Талтос Райс Энн
Она по-прежнему смотрела на него, но не выглядела ни испуганной, ни печальной. Он задумался, было ли ей в глубине души скучно и не хотелось ли ей, чтобы он остался дома, в безопасности, в то время как она сама будет планировать дальнейшие шаги в предстоящей борьбе.
«Отгони подобные мысли, – приказал себе Майкл, – потому что если ты этого не сделаешь, то никогда впредь не сможешь полюбить ее снова».
А он любил ее. И в этом никогда не возникало даже капли сомнения. Он любил ее силу, ее хладнокровие. Так было и в ее доме в Тайбуроне, когда они впервые совершили это под голыми балками крыши, когда они говорили и говорили, не умолкая ни на минуту, не подозревая о том, что вся их дальнейшая жизнь будет постоянным движением навстречу друг другу.
Он потянулся к ней и коснулся ее щеки, отметив про себя, что выражение ее лица при этом не изменилось, что она полностью владеет собой, как это было всегда.
– Я действительно люблю тебя! – прошептал он.
– Знаю, – ответила она.
Он едва слышно рассмеялся.
– Ты знаешь? – Он сознавал, что улыбается, и это доставляло ему удовольствие. – Ты действительно знаешь!
– Да, – слегка кивнула она. – Я боюсь за тебя, и всегда боялась. Не потому, что ты безвольный, несостоятельный, не такой, каким должен быть. Я боюсь, потому что чувствую в себе такие силы, которых нет в тебе, но которые есть у других людей – у наших врагов, убивших Эрона, – силы, рождающиеся из полного отсутствия угрызений совести.
Она стряхнула пылинку с маленькой узкой юбки. Когда она вздохнула, мягкий звук этого вздоха, казалось, наполнил всю машину – словно аромат ее духов.
Она склонила голову – едва уловимый жест, который позволял ее мягким и длинным волосам будто рамкой окружить лицо. И когда она снова взглянула вверх, ее ресницы показались ему особенно длинными, а глаза – одновременно и прекрасными, и загадочными.
– Назови это колдовством, если хочешь. Быть может, именно в этом все дело. Возможно, суть вовсе не в генах, а в физической способности совершать поступки, которые недоступны нормальным людям.
– В таком случае у меня есть эта способность, – сказал он.
– Нет. Вероятно, длинная спираль оказалась у тебя случайно, – предположила она.
– Случайно? Как бы не так! – возразил он. – Меня выбрали для тебя, Роуан. Это дело Лэшера. Много лет назад, когда я еще был ребенком и остановился у ворот особняка, он выбрал меня. Как ты считаешь, почему он это сделал? Не потому, что я показался ему хорошим человеком, способным уничтожить его с трудом завоеванную плоть, – нет, разумеется, дело было совсем не в этом. Все дело было в ведьме, жившей внутри меня, Роуан. Мы происходим из одного и того же кельтского клана. Ты знаешь об этом. Я сам – сын рабочего, а потому ничего не знаю о своей истории. Но мой род прослеживается до самых истоков твоего… Власть происходит оттуда. Она была у меня в руках, когда я мог прочесть прошлое и будущее человека посредством простого прикосновения к нему. Это было и тогда, когда я услышал музыку, исполняемую призраком специально для того, чтобы привести меня к Моне.
Она слегка нахмурилась, глаза ее сузились на миг и снова стали большими и озабоченными.
– Я не воспользовался этими силами, чтобы уничтожить Лэшера, – сказал он. – Я был слишком напуган, чтобы употребить их. Я использовал мою силу как мужчина и употреблял также простые инструменты, о которых рассказал мне Джулиен. Но сила здесь. Она должна быть. И если именно поэтому ты любишь меня – я имею в виду, по-настоящему любишь, – то я могу проникнуть вглубь себя и выяснить, что могут сделать мои силы. Таковым всегда было мое мнение.
– Мой невинный Майкл… – произнесла она, но тон ее был скорее вопросительным, чем утверждающим.
Он покачал головой, склонился и поцеловал ее. Возможно, это было не самое лучшее из того, что он мог сделать, но он не удержался. Он обнимал ее за плечи и прижимал к сиденью, закрыв ей рот своими губами. Он ощутил ее мгновенный ответ по тому, как ее тело прильнуло к нему в страсти, руки скользнули вокруг его шеи и сомкнулись у него за спиной, рот ответил ему поцелуем, спина выгнулась. Роуан словно стремилась всем своим существом слиться с ним воедино…
Когда они наконец разжали объятия, машина быстро неслась по автостраде, а впереди уже высились строения аэропорта. Времени для утоления страсти, которую он ощущал в себе, для выражения гнева, обиды и любви, которые ему так отчаянно хотелось ей открыть, уже не оставалось.
Однако Роуан сама потянулась к нему, обеими руками прижала к груди его голову и поцеловала его.
– Майкл, любовь моя… Моя единственная и истинная любовь.
– Я с тобой, моя дорогая, – сказал он. – И не пытайся ничего изменить. То, что мы должны сделать – за Эрона, за Мону, за ребенка, за всю семью и бог знает за что, – все это мы сделаем вместе.
Когда они оказались наконец над Атлантикой, он попытался заснуть. Они поели достаточно сытно и выпили несколько больше, чем следовало, и говорили в основном об Эроне. В салоне уже было темно и тихо; они укрылись под полудюжиной легких одеял.
Майкл считал, что сон просто необходим. Несомненно, Эрон посоветовал бы им теперь выспаться и хорошенько отдохнуть.
Они должны были приземлиться в Лондоне через восемь часов, когда там наступит раннее утро, хотя для них будет еще глубокая ночь, и там их встретит Юрий, которому не терпится узнать – и он имеет на это право, – как погиб Эрон.
Боль. Скорбь. Неизбежное страдание.
Он ускользал куда-то, не уверенный в том, погружается ли в какой-то кошмар или стремится попасть во что-то яркое и несерьезное, словно в плохой комикс…
И вдруг ощутил прикосновение руки Роуан…
Она лежала спиной к нему, рядом, и сжимала его пальцы.
– Если мы видим это так отчетливо, – прошептала она, – если ты не отвернешься от того, что я буду делать, если я не буду отстранять тебя…
– Да…
– Тогда ничто не сможет разделить нас. Никто не сможет встать между нами. И что бы у тебя ни было с этой девочкой-невестой, все будет искуплено.
– Я и не желаю никаких девочек-невест, – возразил он. – И никогда не желал. Я не мечтал ни о какой другой женщине, когда ты покинула меня. Я люблю Мону по-своему и буду всегда ее любить, но это часть того, что мы собой представляем все мы. Я люблю ее и хочу этого ребенка. Хочу так сильно, что даже не желаю говорить об этом. Я слишком остро жажду иметь собственное дитя. Но хочу я только тебя, и это неоспоримая истина с первого дня, как мы встретились.
Она прикрыла глаза, теплые пальцы все еще крепко сжимали его ладонь, а затем медленно соскользнули. Роуан словно уснула. Лицо ее стало спокойным, безмятежным и совершенно безупречным в своей красоте.
– Ты знаешь, я лишал людей жизни, – шепотом сказал он, не будучи уверен в том, что она еще бодрствует. – Я убивал уже три раза и оставлял своих жертв без всякого сожаления. Это меняет кого бы то ни было.
Ее губы не шевельнулись.
– Я могу поступить так же снова, если придется.
– Уверена, что ты на это не сможешь решиться, – спокойно ответила она, не открывая глаз, словно все еще была погружена в дремоту. – Но, видишь ли, я собираюсь сделать это вне зависимости от того, должна или нет. Я была смертельно оскорблена.
Он подвинулся ближе и снова поцеловал ее.
– Мы не сможем заниматься этим до Лондона, – сказал он.
– Мы единственные пассажиры первого класса, – шепнула она, приподняв брови и снова целуя его. – Однажды, когда я летела в самолете, я узнала о новом способе любви. Это был первый поцелуй Лэшера, если можно так выразиться. В нем была жестокая, электрическая сила. Но я хочу твои руки. Я хочу твой член. Я хочу твое тело! Я не могу ждать, пока мы прилетим в Лондон! Дай мне все это.
«Неплохо сказано», – подумал он. Слава богу, она расстегнула свой блейзер, иначе ему пришлось бы отрывать пуговицы…
Глава 9
Здесь почти ничто не изменилось. Огромный помещичий дом стоял в парке, практически в лесу, без запирающихся ворот, без сторожевых собак для его защиты, – великолепной архитектуры, с прекрасными арочными окнами и мириадами дымовых труб, очень большой и в отличном состоянии. Эпоху его благоденствия можно было представить с первого взгляда. Его грубость и мрачность, его исключительность потрясали до такой степени, что перехватывало дыхание.
Только автомобили, стоящие вдоль покрытой гравием подъездной аллеи, и длинные ряды машин в открытых гаражах выдавали настоящее время. Даже электрическая проводка и кабели были проложены под землей.
Он проскользнул между деревьями и, подойдя к фундаменту, двинулся вдоль стен в поисках дверей, о существовании которых помнил. На нем не было сейчас ни костюма, ни пальто, а только длинные рабочие брюки из коричневой хлопковой ткани и толстый шерстяной свитер – любимая одежда моряков.
Когда он приближался к дому, казалось, что тот вырастал до огромных размеров. Несмотря на неяркие и редко расположенные фонари, дом тем не менее выглядел достаточно освещенным. Ученые в своих кельях…
Сквозь ряд маленьких зарешеченных окон он видел кухонный подвал, где две поварихи в белом устанавливали чан с замешенным тестом, чтобы оно поднялось как следует. Их руки, как и кухонные столы из светлого дерева, были обсыпаны белой мукой. До него донесся густой аромат свежего кофе. Здесь где-то должна быть дверь… дверь для доставки продуктов и всего подобного. Он шел долго, ощупывая руками стены, и наконец нашел что искал. Однако дверью, похоже, давно уже не пользовались, и ему показалось, что открыть ее невозможно.
Но все же стоило попытаться. Он пришел с необходимыми инструментами. Возможно, здесь не было такой сигнализации, как в его собственном доме. И в самом деле, все имело заброшенный жалкий вид. Присмотревшись, он обнаружил, что замок отсутствует и на двери, висящей на старых петлях, весьма сильно заржавевших, имеется всего лишь простая щеколда. К его изумлению, дверь открылась при первом же прикосновении, но издала звук, напоминающий зевоту, что его насторожило и обеспокоило. Далее он увидел каменный проход и небольшую лестницу, ведущую наверх. Свежие следы ног на лестнице, поток теплого, слегка застоявшегося воздуха, запах помещения в зимнюю пору.
Он вошел и закрыл дверь. Свет, пробивавшийся на лестницу откуда-то сверху, освещал тщательно выведенные буквы: «НЕ ОСТАВЛЯЙТЕ ЭТУ ДВЕРЬ ОТКРЫТОЙ».
Он послушно убедился, что дверь закрыта, затем повернулся и стал подниматься вверх, пока не дошел до широкого, обитого темными панелями коридора.
Этот холл ему тоже запомнился. Он пошел дальше, не пытаясь ступать бесшумно в своих теннисных туфлях или скрываться в тени. Здесь размещалась общедоступная библиотека, как он помнил, – не вместительный архив, в котором хранились пожелтевшие от времени бесценные рукописи, а ежедневно открытый читальный зал с длинными дубовыми столами и удобными стульями, с кипами журналов, выходящих во всем мире, и потухшим, но все еще теплым камином, в котором между обгоревшими поленьями и грудами пепла кое-где тлели несколько янтарных угольков.
Он решил было, что комната пуста, но, присмотревшись внимательнее, увидел дремлющего в кресле человека – плотного телосложения, лысого, в маленьких очках, державшихся на кончике носа, в прекрасном халате, надетом поверх брюк и рубашки.
Не стоило начинать отсюда. Может сработать охранная сигнализация. Он отступил к выходу, стараясь на этот раз не производить шума и считая удачей, что сумел не разбудить этого человека, и вышел на большую лестницу.
В старые времена спальни размещались на третьем этаже. Так ли остается все и сейчас? Он прошел лестницу до самого верха. Похоже, здесь все сохранилось по-прежнему.
Он достиг конца коридора на третьем этаже, прошел вниз, в другой небольшой холл, и заметил свет под дверьми. Он решил, что начнет действовать оттуда.
Не постучав, он повернул ручку двери и вошел в маленькую элегантную спальню. Единственным ее обитателем оказалась женщина с седыми волосами, взглянувшая на него из-за письменного стола с явным изумлением но без страха.
Именно на это он и рассчитывал. Он приблизился к столу.
Левой рукой она держала раскрытую книгу и правой подчеркивала слова на странице.
Это была одна из работ Боэция,[15] а подчеркнутая фраза гласила: «Силлогизм – это высказывание, в котором излагается сущность определенных вопросов и достигается согласие, нечто отличающееся от того, когда согласие должно быть достигнуто посредством самих вопросов, по которым стараются прийти к согласию». Он рассмеялся.
– Простите меня…
Женщина смотрела на него и не двигалась с тех пор, как он появился в комнате.
– Это истина, но забавная, не так ли? Я позабыл ее.
– Кто вы? – спросила она.
Хриплый тембр ее голоса и, возможно, возраст встревожили его. Седые густые волосы были старомодно уложены узлом на затылке и смотрелись гораздо лучше, чем бесполые современные модные стрижки.
– Я был неучтив, признаюсь, – произнес он. – Я всегда сознаю, когда бываю невежлив, и прошу у вас прощения.
– Кто вы? – снова спросила она тем же тоном, что и прежде, за исключением того, что теперь разделяла все слова паузой, дабы подчеркнуть их значение.
– Кто я? – спросил он. – Это весьма важный вопрос. Знаете ли вы, кто я?
– Нет. Разве я должна знать это?
– Не уверен. Взгляните на мои руки. Посмотрите, какие они длинные и тонкие.
– Утонченные, – отозвалась она тем же хриплым голосом; ее взгляд лишь на миг перешел на его руки и снова вернулся к лицу. – Зачем вы пришли сюда?
– Мои поступки так же просты, как у ребенка, – сказал он. – Таков единственный способ моего поведения.
– Итак?
– Знаете ли вы, что Эрон Лайтнер мертв? Женщина смотрела на него еще мгновение, а затем откинулась на спинку стула. Зеленый фломастер выскользнул из правой руки. Она отвернулась в сторону. Видимо, для нее это было ужасной вестью.
– Кто сказал вам? – спросила она. – Об этом известно всем?
– Видимо, нет, – ответил он.
– Я знала, что он не вернется обратно, – вздохнула она и поморщилась, отчего складки возле губ проступили еще заметнее. Лицо потемнело. – Почему вы пришли ко мне и сказали это?
– Чтобы услышать ваш ответ. Чтобы узнать, не принимали ли вы участия в этом убийстве.
– Что?!
– Вы слышали, что я сказал, не так ли?
– Убить его?
Она медленно поднялась со стула и окинула его жестким взглядом, только теперь осознавая, как он высок. Она поглядела на дверь – видимо, готовясь броситься к выходу, – но он поднял руку, вежливо привлекая к себе ее внимание.
Она оценила этот жест.
– Вы говорите, что Эрон был кем-то убит? – спросила она.
Ее брови насупились и нависли над серебряной оправой очков.
– Да. Убит. Его намеренно сбили машиной. Мертв. Женщина на миг закрыла глаза и вновь устремила взгляд вперед, без выражения, словно забыла о том, кто стоял рядом. Потом взглянула вверх.
– Ведьмы из семейства Мэйфейр! – хриплым низким шепотом произнесла она. – Господи, зачем он пошел туда?!
– Не думаю, что это сотворили ведьмы, – возразил он.
– Тогда кто?
– Кто-то из ордена.
– Вы не понимаете, что говорите! Как могло вам прийти в голову что-то подобное?! Никто из нас не мог бы совершить такое злодейство!
– Конечно я знаю, что говорю, – ответил он. – Юрий, цыган, заявил, что это один из вас, а Юрий не стал бы лгать в таком деле. Юрий не сказал ни единого слова неправды, насколько мне известно, ни разу и ни о чем.
– Юрий? Стало быть, вы видели Юрия? Вы знаете, где он сейчас находится?
– А разве вам это не известно?
– Нет. Однажды ночью он исчез – и мы не знаем куда.
– Он в безопасности, хотя только по чистой случайности. Те же самые негодяи, которые убили Эрона, пытались уничтожить и его. Они должны были убить и Юрия.
– Но почему?
– Вы не повинны в этом? – Он был удовлетворен.
– Конечно нет! Подождите, куда вы уходите?
– Я ухожу, чтобы найти убийц. Укажите мне, как пройти к Верховному главе ордена. Я знал дорогу, но здесь все изменилось. Мне необходимо увидеться с ним.
Женщина не стала ждать, чтобы ее просили дважды. Она обошла его и предложила следовать за собой. Ее толстые каблуки громко стучали по полированному полу, пока она шла по коридору, нагнув седую голову и размахивая руками в такт шагам.
Казалось, что они шли целую вечность, прежде чем достигли противоположного торца коридора. Двойные двери. Он помнил их. В былые времена их не мыли и не полировали до такого блеска. На них сохранилось несколько слоев старого лака.
Она постучала в дверь так, что могла разбудить весь дом. Но он не знал, как следует поступить в подобной ситуации.
Когда дверь открыли, она вошла внутрь и затем обернулась – очень резко, чтобы дать понять тому, кто был в комнате, что с ней еще один посетитель.
Человек, находившийся в комнате, выглядел утомленным, а при виде Эша на лице его отразилась целая гамма эмоций – от изумления до шока и мгновенной замкнутости.
– Вы знаете, кто я такой, не так ли? – спокойно проговорил Эш.
Он быстро прошел в комнату и закрыл за собой дверь. Это был большой кабинет с примыкающей к нему спальней. Вещи, беспорядочно разбросанные, виделись как в тумане, лампы светили тускло, в камине не было дров.
Женщина смотрела на него все тем же жестким взглядом. Мужчина отступил, словно понял, что ему угрожает опасность.
– Да, вы узнали меня, – сказал Эш, – и вам известно, что они убили Эрона Лайтнера.
Мужчина не был удивлен, но казался глубоко встревоженным. Это был крупный человек, плотного телосложения и крепкого здоровья, и у него был вид разгневанного генерала, сознающего, что он оказался в опасности. Он даже не пытался притвориться, что удивлен. Женщина заметила это.
– Я не знал, что они собираются совершить это. Они сказали, что вы мертвы, что вас уничтожили.
– Меня?
Мужчина продолжал отступать. Его охватил ужас.
– Не я отдал приказ убить Эрона. Я даже не знаю цели этого приказа, равно как и того, почему они хотели, чтобы вы оказались здесь. Я практически вообще ничего не знаю.
– Что все это значит, Антон? – спросила женщина. – Кто этот человек? Кто эта личность?
– Личность… Личность… Что за неподходящее слово, – проворчал мужчина, названный Антоном. – Перед тобой нечто, которое…
– Скажите, какую роль вы играли во всем этом деле? – потребовал Эш.
– Никакой! – ответил он. – Я Верховный глава ордена. Я был назначен сюда, чтобы следить за тем, как исполняются желания старшин.
– Вне зависимости от того, каковы эти желания?
– Кто вы такой, чтобы задавать мне подобные вопросы?
– Это вы велели своим людям привезти к вам Талтоса?
