Подземелья Хейвена Грин Саймон

3

ЗАЛОЖНИКИ

Монотонный шум непрекращающегося дождя уже начинал раздражать Хока. На бегу он поправил сбившийся капюшон и прибавил ходу, стараясь не отстать от Джессики Винтер, мчавшейся вместе со своей Дружиной по просторным улицам Серебряного Полумесяца. Они пробежали уже пять кварталов этого аристократического района, не останавливаясь ни на секунду с того самого момента, когда Винтер получила от главного колдуна Стражи мысленное сообщение о бунте в Чертовой Яме. Хок уже начал уставать от бесконечного марафона, а между тем движения Джессики оставались легкими и упругими, будто она не оставила позади без малого три мили. Хок ощутил укол зависти и про себя решил в будущем как следует заняться бегом. Однако ему казалось, что, какова бы ни была причина тревоги, все-таки не стоит вот так, сломя голову, лететь под дождем из-за нее. Черт бы побрал идиотов, тянущих до последнего, а потом устраивающих дикую спешку! Но, с другой стороны, Хок не мог уронить себя в глазах членов Дружины и поэтому, стиснув зубы, сжав кулаки, старался не отставать, сверля злобным взглядом спину Джессики.

Краем глаза Хок заметил, что улицы района совершенно пусты. Это сильно удивило его, ибо, несмотря на мерзкую погоду, по всему городу бродили компании гуляк, отмечающих подписание Договора. Но здесь, хотя мокрые цветные ленточки вяло свисали со стен и сырые флаги хлопали на ветру, не показывался ни один прохожий. Ухоженные улицы Вестсайда поражали безлюдьем.

Раньше Хоку не часто приходилось бывать в этой части города. Населявшая ее аристократия недолюбливала Стражей, считая их слишком грубыми и невоспитанными, и знатные семейства предпочитали обзаводиться собственными отрядами телохранителей; предполагалось, что они хранят верность тем, кто им платит, и всегда находятся под рукой. Хок язвительно улыбнулся. Похоже, платные герои сплоховали, если уж пришлось вызывать Дружину Молота. Иначе и быть не могло. Хок всегда презирал частную охрану, зная по опыту, что эти холеные, разодетые парни годятся лишь для мелочной опеки своего патрона, а случись настоящая беда, от них будет не больше проку, чем от кофейного сервиза.

Внезапно Джессика остановилась. Прочие члены команды встали у нее за спиной. Перед ними расстилался великолепный Золотой бульвар, сердце Вестсайда, краса и гордость Хейвена. Хок, переводя дыхание, глянул на него и замер, пораженный открывшимся зрелищем. Вся улица была усеяна трупами. Мужчины, женщины, дети валялись на мостовой, словно игрушки, изуродованные злым шалуном. Дождь омывал тела, и вода в лужах окрашивалась в розовый цвет. Хок насчитал двадцать девять мертвецов и с неожиданным холодком в сердце понял, что есть и множество других, скрытых от взора. Не считая трупов, Золотой бульвар был совершенно пуст, даже в окнах не мелькали напуганные лица любопытных. Если кто-то и остался здесь жив, то, видимо, они все предпочитают не высовываться. А значит, что бы здесь ни произошло, оно еще не кончилось.

Среди тел Хок не заметил ни одного охранника, чему вовсе не удивился. Эти напыщенные индюки напускают на себя важность, с презрительным выражением лица избивая какую-нибудь нахальную бродяжку, но, как только здесь запахло жареным, они в первую очередь подумали о своей шкуре. Хок еще раз взглянул на тела, и его руки сами собой сжались в кулаки. Так или иначе, кому-то придется за это ответить. Он решительно повернулся к Джессике.

– Думаю, теперь вы можете сообщить нам, в чем суть происходящего. Золотой бульвар стал похож на скотобойню. Что же здесь произошло?

– Мастер своего дела, – тихо произнесла Джессика, не сводя глаз с окровавленных тел. – Орудовал не более получаса, а я уже вижу тридцать два трупа. Он и сейчас продолжает убивать. Хуже всего, что это колдун, и притом весьма умелый. Сейчас он находится на верхнем этаже вон того здания, в дальнем конце бульвара. С помощью своей магии он уничтожает все движущееся, кто бы или что бы это ни было, – Винтер быстро взглянула на Шторма. – Ну, видишь ли ты что-нибудь интересное?

– Нет, – хмуро ответил маг, – мерзавец в самом деле там, где ты сказала, но могущественные заклятия делают его неуязвимым для колдовского воздействия. Я могу попробовать пробить эту защиту, но мне потребуется слишком много времени, в течение которого он сможет принести черт знает сколько вреда.

– Выражайся точнее. Какого именно вреда?

– Да он в состоянии по кирпичику разнести любой дом, уничтожить десятки, сотни людей! Такой ответ тебя устроит?

Винтер нахмурилась и потерла ладонью лоб.

– Какую магию он использует?

– Все виды колдовства в его распоряжении. Даже отсюда я ощущаю исходящую от него силу. Внутренним оком я вижу, как умирают люди, тщетно стараясь спастись от невидимой смерти. Другие уже навсегда избавились от мук. Некоторые просто исчезли. Перед нами сложная задача, Джессика, ибо он могущественен, решителен и готов добиваться своего любой ценой.

– Добиваться чего? – воскликнула Винтер. – Зачем он это делает? Ради мести, известности, денег?

Хок внезапно резко повернулся, и его топор сверкнул в полудюйме от горла откуда-то взявшегося охранника. Лицо парня смертельно побледнело и покрылось крупными каплями пота. Хок, опуская топор, мрачно усмехнулся.

– Не люблю я, приятель, когда ко мне подкрадываются сзади, особенно когда при этом топочут, как слон. Запомни на будущее, я даже сквозь шум дождя слышал твои шаги. Ну, а теперь выкладывай, кто ты и что тебе нужно?

Охранник со свистом втянул в себя воздух. Он уже немного опомнился, хотя цвет его лица по-прежнему не сочетался с яркой перевязью и нарядным мундиром. Бедняга робко кашлянул и жалобно посмотрел на Винтер.

– Капрал Гутри, из личной стражи лорда Данфорда, леди. Ведь вы Дружина Молота, не правда ли? Мы как раз вас ждали.

– Рада слышать, – кивнула Джессика. – Что же тут происходит, объясните нам, капрал.

Гутри направился к ней, стараясь обойти Хока стороной.

– В том доме, видите, в конце улицы, несколько лет жил молодой маг Домейн. Соседи были им вполне довольны; спокойный, внимательный юноша. Никогда ни с кем не ссорился. Но примерно полчаса назад он внезапно показался в окне на верхнем этаже и стал что-то кричать прохожим. Никто его не понял, люди посмеивались над парнем. В следующую секунду все, кто находился на улице, были мертвы, даже зеваки, глазеющие из окон домов. Домейн убивал без разбора каждого, попавшегося ему на глаза. Теперь никто не осмеливается высунуть на улицу нос. Мы перекрыли оба конца Золотого бульвара и эвакуировали жителей ближайших домов. Но приблизиться к жилищу Домейна не осмеливаемся, жизнь нам еще дорога. Правда, нашелся один доктор, он с белым флагом в руке отправился осмотреть тела, надеясь спасти кого-нибудь. Заодно он попытался урезонить колдуна, но тот заявил доктору, что хочет одного: чтобы его оставили в покое, а если кто сюда сунется, пусть пеняет на себя.

– Я хотела бы поговорить с вашим доктором, – сказала Джессика, – возможно, он сообщит нам интересные детали.

– Ничего он не сообщит, – махнул рукой Гутри. – Домейн что-то сотворил с его разумом. Теперь бедняга без конца повторяет слова колдуна.

Изабель взмахнула кулаком.

– Только бы мне добраться до негодяя! Пусть Шторм защищает нас своей магией, а мы с Хоком познакомимся с Домейном поближе. С радостью посмотрю, какого цвета у него кровь.

– Все не так просто, – возразил Гутри.

– Господи, – вздохнул Хок, – да увижу ли я на моем веку случай, когда все будет просто?

– Домейн захватил заложницу, – продолжал охранник, – Сюзанну Валлингер, свою подружку. Есть основания полагать, что она пришла к нему для последнего объяснения, поскольку девушке надоел ее пылкий поклонник. Но Домейну это явно не понравилось. Она до сих пор у него, и Домейн угрожает убить Сюзанну, если та попытается бежать или мы попробуем освободить ее.

– Разве вы не знаете, как действует в таких случаях городская полиция? – сурово спросила Винтер. – Делайте свое дело, что бы ни случилось с заложником.

– Да, но Сюзанна – дочь Советника Валлингера!

– Это усложняет ситуацию, – задумчиво произнесла Изабель.

Хок угрюмо улыбнулся. Советник Валлингер возглавлял Консервативную партию в городском Совете, и его огромное состояние являлось основой партийных фондов консерваторов. Несомненно, именно Советник приказал сразу же вызвать сюда Дружину Молота. От них ждут не только захвата Домейна, но и спасения девушки. А это, по справедливому замечанию Изабель, чертовски осложняло ситуацию. Пока Домейн на свободе, он опасен. Видимо, его поведение совершенно непредсказуемо, в любой момент ярость колдуна могла обрушиться не только на тех, кто имел несчастье попасться ему на глаза. Вдруг ему придет в голову уничтожить все дома на бульваре вместе с обитателями или что-нибудь похуже. Домейн – могущественный колдун, с почти неограниченной властью. Тем более надо остановить его любым способом, пока не поздно. Хок снял с пояса топор и внимательно посмотрел на жилище Домейна. Конечно, девушку надо попытаться спасти, но если придется выбирать между ее жизнью и захватом чародея… то Хоку было решительно все равно, какой пост занимает папаша несчастной Сюзанны.

– У нас есть план действий в ситуациях, подобных этой, – промолвила Джессика, строго взглянув на Хока и Изабель, – и мы будем строго придерживаться правил. Прежде всего, никто не должен двинуться с места без моего приказа. Понятно?

– О, конечно! – поклонился Хок, а Изабель кивнула с самым невинным видом.

– Я с уважением отношусь к репутации обоих капитанов, – продолжала Винтер, – про которых говорят, будто они смертоносны, как чума, и столь же незаметны. Но у вас иные методы, чем у нашей Дружины. Там, где это возможно, мы стараемся решить задачу, не прибегая к насилию. В девяти случаях из десяти с помощью переговоров нам удается достичь таких результатов, которых никогда не добиться мечом. Этим занимается Макреди, наш парламентер, который знает толк в своем деле. Пока он не проделает все, что считает нужным, остальным оставаться на месте. Понятно?

– А если у Макреди ничего не получится? – спросила Изабель.

– Тогда вы с Хоком и Барбером атакуете колдуна под защитой магии Шторма. Но это случится не раньше, чем Макреди потерпит неудачу, – Джессика взглянула на Гутри. – Возвращайтесь к своим людям и доложите о нашем прибытии. Сейчас я посылаю Макреди на переговоры с Домейном. А вам лучше хорошенько спрятаться. На всякий случай.

Гутри, отсалютовав, повернулся и бросился бежать прочь. Хок посмотрел ему вслед.

– Красивая форма, – заметил он, – зеленая перевязь и белый мундир. Ему бы на жердочку, в клетку к попугаям.

Джессика слегка усмехнулась.

– Может, он просто хочет, чтоб на него не натыкались в темноте. Ну что ж, Мак, наступил твой час. Ты должен убедить Домейна отпустить девушку. Обещай ему все, что хочешь. Советник Валлиигер отдаст последнее, лишь бы получить дочь живой и здоровой. Если тебе удастся, постарайся уговорить кудесника сдаться властям.

Макреди прищурился.

– Что важнее – спасти Сюзанну или обезвредить Домейна?

– Прямой вопрос – прямой ответ. Важнее обезвредить Домейна. Как ты думаешь, почему я отослала Гутри прежде, чем дала тебе наставления? А теперь иди, не теряй времени.

Макреди кивнул и неторопливо пошел по бульвару прямо к опасному дому. Хок с удивлением взглянул на Шторма.

– Ты не собираешься защитить его?

– Нет, – покачал головой маг. – Его защищает фамильное заклятие. Ни магия, ни сталь, ни яд не страшны Маку. Ты можешь бросить Макреди хоть со шпиля городской ратуши, а он останется невредим. Но то же самое заклятие не позволяет ему быть нападающей стороной. И слава Богу, иначе он легко перебил бы целую армию, если бы захотел. Именно это заклятие помогло Макреди стать самым лучшим парламентером.

Внезапно низкий гул, от которого задрожала земля, прервал речь Шторма. Хок мгновенно оглянулся: улица по-прежнему оставалась пустынной. Гул усиливался, нарастал, и вдруг Золотой бульвар словно взорвался. Каменные стены домов рвались, как бумага, какие-то осколки со свистом проносились в воздухе. Хок бросился на землю и закрыл голову плащом. Мелкие камешки стучали рядом, подобно граду. Наконец, все стихло. Хок медленно поднялся на ноги и оглянулся. Никто рядом с ним не пострадал. Изабель стояла, сжимая в руке меч, и широко раскрытыми глазами смотрела в сторону бульвара. Хок проследил за ее взглядом и содрогнулся.

Улица превратилась в хаос дымящихся развалин, где среди груд щебня и каменных глыб возвышались устоявшие обломки стен, напоминающие сгнившие, шатающиеся зубы. На одной из глыб спокойно стоял Макреди, целый и невредимый, старательно стряхивая пыль с рукава. Он покачал головой, расправил складки плаща и двинулся дальше. Когда парламентер проходил мимо развалин, бывших еще несколько минут назад великолепным особняком, огромная стена, уцелевшая во время взрыва, неожиданно зашаталась и со страшным грохотом обрушилась на его голову. Но вот осела пыль, прибитая дождем, и Хок сразу заметил коротенькую фигуру Макреди, пробиравшегося среди завалов. Раздался удар грома, из низких туч вылетели стрелы, вонзились в маленького человечка, рассыпались тысячью голубых искр и исчезли, а Макреди продолжал спокойно идти к логову Домейна. Казалось, он почти развлекался бессилием чужой магии. Наконец, парламентер подошел к проклятому дому и, задрав голову, посмотрел вверх. Темный силуэт мелькнул и пропал в одном из окон на третьем этаже. Макреди толкнул дверь и вошел внутрь.

Джессика покачала головой.

– Ну, теперь мы можем быть совершенно уверены в том, что Домейн уже знает о приходе гостя.

В доме стояла полная тишина, нарушаемая лишь шумом дождя. Макреди снял намокший плащ, повесил его на крючок и пригладил слегка растрепавшиеся волосы. На вешалке он заметил другой плащ, изящно скроенный, с богатой вышивкой, принадлежавший, безусловно, Сюзанне Валлингер. Макреди прислушался, но ничего не услышал, кроме тиканья жука-точильщика где-то в стене да обычных шорохов и скрипов большого дома. Парламентер направился к ближайшей двери. Она была слегка приоткрыта, и Макреди, распахнув ее, заглянул в комнату. Рядом с большим камином лежал, разбросав руки и ноги, обезглавленный труп. Рядом с шеей дубовые половицы покоробились от впитавшейся крови. Головы в комнате не оказалось. Про себя Макреди отметил, что, судя по шее, голова была не отсечена, а оторвана с невероятной силой. Он старательно прикрыл дверь и стал подниматься по лестнице. Тело могло принадлежать неудачливому парламентеру или кому-либо из обитателей дома. Возможно, он не раз сидел с Домейном за одним столом.

«Здравствуй, Домейн. Я пришел к тебе с миром. Я хочу завоевать твое доверие и тут же злоупотребить им. Я собираюсь убедить тебя отпустить девушку и сдаться властям, чтобы тебя могли судить, признать виновным и казнить. Этого я тебе, конечно, не скажу. Я буду говорить успокаивающую ложь и приложу все силы, чтоб ты принял ее за правду. Во имя чего? Да просто такова моя работа. И еще потому, что, ожидая смерти, я смертельно скучаю, и разговаривать с безумными убийцами вроде тебя – одно из немногих развлечений, которые мне остались».

Макреди поднимался по лестнице так спокойно, словно шел на званый вечер. Он хотел, чтоб Домейн услышал его шаги. Если появиться неожиданно, колдун может в панике убить девушку. Макреди мрачно покачал головой. Этого допустить нельзя. Спасение Сюзанны – одна из задач в игре, а проигрывать Макреди не любил.

Он поднялся на слабо освещенную площадку, внутренне приготовившись к яростным атакам Домейна, но ничего не произошло. В конце темного коридора находилась дверь, из-под которой пробивался свет. Но не успел Макреди сделать несколько шагов, как дверь распахнулась, и в коридор выскочил Домейн.

Его мантия была обожжена и изодрана, рукава затвердели от засохшей крови. Домейн оказался высоким болезненно худым юношей лет двадцати. Бледное узкое лицо колдуна словно делила надвое широкая мертвенная улыбка, напоминающая трупный оскал. Глаза горели лихорадочным блеском, тело сотрясала крупная нервная дрожь. Макреди остановился и ласково улыбнулся колдуну.

– Стой, где стоишь! – истерично выкрикнул Домейн. – Еще шаг и я убью ее! Убью!

– Я верю вам, – успокаивающе произнес Макреди. – И готов исполнить все, что вы скажете, господин маг. Здесь вы в безопасности. Мое имя Джон Макреди, и я пришел поговорить с вами и с Сюзанной.

– Ты пришел забрать ее отсюда!

– Нет. Я всего лишь хочу поговорить с вами и только. Вы увязли по уши, Домейн, и я здесь, чтобы помочь вам выбраться. Власти обещали не вмешиваться. Скажите, что вам нужно, и я передам им ваши требования. Можете требовать все, что пожелаете. Ведь не собираетесь же вы сидеть тут вечно?

– Нет. Мне здесь неуютно, – на миг взгляд Домейна прояснился, но в следующую секунду его глаза вновь затянулись дымкой безумия. – Я выйду отсюда только вместе с Сюзанной! Горе тому, кто встанет на нашем пути!

– Успокойтесь, Домейн, не кричите так. Я здесь как раз для этого. Нам не нужны новые жертвы. Могу я поговорить с Сюзанной? Возможно, втроем мы решим, как вам выбраться из города, никого не убивая.

Маг долго с подозрением вглядывался в лицо Макреди, а затем заглянул за дверь позади себя.

– Она здесь. Но без шуток! Если тебе я не могу причинить никакого вреда, то убить ее я в силах. И я убью ее, если не будет иного способа избежать разлуки с ней.

– Я сделаю все, что вы скажете, Домейн. Успокойтесь, здесь вы в безопасности.

Макреди продолжал говорить ровным, спокойным голосом, приближаясь к колдуну. Он даже не вникал в смысл собственных слов. На человека, стоящего перед ним, уже нельзя подействовать логикой, но его можно успокоить, усыпить, а затем управлять им. Главное, убедить Домейна, будто ему ничто не угрожает, а он, Макреди, хочет лишь выработать условия капитуляции властей. Пока Домейн спокоен и ощущает свое превосходство, он не так опасен. Макреди вошел в комнату, и ноги у него внезапно подкосились, а к горлу подступил тугой комок.

Все стены были забрызганы кровью. На полу и на ковре четко отпечатались кровавые следы Домейна. Посреди комнаты стоял труп молодой девушки с неестественно вывернутой головой. Широко раскрытые глаза тускло уставились в пол. Изо рта сочилась кровь, стекая вниз по шее на элегантное вечернее платье. Вокруг погибшей с жужжанием носились зеленые мухи. У Макреди мелькнула мысль, что, возможно, девушка умерла еще до того, как мрак безумия поглотил Домейна.

«Я убью ее, если не будет иного способа избежать разлуки…»

– Все хорошо, дорогая, – обратился Домейн к трупу. – Не пугайся, это Джон Макреди. Он просто пришел поговорить с нами. Я не позволю ему увести тебя. Со мной тебе нечего бояться.

Труп медленно приблизился к магу. Голова девушки жутко болталась из стороны в сторону на сломанной шее. Покойница нежно обняла Домейна за плечи и прижалась к нему. Макреди весело улыбнулся им и помахал рукой.

– Здравствуйте, Сюзанна. Вы сегодня просто очаровательны. Теперь я могу со спокойной душой передать всем, что вы живы, здоровы и находитесь здесь по собственной воле.

– Конечно, – вызывающе произнес маг. – Мы любим друг друга и хотим пожениться. Ничто не разлучит нас. Ничто… – голос Домейна задрожал, смутное беспокойство появилось в его глазах, словно реальность стремилась прорваться в воспаленное воображение, но через секунду Домейн снова улыбнулся мертвой девушке. – Все хорошо, родная. Никто тебя у меня не отнимет.

– Что же вы хотите передать властям? – осведомился Макреди. Он уже понял всю безнадежность своей миссии.

– Да, – бросил Домейн, – прикажите им убираться прочь и оставить нас в покое. Мы с Сюзанной скоро выйдем отсюда. Не становитесь нам на пути, если вам дорога жизнь. Так и передайте, Джон Макреди.

Колдун отпустил парламентера небрежным взмахом руки и с нежностью взглянул на оживленный им труп. Откуда-то послышалась тихая нежная музыка, навевавшая мотивы песенок, забытых несколько поколений назад. Домейн и мертвая девушка медленно закружились в старинном свадебном танце.

Дружина Молота, скрываясь от дождя, приютилась под навесом парадного входа розового особняка. Хок нетерпеливо переминался с ноги на ногу, изнемогая от вынужденного бездействия.

– Скажите-ка, – неожиданно обратился он к Джессике, – если Макреди так великолепно защищен, почему бы ему не освободить девушку и не скрутить Домейна?

– Ему не позволит заклятие, – нетерпеливо ответила Винтер. – Если он попытается напасть, колдовство перестанет действовать. Макреди был бы уже сто раз мертв, попытайся он наброситься на мага. Его задача – уговорить Домейна и не больше. Не волнуйтесь, капитан, если девушку можно спасти, Макреди сделает это лучше, чем кто-либо другой.

– Что-то случилось? – воскликнула Изабель. – Смотрите! Там, на улице…

Все взоры обратились туда, куда указывала ее рука. Из дверей одного из уцелевших зданий струился людской поток, и толпа, словно обезумев, неслась прямо к Дружине Молота. Некоторые из бегущих пугливо оглядывались на дом колдуна или на изуродованные тела, лежавшие на бульваре, но большинство мчалось, позабыв обо всем, кроме собственного спасения. В их широко раскрытых глазах плескался беспредельный животный ужас.

– Видимо, эти успели спрятаться, – ни к кому не обращаясь, прошептала Джессика. – О черт, но почему они не остались там! Неужели им показалось, что все кончено, раз на минуту стало тихо?

– Нам надо остановить их! – дрожащим голосом произнес Шторм. – Если Домейн увидит…

– Мы ничего не можем сделать! – отрезала Винтер. – И никто не смог бы.

Шторм умолк, с безнадежным отчаянием глядя на безумную толпу. Она была уже так близко, что Хок сквозь дождь отчетливо слышал беспорядочный топот десятков ног.

– Бегите! – безотчетно шептал Шторм. – Бегите, черт вас дери!

Вперед вырвались семеро мужчин и три женщины. Хок невольно подался вперед, все его существо стремилось навстречу бегущим. Ближе, ближе… еще несколько шагов – и они в безопасности. Внезапно один из мужчин застыл, недоумевающе посмотрев под ноги, и в следующую секунду его голова разлетелась на части. В воздух ударил фонтан крови. Тело пошатнулось, сделало несколько неуверенных шагов и рухнуло навзничь. Бегущая за ним женщина дико вскрикнула, не в силах остановиться, перескочила через обезглавленный труп и, не коснувшись земли, повисла в воздухе, а затем стрелой взмыла вверх. Крик ее резко оборвался. Женщина извивалась, стараясь оторвать от горла невидимые руки, глаза ее вылезли из орбит, изо рта вывалился распухший язык. Вдруг она перестала подниматься и камнем полетела вниз, с каждой секундой набирая скорость. Раздался мягкий шлепок, тело с невероятной силой врезалось в мостовую. На месте падения осталась лежать бесформенная кровавая масса, в которой не было ничего человеческого.

Но обезумевшая толпа продолжала волной катиться дальше. Еще одна женщина исчезла. Какой-то момент капельки дождя сохраняли ее силуэт, похожий на рыбий пузырь, а затем послышался хлюпающий звук, с которым воздух заполнил образовавшуюся пустоту. Трое мужчин вспыхнули на бегу, превратившись в ослепительные живые факелы. Через секунду от их тел остались лишь маленькие кучки золы, которые сразу же смыл дождь. Но в ушах у Хока еще долго звучали пронзительные вопли несчастных.

Неожиданно вся толпа встала, как вкопанная. Люди с идиотским изумлением рассматривали друг друга и вдруг начали безудержно хохотать. Слезы текли по их пустым лицам вместе с каплями дождя, а они все смеялись, и смеялись, теряя последние остатки разума.

Хок со злостью стукнул кулаком по стене, Изабель пробормотала ужасное ругательство. Шторм закрыл глаза, и лишь Винтер со спокойной отрешенностью созерцала жуткую сцену. Барбер, не отрываясь, смотрел на логово Домейна. Парадная дверь раскрылась и Макреди вышел на улицу, накинул капюшон и неторопливо зашагал по Золотому бульвару, глядя себе под ноги и стараясь не вступать в лужи крови. Он старательно обошел хохочущую толпу, но его никто даже не заметил. Хок дотронулся до плеча Шторма.

– Ты не можешь помочь им?

– Нет, – резко вмешалась Винтер. – Домейн еще не должен догадываться о присутствии Шторма. Он – наше главное оружие, если придется применить силу. Сколько раз вам надо повторять, капитан Хок? Мы выполняем свой долг перед городом, а не перед собой. Сравните сотни людей, которых может погубить Домейн, если мы его не остановим, с этой жалкой кучкой. В Дружине Молота нет места сантиментам, капитан, мы должны думать о будущем.

– А я не совершаю преступления, сочувствуя беднягам? – осведомилась Изабель.

– Конечно нет. В той мере, в какой это не мешает вам исполнять свой долг.

Тем временем Макреди зашел под навес, сбросил капюшон и грустно взглянул на Джессику.

– Дела плохи? – спросила она.

– Хуже не бывает. Сюзанна Валлингер мертва. Домейн оживил ее труп и, как ни в чем не бывало, беседует с ней. Он совсем сошел с ума. Обещания и логика на него не действуют. Провалиться бы ему, я всерьез надеялся освободить девушку, – Макреди оглянулся через плечо. – Мерзавец!

– Что же ты предлагаешь? – настойчиво спросила Винтер.

– Сама решай, – пожал плечами Макреди. – Считается, будто сейчас я излагаю властям желание Сюзанны и Домейна покинуть город. Но я, конечно, этого не сделаю. Уж слишком опасен Домейн, чтоб отпустить его разгуливать по городу, даже если он прямиком направится в ловушку. Невозможно угадать, какая мысль родится в его воспаленном мозгу. Я думаю, безумие придало ему такую магическую власть, какой он не обладал никогда прежде. Пока Домейн здесь, он вряд ли причинит больше вреда, чем уже натворил.

– Так надо захватить его, – впервые произнес Барбер. – Давненько я не имел дела с чародеями.

Шторм покосился на оруженосца, но ничего не сказал. Хок кашлянул, чтоб привлечь к себе внимание.

– Думаю, можно считать переговоры оконченными. Домейн не склонен к тому, чтобы взяться за ум. Как быть дальше? Может, нам атаковать его под защитой Шторма и прикончить ублюдка?

– Не совсем так, – возразила Джессика. – Вы с Изабель пойдете первыми, производя как можно больше шума, и отвлечете внимание Домейна. Тем временем Барбер обойдет дом сзади и проникнет через черный ход. Не совсем честно, не спорю, зато дает наилучшие шансы на успех. Повторяю, никому не проявлять ненужного героизма. Если вы погибнете, ваши смерти будут отнюдь не последними.

– Минутку, – нахмурилась Изабель, – но что с нами может случиться, коль скоро Шторм защитит нас от магии Домейна?

– Я могу защитить вас именно от магии, – вмешался Шторм, – но Домейн очень сильный колдун. Он может оживить трупы убитых и призвать их на помощь. Он может заставить сражаться с тобой сам дом. Если я стану защищать вас от этого, вы окажетесь открытыми для его магической атаки.

– Успокойся, – усмехнулась Изабель, – мы сумеем постоять за себя.

– Думаю, сумеете, – согласилась Джессика. – Вы же знаменитые Хок и Изабель, не так ли? Если то, о чем твердит молва, верно хотя бы наполовину, вам предстоит обыкновенная прогулка, как, скажем, в парке.

– Молва лжет, – холодно улыбнулся Хок, – про нас говорят неправду. На самом деле, мы еще страшнее.

– У вас появилась возможность доказать это.

Изабель взглянула на Джессику и погладила рукоятку меча. Хок снял с пояса свой топор и повернулся к Барберу.

– Бесполезно спрашивать, остался ли у вас хоть один «дух огня»?

– К сожалению, все, что у нас было, мы сожгли в Преисподней.

– А кроме этих камешков ничего?

– Ничего, что в данном случае могло бы оказаться полезным. По-моему, вы теряете время. Вам надо всего лишь пройти по улице и показать, на что вы способны. Я буду рядом, даже если вы меня не увидите. Давайте же, не заставляйте Домейна ждать.

Хок кивнул и, накинув капюшон, вышел под дождь. Изабель, одарив Винтер презрительным взглядом, поспешила за ним.

– Прогулка в парке, – фыркнула она. – Когда ей приходилось в последний раз гулять в городском парке?

Хок и Изабель, не скрываясь, шли посреди улицы. Пусть Домейн увидит их. Они обогнули хохочущую толпу, изнемогающую от собственного веселья, и стали пробираться сквозь завалы. Хок постоянно осматривался, но кругом не было ни малейшего движения, и лишь шум дождя нарушал тишину.

Они прошли уже половину пути, как вдруг из низких туч брызнули огненные стрелы молний. Широкая трещина зазмеилась вдоль по мостовой, но молнии пропали, не коснувшись обоих Стражей. Хок бросился вперед, Изабель поспевала за ним. Хотя магия Шторма и защищала их, Хок вовсе не собирался испытывать ее на прочность. Дом волшебника угрожающе нависал над ними, в его окнах горел странный свет. Хок, распахнув дверь ударом ноги, ворвался внутрь, а молнии по-прежнему бессильно били в землю перед крыльцом. Изабель захлопнула дверь и привалилась к ней спиной.

Минуту оба отдыхали, переводя дыхание и осматривая темную прихожую. Хок молча показал на лестницу, и Изабель так же молча кивнула. Они медленно двинулись вперед, проверяя каждую ступеньку, вглядываясь в каждую тень. Почти вся лестница осталась позади, как вдруг входная дверь внизу с грохотом распахнулась. Хок и Изабель мгновенно обернулись, готовые к бою. На пороге стоял мертвец, по его лицу и немигающим глазам стекали капли дождя.

Хок сбежал по ступенькам и, подняв топор, устремился на него. Широкое лезвие секиры сверкнуло и глубоко вонзилось в холодную грудь. Мертвец пошатнулся, но устоял. Синие руки протянулись к горлу Хока, а бесцветные губы искривились в торжествующей улыбке, улыбке Домейна. Выдернув топор, Хок отскочил и обрушил новый удар на бедро противника. Мертвец рухнул, как сноп, и Хок, упершись ногой ему в живот, старался высвободить лезвие из раны. В следующую секунду посиневшие пальцы трупа обхватили его щиколотку и сжали, точно тисками. Скривившись от боли, Хок обеими руками потянул за рукоятку и вырвал топор из раны. Брызнула черная кровь, но пальцы мертвеца сжались еще сильнее. Стиснув зубы, чтоб не закричать, вне себя от ярости Хок, размахнувшись, как дровосек, опустил секиру на шею трупа. Лезвие рассекло тело и глубоко вонзилось в деревянные половицы. Голова, скрежеща зубами и вращая глазами, покатилась к двери, но хватка пальцев ничуть не ослабела, труп начал судорожно корчиться, словно пытаясь встать. Внезапно рядом очутилась Изабель и двумя точными ударами отсекла мертвецу кисти. Хок отпрянул назад и с трудом оторвал их от своей ноги. Даже брошенные на пол, кисти продолжали угрожающе шевелиться, словно громадные пауки. Обезглавленное тело уже выпрямлялось во весь рост, но Изабель, взмахнув мечом, подрезала ему сухожилия, и труп бессильно распластался на полу. Сквозь шум дождя послышался мягкий топот. Из серой пелены появлялись новые темные фигуры, угрожающе протягивая к Стражам окоченевшие руки.

Хок, выругавшись, метнулся к двери и захлопнул ее, навалившись всем телом и задвигая засов. Изабель помогала ему. Заперев дверь, Хок быстро оглянулся.

– Хотел бы я знать, есть ли тут черный ход? Изабель взглянула на него.

– Ты думаешь, нам лучше удрать?

– Кажется, это не худшая мысль. Мне как-то не по себе среди ходячих покойников.

– А как, по-твоему, посмотрит на нас Дружина Молота, Винтер, Барбер? Мы станем для них посмешищем, если пустимся наутек.

– Предпочитаю, чтоб надо мной смеялись, чем плакали… над моим трупом, – Хок нахмурился. – Но ты права. Бежать нельзя, нам надо отвлекать Домейна, пока Барбер не доберется до него. Иначе этот ублюдок уничтожит черт знает сколько людей.

– Что ты предлагаешь? – спросила Изабель. – Оставаться здесь и сдерживать мертвецов, пока Барбер не сделает свое дело?

– Ну, нет, – решительно заявил Хок, – их слишком много, и если все они так же упрямы, как их дружок, сдержать всю ораву будет трудновато. Для нас с тобой не нужно столько ударов, хватит и одного, чтобы поставить в неловкое положение. Мы даже не можем помешать им войти в дом. Дверь не продержится и пяти минут. У меня есть лучший план: мы поднимемся по лестнице, найдем Домейна и изрубим негодяя в куски. Полагаю, это здорово отвлечет его внимание.

– Неплохо, – одобрила Изабель, – только защитит ли нас магия Шторма от его атак с близкого расстояния?

– Может, ты предпочитаешь сразиться с мертвецами? – осведомился Хок.

– Н-да, не будем терять время, идем…

Она не успела договорить. Из боковой комнаты на них бросился обезглавленный труп, подняв сжатые кулаки. Хок и Изабель отпрянули друг от друга и одновременно обрушили на труп удары с двух сторон. Топор Хока отшвырнул мертвеца на стену, и в следующую секунду Изабель пронзила мечом бедро. Тело стало заваливаться влево. Хок снова взмахнул топором и отсек правую ногу мертвеца чуть выше колена. Оставив труп, пытающийся ползти за ними на руках, Стражи бросились вверх по лестнице. Входная дверь гудела и устрашающе трещала под тяжелыми ударами. Со звоном разлетелось оконное стекло. Хок и Изабель, не оглядываясь, бежали по ступенькам на второй этаж.

Барбер, не спеша, шел по изуродованной улице, невидимый ни для живых, ни для мертвых. Меч он держал наготове, но не думал, что его придется пустить в дело. Никто не знал о его присутствии и не должен узнать, пока он не всадит в Домейна пять дюймов железа и не положит конец этим глупостям. В конце концов, что бы ни говорила Джессика, в девяти случаях из десяти дело решал именно меч Барбера. Шторм может бормотать заклинания, Макреди – молоть языком, Винтер – изобретать хитроумные планы, но без него, Барбера, они беспомощны, как котята. Точку во всех делах ставит острый меч. Вот почему Барберу нравилось в Дружине. Он твердо верил – для того, чтобы остановить убийцу, его надо убить!

Барбер не наслаждался чужой смертью и страданием; просто такова была его работа, и Стюарт старался выполнить ее как можно лучше, получая искреннее удовлетворение от каждой успешной операции. В своем деле он достиг самых высоких вершин. Барбера не заботили убитые им люди, он едва помнил их лица, а уж имена начисто исчезали из памяти. Не интересовали оруженосца и преступления, совершенные ими. Значение имела лишь возможность убивать их, и Барбер пользовался ею с искусством и изяществом, совершенно недоступным для других.

В конце концов, именно за это городской Совет платит ему деньги.

Барбер, словно тень, скользил среди развалин, обходя сзади дом, в котором неистовствовал безумный чародей. Дверь черного хода оказалась запертой, но Стюарт подналег плечом, и она с деревянным стоном соскочила с петель. Оруженосец, настороженно вглядываясь, шагнул в темное помещение, не ожидая, впрочем, серьезных неприятностей. Когда он крадется к жертве, никто не услышит и не увидит его, пока он сам не захочет этого. Полезный талант для убийцы. Домейн так и не узнает, откуда к нему пробралась смерть.

Хок и Изабель не успели еще достичь площадки второго этажа, как входная дверь дома разлетелась в щепки, и мертвецы ворвались в прихожую. Внезапно ожила старая лестница, ступеньки заходили под ногами у Стражей, словно палуба корабля, и им едва удалось сохранить равновесие. Из ближайшей стены выбирались лязгающие пасти и выпученные глаза. Деревянные панели окутались паром, краска на них вздувалась пузырями. Стараясь устоять на извивающейся лестнице, Хок оглянулся и увидел, как один из мертвецов шагнул на первую ступеньку. Вся прихожая заполнилась ожившими трупами, с которых даже сильный дождь не смыл стекающую из ран кровь. Их пустые глаза невидяще уставились на двух живых людей наверху.

Лестница еще раз содрогнулась, и Хок, чтоб устоять, вцепился в лакированные перила. Те заерзали у него в руке, словно огромный червяк, сокращающий свои бесчисленные сегменты. Отпрянув в сторону, Хок упорно полез вверх почти на четвереньках. Сзади послышался отчаянный крик Изабель. Он обернулся и увидел, что его жена безуспешно пытается оторвать ноги от половиц, ставших вязкими и липкими, словно болотная трясина. Напрасно Изабель рубила лестницу мечом, лезвие без всякого усилия проходило сквозь ступеньки, как сквозь жидкую грязь. Хок, превозмогая отвращение, вцепился одной рукой в перила, а другой ухватил Изабель за плечо и, напрягая все силы, стал тянуть. Раздался чавкающий звук, и Изабель вырвалась из ловушки. Вдвоем они в несколько прыжков добрались до площадки второго этажа и побежали по коридору.

Из стен сочилась кровь, в воздухе плавал едкий желтоватый туман, горячий, обжигающий легкие, словно кислота. Прямо перед Стражами возникла трещина в полу, она стремительно расширялась, открывая бездонную пропасть, но Хок и Изабель успели перескочить через нее. Желтый туман стал сгущаться, и Хоку показалось, будто что-то начало образовываться там, в центре плотной горячей пелены. Воздух наполнялся запахом гниющего мяса и свежей крови, будто в тумане рождалась тварь из царства смерти. Изабель, подбежав к двери Домейна, распахнула ее ударом ноги. Стражи ворвались в комнату и захлопнули дверь за собой.

В этой уютной маленькой квартире все на первый взгляд казалось тихим и спокойным. Но в следующую секунду их глаза заметили пятна крови на стене и на полу, и мертвую девушку, нежно обнимающую за плечи сидящего чародея. Встретив взгляд Домейна, Хок понял, что именно здесь сейчас самое страшное место на Золотом бульваре. За дверью раздавались тяжелые шаги, и Изабель бросилась к Домейну.

– Убери их! – хрипло потребовала она.

– А если не уберу? Неужели вы полагаете, что можете угрожать мне? – Домейн улыбнулся, и такая же улыбка появилась на лице мертвой девушки. – Здесь мой дом, а вам лучше убираться самим. Вы пришли забрать у меня Сюзанну!

– Как раз из-за нее тебе нельзя никого впускать сюда! – быстро сказал Хок. – Если за нами ворвутся мертвецы, Сюзанна сильно испугается, ведь верно?

Домейн озабоченно кивнул, и в коридоре сразу наступила тишина. Маг, откинувшись на спинку кресла, величественно взглянул на Хока и Изабель.

– Кажется, я ясно сказал, что прошу оставить меня в покое. Сколько еще людей мне придется убить прежде, чем вы поймете это?

– Не надо никого убивать, – возразила Изабель, – мы за тем и пришли сюда.

Домейн торжествующе заерзал в кресле, словно уличив их в явной лжи.

– Я-то знаю, зачем вы здесь. По-моему, если я превращу вас в какие-нибудь занятные штучки и отошлю обратно, в городе поймут, что значит играть со мной в подобные игры.

– Почему же ты не торопишься проделать это? – издевательски спросил Хок. – Не потому ли, что руки коротки.

Ответом послужил уничтожающий взгляд Домейна.

– Да, у вас довольно замысловатая защита. Пробить ее можно, только потребуется слишком много сил. А мне надо еще оберегать Сюзанну. Но если у вас хватит тупости наброситься на меня, придется позвать созданную мною тварь и, поверьте, она разделается с вами не хуже, чем я. – Внезапно колдун нахмурился. – Я обращался к доброй воле властей, но те не пошли навстречу. За это я вас накажу. Я превращу весь чертов город в настоящий кошмар, который не скоро забудут в обоих Королевствах.

В углах комнаты сгустились тени. В них незримо чувствовалось присутствие чего-то огромного, злого, пришедшего из-за грани реальности. За дверью вновь послышались осторожные шаги мертвых ног. Труп девушки, стоящий рядом с Домейном, бессмысленно улыбался, так скалит зубы трактирщица, ожидающая посетителей. Хок и Изабель тревожно переглянулись. Присутствие тварей из небытия ощущалось все сильнее, а за стеной, в коридоре, топталась сама ожившая смерть.

– Не бойся, любовь моя, – ласково обратился Домейн к трупу, – скоро все кончится и мы соединимся навсегда. Я никому тебя не отдам.

За спиной у мага беззвучно открылась маленькая дверь и в комнату скользнул Барбер, сжимающий в руке обнаженный меч. Хок усилием воли отвел от него взгляд, чтоб не привлечь внимание Домейна. Он знал понаслышке о необычных способностях оруженосца, но ему с трудом верилось, что чародей не видит Стюарта. Барбер двигался по комнате, производя не больше шума, чем падающий волос. Домейн беззаботно улыбался мертвой девушке. Приближаясь к креслу, оруженосец медленно поднял меч для последнего удара, и казалось, вот-вот сверкающее лезвие рассечет надвое голову колдуна. Вдруг Домейн поднял левую руку и щелкнул пальцами. Синеватая молния, сорвавшись с потолка, ударила Барбера, и он застыл, точно ледяное изваяние. Чародей неторопливо повернулся в кресле и посмотрел на него.

– Неужели нашлись глупцы, воображающие, будто можно проникнуть в мой дом тайком от меня. Моя власть, господин убийца, превосходит ваши самые страшные ночные кошмары, и ваши жалкие козни мне видны насквозь. Я точно знал, что власти подошлют ко мне негодяя вроде вас. Им очень хочется разрушить нашу любовь. Но я этого не допущу! И в назидание я разрушу весь ваш проклятый город!

Он взмахнул рукой, и Барбер, пролетев по воздуху, с деревянным стуком ударился о стену и упал на пол, продолжая сжимать меч в закоченевшей руке. Заскрипела открывающаяся дверь, и Домейн улыбнулся, глядя, как мертвецы входят в комнату. Изабель, подняв меч, бесстрашно шагнула им навстречу, Хок встал рядом с ней и вдруг, развернувшись с быстротой молнии, сделал неуловимое движение. Топор, сверкнув, словно искра, просвистел в воздухе и глубоко врезался в лоб Сюзанны. Труп покачнулся, взмахнул руками и повалился назад. С криком отчаяния Домейн вскочил с кресла и успел подхватить его на руки. Глядя на торчащую рукоять топора, он поднял лицо к потолку и дико завыл, а тело мертвой девушки, уже не оживляемое его магией, бессильно соскользнуло на пол. Домейн упал рядом с ним на колени и, припав лицом к давно охладевшей груди, разрыдался. Мертвецы, заполнившие комнату, безжизненно рухнули на пол, и присутствие существ из потустороннего мира перестало ощущаться. В комнате посветлело, тени, таившие в себе неопределенную угрозу, растаяли. В маленькой квартире раздавались лишь захлебывающиеся рыдания юноши, чья любовь погибла навсегда. Изабель опустила меч и улыбнулась мужу.

– Здорово получилось. Даже он не мог считать ее живой с топором между глаз.

– Конечно. Думаю, теперь парень не опасен. Но на всякий случай лучше побыстрее позвать Шторма. – Хок покачал головой. – Жизнь – странная штука. Любовь и смерть в ней идут рука об руку.

– Нет, спасибо, со мной все в порядке, – раздался голос позади, и Изабель мгновенно обернулась. Барбер, кряхтя и морщась от боли, поднимался на ноги.

– В следующий раз, Стюарт, – усмехнулся Хок, – постарайся поменьше шуметь.

Оруженосец исподлобья взглянул на него.

Толпа нищих беспорядочно копошилась под дождем у главных ворот Королевского Дворца. Тут были человеческие обломки обоих полов и всех возрастов, от младенцев до стариков, кое-как одетые в невероятную рванину, чтоб получше показать себя. Некоторые дошли до крайней степени истощения – одни скелеты, обтянутые кожей; у других не хватало глаза, руки, ноги. Они не обращали внимания на дождь, поливавший их обнаженные головы. Для нищих дождь давно стал привычным делом, беспокоившим не больше, чем старая любимая мозоль. Кое-где в толпе попадались бродяги, обряженные в лохмотья военных мундиров. Эти обычно держались кучкой, отдельно от всех прочих, к несчастью для себя сохранив остатки былой гордости. С нею нищенское существование становилось поистине невыносимым.

Иззябнув, босяки невольно жались друг к другу, не сводя, однако, глаз с главных ворот, чтоб не прозевать момент, когда их петли заскрипят, впуская или выпуская очередного любимца фортуны. Но почетные гвардейцы из Стальных Братьев смотрели на них совершенно равнодушно. Нищие не представляли угрозы для обитателей Дворца, пока держались на достаточном расстоянии, а значит, не интересовали охрану.

Среди нищих, низко склонив голову и ежась под дождем, сидел Вульф Саксон, исподлобья поглядывая на главные ворота. Он находился здесь уже битых два часа, промокший и продрогший, но за это время ему удалось составить полное представление о системе охраны дворца. Ни один посетитель не мог укрыться от бдительного ока вездесущих почетных гвардейцев, придирчиво проверявших каждого входящего. Всем, даже самым гордым аристократам, приходилось мириться с унизительной процедурой обыска. Стальные Братья знали толк в подобных делах. Поэтому, обдумывая способы проникновения за дворцовую ограду, Саксон озабоченно хмурился. Несомненно, кругом также наложены защитные заклятия, так что надо быть весьма искусным магом, чтоб ступить на территорию дворца, не подняв тревоги.

Неожиданно Саксона осенило. Он подтянул колени к груди и, обхватив их руками, придал своей физиономии то безразличное выражение, которое во всех странах отличает нищего. Дождь не доставлял ему особых неудобств: на ранних этапах своей карьеры, пока он еще не занялся политикой, Вульфу пришлось повидать всякое. Некоторые пошучивали, что, уйдя в политику, Саксон всего лишь сменил маленькую арену на большую. Вульф улыбнулся, и его пальцы ощупали длинный кожаный футляр, вшитый в левую штанину. Прикосновение к нему вновь наполнило Саксона решительностью. В футляре находилось орудие мести обоим Королям. Многочисленные удары, наносимые бессердечным продажным властям, ради своих интересов превратившим Хейвен в человеческую помойку, он будет направлять один за другим, пока не вынудит своих врагов капитулировать и согласиться на реформы, если не из личных убеждений, то из страха.

Саксон с трудом вернулся к насущным проблемам. От лобовой атаки придется отказаться. Конечно, так получилось бы эффектней и внушительней, но шансов на успех набиралось немного. Великие планы рухнули бы, едва начав осуществляться. Если с часовыми гвардейцами и удастся справиться, как преодолеть защитные заклятия? Вульф потер подбородок. Должен же быть какой-то способ. Он всегда предпочитал простые и дерзкие планы, в которых есть простор для творческой инициативы, если обстоятельства неожиданно изменятся. Более сложные схемы отвергались его деятельной натурой.

Поднявшись на ноги, Саксон стал выбираться из толпы нищих, стараясь как можно меньше выделяться из общей массы. Нищие всегда стараются быть незаметными, кроме тех случаев, когда бросаются к ногам прохожих, выпрашивая милостыню. Добравшись до небольшой темной аллеи, Вульф оглянулся, чтобы убедиться, что за ним никто не следит, и выпрямился со вздохом облегчения. От постоянного сидения спина словно онемела. Подойдя к ближайшему закопченному домику, Саксон вцепился в водосточный желоб и подтянулся. Желоб ржаво заскрипел, но Вульф заранее проверил прочность металла. Он вскарабкался на крышу одним легким бесшумным движением, даже не потревожив голубей, спящих на чердаке. На другой стороне крыша примыкала к кровле более солидного строения. Разрыв между ними составлял не больше пяти футов, так что Саксон преодолел его без труда. Он перескакивал с крыши на крышу, стараясь не смотреть вниз, и продвигался вдоль дворцовой стены, пока не добрался до места, где здания дворца подступали к ней почти вплотную.

Саксон осмотрелся и покачал головой: десять футов шлифованных базальтовых блоков, увенчанных острыми пиками. Неподалеку виднелась маленькая калитка для торговцев, охраняемая всего лишь двумя вооруженными часовыми в стальных доспехах. Вульф знал о ее существовании еще раньше и отметил про себя, что калитка – один из наиболее верных путей. Торговцы бесконечной чередой входили и выходили из дворца, поставляя продукты для гостей и их многочисленной свиты. Сейчас около калитки стояла телега булочника, и одетые в белые плащи слуги без устали разгружали с нее большие белые тюки и тащили их мимо часовых за ограду. На лице Саксона появилась довольная улыбка. Стражники лишь небрежно скользили взглядом по спинам носильщиков, а сам булочник целиком погрузился в изучение толстой бухгалтерской книги.

Саксон неслышно соскочил с крыши под прикрытием крон раскидистых буков и, прокравшись к густым зарослям кустарника у тропинки, стал ждать подходящего момента. Вскоре один из носильщиков, выйдя из калитки, неторопливо направился к телеге. Неожиданно что-то привлекло его внимание в путанице кустов, и он подошел к ним поближе. В ту же секунду из листвы протянулись две сильные руки, схватили несчастного малого за горло и втащили в заросли.

Через минуту Саксон выскочил из кустов, облаченный в белый плащ, и, как ни в чем не бывало, подбежал к телеге. Там старшина грузчиков с размаху бросил ему на спину большой тюк, даже не взглянув на лицо Вульфа, который был для него лишь одним из рабочих мулов.