Искушение злом Робертс Нора

ГЛАВА 30

Не зная, чем себя занять, Элис прибралась на кухне. Позади нее взад и вперед вышагивал Блейр. «Каждому, — подумалось ей, — эта неделя показалась такой длинной». Никто не верил, что Клер просто сбежала. Так могла поступить какая-нибудь Сара Хьюитт, но не Клер. Это представлялось нелепым.

Огромная скульптура, над которой она работала, так и стояла на дорожке. Как знак. Проходя мимо, люди задерживались и делились сегодняшними новостями. Мин Атертон даже сфотографировала скульптуру Полароидом и показывала снимки в парикмахерской у Бетти.

Мэр специально созвал собрание горожан и объявил о награде. И какую же волнующую речь он произнес, вспомнилось Элис. О том, что надо беречь близких и помогать соседям. Мэр мог говорить не хуже странствующего проповедника. Из собравшихся в ратуше вряд ли кто-нибудь мог сдержать слезы.

За исключением шерифа. Глаза его были сухими. И измученными, как ей теперь показалось. Было очевидно, что он почти не спал и не ел за те шесть дней, что Клер пропала. Под конец собрания он встал, чтобы ответить на вопросы горожан и репортеров, заполнивших небольшой зал. Там были не только местные журналисты, отметила Элис, а и репортеры из больших городов, Вашингтона, Нью-Йорка, Филадельфии.

Намочив тряпку под краном, она выжала ее, чтобы протереть стойку. Погода стояла жаркая и безветреная, температура воздуха больше подходила для августа, чем для июня. Но никто и не подумал о том, чтобы включить кондиционер. В доме остановились мать Клер с ее новым мужем и супруги Ле Бо. Никто не жаловался на жару.

Она взглянула на Блейра и ощутила к нему какие-то родственные чувствва, вытеснившие давнишнюю влюбленность.

— Я могу приготовить тебе что-нибудь поесть, — предложила она. — Может, сэндвич или немного супа.

— Спасибо. Может быть, позже. Я думал, что Анжи и Жан-Поль уже должны бы вернуться.

— Они скоро будут. — Она повесила тряпку на край раковины. Она чувствовала полную беспомощность оттого, что не могла ничем помочь, кроме как предложить Сэндвич или готового цыпленка с рисом. — Не годится ничего не есть. Я могла бы что-нибудь приготовить. Когда вернутся остальные, все будут так голодны.

Он было огрызнулся, но во время остановился. Она была такая же возбужденная и измученная, как и все они. — Отлично. Это будет отлично. — При звуке мотоцикла они оба бросились к гаражу. Не успел Кэм слезть с мотоцикла, как Блейр уже стоял рядом с ним.

— Есть новости?

— Нет. — Кэм потер утомленные глаза и перекинул ногу через сиденье. Он провел в разъездах почти весь день, осматривая закоулки, старые лесные тропы, снова и снова объезжая уже обследованные участки.

— Я сейчас приготовлю сэндвичи, — сказала Элис. — Ты должен зайти и съесть хотя бы один перед тем, как снова поедешь. Я серьезно говорю, Кэм. Тебе нужно заправиться точно так же, как и твоему мотоциклу.

Кэм снова уселся на мотоцикл, а Элис поспешила в дом.

— Как твоя мать? — спросил Кэм Блейра.

— Волнуется до смерти. Они с Джерри ездят по округе. — Он бросил беспомощный взгляд на скульптуру, возвышающуюся над ними. — Как и все мы. Бог мой, Кэм, уже прошла почти неделя.

Он прекрасно, до минуты, знал, сколько времени прошло. — Мы обследуем каждый дом, переговорим со всеми жильцами. Теперь, когда Мик снова на ногах, дело пойдет быстрее.

— Неужели ты всерьез думаешь, что кто-то держит ее здесь в городе?

— Я допускаю что угодно. — Он взглянул через улицу на дом Баттсов. — Этот дом он обыщет сам лично.

— А вдруг она уже…

— Нет. — Кэм резко повернул голову. Взгляд его уставших, замутненных глаз вновь стал острым. — Нет, этого не может быть. Мы начем отсюда, двинемся дальше и обследуем каждый сантиметр этих холмов. — Он опустил глаза. — Я плохо заботился о ней.

Когда Блейр не ответил, Кэм понял, что его друг был того же мнения.

Пока Кэм зажигал сигарету, Блейр стоял рядом, стараясь выглядеть спокойным. Его собственное расследование было успешным. Даже слишком успешным. Он слишком хорошо знал, что может случиться с его сестрой. Что уже могло случиться. Но он не мог сейчас позволить себе потерять самообладание. — Я бы хотел участвовать в поисках. Я знаю, что у вас есть опытные люди, но я ведь знаю местные леса.

— Мы используем всех. Приходится использовать, — поправился Кэм. — Просто я не знаю, кому можно доверять. — Он взглянул на солнце. Был ровно полдень. — Знаешь, что сегодня за день? — Он снова посмотрел на Блейра. — День летнего солнцестояния. Я не сообразил этого, пока не услышал по радио.

— Я знаю.

— Они соберутся сегодня, — тихо проговорил он, — Где-то.

— Неужели они рискнут на это, когда ведутся поиски, и пресса бьет тревогу?

— Да. Потому что хотят этого. Возможно, им необходимо это. — Он снова вскочил на мотоцикл. — Я должен кое-кого повидать.

— Я поеду с тобой.

— Будет лучше, если я поеду один. Это далекий путь. — Он завел мотор. — Я дам тебе знать.

— Это возмутительно! Просто возмутительно!

— Простите, миссис Атертон. — Сняв с головы фуражку, Бад нервно мял ее в руках. — Это просто формальность.

— Это настоящее оскорбление, вот что это такое. Подумать только, прийти в дом с обыском, как будто я какая-нибудь преступница. — Она твердо встала в дверном проеме, ее грудь, обтянутая цветастой тканью, бурно вздымалась. — Вы что, думаете, что я держу Клер Кимболл связанной где-нибудь в подвале?

— Нет, мэм. Нет, мэм. Прошу извинить за беспокойство. Просто мы осматриваем все дома в городе. — Когда в прихожей появился мэр, Бад вздохнул с облегчением.

— В чем дело?

— Настоящее безобразие. Джеймс, ты просто не поверишь, что этот парень собирается сделать.

— Мы обыскиваем каждый дом. — Он покраснел. — Мистер Атертон, сэр. У меня есть ордера на это.

— Ордера! — Мин всплеснула руками, похожая сейчас на курицу-несушку.

— Ты слышал это, Джеймс? Ордера. Подумать только!

— Успокойся, Мин. — Он положил руку на ее плечо. — Это ведь связано с исчезновением Клер Кимболл не так ли, помощник Хьюитт?

— Да, сэр, мэр. — Бад всегда подтягивался, когда Атертон называл его помощником Хьюиттом. — В этом нет ничего личного, и я через пару минут все закончу. Просто должен осмотреть все вокруг и задать вам несколько вопросов.

— Только посмей войти в этот дом, и я хорошенько дам тебе метлой под зад, Бад Хыоитт.

— Мин. — Атертон слегка сжал ее плечо. — Этот человек просто выполняет свою работу. Если мы не будем подчиняться закону, то кто же тогда будет? Входите, помощник, и осмотрите все, от чердака до подвала. Никто в городе больше, чем мы с женой, не стремимся узнать, что же случилось с Клер.

Он жестом пригласил Бада войти, и тот выбрал стратегическую позицию, состоявшую в том, чтобы мэр оказался между ним и Мин. — Признателен вам, мистер Атертон.

— Это наш гражданский долг. — Его взгляд и голос выражали сугубую серьезность. — Можете сказать мне, как идут дела?

— Не нашли и следа. Должен сказать вам, мистер Атертон, шериф жутко волнуется. Думаю, он и часа не поспал с тех пор, как все это началось.

— Должно быть, он испытывает ужасное напряжение.

— Не знаю, что он будет делать, если мы не найдем ее. Вы знаете, они ведь собирались пожениться. Он даже приглашал архитектора по поводу постройки студии для Клер рядом с его домом.

— Вот как? — Мин так и навострила уши. — А может, девица струсила и сбежала.

— Мин…

— В конце концов, Джеймс, один раз ее брак уже кончился неудачей. Она не первая женщина, которая сбегает, когда напряжение становится слишком сильным.

— Нет… — Атертон раздумчиво провел по нижней губе. — Пожалуй, ты права, Мин. — Он как бы отмахнулся от этой мысли, рассчитывая, что она уже внедрилась в голову Бада. — Мы задерживаем помощника Хьюитта. Начинайте с чего угодно. Нам нечего скрывать.

Энни не было в ее трейлере. Кэм также не мог найти ее нигде из тех мест, которые она обычно посещала в городе. Лучшее, что он мог сделать, это попросить соседа удержать ее дома, когда она вернется. «Бег по кругу, вот что это такое», — подумал он, возвращаясь в город. Он гонялся за собственным хвостом, как они того и хотели. Он знал больше, чем они думали. Он знал, что история с банковской книжкой на имя Кимболла и Биффа была подстроена. Он только не знал, нашел ли ее Боб Миз или же просто выполнял приказания.

Он знал, что ритуалы совершались регулярно. Из слов Моны выходило, что по крайней мере, раз в месяц. Но он не знал, где именно.

Из рисунка Клер и слов Моны он понял, что в этом деле участвуют тринадцать человек. Но он не знал, кто они.

Так что, если сложить все вместе, размышлял он, притормаживая перед домом Эрни, получался все равно ноль.

Хуже всего было то, что он не мог позволить себе поделиться информацией с кем бы то ни было, даже с Бадом или Миком. Тринадцать человек легко могли спрятаться даже в таком маленьком городке, как Эммитсборо.

Он надеялся, что дверь откроет Эрни. Он был готов буквально силой вырвать у парня кое-какие ответы на свои вопросы. Но открыла дверь Джолин Баттс.

— Миссис Баттс.

— Шериф? — В глазах ее была тревога. — Что-нибудь случилось?

— Мы обыскиваем все дома.

— О, да. Я слышала об этом. — Она стала нервно перебирать бусы. — Пожалуйста, приступайте. Извините за беспорядок. Я еще не успела убраться.

— Не беспокойтесь об этом. Ваш муж очень нам помог своим участием в поисках.

— Когда нужны добровольцы, Уилл всегда приходит первым и уходит последним. Наверное, вы захотите начать с верхнего этажа. — Она было двинулась наверх, но вдруг остановилась. — Шериф, я знаю, что у вас сейчас голова и так занята, и не хочу выглядеть как сверхбеспокойная мать но Эрни… вчера он не приходил ночевать. Врач уверяет, что это обычное поведение при том, как Эрни воспринимает сейчас самого себя, своего отца и меня. Но я боюсь. Я боюсь, что с ним могло что-нибудь случиться. Как с Клер. — Она оперлась рукой о перила. — Что мне делать?

По дороге из города Кэм нагнал автомобиль Бада. Просигналив, он остановился, не слезая с седла мотоцикла, а Бад, притормозив, высунул голову из окна.

— Где Мик?

— Руководит поисками на другой стороне Госсард Крик. — Бад вытер платком пот со лба— Около двадцати минут назад я связывался с ним по радио.

— Ты закончил осмотр домов?

— Да. Я сожалею, Кэм.

Кэм посмотрел вдаль на поле, над которым подобно туману поднималась дымка от летней жары. Небо было совершенно бесцветным.

— Ты знаешь того парня, Эрни Баттса?

— Конечно.

— И его грузовик тоже?

— Красный пикап марки «Тойота». А почему ты спрашиваешь?

Кэм пристально посмотрел на Бада. Ему надо было кому-то довериться. — Хочу, чтобы ты продолжал свой объезд и разыскал бы его.

— Он что-нибудь натворил?

— Не знаю. Если разыщешь, не останавливай его. Наблюдай, что он собирается делать, но не останавливай. Сразу свяжись со мной. Только со мной, Бад.

— Будет сделано, шериф.

— Мне надо еще кое-куда заехать. — Он снова взглянул на небо. Сегодняшний день был самый длинный в году, но и он не мог длиться бесконечно.

В то время когда Кэм притормаживал у трейлера Энни, Клер отчаянно пыталась выбраться из того густого дурмана, которым наркотик окутал ее голову. Она про себя читала стихи, старые песни Битлз, детские считалки. В комнате было ужасно жарко и душно. Как в гробу. Но в гробу холодно, напомнила она себе. А тут она уже насквозь вспотела, лежа на этих простынях.

Она не знала, сколько еще сможет выдержать такого лежанья в темноте. Сколько времени уже прошло? День, неделя, месяц?

Почему никто не приходил?

Ее станут искать. Кэм, ее друзья, родственники. Они не забудут ее. С той ночи, когда ее сюда привезли, она не видела никого, кроме дока Кэмптона. Но и при том она не могла точно определить, сколько раз он садился у ее постели и вводил ей в вену наркотик.

Она испытывала страх, страх не только за свою жизнь, но и за свой рассудок. Она поняла, что слишком слаба, чтобы сопротивляться им, что бы они с ней ни делали. Но она отчаянно боялась, что сначала сойдет с ума.

Одна. В темноте.

Когда голова немного прояснялась, она начинала придумывать планы побега. Но проходили часы, заполненные лишь этой ужасной, черной тишиной, и все ее планы превращались в бессвязную мольбу о том, чтобы кто-нибудь, кто угодно пришел бы и спас ее.

Кончилось тем, что явился Атертон. Когда она подняла глаза и увидела его, она поняла, что следующую ночь ей уже не придется провести здесь, лежа в темноте. Это была самая короткая ночь в году, для всех.

— Пора, — мягким тоном сказал он. — Нам надо сделать кое-какие приготовления.

«Это было его последней надеждой», — думал Кэм, стоя около пустого трейлера. Его последняя надежда была связана с тем, что психованная Энни вдруг могла что-то знать. А если знала, то вспомнила бы обязательно.

Шанс был невелик, как в игре в кости, а если она в этот вечер вообще не появится дома, то и того меньше.

Все теперь зависело от них двоих, от него и этой шестидесятилетней женщины с разумом восьмилетней девочки. Со стороны им мало кто мог помочь. Он не смог доказать существования заговора или ритуальных убийств. Он доказал только то, что Карли Джеймисон насильно держали в сарае, убили, закопали, а затем труп эксгуми-ровали и подбросили в неглубокую могилу в поле. То, что у мертвого мог быть помощник, еще не доказывало ритуального убийства — по крайней мере, этого было недостаточно для штатной или федеральной полиции. В поисках Клер они помогали и людьми, и вертолетами. Но и с их помощью он ничего не нашел.

Времени оставалось все меньше и меньше. Он знал это. Чем ниже опускалось солнце, тем больше холодело у него все внутри, и он задавал себе вопрос, а не застынет ли у него в буквальном смысле кровь в жилах с наступлением ночи.

Он не мог потерять ее. Он испытывал страх, так как сама мысль об этом была столь ужасной, что, разыскивая ее, он спешил и метался, и допустил одну маленькую оплошность, которая могла стоить Клер жизни.

Отстать лишь на три ступеньки, вспомнил он, и провалиться в дыру.

Он не забыл, как надо молиться, но уделял этому очен» мало времени с тех пор, как ему исполнилось десять лет, и в школе были уроки Закона божьего, воскресные мессы и ежемесячные исповеди для ощищения от грехов его юной души.

Теперь же, когда предзакатное небо на западе начало багроветь, он стал молиться, безыскусно и отчаянно.

— О, блаженное утро, — безмятежно пела Энни, взбираясь на холм. — Наш Спаситель на небесах. Окончены муки земные. О, блаженный рассвет.

Она тащила за собой свою сумку и в испуге подняла голову, когда Кэм в несколько прыжков преодолел последние ярды, разделявшие их. — Энни, я ждал тебя.

— Я просто гуляла. Боже Всемогущий, какой жаркий день. Самый жаркий, какой я помню. — На всем ее клетчатом платье от выреза на шее до подола видны были следы пота. — Я нашла две монетки по пять центов и четверть доллара, и еще зеленую бутылочку. Хочешь посмотреть?

— Не сейчас. Я хочу тебе кое-что показать. Давай присядем.

— Мы можем зайти в дом. Я угощу тебя печеньем. Он улыбнулся, изо всех сил стараясь не выказывать нетерпения. — Я сейчас не голоден. Давай присядем здесь на ступеньках и я покажу тебе это.

— Я не против. Я очень много ходила. Мои ноженьки устали. При этих словах она хихикнула, а затем ее лицо вдруг оживилось. — Ты приехал на своем мотоцикле. Могу я покататься на нем?

— Знаешь что, если ты поможешь мне, я скоро тебя покатаю, хоть весь день, если захочешь.

— В самом деле? — Она погладила ручку мотоцикла. — Обещаешь?

— Истинный крест. Садись же, Энни. — Он вынул рисунки из мотоциклетной сумки. — Хочу показать тебе картинки.

Она плотно уселась на желтые ступеньки. — Я люблю смотреть картинки.

— Я хочу, чтобы ты очень внимательно на них посмотрела. — Он сел рядом. — Сделаешь это?

— Конечно.

— И я хочу, чтобы ты сказала мне, узнаешь ли ты это место. 0'кей?

0'кей. — С широкой улыбкой она приготовилась разглядывать рисунки. Но эта улыбка мгновенно улетучилась. — Мне не нравятся эти картинки.

— Они очень важные.

— Я не хочу на них смотреть. У меня там в доме есть лучше картинки. Я могу показать тебе.

Он постарался не обращать внимания ни свой резко убыстрившийся пульс и желание схватить ее за жалкое сморщенное горло и хорошенько потрясти. Она знала. По ее глазам он понял, что она одновременно и знает, и боится. — Энни, мне нужно, чтобы ты взглянула на них. И мне нужно, чтобы ты сказала мне правду. Ты видела это место?

Плотно сжав губы, она покачала головой. — Нет, ты видела. Ты была там. Ты знаешь, где это.

— Это плохое место. Я не хожу туда.

Он не дотронулся до нее, боясь, что, как бы ни старался, вцепился бы в нее со всей своей силой. — Почему это место плохое?

— Просто плохое. Я не хочу говорить об этом. Я хочу войти в дом.

— Энни. Энни, посмотри сейчас на меня. Посмотри же. — Когда она послушалась, он заставил себя улыбнуться. — Я ведь твой друг, верно?

— Ты мой друг. Ты катаешь меня и покупаешь мороженое. Сейчас так жарко. — В ее улыбке промелькнула надежда. — Хорошо бы сейчас мороженого.

— Друзья заботятся друг о друге. И доверяют друг другу. Мне необходимо знать, где это место. Ты должна мне сказать.

Она мучилась в нерешительности. Обычно выбор для нее всегда был прост. Вставать или ложиться спать. Отправиться в сторону запада или востока. Поесть сейчас или позже. Но в данной ситуации у нее разболелась голова и стало мутить. — Ты никому не скажешь? — прошептала она.

— Нет. Доверяй мне.

— Там живут чудовища. — Она продолжала шептать своими сморщенными губами. Постаревший ребенок, раскрывающий секрет. — Они ходят туда по ночам и делают всякие вещи. Плохие вещи.

— Кто?

— Чудовища в черных одеждах. У них звериные головы. Они делают всякие вещи с женщинами, на которых нет одежды. И убивают собак и козлов.

— Это там ты нашла тот браслет. Тот, что ты отдала Клер.

Она кивнула. — Я думала, что не следует об этом рассказывать. Ведь в чудовищ не полагается верить. Их показывают только по телевизору. Если говорить о чудовищах, то люди подумают, что ты сумасшедшая и запрут в сумасшедший дом.

— Я не думаю, что ты сумасшедшая. И никто не собирается запирать тебя в психушке. — Теперь он дотронулся до нее, поглаживая волосы. — Мне нужно, чтобы ты мне сказала, где это место.

— В лесу.

— Где именно?

— Вон там. — Она сделала неопределенный жест рукой. — Там за камнями, среди деревьев.

Акры, покрытые камнями и деревьями. Он глубоко вздохнул, стараясь говорить ровным тоном. — Энни, мне необходимо, чтобы ты показала мне это место. Ты отведешь меня туда?

— О, нет. — Она вскочила в панике. — Нет, ни за что. Я не пойду туда сейчас. Скоро будет темно. Туда нельзя ходить ночью, когда вылезают чудовища.

Он взял ее руку, на которой мелко дрожали браслеты, стараясь успокоить. — Ты помнишь Клер Кимболл?

— Она ушла. Никто не знаешь, куда.

— Я думаю, ее украли, Энни. Она не хотела уходить. Они могут отвести ее сегодня ночью на то место, Они причинят ей боль.

— Она хорошенькая. — У Энни начали дрожать губы. — Она приходила ко мне в гости.

— Да. Она сделала для тебя вот это. — Он повернул браслет на ее запястье. — Помоги мне, Энни. Помоги Клер, и тогда, клянусь тебе, я прогоню этих чудовищ.

Эрни ехал уже несколько часов. Прочь из города, делая круги, выезжая на шоссе и затем снова петляя по проселочным дорогам. Он знал, что его родители будут вне себя от беспокойства, и впервые за много лет подумал о них с искренним сожалением и даже привязанностью.

Он знал, что означала сегодняшняя ночь. Это было испытанием, последним для него испытанием. Они хотели ввести его в свой круг быстро и окончательно, так чтобы он был связан с ними кровью, огнем и смертью. Он подумал было о бегстве, но ему некуда было бежать. Для него оставался один путь. Путь, ведущий на ту поляну в лесу.

Он был виноват в том, что Клер предстояло в эту ночь умереть. Он знал это и мучился от этого. Но учение, которое он выбрал, не оставляло места для сожалений или угрызений советси. Это учение смоет с него всю вину. Он жаждал этого и думал лишь об этом, поворачивая грузовик и направляясь навстречу своей судьбе.

Проезжая мимо его «Тойоты», Бад рассеянно взглянул на нее и вдруг вспомнил. Чертыхаясь, он потянулся к рации.

— Номер один, говорит Номер три. Слышите меня? — Ответа не было и он дважды повторил свой вызов. — Ну же, Кэм. Отвечай. Это Бад.

«Черт побери, — подумал он, — шерифа не было на связи, а ему тут приходилось гнаться за каким-то парнем на грузовике». Бог его знает, куда. Бог знает, зачем». Но несмотря на свое раздражение, Бад, выполняя инструкции, держался от грузовика на безопасном расстоянии.

Наступили сумерки, и задние фары пикапа отсвечивали слабым красноватым светом.

Когда грузовичок съехал с дороги, Бад подъехал поближе и остановился. «Куда же, черт возьми, этот парень направлялся», — подумал он. Старая дорога, по которой когда-то вывозили лес, вела прямиком в чащу, а ведь его «Тойота» не была вездеходом. Черт, шериф велел наблюдать за тем, что этот мальчишка собирается делать, так что придется наблюдать.

Он решил дальше идти пешком. Только одна тропа вела в лес и одна из леса. Схватив карманный фонарик, он заколебался. Возможно, шериф посчитает это мальчишеской игрой в ковбоев, подумал Бад, пристегивая кобуру. Но раз дела складывались таким образом, он не собирался входить в лес безоружным.

Добравшись до того места, где начиналась эта старая лесная дорога, он увидел грузовик. Эрни стоял рядом, как бы ожидая кого-то. Понимая, что это вероятно будет его первым настоящим наблюдением из засады, Бад отполз назад и притаился в овраге.

Они с Эрни одновременно услышали шаги. Юноша сделал шаг вперед навстречу двум мужчинам, вышедшим из леса. Бад чуть не выдал себя возгласом, когда узнал в них дока Крэмптона и Мика.

«Они не дали себе труда надеть маски», — подумал Эрни, и это обрадовало его. Он отрицательно покачал головой, когда ему поднесли чашу с наркотическим питьем.

— Мне это не нужно. Я дал клятву.

Поколебавшись секунду, Крэмптон согласно кивнул и сам отпил из чаши. — Я же предпочитаю повышенный уровень восприятия. — Он протянул чашу Мику. — Это облегчит боль. Рана на груди заживает хорошо, но она достаточно глубокая.

— Этот чертов укол от столбняка был тоже очень болезненный. — Мик отпил зелья. — Остальные ждут. Уже пора.

Бад так и лежал плашмя, пока они не скрылись в лесу. Он не совсем ясно понимал то, что только что видел. Он не хотел верить своим глазам. Он взглянул назад на дорогу, понимая, сколько времени ему понадобится для того, чтобы вернуться и попытаться вновь связаться по рации с Кэмом. Даже если он и сможет с ним связаться, то потеряет их из виду.

Вылезя из оврага, он последовал за ними.

Они сняли с нее одежду. Клер уже не ощущала неловкости. Ее не накачали наркотиками. Атертон признался ей, что специально хочет, чтобы она полностью осознавала, что происходит. Она станет кричать, умолять, просить Нощады. Это только возбудит их.

Когда ее тащили к алтарю, она сопротивлялась. Хотя ее руки и ноги были очень слабы от долгой неподвижности, она боролась отчаянно, полная не меньшего ужаса при виде знакомых лиц, окружавших ее, чем при мысли о предстоящем.

Лесс Глэдхилл и Боб Миз связали ей руки, а Сканк Хэггерти и Джордж Хоуард ноги. Она узнала местного фермера, управляющего банком, двух членов муниципалитета. Все они спокойно стояли и ждали.

Ей удалось вывернуть запястье и схватить пальцами руку Боба Миза.

— Ты не можешь так поступать. Он собирается убить меня. Боб, ты не можешь допустить этого. Мы вместе росли.

Не сказав ни слова, он отступил назад.

Они не имели права разговаривать с ней. Думать о ней, как о женщине, о знакомом им человеке. Она была жертвой. Ничем больше.

Каждый из них по очереди снял маску. И стал ее кошмаром.

Она не кричала. Некому было услышать ее, некому волноваться из-за нее. Не плакала. Она уже столько рыдала до того, что слез больше не было. Она представила себе, что когда они вонзят в ее тело нож, то не увидят там крови. Только пыль.

Вокруг нее поставили свечи, потом зажгли их. В яме развели костер. Его отсветы заплясали в воздухе. Она смотрела на все это с какой-то мрачной отстраненностью. Всякое подобие надежды, которое у нее еще теплилось в те дни и ночи, проведенные в той темной комнате, улетучилось.

Так она думала, пока не увидела Эрни.

Из ее иссушенных глаз полились слезы. Она снова стала рваться из веревок, которые, впиваясь в бинты, больше не обдирали ее рук и ног.

— Эрни, ряди Бога. Умоляю.

Он взглянул на нее. Он думал, что почувствует острое желание, что внутри него заполыхает жар. Она лежала обнаженной, какой он когда-то и представлял ее в своем воображении. Ее тело было тонким и белокожим, таким оно и мелькало в окне ее спальни, когда он подсматривал за ней.

Но желания не возникло, и он не осмеливался разбираться в чувстве, медленно охватывавшем его. Отвернувшись, он выбрал себе маску орла. Сегодня ночью он будет летать.

Хотя разум Энни был детским, тело ее было далеко немолодым. Она не могла двигаться быстро несмотря ни на какие уговоры и помощь Кэма. От страха ноги плохо слушались ее, и она с трудом их волочила.

Быстро темнело.

— Далеко еще, Энни?

— Еще немного в ту сторону. Я не ужинала, — напомнила она ему.

— Скоро. Скоро ты сможешь поужинать. Вздохнув, она инстинктивно повернулась, как олень или заяц, попавший в густые заросли.

— Надо поосторожнее обходить эти колючие кусты, а то они дотянутся и схватят тебя. — Ее взгляд беспокойно метался по сторонам вслед за удлиняющимися тенями. — Как те чудовища.

— Я не позволю, чтобы они причинили тебе вред. — Он обнял ее, чтобы и поддержать, и поторопить.

Успокоенная, она заковыляла вперед. — Ты женишься на Клер?

— Да. — Боже милостивый. — Да, непременно.

— Она хорошенькая. Когда она улыбается, у нее такие славные белые зубки. Как у ее папочки. Она похожа на своего папочку. Он дарил мне розы. Но он умер. — Ей стало нехватать воздуха, и она начала тяжело сопеть, как старый, отработавший мотор. — Чудовища не добрались до него.

— Нет.

— Он выпал из окна после того, как те мужчины пришли и накричали на него.

Он посмотрел на нее, не ослабляя шага, — Какие мужчины?

— А может это было в другой раз? Он оставил свет на чердаке.