Призывающая Тьма.

На самом деле оно не умело говорить — но если бы умело, это прозвучало бы как шипение.

— А ты кто такой?

— Я — Стражник.

— Они хотели убить твою семью.

Темнота набросилась — и получила отпор.

— Подумай, скольких они убили! Откуда ты взялся и почему мешаешь мне?

— Он меня создал. Quis custodiet ipsos custodes? «Кто сторожит стражей?» Я. Я сторожу его. Всегда. И ты не заставишь его убивать по твоему желанию.

— Кем нужно быть, чтобы держать в голове собственного Стражника?

— Человеком, который страшится Тьмы.

— Правильно страшится, — с удовлетворением заметило существо.

— О да. Но ты, кажется, неправильно поняло. Я нужен не для того, чтобы не впускать тьму внутрь. Я нужен, чтобы не выпускать ее наружу.

Лязгнул металл, когда сумрачный стражник поднял фонарь и открыл маленькую заслонку. Темноту прорезал оранжевый свет.

— Зови меня… Стерегущей Тьмой. Представляешь, какова моя сила?

Призывающая Тьма отчаянно попятилась в аллею, но свет преследовал ее, сжигал…

— А теперь, — сказал Стражник, — убирайся из моего города.

…и он упал, когда на спину ему приземлился вервольф.

Из пасти у Ангвы текла слюна. Шерсть вдоль хребта стояла дыбом, напоминая лезвие пилы. Оттянутые губы дрожали. Рык как будто доносился из подземных недр. Все вместе взятое предупреждало любого антропоида, что двинуться означает умереть. Стоять на месте тоже означало умереть, но, по крайней мере, не сейчас, не прямо сию секунду, и любой умный антропоид избрал бы именно этот вариант.

Ваймс не двигался. От волчьего рыка у него разом застыли все мышцы. Им владел ужас.

«Поздравляю», — прозвучал голос, который принадлежал не ему, и он вдруг понял, что чего-то недостает, хотя раньше, когда эта штука была здесь, он не замечал ее присутствия. В темноте, окутывавшей мозг, мелькнул и исчез какой-то темный плавник.

Послышался легкий взвизг, и тяжесть перестала давить на спину. Ваймс перекатился и увидел, как в воздухе исчезают расплывчатые очертания глаза с хвостом. Знак превратился в ничто, и всепоглощающая тьма сменилась светом факелов и вурмов. В пещере пролилась кровь, и вурмы сползались…

Прошло еще некоторое время. Ваймс наконец очнулся.

— Я читал Юному Сэму, — сказал он — больше для того, чтобы убедить самого себя.

— Да, сэр, — прозвучал за спиной голос Ангвы. — Притом очень громко. Мы были более чем в двухстах ярдах отсюда. Здорово, сэр. Но мы решили, что вам пора отдохнуть…

— Что именно было здорово? — уточнил Ваймс, пытаясь сесть. От этого движения мир наполнился болью, но все-таки он успел быстро осмотреться, прежде чем плюхнуться обратно.

В пещере было много дыма, но теперь уже горели настоящие факелы — там и сям. А вдалеке толпились гномы: одни сидели, другие стояли кучками.

— Почему здесь столько гномов, сержант? — спросил Ваймс, глядя в потолок. — Точнее, почему здесь столько гномов и почему они не пытаются нас убить?

— Это подданные Короля-под-Горой, сэр. Мы вроде как их пленники, сэр… э… но не совсем…

— Пленники Риса?! Черта с два. — Ваймс попытался подняться. — Я, в конце концов, спас ему жизнь!

Он кое-как выпрямился, но тут мир закружился, и Ваймс упал бы, если бы Ангва не подхватила его и не усадила на камень. Ну, по крайней мере, он сидел прямо.

— Мы не совсем пленники, — повторила Ангва. — Мы никуда не можем уйти, но, поскольку мы все равно не знаем, куда идти, это не так уж и плохо. Прошу прощения, сэр, что я в одной рубашке, сами знаете, как у нас бывает. Гномы обещали разыскать мои доспехи. Э… в дело замешалась политика, сэр. Гном, который тут главный, вроде приличный тип, но он придерживается исключительно того, что знает, а знает он немного. Вы помните хоть что-нибудь из того, что тут было? Вы отрубились минут на двадцать…

— Да… тут были… ягнята. — Ваймс замолчал. Что-то в его словах показалось ему самому неправдоподобным. — Никаких ягнят не было, да?

— Лично я не видела, — тактично ответила Ангва. — Зато видела вопящего маньяка с топором, сэр.

Она подумала и добавила:

— Не обижайтесь.

Мысленным взором Ваймс впервые окинул события, которые начали выплывать из памяти.

— Я… — начал он.

— Все… ну, почти в порядке, сэр, — быстро сказала Ангва. — Пойдемте, я хочу вам кое-что показать. Грохссон говорит, вы непременно должны посмотреть.

— Грохссон… Наш гном-всезнайка, если не ошибаюсь?

— Ага, память возвращается, — заметила Ангва. — Прекрасно. Грохссон слегка беспокоился.

Ваймс уже уверенней держался на ногах, но правое запястье чертовски болело, да и прочая накопленная за день боль вернулась и весело помахивала ручкой. Ангва осторожно вела его среди луж и камней, скользких как мокрый мрамор, пока они не дошли до сталагмита высотой примерно в восемь футов.

Это был тролль. Не камень в форме тролля, а тролль. Тролли окончательно каменеют после смерти. Ваймс знал это. Черты мертвого тролля были смягчены молочным налетом, накапавшим сверху.

— Только посмотрите, сэр… — сказала Ангва, ведя его дальше. — Граги пытались их разбить…

Ваймс увидел еще один сталагмит, который лежал на боку в луже, отломанный у основания. И это был мертвый гном.

После смерти гномы разлагаются, как и люди, но благодаря доспеху, кольчуге, цепям и одеждам из толстой кожи для стороннего наблюдателя особой разницы не было. Капель застыла на гноме блестящей дымкой.

Ваймс выпрямился и окинул взглядом пещеру. В сумраке виднелись фигуры — они тянулись вплоть до ближайшей стены, где многолетние потеки слились в прекрасный водопад цвета слоновой кости, застывший во времени.

— Здесь есть и еще?..

— Примерно двадцать гномов и троллей, сэр. Половину граги успели разбить, прежде чем вы… появились. Посмотрите вон туда, сэр. Их хорошо видно. Они сидят спина к спине.

Ваймс уставился на покрытые каменной глазурью фигуры и покачал головой.

Гном и тролль. Рядом. Окаменевшие.

— У нас есть какая-нибудь еда? — спросил он. Благоговения в этих словах было немного, зато Ваймс произнес их с искренним чувством: они исходили не от души, а из желудка.

— Мы потеряли провизию в суматохе, сэр. Но гномы не прочь поделиться. Они довольно дружелюбные, сэр. Просто осторожничают.

— Поделиться? Гномьим хлебом?

— Боюсь, что да, сэр.

— А я думал, кормить им пленных воспрещается. Спасибо, я, пожалуй, подожду. Расскажи-ка мне поподробнее про «суматоху», сержант.

Это не то чтобы была засада, гномы Риса просто шли по пятам за стражниками. Их командир получил довольно расплывчатый приказ: следовать за Ваймсом и остальными — и атмосфера заметно накалилась, когда оказалось, что в числе «остальных» два тролля. В конце концов, Кумская долина есть Кумская долина. Ваймс посочувствовал бедняге капитану: он получил относительно несложное задание, и вдруг в дело вмешалась политика. Плавали, знаем.

И тогда вперед выступил граг Грохссон, который не лез за словом в карман. Раз уж они все равно шли в одну сторону…

Путь оказался долгим. Удиравшие гномы обрушили потолок неподалеку от входа в туннель, и на путешествие, которое заняло у Ваймса несколько минут, преследователи потратили остаток дня, пусть даже впереди шла Салли. Ангва говорила о больших пещерах, об огромных подземных водопадах. Ваймс отвечал: да, знаю.

А потом под Кумской долиной загремело: «Где моя коровка?», сотрясая вековые камни, так что даже сталактиты сочувственно загудели, и остальное стало лишь вопросом времени…

— Я помню, как читал Юному Сэму, — медленно произнес Ваймс. — У меня в голове были… странные картинки.

Он замолчал. Гнев и обжигающая ярость струились из него потоком, опережая мысли.

— Я поубивал тех стражей…

— Да, почти всех, сэр, — бодро отозвалась Ангва. — А несколько простых гномов, которые попались вам под руку, оклемаются через полгодика.

Да, Ваймс начинал припоминать — хоть и без особого желания. В глубине души человек всегда против драки с гномами. Они же ростом с ребенка. Да, гномы при этом не слабее людей, и крепче, и пользуются в бою любым преимуществом, и, если повезет, ты усвоишь эту истину, прежде чем тебе подрубят колени, но все же…

— Я помню тех старых грагов, — сказал Ваймс. — Они корчились от страха, как маленькие дети. Я хотел их зарубить…