Танец ветра Робертс Нора

– Вот и отлично. А теперь давай купим сережки для полноты картины.

Нелл только рукой махнула. День независимости, напомнила она себе. Гулять так гулять. Серьги из розового кварца полюбились ей с первого взгляда.

– Почему сережки так добавляют уверенности в себе?

– Украшения подтверждают, что мы ощущаем собственное тело и ждем, что остальные тоже ощутят его. А теперь давай прогуляемся по берегу и понаблюдаем за реакцией публики.

Нелл потрогала пальцем бледно-розовые камни, свисавшие с ее ушей.

– Можно задать вопрос?

– Валяй.

– Я прожила здесь месяц и за все это время не видела тебя с мужчиной. Неужели ты ни с кем не встречаешься?

– В данный момент меня никто не интересует. – Майя приставила ладонь ко лбу и осмотрела пляж. – Да, я встречалась с одним человеком. Но это было в моей прежней жизни.

– Ты любила его?

– Да. Очень.

– Извини. Я не хотела лезть не в свое дело.

– Это не тайна, – небрежно ответила Майя. – Рана давно исцелилась. Мне нравится быть самой себе хозяйкой, управлять собственной судьбой, принимать решения и делать выбор. Для прочной связи требуется некое количество альтруизма. А я по природе создание эгоистичное.

– Это неправда.

– Щедрость имеет свои пределы. – Майя шагнула вперед, подставив лицо ветру. – И не имеет с альтруизмом ничего общего. Я делаю то, что мне нравится – опять же из чистого эгоизма, – и не собираюсь в этом раскаиваться.

– Видела я эгоистов… Майя, ты можешь делать то, что тебе нравится, но никогда не причинишь человеку боли, во всяком случае, намеренно. Я наблюдала, как ты разговариваешь с людьми. Они доверяют тебе, поскольку знают, что могут это сделать.

– Не причинять боли – это условие, с которым я получила свой дар. Как и ты свой.

– Не понимаю. Нет у меня никакого дара.

– Именно поэтому ты сочувствуешь больным и отчаявшимся, – продолжала Майя, не слушая ее. – Сестренка, все, что случается с нами, имеет цель. Все наши дела и поступки говорят о том, кто мы и какова наша сущность.

Нелл отвернулась и посмотрела на море, на скользившие по нему яхты, воднолыжников и любителей серфинга, весело катившихся на гребнях волн. «Можно отвернуться, не обращать на слова Майи никакого внимания, – подумала она. – И жить спокойной и нормальной жизнью».

Но можно получить нечто большее.

– В ту ночь, когда я оставалась у тебя… в ночь летнего солнцестояния… Я видела тебя на скалах, но убедила себя, что это мне приснилось.

Майя не обернулась. Она продолжала спокойно любоваться океаном.

– Ты хочешь поверить в это окончательно?

– Сама не знаю. Этот утес мне снился. В детстве я часто видела сны, но либо не обращала на них внимания, либо прогоняла из памяти. Но когда я увидела картину – скалы, маяк, твой дом, – мне захотелось очутиться там. И когда я сюда приехала, я почувствовала себя так, словно вернулась домой.

Она оглянулась на Майю.

– Я всегда верила в волшебные сказки, а потом отвыкла, заплатив за это дорогой ценой.

«О да», – подумала Майя.

Ни один мужчина не поднимал руку на нее самое, но существовали и другие способы оставлять на душе синяки и шрамы.

– Жизнь не похожа на волшебную сказку, за дар требуется платить.

По спине Нелл побежали мурашки. Легче отвернуться и убежать. Во всяком случае спокойнее.

С яхты взлетела сигнальная ракета. Веселый шуршащий звук, хлопок – и в воздухе заблестели золотые искорки. С пляжа донесся довольный гул. Какой-то ребенок завизжал от восторга.

– Ты сказала, что будешь учить меня.

Майя шумно выдохнула. Она и не замечала, что затаила дыхание.

– Буду.

Они одновременно повернулись, следя за полетом очередной ракеты.

– Ты останешься на фейерверк? – спросила Нелл.

– Нет. Я увижу его со своего утеса. Я не люблю быть пятым колесом в телеге.

– Пятым колесом? – Нет, иногда Нелл положительно не понимала Майю.

– Приветствую вас, дамы. – К ним подошел Зак. Он пришпилил к рубашке значок, что делал лишь в особых случаях. – Я вынужден попросить вас пройти дальше. Две красивые женщины, стоящие на берегу, представляют собой угрозу для общества.

– Ну разве он не лапочка? – Майя обхватила ладонями его щеки и смачно поцеловала. – Когда я училась в третьем классе, то собиралась выйти за него замуж и жить во дворце из песка.

– Могла хотя бы намекнуть.

– Тогда ты сох по Эстер Бармингем.

– Нет. Я сох по ее ярко-красному «Швинну». Когда мне исполнилось двенадцать, я получил от Санта-Клауса на Рождество такой же, и Эстер перестала для меня существовать.

– Все мужчины – ублюдки.

– Может быть, но тот мой велосипед все еще жив. А у Эстер есть девочки-двойняшки и микроавтобус. Так что все счастливы и довольны.

– Эстер все еще смотрит тебе вслед, когда ты проходишь мимо, – сказала ему Майя, довольная тем, что у Зака отвисла челюсть. – А теперь позвольте откланяться. Не хочу мешать вам наслаждаться фейерверком.

– Эта женщина всегда ухитряется оставить последнее слово за собой, – пробормотал Зак. – И исчезнуть раньше, чем мужчина успеет развязать язык… Кстати, о развязавшемся языке. Вы замечательно выглядите.

– Спасибо. – Нелл раскинула руки. – Я хочу похвастаться.

– И есть чем. Разрешите помочь. – Зак взял у нее пакет.

– Мне нужно отнести его домой.

– Могу немного проводить. Я надеялся увидеть вас. Слышал, что вы были очень заняты, доставляли картофельный салат всем жителям острова.

– Похоже, я приготовила чуть ли не центнер этого салата и истребила трехмесячное поголовье цыплят.

– Неужели у вас ничего не осталось?

На щеках Нелл появились ямочки.

– Осталось немножко.

– А я так и не успел толком поесть. Наблюдал за уличным движением, патрулировал берег. Пришлось провести небольшую разъяснительную беседу с двумя ребятишками, которым нравилось совать петарды в урны и смотреть, как они взрываются. Я конфисковал столько петард, римских свеч и ракет, сделанных из бутылок, что мог бы поднять восстание. А за это время успел проглотить лишь два хот-дога.

– Это несправедливо.

– Конечно. Я видел две коробки с ленчами вашего приготовления. Похоже, там был яблочный пирог.

– У вас хорошее зрение. Может быть, я сумею отыскать пару куриных ножек, наскрести полкило картофельного салата, добыть кусок яблочного пирога и пожертвовать все это страждущему слуге народа.

– Могу представить себе, каким будет подоходный налог… Мне придется присматривать за порядком во время фейерверка. – Зак остановился в конце улицы. – Обычно он начинается около девяти. – Он поставил пакет и провел ладонями по обнаженным рукам Нелл. – В девять тридцать – девять сорок пять толпа начинает редеть. Мы с Рипли тянули жребий, и последний обход достался мне. Придется проехаться по острову и убедиться, что никто не сжег свой дом. Не могли бы вы составить мне компанию?

– Могла бы.

Пальцы Зака поглаживали ее спину.

– Нелл, сделайте одолжение, положите руки мне на плечи. Когда я поцелую вас на этот раз, мне очень хотелось бы, чтобы вы обнимали меня.

– Зак… – Нелл судорожно вздохнула. – Мне тоже хотелось бы, чтобы вы обнимали меня.

Тодд обхватил ее талию. Она обвила руками его шею. Какое-то мгновение они стояли, глядя друг на друга, и Нелл трепетала от ожидания.

Их губы соединились, разъединились и соединились снова. Переведя дыхание, Нелл застонала. Новый поцелуй длился долго.

Она душила в себе желание. Даже тогда, когда Зак разбудил дремавшее в ней влечение, она не позволяла себе желать. Вплоть до этого мгновения.

Ей хотелось прижаться к сильному и твердому мужскому телу. Хотелось узнать его вкус и тепло.

Нежные столкновения языков, мелкие укусы, дрожь от ощущения того, как бьется сердце, прижавшееся к твоему собственному… Она слабо ахнула от удовольствия, когда Зак наклонил голову.

И снова впилась в его губы.

Желание Зака усиливалось с каждым ударом сердца. Негромкие стоны Нелл разжигали жар в крови. Ее кожа напоминала горячий шелк, и прикосновения к ней вызывали эротические мечты, которые можно было воплотить в жизнь только в темноте.

Вспыхнула еще одна сигнальная ракета, и с пляжа донесся крик одобрения.

За две минуты они могли бы добраться до ее дома. А через три минуты она лежала бы под ним обнаженная.

– Нелл… – с отчаянием прошептал он и прервал поцелуй.

Она улыбнулась ему. В ее потемневших глазах читалось удовольствие. И доверие.

– Нелл, – снова сказал он и прижался лбом к ее лбу. Он знал, что есть время, когда можно брать. И есть время, когда нужно ждать. – Мне надо закончить обход.

– Ладно.

Зак поднял пакет и передал ей.

– Вы вернетесь?

– Да. Обязательно. – Нелл повернулась и пошла к коттеджу, чувствуя, что парит в воздухе.

9

– Сила, – сказала Майя, – налагает ответственность и заставляет уважать традиции. Она должна сопровождаться состраданием, желательно умом и пониманием человеческого несовершенства. Ею нужно пользоваться тщательно и осторожно, хотя и несколько иронично. Но самое главное – ее нельзя использовать во вред.

– Как ты узнала, что ты… та, кто ты есть? – спросила Нелл.

– Ведьма? – Майя сидела на корточках и пропалывала палисадник. На ней были мешковатое платье травянистого цвета с большими карманами, тонкие резиновые перчатки и соломенная шляпа с широкими полями. В данный момент она выглядела совершенно обыкновенно. – Можешь произнести это слово. В нем нет ничего крамольного. Мы не летающие на помеле старые карги в остроконечных колпаках, которыми нас изображают. Мы люди – домашние хозяйки, водопроводчики, деловые женщины. Каждый сам выбирает, как ему жить.

– А шабаши?

– Тоже дело вкуса. Лично я не любительница подобных сборищ. Большинство тех, кто собирается в группы или изучает Ремесло, делает это либо от скуки, либо ищет ответа. В этом нет ничего плохого. Называть себя ведьмами и соблюдать ритуалы – одно, а быть ведьмой – совсем другое.

– А как узнать, что ты действительно ведьма?

– Не знаю, что и ответить. – Майя наклонилась и стала обрывать увядшие цветы. – Что-то жжет тебя изнутри, поет в мозгу, шепчет на ухо. Тебе это тоже знакомо. Только ты не понимаешь.

Очередной увядший цветок отправился в корзину с сорняками.

– Ты чистишь яблоко и загадываешь: если ленточка не оборвется, станешь красавицей или исполнится твое заветное желание. Ломаешь дужку. Скрещиваешь пальцы. Все это маленькое колдовство, – сказала Майя, снова повернувшись к клумбе. – Известное с древних времен.

– Неужели это так просто?

– Просто, как желание, сложно, как любовь, и потенциально опасно, как молния. Сила – это риск и радость одновременно.

Она сорвала еще один засохший цветок, бережно взяла его в ладони. Затем раскрыла их и протянула Нелл воскресший солнечно-желтый шарик.

Очарованная Нелл повертела его в пальцах.

– Если ты можешь такое, то почему позволяешь им умирать?

– Это круговорот природы, естественный порядок вещей. Его нужно уважать. Изменения, конечно, необходимы. – Она поднялась, взяла корзину с сорняками и засохшими цветами и отнесла их в компостную кучу. – Без них не было бы ни прогресса, ни возрождения, ни ожидания. Но во всем должна быть мера.

– Цветок осыпается, чтобы дать место другому, – тихо произнесла Нелл.

– Львиную долю Ремесла составляет философия. Не хочешь попробовать что-нибудь более практичное?

– Я?

– Да. Какое-нибудь простенькое, незамысловатое колдовство. Вроде перемешивания воздуха. День сегодня теплый, так что ветерок будет кстати.

– Ты хочешь, чтобы я… – Нелл повертела пальцами. – Мешала воздух?

– Это дело техники. Просто нужно сосредоточиться. Ощути воздух, который касается твоего лица и тела. Представь в уме, что он начинает перемещаться и закручиваться. Что ты слышишь, как он поет.

– Майя…

– Нет. Отбрось сомнения и убеди себя, что это возможно. Сосредоточься. Это очень просто. Воздух вокруг тебя. Тебе нужно только перемешать его. Возьми воздух в руки, – сказала она, подняв ладони, – и скажи: «Воздух есть дыхание, а дыхание есть воздух. Переместись отсюда туда. Закружись ветром, но не сильно». Как скажешь, так и будет. Повтори эти слова трижды.

Нелл повторила заклинание как загипнотизированная и ощутила щекой слабое дуновение. Повторила второй раз и увидела, что у Майи поднялись волосы. В третий раз эти слова Майя произнесла вместе с ней.

Они оказались в центре маленького прохладного вихря, завертевшегося вокруг них с негромким счастливым гулом. Тот же гул Нелл ощутила внутри, когда закружилась сама, разметав по ветру короткие волосы.

– Чудесно! Но это сделала ты, а не я.

– Я только немножко подтолкнула. – Платье Майи вздулось пузырем, и она засмеялась. – Но начала ты сама. Для первого раза просто отлично. А теперь успокой его. Используй сознание. Представь себе, что вихрь стихает. Вот так. Замечательно. У тебя развитое воображение.

– Мне всегда нравилось рисовать в уме разные картины, – ответила счастливая и запыхавшаяся Нелл. – Представлять что-то приятное или то, что хочется вспомнить. Это почти одно и то же. Ой, у меня кружится голова… – Она опустилась на землю. – Внутри что-то покалывает, но приятно. Так бывает, когда думаешь… когда думаешь о сексе.

– Магия всегда сексуальна. – Майя села рядом. – Особенно если ты чувствуешь власть. И часто ты думаешь о сексе?

– Такие мысли не приходили мне в голову восемь месяцев. – Нелл тряхнула головой. – Я сомневалась, что вообще когда-нибудь захочу лечь в постель с мужчиной. Но после Четвертого июля я только об этом и думаю. От таких мыслей внутри начинается зуд.

– Это мне знакомо. А что тебе мешает почесаться?

– Я думала… надеялась, что после фейерверка мы с Заком ляжем в постель. Но после того как мы объехали берег, он отвез меня домой. Поцеловал на прощание так, что у меня закружилась голова и отнялись ноги, и уехал.

– Конечно, тебе не пришло в голову затащить Зака в дом, повалить на пол и сорвать с него одежду.

Нелл рассмеялась.

– Я так не умею.

– Минуту назад ты думала, что не умеешь вызывать ветер. Сестренка, у тебя есть сила. Закарайа Тодд из тех мужчин, которые предоставляют инициативу женщине, дают ей возможность выбрать время и место. Если бы у меня был такой мужчина, я бы воспользовалась своей силой.

Нелл снова почувствовала покалывание внутри.

– Я не знаю, с чего начать.

– Со зрительного представления, сестренка, – хитро улыбнулась Майя. – Зрительного, понятно?

Зак проводил воскресное утро, купаясь в голом виде со своей красавицей Люси. Вода была прохладной, солнце жарким, а бухта – достаточно укромной. Так что в смысле скромности все было в порядке.

Позже они собирались поплавать под парусом, и обожание, горевшее в ее прекрасных карих глазах, доказывало, что она последует за ним хоть на край света. Зак погладил Люси, заставив закружиться от удовольствия, а потом они дружно прыгнули в воду.

«Если любимая предана мужчине всей душой, ему больше нечего желать», – подумал Зак.

Но тут Люси коротко тявкнула от возбуждения, брызнула водой ему в лицо и устремилась к берегу. Зак посмотрел вслед веселой подружке, которая бросила его ради женщины, стоявшей на крутом берегу.

Люси прыгнула на Нелл, заставив ее отступить на две ступеньки. Нелл получила изрядную порцию собачьих поцелуев и морской воды.

Зак слышал смех Нелл, видел, как она любовно треплет мокрую шерсть Люси, и думал, что даже самой славной собаки мужчине для полного счастья явно недостаточно.

– Эй, как дела?

– Хорошо.

«Плечи, – подумала она. – У этого мужчины изумительные плечи».

– Как водичка? – спросила Нелл.

– Само совершенство. Спускайтесь и проверьте сами.

– Спасибо, но я не захватила купальник.

– Я тоже. – Он широко улыбнулся. – Именно поэтому я не следую примеру Люси.

– Ох… – Нелл смущенно опустила глаза, но тут же подняла их и уперлась взглядом в точку на два метра выше его головы. – Ну… гм-м…

«Зрительные представления», – сказала Майя. Но время для этого было не слишком подходящее.

– Обещаю, что не буду подсматривать. Терять вам нечего. Вы уже и так мокрая, – соблазнял Зак.

– Я лучше постою здесь, – стойко оборонялась Нелл.

Люси нырнула в воду, схватила зубами спущенный резиновый мячик, снова выбралась на берег и бережно положила игрушку к ногам Нелл.

– Хочет поиграть, – сказал Зак, который и сам был не прочь поиграть с Нелл.

Нелл взяла мячик и забросила его в воду. Не успел он коснуться поверхности, как неугомонная Люси кинулась в погоню.

– Хорошая у вас рука. Через пару недель у нас будут соревнования по софтболу [4] , так что при желании можете принять в них участие. – С этими словами Тодд сделал несколько шагов к берегу.

Нелл взяла мячик, принесенный Люси, и бросила его снова.

– Может быть, но у меня здесь другой интерес.

– Какой именно?

– Создать фирму по поставке продуктов. Если я захочу расширить дело, то мне придется предлагать потребителям большой выбор блюд.

– Поскольку я преданный сторонник капитализма, то сделаю для вас все, что смогу.

Нелл опустила глаза. «У него красивое лицо, – подумала она. – Пока что можно сосредоточиться на лице и не думать об остальном».

– Спасибо, шериф. До сих пор я только обдумывала эту идею, но, кажется, настало время составить прейскурант услуг и цен. Если я сумею это сделать, то обращусь за лицензией.

«Это будет не так уж трудно, – сказала она себе. – Я справлюсь».

– Но тогда вы будете все время заняты.

– Мне нравится быть занятой. Нет ничего хуже безделья и невозможности проявить себя. – Она покачала головой. – Я говорю глупости? Или изрекаю прописные истины?

«Нет. Но зачем же такая убедительная серьезность?» – подумал Зак.

– А как же быть с отдыхом? – спросил он вслух.

– Отдых – дело святое. – Когда рука Зака обхватила ее лодыжку, Нелл подняла брови.

– А это что такое?

– Длинная рука закона.

– Неужели вы потащите в воду человека, который собирается кормить весь остров, в том числе и вас?

– Потащу. – Зак слегка дернул ее за ногу. – Но сначала хочу дать вам возможность раздеться.

– Вы очень любезны.

– Мать дала мне хорошее воспитание. Нелл, поиграйте лучше со мной. – Он покосился на Люси, которая плавала вокруг с мячом в зубах. – У нас есть дуэнья, если вас волнуют приличия.

«А почему бы и нет?» – подумала Нелл. Ей хотелось присоединиться к нему. Более того, ей хотелось стать такой женщиной, которая могла бы без особых церемоний присоединиться к нему: непринужденной, уверенной в себе, способной на любое безрассудство, например, сбросить с себя одежду и нырнуть в воду.

Она беспечно улыбнулась Заку и сбросила туфли. Тодд переступил с ноги на ногу.

– Я передумал, – предупредил он. – Я сказал, что не буду подсматривать за вами, но это было ложью.

– И часто вы лжете?

– Только по пятницам. – Когда Нелл взялась за подол майки, он опустил взгляд. – Скажу прямо: я не обещаю не давать воли рукам. Нелл, я хочу видеть вас обнаженной. Иными словами, хочу вас.

– Если бы я хотела, чтобы вы не распускали руки, то не пришла бы сюда. – Она сделала глубокий вдох, медленно выдохнула и начала снимать майку.

– Шериф Тодд! Шериф Тодд!

– Бога нет, – проворчал Зак, когда полоска белоснежной кожи исчезла под торопливо натянутой Нелл майкой. – Я здесь! – крикнул он. – Это ты, Рикки? – Он обернулся к Нелл и сказал: – Я сплавлю его через две-три минуты. Не уходите.

– Да, сэр! – усмехнулась она.

Светловолосый мальчик лет десяти быстро сбежал по склону и кивнул Нелл. Его веснушчатое лицо горело от возбуждения.

– Шериф, мама велела, чтобы я бежал к вам и все рассказал. Дачники, снявшие дом Эбботтов, устроили драку. Там кричат, бьют посуду, ругаются и ужасно шумят!

– Каких Эбботтов? Дейла или Бастера?

– Бастера, шериф. Как раз напротив нас. Мама говорит, похоже, будто мужчина бьет женщину.

– Уже иду. Возвращайся. Ступай домой и ни в коем случае не выходи на улицу.

– Да, сэр.

Нелл увидела промелькнувшее мимо загорелое мускулистое тело.

– Прошу прощения, Нелл.

– Не за что. Вы должны помочь ей. – Нелл посмотрела на Тодда, натягивавшего джинсы, и ее глаза заволокло дымкой. – Поскорее, пожалуйста.

– Я вернусь, как только смогу.

Зак с тоской посмотрел на стиснувшую руки Нелл и помчался наверх за рубашкой.

Через четыре минуты он был у дома Эбботтов. На улице собралась кучка людей, прислушивавшихся к крикам и звону бьющегося стекла. Когда Тодд подошел к крыльцу, к нему устремился незнакомый мужчина.

– Вы местный шериф? Меня зовут Боб Делано. Мы снимаем дачу по соседству. Я пытался выяснить, что там происходит, но дверь заперта. Хотел выломать, но мне сказали, что вы сейчас придете.

– Все будет в порядке, мистер Делано. Не могли бы вы попросить этих людей отойти подальше?

– Конечно. Шериф, я видел этого малого. Здоровенный сукин сын. Так что будьте осторожны.

– Спасибо. А теперь отойдите. – Зак ударил кулаком в дверь. Он предпочел бы, чтобы рядом была Рипли, но не хотел ждать. – Я шериф Тодд. Немедленно откройте дверь! – Внутри что-то разлетелось на куски, и послышался женский вопль. – Если не откроете через пять секунд, я ее выломаю!

Делано не преувеличил. Мужчина, открывший дверь, действительно был здоровенным сукиным сыном. Ростом под два метра и весом килограммов сто десять. Он мучился похмельем и был в ярости.

– Какого черта вам здесь нужно?

– Сэр, сделайте шаг назад и держите руки так, чтобы я мог их видеть.

– Вы не имеете никакого права вламываться сюда. Я снял этот дом и полностью расплатился за него.

– В вашем договоре о найме нет пункта, позволяющего разрушать чужую собственность. А теперь отойдите.

– Вы не войдете сюда без ордера.

– Хотите пари? – спокойно спросил Зак. Его рука метнулась вперед, как молния. Зак схватил и вывернул запястье противника, лишив его возможности сопротивляться. – Если попытаетесь меня ударить, – не повышая голоса, добавил он, – то к списку обвинений приплюсуем сопротивление при аресте и нападение на полицейского при исполнении обязанностей. Писанины, конечно, будет больше, но мне за это платят.

– Когда к делу подключится мой адвокат, я куплю ваш поганый остров со всеми потрохами!

– Вы сможете позвонить своему адвокату из полицейского участка. – Зак надел на него наручники и вздохнул с облегчением, увидев поднимавшуюся на крыльцо Рипли.

– Прошу прощения. Я была в Брокен-Шелле. Что здесь случилось? Семейный скандал?

– И кое-что в придачу. Это моя помощница, – сообщил Зак своему пленнику. – Поверьте моему слову, она сумеет вправить вам мозги. Рипли, отведи его в машину, установи личность и прочитай ему его права.

– Как ваше имя, сэр?

– Да пошла ты…

– О’кей, мистер Дапошлаты, вы арестованы за… – она обернулась к брату.

Зак уже шагал по разбитому стеклу и осколкам посуды к плачущей женщине, которая сидела на полу, закрыв лицо руками.