– Да, но так распорядились старшины! – ответил Верховный глава. – В чем вы обвиняете меня? Что я сделал такого, чтобы вы явились сюда и требовали от меня ответов? Старшины выбрали тех людей, не я. – Человек глубоко вздохнул, в то же время постоянно наблюдая за Эшем, изучая мельчайшие детали его внешности. – Неужели вы не поняли мое положение? – спросил человек. – Если с Эроном Лайтнером что-то случилось, как вы не понимаете, что такова была воля старшин?
– Вы согласились на это. А был ли кто-нибудь еще?
– Никто больше не знает, и предполагалось, что никто больше и не будет об этом знать, – раздраженно ответил Верховный глава ордена.
Женщина тихо всхлипнула. Возможно, она надеялась, что Эрон жив, но теперь все надежды рухнули.
– Я должен сообщить старшинам, что вы приезжали сюда, – сказал мужчина. – Я должен доложить о вашем присутствии немедленно.
– И как вы это сделаете?
Тот жестом указал на факс, стоявший у него на столе. Кабинет был большой. Эш едва заметил аппарат – простой, для обычной бумаги, с множеством светившихся лампочек и специальными лотками.
В письменном столе было несколько ящиков. Возможно, в одном из них хранилось оружие.
– Я обязан сообщить немедленно, – повторил Верховный глава ордена. – Прошу прощения.
– Я так не думаю, – сказал Эш. – Вас подкупили, и я не могу считать вас порядочным человеком. Уверен, вы послали людей из ордена, поручив им столь неблаговидное дело.
– Мне приказали старшины.
– Приказали? Или вам все же заплатили?
Человек молчал, охваченный паникой.
– Вызови помощь, – после паузы выговорил он, обращаясь к женщине. Потом взглянул на Эша – Я только просил, чтобы они привезли вас. То, что случилось, не имеет ко мне никакого отношения. Старшины сказали, что я должен прийти сюда и делать все необходимое, чего бы это ни стоило.
Женщина была явно потрясена и даже не шевельнулась, чтобы снять трубку телефона.
– Антон… – произнесла она шепотом.
– Я дам вам последний шанс, – сказал Эш. – Вы должны сказать мне нечто такое, что может помешать мне убить вас.
Это была ложь. Эш осознал это сразу же, как только произнес последние слова, но, с другой стороны, возможно, тот все же скажет что-нибудь полезное.
– Как вы смеете? – вскричал человек. – Стоит мне только позвать, и ко мне сразу придут на помощь.
– Так сделайте это! – предложил Эш. – Здесь толстые стены. Но вам стоит попытаться.
– Вера, вызови охрану! – крикнул Верховный глава Таламаски.
– Сколько они вам заплатили? – спросил Эш.
– Вы ничего не знаете об этом.
– О нет, знаю. Вы знаете, кто я такой, но кроме этого – почти ничего. Ваша совесть одряхлела и выродилась. И вы боитесь меня. Да, вы мне лжете. По всей вероятности, вас было нетрудно подкупить. Вам обещали продвижение и деньги, а потому вы готовы сотрудничать с кем угодно, даже если знаете, что будете служить злу.
Он взглянул на женщину, явно пришедшую в ужас от всего, что ей довелось услышать.
– Такое случалось в вашем ордене и раньше, – сказал он.
– Убирайтесь отсюда вон! – выкрикнул хозяин кабинета и принялся громко звать на помощь.
– Я намерен убить вас, – ровным тоном сообщил Эш.
– Подождите! – вскричала женщина. Она протянула к нему руки. – Вы не можете так поступить. В этом нет необходимости. Если что-то случилось с Эроном, мы немедленно должны созвать совет. В это время года здесь всегда присутствует множество старшин. Созовите совет немедленно. Я поеду с вами.
– Вы можете позвать их, когда я уйду. Вы невиновны. Я не намерен убивать вас. – Эш вновь повернулся к Верховному главе. – Но что касается вас, Антон, ваше сотрудничество было необходимо для совершения того, что произошло. Вас подкупили, почему вы не признаетесь в этом? Кто это сделал? Ведь приказы вы получали не от старшин.
– Нет, приказывали они.
Антон попытался броситься прочь. Эш, благодаря своим необычайно длинным рукам, с легкостью схватил его и сжал пальцами горло – возможно, сильнее, чем могло это сделать человеческое существо. Он выдавливал из Антона жизнь так быстро, как только мог, надеясь, что его сил будет достаточно, чтобы сломать негодяю шею. Но это не удалось.
Женщина отступила. Она схватила телефонную трубку и исступленно с кем-то заговорила. Лицо мужчины налилось кровью, глаза выпучились. В конце концов Антон потерял сознание. Эш сдавливал его шею все сильнее и сильнее, пока не убедился, что человек мертв и уже не очнется, судорожно хватая ртом воздух, – такое иногда случалось. Он разжал руки, и человек упал.
Женщина опустила телефонную трубку.
– Скажите, что произошло? – спросила она на грани истерики. – Скажите мне, что произошло с Эроном? Кто вы такой?
Эш услышал, как по коридору бегут люди.
– А теперь быстро отвечайте. Мне нужен номер, по которому я могу связаться со старшинами.
– Я не имею права дать его вам. Он известен только избранным.
– Мадам, будьте благоразумны. Я только что убил этого человека. Делайте, как я прошу.
Она оставалась недвижимой.
– Сделайте это ради Эрона, – сказал он, – и ради Юрия Стефано.
Она смотрела на стол, прижав пальцы к губам, а потом схватила перо, мгновенно написала что-то на клочке белой бумаги и швырнула записку Эшу.
В двойные двери уже стучали.
Он взглянул на женщину. Времени на дальнейшие разговоры не оставалось. Он повернулся и открыл дверь, едва не столкнувшись с большой группой мужчин и женщин, которые мгновенно остановились, окружили его и принялись разглядывать.
Некоторые были пожилые, а другие – совсем молодые: пять женщин, четверо мужчин и совсем юный мальчик, очень высокий, но еще безбородый. Пожилой мужчина из библиотеки тоже стоял среди них.
Эш прикрыл за собой двери, надеясь, что удастся задержать в кабинете женщину.
– Кто-нибудь из вас знает, кто я такой? – спросил Эш. Он быстро всматривался в каждое лицо, одно за другим, пока не удостоверился, что запомнил всех присутствовавших. – Вы знаете, кто я такой? Ответьте мне, пожалуйста, если знаете.
На их лицах не отразилось ничего, кроме замешательства. Он слышал, как рыдает женщина внутри кабинета – натужно, сипло, как если бы ее голос вмиг состарился и огрубел.
Тревога охватила всех пришедших. Появился еще один молодой человек.
– Мы должны войти внутрь, – сказала одна из женщин. – Нам нужно посмотреть, что там произошло.
– Но вы знаете меня? Вы! – Эш обращался теперь к вновь прибывшему. – Вы знаете, кто я такой и почему я пришел сюда?
Никто из них не знал. Никто вообще ничего не знал. При том что это были люди из ордена: исследователи, ученые – ни одного из обслуживающего персонала. Мужчины и женщины в расцвете сил.
Женщина в комнате позади него повернула ручку и одним ударом распахнула двери. Эш посторонился.
– Эрон Лайтнер мертв! – крикнула она. – Эрона убили!
Послышались возгласы, испуганные крики изумления и смятения. Но все вокруг казались воплощением невиновности. Пожилой человек из библиотеки, пораженный этой новостью, побледнел как смертельно раненный. Невиновен.
Настало время уходить.
Эш пробрался сквозь расходящуюся толпу, довольно быстро и решительно направляясь к лестнице, и спустился, перепрыгивая разом через две ступеньки, прежде чем за ним кто-нибудь последовал. Женщина вскрикнула, призывая остановить его, не дать ему скрыться. Но Эш взял слишком хороший старт, а ноги его были гораздо длиннее, чем у прочих.
Он добежал до бокового входа еще до того, как преследователи показались на верхней площадке лестницы.
Эш вышел в темноту ночи, быстро прошагал по мокрой траве и, оглянувшись назад, побежал. Наконец перед ним оказалась железная ограда, которую он с легкостью преодолел, после чего подошел к машине и поспешным жестом приказал водителю открыть дверь. Машина сорвалась с места.
Эш устроился на заднем сиденье. Автомобиль набрал скорость и вырвался на шоссе. Он просмотрел цифры, написанные женщиной на клочке бумаги. Это был номер факса, но не в Англии. Если память ему не изменяла, номер был амстердамским.
Он извлек телефон из гнезда в двери автомобиля и набрал код оператора международной связи…
Да, это Амстердам.
Он запомнил номер – по крайней мере, попытался запомнить, – потом сложил бумажку и сунул ее в карман.
Возвратившись в гостиницу, он записал номер факса, заказал ужин, затем сразу же принял ванну и терпеливо наблюдал, как официанты гостиницы сервируют плотный ужин на покрытом льняной скатертью столе. Встревоженные помощники, включая юную хорошенькую Лесли, окружили его.
– Не позже чем до конца дня вы должны найти мне другое место для постоянного проживания, – сказал Эш Лесли. – Гостиницу, столь же хорошую, как эта, но гораздо большую. Мне понадобится кабинет и несколько линий связи. Вернетесь лишь после того, как все будет подготовлено.
Юная Лесли, похоже, весьма обрадовалась такому поручению и обретению подобных ответственных полномочий и вышла из номера первой, во главе всех остальных. Он отпустил официантов и принялся поглощать пищу во внушительных количествах: макароны под сметанным соусом, холодное молоко, мясо омара, которое, впрочем, не слишком жаловал, но которое тем не менее все же было белого цвета.
После ужина он прилег на софу, вслушиваясь в мирное потрескивание поленьев и надеясь на тихий дождь.
Он также надеялся на возвращение Юрия. Это было маловероятно. Но он был убежден, что надо оставаться в «Кларидже», на случай если Юрий вернет им свое доверие.
Наконец появился Сэмюэль, настолько пьяный, что даже пошатывался. Твидовый пиджак висел через плечо, а белая рубашка измялась. Только теперь Эш заметил, что рубашка сшита на заказ, как и костюм, – гротескная фигура Сэмюэля была слишком нестандартная.
Сэмюэль улегся у камина, неуклюжий, словно кит на суше. Эш встал, поднял несколько подушек с софы и подложил их под голову карлика. Тот широко раскрыл глаза. Сэмюэль дышал хрипло и, казалось, был весь пропитан алкоголем – во всяком случае, пахло от него очень сильно. Однако Эша это не раздражало. Он слишком любил маленького друга, чтобы обращать внимание на такие мелочи.
Более того, он готов был доказывать кому угодно, что Сэмюэль красив – так прекрасны бывают иссеченные ветрами скалы.
– Ты не нашел Юрия?
– Нет, – ответил Эш, по-прежнему стоя на одном колене, чтобы говорить почти шепотом. – Я не разыскивал его, Сэмюэль. Да и где, скажи, его искать в таком огромном городе, как Лондон?
– Да, город бесконечен, – подтвердил Сэмюэль с глубоким, печальным вздохом. – Я смотрел всюду, куда бы ни шел. От паба к пабу – и снова в паб. Я боюсь, что он попытается возвратиться назад. Тогда они сделают все, чтобы убить его.
– Он приобрел теперь множество союзников, – возразил Эш. – И один из его врагов уже мертв. Поднят на ноги весь орден. Это должно сыграть на руку Юрию. Я убил Верховного главу ордена.
– Почему, скажи ради бога, ты сделал это?
Сэмюэль заставил себя опереться на локоть и безуспешно пытался приподняться, пока наконец Эш не пришел ему на помощь. Сэмюэль тут же встал на колени и хмуро взглянул на Эша.
– Ладно. Я сделал это потому, что он оказался негодяем и лжецом. Любой факт коррупции в Таламаске таит в себе слишком большую опасность. И он знал, кто я такой. Однако верил, что я Лэшер. Он умолял обратиться к старшинам, когда я стал угрожать его жизни. Ни один преданный член ордена не упомянул бы о старшинах кому-либо постороннему.
Читать бесплатно другие книги:
