Смертельная игра Робертс Нора

13

Ева полночи провела, копаясь в личных делах компаньонов, анализируя их, выискивая мельчайшие подробности жизни их семей: где учились, сколько зарабатывали и с кем общались.

Она сличила каждого с психологическим портретом, составленным Мирой, и компьютер выдал довольно высокую степень совпадения в общих чертах.

Собранный, внимательный к деталям, хорошо подкованный в компьютерах, знавший убитого и пользовавшийся его доверием.

Но само насилие, жестокость кровавого противостояния лицом к лицу вновь опускали эту вероятность до самого низа.

В то же время Ева нигде не находила не то что доказательств, но даже намека на то, что кто-либо из них нанял заказного убийцу.

Однако, размышляла Ева, деньги не единственное средство оплаты. Одолжения, секс, информация — все это могло с успехом заменить доллары и центы, не отразившись ни на одном банковском балансе. Но это вступало в вопиющее противоречие с тем неоспоримым фактом, что Барт знал убийцу. Ни при каких обстоятельствах он не впустил бы постороннего в свою квартиру, в свою голографическую комнату, в свою виртуальную игру.

«Давай-ка еще раз», — сказала сама себе Ева и встала, собираясь вновь поработать над доской с фотографиями.

Барт Миннок возвращается домой довольный, насвистывает. И — судя по записям видеокамер и свидетельству швейцара — в одиночестве. Парни из ОЭС однозначно установили, что замок на двери в его квартиру не взламывали и никто туда до него не входил.

«Однако же, — продолжала размышлять Ева, — у нас тут три очень умелых, очень умных профессионала. Если можно обойти системы безопасности, не оставив следов, они найдут такой способ. Или, что еще более вероятно, один из них или кто-то посторонний встретился с убитым на улице и вошел вместе с ним. Только вот робот утверждает, что это не так — и опять-таки в ОЭС уверены, что в голову к Лее никто не залезал и программу ее не трогал». Ева закрыла глаза.

Может, он не запер дверь сразу же, как вошел. Он весел, возбужден. Лея приносит ему шипучку, он велит ей идти отключиться. Может быть, убийца в тот момент уже вошел — после отключения робота и до запирания двери. Это возможно.

«К нему заскочил приятель, — думала Ева, — говорит, мол, не мог устоять, хочу тоже в эту игру сыграть или хоть посмотреть. Один из партнеров по бизнесу, — снова сказала себе Ева. — Мол, ты играй, а я буду смотреть и по ходу записывать. Это тоже правдоподобно, — решила она. — Зачем ждать конца рабочего дня? Все уже практически готово, давай, мол, испытаем. Убийца мог сам принести диск, что объясняет, почему убитый не зарегистрировал его в журнале, как делал обычно. Или же убийца сказал ему, что сам за него распишется».

Оружие могло уже быть в доме, или же убийца принес его с собой.

Запускается игра. Система работает в одиночном режиме. Барт играет, убийца наблюдает — логично, удобно.

Но в какой-то момент он перестает просто наблюдать. Синяки и рана на предплечье указывают на потасовку.

— Вот тут-то, — сказала себе Ева, — что-то и не сходится.

Оружие есть, план есть, так зачем же драться? Барт в хорошей форме — для помешанного на играх парня так просто в отличной, — и он учился сражаться. Зачем затевать драку, зачем рисковать? Ведь могут и тебе самому навесить?

Может, во время разговора возникла ссора? Выплеснулись эмоции. Нет, черт возьми, нет, никакая это была не внезапная ссора. Слишком много мер предосторожности.

— Самолюбие? — Она внимательно всмотрелась в лица на фотографиях.

Да, самолюбие. Эго. «Я лучше, чем ты. И пора показать тебе, насколько лучше. Хватит притворяться верным другом и партнером. Получай-ка!»

Она еще раз изучила фотографии и отчеты вскрытия, переступая с пяток на носки.

Все еще обдумывая версии, она открыла панель вызова лифта и выбрала оружейную комнату Рорка. Лифт доставил ее по назначению. Она приложила ладонь к сканеру, ввела свой код и вошла. За стеклами многочисленных витрин висели орудия, которые люди столетиями применяли против людей и зверей. Убивали, защищались, завоевывали земли, деньги, любовь, страны, обороняли и свергали богов. Казалось, люди всегда стремились найти все новые способы, чтобы отнять чужую жизнь, и новые поводы, чтобы пролить кровь.

От древних заостренных палок до серебряных мечей с инкрустированными рукоятями, от грубых неуклюжих мушкетов, разрывавших плоть с помощью стальных шариков и пороха, до обтекаемых удобных автоматов, способных, повинуясь легкому движению пальца, извергнуть стальной шквал. Пики и булавы, походившие на шары, утыканные драконьими зубами, дальнобойные бластеры периода Городских войн, тонкий, как бритва, стилет и гигантская двуручная секира — все это говорило о полном насилия прошлом рода человеческого — и, скорее всего, таком же будущем.

Ева почувствовала, что вид стольких собранных вместе орудий убийства одновременно увлекает и тревожит ее.

Она открыла одну из витрин, достала средневековый меч. «Подходящий вес, — подумала она, — удобный захват». Получив, что хотела, она вышла из комнаты и снова включила систему безопасности.

— Проблемы? — внезапно поинтересовался, казалось, выросший из-под земли Соммерсет.

Ева мысленно похвалила себя за то, что не подскочила от неожиданности, и вместо этого улыбнулась, опершись на меч.

— А тебе-то что за дело?

— Оружие нельзя выносить за пределы комнаты.

— Ой, наверно, стоит вызвать полицию.

Невозмутимый безмолвный взгляд, которым он наградил ее в ответ, был равноценен презрительному фырканью.

— У вас в руках весьма ценный предмет.

— Именно поэтому я в тебя им и не тыкаю. Хотела бы засунуть его тебе куда подальше, да, боюсь, кончик обломится. Не волнуйся. Рорк сам им будет махать.

— Хотелось бы надеяться, что вы вернете его на место в том же состоянии, в каком и взяли.

— Ага-ага, как же. — Ева вернулась в кабину лифта, но не смогла удержаться и ехидно не отсалютовать Соммерсету мечом прежде, чем двери захлопнулись.

— Надеюсь, мне сегодня никого не придется зашивать, — проворчал Соммерсет.

Ева вышла из лифта в своем рабочем кабинете и заглянула к Рорку:

— Эй!

Он что-то промычал, не отрываясь от компьютера.

— Ты не зайдешь ко мне на минутку?

— Через пять, — ответил он.

Дожидаясь его, Ева села за собственный компьютер и еще раз запустила реконструкцию убийства с использованием моделей, совпадавших по росту, весу и длине рук с каждым из партнеров.

— В чем дело? — спросил Рорк. — И зачем тебе понадобился меч?

— Хочу понять, как шел удар. Так что… — Ева вышла на середину комнаты и, вообразив, как ужаснулся бы Соммерсет, бросила меч Рорку. — Давай, иди на меня…

— Ты хочешь, чтобы я напал на тебя с палашом?

— Начнем с этого.

— Не буду.

— Почему?

— Какого черта, не пойду я на тебя с мечом!

— Да боже мой, я же не прошу меня зарубить. Никаких чертей. Чистая инсценировка. Ты — убийца. — Ева показала на него. — Я — жертва. — Она ткнула в себя пальцем. — У тебя есть здоровенный блестящий острый меч, а у меня какой-то бесполезный голографический, так почему бы тебе…

Она осеклась, потому что он сделал быстрый шаг вперед, и уже через мгновение полотно меча застыло в дюйме от ее горла.

— Ага, что-то вроде этого. Вот видишь, моя инстинктивная реакция на такой — поднять мое бесполезное оружие вот так. — Ева медленно показала, как отбивает меч в сторону. — Штука в том, что рана на предплечье была на другой руке. Убитый был правшой, так что по логике он должен был держать свое голографическое оружие правой рукой. Вывих именно в правом плече, а Моррис говорит, так бывает, если чересчур сильно махнуть рукой.

— Может, он от неожиданности закрылся другой?

— Да, но смотри, если так, то разрез пошел бы по-другому. — Ева еще раз показала. — Опять-таки, по логике вещей, рана должна быть наискосок, а не сверху вниз. К тому же, будь у тебя здоровущий длинный меч, а у меня — ничего, разве ты просто не проткнул бы меня мечом? У тебя ведь преимущество длины.

— Да, пожалуй. Один удар — и готово.

— Но это был не один удар. У жертвы синяки на руках и ногах. Смотри, если бы мы с тобой дрались — положи его на секунду. — Рорк молча убрал меч, а Ева поманила его пальцем. — Нападай!

Она поставила блок, ударила ногой с разворотом, но он закрылся от ее удара.

— Видишь, обоим достается, и если бы дрались по-настоящему, у меня были бы синяки там, где я закрывалась или ты ставил бы блок. Но если бы у тебя был этот здоровенный меч, ты бы не стал закрываться рукой.

Ева подняла руку в знак того, что они закончили.

— Я прокачала кое-какие реконструкции. Они просто логически не сходятся.

— Может, мы поспорили, дело дошло до драки, — предположил он. — Я выхожу из себя, хватаю меч и сношу тебе голову.

— Если все было так, то откуда там вообще взялся меч? — Ева подошла к доске, снова принялась, нахмурившись, разглядывать фотографии. — Если все было так, почему он не расписался за диск? Почему убийца вошел после того, как отключился робот? И почему, входя, он обошел системы безопасности в здании?

— Может, случайность.

— Случайность бывает один раз. — Она обернулась к нему, воинственно подбоченясь. — А все вместе — это уже закономерность.

— Что ж, вынужден с тобой согласиться. Ну а если бы мы подрались? Что ты сделаешь, если я схвачусь за меч?

— Скажу: какого хрена ты делаешь?

— Или что-то вроде того, — согласился Рорк. — А если я с ним на тебя пойду?

— Побегу или по крайней мере постараюсь увернуться от такого острого клинка.

— И побежишь, надо полагать, в сторону двери.

— Если игра все еще запущена, он мог не сориентироваться.

— Тоже верно. — Рорк, как и Ева, попытался это представить, сам встал на место Барта. — Но тогда разве ты не попыталась бы либо использовать саму игру, голограмму, чтобы защититься, спрятаться, либо остановить ее и побежать к двери?

— Именно так я бы и поступила. Но тело лежало в глубине комнаты, почти в центре, и лицом, так сказать, в сторону от двери. — Ева недовольно хмыкнула. — Все это никак не укладывается в рамки логики. Картинка в голове просто не складывается. Не вижу последовательности действий. Может, там был еще один? Мира считает, что убийц могло быть двое.

Она скептически оглядела остановленную на экране реконструкцию. Может быть, нужно добавить еще одно действующее лицо?

— Один планирует, другой исполняет. Даже если так, чтобы впустить их в комнату во время игры, убитый все равно должен был знать их обоих и доверять им. Эта игра была слишком важна, чтобы дать к ней доступ кому-то незнакомому, кому-то, кто не имел отношения к разработке.

— Мне тяжело это говорить, но, возможно, это были все трое.

— Возможно. — Ева и сама об этом думала. — Не могу представить, зачем им всем хотеть его смерти, но это не исключено. Двое делают дело, третий их прикрывает.

Она снова принялась расхаживать взад-вперед.

— В документах компании я не нахожу ничего, что указывало бы на какие-либо финансовые проблемы. Ничего, что говорило бы, будто Барт зазнался, грозился выйти из игры. Вообще ничего такого, что могло быть связано с партнерством и подходило бы на роль мотива.

— Значит, мотив был личным.

— Да, я тоже так думаю, — поразмыслив, кивнула Ева. Это и ей самой все время приходило в голову. — Личный мотив мог вырасти из деловых отношений. Они ведь у себя в офисе практически дневали и ночевали. Вместе работали, вместе играли, вместе ели-пили. Барт был единственным, кто поддерживал серьезные отношения с кем-то за пределами компании. Надо снова с ней побеседовать. С его подружкой, — пояснила Ева.

Она обернулась к Рорку:

— Не хочешь поиграть?

— А мой клинок мне понадобится?

— Ха. — Она кивнула на меч. — Этот тоже можешь захватить.

— Ха, — передразнил ее Рорк.

— Я хочу загрузить те два сюжета, что ты вытащил. — Ева достала диск. — С того же уровня, что и он. — Они вошли в лифт, Рорк нажал кнопку голографической комнаты. — В одиночку, — решила она. — Давай все повторять максимально близко к тому, как он мог действовать сам.

— Вопрос. Какое может иметь значение то, во что он играл?

— Такое, что я не могу это себе в голове представить. — И это ее, признаться, бесило. — Не могу все выстроить, сколько ни старалась. Ранения, схема действий, время, как убийца вошел и вышел. Каждый раз, как удается представить одно, другое рассыпается, словно карточный домик. Чего-то не хватает. Можно, конечно, привезти их всех троих в управление, — добавила Ева, когда они вышли из лифта. — Немного на них надавить, попробовать столкнуть друг с другом. Может, удастся их расколоть. А может, я только добавлю убийце уверенности, ведь будет видно, что я чего-то не знаю и против них не использую. Убийца будет это знать. Сейчас они думают, что они вне подозрения, и, может быть, — ну вдруг! — убийца расслабится и сам совершит какую-нибудь ошибку. А пока я не вижу всей картины, я скорее ошибусь сама. Ты бери первую, за персонажа Барта. С его меню.

— Идет.

Они смогут это повторить.

Рорк остановился и посмотрел на нее.

— Зачем? Если дело было в Барте, зачем убивать снова?

— Потому что это сработало. Игра может сделаться своего рода зависимостью. Они — он и убийца — как раз этим и занимаются. Целыми днями, так или иначе. Они этим зарабатывают на хлеб, это их развлекает, придает их жизни смысл и яркость. А когда ты кого-то убил, ставки повышаются. Переходишь на новый уровень. Некоторые — как Барт в тот раз — начинают пропускать уже освоенные начальные уровни. Они ведь становятся уже скучноватыми, так?

— Да. Да, ты права.

— Когда доказал, что можешь больше, сложно вернуться к прежним простым вещам. Дело не просто в убийстве, в том, о чем мы с тобой до этого говорили. Дело в том, что это… как испытание. К тому же, если это кто-то из них — пусть даже кто-то один, — они ведь так близки, не разлей вода. Все время вместе, день заднем. Одно неосторожное движение, сказал или сделал что-то подозрительное, и остальные начнут задавать вопросы. Хороший повод убить еще раз. Это же просто самозащита.

— Убийство еще одного из партнеров по бизнесу привлечет еще больше внимания к оставшимся двум, — возразил Рорк.

— Настоящих игроков испытания и риск только возбуждают. Так ведь? Они стремятся привлечь к себе внимание. Может, им нужно это внимание…

— Думаешь, убийца теперь соревнуется с тобой?

— Да, по крайней мере в чем-то. И его самомнение твердит: «Эй, а ты круче, чем она».

— Самомнение, бывает, обманывается, — заметил Рорк.

Ева ждала, засунув большие пальцы рук в передние карманы брюк, пока Рорк вставит диск в голографическую систему.

— И раз уж мне кажется, что я попусту топчусь на месте, мне будет полезно немного поднять самооценку.

— Ни на чем ты не топчешься. Вчера я бы и представить себе не мог, что кто-то из его друзей — один или в сговоре с другими — способен спланировать его убийство. Но ты так все по полочкам разобрала и выложила, что теперь я просто не вижу иных вариантов. Поэтому, на мой взгляд, в этой игре ты уже на несколько шагов впереди убийцы.

— Хотела бы я ошибиться.

— Из-за меня или из-за Барта?

— Из-за вас обоих.

— Не нужно, — покачал головой Рорк. — Просто возьми убийцу.

Он запустил «Квест-1», четвертый уровень, и заказал последнюю сохраненную на диске Барта игру.

— Я пока подержу меч, — предложила Ева.

Комната вокруг них замерцала и превратилась в лесную поляну, освещенную косыми лучами солнца, падающими сквозь кроны деревьев высоко у них над головами.

На Рорке была коричневая туника, грубые штаны и сапоги до колен. На поясе у него висел в ножнах меч, а за спиной — колчан с серебряными стрелами и золоченый лук.

Она не могла бы сказать, что костюм ему безумно идет, но в этом костюме он смотрелся грозно и по-геройски.

На опушке леса из тени в золотистый луч света вышел белый олень.

— Что за игра? — спросила Ева.

— Мир заколдован злой колдуньей. Она держит у себя в темнице короля и его воинственную красавицу дочь. — Продолжая говорить с Евой, Рорк боком отступил с поляны в тень деревьев, но не стал приближаться к оленю.

— Я — ученик чародея, которого она убила, чтобы сотворить это свое темное заклятье. Но прежде, чем умереть, он поведал мне, что я должен совершить семь подвигов и собрать семь сокровищ. Только тогда я буду готов сразиться с колдуньей и освободить короля и его дочь.

Он оглянулся назад, где на поляне Ева стояла в круге наблюдения.

— Белый олень — классический мифологический образ, и здесь с его помощью учитель указывает мне путь.

— Ну, за дело.

Олень рванулся и поскакал среди деревьев. Рорк поспешил за ним. Ева осталась наблюдать, и вскоре солнечный свет сменился мраком бури. Хлынувший ливень был красным, как огонь, и его струи хлестали землю с шипением, словно языки пламени.

Ева видела, как десятки желтых глаз, наблюдавших за ними из-за завесы дождя, приблизились и обрели очертания крадущихся черных теней, а затем, окружив Рорка, обернулись стаей огромных волков.

Меч Рорка молнией вылетел из ножен и, со свистом рассекая воздух, обрушился на врагов. Рорк сражался сталью против клыков и когтей, проливал вражескую и собственную кровь и, к немалому удивлению Евы, пускал из ладони огненные стрелы.

— Недурно, — пробормотала Ева, глядя на дымящиеся волчьи трупы, усеявшие землю вокруг него.

— С каждым пройденным уровнем получаешь еще больше магических способностей, — объяснил Рорк. Рядом с его головой просвистела стрела. — Черт подери! — выругался он, пригибаясь.

Сорок минут спустя он оставил позади этот уровень и продвигался по следующему. В нем он уже перебирался через пропасть, чтобы попасть в пещеру, которую сторожил дракон.

— Ладно, хватит.

— Да я только начал.

— Убьешь дракона в другой раз. Ты уже обошел Барта по продолжительности игры.

Рорк с досадой поглядел в сторону пещеры и приказал игре остановиться.

— Боев на мечах здесь нет, — заметила Ева.

— А с волками, по-твоему, что было?

— Бой с волками. Огненные стрелы — это было любопытно. Огонь обжигает. На теле убитого тоже были ожоги, но… Давай попробуем вторую. «Узурпатор», да? Про что там?

— Ты — законный король (в твоем случае — королева) Юноны. Когда ты была еще маленьким ребенком, твой дядя-интриган с помощью своего приспешника лорда Манкса захватил трон и убил всю твою семью. Ты одна выжила, тебя спасли верные слуги короля. Всю свою жизнь ты сражалась, набиралась мастерства, чтобы отомстить за смерть близких и отнять трон у их убийцы, двадцать лет грабившего страну и притеснявшего народ. На этом уровне ты уже отбила замок, но твой трусливый дядя, естественно, сумел скрыться. Теперь замок снова осажден, его обороняет твой любимый. Ты должна пробиться к нему с подкреплением и в самом конце вступить в поединок с Манксом.

— Враги, конечно же, превосходят нас числом.

— Само собой. Свою речь в Криспианов день[2] ты уже произнесла.

— Какой-какой день?

— «Генриха V» мы с тобой как-нибудь потом обсудим, тебе понравится. Ну что, готова?

— А как же.

Ева оказалась в легких доспехах, крепких сапогах и — к своему ужасу — верхом на коне.

— Может, мне надо было бы научиться ездить верхом, прежде чем… чем ехать?

Рорк стоял в круге наблюдения и ухмылялся.

— Ничего, оно как-нибудь само придет.

— Тебе легко говорить. Ладно, вперед, карающая королева воинов!

Вокруг расстилались холмы и долины, леса и реки. Стараясь смотреть на них глазами Барта, Ева подумала, что он-то наверняка оставался в образе. Она заметила, что отряд, который она вела в бой, был уже изрядно потрепан и утомлен сражениями. У некоторых бойцов были свежие раны. Она была их героем, их предводителем.

Барт любил играть героев, любил сам быть предводителем. Хороший парень, всегда хороший парень, сражался ли он за правое дело или искал ответы.

Дорога была неровной и каменистой. Ева слышала, как скрипит под ней седло, как стучат по твердой почве копыта лошади. Она видела, как на востоке собираются грозовые тучи.

И она слышала шум битвы.

На укреплениях замка тоже виднелись свежие пробоины, а из бойниц на осаждающих летели вспыхивающие огнем стрелы. На опаленной бесплодной земле под его стенами отчаянно рубились мечами и секирами сражавшиеся.

Барт, решила Ева, наверняка вспомнил бы о своем доме, о любимой. И о мести.

«Черт, черт, надеюсь, я не свалюсь с этой твари», — сказала она про себя и пришпорила коня.

Инстинктивно сжав его бока коленями и бедрами, чтобы удержаться в седле, она вытащила свой меч. Ветер трепал ей волосы, хлестал порывами в лицо, и скорость, сама мощь, с которой она неслась вперед, опьяняла ее.

Ева перестала думать и нырнула в сражение с головой.

Бушевала ожесточенная кровавая сеча. Ева чувствовала, как ее клинок рассекает чужую плоть до самой кости. Она чувствовала запах крови и дыма, ощутила несильный разряд от скользящего удара.

Потом она увидела мрачную фигуру злодея в залитых кровью черных доспехах, восседающую на огромном черном коне на фоне осажденного замка — ее замка. Она направила к нему своего скакуна, и звуки битвы вокруг нее отошли на задний план.

— Вот мы наконец-то и встретились. Увы тебе, наша встреча не будет долгой.

— Как же, как же, — ответила Ева. — Языком трепать все горазды. А ну давай за дело.

— Сегодня мой меч отведает твоей крови и крови твоего любовника.

— Сейчас помру со скуки.

— Торопишь собственную смерть? Так вот же она!

Ева отметила, что программисты сделали Манкса огромным и сильным. Отбивая его выпады, она чувствовала, как в руке и в плече отдается их мощь.

Вывихнутое плечо.

Пот тек по ее спине, по лицу, щипал, заливал глаза. Ева поняла, что так ей его никогда не побить. Ей не хватало ни силы, ни умения.

И когда его меч пробил ее блок и ранил до крови, она ощутила мгновенный разряд.

Рана на предплечье.

Он занес свой меч, в его черных глазах сверкнула смерть. Ева пригнулась и вонзила клинок в его коня.

Скакун заржал. Прежде чем конь оступился, Ева успела подумать, что звук до жути похож на человеческий крик. Она взмахнула мечом и попала заваливающемуся вместе с конем Манксу в бок. «Удар несмертельный, — решила она. — Пора довершить начатое».

— Поставить на паузу. Сохранить игру и выйти, — скомандовал Рорк.

Тяжело дыша, Ева обернулась и посмотрела на Рорка через опустевшую комнату.

— Я что, так и не убью злодея?

— Ты уже обошла Барта на минуту или около того. Интересный ход сразить коня.

— Он сработал. Они сделали этого гада жутко сильным. Он уже почти… — Ева полоснула пальцем по горлу.

— Определенно. И попади он по горлу, это был бы конец игре. Пришлось бы загружать уровень с самого начала до тех пор, пока не победишь его и не пройдешь на следующий.