Шестеренки ведьминой любви Пашнина Ольга

– Ага. – Парень расплылся в улыбке. – Я Грейд, а ты Ария, да? Мама велела с тобой познакомиться. Она сказала, ты дочь Мелодии и здесь впервые.

– Да, занесла нелегкая. Значит, ты поэт?

– Да, я сын Румбы, музы танца. Но сам вот склоняюсь к поэзии. Ты больше любишь рубиновый век или период расцвета магиалистики?

– А ты считаешь, жидкости с магическим потенциалом описывает краевая задача фон Кассандра или теорема Руди-Морфеуса?

– Что? – Грейд несколько раз моргнул, и я заметила, какие невероятно длинные у него ресницы.

– Вот и не выпендривайся, – посоветовала я.

Неприятный парень, и упасите боги, если он продолжит читать мне свои стихи.

– Ты равнодушием дыша, меня гнобила не спеша…

– О, волшебные шестеренки, – пробормотала я.

– А я улыбке твоей рад…

– Слушай, Грейд, вали в закат!

– Ария! – от толпы одинаково одетых муз отделилась мама и спешила ко мне, готовой уже избить бедного Грейда. Тот, конечно, не понимал, чем так меня разозлил, а я догадалась лишь в конце нашего короткого диалога: я разозлилась, что мама попыталась меня с кем-то познакомить.

– Ребята, а чего вы в сторонке стоите? Идемте, скоро начнется самое интересное. Как только солнце совсем зайдет, зацветет ирис.

– А потом мы его будем ловить? – это была попытка пошутить. Согласна, несмешная, но мама совершенно серьезно кивнула.

– Да, Арюш, все музы войдут в озеро и будут ловить ирис. Та, которой он дастся в руки, непременно в этом году встретит свою любовь.

– И ты будешь ловить? – уточнила я.

– И я, разумеется.

– А папа твою любовь не выгонит, если поймаешь?

– Глупенькая, – рассмеялась мама. – Много лет назад я встретила твоего папу в тот день, когда поймала ирис.

– Представляю, как ты с животом ныряла. – Я фыркнула.

– Вот в кого ты такая? Все шутки шутишь, – добродушно хмыкнула мама. – Иди, возьми браслетик.

Мы проходили мимо палатки с милыми украшениями из камней и разных кристаллов. Муза протянула мне насыщенный фиолетовый браслет из круглых камушков. На ощупь они были холодные и гладкие, почти как шестеренки.

– Спасибо, – поблагодарила я.

– О, познакомься с Румбой, мамой Грейда.

Как и положено музе танца, женщина была грациозна, изящна и утонченна. Но видимая хрупкость могла обмануть разве что самого невнимательного человека: Румба обладала очень сильными ногами и крепкими руками. Ее светлые волосы вились, да и вообще Грейд оказался на нее очень похож.

– Ария, я о тебе столько слышала! Твоя мама постоянно о тебе говорит. Ты познакомилась с Грейдом? Вам наверняка будет интересно пообщаться. Грейд, может, пока не принесли угощение, покажешь Арии пещеру лунного света?

– Ой, я не люблю пещеры, – попыталась вежливо отказаться я.

При мысли, что придется идти в какую-то пещеру с доморощенным стихоплетом, было немного не по себе.

– Она очень красивая. Сходи, – поддержала подругу мама. – Главное, быстро. Ритуал начнется минут через двадцать, как раз успеешь.

– Идем! – Грейд просиял и по-хозяйски схватил меня за руку. – Я знаю короткий путь.

– Вот! После этой фразы обычно всех по лесу с собаками ищут! – Но всерьез мои слова никто не принял, родительницы только рассмеялись и умиленно помахали нам вслед.

