Танцы с огнем Робертс Нора

Глава 13

Когда Лукас, утомленный, забылся заслуженным сном в постели Эллы, его дочь вела сражение с огнем уже восьмой час. Пожарные взяли огонь в клещи и почти подавили его, как вдруг снопы горящих головешек, словно ракеты, пересекли прорубленную просеку, и ситуация резко изменилась. Люди оказались в огненной ловушке между основным пожаром и бегущими вдоль просеки мелкими очагами.

Словно вырвались на свободу все силы ада. Тлеющие угольки градом посыпались на людей, стуча по шлемам, обжигая незащищенные участки кожи. Ревущим факелом вспыхнула высоченная сосна. Языки пламени, раздуваемого порывами ветра, пробились сквозь тучи едкого дыма, превращая близкую победу в новое отчаянное сражение.

Сгибаясь под тяжестью снаряжения, Роуан с половиной отряда бросилась в атаку на новый мощный очаг.

— Путь отхода — назад вдоль хребта! — крикнула она остающимся под командой Гиббонза, понимая, что, если колеблющийся фланг соединится с эпицентром, им не вырваться. — Когда припечет, бросайте снаряжение и бегите со всех ног.

— Убить безумную ведьму! — остервенело заорал Картежник.

Они побежали трусцой вдоль просеки, затаптывая, забрасывая землей очаговые пожары. На закопченных лицах играли кровавые отблески. Хриплые крики и дикий смех переплетались с воем озверевшего пламени.

— Ро, в пятидесяти ярдах отсюда ручей, — крикнул Галл.

— Я знаю. — Но ее удивило, что знает он. — Поставим насос, протянем рукава и поставим водяную преграду. Утопим ведьму.

— Мы почти ее победили.

Ро покосилась на бегущего рядом Галла. Она видела на его лице ту же остервенелость, что и на лице Картежника, она чувствовала, как закипает ее кровь. Приближался решающий миг, остервенелость распространялась, как вирус, и черт его знает, хорошо это или плохо.

— Гиббонз со своими остановит фронт. А если нет, хватай, что можешь, и делай ноги. Ты-то точно обгонишь ведьму.

— Понял.

Отшвырнув снаряжение, Ро и Галл установили насос, раскатали рукава. Остальные в это время стремительно расчищали подлесок.

— Включай! — выкрикнула Роуан, расставив ноги и словно врастая в землю. Пожарный рукав начал наполняться, и через мгновение выстрелил мощной струей. Ро издала победный вопль. Руки, уже измученные многочасовым физическим трудом, дрожали, но губы непроизвольно растянулись в жестоком оскале. — Пей, стерва!

Ро оглянулась на Галла и закатилась безумным смехом.

— Это просто еще одна скучная летняя ночь. Смотри. — Она дернула головой. — Стерва отступает. Классное зрелище.

Где-то за час до рассвета лесной пожар капитулировал. Измученные победители повалились прямо на землю возле ручья, подсунув под головы рюкзаки. Ставить палатки ни у кого не было сил, а до завершающей подчистки еще можно было перехватить пару часов сна. Ро не возразила, когда Галл пристроился рядом, тем более что он протянул ей банку пива.

— Где ты взял?

— Уметь надо.

Роуан сделала большой глоток, растянулась на спине, уставилась на звезды сквозь полупрозрачную дымку.

Самое лучшее время, вернее, безвременье между ночью и днем. Горы, небо и примолкший лес. Только тот, кто сражался в этой войне, мог так глубоко прочувствовать победу.

— Хорошая ночная работа непременно должна заканчиваться пивом и звездами, — решила Роуан.

— Так кто же из нас романтичен?

— Я просто одурманена дымом. Как пчела.

— Я как-то встречался с пасечницей.

— Врешь!

— Кэтрин Энн Уэстфилд. — Он тихо вздохнул, вспоминая. — Длинноногая брюнетка с глазами, как расплавленный шоколад. Я так распалился, что даже помогал ей на пасеке. Но не сработало.

— Тебя искусали пчелы.

— Ха. Просто она требовала, чтобы я называл ее Кэтрин Энн. Не Кэтрин, не Кейти, не Кейт или Кэт. Полностью и никак иначе. Слишком много возни.

— Ты порвал с женщиной только потому, что у нее слишком длинное имя?

— Вполне возможная интерпретация. Но, должен признаться, пчелы наводили на меня ужас.

— А я люблю слушать, как они жужжат. Усыпляет. Вон, Кассиопея взошла. — Ее веки задрожали, опустились, и она отключилась.

Проснувшись, Роуан обнаружила, что прижимается к Галлу, а ее голова у него на плече. Надо же… Она никогда ни к кому не прижимается. Она любит свободно раскидываться во сне. И уж точно ни с кем не спит в обнимку на глазах у всего отряда.

Какой стыд.

Ро попробовала откатиться, но Галл только крепче прижал ее к своему боку.

— Погоди минутку.

— Подъем.

— Да, да. Где мой кофе, женщина?

— Очень смешно. — Однако ее губы непроизвольно дернулись. — Отстань.

— Позволю себе заметить, что я лежу на строго отведенном мне месте. Это ты подкатилась и обвилась вокруг меня. Но разве я жалуюсь?

— Наверное, я замерзла.

Галл повернул голову и чмокнул Ро в макушку.

— А по-моему, ты очень тепленькая.

— Послушай, парень, это не романтическая прогулка в горы. Нам предстоит целый день подчищать за собой.

— Тем более я с радостью потяну еще пару минут и помечтаю о нашей романтической прогулке в горы и неторопливом утреннем сексе. А после ты сваришь мне кофе и поджаришь яичницу с беконом. Я надеюсь, у тебя есть такие крохотные шортики из обрезанных джинсов, как у Дейзи Дьюк^[27], и обтягивающая тело маечка? А после завтрака я завалю медведя, который забредет на нашу стоянку. Разумеется, после жестокого сражения. Потом ты с нежностью обработаешь мои раны, и мы опять займемся сексом.

«Я никогда не прижимаюсь, — снова подумала Ро, — и мужское обаяние на меня обычно не действует, так почему же я прижималась и почему с ним я как будто подчиняюсь какому-то волшебству?..»

— Я смотрю, ты ведешь активную напридуманную самим собой жизнь.

— Никогда без нее не выхожу из дому.

— А какой медведь?

— Ну, наверное, гризли, а что?

— И кроме шортов и маечки, должна ли я надеть туфли на шпильках?

— Конечно. А иначе какой смысл?

— Ну, байками о сексе, стряпне и возне с твоими ранами ты разбудил во мне зверский голод. — Она рывком села. — Двадцать минут в джакузи с горячей водой, затем массаж горячими камнями. Вот моя утренняя фантазия.

Роуан покопалась в рюкзаке, нашла энергетический батончик и, вонзив в него зубы, уставилась на Галла. Он соскреб часть грязи с лица, но осталось достаточно, и шевелюра выглядела так, будто он мыл ею пол в подвале.

Она отвернулась, обвела взглядом лес и горы, мерцающие под ярким утренним солнцем. Зачем нужны фантазии, когда можно проснуться в такой красоте?

— Пошевеливайся, салага. — Она легонько шлепнула его по ноге. — Нечего зря тратить время.

Галл помог ей распаковать сброшенный с самолета контейнер, получил паек и, что гораздо важнее, кофе и уселся на землю рядом с Доби.

— Как тебе вчерашняя вечеринка?

— Сынок, это был самый тяжелый день в моей короткой жизни. — Щедро залив картофельные котлеты и бекон соусом табаско, Доби начал уплетать завтрак с такой скоростью, будто боялся, что его у него отнимут. — И, возможно, самый лучший. Кажется, что все знаешь, но нет. Через все это надо пройти.

— Огненная ведьма тебя поцеловала.

Доби потер обожженный загривок.

— Да, лизнула пару раз. Когда начался фейерверк, я даже испугался, что она нас поджарит, но быстро очухался. Мы дали ей жару! Видел бы ты Триггера. Здоровенная щепка вонзилась ему прямо сюда. — Доби ткнул себя в шею сбоку. — А когда он ее выдернул, осталась рана как от большого ножа.

— Я об этом не слышал.

— Вы тогда уже удрали к хребту. Кровищи было!.. Триггер заткнул дыру ватой, залепил пластырем и набросился на следующую корягу. И я подумал, что если мне суждено спечься, то я спекусь с лучшими.

— А теперь мы завтракаем на природе и наслаждаемся этими вот красотами.

— Обалдеть. — Доби схватил второй паек. — Что планируешь насчет той женщины?

Галлу не требовалось уточнений, насчет какой женщины, и он оглянулся на Роуан.

— Все, что смогу.

— Поторопись, сынок. — Доби потряс неизменную бутылку с табаско. — Лето не продлится вечно.

Галл обдумывал эти слова все тяжелое утро и весь изнурительный день. Действительно, он начал ухаживать за Роуан так, будто они встретились в обычной жизни, где времени в избытке, где есть возможность сходить в ресторан или в кино, отправиться в интересную поездку, провести день на пляже. Этот мир и тот не имели ничего общего.

Может быть, пора взяться за Роуан, как за эту работу? Конечно, пикник с шампанским не повредил, но иногда обстоятельства диктуют менее изысканные подходы.

Когда все закончилось, Галл мечтал лишь о том, чтобы смыть с себя грязь и проспать на удобном матрасе часов этак восемь подряд.

Стоит ли удивляться, вздохнул он, влезая в самолет, что в пожарный сезон женщины, несмотря на их неоспоримую привлекательность, опускаются так низко в списке его приоритетов?

Он постарался выбросить из головы любые мысли и провалился в глубокий сон, как только самолет взмыл в небо.

После короткого перелета Галл вместе со всеми дотащился до дежурки, разобрал снаряжение, развесил парашют. Он заметил, как Роуан, идя к жилому корпусу, набирает сообщение на сотовом телефоне. Он бездумно догнал ее. Он честно собирался доползти до своей комнаты, стянуть с себя штаны и рубаху, вытащить ноги из проклятых ботинок, будто отлитых из свинца. Все его тело звенело от усталости и напряжения, безумно его раздражавших.

Если он испытывал голод, то далеко не сексуальный. Он не хотел женщину вообще и Роуан Трипп в частности. Если он устал, то не только от изматывающего физического труда. Уж слишком большую часть отведенных на сон двух ночных часов он думал о ней. Так что пора с этим заканчивать. Он просто перестанет о ней думать.

Когда Роуан свернула в свою комнату, он автоматически вошел следом.

— Что ты…

Галл захлопнул дверь и, прижав к ней Роуан, заткнул ей рот поцелуем. Поцелуем, в котором бурлили нетерпение и неудовлетворенность, одолевавшие его все последние недели. Он больше не мог их сдерживать. К черту.

Оторвавшись на дюйм от ее рта, он схлестнулся с ней взглядом.

— Я устал. Я зол. Я не знаю, почему я зол, но мне плевать.

— Тогда, может…

— Заткнись. Говорить буду я. — Он крепко сжал ее руки возле запястий и снова впился в ее губы. — Дошло до идиотизма. Может быть, я глуп, может быть, ты. Наплевать.

— А на что тебе не наплевать?

— На тебя. Может быть, потому что ты красотка, может быть, из-за твоего тела, может быть, потому что при всем этом ты умная и бесстрашная. Может быть, я просто хочу секса. Вполне возможно. Но что-то щелкнуло, и оба мы это знаем.

Поскольку Ро не приказала ему катиться ко всем чертям и не двинула коленом в пах — пока, — он решил, что успеет ее убедить.

— Роуан, хватит топтаться на одном месте. Пора выбросить на помойку твое дурацкое правило. Что бы между нами ни происходило, мы должны разобраться немедленно. Если это просто вспышка — отлично, погасили — и двинулись дальше. Нет ущерба — нет нарушения, как говорят юристы. Только разрази меня гром, если я и дальше буду затаптывать мелкие очаги. Решай немедленно. Как ты хочешь?

Она не ожидала такого напора, хотя на ее глазах, на ее восхищенных глазах он разделался с тремя здоровыми мужиками. Ее ошибка. Она не ожидала, что может возбудиться после тридцати шести часов на лесном пожаре, но Галл смотрел на нее так, словно еще не решил, чего же он хочет: поцеловать ее или придушить. И она уже не просто возбудилась, она сгорала от нетерпения.

— Как я хочу?

— Да, как ты хочешь?

— Давай это утопим, салага. — Она собрала в кулак прядь его волос и дернула к себе, но выскользнула в последний момент и прижала к двери его, быстро расстегнула его рубаху. — Утопим в душе.

— Забавно. До того как я разозлился, это был первый пункт в моем списке. — Галл стянул с нее рубашку и подтолкнул к ванной комнате. — А потом не мог думать ни о чем, кроме твоего тела.

Он расстегнул ее брюки.

— Ботинки, — процедила она, планируя на крышку унитаза и дергая за шнурки. Галл хлопнулся на пол и набросился на свои шнурки.

— Как-то не очень сексуально. Наверное, я просто хочу трахнуться.

— И побыстрее! — Посмеиваясь, Ро сдернула брюки, вскочила, стаскивая через голову майку, расстегнула и сорвала бюстгальтер.

— Аллилуйя, — пробормотал Галл.

— Оголяйся, — приказала она, стягивая трусики, и включила воду.

Безумие, подумала она. Это просто безумие. Но она и чувствовала себя обезумевшей. Разновидность огненной лихорадки, решила она, повернулась и втащила его под душ.

— Какие же мы грязные. — Она обвила его шею руками, прижалась к нему всем телом.

— И сейчас еще больше перепачкаемся. Поддадим жару. — Потянувшись за ее спину, он открутил немного горячий кран и с удовольствием накрыл губами ее нетерпеливые, жадные губы.

Роуан наслаждалась прикосновениями бегущей воды, мокрых горячих мужских ладоней. Бессмысленно отрицать, она ждала этого с того самого мига, как впервые встретилась с ним взглядом. И с тех пор они медленно, но верно двигались сюда… к этому. Она пробежала ладонями по его спине, инстинктивно принялась разминать затекшие мышцы, подобралась к плечам…

Галл застонал, куснул ее в шею, провел пальцами по ее позвоночнику вниз, затем вверх, находя болевые точки и массируя их.

Ро налила в горсть шампуня и, глядя Галлу в глаза, погрузила пальцы в его волосы. Пока она массировала его голову, он вылил в ладони ее гель для душа, наполнив кабину ароматом спелых персиков, и его руки медленными круговыми движениями заскользили по ее груди, животу.

Пена клубилась и стекала с их тел, его пальцы не спешили, поигрывали, поддразнивали.

Закинув голову, Роуан тихо замурлыкала от удовольствия. Галл следил, как она наслаждается его прикосновениями, и становился чуть более настойчивым. Не сейчас, еще не время, подумал он, развернув ее лицом к мокрой стене и услышав ее стон.

— Галл, боже мой…

— Надо помыть тебе спину. Обожаю твою спину. — Он заметил татуировку на ее пояснице, провел намыленными руками по маленькому красному дракону, изрыгающему золотистое пламя. За руками последовали его губы. — Твоя кожа как молоко.

Он отлип от дракона, вернулся к ее восхитительной шее, такой открытой и уязвимой, и, когда Ро, закинув руку назад, притянула его ближе к себе, обхватил ладонями ее груди и снова развернул ее лицом к себе, уткнувшись в эти изумительные груди губами.

Она ждала не этого, к этому она не была готова. Она не ожидала от него ничего подобного. Разъяренный мужчина, прижавший ее к двери, должен был взять ее штурмом, а он соблазнял, и она не представляла себе, сколько еще сможет выдерживать это.

Пар клубился вокруг них, как дым. Ро казалось, что дрожит каждая клеточка ее тела — от предчувствия, от предвкушения — и отзывается сладкой пульсирующей болью. Эта боль нарастала, пока не взорвалась, сметая все препоны, и, почувствовав это мгновение капитуляции тела и разума, Галл вонзился в нее.

К черту соблазнения, медленные ласки, поддразнивания. Он обхватил ее бедра и отдался первобытному ритму. Острое желание бушевало в нем, разжигаемое резкими шлепками мокрой плоти о мокрую плоть, грохотом воды, ответной страстью Роуан.

Цепи самообладания лопнули, безумие вырвалось на свободу.

Сквозь пелену пара и страсти он увидел, как расплылся ее взгляд, но не отпускал ее, пока сам не сорвался с обрыва вслед за ней.

Роуан опустила голову на его плечо, пытаясь отдышаться. Ну и гонка, подумала она, с трудом втягивая воздух.

— Подожди минутку, — попросил он.

Она издала какой-то звук, кажется, выражающий согласие.

— Если мы попробуем пошевелиться, то упадем и утонем… только сначала разобьем черепушки.

— Нам повезло, что этого уже не случилось.

— Может быть. Зато мы умерли бы чистыми и довольными. Я выключу воду. Она остывает.

Ро пришлось поверить ему на слово. Ее тело еще нагнетало столько тепла, что хватило бы на растопку приличного айсберга. Когда Галл провел губами по ее волосам, она наконец вздохнула полной грудью. Молча. Она просто не знала, как реагировать на ласки… после.

— Устоишь, если я тебя отпущу? — спросил Галл.

— Я скала. — Надо надеяться.

Галл отпустил ее, потянулся за полотенцами.

— Ты не представляешь, какую жертву я приношу, позволяя тебе завернуться. — Не успела она взять полотенце, как он обернул ее сам, прижался теплыми губами к ее губам.

— Проблема, Ро?

— Нет, с чего вдруг?

Он провел кончиком пальца между ее бровями.

— Ты хмуришься.

— Мое лицо отражает состояние моего желудка, который никак не может понять, почему он до сих пор пуст. — Роуан не покривила душой. Ну, разве что немножко. — Я умираю с голоду. — Она попыталась расслабиться. Улыбнулась. — После вахты и секса в душе мне необходима подзарядка.

— Мне тоже. Пошли поедим.

Она проскользнула мимо него к спальне, обернулась в дверях.

— Я уже говорила, но должна повторить. Ты ловкий парень.

— Я и в горизонтальном положении не плох.

Ее смех докатился в ванную комнату уже из спальни.

— И считаешь своим долгом доказать это? — спросила Ро, выдергивая из ящика джинсы и футболку.

— Сейчас или после еды?

Качая головой, Ро натянула на себя одежду.

— После, разумеется. Я хотела бы… Почему ты не одеваешься?

— Не могу же я надеть эти вонючие тряпки. Придется одолжить твое полотенце.

— Хм, подожди минутку. Я принесу тебе одежду.

— Ты не шутишь?

— Я знаю, где твоя комната. — Ро выскользнула за дверь, прошла в его комнату.

Парень любит порядок, подумала она, выдвинув ящик с одеждой. Не только внешний, но и там, где никто не видит. Она прихватила то, что, как считала, ему понадобится, еще раз огляделась и, заметив фотографию, подошла поближе.

Галл, пожилая пара, вероятно, его тетя и дядя, его кузены — все стоят, держась за руки, перед высокими ярко-красными дверями.

Потрясающе красивая компания и, это по всему видно, счастливая и любящая. А позади них та самая галерея игровых автоматов… явно гораздо больше и шикарнее, чем ей представлялось по его рассказам.

Роуан вернулась к себе, сунула ему в руки одежду.

— Быстрее одевайся, я готова сжевать собственную конечность.

— Быстрее одевайся, быстрее раздевайся. Приказы, приказы. — Он окинул ее испепеляющим взглядом. — Женщины-повелительницы меня заводят.

— Свой хлыст и наручники я поищу позже.

— О, новая фантазия, достойная воплощения.

— Не забывай называть меня госпожой.

— Если обещаешь быть ласковой. Между прочим, мне понравилась татуировка.

— Талисман. Если я ношу дракона, дракон не унесет меня. А что означает твоя? — Ро подошла к нему, похлопала пальцами по буквам на его левой лопатке.

— Древнеирландское слово, означающее огонь. Если я ношу огонь, огонь не унесет меня.

— Он просто иногда испытывает нас. А откуда у тебя это? — спросила Ро, указывая на шрам вдоль его левых ребер.

— Драка в баре в Новом Орлеане.

— Я серьезно.

— Ну, точнее, за баром. Я как-то ездил в Новый Орлеан на Марди Гра^[28]. Ты там бывала?

— Нет, — ответила Ро, не в силах оторвать взгляда от влажных завитков, падающих на воротник его рубашки.

— Много потеряла. Я тогда учился в колледже. Поехал с друзьями. После праздника мы заглянули в бар. И один подонок пристал к девушке. Вроде того подонка, который пристал к тебе, но тот был еще пьянее и злее, а она не могла постоять за себя так, как ты.

— Мало кто может, — ухмыльнулась Ро.

— Не спорю. В общем, я предложил ему прекратить, он возмутился. Слово за слово. Ему не понравилось, что я отделал его при свидетелях, и он вытащил нож.

У Ро вытянулось лицо.

— Господи, он ударил тебя ножом?

— Не совсем. Нож просто скользнул по ребрам. — Галл небрежно ткнул пальцем в шрам. — Ерунда, а я с удовольствием сломал ему челюсть. Девушка была мне очень признательна, и мы провели чудесную ночь. — Он завязал шнурки на кроссовках. — У меня пестрое и бурное прошлое.

— Ты полон загадок.

— Да ладно. — Галл протянул руку. — Приглашаю тебя на ужин с пивом.

— Эх ты, скряга, еда-то у нас бесплатная. Но, в общем, какая разница?

Позже, после того как Галл доказал свою ловкость и в горизонтальном положении, Роуан сонно подпихнула его локтем.

— Иди к себе.

— Ну не-е-ет… — Он покрепче прижал ее к себе.

— Галл, эта кровать не рассчитана на двоих, особенно на таких гигантов, как мы. — «И заниматься сексом — это одно, а спать с парнем — совсем другое», — мысленно добавила Ро.

— Пока справлялись и дальше справимся. Ты видела список? Мы под первым и вторым номерами в первой бригаде. В случае тревоги просто подберем шмотки и вперед. Очень рационально.

— Ты всегда спишь с напарницами во имя рациональности?

— Впервые попробовал с тобой. Если это действительно экономит время, можно ввести такое правило, и если мы покончили с этим вопросом, не хочешь пробежаться утром?

Его ладонь легко скользила вверх-вниз по ее спине, успокаивая, расслабляя. Все равно уже поздно, подумала Роуан, можно разок сделать исключение. Тем более что одно правило, касающееся секса, она уже нарушила…

— Мы что, будем это продолжать? — спросила она.