Искушение злом Робертс Нора

ГЛАВА 20

— Какого черта она не рассказала об этом мне? — спросил Кэм, когда Блейр уселся напротив него в конторе шерифа.

— Не знаю. Сам бы хотел знать. — Губы Блейра сузились от напряжения. — Я бы тоже хотел взглянуть на этого парнишку. Хорошенько взглянуть.

— С Энри разберусь я.

— Возможно тебе захочется заняться этим. — Блейр постучал пальцем по пухлой папке, принесенной им с собой. — Я побывал в газете Хейгерстауна, попросил их выслать мне по факсу кое-какие статьи о сатанизме. Думаю, тебе будет интересно прочитать все это.

Кэм раскрыл папку и присвистнул. — Но мы ведь находимся далеко от Вашингтона.

— Многие находятся далеко от него. Но это не мешает распространению этой гадости.

Искалеченный скот, домашние животные с вырванными внутренностями. Кэм перелистывал скользящие страницы факсов, и в нем поднималось отвращение. — Когда я служил там в полиции, мы время от времени сталкивались с такими вещами. Ритуальные круги где-нибудь в лесистой местности, символы, вырезанные на деревьях. Но здесь. — Он посмотрел на Блейра. — Бог мой, мы ведь здесь выросли. Как же мы могли этого не заметить?

— Чаще всего такая группа очень осторожна. — Он встал и подошел к кофеварке. — Хочешь еще этих радиоактивных осадков?

— Да. — Как только он взглянул тогда на разрытую детскую могилку, его внутреннее чутье сразу подсказало ему ответ. — Но история с Биффом, — сказал он. — Это как раз было неосторожно. Нет. — Его глаза блеснули, когда он взглянул на Блейра. — Нет, не то слово. Нагло.

— Я тебе объясню, как я это понимаю. — Блейр еще подлил кофе Кэму. — Они думают не так, как другие люди. Они чувствуют не так, как другие люди. — Он нервно сел, и стул заскрипел от его резких движений.

Кэм придвинул к себе пепельницу. — Объясни мне как репортер.

— О'кей. — Блейр откинулся назад, сцепив руки. — Мне кажется, слово «нагло» очень подходит сюда. Неправильно считать их тупицами. В культовых группах собираются не только наркоманы, психопаты и мятежные подростки. Кое-какие факты говорят об участии в них врачей, юристов, университетских профессоров, подчас и важных шишек тоже.

Кэм и сам это понял, но ему хотелось услышать логическое объяснение. — Как их втягивают туда?

— Эти группы хорошо организованы. Их целая сеть, вовлекаются новички. Отчасти их притягательность заключается в самой тайне, в тщательном удовольствии принадлежать к группе, находящейся за пределами общественной нормы.

По мере того как он говорил, Блейр сознавал, что слишком хорошо понимает этот соблазн. — Они живут ради удовольствия, ради массы нездорового удовольствия. Разделываются с животными. Боже мой, с детьми. И, кроме того, власть. Во многом это объясняется тягой к власти. — Он разложил перед собой листки. — Некоторые не верят в то, что могут вызывать демонов, но они присоединяются, потворствуя своим порокам. Секс. Наркотики. Опьянение убийством. — Он взглянул на Кэма. — Из пары этих статей ясно, что не всегда речь идет лишь об убийстве овец и собак. Иногда они заходят дальше. Беглецы из дома — хорошая мишень.

Подумав о Карли Джеймисон, Кэм с самым горьким чувством согласился с этим рассуждением. Затем он вспомнил о Биффе. — А своих они убивают?

— Почему бы и нет? Это ведь не рядовой клуб для мужчин, Кэм, и некоторые из них действительно верят, глубоко, яростно, что сатана даст им все, что они пожелают, если они выберут этот путь. У меня здесь всякого рода материалы, от описания тех, кого там называют любителями, до самых крупных фигур. Но начиная с пары подростков, зажигающих черную свечу, и до Ля Вей — всех их объединяет чувство власти. Все это сводится к власти.

— Я тоже прочитал кое-что, — сказал Кэм. — Я понял, что существуют разного рода культы. У самых крупных главное место занимает потворствование своим слабостям и церемониал, но они начисто отвергают ритуальные жертвоприношения.

— Конечно, — Блейр согласно кивнул головой и с трудом сдержал нервный смешок. Вот сидят они вдвоем, старые добрые приятели, и обсуждают дьяволопоклонниче-ство и ритуальные убийства за чашкой дрянного кофе. — Но есть и другие культы. Мне нужно еще кое-что проверить, но из того, что я уже обнаружил, это самая опасная разновидность. Они берут то, что им нужно из старых книг, из традиций и создают собственные. Они обращаются назад к предкам, когда кровь была единственным способом умилостивить и задобрить богов. Они возникают, где хотят. Они не стремятся к известности, напротив, скрываются от нее. Но друг друга они находят.

— А как мы их найдем?

— Боюсь, — сказал Блейр уже без всякого смеха, — что нам не придется далеко ходить. — Он нервно провел рукой по волосам. — Но я ведь политический репортер, Кэм. Я не знаю, преимущество ли это или препятствие.

— Думаю, что в этих культах полным-полно политических интриг.

— Возможно. — Блейр глубоко выдохнул. «Интересно, а устраивается ли кампания по выборам верховного жреца, — подумал он. — Собирает ли он голоса, целуя младенцев и пожимая всем руки? Боже правый». — Я многого не знаю. Я связался с некоторыми людьми из Вашингтона, которые готовы побеседовать со мной. А ты знаешь, что есть полицейские, специализирующиеся в такого рода делах?

— Нам не нужна статья в газете.

— У тебя она уже есть, — огрызнулся Блейр. — Но если ты думаешь, что я ввязался в это дело из-за какого-то дерьмового побочного интереса…

— Извини меня. — Кэм протянул руку ладонью вверх, затем помассировал ею голову, надеясь унять боль в затылке. — Коленный рефлекс. Это ведь мой город, черт побери.

— И мой тоже. — Блейр попытался изобразить улыбку. — До сих пор я и не представлял, насколько это все еще и мой город. Кэм, я хочу поговорить с Лайзой Макдо-нальд. Потом я сделаю, что смогу, здесь на месте. Но очень скоро мне придется вернуться в Вашингтон, поискать, нет ли там чего-либо, связанного с этим.

— Хорошо. — Ему нужен был человек, кому бы он мог довериться. Он боялся, что в городе, который, как он считал, ему так хорошо знаком, он больше не мог довериться никому другому. — Я позвоню и договорюсь с ней. Но будь с ней помягче. Она все еще очень слаба.

— Если бы не Клер, она была бы мертва. — Осторожным, даже слишком осторожным движением он поставил на стол свою чашку кофе. — Я боюсь за нее, действительно боюсь, Кэм. Если этот тип, Эрни, втянут в культ и помешан на Клер…

— Он и близко к ней не подойдет. — Это тихое, сдержанное заявление совершенно не соответствовало ярости, горевшей в глазах Кэма. — Можешь быть в этом уверен.

— Я надеюсь на это. — Отстранив кружку с кофе, он придвинулся ближе. — Она самый дорогой для меня человек в жизни, и я доверяю ее тебе, после того, как я уеду. Клянусь Богом, ты должен как следует позаботиться о ней.

Пальцы Эрни дрожали, когда он взял тот клочок бумаги. Он нашел его под козырьком своего грузовичка к исходу рабочего дня на автозаправке. Наконец-то все сходилось.

Риск, на который он шел там, в лесу Доппера, ужасная тошнотворность и отвращение, испытываемое им после того, как он зарезал черных телят — все это теперь оправдывалось. Вскоре он станет одним из них.

31 мая, 10.00. Южный край леса Доппера. Приходи один.

Его единственной мыслью было — сегодня вечером. Сегодня вечером он увидит, узнает и приобщится. Он сложил записку и опустил ее в задний карман джинсов. Когда он заводил грузовик, его руки все еще тряслись. Когда нажал на сцепление, его нога задрожала.

По дороге домой его нервозность перешла в холодное, осознанное возбуждение. «Он перестанет быть наблюдателем, — думалось ему, — он больше не будет довольствоваться подсматриванием в телескоп и станет посвященным».

Салли увидела, как он подъезжал, и вышла из машины еще до того, как Эрни притормозил перед своим домом. Но как только он взглянул на нее, улыбка сползла с ее лица. Его глаза были темны и холодны.

— Привет… Я как раз проезжала мимо и решила заехать.

— У меня полно дел.

— Ну что ж. Я бы все равно не смогла остаться. Мне надо поехать к бабушке. Воскресный обед, ну ты понимаешь.

— Ну так поезжай. — Он направился к двери.

— Эрни. — С чувством обиды Салли поспешила за ним. — Я просто снова хотела у тебя спросить насчет вечеринки. Джош уговаривает меня пойти с ним, но я…

— Ну так иди с ним. — Он отбросил ее руку. — Перестань бегать за мной.

— Почему ты так поступаешь? — Ее глаза уже наполнились влагой. Он увидел как упала первая слезинка, и почувствовал некоторое угрызение совести, которое тут же и подавил.

— Как поступаю?

— Ты так груб со мной. Я думала, что нравлюсь тебе. Больше, чем нравлюсь. Ты говорил…

— Я никогда ничего не говорил. — И это было правдой. — Я просто делал то, что ты хотела, чтобы я делал.

— Я бы не позволила тебе… Я бы никогда не стала делать всего того с тобой, если бы не думала, что ты любишь меня.

— Люблю тебя? На кой черт мне это нужно? Ты просто еще одна потаскушка. — Он увидел, как ее лицо мертвенно побледнело, а затем она опустилась на лужайку и зарыдала. Какая-то часть его сознания была смущена. Какая-то чувствовала сожаление. Но та часть, на которой он сосредоточился, наблюдала за девушкой с расчетливым равнодушием. — Убирайся отсюда, слышишь?

Вновь что-то зашевелилось в нем, и он вновь подавил это. Он нагнулся, чтобы заставить ее встать, и в этот момент подъехал Кэм. Эрни опустил руки и застыл в ожидании.

— Какие-нибудь проблемы?

— У меня никаких, — сказал Эрни. Бросив взгляд на юношу, Кэм наклонился к Салли. — Эй, малышка. Он обидел тебя?

— Он сказал, что не любит меня. Совсем не любит.

— Не стоит из-за этого плакать. — Он легко подал ей руку, — Ну, пойдем. Хочешь, я отвезу тебя домой?

— Я не хочу домой. Я хочу умереть.

Кэм поднял глаза и с облегчением увидел, как через улицу переходила Клер. — Ты слишком молодая и хорошенькая, чтобы хотеть умереть. — Он похлопал ее по плечу.

— Что здесь происходит? — Клер переводила взгляд с одного лица на другое. — Я видела, как ты проезжал, — сказала она Кэму.

— Салли очень расстроена. Почему бы тебе не пригласить ее в дом и… — Он сделал неопределенный жест рукой.

— Конечно. Пойдем, Салли. — Клер обхватила девушку за талию, чтобы помочь той встать. — Пойдем ко мне и наплюем на мужчин. — Она бросила последний взгляд на Кэма и повела плачущую девушку через улицу.

— Ну ты и молодец, просто чемпион, — сказал Кэм. К их обоюдному удивлению, Эрни покраснел. — Послушайте, я ничего такого не делал. Она сама прилипла ко мне. Я вовсе не просил ее сюда приезжать. Нет никакого нарушения закона, когда скажешь какой-то глупой девчонке, чтоб она убиралась.

— Тут ты прав. Твои родители дома?

— А что?

— Я хочу тебе задать пару вопросов. Тебе может захотеться, чтобы они были рядом, когда я буду тебя спрашивать.

— Мне они не нужны.

— Как хочешь, — небрежно сказал Кэм. — Предпочитаешь говорить в доме или здесь?

Он вызывающе дернул головой, отчего его волосы отлетели назад. — Здесь.

— Интересное украшение, — Кэм протянул руку, желая дотронуться до пентаграммы, но Эрни прикрыл ее рукой.

— Ну и что?

— Это сатанистский символ.

Губы Эрни скривились в усмешке. — Неужели?

— Поклоняешься дьяволу, Эрни?

Эрни продолжал улыбаться, поглаживая пентаграмму. — Разве человек не свободен в выборе религии, как это говорится в Билле о правах?

— Да. Конечно, да. До тех пор, пока человек, исповедующий религию, не нарушает закона.

— Носить пентаграмму — это не нарушение закона. У соседнего дома кто-то завел газонокосилку. Мотор дважды чихал и глох, прежде чем начал ровно мурлыкать.

— Где ты был в прошлый понедельник между часом и четырьмя часами ночи?

Внутри у него все сжалось, но он не отвел глаз. — Спал, как и все остальные в этом дерьмовом городе.

— Когда-нибудь пробовал устраивать жертвоприношения животных, Эрни?

— Не скажу, чтоб я этим занимался.

— А скажи-ка мне, где ты был в прошлый вторник около десяти тридцати-одиннадцати вечера?

— Что ж. — Эрни с ухмылкой взглянул на верхнее окно в доме. — Я был как раз там, трахал Салли Симмонс. Мы кончили что-то около одиннадцати. Через несколько минут она ушла, а мои родители вернулись из пиццерии почти в одиннадцать. Так что, как раз так оно и получается.

— Ты гнусный маленький сукин сын.

— Это тоже не является нарушением закона.

— Нет, не является. — Кэм сделал шаг вперед, так что их глаза были вровень. На лбу у парня появилась легкая испарина. Кэм с удовлетворением отметил это. — Больше всего я люблю разделываться вот с такими гнидами, как ты, и я еще не разучился этого делать. Только один твой неверный шаг, маленький стервец, и я вопьюсь в тебя как пиявка, не отпущу.

— Это угроза?

— Это констатация факта. Если твое алиби не подтверждается даже на пять минут, дело будет в официальном порядке передано в полицию. Ты лучше придумай себе что-нибудь и на ночь в понедельник. — Он закрыл рукой пентаграмму Эрни. — От Клер держись подальше, как можно дальше. Если не послушаешься, никто, ни бог, ни дьявол, не спасут тебя от меня.

Со сжатыми кулаками Эрни смотрел, как Кэм уходил. «У него будет не только Клер, — думал он. — После сегодняшней ночи он получит все, что пожелает».

— Я думала, он любит меня. — Салли икнула, отпивая прохладительный напиток, поданный ей Клер. — Но он совсем не любил. Вовсе не любил, он только… Он такие ужасные вещи мне говорил.

— Иногда люди в ссоре говорят такие ужасные вещи, о которых потом жалеют.

— Это было по-другому. — Салли взяла еще одну салфетку и высморкала нос. — Мы не ссорились. Он не был разозлен, просто холоден. Он смотрел на меня так, будто я выползла из норы. Он сказал… он сказал, что я потаскушка.

— О, детка. — Она прикрыла ладонью руку Салли ц представила себе, что она скажет Эрни при первой же возможности. — Я знаю, как это больно.

— Наверное, я такая и есть, раз занималась этим с ним. — Она закрыла лицо измятой салфеткой. — Он был первый. Самый первый.

— Прости. — Готовая сама расплакаться. Клер обняла девочку. — Я бы хотела убедить тебя в том, что его слова не имеют значения, но для тебя они имеют значение. И еще долго будут иметь. Но твоя близость с Эрни вовсе не делает тебя потаскушкой. Она просто доказывает, что ты живой человек.

— Я любила его.

«Она говорит уже в прошедшем времени», — подумала Клер, радуясь приспособляемости сердца подростка. — Я знаю, что ты так думала. Когда ты по-настоящему полюбишь, ты почувствуешь разницу.

Салли покачала головой, разметав волосы. — Я не хочу больше никогда влюбляться ни в какого парня. Я не хочу, чтобы кто-нибудь когда-нибудь меня снова так обидел.

— Я знаю, что ты хочешь этим сказать. — «Каждая женщина знала бы», — подумала Клер. — Но дело в том, что ты полюбишь. — Она обняла Салли и притянула к себе. От слез лицо девочки покрылось пятнами. Глаза были распухшими и покрасневшими. «И такими юными», — подумала Клер. Она взяла свежую салфетку и мягко вытерла слезы. — Тем не менее я бы хотела сказать тебе кое-что. То, что каждая женщина должна знать о мужчинах.

Салли фыркнула. — Что?

— Все они задницы.

Слабо хихикнув, Салли вытерла глаза.

— Именно так, — настойчиво произнесла Клер. — С годами они становятся более старыми задницами. Хитрость в том, чтобы избежать контакта с парнем, который заставит тебя влюбиться в него несмотря на это. Иначе же ты окажешься замужем и лишь через 50–60 лет брака поймешь, что тебя одурачили.

Салли рассмеялась как раз в тот момент, когда в кухню вошла Анжи. — О, извините. — Заметив заплаканное лицо девушки, Анжи направилась было обратно.

— Нет, нет, все в порядке. — Клер жестом вернула ее. — Анжи, это Салли, и мы с ней как раз обсуждали, почему без мужчин мир был бы только лучше.

— Это само собой разумеется. За исключением секса и ловли тараканов, они ни на что больше не годятся.

— Для параллельной парковки, — вставила Клер, довольная, что Салли снова засмеялась.

— Для ремонта автомобилей. — Салли насухо вытерла лицо руками. — Мой отец очень здорово это умеет.

— Верно. — Клер поразмышляла секунду. — Но ведь женщина всегда может обзавестись учебником.

Салли вздохнула и провела пальцем по стакану. — Я чувствую себя ужасно глупой, от того как я себя вела.

— Нет никаких причин для этого, дорогая. Она сглотнула и уставилась на стол. — Я не могу рассказать маме о том, чем мы с Эрни занимались.

— Думаешь, она рассердится? — спросила Клер. Салли покачала головой. — Не знаю. С ней очень здорово разговаривать. Мы обсуждали очень многое. Ну, вы знаете… Не то, чтобы она ожидала, что я вечно буду девственницей, но… Я не могу рассказать ей, что я делала вместе с Эрни.

— Я думаю, решать тебе. — Она услышала, как подъехал Кэм. — А вот и шериф Рафферти.

— О. — Салли закрыла лицо. — Ужасно, что он увидит меня в таком виде. Я выгляжу отвратительно.

— Давай, я покажу тебе, где можно умыться, — предложила Анжи. — Немного губной помады и глазных капель, и все будет в порядке.

— Спасибо. — Девушка порывисто обняла Клер, — Огромное спасибо вам обеим.

Она поспешила выйти, как раз когда вошел Кэм. — Где Салли?

— Приводит себя в порядок, чтобы ты не увидел ее красные глаза и сопливый нос. Ты говорил с Эрни?

— Да, я поговорил с ним.

— Не знаю, какая муха его укусила, когда он так отвратительно разговаривал с Салли, но я твердо решила хорошенько сама с ним побеседовать.

— Держись от него подальше. — Он взял ее за подбородок. — Я говорю серьезно.

— Подожди-ка минуту…

— Нет. Я не прошу тебя. Я требую. Пока я не буду уверен, что он чист, держись от него подальше.

— Чист? О чем ты говоришь?

— Почему, черт побери, ты не рассказала мне о кошке?

— О кошке? — Она слегка отодвинулась назад. — Какое вообще это имеет отношение ко всему?

— Это может иметь чертовски большое отношение. Не отдаляйся от меня. Худышка.

— Я и не думала. — Но на самом деле она как раз это и делала. — Я вовсе не хочу этого, — поправилась она. — Просто мне надо обдумать некоторые вещи. О'кей?

— Нет, не 0'кей. — Он вновь взял ее за подбородок, внимательно посмотрел и опустил руку. — Но пока пусть так и будет. Мне надо поговорить с Салли. — Он выругался про себя, понимая, что, чем сильнее он нажимал, тем отчаяннее будет сопротивляться Клер. Он уже видел признаки этого на ее лице, видел незаметную упрямую складку меж бровей, напряженный рот. — Худышка, — он сел, взяв обе ее руки в свои. — Это очень важно. Иначе я бы тебя об этом не просил.

— Ты сказал, что не просишь, а требуешь.

— О'кей. — Он чуть улыбнулся. — Я бы не требовал, если бы это не было так важно.

— А мне, возможно, меньше бы хотелось послать тебя к черту, если бы ты все объяснил.

Кэм ущипнул себя за переносицу. — Я объясню, как только смогу. — Он взглянул на вошедшую в кухню Салли.

— Наверное, вы хотите поговорить со мной, — сказала она и скрестила руки.

Кэм встал и предложил ей стул. — Как ты себя чувствуешь?

Она посмотрела себе под ноги, затем на стол. — Сбитой с толку.

— Не стоит. — Он так ласково посмотрел на нее, что ей пришлось закусить губы, чтобы не расплакаться. — Когда-то я подрался с Сьюзи Негли прямо у стойки заведения «У Марты».

— Сьюзи Негли? — непонимающе спросила Салли.

— Теперь она Сью Найт.

— Миссис Найт? — Салли отвела глаза от стола и уперлась взглядом в Кэма, пытаясь представить себе их прямую, как палка, учительницу английского языка рядом с шерифом. — Вы когда-то… с миссис Найт?

— Когда она была в нежном шестнадцатилетнем возрасте. И она ударила меня, почти снесла со стула. Вот тогда, действительно, я, что называется, был сбит с толку.

Она усмехнулась и накатившие было слезы высохли. — Миссис Найт ударила вас? В самом деле?

— Не стоит этого распространять. Мне кажется, все уже забыли об этом.

— Нет, не забыли, — сказала Клер, вставая. — Просто так он лучше себя чувствует. Пожалуй, я оставлю вас вдвоем.

— А вы не могли бы… — Салли снова закусила губу. — А она не может остаться? Я уже рассказала ей и… можно ей остаться?

— Конечно. — Кэм взглянул на Клер и кивнул в знак согласия. — Мне надо задать тебе несколько вопросов. Ты давно знаешь Эрни?

— Со средних классов.

— Он хорошо ладит с другими ребятами? Она не ожидала такого рода вопроса и нахмурилась. — Ну, в общем-то не дерется или что-то там такое. А сейчас… — Она взглянула на Клер. — А сейчас я сама была виновата, на самом деле. Устроила там сцену, потому что, наверное, я хотела, чтобы он относился ко мне так, как я к нему относилась. Вернее, думала, что отношусь, — поправилась она. — Я не хочу чтобы у него были неприятности, шериф. Он не стоит того.

— Хорошее начало, — пробормотала Клер и, подняв бокал с диетической «Пепси», выпила его за здоровье Салли.

— У него нет неприятностей. Пока. С кем он водит компанию?

— Да, собственно, ни с кем.

— Он не садится с какой-нибудь определенной компанией в столовой?

— Нет, он как-то сам по себе.

— Он ведь ездит в школу на машине, верно?

— Да.

— Он подвозит кого-нибудь на своем грузовичке?

— Никогда не замечала, чтоб он кого-нибудь подвозил. — «А ведь это было странно, — сообразила она. — Ребята всегда набивались друг к другу в машины. Но никто никогда не ездил пассажиром с Эрни».

Это было не то, что хотел услышать Кэм. Если Эрни был втянут в события, происходившие в Эммитсборо, то он не мог действовать в одиночку. — В последние несколько недель ты много времени проводила с ним.

Шея ее зарделась, а затем и щеки стали медленно заливаться краской. — Мистер Атертон разбил всех на пары, чтобы готовиться к заданию по химии. Эрни и я вместе готовились.

— О чем он разговаривал?

Она пожала плечами. — Он не очень разговорчив. — Тут до нее дошло, что Эрни никогда не болтал, как Джош о школе, о родителях, других ребятах, спорте, фильмах. Он предоставлял ей возможность говорить, а затем отводил ее наверх в свою комнату.

— Вам приходилось обсуждать события, которые здесь происходят, убийство Биффа Стоуки, например?

— Да, пожалуй, немного. Я помню, как Эрни сказал, что Бифф был просто задницей. — Она еще сильней покраснела. — Простите.

— Все в порядке. Он еще что-нибудь говорил? — Жутко смущенная, она покачала головой. — Он когда-нибудь расспрашивал тебя о том вечере, когда вы с Джошем оказались на кладбище?

— В общем-то, нет. Но Джош сам всем рассказал и продолжал рассказывать, пока это уже всем не надоело. Джош просто не может остановиться, понимаете? — Она надеялась про себя, что тот все еще был готов пойти с ней на вечеринку.

— Салли, в прошлый понедельник вечером ты была с Эрни?

— В прошлый понедельник? — Она с благодарностью посмотрела на Клер, снова наполнившую ее стакан «Пепси». — Нет. По понедельникам я сижу с ребенком Джен-кинсов.

— И Эрни не заходил за тобой? Вы не отправились к нему домой после того, как ты освободилась?

— Нет, Дженкинсы живут с нами по соседству, и если бы ко мне зашел парень, моя мама бы рассердилась. Обычно Дженкинсы раньше одиннадцати домой не возвращаются.

— А во вторник?

— Во вторник? — Она отвела глаза и взяла стакан.

— Во вторник вечером ты была с Эрни? Она кивнула, затем поставила стакан на стол, не отпив из него. — Я должна была быть дома у Луизы и заниматься, но вместо этого пошла к Эрни. Его родители работают по вечерам.

— Я знаю. Ты можешь мне сказать, когда ты к нему пришла и когда ушла?

— Я ушла от Луизы около десяти и через несколько минут была у него. Ушла после одиннадцати.

— Ты точно помнишь?

— Да, потому что я должна была быть дома в одиннадцать, а когда вернулась, было уже половина двенадцатого, и мой отец был вне себя.

— О'кей. «Маленький стервец не мог быть одновременно в двух местах», — подумал Кэм. Но он еще не собирался так легко отказываться от своих предположений. — Ты видела эту пентаграмму, которую носит Эрни?

— Конечно. Обычно он носит ее под рубашкой, но… — Она слишком поздно спохватилась, что это могло означать, и снова уставилась на стол.

— Кто-нибудь еще из ребят носит такую же?

— Нет, не думаю. Больше никто, собственно, этим не интересуется.

— Чем этим?

— Ну, вы знаете, сатанизмом и всем таким. Кэм почувствовал, как стоящая рядом Клер напряглась, но все его внимание было обращено на Салли. — А Эрни интересовался?

— Пожалуй, да. Он носил пентаграмму. У него в комнате были черные свечи. Он любил зажигать их и слушать черный металл.

— Ты его когда-нибудь об этом спрашивала?

— Однажды я его спросила, почему он всем этим увлекается, а он только улыбнулся и сказал, что это игра… Я не думаю, что для него это было игрой. Я сказала, что видела по телевидению, как в этих культах убивали людей, даже младенцев, а он сказал, что я легковерная и что таким способом общество отвергает то, чего не может понять.

— Он еще что-нибудь говорил об этом?

— Не могу вспомнить.

— Если вспомнишь, то приходи и расскажи мне.

— Хорошо.

— Хочешь, чтобы я довез тебя до дому?

— Нет, со мной все в порядке. Она крепко сжала губы. — Вы собираетесь говорить с моими родителями?

— Если мне понадобится поговорить с ними на эту тему, первым делом я сообщу тебе.

— Спасибо. — Она слабо улыбнулась ему и затем обратилась к Клер. — Вы с Анжи здорово мне помогли.

— Мы должны держаться вместе. Салли кивнула, вставая со стула.

— Я, да… У Эрни в комнате есть телескоп, — вырвалось у нее. — Я один раз поглядела в него, когда он оставил меня одну на минутку. Я могла смотреть прямо в окно вашей спальни. — Она снова покраснела. — Я думаю, вы должны это знать.

Клер с трудом удалось сохранить непроницаемое выражение лица. — Спасибо.

— Мы еще увидимся.

— Заходи в любое время, когда захочешь. Когда Салли ушла, Клер тихо и протяжно выдохнула. — Пожалуй, теперь я стану опускать жалюзи.