Адский огонь Робертс Нора
— Да, мэм.
— Забери ребенка. — Фрэн наклонилась и подняла дочку.
— Давай. — Сандер подхватил племянницу и усадил к себе на бедро. Она радостно заверещала. — Рина! Твой парень в порядке!
— Вот спасибо, — бросила она в спину уходящему брату. — Мы с ним встречаемся-то всего пару недель.
— В порядке, значит, в порядке. — Бьянка собрала в дуршлаг яркие сладкие перцы и понесла их к раковине мыть.
В конце квартала собралась небольшая компания: Бо, Гиб, Сандер, Джек и пара детишек. Бо измерил участок у задней стены «Сирико», оглядел несколько тесно расставленных столиков, вынесенных наружу по случаю летнего времени, отметил дорожку от столиков к двери.
— Бьянка хочет, чтоб была настоящая терраса, — пояснил Гиб. — В итальянском духе, может, с терракотовой плиткой. Я думаю, прессованная древесина была бы и проще, и быстрее, и дешевле, но она стоит на своем. Подавай ей плитку и только.
— Да, тут легко можно соорудить платформу из досок. Прямо от задней стены и немного повернуть под углом. Можно сделать лакокрасочное покрытие в итальянском духе, знаете, под стенную роспись. Или просто расписать, чтобы выглядело как плитка или каменная кладка. А потом залакировать.
— Стенная роспись. — Гиб задумчиво вытянул губы. — Это ей могло бы понравиться…
— Но…
— Ой-ей-ей! — Сандер засмеялся, покачиваясь с каблука на носок. — В этом «но» мне слышится много, много долларов.
— Но, — повторил Бо, меряя край воображаемой террасы шагами, — если уж вы решите строить, можно добавить кое-что еще, все-таки сделать плитку, создать атмосферу летней кухни. Внутри у вас кухня открытая, вот и снаружи можно сделать то же самое. Зеркальное отражение, только поменьше.
— Что за летняя кухня?
Бо взглянул на Гиба, прочел в его глазах настороженное любопытство.
— Тут можно поставить еще одну плиту с горелками, рабочий стол. Отгородить эти две стороны решетками, может, посадить что-нибудь вьющееся и довести лозы до крыши. Тут можно обойтись простыми планками. Будет такая узорчатая тень: и солнечно, и не печет. В этом случае у вас будут посетители и в самые жаркие часы.
— Я о таких вещах не думал.
— Ну, ладно, можно просто удлинить уже существующую террасу, переложить покрытие или…
— Нет-нет, продолжай. Может быть, легкая колоннада.
Сандер ткнул Джека локтем в бок и шепнул:
— Зацепил его.
— Ну, видите ли… — Похлопав себя по карманам, Бо умолк. — У кого-нибудь есть, на чем писать?
Ему пришлось удовлетвориться бумажной салфеткой и спиной Джека. Он набросал примитивный чертеж.
— О боже, мама будет в восторге! Папа, ты попал на бабки.
— И сколько мне это будет стоить?
— Сама конструкция? Я представлю вам примерную смету. Сначала мне нужно сделать измерения.
— Эй, вы там закончили? Я тоже хочу посмотреть. — Джек повернулся и начал изучать салфетку. Потом он поднял взгляд на свекра. — Да, отец, вы попали. Единственный выход: заставить его съесть салфетку, потом убить его и избавиться от тела.
— Я об этом уже размышлял, но тогда мы опоздаем к ужину. — Гиб вздохнул. — Лучше уж вернуться и показать ей салфетку. — Он хлопнул Бо по плечу и ухмыльнулся. — Посмотрим, сколько он проживет после того, как представит смету.
— Он ведь шутит, да? — спросил Бо у Сандера, когда Гиб повернулся и направился обратно к дому.
— Ты когда-нибудь смотрел по телику «Клан Сопрано»?
— Он ведь не итальянец!
И выглядел он как нормальный мужик, семьянин, дед, заботливо несущий свою внучку домой.
— Только ему не говори. По-моему, он сам об этом забыл. Но наша лавочка? — Сандер остановился у входа. — У моего отца шкала ценностей такая: на первом месте моя мать, потом его дети, потом внуки, остальные родственники, а потом эта лавочка. Для него это не просто бизнес. Ты ему нравишься.
— Откуда ты знаешь?
— Если бы ему не понравился парень, которого Рина привела на воскресный ужин, он был бы гораздо приветливее.
— А почему?
— Если бы ты ему не понравился, он бы не беспокоился. Он сказал бы себе, что Рина не может относиться к тебе серьезно. Если у папы и есть любимчик, то это Рина. Их связывает нечто особенное. А вот и Белла наконец прибыла со своей бандой. — Сандер кивнул на остановившийся у дома спортивный «Мерседес» последней модели.
Первой из машины вышла тоненькая девочка, только что вступившая в подростковый возраст. Тряхнув головой, она перебросила через плечо волну отсвечивающих золотом на солнце белокурых волос и направилась к дому Хейлов.
— Принцесса София, — сказал ему Сандер. — Старшая дочка Беллы. Сейчас проходит через стадию «Я прекрасна, но мне все надоело». А вот Винни, Магдалина и Марк. Винс — корпоративный адвокат. Богатая семья.
— Он тебе не нравится.
— Да нет, он ничего. Дал Белле то, что она хотела, содержит ее на уровне, на который, по ее словам, она имеет право. Он хороший отец. Обожает детей. Просто он не тот парень, с которым ты захочешь попить пивка и поговорить по душам. А вот и сама пчелиная королева — Белла.
Бо увидел, как Винс открывает дверцу, и из машины выходит Белла.
— У вас в семье богатый урожай красивых женщин.
— Что есть, то есть, — ответил Сандер. — Нам, мужчинам, приходится ходить вокруг них на цыпочках. Привет, Белла!
Он помахал рукой, перебежал через улицу и, обхватив сестру обеими руками, оторвал ее от земли.
…Шум был невообразимый. «Будто попал, — подумал Бо, — на какую-то шумную вечеринку, которая длится и длится в течение нескольких лет». По всему полу копошились дети разных возрастов. Взрослые переступали через них или обходили их.
Рина пробралась к нему, погладила по плечу.
— Ты как? Держишься?
— Пока да. Они говорили, что меня надо убить, но отказались от этого плана, потому что всех позвали к столу.
— Еда для нас — это святое, — согласилась Рина. — А что ты…
Ей пришлось замолчать, потому что Бьянка вышла из кухни и крикнула:
— Ужин!
Это было всеобщее лавинообразное движение. Очевидно, приказам Бьянки Хейл повиновалась вся семья. Бо усадили на стул между Риной и Ань и, следуя семейной традиции, положили ему на тарелку еды, которой ему хватило бы на неделю.
Текло вино, тек разговор. Все перебивали, заглушали или вовсе не слушали друг друга, но никто не протестовал. Каждому хотелось что-то сказать, и каждый говорил свое, когда вздумается.
Обычные правила тут не действовали. Если разговор заходил о политике, они говорили о политике. Точно так же они говорили о религии, еде, бизнесе. И совершенно бесцеремонно расспрашивали его о Рине.
— Итак, Бо, — Белла подняла свой бокал, — вы с Катариной уже определились по старшинству? Кто из вас выше?
— Я выше. Примерно на четыре дюйма.
Она послала ему через стол ехидную улыбочку.
— В последний раз она привела в дом…
— Белла, — одернула ее Рина.
— В последний раз она привела в дом актера. Мы решили, что он с такой легкостью запоминает текст ролей, потому что в голове у него много пустого места.
— Я однажды встречался с такой же девушкой, — с легкостью парировал Бо. — Она могла точно описать, кто во что был одет, ну, скажем, на церемонии присуждения «Оскара», но не смогла бы с уверенностью сказать, как зовут президента Соединенных Штатов.
— Белла умеет и то, и это, — вставил Сандер. — Она у нас девушка разносторонне одаренная. Винс, как рука твоей матери?
— Гораздо лучше. На будущей неделе снимают гипс. Моя мать сломала руку, — пояснил он, повернувшись к Бо. — Упала с лошади.
— Мне очень жаль.
— Ей это почти не мешает. Она поразительная женщина.
— Несравненный образец, — сладким голоском добавила Белла. — Как насчет твоей матери, Бо? Рине придется держаться на ее уровне и меркнуть в сравнении с ней?
Наступило напряженное молчание.
— По правде говоря, я крайне редко вижусь со своей матерью.
— Ну, значит, Рине повезло. Прошу прощения. — Белла бросила салфетку, встала и вышла из комнаты.
Рина вскочила и последовала за ней.
— Дай-ка я тебе покажу, что Бо придумал для нашей лавочки. — Повернувшись к жене, Гиб вынул из кармана салфетку и разгладил ее на столе. — Только помни: я отец твоих детей, и ты не можешь выкинуть меня из дому ради этого парня только потому, что он ловко управляется с молотком. Передай дальше, — попросил он Фрэн.
Белла схватила свою сумочку и выбежала через заднюю дверь. Рина следовала за ней по пятам.
— Что с тобой, черт побери, происходит?
— Ничего со мной не происходит. Мне нужна сигарета. — Белла вытащила из сумочки сверкающий драгоценными камнями портсигар, щелкнула крышкой и вынула сигарету. — Ты что, забыла? В доме курить нельзя.
— Ты подкалывала Бо, зачем?
— Не больше, чем все остальные.
— Нет, больше, и ты сама это знаешь. Подтекст, Белла.
— Да пошла ты со своим подтекстом! Тебе-то что? Потрахаешься с ним пару недель и двинешься дальше. Как всегда.
Рина в бешенстве толкнула сестру, и той пришлось отступить на два шага.
— Даже если бы это было правдой, это мое личное дело.
— Вот и занимайся своими делами. У тебя это лучше всего получается. Ты сюда вышла со мной поговорить только потому, что разозлилась. А если мне что-то нужно, тебе плевать.
— Чушь собачья! Я тебе перезвонила — дважды. Я дважды оставляла тебе сообщения.
Белла снова затянулась. Пальцы у нее дрожали.
— Я не хотела с тобой разговаривать.
— Тогда зачем ты звонила?
— Потому что тогда мне хотелось с тобой поговорить. — Ее голос дрогнул, она стремительно отвернулась. — Мне надо было с кем-то поговорить, а тебя на месте не было. Тебя никогда нет, когда ты нужна.
— Я не могу быть на месте целыми днями, карауля тот заветный миг, когда тебе захочется со мной поговорить, Изабелла. В караульном уставе этого пункта нет.
— Не будь ко мне жестока. — Белла снова повернулась лицом к Рине, на глазах у нее были слезы. — Прошу тебя, не надо меня мучить.
Белла всегда была слаба на слезу, вспомнила Рина. Но те, кто хорошо ее знал, умели отличать проявления скверного нрава от искреннего горя. На этот раз слезы были настоящими.
— Милая, что случилось? — Рина обняла сестру и отвела ее к скамейке в дальнем углу патио.
— Я не знаю, что мне делать, Рина. Винс завел роман.
— О Белла! — Рина притянула ее к себе. — Ты уверена?
— Он изменял мне годами.
— О чем ты говоришь?
— О других женщинах. У него были женщины на стороне чуть ли не с самого начала. Просто раньше он… Раньше ему хватало совести щадить мои чувства и все скрывать. Вести себя осмотрительно. По крайней мере, притворяться, что он меня любит. Теперь он себя больше не утруждает. Не ночует дома два, три раза в неделю. Когда я пытаюсь его пристыдить, он говорит, не приставай, пойди купи себе что-нибудь.
— Ты не должна это терпеть, Белла.
— А какой у меня выбор? — с горечью спросила Белла.
— Если он спит с другими женщинами, если он не уважает брак с тобой, ты должна его оставить.
— И стать первой разведенкой в этой семье?
— Но он тебя обманывает!
— Он меня обманывал. Когда обманываешь, стараешься по крайней мере скрыть обман. А он уже начал этим бравировать. Он бросает это мне в лицо. Я пыталась поговорить с его матерью: все-таки ее он слушает. И знаешь, что? Она просто отмахнулась. У его отца с самого начала были любовницы, подумаешь, большое дело! Ты жена, все преимущества на твоей стороне. Дом, дети, кредитные карточки, общественный статус. Все остальное просто секс. Это ее слова.
— Какие глупости! Ты говорила с мамой?
— Не могу. И ты не говори. — Белла сжала руку Рины, стараясь удержать слезы. — Она… О боже, Рина, я чувствую себя такой дурой, таким жалким ничтожеством! Все кругом так счастливы, а я… нет. Фрэн и Джек, Сандер и Ань. А теперь еще и ты. Я отдала этому браку тринадцать лет жизни. У меня четверо детей. И я его даже не люблю.
— О боже, Белла!
— Я никогда его не любила. Нет, я думала, что люблю. Я думала, что люблю его, Рина. Мне было двадцать лет, а он был такой красивый, такой светский, такой богатый. Мне хотелось всего этого. Это же не грех — хотеть быть богатой. Я была ему верна.
— Как насчет консультирования у психолога?
Белла вздохнула и устремила взгляд вдаль, за патио, прочь от дома, в котором она выросла.
— Я уже три года хожу к аналитику. Кое-что я еще могу держать в секрете. Она говорит, что мы делаем успехи. Странно. Я этого не чувствую.
— Белла! — Рина поцеловала сестру. — Белла, у тебя есть семья. Своя семья. Ты не должна переживать все это в одиночку.
— Иногда приходится. Фрэн у нас самая добрая, ты — самая умная. А мне была отведена в семье роль красавицы, хотя на самом деле Фрэн красивее меня. Я придавала этому больше значения, я над этим работала. Я сделала ставку на красоту, и вот что я получила.
— Ты заслуживаешь лучшего.
— Может, заслуживаю, а может, и нет. Но я не знаю, смогу ли от этого отказаться. Он хороший отец, Рина. Дети его обожают. Он хороший отец, и он кормилец. Он хорошо обеспечивает семью.
— Ты только послушай, что ты говоришь. Он мешок дерьма, лживый ходок налево.
Белла со слезливым смехом затушила сигарету и обвила руками шею Рины.
— Вот почему я позвонила тебе, когда больше некому было звонить. Только поэтому, Рина. Только ты умеешь сказать что-то в этом роде. Может, это отчасти моя вина, но я не заслужила, чтобы мой муж перекатывался из моей постели в чужую.
— Чертовски верно, ты этого не заслуживаешь.
— Ну, ладно. — Белла вытащила из сумочки бумажный носовой платок и осушила лицо. — Я поговорю с ним еще раз. — Она открыла пудреницу и начала поправлять макияж. — Поговорю с моим аналитиком. И, может быть, поговорю с адвокатом. Прощупаю почву.
— Ты всегда можешь поговорить со мной. Конечно, ты можешь меня не застать, когда позвонишь, но я обязательно перезвоню. Обещаю.
— Я знаю. Господи, ты посмотри, во что я себя превратила! Настоящее пугало. — Белла вытащила помаду. — Извини за то, что я там наговорила. Честное слово. Я извинюсь перед ним, перед тобой. Он хороший парень. Вроде бы. Это меня и разозлило.
— Все нормально. — Рина поцеловала ее в щеку. — Все у нас будет нормально.
22
— Скажи мне только одно, — попросил Бо, пока они возвращались домой. — Я прошел проверку?
— Прости, мне очень жаль. — Рина поморщилась. — Прости за все эти расспросы, требования сдать кровь на анализ.
— Завтра сдам.
Рина похлопала его по плечу.
— Ты хороший парень, Гуднайт.
— Да, но проверку-то я прошел?
Рина покосилась на него и поняла, что он спрашивает всерьез.
— Я бы сказала, это был триумф. Мне очень жаль, что Белла так вела себя за ужином.
— Это было не так уж страшно.
— Это было ничем не заслуженное оскорбление, но лично против тебя она ничего не имела. Она была расстроена своими собственными делами. Ей сейчас нелегко приходится, но я только сегодня об этом узнала.
— Понятно.
— Моя мама не успокоится, пока не получит свою колоннаду.
— А твой отец меня не побьет, когда я представлю ему смету?
— Зависит от сметы. — Рина взяла его под руку. — Знаешь, когда я была маленькой, я мечтала, что теплым летним вечером буду возвращаться домой под ручку с красивым парнем, который будет уверять, что он от меня без ума.
— Поскольку я не первый, кто воплощает твою мечту, я уж постараюсь сделать этот вечер незабываемым.
— Ты первый.
— Да иди ты.
— Нет, давно, когда… — Рина замолчала. — Сколько именно глубоко закопанных темных тайн своего прошлого я должна открыть?
— Все до единой. Давно, когда?..
— Когда мне было одиннадцать, я была уверена, что стоит мне стать подростком, как все образуется само собой. Мое тело, мальчики, умение общаться, мальчики, мальчики, мальчики. Когда я наконец стала подростком, ничего не встало на свои места само собой. Мне кажется, эта история началась в ту ночь, когда случился пожар в «Сирико».
— Я слышал об этом. Люди по соседству до сих пор о нем вспоминают. Какой-то тип имел зуб на твоего отца и решил сжечь вашу пиццерию.
— Это краткая версия. В то лето для меня многое изменилось. Я начала учиться. Я замучила вопросами Джона… Джона Мингера, пожарного инспектора, он занимался нашим делом. Я слонялась вокруг пожарной части. К старшим классам я стала совершенно невыносимой.
— Этого быть не может.
— Очень даже может. Я прилежно училась, занималась спортом, я стала послушной, сторонилась ребят. Для любого парня я была идеальным напарником по лабораторным занятиям, спарринг-партнером, стеной плача, но только не девушкой, которую он пригласил бы на выпускной вечер. Я училась на «отлично», окончила школу третьей в классе, а вот количество свиданий с мальчиками могла пересчитать по пальцам одной руки. И все это время я… вожделела.
Рина положила руку на сердце и испустила театральный вздох.
— Я вожделела каждого парня, который садился рядом со мной на лабораторной по химии, чтобы я ему помогла, или рассказывал мне о проблемах со своей девушкой. Я хотела быть одной из тех девчонок, которые знают, как встать, как сесть, как разговаривать, как флиртовать и манипулировать четырьмя парнями одновременно. Но я так и не набралась смелости выйти на дорогу. До того вечера с Джошем, того самого вечера, когда ты впервые меня увидел. Наконец-то я тронулась по этому пути.
— Он увидел то, чего не видели другие.
— Звучит неплохо.
— Это было нетрудно. Я тоже это видел.
По молчаливому уговору они свернули к его дому.
— После Джоша во мне что-то замкнулось, во всяком случае, на время. — Рина вошла в дом, когда Бо открыл дверь. — Я больше не хотела заводить приятеля. Огонь хотел отнять мое семейное наследие, источник пропитания, самое дорогое, что у нас было, а теперь он отнял жизнь первого мужчины, мальчика, который прикоснулся ко мне. Я тогда выстояла. Месяцами училась и работала, как ненормальная. Если мне хотелось секса, я находила себе парня, использовала его, давала ему использовать себя и двигалась дальше.
Рина вошла в его гостиную, сама не понимая, как и почему ее шутливый рассказ о прошлом вдруг стал таким серьезным.
— Их было не так уж много, и они для меня ничего не значили. Да я и сама не хотела принимать их близко к сердцу. Я хотела работать, хотела стать профессионалом. Аспирантура, практика, лабораторные работы, полевые испытания. Во мне тоже горел огонь, и он никого не подпускал близко. — Она тяжело вздохнула. — Появился новый парень, между нами проскочила искра. Мы еще ходили кругами, думали, решали, что нам с этим делать. А потом его убили.
— Тяжелый удар. На твою долю выпало больше, чем положено.
— Да, было тяжело. Если хорошенько подумать, меня это как-то охладило. Только начнешь сближаться с парнем, только он становится тебе дорог, как тут же его теряешь.
Бо усадил ее, сам сел рядом, взял ее руку и начал перебирать ее пальцы, словно играя с ними. «Игра с огнем», — вдруг пришло ему на ум.
— Что изменилось? — спросил он.
— Я боялась, что это ты.
— Боялась?
— Да, немного. Я должна тебе сказать. Ты имеешь право знать, потому что все изменилось. Точнее, меняется. То, что между нами происходит, должно стать исключительным. Если ты хочешь встречаться с другими женщинами, со мной это не пройдет.
Бо оторвал взгляд от ее пальцев, встретился в ней глазами.
— Единственная, на кого я смотрю, это ты.
— Если что-то изменится, предупреди меня.
— Ладно, но…
— Можешь не продолжать. — Рина придвинулась к нему. — С меня и этого довольно.
Похоже, это был типичный кухонный пожар. Большой беспорядок, ущерб от дыма и копоти, второстепенные травмы.
— Жена готовит ужин, жарит цыпленка на плите, отлучается на минутку, жир воспламеняется, огонь перекидывается на шторы. — Стив кивком указал на покоробившийся от огня кухонный сервант, почерневшие стены, остатки обгорелых занавесок на окнах. — Говорит, что, как ей показалось, она уменьшила огонь, но, должно быть, она увеличила его. Пошла в туалет, ей позвонили по телефону. Думать забыла о кухне, пока не сработал детектор дыма. Пыталась тушить сама, обожгла руки, запаниковала, выбежала и позвонила в службу спасения от соседки.
— Странно, — Рина прошла по черному от сажи полу и принялась изучать следы жира на защитном щитке плиты и на стене под шкафчиками. — Звонок поступил где-то в шестнадцать тридцать?
— В шестнадцать тридцать шесть.
— Рановато для ужина. — Рина взглянула на кухонный шкаф, на поверхности которого остался безобразный след сгоревшего пищевого жира. — Так, что у нас в итоге? Она говорит, что схватила сковородку, но неудачно, разлила жир по прилавку и уронила сковородку.
Рина присела на корточки рядом со сковородкой, принюхалась к пропитанному жиром цыпленку.
— Что-то в этом роде, — подтвердил Стив. — Она говорила довольно сбивчиво. Медики обрабатывали ей руки. Заработала себе ожоги второй степени.
— Наверно, была в такой панике, что совсем позабыла схватить вот это. — О’Доннелл постучал по домашнему огнетушителю, подвешенному на крючке в шкафу для половой щетки.
— Уж больно сильное пламя добралось до занавесок, — заметила Рина. — Цыпленок жарился вот здесь. Довольно далеко. — Она остановилась у плиты. — Какой хитрый огонь: выпрыгивает из сковородки и поджигает занавески на расстоянии нескольких футов. Удивительно неуклюжая повариха! — Рина указала на поверхность плиты. — Жир побежал вот сюда, повернул, плюнул в стену. Как будто у него глаза были. А потом спохватился: «Ах, боже мой, что я наделал!» Она хватает сковородку, протаскивает ее на несколько футов в обратном направлении, разливает жир, потом бросает ее и убегает.
О’Доннелл улыбнулся ей:
— Люди вытворяют черт знает что.
— Это точно. Паршивые шкафы, — прокомментировала Рина. — Стол обшарпанный, потускневший. Оборудование дешевое, старое. Линолеум видел лучшие времена. И это еще до пожара. — Она обернулась. — Телефон прямо там, на стене. Портативная модель. Где туалет, куда она пошла?
— По ее словам, она воспользовалась тем, что рядом с гостиной, — ответил Стив.
Они прошли тем же путем.
— А тут приличная мебель, — заметила Рина. — Довольно новая, стильная. Все чисто убрано, кругом порядок. А вот и еще один телефон, на маленьком столике. — Она заглянула в ванную. — Полотенца в одной цветовой гамме, набор душистого мыла, все благоухает ароматами. Все как в журнале. Держу пари, эта кухня была соринкой у нее в глазу.
— Камешком у нее в башмаке, — уточнил О’Доннелл.
Рина подняла крышку унитаза, увидела голубую воду.
— Женщина содержит дом в такой чистоте, в такой свежести и красоте, а плита буквально заросла жиром? Мы на одной волне, Стив?
— О да.
— Пожалуй, нам пора с ней побеседовать.
Они расположились в красивой гостиной. Сара Грин сложила свои забинтованные руки на коленях. Ее лицо опухло от слез. Ей было двадцать восемь лет, ее блестящие темно-каштановые волосы были стянуты сзади в длинный хвост. Ее муж Сэм сел рядом с ней.
— Я не понимаю, почему мы должны говорить с полицией, — начал он. — Мы поговорили с пожарными. Саре пришлось нелегко. Ей давно пора отдохнуть.
— Мы просто должны задать несколько вопросов, кое-что прояснить. Мы сотрудничаем с пожарным департаментом. Как ваши руки, миссис Грин? — спросила Рина.
— Врачи сказали, что это не страшно. Дали мне какое-то обезболивающее.
— Как подумаю, что могло случиться… — Сэм погладил жену по спине.
— Мне так жаль… — На глазах у нее заблестели слезы. — Я чувствую себя такой дурой!
— Огонь — страшная вещь, его легко испугаться. Вы работаете в компании «Барнс и Нобл», миссис Грин?
— Да. — Она попыталась улыбнуться О’Доннеллу. — Я менеджер. Сегодня у меня выходной, вот, думала устроить Сэму сюрприз: домашний ужин. — Ее улыбка искривилась. — Сюрприз!
— Не надо, родная.
— Вы рано начали готовить ужин, — заметила Рина.
— Да, наверное. Это был порыв.
«Это вряд ли», — подумала Рина. К пакету, в который был упакован цыпленок, — Рина извлекла его из кухонного мусора, — был прикреплен чек из магазина, свидетельствующий о том, что он был куплен в прошлую субботу.
Это означало, что он пробыл несколько дней в замороженном состоянии, а чтобы его разморозить, требовалось время.
— У вас прекрасный дом, — сказала она вслух.
Читать бесплатно другие книги:
