Числа. Трилогия (сборник) Уорд Рейчел
Вот только все мы так и живем. Каждое утро просыпаемся — и знаем: мы на день ближе. Только сами дурим себя, что ничего такого нет.
Жук вскочил, поскреб в затылке, столкнул еще пару камешков в воду.
— Мне нужно подумать. Ты меня совсем заморочила. — На соседней улице взвыла сирена. — Давай, сматываем отсюда.
Я протянула ему куртку, и мы зашагали вдоль канала. Под ногами хрустел гравий, мы проходили мимо изрисованных граффити стен. Дома вокруг были по большей части обшарпанные, но попадались и свежее отремонтированные, в которых открыли офисы, рестораны и бары — островки блеска в море запустения. Чем дальше мы уходили, тем тише становился вой сирен, вокруг повисла странная тишина, будто бы весь мир взял и остановился.
Ближе к своему району мы выбрались на главную дорогу. У витрины магазина, где продавали телики, стояло несколько человек, мы тоже остановились. Дюжина экранов, на всех одно и то же.
«Лондонский глаз» не вращался. Один сектор был выломан, будто от колеса откусили кусок; одна кабинка разрушена полностью, соседние помяты и перекручены, на земле кучи мусора. Только это был не просто мусор, а погибшие люди и их вещи. Камера помедлила на куске голубой материи — остатках чьей-то куртки, что-то заколыхалось на ветру: краешек плетеной сумки, разодранной взрывом. По низу экрана бежали слова: «ТЕРРОРИСТИЧЕСКАЯ АТАКА НА „ЛОНДОНСКИЙ ГЛАЗ"… ЧИСЛО ПОГИБШИХ И ПОСТРАДАВШИХ ПОКА НЕ ИЗВЕСТНО… ПОЛИЦИЯ ПРОСИТ ПРОЯВЛЯТЬ БДИТЕЛЬНОСТЬ: ВОЗМОЖНЫ НОВЫЕ ПРОВОКАЦИИ…»
Мы простояли там целую вечность. Жук все повторял у моего плеча:
— Охренеть, чел. Блин горелый!
Новости повторяли снова и снова, сопровождая все теми же кадрами. Я стояла и чувствовала, как в желудке что-то вздымается. Попыталась сопротивляться, но в конце концов пришлось уйти в темный уголок и освободиться: кисловатая масса хлынула изо рта на землю.
Жук разыскал меня:
— Ты нормально, чел?
Я откашлялась, сплюнула, пытаясь прочистить рот.
— Да, — сказала я. Вытащила из кармана салфетку, утерлась. — Жучила?
— Ну?
— Я ведь могла что-то сделать. Знала ведь — что-то случится. Могла их предупредить, уговорить остановить эту фиговину. Ну, не знаю.
— Ну ладно, остановили бы, все ринулись бы к метро, а там бы рвануло?
Наверное, он прав. Так или иначе, сегодня был предначертанный им день: и японцам, и старушке, и парню с рюкзаком. Но меня придавливало к земле это чувство, чувство, что я могла что-то изменить.
— Пошли ко мне, — предложил Жук.
— Не знаю. Ладно.
Мне хотелось в какое-нибудь спокойное место. Тут бы сказать: «Ладно, я домой» — только у меня не было своего дома.
Вдруг я вспомнила про Сью, про полицейских — это еще большой вопрос, что меня ждет у Карен. Да, уж лучше сейчас к Жучиле.
Мы дотащились до Карлтон-Виллас, вошли. На обычной табуретке Вэл не было — она сидела в гостиной перед большим телевизором. Увидев нас в дверях, она приподнялась.
— Терри, ты? Ах!.. — Она рухнула обратно в кресло. — А я тут психую с тех самых пор, как сообщили о взрыве. Вы— порядке?
Жук нагнулся и, как обычно, чмокнул ее в щеку, потом облапил и, согнув ножищи, присел перед бабушкиным креслом. Крепко прижался.
— Вы ведь были там, да? — спросила Вэл. — Я знала. Знала. — Одну руку она положила ему на спину, другой притиснула к себе его голову, зарывшись желтыми от никотина пальцами в его курчавые волосы. — Ну ничего. Главное, ты, сынок, цел.
Я топталась у двери, понимая, что вообще-то сцена не для чужих глаз. Примерно через минуту Вэл посмотрела на меня:
— Иди поближе. Садись, лапа. Ты, похоже, перепугалась. — Я села с ней рядом, она взяла меня за руку. — Как же я рада вас обоих видеть.
Жук высвободился, сел на пятки. Потер запястьем глаза, но я успела заметить, что в них блестят слезы.
— Мы как раз перед тем там и были, баб. Я немножко распсиховался, потому что у нас не осталось денег прокатиться, а Джем… она… — Он замялся, бросил на меня быстрый взгляд. — Она сказала, что не до того, нужно сматывать. Мы были на Хангерфордском мосту, когда эта штука взорвалась. Мы всё видели. Всё видели, бабуль.
— Значит, ты его спасла. Ты спасла моего мальчика. — Она схватила обе мои руки, заглянула мне в глаза. — Спасибо. Спасибо, что привела его живым. Он, конечно, хулиган, но для меня — самая дорогая кровиночка. Спасибо.
Я не знала, что ответить.
— Нам просто повезло, — пробормотала я, но Жук на это не повелся.
— Ничего не повезло. Она меня спасла, бабуль, именно так, как ты говоришь. — Я бросила на него строгий взгляд, но шок и облегчение от того, что он опять дома, развязали ему язык. — Она как ты, баб. Она знала: что-то случится.
Я попыталась встать, но Вэл еще крепче вцепилась мне в руки.
— Ты что-то почувствовала? Что именно?
Я мотнула головой:
— Что-то такое, сама не знаю. Что случится какое-то несчастье. — Глаза ее так и сверлили меня, она сидела и ждала. Сердце у меня колотилось как бешеное, кровь била по ушам, оглушала. — Я знала, что многие погибнут.
Вэл тихо выпустила воздух, будто до того долго не дышала.
— Я знала, что в тебе что-то есть, — произнесла она негромко. — Знала, что у тебя дар. — Она так и держала мои руки, слегка встряхивая, точно пытаясь меня успокоить. — Ты не просто так появилась здесь, Джем. Ты спасла моего Терри. Благодарю тебя.
Глаза ее сверкали, а я подумала: «Все ты не так поняла. Жук мог никуда и не бегать — он бы все равно сегодня не умер. Может, был бы ранен, и от этого я его спасла, но он бы не умер. А спасти его я не могу. Очень хочу, но не могу, ему осталось недолго, а потом ты скажешь, что это моя вина».
Но я не могла сказать ничего такого, не могла открыть, что ждет Жука в будущем. Поэтому я перестала вырываться, мы все — Жук, Вэл и я — затихли, а диктор на телеэкране сообщил, что полиция разыскивает двух молодых людей: за несколько секунд до взрыва видели, как они убегают от колеса. На обоих джинсы и куртки с капюшонами, рослый чернокожий юноша и маленькая белая девушка.
У меня подвело живот. Вчерашние неприятности показались мне ерундой. Теперь мы с Жуком вляпались по самые уши. Мы все переглянулись,
Вэл крепко сжала мою ладонь одной рукой, а другую протянула Жуку.
— Вы ничего не сделали. Против вас ничего нет, — сказала она твердо.
Только нам обоим и раньше приходилось иметь дело с полицией, там не станут слушать байки про сверхъестественные способности. Жук через бабушкину голову посмотрел на меня, и я прочла его мысли. Нельзя просто сидеть и ждать, когда нас заберут. Надо бежать.
11
— Так, слушай, я уйду ненадолго, по делам надо, я тебе уже говорил, а как вернусь — сразу сваливаем.
— Но…
Я попыталась возразить, но Жук не стал слушать:
— Нам нужны деньги, верно? Пока меня нет, собери жратвы на дорогу.
— Ладно, а если тебя остановят?
— Не остановят. — Он надел поверх флисовой куртки кожаную, натянул на курчавые волосы шапочку. — Ты не переживай, Джем. Кто меня тронет? — Он сжал кулак, вытянул руку в мою сторону, я сделала то же самое. Костяшки соприкоснулись. — Живем, Джем. Скоро вернусь. — И он хлопнул входной дверью.
Вэл все это время наблюдала за нами без единого слова. А теперь поднялась с кресла.
— Тут тебя не тронут, сама знаешь. Против тебя у них ничего нет. Ты ничего не сделала.
Я пожала плечами. Они и за нож-то меня вон сколько гнобили, а здесь совсем другое дело.
— Удерживать я вас не стану, не переживай. Поступайте так, как ты считаешь нужным. Прежде всего, — она сделала шаг к двери, — тебе нужно переодеться. Дай-ка посмотрю, что там у меня есть. А ты поройся в кухне по шкафам, бери, что приглянется.
Я прошла на кухню и стала одну за другой открывать дверцы шкафов. Там почти ничего не нашлось — несколько банок с горошком, фасоль, пакет сухого пюре. Пачку крекеров я прихватила.
— Шоколадное печенье нашла? У меня где-то было шоколадное печенье, — сказала Вэл, входя в кухню с целой охапкой шмоток. — Вот, — добавила она, протягивая их мне, — иди, примерь.
Я забрала шмотки в гостиную, перебрала, поняла, что скорее умру, чем надену такое. Вэл худая и маленькая, так что по размеру они подходили, но табачиной от них, понятное дело, несло будьте-нате, а кроме того, врать не буду, они были страшно уродские.
— Чего рожи корчишь? Вашей светлости не подходит? — Вэл меня застукала. — Ладно, тебе всего-то нужно, что пару футболок и еще что-нибудь теплое. По ночам на улице такая холодина. Вот этот свитерок… — Она покопалась в куче и вытащила широченное розовое страхолюдство с висячим воротом, — и еще какое-нибудь пальтишко. Вот. — Она бросила мне светло-зеленый пуховик и какие-то перчатки.
— Я… пойду наверх, примерю.
Я влезла по ступеням, отыскала сортир, свалила шмотки на угол ванны, закрыла дверь на задвижку. Пописала, а потом целую вечность сидела и просто дышала, пытаясь осмыслить произошедшее и происходившее. Казалось, мир вокруг куда-то ускользает, а я пытаюсь его ухватить, собрать обратно в кучу.
Посидев, я встала, сняла «кенгурушку». Хочешь не хочешь, придется примерять бабкины шмотки. Надела, повернулась к зеркалу. На вид — обычная я, но вырядившаяся как старушка. Умереть — не встать. Но делать-то что-то надо, верно? Этот вонючий коп, который допрашивал меня накануне, живо сообразит, что разыскивают именно меня, даже если Карен им и не позвонит, а ведь за ней не заржавеет. То есть у них будет мое описание, даже фотография. Карен пару раз щелкнула меня вместе с близнецами, когда я у нее только поселилась. И искать они будут маленькую тощую девчонку с длинными волосами мышиного цвета.
Я открыла шкафчик над раковиной. Среди болеутоляющих, тюбиков мази от геморроя и таблеток от несварения желудка валялись ножницы для ногтей. Я схватила их и, не размышляя, принялась отхватывать прядь за прядью. Ножницы были хреновые, резать удавалось, если только как следует натянуть волосы. Но я продолжала кромсать, отхваченные прядки уже не помещались в руку. Я бросила их на пол. На полдороге глянула в зеркало. Да уж, ну и видок. Что я, блин, натворила? Да чего теперь, раз начала — придется доделывать. Больше я в зеркало не смотрела, пока не состригла всё.
Видели вы этот фильм — «Английский пациент»? По-моему, дикая скукотища. Карен однажды заставила меня его посмотреть; он длинный как я не знаю что, а она под конец ревела будто последняя дурища. Ну, короче, там одна героиня, медсестра, отрезает себе волосы и выглядит потом на все сто. Вот так — взяла, оттяпала, пригладила пятерней и стоит — ну прямо топ-модель. Я, считай, сделала то же самое. Только получилось — мама не горюй. В таком виде из дому-то не выйдешь, а уж тем более не сбежишь. Я посмотрела на разбросанные по полу прядки, к горлу подкатился ком. Может, удастся приставить их на место?
Вэл постучала в двери:
— Ты там как? Джем, ты в порядке?
Я отодвинула задвижку и распахнула дверь.
— Господи, Твоя воля! — Я не ошиблась, мама не горюй. — Ничего, вполне прилично, — быстро добавила Вэл, пытаясь меня подбодрить, хотя мы обе прекрасно знали, что к чему. Что все просто ужасно. — Знаешь, лапа, лучше уж тогда состричь всё подчистую. У меня где-то валялась старая машинка. Дай-ка гляну под раковину.
Она посадила меня на табуретку посреди кухни. Я невольно жмурилась, когда машинка начинала жужжать в самое ухо, чувствовала себя призывником.
— Не дергайся, лапа, а то порежу.
В конце концов бабка отступила на шаг полюбоваться своей работой.
— Ну вот, так оно лучше.
Я подняла руку к голове. Пусто. Можно спокойно ощупывать череп.
— Я не слишком коротко, лапа. Под четвертый номер. Иди глянь.
Я вернулась в ванную, помедлила у двери, собираясь с духом. Уставилась на девицу в зеркале, она на меня. Я ее знаю? Я привыкла, что лицо мое занавешено волосами, наполовину скрыто, а теперь все было на виду: глаза, брови, нос, рот, скулы. Выглядела я лет на десять, десятилетним мальчишкой. Оскалилась, этот в зеркале оскалился в ответ. Хоть и мелковат, но лучше не связываться. Видна свирепость. Оказалось, у меня пристальный взгляд, крепкие скулы, по сторонам лица просматривались мышцы челюстей. Да, с меня будто содрали защитный слой, но под ним обнаружилась достаточно сильная личность. Ну ладно, похоже, можно жить. Я провела ладонью по волосам, и «ежик» показался мне приятным на ощупь.
Я пошла обратно в гостиную, Жук уже вернулся. У него отвалилась челюсть. В буквальном смысле.
— Блин, меня не было-то всего полчаса, ты чего натворила? — Он обошел меня вокруг, рассматривая со всех сторон. — Елки-метелки! — Тут он рассмеялся. — А прикольный видок! — Протянул руку, потрогал мои волосы.
— Отвали!
Я ему не общественная собственность, он отскочил, поднял обе руки, будто защищаясь.
— Ладно, ладно. — Еще посмеялся, потом вдруг посерьезнел. — Ну, нам надо двигать. Чем скорее, тем лучше.
— И куда вы, сынок? — спросила Вэл.
Жук потоптался на ковре, глядя в пол.
— Лучше бы тебе не знать, бабуль…
— Ну хорошо, но вы ведь мне позвоните? Скажете, что у вас все в порядке?
— Постараемся.
Вэл покидала в мешок всякого барахла: жратву, спальник, одеяло. Я пошла наверх, забрала свои «настоящие» шмотки и сунула в сумку, которую мне нашла Вэл. Минутку мы неловко постояли, потом Жук кашлянул:
— Ладно, пора.
Обернулся, обнял бабулю. Она прижала его к себе. Я пыталась не думать о том, что, скорее всего, они видятся в последний раз.
Жук взял вещи и двинул к дверям. Вэл схватила меня за руку:
— Ты уж последи за ним, Джем. — Ореховые глаза заглянули в самую глубину моих. Я переглотнула, но ничего не сказала. Ведь не могла же я ей ничего пообещать! — Последи за ним. — Я отвернулась, и она тут же впилась ногтями мне в плечо: — Ты что-то знаешь? Про Терри?
Я тихо зашипела: было действительно больно.
— Нет, — соврала я ей.
— Посмотри на меня, Джем. Ты что-то знаешь?
Я сжала губы, помотала головой.
— Господи Боже, — пробормотала она, и зрачки ее расширились от ужаса. — Ну, ты уж постарайся, Джем.
Она отцепилась от меня, мы вышли в прихожую. Жук чуть приоткрыл дверь и выглядывал наружу.
— Так, — сказал он, — будем считать, что никого. Пошли!
Он подскочил к красному автомобилю, припаркованному двумя колесами на тротуаре, открыл багажник, забросил туда вещи.
— Чего?.. Твоя, что ли? — изумилась я.
Жук посмотрел на меня, ухмыльнулся:
— Теперь моя. Давай садись.
Он оглядывал улицу в обе стороны и дергался как сумасшедший.
Вэл порылась в кармане, вытащила пятерку.
— На, — сказала она, пытаясь всучить ее Жуку. — Держи.
Он улыбнулся, всунул пятерку обратно ей в руку.
— Да ты не переживай, бабуль. Деньги у нас ест.
— А мне плевать, Терри. Это мои деньги, всё, что имеется. И я хочу отдать их тебе. Забирай. — Она запихала пятерку ему в карман.
— А ты как же?.. — Даже в такой момент он думал про бабушку.
— Не переживай, у меня завтра пенсия по инвалидности. Проживу. Забирай. Купите чипсов или еще чего.
— Спасибо, баб. — Он нагнулся и еще раз обнял ее. Она снова прижала его к себе, прикрыв глаза. — Жди вестей, и мы скоро увидимся, да?
— Увидимся, сынок.
Мы залезли в машину, Жук сунул руки куда-то под руль и копошился там, пока не заработал двигатель. Мы тронулись, и я оглянулась. Вэл стояла на тротуаре и смотрела нам вслед, приподняв одну руку. В голове у меня звенели ее слова: «Ты уж постарайся, Джем». Я подумала: возьму и прикажу Жуку остановить машину, прямо сейчас. Мне хотелось выскочить и убежать, бежать, пока сердце не разорвется или пока кто-нибудь меня не поймает и больше от меня вообще ничего не будет зависеть. В глубине души я знала: что бы я ни делала, я не смогу уберечь Жука, его срок близок, остались уже не недели, а считанные дни.
— Включи радио, найди какую-нибудь музыку. — Голос его прервал мои мысли.
Я посмотрела на Жука. Энергия из него так и била, ему все это страшно нравилось — побег, поездка по Лондону. Будь он собакой, приспустил бы стекло и высунул голову так, чтобы уши хлопали на ветру. Я стала перебирать радиостанции. Сплошная чушь, так что я полезла в бардачок поискать диски. Наборчик оказался хоть плачь: «Би-джиз», Элтон Джон, «Дайн стрейтс». Кроме того, там было полно всякого другого хлама — квитанции, старая расческа, какие-то бумаги. Я вытащила одну бумажку: фигня, какой-то счет. Хотела было бросить его на пол и тут заметила. Наверху стоял адрес получателя: мистер Д.-П. Маккалти, Кресент-Драйв, 24, Финсбери-парк, Лондон.
— Ни фига себе, Жучила! Это же Макакова тачка! Ты что, сдурел?
Глаза у него так и блестели.
— Не смог удержаться. Ловко, а?
— Ты что, был в школе?
— Ну вроде того. Там как раз последний урок. Возиться не пришлось — «астры» что запирай, что не запирай.
— Он наверняка уже сообщил в полицию. И нас уже ищут.
— Ну, я об этом подумал. Лучше нам не соваться на автострады, там копы со своими камерами. Выиграем время, а там бросим ее и добудем другую.
Меня это впечатлило — он обо всем подумал. А еще он то и дело поглядывал в зеркало заднего вида. И каждый раз машина при этом виляла.
— Ты чего делаешь?
— Проверяю, нет ли хвоста.
— Мы же услышим сирены, разве нет?
— Когда бы так просто, Джем. У них есть и обычные машины. Всякие…
— А куда мы вообще едем?
Раньше я не задавала этого вопроса, положилась на Жука — он, похоже, знал, что делает.
— Пытаться сбежать за границу, по-моему, глупо. Во всех портах нас ждут. Так что будем двигаться вперед, пока не найдем какое-нибудь местечко, где можно отсидеться. Если не возражаешь, поехали на запад, может, доберемся до моря.
Меня озарило. «Лучший день моей жизни».
— До этого Вестона-как-его-там?
Он улыбнулся:
— Да. По крайней мере, поставим себе такую цель.
— А он, блин, где?
Врать не буду: в географии я полный ноль.
— На западе, где-то за Бристолем. Когда будем заправляться, куплю карту. Я в них не очень разбираюсь, но вряд ли это так уж трудно.
— Так у тебя есть деньги?
— Вот уж денег у меня хоть завались. — Он похлопал рукой по нагрудному карману. — Деньги есть, тачка есть, так что вперед!
Он издал какой-то идиотский вопль и громко заржал.
И вдруг я на минуту забыла про бомбу, про полицию, про то, что я сижу в краденой машине с чуваком, у которого полные карманы чужих денег. Мне показалось, что после пятнадцати лет непонятно чего наконец-то начинается моя жизнь. Впереди настоящее приключение, и мы так здорово едем.
12
Из Лондона мы выбирались по какой-то дороге — прямо из научно-фантастического фильма. Проехали по виадуку, через какие-то офисные здания из города будущего, поднятые метров на пятнадцать над землей. Сплошной бетон, стекло и небо. Мы двигались в потоке машин, выползавших из города. Глядя на длинную цепочку красных фар впереди, я подумала, что ведь во всех машинах сидят люди, каждый со своей историей. Они едут с работы, счастливы, что скоро будут далеко от этой бомбы, от сутолоки, что вернутся в пригород к своим детям, два целых четыре десятых на каждого. Только такой истории, как у нас, нет ни у кого, спорим? Два подростка в бегах, в краденой тачке. Я живу во сне, мы с Жучилой — кинозвезды. Захватывающее, опасное приключение — так классно, что даже не верится.
Жук перестроился, чтобы обогнать грузовик. Тут же оглушительно загудел гудок, и в правом ряду на нас чуть не навалилась какая-то громадина.
— Блин! — Жук крутанул руль, и мы вернулись в крайний ряд. Машина, ехавшая справа, поравнялась с нами, водитель размахивал руками и орал, сверля Жучилу взглядом.
— Пошел ты, козлина! — отозвался Жук. А тот действительно слетел с катушек.
— Да ладно тебе, Жучила. Не смотри на него. Смотри, говорю, на дорогу, а то мы куда-нибудь врежемся!
Вел Жук как сумасшедший, руль крутил не понятно как. В конце концов тот водила нажал на газ и уехал, все еще не успокоившись. Я облегченно вздохнула.
— Нельзя привлекать к себе внимание. Угомонись.
— Да я знаю, но он же полный придурок! Чуть меня не подрезал.
— Слушай, давай сваливать с этой дороги, найдем какую поспокойнее.
— Ладно, на следующем повороте. — Он все не мог утихомириться но, по крайней мере, держал руль обеими руками.
Скоро показался знак, обозначавший съезд. Мы свернули в рукав, завизжали тормоза — Жук пытался сбросить скорость и вписаться в крутой поворот. Мелькнул знак, предупреждавший, что впереди круговое движение, но мы ничего толком не рассмотрели. Застопорились, разглядывая указатели: «Хаун-слоу… Сло… Хэрроу…» Блин, а нам куда? Сделали полный круг — уже решили, что останемся тут навеки, — а потом дернули в первом попавшем направлении: нам уже сигналили справа, слева и сзади. Мы поползли дальше в том же сплошном потоке.
— А они все так же крутились, Джем? Все ехали за нами?
— Мне-то почем знать?
— Да ты хоть в зеркала-то смотри! Для этого мозгов не надо!
По лбу у него катился пот. Я чувствовала, ему приходится нелегко, но это еще не повод.
— Рот заткни! — рявкнула я. — Я вижу одни фары, а они все одинаковые. Как я, блин, разберу, за нами они едут или нет?
Он утер ладонью лоб, провел ею же по волосам.
— А мы где?
— Без понятия, едем дальше. Там еще будут указатели.
— От них проку мало. Нам нужна карта.
— Мне лично без надобности, я в них не разбираюсь.
— Ничего, научимся. Слушай, мне надо передохнуть.
Жук свернул в «карман», остановился. Заглушил двигатель и как мог вытянулся на сиденье, потом потер ладонями лицо и шумно выдохнул сквозь пальцы.
— Блин! Нелегко, однако.
— Машину водить?
— Да, столько всего надо держать в голове, смотреть во все стороны. Уф.
Он снова вытер пот со лба, на сей раз рукавом. Запрокинул голову, закрыл глаза.
— Жучила, — сказала я, стараясь говорить спокойно, — ты ведь не в первый раз за рулем, а?
— Ну еще бы, — откликнулся он, не открывая глаз, — Спенсер мне как-то дал покататься по пустырю.
— А я думала, ты уже сто раз угонял машины, и…
— Угонял, Джем, только я отвечал за зажигание. А за руль меня не пускали.
Я строго посмотрела на него:
— Ничего себе… ну ты даешь! Мы тут катаемся по самым забитым дорогам в мире, а он за рулем в первый раз! Ни фига себе!
Я поняла, что хохочу — облегчение грозило перерасти в истерику.
Жук открыл глаза.
— Чего? Ты чего ржешь? Я же досюда доехал!
Я сделала паузу, чтобы отдышаться.
— Да я не над тобой смеюсь. Честное слово. — Он, похоже, действительно обиделся. Я положила руку ему на плечо. — Сюда-то ты нас довез. Ты молодчина. Правда молодчина, Жук. Слушай, давай глянем, чего нам положила твоя бабуля. Перекусим.
Он вылез, пошел к багажнику, вытащил сумку и швырнул мне на колени. Я порылась там. Всякая хрень — крекеры, шоколадное печенье, какие-то консервные банки, а открывашки-то нет. Впрочем, гам нашлась пачка сигарет, а на дне лежало что-то тяжелое. Я просунула руку ко дну, нащупала горлышко бутылки. Вытащила ее. Лицо у Жука просветлело.
— Ну уж нет, дружище, — сказала я, запихивая водку обратно. — Сейчас нам это совсем ни к чему.
— Очень пить хочется. Там есть что-нибудь еще?
Я порылась.
— Не-а.
— Паршивый куш, — заметил Жук и фыркнул от смеха.
— Чего?
— Ну так ведь говорят, когда тебе почти ничего не досталось? Так, смешно звучит.
Его почему-то эти слова действительно рассмешили, он просто зашелся хохотом. Это оказалось заразительно. Я плохо понимала, над чем он смеется, но тоже расхохоталась. И вот мы сидим и ржем как два идиота.
А когда мы отсмеялись, у нас будто совсем кончились все силы — ушли в хохот. В машине повисло молчание. До нас дошло, как обстоят дела: как вот глотнешь чего-то холодного — и оно медленно скатывается в горло и дальше. Я перестала понимать, на что мы рассчитываем. Премся неизвестно куда, не взяли с собой ничего полезного, а нас при этом ищут. Не хотелось мне этого говорить, но как-то само вырвалось:
— Может, вернемся? — спросила я. — Вернемся, сдадимся сами, наверное, нас не так сильно накажут.
Жук тряхнул головой:
— Я не вернусь. Не могу, Джем.
— Что значит «не могу»? Ну ладно, помучают нас — переживем. Допросят про этот взрыв; хорошо, мы еще и машину угнали — но что уж такого они с нами сделают? Посадят?
— Да нет, Джем, я не из-за полиции, хотя меня-то точно посадят, они давно ищут предлог. Только не в них дело. Вот, смотри. — Он сунул руку в карман куртки и вытащил бурый конверт, большой, сложенный пополам. Протянул его мне.
— Это еще что?
— Сама посмотри.
Я отогнула край, глянула внутрь. Там лежали деньги, толстая пачка денег. Я вытащила ее. Чтобы мне провалиться, в жизни не видела такой кучи.
— Это наше будущее, Джем. В смысле, на следующие несколько недель.
Я взяла деньги в одну руку, а другой перелистала, как вот перелистывают книгу. Сотни помятых пятерок и десяток. Сотни фунтов.
Читать бесплатно другие книги:
