Танцы с огнем Робертс Нора

Роуан вытащила запищавшую рацию.

— Ро. Базовый лагерь. Прием.

— ММ. База. Тут кое-кто хочет с тобой поговорить.

— Как поживает моя девочка?

— Привет, пап. Отлично. Смотрю на огромную гору и размышляю. Жаль, тебя здесь нет. Прием.

— Принято. Рад слышать твой голос. Кажется, у вас вчера были неприятности. Прием.

— Ничего такого, чего нельзя было бы залепить жвачкой и скотчем. Мы слегка приструнили чертовку. — Роуан проследила за вьющимися над зелеными островками клубами дыма и мысленно пригрозила им. — Сегодня мы с ней покончим. Прием.

— Понял. Ро, ты кое-что должна знать. — И Лукас рассказал ей о Лео.

Закончив разговор, Роуан подошла к Галлу, села рядом на землю.

— Классный вид, — заметил он. — Либби влюбилась. Хочет сюда переехать. Изменить нам с командой Аляски.

— Многие влюбляются в горы… Галл, утром Лео явился в полицию. Его задержали.

Галл внимательно посмотрел на нее, отхлебнул еще кофе.

— Тогда сегодня до чертиков замечательный день.

— Может быть. — Роуан тяжело вздохнула. — Да, наверное. Давай сделаем его еще лучше. Покончим с этой огненной дрянью.

— Хорошо.

Он потянулся к ней и поцеловал.

Вид мужа, прикованного к единственному столу в крохотной комнатке без окон с зеркалом во всю стену, потряс Айрин до самых глубин души. Лео исхудал. Его волосы, сильно поредевшие и взлохмаченные, свисали на воротник ярко-оранжевого тюремного комбинезона. Он давно не брился, и отросшая борода оказалась совершенно седой.

Он выглядел как помешанный. Он выглядел настоящим преступником. Он выглядел незнакомцем.

Неужели прошел всего месяц с того дня, как она видела его в последний раз?

— Айрин. — Больше он ничего не смог выговорить и потянулся к ней. Звон цепей показался ей оскорбительным. Ей даже пришлось на мгновение отвернуться, чтобы собраться с духом.

Отражение в зеркале ошеломило ее. Кто та женщина — старая костлявая тетка с грязными волосами, паклей висящими по сторонам изможденной физиономии? «Это я, — подумала Айрин. — Тоже мне, хороша… сама на себя не похожа…

Мы не те, что были прежде. Мы не такие, какими должны быть».

Из-за зеркала за нами, наверное, наблюдают. Да, конечно, наблюдают. Наблюдают, осуждают, проклинают.

Айрин вдруг поняла, как мало гордости в ней осталось, и распрямила плечи, вскинула голову, посмотрела мужу в глаза. Она подошла к столу, села, но не дотронулась до протянутых к ней рук.

— Ты меня бросил.

— Прости. Я подумал, что без меня тебе будет лучше. Айрин, меня хотели арестовать за убийство. Я подумал, что, если исчезну, тебе будет лучше, а они пока найдут настоящего убийцу.

— Где ты был?

— Высоко в горах. Я не сидел на месте. У меня был радиоприемник, и я все ждал, когда же кого-нибудь арестуют. Но никого не арестовали. Кто-то подставил меня, Рини. Кто-то… Я просто…

— Подставил — тебя? Тебя, Лео? Я твоя жена. Я заложила наш дом, чтобы заплатить за тебя залог. Ты сбежал, и я останусь на улице, потому что даже вторая работа не поможет мне расплатиться с банком.

Его лицо исказилось страданием — как ей показалось, искренним.

— Я подумал об этом только после побега. Я вообще ничего не соображал. Я просто подумал, что тебе и ребенку без меня будет лучше. Я не подумал, что…

— Ты не подумал, как я останусь одна, не зная, где мой муж, жив он или мертв? Ты не подумал, что мне надо заботиться о ребенке, платить по счетам, отвечать на вопросы? И это сразу после того, как я опустила в землю косточки моей единственной дочери?

— Нашей дочери, Рини. — Лео стукнул кулаком по столу. Его щеки под бородой побагровели. — Они думают, что я убил свою собственную дочь. Что я свернул ей шею, а потом сжег, как мусор. Неужели ты тоже так думаешь?

— Я перестала думать, Лео. — Голос, такой же тусклый, как ее волосы, показался Айрин чужим. — Иначе я не смогла бы жить, работать, делать самое необходимое, разбираться в бесконечных счетах. Я потеряла дочь, мужа, веру. Теперь я потеряю дом и внучку.

— Я жил, как зверь. — Лео осекся, прищурился. — Что ты такое говоришь? Они не могут забрать Шайло.

— Я не знаю, что они могут, а что нет. Но я знаю, что не смогу поднять ее одна. У меня нет ни дома для нее, ни времени. Завтра приедут Брейнеры и увезут ее к себе в Небраску.

— Нет. — Лицо незнакомца вспыхнуло яростью. — Нет, Айрин. Нет. Выслушай меня, черт побери!

— Не смей чертыхаться при мне. — Лео отшатнулся, как от оплеухи. — Я буду делать то, что правильно для этого ребенка, Лео, то есть что лучше. А тебя никто не спрашивает. Ты нас бросил.

— Ты просто хочешь наказать меня.

Айрин откинулась на спинку стула. Странно, она уже не чувствует ни усталости, ни гнева, ни сильной скорби. Наоборот, впервые после того, как ей сообщили о смерти Долли, она почувствовала себя сильнее, увереннее и, кажется, стала что-то соображать.

— Наказать тебя? Лео, посмотри на себя. Даже если бы я захотела тебя наказать, а я не хочу, ты уже наказал себя. Ты сказал, что жил, как зверь, ну, это был твой выбор.

— Я сделал это ради тебя!

— Может быть, ты в это верил. Может быть, тебе было необходимо в это верить, мне все равно. Страдает невинный ребенок, моя внучка, и я должна думать о ней. И впервые за нашу жизнь я на первое место ставлю себя. Впереди тебя, Лео. Впереди кого угодно.

Айрин почувствовала что-то еще. Не ярость. Как ей надоело чувствовать эту ярость, это отчаяние! Может быть, она почувствовала капельку веры… в себя.

— Я поступлю так, как для меня будет лучше. Я еще должна подумать, но я точно перееду, скорее всего, поближе к Шайло. Когда все закончится, я заберу свою половину всего, что останется, и оставлю тебе твою половину.

Лео снова дернулся, будто она ударила его по лицу.

— Ты бросаешь меня здесь, в тюрьме, когда мне нужна жена рядом?

— Тебе, опять тебе! — Айрин покачала головой. — Привыкай к тому, что твои нужды идут после моих и Шайло. Я бы осталась с тобой, Лео. Я бы исполнила свой долг и осталась бы с тобой до любого конца и любой ценой, но ты сам изменил все это, когда бросил меня в беде.

— Теперь ты выслушай меня, Айрин. Прошу тебя. Кто-то взял винтовку и ружье прямо из нашего дома. Чтобы уничтожить меня.

— Ради спасения твоей души надеюсь, что это правда. Но ты и Долли давно превратили наш дом в поле битвы, и вам обоим было плевать на меня. Долли бросила меня, не оглянувшись, а когда мы вернули ее — ведь родители всегда горой за своего ребенка, — она лгала и строила козни, как прежде. И вы воевали друг с другом, как прежде. А я была между вами, тоже как прежде.

«Бог мне поможет, — думала Айрин. — Я буду горевать по своему ребенку до конца жизни, но я не буду горевать по той войне…»

— Долли нет, моя вера пошатнулась. Я даже не могу утешить себя тем, что все случилось по божьей воле. Ты бросил меня одну, когда я больше всего нуждалась в поддержке. Я не знаю, что сделал ты или не сделал, но знаю, что не могу на тебя положиться, поэтому я должна стать самостоятельной. Давно пора.

Айрин поднялась.

— Обратись к своему адвокату. Тебе нужен он.

— Я понимаю, как тебе горько. Я понимаю, что ты на меня злишься, и думаю, что ты имеешь на это право. Но, пожалуйста, не бросай меня сейчас, Айрин! Я тебя умоляю!

Она попыталась. Она попыталась один последний раз найти в себе любовь или хотя бы жалость к нему… Но не нашла ничего.

— Я приду к тебе, когда получится, и принесу то, что позволят сюда принести. А сейчас мне пора на работу. На сегодня мое свободное время истекло. Если я найду в себе силы молиться снова, я помолюсь за тебя.

Мэтт возвращался с пробежки, когда его окликнул Майкл.

— Ты закончил разминку?

— Да. Собирался принять душ и позавтракать. Для меня есть задание?

— Нам не помешала бы помощь в упаковке снаряжения и оборудования по мере того, как они проходят проверку. Пока вас не было, вернулся отряд из Вайоминга.

— Я видел самолет. У них тоже были неприятности?

— Еще один испорченный насос.

— Черт побери.

— Механики тщательно все проверяют. Сертифицированные специалисты переукладывают парашюты. Им помогает Железный Человек.

— Господи, Майкл, ты же не думаешь, что кто-то нарочно повредил парашюты?

— Хочешь рискнуть предположить кто?

Мэтт сдернул бейсболку, пятерней поерошил волосы.

— Пожалуй, нет. Кто же мог сделать такое?

— Не сомневайся, узнаем. Железный Человек принес новость. Лео Брейкмен сегодня утром сдался полиции.

— Лео вернулся? В Мизулу? Он арестован?

— Именно. Интересно, как давно он тут ошивается…

— Лео вполне мог нам подгадить. — Мэтт отвел взгляд, покачал головой. — Он угрожал Ро, стрелял в нее. Испортил наше снаряжение. Мы же ничего плохого не сделали ни ему, ни его семье. Ничего. А он столько нам навредил.

— Мы сумеем защитить своих, так что по-быстрому в душ, поешь и валяй в дежурку.

— Хорошо. Послушай, если я понадоблюсь на пожаре…

— Пока обойдемся.

— Большое спасибо, Майкл. Родители приедут сегодня к вечеру. Я скажу им, чтобы управились поскорее. Вдруг кто-то заступит на мое место и влипнет. Не хочу я этого. Вызвони меня, если что.

— Принято.

ММ хлопнул Мэтта по плечу и поспешил в диспетчерскую, прикидывая свои возможности. Двадцать один человек на Аляске, и вернутся они в лучшем случае через сутки. Другая бригада едва приземлилась и нуждается в отдыхе, а Зули в любой момент могут вызвать в пылающую Калифорнию. Засуха, по прогнозу, продлится еще не меньше двух недель.

Однако будь он проклят, если вышлет новую бригаду, не будучи абсолютно уверен в том, что каждая лямка, каждая пряжка, каждая молния прошли самую тщательную проверку.

С привычной душевной болью ММ вспомнил Джима. Несчастные случаи контролировать невозможно, но он может и должен проконтролировать безопасность снаряжения и оборудования.

В конце безумно длинного дня лейтенант Куинек поехал на базу. Он хотел бы вернуться домой к жене и детям, поужинать с ними, что ему как полицейскому удавалось довольно редко, однако еще больше он хотел закрыть дело Лео Брейкмена. Мужик оказался непробиваемым. Все допросы, которые они с Дичикко проводили вместе и порознь, заканчивались с одним и тем же результатом — нулевым.

Брейкмен сидел неподвижно, сложив на груди руки, поджав губы, затерявшиеся в неопрятной седой бороде, и сверлил полицейских тяжелым взглядом. Он похудел на десять фунтов, постарел на десять лет и, если открывал рот, твердил одно и то же: меня подставили.

В конце концов Лео вообще замолчал и — через своего адвоката — потребовал испытание на полиграфе. Теперь ко всему прочему прибавится и эта головная боль, а если Брейкмен по результатам проверки окажется лжецом, причем неумелым, пожалуй, он заявит, что и полиграф его подставил.

Косвенных улик предостаточно. У Брейкмена был и мотив, и средства, и возможности, да и сам факт побега работал против него. Не хватало только признания, без которого окружной прокурор не хотел предъявлять обвинение в убийстве собственной дочери Лео Брейкмену, бывшему полузащитнику футбольной команды штата, уроженцу и постоянному жителю Мизулы, не имевшему прежде проблем с законом.

Поскольку убийство Долли с убийством Латтерли связывали все те же косвенные улики, полиция не могла обвинить Брейкмена и во втором преступлении.

Нужна передышка, думал Куинек. Нужно немного отстраниться, собраться с силами для завтрашней атаки на окружного прокурора. Только сначала придется выяснить, зачем его вызвал Майкл Маленький Медведь.

Приехав на базу, Куинек сразу отправился в кабинет Майкла.

— Вы ищете ММ? — спросил его незнакомый парень.

Куинек остановился и утвердительно кивнул.

— Он только что прошел в парашютное хранилище. Вы знаете, где это?

— Да, благодарю вас.

Куинек сменил курс. До него вдруг дошло, насколько изменилась база, как тихо здесь стало. Никто не тренируется на поле, никто не снует между зданиями, хотя какие-то двое парней гоняют по боковой дорожке джип, то ли испытывают его, то ли просто так развлекаются.

Заглянув в помещение, которое здесь называлось дежуркой, Куинек понял причину непривычной тишины на улице. Дежурка гудела, как растревоженный пчелиный рой. Много мужчин и несколько женщин разбирали и снова складывали инструменты, стягивали с полок снаряжение и укладывали обратно новое.

Рутинная проверка? — удивился он, входя в парашютное хранилище. То, что творилось там, он бы назвал организованным хаосом.

На длинных столах расстилали и снова укладывали парашюты. На специальной башне в ожидании проверки или уже с ярлычками висело их еще больше, чем было переуложено. ММ стоял у одного из столов рядом с Лукасом Триппом.

— Добрый вечер, Железный Человек. — Куинек с явным удовольствием пожал руку Лукасу. — Вас уговорили вернуться в команду?

— Просто помогаю. Как дела, лейтенант?

— Бывало получше, бывало похуже. Майкл, вы хотели со мной поговорить?

— Да. А где лесной коп?

— Занимается лесными полицейскими делами. Вы хотели поговорить и с ней?

— Не обязательно. У меня одна команда на Аляске, а другая только что вернулась из Вайоминга.

— Я слышал о пожарах на Аляске и угрозе заповеднику Динали. Каков статус?

— Надеются закруглиться через несколько часов. Им пришлось нелегко, и вдобавок они прыгали с неисправным снаряжением.

— Так вот в чем дело… — Куинек снова обвел взглядом хранилище. — Полная инспекция?

— Дело в том, что кто-то умышленно повредил снаряжение. Сорванный клапан в одном из насосов в Вайоминге. Перегоревшие стартеры и истершиеся пусковые тросики в бензопилах.

— Я не собираюсь учить вас вашей работе, но все это могло просто износиться, истереться, что-то в спешке могли проглядеть, упустить.

Лицо Майкла окаменело.

— Мы ничего не упускаем. Когда снаряжение возвращается с пожара, его проверяют, ремонтируют, снова проверяют и только потом пускают в дело. А если я вам скажу, что тот же клапан отказал на двух насосах из трех, вылетевших в Динали?

— Согласен, слишком много для того, чтобы назвать это случайностью.

— Вы правы. Мы начали сплошную инспекцию и уже обнаружили две испорченные пилы и четыре залепленных шпаклевкой брандспойта. Мы не беспечны; мы просто не можем себе это позволить. И мы не можем ничего проглядеть.

— Понятно.

— Нам придется проверить все парашюты, включая тормозные и резервные. Слава богу, пока ни в одном из них мы не нашли признаков вредительства. А вы знаете, сколько нужно времени, чтобы заново уложить парашют?

— Около сорока пяти минут. Я был на экскурсии. Понятно, — повторил Куинек, доставая блокнот. — У вас есть список тех, кто проверял снаряжение?

— Конечно, и я весь его просмотрел. Я предоставлю вам фамилии парашютистов и механиков, которые имели отношение к ремонту и чистке снаряжения. Невозможно выделить кого-то одного.

— Кто-нибудь из вашей команды испытывал нагрузки более, чем обычные?

— Мои люди на Аляске, которым пришлось заматывать насосы скотчем или терять точку опоры.

Куинеку приходилось принимать на себя ответственность, посылая людей под пули, и он прекрасно понимал еле сдерживаемый гнев Майкла.

— Вы кого-нибудь наказывали? Снимали с дежурства?

— Нет и еще раз нет. Неужели вы подозреваете, что это сделал кто-то из команды? Мои люди до последнего момента не знают, когда, где и в каких условиях им придется прыгать. Кто, черт возьми, станет портить снаряжение, если сам может оказаться перед стеной огня с бесполезным насосом или бензопилой?

— Ваш вспомогательный персонал, ваши механики, ваши пилоты. Я могу продолжить список тех, кому не прыгать в огонь.

— Лео Брейкмен сдался только сегодня утром. Он уже стрелял в моих людей и, возможно, устраивал поджоги. Для того чтобы повредить снаряжение, вовсе не надо хорошо в нем разбираться.

— А Лео разбирается как раз неплохо, — вздохнул Куинек. — Я проверю. Если виновен Лео, обещаю, не скоро ему гулять на свободе.

Лукас закончил укладку, прикрепил ярлык к парашюту и повернулся к Куинеку.

— Жена бросает Лео, отдает ребенка Брейнерам, родителям отца. Они приезжают из Небраски. Айрин возвращает дом банку, продает все, что можно продать, обналичивает все, что можно обналичить, и подумывает перебраться поближе к Брейнерам и ребенку, чтобы помогать и видеть, как растет девочка.

— Вы хорошо информированы.

— Моя… — Бывают ли у шестидесятилетних мужиков подружки? — … женщина, с которой я встречаюсь, дружит с Айрин.

— Элла Фрейзер. Я тоже хорошо информирован. Я видел ее на похоронах.

— Она, чем может, помогает Айрин. Я передал вам то, что Айрин сказала Лео в участке сегодня утром.

Куинек устало провел по лицу ладонью.

— Теперь понятно, почему он заткнулся.

— По-моему, больше ему терять нечего.

— Он хочет пройти проверку на полиграфе, но, вероятно, это идея адвоката. Лео отрицает свою вину, и чем больше мы нажимаем, тем сильнее он сопротивляется. Может быть, новые обвинения сдвинут его с мертвой точки. Если возможно, я хотел бы узнать даты всех проверок снаряжения, когда в последний раз использовался каждый предмет и кем проверялся. Только сначала я должен сделать один звонок.

Куинек позвонил по сотовому дежурному офицеру и приказал установить круглосуточное наблюдение за Лео Брейкменом с целью предотвращения самоубийства.