Клятва смерти Робертс Нора

— Это мне известно. Вы были друзьями или враждовали?

— Мы прекрасно ладили.

— Работали над делами вместе?

Клифтон пожал плечами и уставился в потолок.

— Кое-кто тут у нас действительно работает. И раскрывает дела.

Ева откинулась на спинку стула.

— Не крути мне яйца, Клифтон, а не то как бы тебе не лишиться своих. Поверь, у меня это лучше получается. Я старше по званию, не забывай. Ну-ка покажи мне, как ты уважаешь старших по званию и свою убитую коллегу.

— Я же говорил, мы прекрасно ладили. Так оно и было. Черт, да Амми со всеми ладила! Умела найти подход. Люди ее любили. Думаешь, я не хочу узнать, кто ее убил? Мы все хотим знать. Это не имеет никакого смысла. — Бравада отчасти слетела с него, он нервно провел пальцами по волосам. — Какого черта вы не опрашиваете соседей? Вытрясите из них правду! Наверняка это кто-то из них! Она жила в надежном, охраняемом здании. И она была осторожна.

— А вы когда-нибудь были в ее надежном, охраняемом здании? В ее квартире?

Опять он замкнулся.

— Ясное дело. Пару раз. Подвозил ее на работу или с работы, когда мы вместе работали над делом. У меня есть машина, у нее нет. Ну и что?

— Вы поддерживали личные отношения с детективом Колтрейн?

— Хочешь сказать, трахал ли я ее? Слушай, сука…

Ева приблизила лицо почти вплотную к лицу Клифтона.

— Я старший офицер. Хочешь звать меня сукой, называй — лейтенант Сука. И не забывай указывать звание всякий раз, как обращаешься ко мне. А теперь отвечай на вопрос.

— Нет. Не в этом смысле. Ну, мы иногда вместе выпивали, как и все наши. Бывало, вместе перехватывали что-нибудь пожрать. У нее был роман с доктором Смерть. Вот с кем вам следовало бы поговорить. У него был доступ в здание, в ее квартиру, и уж кому, как не ему, знать, как вырубить ее — быстро, чисто, без следов.

— Вам что-либо известно о трениях между детективом Колтрейн и доктором Моррисом?

Он пожал плечами, нахмурился, глядя в окно.

— Люди занимаются сексом, стало быть, между ними есть трения. Секс и есть трение, чтоб вы знали. Первый, на кого смотрят косо в таких случаях, — муж или любовник.

— Вы просто открываете мне глаза на то, как вести следствие.

— А вы тут сидите и пропускаете нас через жернова.

— Ваша точка зрения учтена. Мы с вами закончили, детектив.

Ева молча проводила его взглядом, пока он покидал комнату, хлопнув дверью напоследок.

— Приударял за ней, вот что я думаю. Слишком уж тут много пылу. Он делал пасы, а она его отшила. А потом влюбилась в Морриса. Клифтон избалован: привык, что женщины сами к нему липнут, а не предпочитают ему кого-то другого.

— Было бы глупо с его стороны давать нам ненадежное алиби, — заметила Пибоди.

— Да, но мы его все равно проверим. Вот ты этим и займись. Прямо сейчас. А я пойду поблагодарю Делонга.

— Если бы между ним и Колтрейн что-то было… или даже не было, но были трения, потому что она дала ему от ворот поворот, остальные должны были знать, разве нет?

— Копы умеют хранить секреты.

Они встретились на улице, где по настоянию Пибоди перехватили в кулинарии на углу быстрый походный ланч. Ева даже не могла бы сказать с точностью, что именно скрывалось в доставшемся ей сэндвиче, который она съела, прислонившись к своей машине, но это было чертовски вкусно.

— Алиби Клифтона подтвердилось. — Пибоди с явным с наслаждением вонзила зубы в свой сэндвич. — Но она сильно не обрадовалась моему звонку. «Да, мы провели вместе ночь, ну и что?» Огрызалась и как будто оправдывалась. Они с Клифтоном стоят друг друга. Та еще парочка.

Ева ела и наблюдала, как копы входят и выходят. Небольшой участок, но жутко деловой. Жизнь так и кипит. Небольшой — значит, больше взаимодействия, больше внутренних связей. Копы обычно поддерживают друг друга, таков у них кодекс чести. Ей уже не раз приходилось брать плохих копов, и каждый раз это было тяжело, просто мучительно.

Ей очень хотелось надеяться, что хоть на этот раз в деле не будет замешан плохой коп.

— У Клифтона в деле полно дисциплинарных взысканий, в том числе и за неоправданное применение силы. Запал у него короткий. Правда, не похоже, чтобы это убийство было совершено в запале. Но все рано надо будет присмотреться к нему, глубже копнуть его алиби.

— Ой, как мне это не нравится! — поморщилась Пибоди. — Терпеть не могу подозревать копов.

— Что ж, будем надеяться, что это был просто плохой парень. Без жетона. Но проверить мы должны. Давай теперь прокачаем стукача, а потом я хочу вернуться на место, еще раз все осмотреть.

С этими словами Ева обошла машину, направляясь к водительскому сиденью. Пибоди последовала за ней.

Они без проблем отыскали ссудную лавку и ее хозяина. Ева решила, что он немного похож на грызуна: насколько она могла судить о том, как выглядят грызуны. Он сидел за прилавком, защищенным пуленепробиваемым стеклом, и препирался с наркоманом, спешившим добыть деньги на дозу.

Длинный острый нос Боллимера хищно зашевелился на его узком лице. Почуял копов, догадалась Ева, заметив, как черные глазки-бусинки стрельнули в их с Пибоди сторону.

— Даю пятьдесят.

— Да брось, будь человеком. — Наркоман задергался всем телом, его голос звенел отчаянием. — Мне нужна сотня. Стоит куда больше. Запросто наваришь двести пятьдесят. Будь человеком. Мне нужна сотня.

Боллимер хмыкнул, сделал вид, что пристально изучает наручные часы.

— Семьдесят пять. Больше не дам.

— Слушай, а может, девяносто? Как насчет девяноста, а? Это хорошие часы.

— Семьдесят пять. Это предел.

— Ладно-ладно, договорились.

Боллимер набрал какую-то комбинацию на своем мини-компьютере, и компьютер выплюнул бланк квитанции. Боллимер просунул его в окошечко.

— Порядок знаешь.

Наркоман нацарапал свое имя на обеих половинках квитанции, оторвал свою, а корешок толкнул обратно Боллимеру. Тот набрал новый код и выдал семьдесят пять долларов.

— У тебя тридцать дней на выкуп, — сказал он и покачал головой, когда наркоман, не слушая его, опрометью выскочил из лавки.

— Он вернется, но часы выкупать не будет. — Боллимер прицепил к часам бирку и отложил их в сторону. Потом он пригладил ладонью и без того гладкие, зачесанные назад волосы у себя на голове. — Чем я могу помочь вам сегодня, офицеры?

— Постоянный клиент? — спросила Ева.

— Бинкс? А как же. Часы его, — Боллимер постучал ногтем по циферблату. — Я сам видел их у него на руке.

— Рано или поздно у него начнется ломка, а закладывать будет уже нечего. И тогда он снова пойдет воровать, а кончит тем, что попытается ограбить кого-нибудь.

Боллимер с важностью кивнул.

— Так уж устроен этот злосчастный мир. У меня тут честный бизнес. Лицензия имеется. Я каждый день сверяюсь со списком краденого и сотрудничаю с властями. Может, вы ищете что-то горяченькое, чего еще нет в списках? Пожалуйста, можете тут осмотреться.

— Мы из отдела убийств. — Ева извлекла жетон и поднесла его к «глазку» сканера. — Мы расследуем убийство детектива Колтрейн.

У него рот открылся сам собой, черные глаза-бусинки вытаращились так, что едва не выскочили из орбит.

— Как вы сказали? Амми? Вы говорите, что Амми убили?

— Об этом говорили в новостях. Пару часов назад им разрешили назвать ее имя. Вы что же, новости не слушаете, Стью?

— Да на кой мне слушать это дерьмо? Погодите. Дайте хоть сообразить, на каком я свете.

Он нажал на кнопку, и поехала железная роль-ставня, закрывшая входную дверь. До Евы донесся щелчок. Хотя его шок и горе казались искренними, она на всякий случай положила ладонь на рукоять оружия, когда он оттолкнулся от стола на своем крутящемся стуле, встал и бросился отпирать дверь, отделявшую его загончик от покупателей.

Когда он вышел, Ева заметила слезы, блестевшие на его глазах.

— Что случилось? Что случилось с этой девочкой?

— Кто-то убил ее прошлой ночью. Этим утром ее тело было обнаружено в подвале дома, где она жила.

Все эти сведения были сообщены в новостях.

— Этого не может быть. Этого просто не может быть. — На мгновение он прижал пальцы к глазам. — Вам известно, что я был ее доверенным осведомителем?

— Да. Вы ей в последнее время давали какую-то информацию, которая могла кого-то напугать? Разозлить настолько, чтобы кто-то захотел изъять ее из обращения?

— Нет, ничего такого не было. Всякое мелкое дерьмо, больше ничего. Когда-то я был рангом повыше. Взяли меня, дали срок. Отсидел. Мне там не понравилось, и назад я не хочу. Как-то раз пришла Амми вместе с другим копом — блондинкой с короткой стрижкой. Они искали какие-то драгоценности, взятые на гоп-стопе. Оказалось, что одна вещь у меня — кольцо. Я за него деньги выдал всего за пару часов до этого. Сукин сын. Обычно я краденое носом чую.

И он для наглядности постучал себя пальцем по длинному, как клюв, носу.

— Блондинка на меня накинулась коршуном, но дело в том, что не было этого колечка в списке краденого. Что я, — спрашиваю, — мысли их читать должен? Я отдал им кольцо, квитанцию, копию удостоверения. Полное сотрудничество. Две сотни на этом потерял, но что уж тут поделаешь?

— Они взяли парня?

— Да. Амми вернулась на следующий день, поблагодарила меня. Представляете? — добавил он с восторженной улыбкой. — Она вернулась поблагодарить меня и сказала, что парень, который ограбил парочку, снял брюлики и всякое такое дерьмо, оказывается, подарил колечко своей подружке. А она, дура такая, тут же побежала его закладывать. Они ее взяли и заставили заложить дружка. Повязали его со всем товаром. Так почти никогда не бывает. Ну, мы с Амми разговорились, мы же оба из Джорджии. Сам я уж лет двадцать как южнее Джерси не бывал, но все равно приятно встретить землячку. Потом она заходила еще не раз, угощала меня кофе. Представляете? Ну и я вроде как привык передавать ей то, что сам слышал. Она была солнышко. Настоящее солнышко. — Опять на глазах у него показались слезы. — Ей было больно? Она страдала?

— Не так сильно, как могла бы. — Ева решила рискнуть. — У нее забрали оружие. Вы часом не торгуете оружием на стороне, Стью?

— Я даже ножей не беру, не то что бластеры и парализаторы. Но знаю людей, которые могут брать. Поспрашиваю. — Боллимер откашлялся. — По ней будет поминальная служба или что-то в этом роде? Я бы хотел прийти. Я бы хотел отдать последний долг. Она была солнышко.

— Я позабочусь, чтоб вам дали знать, когда и где будет поминальная служба. — Ева вытащила карточку и передала ему. — Если что-то узнаете, что-то услышите, свяжитесь со мной.

— Непременно.

Ева шагнула было к двери, но повернулась.

— Вы говорите, она вернулась одна. Она с тех пор всегда приходила сюда, на встречу с вами, в одиночку?

— Почти всегда. Вы же знаете, как это бывает, когда копы общаются с информаторами? Всегда с глазу на глаз.

— Да, это верно. Спасибо вам.

Пибоди засопела, когда они вышли на улицу.

— Я там чуть не прослезилась. Мне кажется, он ее любил. По-настоящему. Не в том смысле, чтоб обмазать ее шоколадным соусом и завалить на простыни, а вроде как отец мог бы любить дочку.

— Похоже, она так действовала на людей. Может, она вышла на встречу с другим информатором? С глазу на глаз.

— Мне эта версия нравится больше, чем убийца из ее окружения.

— Что-то должно быть в ее записках или на ее компах. Что-то где-то есть, если она разрабатывала другого информатора… или уже сотрудничала с ним. — Ева забралась в машину и задумалась. — Она могла попасть в слишком сложную историю, сама того не подозревая. Или разрабатывала кого-то, кто водил ее за нос. Может, она что-то не то сказала, задала не тот вопрос. И тогда информатору или кому-то выше его по цепочке пришлось ее убрать.

— У нее было много дел по ограблениям, кражам со взломом… Кто бы это ни был, он ловко пробрался в ее здание. Чисто, нигде не засветился, — заметила Пибоди. — Значит, кто бы это ни был, мелочевкой он не занимался.

Все еще в глубокой задумчивости, Ева отъехала от тротуара и двинулась к месту преступления.

— Возьмем Фини. Никто не ведет поиск и перекрест быстрее его. Ну, может, за исключением Рорка. Фини может проверить в отделе ограблений, ограблений с насилием, в отделе особо опасных преступлений. Может, всплывет какая-то связь. Перекрест с ее файлами.

— Даже с Фини и Макнабом, да и с магией Рорка, понадобится целая уйма времени, — покачала головой Пибоди. — Может, Фини даст нам Каллендар, если ты попросишь. Она быстро работает.

Не успела Ева ответить, как увидела вывеску китайского ресторана. Полтора квартала от дома Колтрейн, отметила она, подъезжая к тротуару.

— Ты добыла список ресторанов?

— Да. — Пибоди извлекла свой карманный компьютер. — Этот наверняка есть в списке: мы ведь рядом с ее домом. Точно — «Китайский сад», самый близкий с этой стороны. Есть еще один — если идти к ее дому с другой стороны. Он немного ближе. В радиусе пяти кварталов полно и других.

— Она спускалась по лестнице. Держу пари, она при любой возможности ходила на работу пешком. Расстояние около мили, но ей надо было изучить прилегающие улицы, и лифтом она не пользовалась. Она должна была идти мимо, ей как раз по пути. Даже если она ездила на метро, все равно выходила кварталом ниже и шла мимо этого ресторана. Давай проверим.

Узкий и длинный обеденный зал, отделанный в красных тонах, сверкал позолотой. Вспомнив о недавно съеденном сэндвиче, Ева сообразила, что время ланча давно миновало, а до ужина было еще далеко, но в ресторане несколько столиков были заняты, люди что-то пили из фарфоровых чашечек, закусывали миниатюрными яичными рулетами. Женщина с короткой стрижкой-ежиком выскользнула из угловой кабинки и направилась к ним.

— Добрый день. Желаете столик?

— Нет, спасибо. — Ева показала жетон.

— О! — Женщина перевела взгляд с жетона на лицо Евы. В зеленых, как море, глазах на экзотическом восточном лице отразились понимание и печаль. — Вы пришли по поводу детектива Колтрейн. Садитесь, прошу вас. Я угощу вас чаем.

Она повернулась и что-то негромко приказала на певучем китайском языке, а сама вернулась в свою кабинку. Молодая женщина, сидевшая там, тут же поднялась и побежала на кухню.

— Меня зовут Мэри Хон. — Женщина жестом пригласила Еву и Пибоди сесть. — Все мы — вся моя семья — глубоко опечалены случившимся.

— Вы знали детектива Колтрейн?

— Она была нашей клиенткой, очень милая женщина. Мы все молимся, чтобы у нее был легкий переход и чтобы ее убийца был пойман.

— Она заходила к вам вчера?

— Я сама ее обслуживала. — Мэри одобрительно кивнула, когда на стол поставили чайник свежезаваренного чая и чашки. Она сама разлила чай из приземистого пузатого чайника. — Когда мы узнали о случившемся, я стала вспоминать. Подумала: вдруг это важно? Было рано, еще до шести. Ну, может, около шести. Она сказала мне, что останавливалась у витрин по дороге домой, мысленно подбирая себе туфли. Но те, что ей нравились, были слишком дороги. Мы с ней немного пошутили по этому поводу. Она сама не знала, что хочет на ужин, попросила меня сделать ей сюрприз. Я дала ей рагу из цыпленка — вчера оно очень удалось — и два весенних рулета. Я знала, что она их любит.

— Она пришла одна?

— Да. Она сказала, что хочет взять ужин с собой, что ужинать будет дома одна. И еще она сказала, что у нее есть кое-какая работа. Как я уже говорила, было еще довольно рано, у нас тут было тихо. Мы с ней поболтали, пока на кухне ей готовили и упаковывали еду. Я спросила, почему она не идет на свидание. Она мне сказала, что у нее есть работа, а ее приятель в этот вечер тоже работает. Прихватывает сверхурочные, потому что скоро им предстоит уехать на долгие выходные. Она казалась такой счастливой! Взяла свой заказ и заплатила, даже не глядя, даже не спросив, что мы ей дали. Она попрощалась, сказала, что мы скоро опять увидимся. Мне кажется, она провела здесь не больше четверти часа. Она скоро ушла. Совсем скоро.

— Она обычно заходила сюда одна?

— Почти всегда. — Мэри подняла свою чашку изящными тонкими пальцами. На безымянном красовалось широкое золотое обручальное кольцо, ногти были покрыты блестящим темно-красным лаком. — Раз или два она заходила с человеком, с которым встречалась. Она называла его Ли. Сразу было видно, что они влюблены. Надеюсь, вы мне не скажете, что это он виновен в ее гибели.

— Нет, он невиновен в ее гибели. Благодарю вас, миссис Хон. Вы нам очень помогли.

— Мне ее очень не хватает.

— Все печальнее и печальнее, — заметила Пибоди, когда они вновь оказались на тротуаре. — Обычно даже не задумываешься, со сколькими людьми сталкиваешься ежедневно и какой ты им запомнишься. Парень из кулинарии на углу или хозяин любимого ресторанчика, где ты берешь ужин на вынос. Продавщица в магазине, где ты обычно покупаешь одежду. Мне кажется, это очень важно — какую память мы оставляем в тех, с кем сталкиваемся ежедневно.

— Кто-то из тех, с кем она сталкивалась ежедневно, захотел ее убить и убил. Давай отсюда пойдем пешком. Проследим ее путь.

Где-то около шести, подсчитала Ева, Амариллис Колтрейн проследовала этой дорогой, неся в руке ужин на одного человека из китайского ресторана. Стояла хорошая погода. Лучше, чем сегодня, когда небо никак не могло решить, что ему делать: расплакаться дождем или продолжать дуться облачностью. Как она шла? Прогулочным шагом или типичной нью-йоркской походкой, то есть, развивая бешеную скорость?

Прогулочным шагом, решила Ева. Куда ей спешить? Она не была особенно голодна, она приступила к ужину через час с лишним. Судя по всему, она собиралась провести вечер за работой, но никакой особой срочности не было.

— Даже если она не спешила, все равно тут ходьбы — не больше пяти минут. — Ева прошла к парадному подъезду, как это наверняка сделала накануне Колтрейн, и пустила в ход свой универсальный ключ-отмычку. Колтрейн, несомненно, открывала своим личным ключом-карточкой. — Проверь почтовый ящик.

Опять, как и утром, Пибоди открыла узкий ящик своим универсальным ключом. Как и утром, ящик был пуст.

— Она поднялась бы по лестнице.

Они миновали лифты, свернули направо. На лестничной площадке Ева задержалась, фиксируя планировку. Прямо напротив — дверь черного хода, справа — лестничные марши, ведущие вверх и вниз, в подвал.

— Куда она шла? К черному ходу или к парадному? У нее не было машины, так что же? Кто-то обещал за ней заехать? Или она собиралась взять такси, поехать на метро, добираться пешком? Ее подстерегли не здесь. Это не имело смысла, если они уже проникли в дом. Зачем валить ее так близко к вестибюлю? Скорее всего, кто-то проник в здание с этого уровня.

— Может, она вышла через черный ход или пыталась выйти. А они ее поджидали и оглушили. Таким образом, им даже не пришлось бы вламываться в дом — она сама открыла дверь.

— Возможно, — кивнула Ева. — Да, возможно. Но если топчешься у черного хода в дом, держу пари, тебя заметят. Ты выглядишь подозрительно. И все же, если действовать быстро… Да, это возможно.

Они начали подниматься.

— Лестница чистая. Ни мусора, ни граффити, перила и стены не захватаны грязными лапами — никаких следов. Так бывает, когда лестницей редко пользуются. Похоже, большинство жильцов предпочитает лифт. — Ева задержалась на следующей площадке. — Вот где я бы ее взяла, будь я убийцей. Надо держаться за пролетом, тогда ступеньки тебя закроют. Слышишь, как она спускается, можешь прикинуть ее скорость. Вот здесь она поворачивает, переходит на следующий этаж, тут ты с ней и столкнешься. Вам! Вырубаешь. Взваливаешь ее на спину или вместе с сообщником, если у тебя есть сообщник, берешь за руки, за ноги и тащишь на два этажа вниз. Вряд ли ты на кого-то наткнешься в такой поздний час, но даже если — ты же вооружен. Кладешь и их тоже. — Ева, прищурившись, смерила взглядом Пибоди. — Ты весишь больше, чем она.

— Спасибо, что напомнила. Никак не могу сбросить восемь фунтов, осевших на заднице.

— Она скорее была одного веса со мной, — продолжала Ева, не обращая внимания на надутые губы Пибоди. — Ниже ростом, но весили мы примерно одинаково. Спина у тебя крепкая. Снеси меня в подвал.

— Что-что?

— Через плечо. Захватом пожарного. Вот и он так ее снес. Через левое плечо — его правая рука должна быть свободна на всякий случай, если понадобится взять оружие. — Ева отпрянула к стене, представляя, как ее бьет жестокий удар парализатора, и осела на пол. — Подними меня и снеси в подвал.

— Черт!

Пибоди по-борцовски расправила плечи, присела на корточки, крякнула… и со второй попытки взвалила Еву на плечо. И с долгим кряхтением выпрямилась.

— Чувствую себя полной дурой, — ворчала она, тяжело спускаясь по ступенькам. — А ты тяжелее, чем кажешься на вид.

— Она тоже не была перышком. — Ева кулем висела на плече у Пибоди, ее тело обмякло. — Без сознания, с двумя единицами оружия, с телефоном, коммуникатором, наручниками. Да мало ли что еще она с собой взяла! А ты хорошее время показываешь, — добавила она одобрительно, когда Пибоди свернула на последнюю площадку. — Хотя и тратишь силы на ворчание. Если убийца был мужчиной, вероятно, он был выше и сильнее тебя. К тому же у него была цель: побыстрее снести ее вниз и через эту дверь. Он хотел покончить с этим поскорее.

— Ладно. — Запыхавшаяся Пибоди остановилась перед дверью, ведущей в подвал. — Что теперь? Дверь опечатана.

— Декодируй печать, используй универсальный ключ. Ему пришлось пустить в ход отмычку или ее ключ, чтобы открыть дверь.

Ева поморщилась, когда Пибоди вскинула ее повыше и сместила свой вес, чтобы достать ключ.

Как только они оказались внутри, Пибоди захлопнула за собой дверь, задействовав свой ненавистный зад.

— Итак, ты собираешься меня убить. Что ты сделаешь первым делом?

— Скину тебя на пол.

— Но он действовал иначе. Брось он ее на пол, у нее было бы гораздо больше синяков. Нет, он ее не бросил, он ее положил. Положи меня.

— О черт!

Пибоди сумела выполнить задание, а потом, отдуваясь, присела на корточки.

— Тебе надо больше заниматься в спортзале, подружка, — проговорила Ева, лежа на полу. — Он ее разоружил. Только попробуй, и я сломаю тебе пальцы, — предупредила Ева. — Берет ее жетон, ее телефон. Забирает все. Приводит ее в чувство уколом стимулятора. — Ева взглянула на часы. — Она вышла из квартиры… ну, скажем, в двадцать три двадцать две. Может, задержалась, чтобы отключить котенка, но тут мы можем только гадать. Не больше минуты или двух, чтобы спуститься по лестнице. Он ее подстерег, вырубил, отнес в подвал. У тебя со мной это заняло меньше трех минут. Допустим, сюда он добрался в двадцать три двадцать пять. Даже если накинуть время на конфискацию оружия, жетона, украшений, на введение стимулятора, который мигом заставил ее очнуться, остается еще десять минут до момента смерти. Это большой отрезок.

— Ему было что сказать ей.

— Точно. А может, он хотел что-то от нее услышать. Разговор? Эмоциональная пытка? Он ее убивает, но при этом не спешит. Он вновь включил камеры только через десять минут.

— Может, он забрал ее оружие и все остальное только после смерти?

— Не-е-ет, сначала он ее разоружил. Зачем же оставлять при ней оружие. Когда он ее прикончил, наверняка проверил, не наследил ли. Надо было убедиться, что все в порядке, не было ли какой-нибудь промашки. — Ева села и оглядела помещение. — До сих пор, как мы видим, он не совершил ни одной ошибки. Если только он не настолько глуп, чтобы попытаться заложить ее кольцо и оружие. Он не оставил следов.

Ева поднялась на ноги.

— Давай пройдемся еще разок по ее квартире. А потом вернемся в управление, подключим к делу Фини, соберем все, посмотрим, что у нас есть.

Хотела бы она, чтобы материала было больше, когда вернулась к себе в кабинет и села за стол. Целый рабочий день, а что у нее есть? Главным образом впечатления: как люди воспринимали убитую, что они чувствовали. К этому следовало прибавить ее собственное отношение к Колтрейн. Ева могла пройти по ее следам и довольно точно, как она сама полагала, воссоздать хронологию событий. Но она никак не могла себе представить, кто или что могло заставить Колтрейн выйти из квартиры после одиннадцати вечера.

Они с Пибоди битый час пытались найти ответ на этот вопрос — найти какой-нибудь тайник, где Колтрейн спрятала некий секрет, найти любую зацепку, но так ничего и не обнаружили.

Ева бросила Фини и нескольких его лучших сотрудников на поиск и перекрестную проверку. Она посадила своих людей за изучение дел Колтрейн — закрытых и еще открытых. Она сама еще раз перечитала ежедневник Колтрейн, где на вечер смерти записей не было.

Все без толку.

Ева скопировала все данные для доктора Миры, лучшего психолога департамента, и попросила ее о консультации, как только доктору будет удобно ее принять. Потом скопировала все данные для своего шефа и на свой домашний компьютер.

Она медленно поднималась из-за стола. Еще одна кружка кофе, еще один прогон, а потом она увезет все это домой и попытается еще раз взглянуть на дело под новым углом.

Вошел Бакстер, неся запечатанную коробку.

— Это для тебя, принес посыльный. Внизу просканировали. Внутри оружие. Полицейское табельное. Две единицы.

— Где посыльный?

— Задержан. Коробку сканировали на отпечатки. Есть отпечатки посыльного и еще два набора. Оба принадлежат служащим почтового отделения, где посылка была отправлена. Сканер не выявил взрывчатки.

Пибоди втиснулась в кабинет следом за Бак-стером.

— Наверняка это ее оружие. Чье же еще?

— А вот давай выясним. Включить запись! Посылка, адресованная лейтенанту Еве Даллас, отдел убийств, Центральное полицейское управление Нью-Йорка, доставлена посыльным. Просканирована и разрешена к вскрытию.

Ева взяла нож и вскрыла коробку.

Внутри лежали две единицы табельного оружия, полицейский жетон Колтрейн и ее удостоверение личности. А еще диск в защитном конверте. Ева с трудом справилась с охватившим ее нетерпением.

— Давайте проверим на отпечатки и просветим диск.

— У меня в столе есть мини-набор. — Пибоди пулей вылетела из кабинета.

— Это плевок в лицо, — сказал Бакстер, еле сдерживая бешенство. — Мы уже знаем, что там. «Привет, я убил копа. И что мне за это будет?»

— Да, — согласилась Ева, — но если тебе хватает наглости плевать в лицо копам, значит, ты скоро начнешь делать ошибки. — Взяв у Пибоди принесенный набор, Ева сама обработала вещи из коробки на предмет отпечатков. — Все стерто. Содержимое, внутренние стенки коробки — все чисто. Ни волос, ни частиц кожи, ни волокон. Ничего.

Она проверила диск на ручном анализаторе.

— Текстовый диск. Ни видео, ни аудио. Вирусов не обнаружено. Ладно, посмотрим, что этот ублюдок хочет нам сказать.

Ева вставила диск в свой компьютер и отдала приказ вывести текст на экран. Текст был набран крупным шрифтом.

ЭТО ОРУЖИЕ ШЛЮХИ-КОПА. ШЛЮХА УБИТА ЕЕ ЖЕ ОРУЖИЕМ. ОНО ЕЙ БОЛЬШЕ НЕ ПОНАДОБИТСЯ, ПОЭТОМУ ВОЗВРАЩАЮ ЕГО ТЕБЕ. МОЖЕТ, СКОРО ТОЧНО ТАК ЖЕ Я ПОШЛЮ И ТВОЕ ОРУЖИЕ КОМУ-ТО ЕЩЕ.

— Давайте это зарегистрируем, — ледяным голосом проговорила Ева. — И пойдем поболтаем с посыльным. Бакстер, ты с Трухартом берешь на себя почтовое отделение.

— Есть. Сейчас возьму мальчишку, и мы едем.

— Пибоди, со мной.

5

По дороге домой Ева недоумевала, в полной ли мере убийца Колтрейн отдает себе отчет в том, что означает возвращение ее оружия и жетона в руки полиции. Несмотря на вызывающую оскорбительность послания и содержавшуюся в нем неприкрытую угрозу, сам факт возвращения казенного имущества значил очень много.

Он означал, что оружие копа никогда не будет использовано в преступных целях.

Плевок в лицо, тут спору нет, думала Ева, да еще с такой подленькой усмешкой. «Я это взял, я этим попользовался, а теперь забери, мне больше не надо».

Посыльный оказался ни при чем. Парнишка просто выполнял свою работу. Ева здорово на него надавила, это ей пришлось признать. Гоняла в хвост и в гриву, подстегивала кнутом. Напугала так, что он несколько недель не оправится. Но теперь она была абсолютно уверена, что он тут не замешан.

В почтовом отделении тоже вытянули пустышку. На квитанции — вымышленное имя и адрес. И сама квитанция, сгенерированная на компьютере, оплачена заранее. Бланк убийца мог взять где угодно, в любое время или сам распечатать со своего компа или в любом интернет-кафе.

Все, что она узнала, — это адрес почтового отделения и время отправки посылки. Посылка была отправлена в день поступления с пометкой «срочно», услуга оплачена вперед. Наличными.

Он подготовился. Он был готов к этому ходу, как только СМИ сообщили об убийстве и огласили имя ведущего следователя. Ему осталось только внести в адрес ее имя, оставить посылку и уйти.

Значит, это было частью его плана с самого начала, поняла Ева. Не только посылка — дерзкий вызов, плевок в лицо Центральному полицейскому управлению, но и убийство Колтрейн ее же собственным оружием было спланировано заранее.

Что ж, есть о чем подумать.

Уже подъехав к дому, она вспомнила о Моррисе. Что он сейчас делает, как справляется? Здесь, на территории Рорка, бушевала весна, о которой она ни разу и не вспомнила за весь этот долгий день. Деревья стояли в едва заметно подрагивающих, словно дышащих шапках бело-розовых цветов и сияли в полумраке подобно драгоценным камням.

Нежные головки нарциссов кланялись изящным чашечкам тюльпанов на смешанных клумбах. Казалось, какой-то веселый художник выплеснул всю свою радость на это замкнутое пространство, чтобы из красочного буйства цветущих растений мог вырасти дом-дворец.

Башни и башенки взмывали в темнеющее небо, балконы и лоджии выступали вперед широкими террасами. Свет из окон падал на каменные стены, смягчая их холодную сумеречную неприступность и приветствуя Еву.

Она оставила свою машину у величественного входа и прошла между шпалерами анютиных глазок, высаженных по распоряжению Рорка специально для нее — этакое цветочное приветствие, встречавшее ее по возвращении домой.

Соммерсет не поджидал ее в вестибюле подобно черному облаку, клубящемуся над солнечным весенним днем. На секунду Ева растерялась: она уже привыкла к стычкам с дворецким Рорка, отравлявшим ей жизнь. Но до нее донеслись голоса из большой гостиной, и она поняла, что Соммерсет, вероятно, занят с гостями — что-то кому-то подает или наливает.

«Черт! Кто здесь?» — с раздражением подумала Ева.

Может, потихоньку подняться по лестнице и спрятаться в кабинете? Но система сигнализации уже зарегистрировала ее проезд в ворота. Никуда не денешься. Ева пересекла вестибюль и вошла в гостиную.

Первым она увидела Рорка. Ей пришло в голову, что она всегда инстинктивно первым делом замечает его. Он сидел в одном из глубоких кресел с высокой спинкой и выглядел отдохнувшим и веселым. Он был дома.

Несмотря на то, вздрогнув, сообразила Ева, что на коленях у него младенец.

Увиденная картина потрясла Еву. Весело хихикающая ее подруга Мэвис, улыбающийся Леонардо, поднесший руку жены к губам, тощий, затянутый в черное, Соммерсет с широкой — жуткой, по ее мнению, — улыбкой на костистом лице, толстый кот у его ног. И младенец, Белль-Ева, вся бело-розовая, с золотистыми кудряшками.

И тут Ева вспомнила, что были же у них планы пригласить на ужин Мэвис со всем семейством.

Вот черт!

— Привет! — Ева вошла в гостиную. — Извините, я опоздала.

— Даллас!

Мэвис, сгусток ярких красок и веселья, спрыгнула с кресла, и артистическая копна светлых локонов с розовыми кончиками колыхнулась у нее на голове.

«Вечно она прыгает, и вечно все вокруг нее развевается», — подумала Ева, пока Мэвис вприпрыжку пересекала гостиную на головокружительных каблуках треугольной формы. И каблуки, и сами туфли были исполосованы зигзагами всех цветов радуги. При каждом подскоке взлетала вверх коротенькая юбочка с рисунком из зеленых и розовых ромбов, больше похожая на одинокую оборку. Мэвис обняла Еву и улыбнулась ей. Глаза, в данный момент такие же ярко-зеленые, как и ромбы на юбке, светились радостью.

«Ну, слава богу, хоть не розовые», — подумала Ева.

— Ты пропустила самое лучшее! Мы обожрались, как удавы, а Белль показала всем, как она умеет переворачиваться и играть с погремушкой.

Страницы: «« « 12345678 » ... »»