Идущие следом Негатин Игорь
– Что вы хотите сказать?! – взвился отец Даниэль.
– Успокойтесь, святой отец! Ваш голос уже начинает раздражать. Ещё немного, и у всех начнутся головные боли. Если этот малый, – шевалье указал на стражника, – открыл ворота и выпустил сержанта, то уж точно не за пригоршню монет. Я разве не прав?
– Боже меня упаси! – Мужчина перекрестился и прижал руки к груди.
– Как это случилось?
– Не знаю, сударь! – замялся рыжебородый стражник. – Он подъехал… Что-то сказал… Не помню…
– Ты что, был пьян, мерзавец? – зашипел священник.
– Ещё одно слово, отче, и я разобью вам голову, – тихо сказал шевалье и поднял кувшин с вином. – Вы уже утомили своими воплями! Перестаньте причитать, словно курица, которая снесла яйцо и спешит поделиться этой радостью со всем миром! Сходите, чёрт вас побери, в часовню или найдите успокоение в молитве, пока мы беседуем, пытаясь исправить ваши ошибки!
– Мои?! – оторопел отец Даниэль.
– Нет, прах меня раздери, мои! – не выдержал Орландо. – Если вам, отче, было поручено присматривать за предметами, то надо было позаботиться об их сохранности! Обратиться к графине, которая могла укрыть вещи в тайниках замка или ещё где-нибудь! Что вы на меня уставились, святой отец, как пьяница на пустую бутылку? Я разве не прав?!
Когда священник ушёл, приказав заключить провинившегося воина под стражу, де Брег посмотрел на миску с недоеденной похлёбкой, тяжело вздохнул и поднял на меня взгляд.
– Вот зануда…
– Вы о священнике?
– Разве есть кто-то другой, способный вывести меня из себя? Тьфу… Скверная история. Испортил такую прекрасную трапезу.
– Что нам делать, шевалье?
– Думать! Стражник не так глуп, чтобы допустить такую ошибку, но вы же видели его лицо! Того и гляди начнёт пускать слюни, как младенец, отлучённый от груди кормилицы.
– Что вы хотите этим сказать?
– Не буду бросаться громкими словами, но ему изрядно досталось.
– Вы имеете в виду колдовство? Он был зачарован?!
– Именно так. Будь ментальный удар чуточку сильнее, этот стражник лишился бы разума и превратился в животное, способное лишь пить и гадить.
– Неужели, это сделал Паскаль?!
– Нет, не думаю, – сказал де Брег и прикусил губу от злости. – Я давно знаю сержанта и видел его в деле. Будь он колдуном или ведьмаком, то никогда бы не жил жизнью простого городского стражника. Тем паче что во время нападения Паскаль сражался с мужеством и достойной уважения отвагой. Скорее всего он испытал некий зов, который приказал ему похитить гобелены и доставить их в определённое место. Нашему святоше, раздери дьявол, просто повезло! Если бы он не спал, зачарованный сержант перерезал ему глотку и даже не вспомнил про это злодеяние.
– Глас вампира? Я читал об этом в книге, с которой довелось ознакомиться в Лесной обители!
– Возможно, но не обязательно. Это могли быть и ведьма, и колдун, и даже знахарь. Надо бы наведаться к здешнему мельнику и расспросить о схожих событиях, имевших место на этих землях.
– Вы не допускаете, что мельник и совершил это злодеяние? Он так ненавидел покойного графа, что мог отомстить и наследникам.
– Нет, – твёрдо сказал де Брег. – Мельник хороший травник, но тут нужны знания иного рода, которые питаются чёрной силой. Тем паче что у него, если запамятовали, пострадала невестка. Он не стал бы мстить другой женщине за преступления, совершённые мужчиной. К дьяволу рассуждения, Жак! Вы готовы?
– Разумеется!
– Тогда возьмите оружие и седлайте лошадей. Я поговорю с графиней и тотчас вернусь.
Я вышел во двор, но не успел дойти до конюшни, как навстречу мне попался старик управляющий. После нашего прибытия в замок нам как-то не довелось общаться, а история, о которой вы прекрасно помните, заставляла относиться к этому старцу с некоторой опаской и предубеждением. Единственное, что слегка успокаивало, так это неожиданное радушие, кое он выказал графине де Фуа.
Признаться, я не доверял этому человеку, но кому интересны мои чувства? Тем более что я, обеспокоенный судьбой её сиятельства, задавал эти вопросы шевалье де Брегу. Орландо внимательно меня выслушал и сообщил, что Ирэн уже назначила нового управляющего, а старика отпустила на покой, позволив ему жить в замке до самой смерти. На мой взгляд, это несколько неверно, но – как уже говорил – кому интересны эти мысли?
– Жак де Тресс? – Старик остановился и посмотрел на меня.
– Что вам угодно? – довольно холодно спросил я.
– Гобелены пропали?
– Простите, но этот вопрос следует задавать не мне, а отцу Даниэлю.
– Возможно, так даже лучше… – прохрипел старец.
– Что? – спросил я, но он не ответил. Качнул рукой, будто хотел отмахнуться от моих вопросов, и пошёл дальше, тяжело подволакивая ноги и опираясь на узловатую трость. Даже не знаю, как описать чувства, возникавшие при взгляде на этого старца. Как же быстро он постарел! Постарел и выглядел смертельно уставшим от всех забот и треволнений. Человек, верно служивший старому графу де Буасси и, чтобы уберечь тайну этого рода, посмевший убить молодого графа… Это не укладывалось в моей голове.
Едва слуги успели оседлать наших лошадей, как из замка выбежал шевалье де Брег. Он перехватил у конюха повод и птицей взлетел в седло.
– Нам надо найти Ван Аркона. Если начнётся какая-нибудь серьёзная драка, то я бы хотел видеть этого парня рядом с нами.
– Как скажете, шевалье!
– Я бы сказал, Жак, да не хочу прослыть богохульником и сквернословом! – поморщился Орландо де Брег и пришпорил своего жеребца. – Пошёл!
Когда мы добрались до водяной мельницы, о которой, а равно и некоторых других, с ней связанных событиях, уже имел честь вам рассказывать, то весьма удачно застали её хозяина во дворе. Мельник прищурился, огладил бороду и кивнул. Пусть и не так благожелательно, как я надеялся, но вполне достойно, если вспомнить его привычку к затворничеству.
– Добрый день, господа! – Он воткнул топор в колоду и положил руки на широкий пояс, на котором висел тесак в деревянных ножнах. – Чем обязан?
– Мы с вами уже встречались.
– Слава Господу, я не жалуюсь на память, – сухо произнёс мельник.
– Нам нужна ваша помощь, – сказал де Брег и задал несколько вопросов, кои не считаю нужным повторять, дабы не наскучить лишними подробностями. Пока мельник размышлял, из дверей дома выскочила молодая женщина, чьё лицо было закрыто платком. Она бросила быстрый взгляд в нашу сторону и ушла. Мой жеребец раздраженно тряхнул головой и даже фыркнул, словно и он был недоволен столь холодным приёмом.
Мельник внимательно выслушал шевалье, а потом поморщился и покачал головой:
– Извините, шевалье, но мне нечего вам сказать.
– Вы лжёте… – усмехнулся Орландо. – Лжёте, и ваша ложь очевидна!
– Ваше право, – согласился старик, – но я не буду вам помогать.
– Почему?
– Завтра вы покинете эти земли, а мне здесь жить. Не хочу наживать врагов.
– Вы не забыли, как мы помогли вам?
– Нет, не забыл. Вы ничем не рисковали, а я рискую не только жизнью, но и душой. Мне бы не хотелось гореть в огне Преисподней, оказавшись в лапах Нечистого.
– Никогда бы не подумал, что вы такой трус.
– Увольте меня от ваших тонкостей! Я простой человек, и для меня трудно увидеть грань между трусостью и осторожностью. У вас своя правда, а у меня своя…
Глава 20
В замок вернулись засветло. Позади нас ехал Ван Аркон, изображающий нового слугу де Брега. Холодный приём, оказанный мельником, не охладил нашего охотничьего пыла, и мы, несмотря на постигшую нас неудачу, были готовы продолжать поиски. Замечу, что судьба бедного Паскаля Жанэ интересовала ничуть не меньше, чем пропажа злосчастных гобеленов. Недостойно дворянина бросать ближнего, который угодил в беду.
Едва мы проехали сквозь арку надвратной башни, как увидели во дворе отца Даниэля. Судя по мирской одежде и взмыленной лошади, которую уводил слуга, священник только что вернулся в замок. В руках он держал небольшую суму из толстого полотна, вроде тех, которые носят паломники, путешествующие по Святым местам. Священник заметил нас, остановился и, после кратких раздумий, обратил стопы в нашу сторону. Орландо де Брег, не желавший лишний раз общаться с отцом Сагальским и мечтавший о сытной трапезе, тихо выругался, помянув не только Пречистую Деву, но и всех святых угодников, кои заставляют людей страдать от неуёмных радений этого слуги Господня.
– Орландо де Брег… – вежливо кивнул отец Даниэль. Перевёл взгляд на меня и кивнул ещё раз. – Жак де Тресс… Господа, мне нужно с вами поговорить.
– Изволите шутить? – покосился Орландо. – Вы ли это?! Где же наш суровый наставник, пекущийся о грешных душах? Где ваши грозные словеса о заблудших сыновьях и ужасах, кои подстерегают нас в чистилище?
– Оставьте, шевалье! – устало отмахнулся священник. – Мне уже не до шуток.
– Клянусь Гробом Господним, вы меня удивляете… – покачал головой де Брег. – О чём желаете беседовать?
– Мне… Мне нужна ваша помощь.
– Помощь?!
– Да – помощь. Признаю, был не прав.
– Самобичевание, святой отец, это прекрасно, но совершенно не к месту. Излагайте.
– Я уверен, что Паскаль Жанэ… – священник сделал небольшую паузу, – оборотень.
– Кто?! – с непередаваемыми интонациями протянул де Брег. – Оборотень?!!
– Полноте, Орландо! Вам же приходилось сталкиваться с этими исчадиями ада! – Святой отец сделал небольшую паузу и посмотрел на меня. – Жак! Вспомните, вы спасли Баксвэр от одной из этих тварей, так не останавливайтесь же на достигнутом! Вы можете усомниться в моих словах, но обстоятельства, предшествующие этой краже, позволяют утверждать со всей уверенностью, что Паскаль Жанэ один из нечисти, обуянной дьяволом!
– Откуда такая уверенность, святой отец?
– Оборотни отвергнуты Богом, а следовательно, слабы перед кознями нечистого! Посему некий колдун или ведьмак смогли подчинить волю сержанта, заставив преступить закон. Стражник, хоть и открыл ворота, но, обратившись к Всевышнему, сумел вернуться в разум. Разумеется, он будет предан суду и казни, но его бессмертная душа…
– Сей стражник служит графине, – заметил шевалье. – Ей и решать его судьбу, определяя степень вины и величину наказания.
– Вам ли не знать, что все случаи ереси и колдовства подлежат расследованию Святым Трибуналом? – устало спросил Даниэль. – Особенно при подозрении о сговоре с нечистым.
– Известно… – сухо ответил де Брег. – Слишком хорошо известно. Что касается сержанта, то для начала его нужно найти. Живым и здоровым, хотя в последнем искренне сомневаюсь.
– Я нашёл его следы, они обрываются у реки. Судя по всему, он там сел в лодку.
– Лошадь…
– Что? – не понял священник.
– Лошадь нашли? – уточнил свой вопрос Орландо.
– Почему вы спросили о лошади?
– Пустое! – отмахнулся де Брег. – Не обращайте внимания. Я было подумал, что Паскаль мог стать жертвой вампира, который использовал зов. Будь это так, рядом нашли бы труп лошади. Вампиры, да будет вам известно, теряют много сил, когда прибегают к подобным чарам, и нуждаются в крови. Тело Паскаля Жанэ вы не обнаружили, лошадь тоже уцелела, а следовательно, сие была ведьма или ведьмак.
– Я обнаружил вот это… – Даниэль открыл суму и достал несколько маленьких фигурок, напоминающих детские куклы, связанные из веток, соломы и разноцветных лоскутов ткани. Он протянул их шевалье, но де Брег поморщился и отказался брать эту скверну в руки.
– Это дело рук ведьмы, – произнёс шевалье. – Надо заметить, не такой уж сильной, если она прибегла к такой волшбе. Будь ведьма могущественнее, то ей бы не пришлось приходить к стенам замка.
– Вы правы, шевалье, – с неожиданным уважением в голосе сказал священник. – Ей не хватило сил, дабы одним заклинанием принудить Паскаля Жанэ и стражника к послушанию. Я нашёл её временное логово, где она поджидала сержанта.
– Плохо. Очень плохо, – буркнул Орландо.
– Господа… – священник запнулся. – Я прошу вашей помощи не как служитель Святой церкви. Как… Как человек.
– Хорошо, я вам помогу. Полагаю, что Жак де Тресс тоже не откажет. Жак?
– Согласен, – кивнул я.
– К сожалению, отче, есть одно серьёзное препятствие, кое может нам помешать. Ведьма, какой бы слабой ни была, сумеет так замести следы, что заплутаем в двух шагах от замка!
– Нет, – твёрдо сказал Даниэль. – У неё нет власти надо мной!
– Вы уверены? – спросил шевалье и удивлённо дёрнул бровью.
– Да. Я готов поделиться с вами некими… вещами.
– Амулеты Святого Трибунала?
– Вы совершенно правы, – кивнул священник.
– Сие обстоятельство несколько меняет дело. Признаться, мне не доводилось их видеть, а уж тем более пользоваться.
– Эти вещи запрещено показывать мирянам, но, учитывая наши обстоятельства…
– Понимаю. Сколько вам нужно времени, чтобы подготовиться к… охоте?
– К рассвету буду готов. Полагаю, что безрассудно отправляться на поиски ночью.
– Хорошо. Мы успеем поужинать, выпить кувшин красного вина и задрать подол какой-нибудь служанке.
– Шевалье! – вскинулся священник, но тут же опомнился и склонил голову. – Как вам будет угодно. Хорошей вам трапезы, дети мои… Я помолюсь за вас.
Признаться, наш ужин совсем не походил на пиры, которые закатывал мой отец перед охотой. Шевалье вопреки обыкновению не чертыхался и не подшучивал над решением отца Даниэля, а молча жевал мясо, уставившись на огонь камина. Скромно перекусив, мы выпили по чарке вина и разложили на столе оружие, дабы подготовиться к грядущей схватке.
Графиня Ирэн де Фуа была настолько любезна, что позволила нам осмотреть оружейную комнату покойного графа де Буасси. Не мудрствуя, выбрал лёгкую кольчугу, которую можно надевать под дублет, и хороший арбалет. Такой же выбор сделал и Ван Аркон. Кроме этого, он, довольно пробурчав, выбрал секиру и кинжал – простой, но хорошей выделки. Шевалье, осмотрев запасы, только покачал головой.
– Господа, взгляните на стрелы! – пробасил разбойник и показал сумку с арбалетными болтами.
– Что в них удивительного?
– Извольте взглянуть!
– Неужто наконечники из серебра? – удивился шевалье.
– Чистейшего! Покойный граф был слегка чудаковат?
– Как вам сказать, Аркон… Хм… Я что-то не припомню, чтобы в этих местах жаловались на вампиров и вурдалаков, но если они здесь оказались, то… Видимо, я не всё знаю о делах графа де Буасси.
– Здесь приличный запас… – Я поднял подсвечник и осмотрел полки. Дрожащий свет выхватил несколько подставок, заполненных арбалетными стрелами, чьи наконечники блеснули неожиданно тёплым, серебряным блеском.
– Возьмите, – с непонятным равнодушием произнёс де Брег. – Не помешает.
– Если не попадутся вампиры, то обменяем их на вино и девок, – громыхнул Ван Аркон и оглушительно расхохотался.
Поднялись затемно. Едва на востоке появилась тонкая розовая полоска, как распахнулись ворота замка и мы двинулись в дорогу. Шевалье, окинув нас взглядом, буркнул о четырех всадниках Апокалипсиса, но не закончил шутки и нахмурился, задумчиво подкручивая ус.
Амулеты, которые нам раздал Даниэль Сагальский, оказались небольшими пластинками из серебра, украшенными надписями на неизвестном мне языке. Их следовало держать как можно ближе к телу, что я и сделал, убрав талисман в мешочек, который носил на груди. Там лежала ладанка, подаренная кормилицей незадолго до её смерти.
Шевалье, получив один из талисманов, посмотрел на эти надписи и поднял удивлённый взгляд на отца Даниэля.
– Вот уж не ожидал, отче… Это же арамейский?
– Обсудим это после, сын мой, – поджал губы священник.
Священник предупреждал нас о небольшом неудобстве, связанном с воздействием этих оберегов. Едва мы выехали из замка, как почувствовал частые удары сердца, кои отозвались тяжёлой головной болью. Стало жарко. Казалось, ещё немного – и моя кровь закипит! Признаться – уже был готов снять сей талисман, но, как и предсказывал священник, вскоре самочувствие улучшилось. Добравшись до реки, мы ушли вверх по течению. Так предложил Даниэль Сагальский, а шевалье, после небольших раздумий, кивнул и направил жеребца вдоль берега, заросшего густым кустарником. Сквозь заросли было не пробраться, но река была не так уж и глубока, что позволило уберечься от брызг, поднятых нашими лошадьми.
Незадолго до полудня мы остановились, чтобы перекусить и дать лошадям отдых. Отец Даниэль отказался от трапезы и устроился неподалёку, тихо шепча молитвы и перебирая чётки. Надо заметить, он был облачён в мирские одежды, а из оружия захватил лишь свой посох и два интересных кинжала, чьи лезвия были украшены затейливыми, но непонятными мне надписями.
Пользуясь краткой передышкой, шевалье дал несколько наставлений, как следует себя вести, если мы найдём тайное убежище:
– Дома ведьм хитро устроены, господа, а посему не следует торопиться. Знаете, почему у них два входа? Они обладают тайным знанием, кое позволяет поддерживать связь между миром живых и мёртвых.
– Эти знания передал дьявол! – прошипел священник, но шевалье не обратил внимания на эту реплику и продолжал рассказывать:
– Посему не стоит самоуверенно шагать навстречу гибели. Никогда не знаешь, какая из дверей окажется открытой. Эдак можно взять и ступить прямо на тот свет, что, – усмехнулся он, – несколько расходится с нашими планами. Кстати, мне доводилось слышать о северных ведьмах, чьи дома умели двигаться.
– Двигаться?! – вытаращился я.
– Да, если вы знаете таинственное слово, чтобы обратить дом живой стороной.
– Вы, шевалье, изрядно разбираетесь в ведьмах… – опять вмешался отец Даниэль.
– Ещё бы! – тотчас отозвался де Брег. – Некоторые из них весьма хороши в постели!
– Господи, – вздохнул священник. – Помилуй заблудшего, ибо он не ведает, что творит…
– Ведаю, святой отец! Выпьете с нами?
– Вы же знаете, Орландо, что я не пью вина…
– Эх, святой отец, – елейным голосом произнёс шевалье. – Отчего вы не пьёте? Отчего закуску впустую переводите? Ладно, не хмурьтесь! Suum cuique – каждому своё!
Ван Аркон, слушая эти разговоры, лишь улыбался и качал головой. Он сидел рядом, не выпуская арбалета из рук и внимательно наблюдая за окрестностями.
Следы мы обнаружили незадолго до наступления сумерек… Лодка. Брошенная лодка со следами крови, словно пленника несколько раз ударили головой о деревянный борт, прежде чем выволочь на берег. Орландо тотчас соскочил с гнедого, присел и долго всматривался в прибрежные заросли. Ван Аркон огладил бороду и поднял арбалет, а священник перекрестился и замер…
Глава 21
Река в этом месте делала поворот, а рядом с брошенной лодкой находилась неглубокая, заросшая водяными лилиями заводь. В сгущавшихся сумерках были видны замшелые камни, лежащие у самой кромки воды. Пологий песчаный берег продолжался небольшой поляной, укрытой от посторонних взглядов густыми зарослями колючего кустарника и раскидистыми деревьями.
Шевалье де Брег прищурился и незаметно повёл носом, пытаясь уловить запахи. Хрипло, словно предвещая беду, крикнула птица. Тихо зазвенели клинки, выбранные из ножен. И тут, где-то совсем рядом, раздался тихий смех…
Смех звучал так, словно сам нечистый издевался над нашими поисками, обрекая души на томительный ужас перед неизвестностью. Следом послышался шелест. Он был похож на лёгкий трепет листвы, потревоженной холодным, осенним ветром, но ни одна травинка не дрогнула. Смех… Смех и едва различимый шёпот, словно некто невидимый читал заклятья, которые грозили обернуться нашей гибелью…
– Помилуй нас, Господи… – прошептал я, и мне вторил священник, читающий молитвы.
То, что ещё несколько мгновений назад было гранитными валунами, обращалось в нечто опасное и чуждое нашему миру! Послышались хриплые вздохи, а в сгущавшихся сумерках блеснули зелёные огоньки глаз. Злых и голодных. Ван Аркон выругался и поднял арбалет. Свистнула стрела, но она лишь скользнула по холодному граниту и воткнулась в песок.
– Не торопитесь! Не торопитесь и не тратьте попусту стрелы! Не поможет! – сквозь зубы процедил шевалье и оглянулся, раскидывая руки в стороны, будто хотел прикрыть нас от неведомой опасности. Он обвёл взглядом берег и зарычал: – В круг!
– Что нам делать?!
– Встать в круг, дьявол вас раздери!!!
Я ошибся, принимая увиденное за наведённый морок! Камни на самом деле дёрнулись, пробуждаясь от вечного сна, и поднялись, обращаясь в ужасных созданий, покрытых длинной шерстью. Сквозь пряди свалявшихся волос стекала вода, а под тяжёлой поступью хрустнул песок. Ещё одно мгновение, показавшееся мне вечностью, и узловатые корни деревьев, свисающие над обрывом, зашевелились, обращаясь в змей. Они извивались, взрывали землю и ползли в нашу сторону.
– Ждать! – рявкнул де Брег.
– Ты препоясываешь меня силою для войны, – шептал священник, – и низлагаешь предо мною восстающих на меня…[15]
– Ждать!
– Господь Вседержитель…
Зарычал Ван Аркон, будто в его душу вселился дикий зверь. Он отшвырнул арбалет в сторону, вытянул из-за пояса секиру и несколько раз взмахнул, со свистом рассекая воздух.
Ждать не пришлось. Всё замерло. Угасли цвета и звуки. Мир стал серым, за исключением крохотной части берега, ещё хранившей остатки живого тепла. Встав спиной к спине, мы вглядывались в сумрачный лес, который глухо заскрипел, словно исторгал нечто ужасное.
Несмотря на молитвы, кои читал священник, на душе становилось холодно. Мне хотелось бросить всё и бежать. Бежать, пока хватит сил! Мир замер, и кровь превращалась в холодный лёд. Послышался жуткий и разноголосый хор, завывавший на все лады, будто вся нечисть преисподней собралась в этом проклятом месте! Во рту стало солоно, и я, сплюнув кровь, заметил ещё несколько существ…
Из лесу двигались мертвецы. Поначалу они шли медленно, переваливаясь с ноги на ногу, словно куклы на верёвочках, за которые дёргал невидимый хозяин, но с каждым шагом их поступь обретала уверенность и силу. Они чувствовали запах нашей плоти, как стая диких зверей, идущих по следу. Блестящие черепа скалили зубы, а пустые глазницы светились зелёным бесовским огнём…
Пусть я и рискую навлечь ваше неудовольствие, но мне трудно воссоздать картину этой схватки. Память, словно уберегая разум, стёрла подробности. Всё слилось в нескончаемый кошмар. Помню лишь крик Орландо де Брега и звонкую песнь клинков, звучавшую хоралом во имя наших жизней и славы Господней.
Мы убивали. Убивали этих существ, круша черепа и разрубая тела на части. Гнилые кости осыпали нас прахом, а неведомые созданья оставляли на клинках густую и вязкую, как смола, кровь. Хриплая брань, крики, стоны, рычание… Казалось, что мы сами утратили всё живое, превращаясь в исчадий преисподней, которым потребна лишь кровь, чтобы утолить вечный голод […]
…[дом] ведьмы – если можно назвать эту хибару домом – стоял на самом краю леса и на первый взгляд казался причудой ветров, уложивших бурелом в одну кучу. Толстые стволы деревьев неимоверным образом переплетались между собой, образуя и стены, и крышу, с которой свисал колючий и мохнатый плющ. Два узких окна и крепкая, окованная железом дверь, на которой висел пожелтевший от времени человеческий череп с рогами… Ещё один череп, но уже звериный, венчал крышу.
Вокруг хижины высилось несколько сухих деревьев, но едва мы подошли ближе, как они ожили и, защищая обитавшую здесь нечисть, протянули к нам острые ветви. Будто дикие звери, грозящие клыками уставшим путникам.
– Прочь с дороги! – охрипшим голосом крикнул отец Даниэль и поднял над собой один из талисманов. – Изыди! Нету у вас власти надо мной! Нет! Нет…
Он окончательно охрип и замолчал, но не сделал и шага назад. В щелях между брёвнами мелькали холодные огоньки и тени, кои под светом луны превращались в чёрных ползучих гадов. Мерзких гадов, которых, как мне казалось, было невозможно остановить, но едва они подползали ближе, как их злобное шипение угасало. У отца Даниэля руки дрожали от напряжения и усталости, но он не опускал их, угрожая нечисти талисманом.
Невероятно! Эти ползучие гады ползли вперёд, натыкались на невидимую стену и, шипя от бессилия, исчезали в густых прибрежных зарослях […]
…[от]ец Даниэль, хоть и не ждал этой помощи, но обессиленно обмяк, едва не рухнув на землю. Орландо отвёл святого отца в сторону и покачал головой:
– Вы славно потрудились, святой отец! – неожиданно мягко сказал он. – Передохните!
– Я не устал! – хрипел священник и порывался подняться.
– Наша жизнь не закончена, а зла ещё много, – продолжал шевалье. – Хватит с избытком. На весь отпущенный Создателем срок. Мы сделали всё, что могли.
Тут, словно подтверждая его слова, над лесом показались первые лучи солнца. Только сейчас я понял, что эта схватка продолжалась всю ночь! Солнечные лучи осветили грешную землю и нас – измученных, чудом спасшихся от смерти. Мы, как слепые щенки, сбились в одну кучу и сели в круг, опираясь на спины своих соратников. Запахло травами, чей аромат разгонял серую хмарь и возвращал к жизни.
Когда совсем рассвело, мы смогли осмотреть жилище ведьмы более внимательно. Нам даже не потребовалось открывать двери. Дом разрушался прямо на глазах! Одна из стен уже зияла широким провалом. Толстые брёвна истлевали, рассыпаясь мелкой и склизкой трухой, которая тотчас превращалась в жирных белых червей.
Тело Паскаля Жанэ обнаружили позади дома.
Он был распят…
Распят на кресте, напоминавшем тот, на котором принял свою смерть Апостол Андрей, известный как Андрей Первозванный. Только Паскаль, словно в насмешку над христианскими святынями, был распят вниз головой. Судя по ранам, покрывавшим его тело ужасной вязью, перед смертью сержант вынес такие муки, что они были достойны великомучеников. Я даже не осмелюсь описывать всё увиденное, чтобы не сеять страх в ваших душах.
– Господи… – прошептал де Брег. – Спаси и сохрани от такой смерти.
– Надо снять тело и похоронить так, как и подобает доброму христианину, – неожиданно заявил священник. – Я отслужу заупокойную мессу. И в Буасси, и в Баксвэре.
– Спасибо, святой отец.
– Это мой долг.
Не знаю, стоит ли описывать убранство ведьминого жилища, тем более что я его почти не видел. Единственное, что запомнилось – кубок из человеческого черепа, изукрашенный неизвестными знаками и письменами.
На развалинах трудился отец Даниэль, придерживаясь сопутствующих сему действу обрядов. Несмотря на молитвы и талисман, защищающий священника от ведьминых чар, отче терял силы на глазах. Так продолжалось до тех пор, пока шевалье не выругался и не вытащил его наружу за шиворот, словно неразумное дитя, ползающее на краю пропасти.
– Я уважаю вашу целеустремлённость, отче, но мне совсем не хочется тащить в Буасси ещё один труп. Передохните немного.
– Гобелены… – хрипел отец Даниэль.
– Хорошо, будь по-вашему, дьявол вас раздери! Я проверю дом.
– Вы не…
– Оставьте, святой отец! Пусть я и не принадлежу к служителям Святой церкви, но таких домов видел немало и знаю, как уберечься от потаённых ловушек.
– Умоляю, шевалье, будьте осторожны!
– Не беспокойтесь, отче, я не собираюсь умирать в этой дыре.
Гобелены, к моему величайшему удивлению, были найдены. Вы даже не представляете, какой радостью осветилось лицо священника! Шевалье де Брег выволок их на свет божий и положил рядом с телом Паскаля Жанэ, которого к тому времени сняли с креста и завернули в один из плащей.
– Жаль… – вздохнул де Брег и обвёл взглядом берег, усеянный человеческими костями и скелетами. Теми, которые, повинуясь ведьминым чарам, пытались разорвать нас на части. Ужасные звери, разрубленные нами на куски, опять обратились в камни.
– Господи, шевалье, о чём вы сожалеете?!
– Жаль, что ведьма сумела убежать. Хоть я и не люблю подобных забав, но сжёг бы её с радостью. Даже без Святого Трибунала.
– Сколько же бедных путников нашло здесь свою смерть?
– Как видите, Жак де Тресс, немало.
– Будь она проклята, тварь, – пробурчал Ван Аркон.
– Орландо… – тихо произнёс отец Даниэль.
– Что вам угодно? – так же тихо спросил де Брег.
– У вас не осталось глотка вина?
– Вина?!
– Да. Я бы сейчас выпил.
– Увы, святой отец, – поморщился де Брег и поднял изорванную флягу. – Вино досталось земле. Эти мохнатые твари, чёрт бы их побрал, добрались до него раньше вас.
– Не повезло… – выдохнул священник.
– Не переживайте! Вернёмся в замок, и я выставлю вам дюжину бутылок. Лучшего вина, которое найдётся в этом сумрачном графстве! Вина и целое блюдо жареных каплунов. Жаль, что мы далеко от Баксвэра. Мастер Гай Григориус их прекрасно готовит.
– Боюсь, что после всего увиденного… – грустно усмехнулся отец Даниэль. – Дюжины нам не хватит.
Глава 22
Полагаю, что наше возвращение в замок, как и предание земле погибшего Паскаля Жанэ, можно опустить. Сия рукопись и так пропитана кровью моих воспоминаний. Единственное, что позволю отметить особо, так это надпись на надгробном камне, источником для которой послужили слова Евангелия от Иоанна: «Maiorem hac dilectionem nemo habet, ut animam suam quis ponat pro amicis suis…» – Нет большей любви, как если кто положит душу свою за други своя… Паскаль Жанэ заслужил эти слова. Полностью. До самой последней точки.
Надо сказать, что священник полностью выполнил данное слово, отслужив заупокойную мессу по убиенному воину и снял обвинения со стражника, который открыл ворота нашему бедному сержанту. Пусть это прозвучит и не совсем прилично, но отец Даниэль исполнил и другое обязательство, которое касалось вина. Вернувшись в замок, они с шевалье де Брегом изрядно напились, да так, что святой отец заснул прямо за столом, уронив голову на блюдо со свежей зеленью и сыром. Последнее, что он успел сделать – прохрипеть несколько слов из песни о кабаке, весёлом монахе и его верном осле…
Через два дня мы покинули замок Буасси и направились обратно в Вердан-Фуа. Господь был милосерден к нашим желаниям, и после должного числа дней мы увидели знакомые стены. Ирэн де Фуа, слегка заскучав в обществе служанки, последний день провела в седле, выказывая мастерство в верховой езде и любезность по отношению к нам. Мы, в свою очередь, пытались развлечь её неторопливой беседой.
– Простите, ваше сиятельство, вы не знаете, что это такое? – спросил де Брег, указывая на далёкий огонёк. – Похоже на огонь в одной из сторожевых башен.
– Вы правы, Орландо, – ответила Ирэн де Фуа. – Так повелось издревне, задолго до моего рождения. Судя по рассказам отца, даже он не знал, кто именно из предков ввёл сие правило, но оно соблюдалось неукоснительно даже в самые трудные и опасные времена.
– С какой же целью, позвольте спросить?
Читать бесплатно другие книги:
