Маленький свободный народец Пратчетт Терри

— Она сказанула «ах-ха»! — перебил Явор Заядло. — Вы все слыхали, парни! И она названула день! Всё как покладено!

— Да и что нам та гора, — вмешался Туп Вулли, по-прежнему сжимая свой букет. — Ты тока сказани, хде она, и мы наверняк свернём её бырей, чем мал-мал птахс…

— Не-не-не, токо птахс! — в отчаянии возопил Явор Заядло. — Ясно? Мал-мал птахс. И хватит препиракаться! А если кому невмочь, дыкс я могу отвесить ему люлей с ноги! Нам ещё мал-малёнка выручёвывать от Кральки! — Он выхватил меч и вскинул его над головой. — Ну, хто со мной?

Это сработало. Нак-мак-Фигли предпочитают ясно видеть цель. В воздух взметнулись сотни мечей и боевых топоров, а также потрёпанный комок цветов Тупа Вулли. Пещера огласилась громовым боевым кличем Нак-мак-Фиглей. Чтобы прийти в боевой раж, пикстам требуется так мало времени, что даже самые крошечные часы не в состоянии отмерить этот интервал.

— Двум смертям не быва, штанов не теря!

— Прольтарии всех стра, пролетайте!

— Гони кошель, умри героем!

— Всем кирдыкс, один оста!

— Траккансы нале-напра!

…Но вскоре все голоса слились в один дружный хор:

— Долой Королька! Долой Кральку! Долой господавов! Нас ужо не окрутнёшь!

Клич смолк, пыль, посыпавшаяся со свода пещеры, осела, и наступила тишина.

— Вперёд! — взревел Явор Заядло, и все Фигли как один посыпались с галерей и прочь из пещеры.

Вскоре никого не осталось.

— Куда это они? — спросила Тиффани.

— Ах, да лишь бы куды, — сказала Фиона. — Я останусь тута стерегать очаг. Кто-то же должен быть за кельду. — И она сердито зыркнула на Тиффани.

— Надеюсь, ты скоро найдёшь себе собственный клан, Фиона, — вежливо сказала Тиффани.

Пикста одарила её ещё более злобным взглядом.

— Они побегают малость, может, пришибут паррру кррроликов да кувырррнутся ррраз-дррругой, — сказал Вильям. — Но потом поостынут — им ведь так и не сказали, что делать.

— Они что, всегда так? Ну, вот так прямо с места в карьер?

— О, Яворрр Заядло хотел побыстрее закончить ррразговоррры о свадьбе, — ухмыльнулся гоннагл.

— Да, тут я его хорошо понимаю, — сказала Тиффани.

Она выбралась наружу. Жаб уже поджидал её.

— Я подслушивал, — признался он. — Молодец. Очень умно. И дипломатично.

Тиффани огляделась. До заката оставалось несколько часов, но тени быстро удлинялись.

— Нам пора, — сказала она, завязывая передник. — Ты пойдёшь с нами, жаб.

— М-м-м, я мало что знаю о том, как попасть в…

Жаб попытался попятиться, но жабы не очень-то для этого приспособлены. Тиффани подхватила его и сунула в карман передника.

Она побежала по траве в сторону курганов и больших камней. «Мой брат никогда не вырастет, — думала она. — Так сказала старая кельда. Как это может быть? Что это за место, где человек не становится старше?»

Курганы стали ближе. Вильям и Не-так-громазд-как-середний-Джок-но-погромаздей-чем-мал-Джок Джок бежали рядом с ней, но остальных Нак-мак-Фиглей не было видно.

И вот она уже среди курганов. Сёстры говорили, здесь покоятся древние короли, но Тиффани это не пугало. Ничто на холмах её не пугало. Вот только тут было холодно. Раньше она такого не замечала.

«Найди место, где время не такое, как везде»… Курганы очень древние. Они уже история. И камни тоже. Может, об этом речь? Нет, они хоть и из прошлого, но громоздятся на холмах уже тысячи лет. Они состарились здесь. Они стали частью этого места.

Солнце опустилось ниже, и тени вытянулись ещё больше. Настал час, когда Мел открывает свои тайны. В некоторых местах, когда свет падает под определённым углом, можно разглядеть границы старых полей и дорог. Тени открывают глазам то, что не может открыть подсолнечный свет.

Тиффани сама придумала это: «подсолнечный свет».

Она не нашла даже отпечатков копыт. В отчаянии она походила вокруг трилитонов — они ведь выглядели так похоже на огромную каменную дверь. Но Тиффани прошла сквозь проём туда и обратно, и ничего не случилось.

Такого она не предусмотрела. Здесь должна была быть волшебная дверь. Точно.

В ушах противно захлюпало — кто-то заиграл на визжали. Тиффани огляделась, и точно: Вильям Гоннагл стоял на поваленном камне, надув щёки и мешок мышиной волынки.

Тиффани помахала, чтобы привлечь его внимание.

— Ты видишь что-нибудь? — спросила она.

Он выпустил мундштук, и в ушах перестало хлюпать.

— Ах-ха.

— Вроде как дверь в мир Королевы?

— Ах-ха.

— Можешь мне показать?

— О, мне ни к чему показывать кельде, — ответил Вильям. — Кельда всё ясно видит сама.

— Но ты мог бы мне показать.

— Да. А ты могла бы сказать «пожалуйста», — сказал он. — Мне девяносто шесть лет от ррроду. Твою бабушку я уважил бы, но я не потерррплю, чтобы мной командовало какое-то мелкое овно!

— Овно?

— Это значит «овен», то есть баран, ну, или овца, — вмешался жаб. — Просто поверь.

— И он меня зовёт мелкой…

— Внутри я больше, чем снаррружи! — заявил гоннагл. — И твоему па тож бы не пондррра, если бы великанша-пигалица топала вокррруг и указывала ему, что делать.

— Старая кельда указывала!

— Ах-ха, но у неё был наш ррреспект! — последнее слово Вильяма эхом раскатилось по округе.

— Ну пожалуйста! Я не знаю, что делать!

Вильям посмотрел на неё сурово, но заговорил уже мягче:

— Ха, ты пока не так уж плохо спррравляешься. Ты отверрртелась от свадьбы с Яворрром Заядло, не нарррушив пррравил, и ты рисковая крррасавка. Отдаю тебе должное. Ты найдёшь пррроход, если дашь себе время. Токо не надо топать ножкой и ждать, что миррр всё сделает, как ты хочешь. Пока ты только орёшь, что хочешь конфет, понимашь? Смотри глазами. Думай головой.

Он снова зажал мундштук, надул визжаль, и у Тиффани из ушей опять потекла сера.

— А ты что скажешь, жаб? — спросила Тиффани, заглянув в карман.

— Боюсь, тут тебе придётся самой. Кем бы я ни был в прошлой жизни, я мало знаю о том, как находить невидимые двери. И должен сказать, мне тоже не нравится, когда решают за меня.

— Но… но я не знаю, что делать! Может, тут поможет волшебное слово?

— Понятия не имею, поможет ли тебе волшебное слово, — отрезал жаб и повернулся к ней спиной.

Тиффани чувствовала, что вокруг собираются Нак-мак-Фигли. У них была крайне неприятная привычка становиться очень-очень тихими, когда им требовалось.

О нет, подумала она. Они-то верят, будто я знаю, что делаю. Так нечестно! Меня же такому никто не учил. Я даже в школу для ведьм не ходила. Так я в жизни ничего не найду! Проход, должно быть, где-то рядом, надо только сделать или сказать что-то, но мне ни за что не догадаться, что именно.

Они смотрят на меня и оценивают, много ли я могу. А всё, что я могу, — это делать сыры. Но ведьма не отступает перед трудностями…

Она вынула из кармана жабу и почувствовала тяжесть «Болезней овец». Когда Тиффани достала книгу, пиксты дружно ахнули.

Они же верят, что слова имеют силу…

Она открыла книгу наугад и нахмурила брови.

— Шлангит, — прочитала она вслух.

Фигли вокруг почтительно склонили головы и принялись толкать друг друга локтями.

— Шлангит обычно бывает у молодых ярок. В запущенных случаях может перейти в стадию гофрирования. Рекомендуется вливать в овцу дозу скипидара ежедневно, до тех пор, пока не придёт конец либо шлангиту, либо скипидару, либо овце.

Тиффани осмелилась поднять глаза. Пиксты таращились на неё во все глаза, облепив все камни и курганы. Похоже, ей удалось произвести на них впечатление.

Жаль только, «Болезни овец» так и не смогли стронуть лёд в вопросе волшебных дверей.

— Шелудение, — продолжала Тиффани. — Кожные изменения в области брудей. Хорошо помогает скипидар…

И тут краем глаза она заметила мишку. Очень маленького медвежонка того ярко-красного цвета, что так редко встречается в природе. Тиффани очень хорошо знала этих медвежат — любимое лакомство Винворта. На вкус они были как клей пополам с сахаром, хотя делали их из чистейших искусственных добавок и ничего другого.

— Ага, — сказала она. — Значит, моего брата несли здесь. Теперь я уверена.

Фигли зашевелились. Тиффани пошла вперёд, зачитывая вслух про «воспаление зева» и «вертячку», но постоянно поглядывая под ноги. И вскоре увидела следующего мишку, на этот раз ярко-зелёного, почти незаметного в траве.

«Так-так…» — подумала она.

Поблизости возвышалось одно из каменных сооружений: два камня стояли торчком, третий лежал сверху, так что всё вместе было похоже на дверь. Тиффани уже пыталась ходить через неё туда-сюда, но тогда ничего не произошло.

Но ведь ничего и не должно было произойти, поняла она. Нельзя оставить дверь в мир нараспашку, чтобы мог зайти кто попало. Иначе люди то и дело будут забредать туда по случайности. Чтобы войти в дверь, надо знать, что перед тобой — дверь.

Возможно, иначе она просто не работает.

«Отлично. Тогда начнём с того, что вход — здесь», — решила Тиффани.

Она подошла ближе к каменному порталу. За ним открывался дивной красоты вид: зелёная трава, голубое небо, уже розовеющее вокруг низкого солнца, несколько белых облаков, загулявшихся допоздна, и всё в тёплых, медовых тонах… Даже не верилось, что на свете существует такая красота. И хотя Тиффани видела её почти каждый день всю свою жизнь, это ничего не меняло — зрелище было сказочное. И что особенно здорово, для того, чтобы насладиться им, даже не надо было смотреть сквозь какие-то каменные ворота, видом можно было любоваться отовсюду…

Вот только…

Только что-то было неправильно. Тиффани несколько раз прошла сквозь проём, но по-прежнему не была уверена, не померещилось ли ей. Она вытянула руку перед собой и попыталась измерить, на какой высоте зависло низкое солнце.

И тут она увидела птицу. Ласточка в погоне за мошкарой скользнула за каменный портал.

Выглядело это… странно. Тиффани даже расстроилась немного. Ласточка скрылась за камнем, и взгляд Тиффани машинально сместился туда, где должна была появиться птица. И она появилась. Но не сразу. Она опоздала, пусть всего на мгновение.

А потом ласточка пролетела по ту сторону ворот до следующего камня… и на миг оказалась сразу по обе стороны каменного столба.

От попыток за ней проследить у Тиффани глаза разбежались в разные стороны и с трудом собрались вместе.

Ищи место, где время не такое…

— Мир по ту сторону проёма отстаёт на секунду, а то и больше, — сказала она вслух, изо всех сил стараясь придать голосу уверенность. — Я ду… я знаю, что вход здесь.

Некоторые Нак-мак-Фигли разразились радостными воплями и захлопали в ладоши. Вся толпа синекожих человечков устремилась к ней.

— Ух, как ты здоровенски читанула! — заявил Явор Заядло. — Я прям ни словечека не бум-бум.

— Ах-ха, всяк бум-бум, что когда ни шиша не бум-бум — эт’ и есть самый велик-могуч язык, — вставил ещё кто-то.

— Эт’ было оченно по-кельдовски, хозяйка! — подхватил Не-так-громазд-как-середний-Джок-но-погромаздей-чем-мал-Джок Джок.

— Ах-ха, — сказал Туп Вулли. — А как ты этих самых сласть-ведмедей углядела и вид не подала, а? И даж мал-мал зелёнового! Мы и не думали, что ты его узыришь!

Пиксты перестали ухмыляться и сердито уставились на него.

— А чё я тако сказанул? Чё тако?

Радость Тиффани как ветром сдуло.

— Вы всё это время знали, что вход здесь, да? — сказала она.

— О, то правда, — признал Явор Заядло. — Мы таки штуки-дрюки бум-бум. Мы ж живали в мире Кральки, но восстали спротив её злющей власти…

— И она нас вышвыркнула за то, что мы, мол, завсегда нажраты, тыркс всё и морда дракс, — сказал Туп Вулли.

— И ничуть не так всё было! — взревел Явор Заядло.

— И вы хотели посмотреть, смогу ли я сама найти вход, верно? — быстро спросила Тиффани, пока не завязалась драка.

— Ах-ха. И ты суправилась, красавка.

Тиффани покачала головой:

— Ничего я не справилась. На самом деле я не колдовала. Я этого и не умею. Я просто внимательно смотрела и думала. Я вас обманула.

Пиксты переглянулись.

— Ой, да лана, — сказал Явор Заядло. — Что та магия? Махай себе палкой да колдунских словей гри. Всяка дурилка смогёт! А вот видать, что перед тобой, впрямь видать, что оно есть, и мозгой шур-шур — вот эт’ не всяк умеет, тут дар нужон!

— Ах-ха, верррно, — поддержал его Вильям Гоннагл, чего Тиффани никак не ожидала. — Ты глядела глазами и думала головой. Так-то настоящая карррга и делает. А колдунство это всё — пррросто рехлама.

Тиффани воспрянула духом:

— Правда? Ну, тогда… Эй, все! Вот она, наша дверь!

— Верно, — сказал Явор Заяло. — А ща покажь нам, как пройти.

Тиффани растерялась было, но потом подумала: я чувствую, что я думаю. Я слышу, как идут мои мысли. И что это за мысли? А мысль-то одна: я уже проходила сквозь этот проём, и ничего не произошло.

Но тогда я не смотрела глазами. И не думала головой. Вернее, думала, но не так, как надо.

По ту сторону камней виден не настоящий мир. Он только кажется настоящим. А на самом деле это что-то вроде… волшебной картинки, которую сделали, чтобы спрятать проход. И если не сосредоточиться как следует, то можно просто войти в эту картинку и выйти обратно, ничего не заметив…

Так-так…

Она прошла между камнями. Ничего не произошло. Нак-мак-Фигли притихли и внимательно наблюдали за ней.

«Ладно, — подумала Тиффани. — Я всё ещё позволяю водить меня за нос, верно?»

Она встала перед каменным проёмом, вытянула руки в стороны и закрыла глаза. Очень медленно шагнула вперёд. Что-то заскрипело под ногой, но Тиффани продолжала идти, не открывая глаз, пока пальцы не сказали ей, что камни-двери остались позади.

Тогда она открыла глаза…

И увидела, что всё вокруг стало чёрно-белым.

Глава 8

Там, где всегда зима

— О да, она умеет видеть с Перррвого Взгляда, — раздался голос Вильяма Гоннагла за спиной Тиффани, пока она разглядывала мир Королевы. — Прям берёт и видит, что оно есть.

Вокруг, насколько хватало глаз, был снег. Грязновато-белый снег сливался с грязновато-белым небом, и Тиффани словно стояла внутри шарика для пинг-понга. Только чёрные загогулины голых деревьев тут и там позволяли отличить небо от земли…

И, конечно, следы копыт. Они тянулись вперёд, к лесу чёрных деревьев, погрязшему в снегу.

Холод иглами колол кожу.

Она посмотрела вниз: Нак-мак-Фигли толпой валили сквозь каменную дверь и проваливались по пояс в снег. Ни слова не говоря, они окружили её, некоторые достали из-за спины мечи.

Они больше не смеялись и не шутили. Они были серьёзны и сосредоточенны.

— Тыкс, — сказал Явор Заядло. — Ну ты молодца. Ща погодь тута, а мы жих-жих сграбастнём твоего мал-малого братца и приведём тебе, лехко…

— Я тоже пойду! — выпалила Тиффани.

— Нае, кельда не могёт…

— Могёт! То есть я могу! — заявила она, дрожа. — Он мой брат! И где мы вообще?

Явор Заядло быстро взглянул в серое небо. Солнца нигде не было.

— Что ж, раз уж ты тута, мож, не вред ужо и сказануть… Эт’ то, что вы зовёте Волшебенной страной.

— Волшебная страна? Не может быть! Я видела её на картинках! Там всё зелёное, и солнце светит, цветы повсюду, и колокольчиковый звон… Пухлые детишки в комбинезончиках играют на рожках… Человечки с крылышками! И, э-э… всякие странные люди. Я видела на картинках!

— Тута не завсегда было, как ща, — коротко ответил Явор Заядло. — И ты не могёшь с нами, у тебя оружия шиш.

— Где моя сковородка?

Что-то гулко ударилось о землю позади неё. Тиффани обернулась: Не-так-громазд-как-середний-Джок-но-погромаздей-чем-мал-Джок Джок торжествующе взмахнул её оружием.

— Лады, скевародска у тебя есть, — признал Явор Заядло. — Но тама, куды мы идём, нужен меч из громового железа. Так оно вроде покладено: хотёшь впереть в Волшебенную страну — имей при себе…

— Я умею обращаться со сковородкой, — перебила Тиффани. — И я…

— Атасы! — закричал Туп Вулли.

Вдалеке показалась цепочка чёрных точек. Кто-то вскарабкался по спине Тиффани и встал у неё на голове.

— Чёрные собаки! — объявил Не-так-громазд-как-середний-Джок-но-погромаздей-чем-мал-Джок Джок. — Их тама дюжины, Явор!

— Нам от них не сбежать! — крикнула Тиффани, перехватив сковородку половчее.

— А нам и не надыть, — ответил Явор Заядло. — Ща-то при нас есть гоннагл. Токо тебе, мож, лучше ухи позатыкать.

Вильям, не сводя глаз с приближающейся своры злейхаундов, откручивал от визжали трубки и складывал в мешок, висевший у него на плече.

Собаки быстро приближались. Тиффани уже видела зубы-ножи и горящие пламенем глаза. Вильям без спешки достал из мешка другие трубки, серебристые и поменьше, и вкрутил их вместо старых.

— Я сыгррраю вам, — объявил он, когда злейхаунды были уже так близко, что можно было разглядеть слюну, капавшую из пастей, — хит всех времён «Конь тугезый»!

Нак-мак-Фигли дружно побросали мечи и зажали руками уши.

Вильям поднёс визжаль к губам, притопнул раз-другой и, когда одна тварь уже припала к земле, чтобы прыгнуть на Тиффани, заиграл.

Очень много чего случилось одновременно. У Тиффани заныли все зубы. Сковородка завибрировала и выпала из её рук. Глаза собаки, изготовившейся к прыжку, съехались к носу, и пёс не прянул, а пьяно повалился вперёд.

Остальным злейхаундам тоже было не до пикстов. Они выли. Они кружились на месте. Кусали себя за хвосты. Спотыкались и налетали друг на друга. Распалённая свора убийц превратилась в несколько десятков несчастных, страдающих животных, которые корчились и катались по земле, пытаясь вывернуться из собственной шкуры.

Вокруг Вильяма, красного от натуги, таял снег. От земли шёл пар.

Наконец он перестал играть. Барахтавшиеся в грязи злейхаунды встрепенулись — и все, как один, поджав хвосты, рванули прочь через снежную равнину, словно за ними злейхаунды гнались.

— Ну вот, таперь они бум-бум, что мы тута, — сказал Явор Заядло, вытирая слёзы.

— О эо ыло? — спросила Тиффани, ощупывая зубы, чтобы проверить, все ли на месте.

— Вильям сыгранул боль-музыку, — объяснил Явор Заядло. — Ты её не слыхаешь, тамушта она слишком пищавая. Но псинки слыхают, у них от этого бошки бо-бо. А ща мы топс-топс быро, пока Кралька кого ишшо не заслала.

— Их послала Королева? Но они же будто из кошмарного сна явились! — удивилась Тиффани.

— Точь-точь, — подтвердил главный Фигль. — Там-то она их и добывает.

Тиффани посмотрела на Вильяма — он невозмутимо менял обратно трубки своей визжали. Поймав её взгляд, он неожиданно подмигнул:

— Мы, Фигли, музыку оченно уважаем, — и кивком показал на снег у её ног.

Там лежал маленький жёлтый мишка, сделанный из чистейших искусственных красителей и ароматизаторов.

А снег вокруг Тиффани таял и таял…

Двое пикстов с лёгкостью несли Тиффани, она летела над снегом, слева и справа бежали воины клана.

Небеса без солнца… Даже в самые пасмурные дни обычно видно, где за облаками прячется солнце. Но не здесь. И было в этом мире ещё что-то странное, что-то такое, что Тиффани никак не могла ухватить и назвать. Как будто это место — ненастоящее. Она не могла сказать, откуда у неё такое ощущение. Горизонт был так близко, что, казалось, протяни руку — и дотронешься. Глупо.

И всё здесь было какое-то… незаконченное. Вот, например, деревья в лесу впереди. «Дерево — это дерево, — думала она. — Близко ли, далеко ли, оно всё равно дерево. Ствол, ветки, корни. Даже если дерево издали кажется просто расплывчатой кляксой, ты знаешь, что всё это у него имеется».

Но здесь деревья были другими. Тиффани не оставляло ощущение, будто они на самом деле — просто расплывчатые кляксы, а ствол, ветки и корни отращивают, когда она приближается настолько, что пора уже различать детали. Как будто спохватываются: «Кто-то идёт! Быстрее! Прикидываемся настоящими!»

Это было словно путешествовать по картине, где художник не особенно старался прорисовать то, что далеко, но стоит куда-нибудь посмотреть, и он спешно пытается придать предметам правдоподобие.

Воздух был холодным и мёртвым, как в старом подвале.

Когда они вошли в лес, свет потускнел. Между деревьями он стал казаться голубоватым и зловещим.

«Нет птиц», — подумала Тиффани.

— Стоп!

Пиксты замедлили ход, но Явор Заядло вмешался:

— Лучше не болтуваться тута почём зря. Вперёд, ребя!

Тиффани достала из кармана жабу.

— О тшьёрт, — сказал жаб. — Плохо дело. Мне положено быть в спячке.

— Почему всё вокруг такое… странное?

— Ничего не могу сказать. Я просто вижу снег, вижу лёд, вижу, что замерзаю до смерти. Так говорит моя внутренняя жаба.

— Но тут не настолько холодно!

— А мне… очень… холодно. — Жаб закрыл глаза.

— Я сказану тебе, хде ты, — вмешался Явор Заядло, не переставая насторожённо вглядываться в голубоватые тени. — Ты бум-бум эту гнусну мелюзговину, что присасывается к буранам? А как нажрётся крови, то отваливается? Дыкс от, весь этот мир — такая мелюзговина.

— В смысле, он как клещ? Паразит? Вампир?

— Ах-ха. Околачивается в округах, пока не сыскнёт слабое место, хде никто не зырит. И тады открывается дверь, и Кралька засылает свой народец. Шоб грабить, понимашь? Зерно с амбаров тырить, скотов гонять…

— Мы для неё му-зверей тырили, — подсказал Туп Вулли.

— Вулли, — проговорил Явор Заядло, направив на него свой меч. — Помнишь, я грил тебе, шоб ты вдругорядь думал поперёд, чем свой жиренный рот раззявливать?

— Ах-ха, Явор.

— Дыкс эт’ был тот-сам рядь. — Явор Заядло отвернулся от него и смущённо посмотрел на Тиффани. — Ах-ха, мы были самолучшие тырщики Кральки. Верзуны даж на охоту не высуйносили, боялись синих человеков. Но ей всё было мало. Она завсегда хочет ишшо. А мы грим: непрально тырить последнюю хрюксу у старуксы или еду у тех, кому самим закуснуть нечем. Любой Фигль, понимашь, лехко утибрит золоту плошку у наплюмаженного верзуна, но…

Когда им пришлось украсть чашку, где старик хранил свою вставную челюсть, им стало стыдно, сказали пиксты. Нак-мак-Фигли обожают хорошую драку и весёлый разбой, но в чём интерес побить слабого и ограбить бедного?

У кромки сумрачного леса Тиффани слушала историю мира, где ничего не растёт, где не светит солнце, и если что-то здесь появляется, значит, оно не отсюда. Этот мир брал и брал, а взамен давал лишь страх. Он совершал разбойничьи набеги, приучал людей оставаться в постелях, когда они слышат странные звуки по ночам. Потому что, когда кто-то пытался воспротивиться, Королева вмешивалась в их сны.

Тиффани не поняла толком, как она это делала, но именно оттуда, из снов, появились злейхаунды и прочие чудовища. Эти сны были не похожи на обычные. Ближе к реальности. Королева делала их… плотнее. Ты проваливался в такой сон и исчезал. И не просыпался, пока чудовища тебя не нагонят…

Слуги Королевы воровали не только еду. Людей тоже.

— Дудошников, к примеррру, — сказал Вильям Гоннагл. — Эльфы и фейки не могут игрррать музыку. Если кто хорррошо игрррает, она его похитит заррради музыки.

— И она ворует детей, — проговорила Тиффани.

— Ах-ха. Твой мал-мал братик не первой, — подтвердил Явор Заядло. — Тута полна куча хаханек и хиханек, понимашь. Она-то думкает, что бум-бум, как с ребёнками обращаться.

— Старая кельда сказала, Королева не причинит ему вреда, — произнесла Тиффани. — Ведь это правда?

Все мысли Нак-мак-Фигля написаны у него на лице. Их можно читать, как открытую книгу. Большую такую книгу, с картинками типа «Куда спрятался пёсик?» и «Большой красный мяч» и одним-двумя простыми предложениями на страницу. И вот сейчас на лице каждого Фигля огромными буквами нарисовалось: «Раскудрыть, от почему ей надыть было спрошать про то, про что мы не хотём грить?»

— Так это правда? — упрямо спросила Тиффани.

— Ах-ха, кельда не суврала тебе. Кралька бу с ним сюсь-пусь, добренька. Тока она ни бум-бум про добрость. Она ж эльф. А эльфы токо про себя думкать умеют.

— И что будет с ним, если мы не сможем его вернуть?

Страницы: «« « ... 56789101112 » »»