Короткий путь Грейда лежал через такие буераки, что я мигом пожалела в принципе о том, что явилась на праздник. Я была в обуви, а он? Как босиком передвигаться по таким кочкам, корням и веткам? Мы карабкались куда-то наверх, и я шла сзади. Парень порывался пропустить меня вперед, но лично мне спокойнее было, когда платье задирается на глазах у местных белок, а не местного поэта.

– Пришли, – неожиданно произнес Грейд.

Я преодолела последнее скопление камней и действительно оказалась перед входом в небольшую пещеру, заросшую сиренью.

– Откуда в такое время сирень? – удивилась я.

– Она всегда здесь цветет. Шикарный запах, да?

Запах действительно был невероятный, весенний и очень тонкий. Я потрогала нежные листики – и впрямь настоящие!

В пещере было чуть прохладнее, чем снаружи, но на эту прохладу я не обратила внимания, потому что прямо посреди пещеры было небольшое озерцо с невероятно голубой водой. Над поверхностью озерца летали какие-то светящиеся мотыльки, а в потолке, словно специально сделанное руками мага, зияло идеально круглое отверстие.

– Когда луна встанет, – произнес Грейд, – ее свет попадет в это отверстие и вода в озере станет волшебной. Если пара влюбленных решит в это время искупаться, они будут благословлены на долгую семейную жизнь.

– Красиво, – согласилась я.

– Идем сюда, смотри.

Он подвел меня к противоположному концу пещеры и отодвинул ветки сирени – она росла даже внутри.

– Ух ты, как мы высоко! – удивилась я.

Внизу была вода озера, а вдалеке был виден берег, на котором расположились музы.

– Ага, когда я был маленьким, часто прыгал отсюда. Там достаточно глубоко. Пока мама не узнала и не дала мне ремня.

– Я бы не рискнула, – призналась я. – Не очень хорошо плаваю.

– А в этом мелко. Хочешь искупаться? Я отвернусь.

– Пожалуй, воздержусь. Мало ли, вдруг благословение работает и без луны? А я еще институт не закончила.

Но водичку рукой я все же потрогала. Приятная, теплая. Наверное, купаться в такой очень круто, и была б я без Грейда – обязательно бы окунулась. Может, удастся как-то от него избавиться и вернуться?

– Несколько веков назад здесь утонула девушка. Считается, ее дух охраняет это место. – Голос парня сделался немного ниже.

– Утонула? Как?

– Говорят, она пала жертвой проклятья из-за убийства соперницы. Ее дух вернулся и отомстил за свое убийство.

– Мило, но я не люблю ужастики.

Я поднялась, чтобы повернуться и сказать Грейду, что пора идти, ибо солнце уже село и все наверняка полезли в воду, но в пока еще слабом лунном свете глаза парня сверкнули черным.

– Как думаешь, Ария, кем была та девушка? – спросил он, нехорошо улыбаясь.

– Ненавистницей поэзии?

– Елизавета очень страдала, что убила Люмию. Она часто приезжала сюда и плакала. Однажды мне хватило сил… ее кулон так и не дал ей выбраться. Она носила эти шестеренки, не зная, что таит в себе их магия. И погибла.

Грейд сделал несколько шагов в мою сторону, я отступала и сама не заметила, как поскользнулась и упала в воду. Сердце оборвалось, когда ногами я не нащупала дно – озеро оказалось глубокое, Грейд соврал. Я сделала несколько гребков и вынырнула, успев вдохнуть воздуха, но тут же Грейд с силой окунул мою голову в воду.

Ну уж нет! Я вцепилась ногтями в руку парня, но тот, казалось, вообще не чувствовал боли. Он вцепился в мою голову и держал ее под водой, а уровень моей паники уже зашкаливал. Единственная надежда – что мама разволнуется, нас ведь уже довольно долго нет. Но пока она сюда кого-нибудь отправит, пока все прибегут!

Не быть мне музой!

Мощная струя воды ударила (по моим прикидкам) прямо в лицо Грейду. От неожиданности и боли парень выпустил меня, и я выбралась на берег.

– Ну, давай, сочини стихи про гидромагию!

Впрочем, парень явно был заколдован. Сомневаюсь, что сыну музы есть резон пытаться меня убить, да еще и упоминая шестеренки. Темный туман стал сильнее…

Грейд начал подниматься, но на мое счастье, через отверстие подул легкий ветерок. Заклинание преобразования энергии ветра в электрическую я знала, но еще ни разу не использовала. Однако все получилось: парень скривился от разряда, прошедшего по телу. Одна незадача, лежал он прямо напротив выхода, да и ощутимого вреда мои заклятья ему не нанесли. Я отступала до тех пор, пока не уперлась спиной в ветки сирени.

– Жаль, не вышло выдать за несчастный случай. Тогда Грейд не пострадал бы, – прошипел парень, подтверждая мои подозрения. – Что ж, придется тебя придушить.

Я вжалась в стену, Грейд подошел ближе. И в голову ничего не лезло! Надо было становиться боевым магом. Или просто не становиться дурой и не ходить с незнакомыми парнями в темные пещеры, но лично для меня боевым магом стать было проще.

– Ты ведь знаешь, что я не могу снять эти шестеренки с живой тебя, так? Придется снять с…

Моя нога соскользнула и провалилась вниз так, что я едва не упала. Внизу было озеро! Я уперлась как раз во второй выход из пещеры, который кончался обрывом.

– Снимай в полете! – Грейд не успел ничего сделать, я вцепилась в его белоснежную рубашку мертвой хваткой и дернула к себе.

Мы оба полетели вниз. Парень – предварительно выругавшись, я – с визгом.

От удара о воду в глазах потемнело. Но выплыть не удалось и даже отдышаться. Наше падение не прошло незамеченным: народ на пляже всполошился, и к нам уже плыли двое мужчин. Грейда нигде не было.

Отлично! И кто мне поверит? Если сейчас Грейд утонет, а на месте этой злобной нечисти я бы уже бежала на всех парах на другой конец леса, чтобы никто не узнал, кто мне поверит, что он был заколдован и пытался меня убить?

– Ай! – Я невольно вскрикнула, когда почувствовала сильный удар по затылку.

Нет, нечисть не была умной. Грейд вынырнул и решил продолжить борьбу, дав мне по голове. Его глаза так и оставались черными, он навалился на меня всем весом и едва не утопил – на удары он совершенно не реагировал.

Неожиданно давление исчезло, и я, успевшая хлебнуть воды, принялась отплевываться. Парня держали двое взрослых мужчин, а он продолжал рваться ко мне.

– Ария! – к нам плыла мама. – Ария!

Меня сжали в крепких (чересчур, я бы сказала) материнских объятиях.

– Что случилось, милая? Что он сделал?

– Все нормально, – выдохнула я. – Но, похоже, ирис я ловить уже не буду.

– И не надо, – улыбнулась мама. – Смотри.

Она что-то поправила у меня на голове и… вытащила из волос темно-синий цветок с необычной серебристой пыльцой на лепестках. Капельки влаги быстро испарялись с ириса, и, когда исчезла последняя, он засиял.

– Ну… с праздником, – пробурчала я.

– Мелодия! – выбираясь на берег, услышали мы низкий мужской голос.

– Папа! – обалдела я.

Те музы, что уже успели раздеться и залезть в воду, с визгом нырнули.

– Тайлус! – ахнула мама. – Немедленно уходи отсюда!

– Размечталась. Я что тебе сказал? Не спускать с Арии глаз! Ты в первую очередь мать, и потом уже – муза!

– Папа, давайте вы не будете ссориться при всех? – поинтересовалась я и закашлялась.

– Забирайте его, – сказал отец, и я сразу не поняла, кому адресованы эти слова.

Но потом из портала позади отца вышли Уит и двое парней в форме стражей. Они быстро, не обращая внимания на возмущенный ропот муз, с рук на руки приняли Грейда и так же молча исчезли уже в новом портале.

– Прошу, леди Темпл. – Отец указал нам с мамой на свой портал. – Вечеринка окончена.

Угощения мы не дождались.

С детства не люблю, когда мама с папой ссорятся. Они редко скандалят прямо с криками и обидами, но все равно не люблю эту мрачную напряженность в доме, хоть и знаю, что в итоге все помирятся и мама с папой упорхнут на выходные в какой-нибудь уютный загородный домик.

Маме хорошо влетело за то, что отпустила меня с Грейдом в пещеру. Я вообще в этот вечер старалась не высовываться из комнаты. Надо было перед завтрашним днем пораньше лечь спать, но я валялась на кровати, вертя в руках ничуть не утративший свежести ирис. Мама сказала, он будет свежий и красивый весь год и завянет только к цветению нового.

– Ария? Спишь? – в комнату заглянул папа.

– Нет, не сплю. Вы уже закончили ругаться?

– Мы не ругались. Мы проводили воспитательную беседу.

Он взял у меня ирис и повертел в руках.

– Да, твоя мама тоже его как-то поймала и замучила меня рассказами о судьбе и вечной любви. Пришлось на ней жениться.

Я фыркнула. Мама это умеет.

– Я его не ловила. Он сам у меня в волосах запутался.

– Ох, может, пронесет тогда. Я еще не готов праздновать твою свадьбу, ты такая маленькая.

– Ага, и поэтому ты пытался заключить помолвку с Саймоном Кларком, – вырвалось у меня.

– Ох, ну ты вспомнила. Это было до того, как он стал вечно недовольным и излишне язвительным.

– Тогда почему ты сказал, что шестеренки зачарованы на любовь? Они ведь вызывают духа… или как там?

– Ария, – вздохнул папа, – вот я тебе говорил не подслушивать чужие разговоры? Говорил. Любой артефакт оставляет свой след, след от любовного проклятья примерно похож на след от темной сущности. Мы поняли, что это не приворот, когда на вас напали в библиотеке, но решили тебя не пугать. И мама, между прочим, об этом знала. Понадеялась, что в окружении муз ты будешь в безопасности. К сожалению, мы ошиблись. Раз карета принадлежала королеве, мы решили, что здесь замешаны чувства – все знают историю Елизаветы Катери.

– Кроме меня, – пробурчала я. – Она действительно погибла в лунной пещере?

– Одна из версий. Но, скажем так… самая романтичная. Елизавета Катери действительно утонула при загадочных обстоятельствах, но семья скрыла место, где это произошло. Возможно даже, это было самоубийство. Ты ведь знаешь, что Елизавета оказалась причастна к смерти придворной девушки.

– Да, Люмии. Они обе были влюблены в одного мужчину.

– Верно, – подтвердил отец. – Елизавету мучило чувство вины, она медленно сходила с ума. Некоторые историки верят, что Люмия осталась в виде мстительного духа, который подбрасывал Елизавете шестеренки.

– Грейд говорил что-то подобное. И что на самом деле делает кулон?

– Без понятия. Пока что… сейчас Уит ищет остальные его части. Мы надеемся их исследовать. А ты не лезь, пожалуйста, во всякие неприятности. Хочешь, дадим тебе охрану?

– Нет! – тут же выпалила я. – Не хочу. Надо мной весь институт будет ржать.

– Тогда сама не лезь никуда, ты ведь разумная девочка.

– Грейд как? – Я сменила тему, опасаясь говорить о том, чего не могу пообещать. Понятия разумности у нас с отцом разнились.

– Выживет. Но сущность мы упустили, таких духов не так-то просто поймать.

– Скажи Грейду, что я не хотела его бить. Но стихи он пишет действительно жуткие.

Папа рассмеялся, вернув мне ирис.

– Так понимаю, музы тебе не понравились? Снова будешь техноведьмой?

– Да, только маме не говори. Зря я не пошла с Марианной, она хоть уже опытная в вопросе изгнания этих сущностей.

– Что ж, могу попробовать тебе компенсировать ущерб. Через пару недель у «Айрис» юбилей, и мы устраиваем прием, даже снимаем для этого дела театр. Приглашены только сотрудники с женами или мужьями, но раз ты целых две недели пробыла сотрудницей… идем с нами. И Марианна там будет, и все твои ребята из цеха. Только с условием: ни одного прогула в институте за это время!

– Согласна! Потом оторвусь, – фыркнула я.

Папа взглянул на часы.

– Тебе осталось спать четыре часа. Чувствую, поднимать тебя придется при помощи Ольберта. А ирис все же сохрани. Я, конечно, не готов выдавать тебя замуж, но уже заготовил поздравительную речь.

Папа ушел, оставив меня наедине с мыслями и раздумьями. Елизавета, шестеренки и темная сущность? Как бы не так! Платье, туфли, прическа и сумочка для приема по случаю юбилея «Айрис» – вот о чем я думала.

– Четвертый курс, – преподаватель общей техномагии радостно приветствовала курс, когда я, опоздав, забежала в аудиторию. – Темпл, ты как всегда. Почему на практике не сделала себе карету, чтобы приезжать вовремя?

– Сделала, – хмыкнула я. – Только скорость неправильно посчитала.

– Давай отчет и садись.

Я бросила отчет по практике в общую кучу свитков и бегло осмотрела ряды. Во мне тлела надежда, что Шер, увидев меня в привычной обстановке, сменит гнев на милость. Сядем рядом, а там, глядишь, и помиримся. Но то ли я за лето растеряла всю внимательность, то ли Шер не было на занятиях.

– Привет, – шепнула я Ирме, рядом с которой уселась, – Шер не видела?

– Ее не было, и в перекличке тоже. Все опаздывающие или прогульщики были, а Шер нет.

Ее слова оказали непередаваемый эффект. Я замерла, так и не достав из сумки письменные принадлежности.

– Она что, отчислилась? – спросила скорее себя, чем Ирму.

Та пожала плечами.

– Темпл! – от преподавательницы не укрылись наши перешептывания. – Ты что, сюда болтать пришла? Чтобы со всеми поздороваться и пообщаться, надо приходить до звонка, а не после.

– Простите, магистр, – потупилась я. – Плохо себя чувствую.

Затем я очень натурально чихнула, сама от себя не ожидала.

– Пришла больная? Небось еще голова болит, вот и встала так поздно? – Женщиной в общем-то она была неплохой, сердобольной и лишь изредка надевала маску строгости.

– Да, – как можно более жалобно протянула я и вздохнула.

– Кыш домой! – распорядилась она.

Я схватила сумку и припустила к выходу. Надо найти Шер и уговорить ее вернуться, ибо одно дело – не дружить со мной, а другое – бросать институт.

Но у самых дверей я остановилась. Вспомнился разговор с отцом, уговор не прогуливать и отчаянное желание сходить на вечеринку. Я даже платье себе придумала! А ведь узнает, как пить дать узнает. Не сам поймет, так кто-то поинтересуется, как у Арюши самочувствие. Папу не проведешь, он мигом поймет, что я совсем даже не больна. Ибо из дома убегала воодушевленной и относительно бодрой. За прогул в первый день занятий папа не похвалит. И тогда не видать мне праздника как собственных ушей.

– Темпл, что с тобой? – раздался вопрос из-за спины.

– Да знаете, магистр, я думаю, мне лучше. Схожу на перемене, чайку попью, и совсем будет хорошо. Лучше я останусь.

– Как знаешь, главное – постарайся никого не заразить.

Когда я проходила мимо магистра, с ее лица вдруг сошла елейная улыбка и она вполне серьезно, хоть и не без веселья, спросила:

– Сильно хочется на прием, да?

– Папа, – догадалась я.

Да, бороться с моими прогулами для папы – дело чести. Не могу сказать, что часто пропускаю занятия. Как все. Там, где можно, – пропускаю, там, где строго и нельзя, – редко пропускаю. Не получается у меня сидеть на скучных парах, душа требует активности. Особенно мне нравится гулять во время учебы в небольшом скверике – там никого, все тихо, можно купить сладкой ваты и вдоволь насмотреться на рыбок в фонтане. Дались отцу эти посещения… сдаю-то я все вовремя!

– Записываем тему, – произнесла магистр.

На доске появилось название новой темы, народ вокруг тут же принялся ее записывать. Здравствуй, институт. Ближайшие девять месяцев наши с тобой судьбы крепко связаны. Еще два учебных года – и я стану дипломированной техноведьмой. А пока нужно просто потерпеть, каким-то непостижимым образом не замечая, что лучшей подруги нет рядом.

Сразу после пар, взяв на ходу сэндвич, я отправилась в госпиталь. Теперь мне не надо было ехать около часа до Теля, чтобы увидеть сестру Шер. Изначально я планировала сходить и выбрать платье, но теперь мои мысли занимала лишь подруга. Неужели мы поссорились навсегда?

Но к Эми меня не пустили.

– Ее готовят к сложному ритуалу. Все посещения запрещены, – строго сказала младшая целительница.

– А я просто ищу ее сестру. Она не приходила?

– Простите, но такой информации я не могу дать. Мы не фиксируем посетителей, если они имеют круглогодичный доступ со сверением магии.

– Ясно, – вздохнула я.

Вышла из госпиталя, села на лавочку и пару раз хлюпнула носом. Где ее теперь искать? Как убедить, что я хотела помочь? Шер была частью моей жизни, частью значимой и неотъемлемой. Мы вместе росли, вместе переживали первые впечатления от школы и института, вместе хотели стать техноведьмами. Я любила ее, и Эми обожала, Шер была членом нашей семьи. Неужели все так кончится?

– Ты никак заболела? – произнес кто-то у меня над ухом. – Головушку лечишь?

– Уит! – Я подскочила от неожиданности, а мужчина рассмеялся.

– Чего не на учебе? – спросил он, усаживаясь рядом.

– Кончилась учеба. А ты на кой явился?

– Темпл, ты чего такая грубая? Не зря Ольберт сразу в тебе хамку раскусил. Нежнее надо быть с мужчинами. А ты… один из-за тебя с невестой расстался, второй со скалы грохнулся, я вот обиделся маленько.

– Очень смешно! – упоминание о Саймоне неприятно кольнуло.

– Ладно, не обижайся. Хочешь, куплю тебе мороженку?

– Не хочу, – буркнула я.

– Тогда пироженку.

– Нет.

– Ну а что ты хочешь?!

– Кукурузы хочу, – фыркнула и покосилась на следователя. – Вареной.

– Ты прям как бобр. И такая же вредная.

– Много ты в бобрах понимаешь, – фыркнула я.

Мы подошли к невысокому рыжему парню, торговавшему вареной кукурузой. И я облизнулась – уже успела проголодаться, съеденный сэндвич оказался малоэффективен.

– Дайте этой вредной девочке самую маленькую и невкусную кукурузу, – попросил Уит.

– А ему, – я задумалась, что бы ответить подостойнее, – ему на нее поплюйте!

Парень только улыбнулся и протянул нам два аппетитных и больших початка.

Мы неспешно шли куда-то, совершенно не торопясь, поглощая лакомство. Вернее, я семенила за следователем, то и дело отвлекаясь на витрины – присматривала платье. Уит не оглядывался, шел себе вперед, в сторону квартала, где располагалась еще целая куча разных магазинчиков.

– Ты заплатил за операцию Эми, – зачем-то сообщила я ему.

– В курсе, спасибо.

И тут я решилась вывалить все, что знала и что хотела знать.

– Шер обиделась, что я рассказала все тебе. Мы поссорились, и она выгнала меня из комнаты. Да ты, наверное, знаешь. А сегодня она не пришла в институт, и я думала найти ее здесь. Слушай! – пришло вдруг мне в голову. – Ты ведь следователь, найди ее! Можешь?

Я обогнала Уита и начала пятиться, чтобы одновременно проникновенно заглядывать ему в глаза. Проникновенно не получилось, скорее, устрашающе.

– Могу, – согласился Уит. – Попросишь – найду. – Он жестом приказал мне молчать и продолжил: – Но, как профессионал, советую – не надо. Ничего хорошего не выйдет. Знаешь, человек, готовый мириться, не обрывает все связи.

– Но она ведь отойдет? Нельзя так бросать учебу!

– Ария, то, что ты мечтала быть техноведьмой, не значит, что Шер с тобой эту мечту разделяла. Когда я говорил с ее руководителем практики на фабрике, он утверждал, что техномагия не для Шер. Может, она наконец занялась делом, которое ей по душе?

– Может, – с сомнением повторила я.

Уит решил перевести тему:

– Ты ведь будешь на этом празднике «Айрис»?

– Да, папа позвал. А ты тоже? И чего там забыл, ты же не сотрудник?

– Саймону компанию составляю. Он решительно не хочет там тухнуть в одиночестве, а все девки в округе его бросили.

– И поэтому он идет с тобой, – фыркнула я. – Мило.

– Темпл! Вот откуда у тебя такие мысли? Я просто иду выпить чего-нибудь и пожрать, а ты все опошлила. Хочешь – иди с ним сама. Нет, серьезно! Я ему скажу, может, он даже за тобой заедет.

– Размечтался! У него от одного моего вида трясучка начинается. И вообще, я не заменитель сахара… в смысле, девушки. Пусть ищет, сам с Марианной накосячил.

– Балда ты, Темпл, – произнес Уит. – Пошли, домой провожу.

Для приема «Айрис» сняла театр, старейшее и красивейшее здание Теля-на-Рейне. Еще из окна кареты я увидела полупрозрачный купол театра и высокие хрустальные колонны. Конечно, здание не было сделано из хрусталя, иначе его разбили бы практически моментально, эффект давало особое покрытие магов-архитекторов. Но в лучах заходящего солнца театр смотрелся особенно красиво.

Мы простояли в очереди минут десять. От стоянки карет ко входу двигалось множество людей. Я чувствовала себя не в своей тарелке. Была бы хоть рядом Шер… а так, я ведь никого не знаю из этих людей!

Легкий осенний ветерок обдавал мои обнаженные плечи, я ежилась и ускоряла шаг. Папа с мамой неспешно шли позади, принимая мою спешку за нетерпение. Проходя мимо зеркальных дверей, я мельком взглянула – не удержалась – на свое отражение.

Сначала я выбрала фиолетовое платье с закрытым горлом – чтобы спрятать шестеренку. Но оно быстро оказалось забраковано мамой, и на прием пришлось явиться в длинном атласном платье черного цвета с фиолетовыми поясом и туфлями. Цвет был красивый, даже не совсем фиолетовый, а градиент с переходом в синий. В волосах, собранных в хвост, красовался ирис. Меня мучили смутные сомнения, что мама таким образом пыталась кого-то привлечь на мою голову.

Основным местом действия стал «золотой зал» – самый большой холл театра, простиравшийся аж на два этажа. Он действительно производил впечатление золотого, причем не только благодаря интерьеру и особому освещению, но и многочисленным столикам с искрящимся золотистым шампанским.

– Идем, – я услышала, как папа тянет маму к своим знакомым, – поздороваемся с Сесилией.