Адский огонь Робертс Нора

17

Давно уже Рина не брала в руки и не просматривала дело Джошуа Болтона. Она и сама не знала, зачем взяла его сейчас. Ничего нового она в нем не увидела. Дело было закрыто много лет назад. Следователи, медэксперт, криминалистическая лаборатория — все сочли эту смерть случайной.

Не было никаких причин считать иначе. Не было взлома и вторжения, травма головы соответствовала удару, полученному при падении, не было кражи, ограбления, вандализма, не было мотива. Просто молодой человек заснул с сигаретой в постели.

Вот только она точно знала, что Джош не курил. Рина никогда не видела его с сигаретой.

Однако бригада нашла на месте пачку сигарет, спички, а эксперты проявили на том и на другом его отпечатки. Это перевесило показания девушки, которая с ним спала и утверждала, что он никогда не курил.

Она сама пришла бы к такому же выводу, подумала Рина, перечитывая отчеты. Она пришла бы к точно такому же выводу и закрыла бы дело.

Но она так и не смогла полностью с этим смириться. Ни тогда, ни сейчас.

Рина все еще перечитывала отчеты, разложив на столе фотографии с места происшествия, когда зазвонил ее телефон.

— Отдел поджогов. Детектив Хейл.

— Рина? Это Аманда Гринбург. Мэнди, помните? Мы познакомились вчера у Бо… в минуту моего величайшего позора.

— Да, конечно. Я помню. — Рина при этом смотрела на то, что огонь сделал с парнем, которого она знала.

— Ну, еще бы вам не помнить! Слушайте, я просто хочу извиниться.

— Не за что. Честное слово. — Рина тронула пальцем фотографию. — Но я хочу спросить, не найдется ли у вас время для встречи со мной. Мне хотелось бы с вами поговорить, если выкроите время.

— Конечно. Когда?

— Вы можете прямо сейчас?

Поскольку день стоял погожий, Рина заняла столик на открытом воздухе при небольшой кофейне в пяти минутах ходьбы от полицейского участка. Не успела она усесться, как увидела Мэнди, спешащую по тротуару. Большая квадратная сумка, перекинутая через плечо, била ее по бедру.

Ярко-рыжие волосы растрепались, хорошенькое личико хитрой лисички раскраснелось. На ней были солнцезащитные очки в стиле Джеки Кеннеди-Онассис, и, они ей очень шли.

— Привет! — Мэнди рухнула на стул.

— Спасибо, что согласилась встретиться со мной.

— Без проблем. Кофе, — сказала Мэнди подошедшему официанту. — И сделайте так, чтобы моя чашка не пустела.

— Диетической пепси.

— Ладно, я хочу снять тяжесть со своей души. Вчера вечером я действительно была в кусках, а Бо не только мой лучший друг, он, как никто, умеет утешать несчастных женщин. Просто удивительно, как ему это удается. Мы не спим вместе.

— С некоторых пор, — уточнила Рина.

— С некоторых пор. Мы годами не гуляли по этой дорожке. Мы с Бо друзья. Мой бывший… — Мэнди выждала, пока им подавали заказанные напитки. — Мы с Марком прожили вместе больше года. Сбежали в Вегас в минутном порыве. Все пошло как-то не так чуть ли не с той минуты, как мы вернулись. Не знаю почему. Все-таки легче, когда знаешь, тебе не кажется?

— Кажется. Всегда лучше, когда знаешь.

— А я не знала. Потом он приходит ко мне однажды вечером и говорит, что ему жаль, но у него со мной ничего не выходит, и он встретил другую. Он думает, что он влюблен. Представляешь, стоит передо мной с жалким видом и говорит мне — своей жене! — что ему жаль, но ему кажется, он влюблен в другую женщину. Не хочет меня обманывать и поэтому считает, что нам нужно развестись.

— Тяжелый удар.

— Да, мне было тяжело. — Мэнди взяла чашку кофе, и кольцо у нее на большом пальце блеснуло на солнце. — Ну, ясное дело, я завелась. Разразился грандиозный скандал. В тот раз кончилось тем же: я всласть наплакалась в жилетку Бо. Но что мне делать? Ублюдок меня больше не хочет. А вчера я узнала, что он женится на ней, и на меня опять накатило.

— Мне очень жаль.

— А, пошло оно все к черту. И они оба. Но я не хочу испортить жизнь Бо только потому, что мне надо поплакаться ему в жилетку. Я его старый друг. А ты — Девушка Его Мечты.

Рина поморщилась.

— Ты хоть понимаешь, как тяжело соответствовать такому титулу?

— Могу себе представить, — усмехнулась Мэнди, — хотя лично я Девушкой Мечты никогда ни для кого не была. Мы с Брэдом часто подшучивали над ним из-за тебя.

— На то и существуют друзья.

— Точно. Но это же классный прикол, ты не находишь? Ты въезжаешь в соседний дом. У него в глазах такие маленькие сердечки, как в мультяшках… Но тут появилась я и все испортила.

— Ничего страшного.

— Давай быстро сменим тему. — Мэнди сделала знак официанту наполнить ее чашку. — Де Уанна Джонсон.

— Откуда ты о ней знаешь?

— Я работаю в «Сан».

— Ты репортер?

— Фотограф. Вчера ты сделала заявление по делу, и я знаю, что им понадобятся подробности. Я подумала, что если бы достать фото…

— Джамаль Эрл Грегг обвинен в убийстве второй степени по делу о гибели Де Уанны Джонсон. Если тебе нужны подробности, обратись в контору окружного прокурора.

— Но ты же местная, у тебя здесь крепкие связи. И ты женщина. Нравится нам это или нет, это придает истории особую сочность.

— Мой напарник не женщина, мы задержали подозреваемого вместе. Тебе придется действовать через представителя по связям с прессой, Мэнди. Разрешение дано. С фото проблем не будет. Но, честно говоря, я попросила тебя о встрече, чтобы поговорить о другом пожаре. О Джоше.

— Ладно. — Мэнди опустила взгляд в свою чашку. Рина заметила, что кофе она пьет без молока и сахара. И пьет, как воду. — Тогда я тоже была вся в кусках. Мы все были. Потом со мной приходил говорить репортер. Я тогда была в «Сан» практиканткой. Потом уехала на полгода в Нью-Йорк, когда окончила колледж, но поняла, что я для них — девчонка из провинции. Я вернулась в Балтимор. Однажды я говорила с его матерью после его смерти. Родственники приехали забрать его вещи. Это был полный мрак.

— Следователи с тобой говорили? Пожарный инспектор, полиция?

— Конечно. Они опросили всех в здании, насколько я знаю. Его сокурсников, друзей. С тобой они наверняка тоже говорили.

— Да, они говорили со мной. Наверно, я последняя видела его живым. Я была с ним в тот вечер.

— О! — Сочувствие отразилось на лице Мэнди, она сдвинула очки на макушку. — Боже, я не знала. Прости. Меня в тот день не было дома. Свидание вслепую с Бо. Наше первое свидание. Двойное свидание — наше и Брэда и моей подружки, в которую он тогда был влюблен.

— Ты вернулась домой между половиной одиннадцатого и одиннадцатью?

Мэнди удивленно подняла брови, отпивая кофе.

— Правда?

— Так было записано в протоколе.

— Ну, значит, так оно и было, насколько я помню. Бо завез меня домой, высадил у двери. Я хотела пригласить его зайти, но потом решила притормозить и посмотреть, что будет. Моя соседка уехала на все выходные, квартира была в полном моем распоряжении. Я включила музыку и выкурила косячок. В заявлении я об этом само собой не упомянула, но в студенческие годы я этим баловалась время от времени. Я посмотрела телевизор и где-то примерно в полночь легла спать. А проснулась от топота, криков и завывания пожарной сигнализации. Я ничего не соображала.

— Ты знала студентов, живших в доме?

— Конечно. Если не по имени, так в лицо.

— У него бывали размолвки с кем-нибудь из них?

— Нет. Ты же знаешь, каким он был, Рина. Он был симпатяга.

— Да, но даже симпатяги иногда вступают в конфликты с другими людьми. Может, с девушкой?

«Пожар в спальне, — подумала Рина. — Типично скорее для женщины. Нечто более личное, более эмоциональное. Я тебя достану там, где ты спишь, ублюдок».

Пока она думала, Мэнди крутила одну из множества серебряных цепочек у себя на шее.

— Он встречался с девушками, ходил на вечеринки. Такие дома в университетских городках — это целые муравейники всяких драм, секса и бесконечных вечеринок. К экзаменам — аврал, полная паника. Но был как раз пересменок. В мае конец семестра, многие уезжают домой на лето или насовсем по окончании курса. Приезжают новые. В начале июня дом не заполнен даже наполовину. А Джош никого, кроме тебя, не видел, когда вы начали встречаться. Честное слово, насколько я помню, у него ни с кем не было бурных объяснений или каких-то драм. Ни в доме, и в колледже. Джоша все любили. Его невозможно было не любить.

— Да, — согласилась Рина. — Ты когда-нибудь видела, как он курил?

— Должно быть, он курил. Меня спрашивали, но я ничего определенного вспомнить не могла. Многие из нас курили за компанию, на вечеринках или затягивались тайком, чтобы расслабиться. Были у нас противники курения — настоящие нацисты! — вот этих я помню. Но Джош не был одним из них. Он со всеми ладил.

— И ты не видела и не слышала ничего странного в ночь пожара?

— Ничего. А что, дело снова открывают?

— Нет. Нет, — повторила Рина, качая головой. — Это личное. Просто я не могу забыть. Что-то меня все время точит. Возвращается снова и снова.

— Я знаю. — Рассеянным жестом Мэнди опустила солнцезащитные очки обратно на нос. — У меня то же самое. Всегда тяжелее, когда ты молод, как мы были молоды в то время, и когда это один из нас. Человек не должен умирать в двадцать лет. По крайней мере, так думаешь, когда тебе двадцать. Жизнь бесконечна. Времени полно.

— Де Уанне Джонсон было двадцать три. Времени всегда не так много, как нам кажется.

Рина спрятала файл Джоша, как уже не раз делала это раньше, и сосредоточилась на текущих делах.

Когда мать Де Уанны Джонсон вошла в участок, Рина встала.

— Я ею займусь, — сказала она О’Доннеллу. — Миссис Джонсон? Я детектив Хейл. Мы говорили с вами по телефону.

— Они сказали, что я должна прийти сюда. Они сказали, что мне еще нельзя забирать Де Уанну.

— Давайте пройдем сюда. — Рина взяла женщину под руку и отвела ее в комнату отдыха. Здесь была короткая стойка, загроможденная кофеваркой, древней микроволновкой и пластиковыми чашками. Она указала миссис Джонсон на стул. — Присаживайтесь. Могу я предложить вам кофе, чаю?

— Нет, ничего не нужно.

Женщина села. Ее темные глаза ввалились. «На вид ей немногим больше сорока, — прикинула Рина, — и скоро ей придется хоронить свою дочь».

— Я скорблю о вашей потере, миссис Джонсон.

— Я ее потеряла в ту самую минуту, как он вышел из тюрьмы. Не надо было его выпускать. Надо было запереть его там навсегда. Теперь он убил мою девочку, а дочечку ее оставил сиротой.

— Мне очень жаль, что такое случилось с Де Уанной. — Рина села напротив нее. — Джамаль за это заплатит.

Усталость гасила гнев и боль в темных глазах несчастной женщины.

— Как мне сказать малышке, что ее папа убил ее маму? Как мне это сказать?

— Я не знаю.

— Она горела… Она чувствовала огонь?

— Нет. — Рина сжала руку миссис Джонсон. — Она ничего не почувствовала. Она не страдала.

— Я воспитывала ее одна, старалась, как могла. — Миссис Джонсон тяжело вздохнула. — Она была хорошей девочкой. Он ее ослепил, этот кровопийца, она ничего не соображала, но она была хорошей девочкой. Когда я смогу забрать ее домой?

— Я узнаю специально для вас.

— У вас есть дети, детектив Хейл?

— Нет, мэм, детей у меня нет.

— Знаете, мне теперь кажется, мы только для того и заводим детей, чтобы они разбили нам сердце.

Эти слова застряли в голове у Рины, прокручивались в ней снова и снова помимо ее воли, поэтому по дороге домой она заглянула в «Сирико» и увидела свою мать у большой плиты и отца за рабочим прилавком.

Она удивилась, увидев в одной из кабинок своего дядю Ларри и тетю Кармелу. Они поглощали закуски.

— Садись, садись, — проговорил дядя Ларри, когда Рина наклонилась и поцеловала его. — Расскажи нам, как ты живешь.

— Это заняло бы минуты две, но сейчас у меня и этого нет. Я уже опаздываю.

— Горячее свидание? — подмигнула тетя Кармела.

— Угадали.

— Как его зовут? Чем он занимается? Когда ты наконец выйдешь замуж и подаришь своей маме хорошеньких внучат?

— Его зовут Боуэн, он столяр. А что до хорошеньких внучат, по-моему, Фрэн, Белла и Сандер подарили ей уже более чем достаточно.

— Их никогда не бывает достаточно. Это тот, что живет в соседнем доме? Как его фамилия?

— Она не итальянская, — засмеялась Рина и снова поцеловала тетю. — Buon appetito [35].

Она вернулась в кухню и налила себе воды из охладителя. Руки ее отца были в тесте, поэтому она поднялась на цыпочки и поцеловала его в подбородок.

— Привет, красавец.

— Кто это? — Гиб оглянулся на жену. — Кто эта незнакомка, раздающая поцелуи? Вроде бы я ее где-то видел.

— Да еще недели не прошло, как я заходила. — Рина сделала вид, что обиделась. — И звонила два дня назад.

— О вот теперь я тебя узнаю. — Он поднял руки и ущипнул ее за щеку пальцами, испачканными в тесте. — Это наша пропавшая дочь. Как, ты говоришь, тебя зовут?

— Остряк-самоучка. — Рина повернулась к матери и чмокнула ее в щеку. — М-м-м… тут что-то вкусно пахнет. Новые духи и соус-болонез.

— Сядь, я покормлю тебя.

— Не могу. Сегодня мне готовит ужин красавец-мужчина.

— Твой столяр еще и готовит?

— Я не говорила, что это столяр. Но, да, это он. И он вроде бы умеет готовить. Мама, твои дети разбивали тебе сердце?

— Я даже счет потеряла. Вот, возьми грибы. Вдруг он не справится с ужином?

— Попробую. Если мы разбивали тебе сердце, мама, зачем ты завела нас четверых?

— Потому что ваш отец не хотел оставить меня в покое и дать мне спокойно поспать.

Услышав это, Гиб повернул голову и тихонько засмеялся.

— Я серьезно спрашиваю.

— А я и не думала шутить. Стоило мне пошевелиться, как он давал волю рукам. — Бьянка помешала ложкой в кастрюле. — Я родила четверых, потому что вы не только разбивали мне сердце. Вы наполняли его радостью. Вы самое дорогое, что у меня есть, и вы сидите у меня в печенках. — Она подтащила Рину к разделочной и понизила голос: — Ты не беременна?

— Нет, мама.

— Да это я так, на всякий случай.

— Последние пару дней у меня странные мысли бродят в голове, а так все в порядке. Вкусные грибы, — добавила Рина. — Мне пора.

— Приходи на ужин в воскресенье! — крикнула Бьянка ей вслед. — Приводи своего столяра. Я ему покажу, как надо готовить.

— Посмотрим, как сегодня дело пойдет, — ответила Рина. — Может, и приглашу.

Бо решил придерживаться первоначального плана и приготовить цыпленка: это было его коронное блюдо. Еще он собирался завернуть в кондитерскую. Но в этот день он построил беседку для миссис Мэллори, а она, узнав о его планах на вечер, вручила ему свежеиспеченный лимонный пирог.

Он все еще решал, этично или не этично будет выдать его за собственное творение, когда Рина позвонила в дверь.

Бо заранее включил музыку — он выбрал джаз и Нору Джонс — и вытер пыль. Были у него праведные намерения провести более тщательную уборку, но на их пути встала миссис Мэллори со своей беседкой и неодолимая слабость, которую он питал к ее домашнему печенью.

Но он решил, что дом и так выглядит пристойно. На всякий случай он сменил постельное белье, постелил свежие простыни. Когда он открыл дверь и увидел Рину, желание использовать свежие простыни вспыхнуло в нем со страшной силой.

— Привет, соседка.

Бо атаковал ее с ходу — зачем же терять время? — обхватил руками ее талию и поймал ее рот поцелуем.

Ее тело чуть расслабилось. Едва заметно, на один дразнящий миг. Потом она легко выскользнула из его объятий.

— Для аперитива неплохо. А где же главное блюдо? — Рина протянула ему бутылку в серебряной сетке. — Надеюсь, к нему подойдет «Пино-Гри».

— Мы с прошлого раза так и не ушли от темы цыпленка, поэтому подойдет замечательно.

Бо взял ее под руку и провел в кухню.

— Цветы. — Рина повернулась к столу, чтобы полюбоваться махровыми маргаритками, которые он воткнул в темно-синюю бутылку. — И свечи. Ну, ты и хитер!

— У меня бывают минуты озарения. Это вещи моей бабушки. Вчера я провел вечер за разбором коробок.

Следуя за его взглядом, Рина изучила содержимое буфета. За его стеклами появилось еще несколько старинных бутылок причудливых форм, посуда темно-синего стекла, красивые хрустальные бокалы.

— Очень мило. Она была бы рада, что ты вот так расставил ее вещи.

— У меня нет ничего такого. При переезде это только лишняя морока.

— А ты часто переезжаешь?

Бо открыл бутылку и вынул из буфета пару бокалов.

— Трудно продать дом, если все еще в нем живешь.

— Разве тебе не жалко расставаться со своими домами?

— Бывало… Но потом я вижу другой дом и думаю: «Вот это да! Подумать только, что тут можно сделать!» Потенциальная прибыль против привычки и комфорта.

— Домашние святыни приносишь в жертву выгоде? Продажный тип!

— Точно. — Он со смехом чокнулся с ней. — Садись. А я займусь ужином.

Рина заняла один из высоких табуретов перед стойкой бара.

— А тебе случалось начинать с нуля? Купить участок и выстроить дом?

— Я об этом подумывал. Может быть, когда-нибудь. Что-то типа Дома Моей Мечты. Но пока мне больше нравится увидеть то, что есть, и подумать, как это можно улучшить. А может, и вернуть из небытия.

Когда он приоткрыл духовку, до нее донесся запах розмарина. Мысленно Рина напомнила себе, что надо будет подарить ему пару горшков с зелеными специями для его прекрасных подоконников. Если отношения между ними продвинутся так далеко…

— Ты сказал, что можешь сделать в моем доме все, что я захочу. Это было честное предложение или тобой двигала похоть?

— Фактор похоти исключать нельзя, но в разумных пределах. Ты можешь заказать все, что пожелаешь. — Бо налил оливкового масла в сотейник.

— Как насчет камина в моей спальне?

— Чтобы топить дровами?

— Ну, необязательно. Меня устроит газовый или электрический. Пожалуй, даже в большей степени. Мне лень таскать дрова по лестнице.

— Это можно сделать.

— Правда? Мне всегда хотелось чего-нибудь такого… как в кино. Камин в спальне. Камин в библиотеке. А вообще-то мне больше всего хотелось бы превратить спальню в настоящие хозяйские апартаменты. Расширить ее немного, и чтобы обязательно с примыкающей ванной комнатой. И чтобы над ванной было окно в потолке.

Бо оглянулся и внимательно посмотрел на нее.

— Ты хочешь, чтобы у тебя над ванной было слуховое окно?

— По-моему, это входит в разумные пределы. Конечно, все это нужно будет делать постепенно. Я не могу выйти из бюджета.

Бо добавил в масло мелко нарезанный чеснок.

— Я посмотрю, набросаю пару чертежей и прикину стоимость работ. Что скажешь?

— Идет. Знаешь, ты так хорош, что просто не верится.

— Я думал то же самое о тебе.

— Я сама не знаю, чего хочу, Бо. Я не знаю, чего захочу завтра, не говоря уж о том, что будет через год.

— Я тоже.

— А мне кажется, что знаешь. У тебя есть хотя бы приблизительные представления о будущем. Мне кажется, когда ты занимаешься своей работой, когда строишь и проектируешь, ты уже можешь заглянуть на год вперед.

— Я знаю, что сегодня я хочу тебя. Я знаю, что хотел тебя — пусть хоть в мечтах — не один год. Но я не знаю, что мы будем делать друг с другом завтра. Или через год. — Бо положил цыпленка в сотейник. — Я думаю, что не случайно ты въехала в соседний дом. И не случайно я увидел тебя столько лет назад, а встретил только сейчас. Мне кажется, раньше я был не готов к встрече с тобой.

Бо взглянул на нее. Она сидела у стойки, следя за ним своими золотистыми глазами львицы, и водила пальцем по краю хрустального бабушкиного бокала.

— Мне кажется, это означает, что все становится на свои места, — продолжал он. — А может быть, это означает что-то совсем другое. Я не хочу знать ответ немедленно.

— Ты говорил о потенциале. Ты смотришь на новый дом и прикидываешь его потенциал. Это тебя привлекает. Ну так вот, у тебя есть потенциал, чтобы заставить меня влюбиться. Меня это пугает.

Бо почувствовал, как горячая волна приливает к его сердцу.

— Боишься, что я причиню тебе боль?

— Возможно. Или я причиню тебе боль. Или просто все окончится какой-то большой и ужасной неразберихой.

— А может быть, это будет нечто необыкновенное…

Рина покачала головой.

— Когда я смотрю на свои отношения с мужчинами, стакан всегда наполовину пуст. А то, что в него налито, может оказаться непригодным для питья.

Бо взял бутылку и наполнил ее бокал до краев.

— Просто до сих пор тебе не тот человек наливал.

— Возможно. — Рина бросила взгляд на духовку. — Не спали цыпленка.

Цыпленка он не спалил, и Рина вынуждена была признать и его кулинарные достоинства! Он к тому же сумел сервировать ужин идеально. Потягивая второй бокал вина, она попробовала цыпленка.