Горькие плоды смерти Джордж Элизабет
Увидев редактора, Каролина вздрогнула и невольно вскрикнула. Стэтем сочла ее реакцию странной: господи, ведь ее машина стоит бок о бок с машиной Клэр! Да и сама Каролина наверняка припарковала свой автомобиль рядом с ними…
Голдейкер же от неожиданности уронила сверток и стопку писем.
– Рори, ты напугала меня! – воскликнула она. Арло, который выбежал поприветствовать ее, виляя хвостом, женщина проигнорировала и, лишь скользнув по нему взглядом, вновь повернулась к гостье: – Клэр не говорила мне, что ты приедешь. Если б знала, я ждала бы тебя в доме.
– У меня есть ключ, – пояснила Виктория. – Арло! – прикрикнула она на пса, когда тот принялась обнюхивать ноги Каролины. – Вернись в свою постель!
Голдейкер посмотрела на пса так, будто хотела убедиться, что тот не утащит с дивана подушку, чтобы затем измочалить ее зубами.
– И все-таки… – сказала она. – Впрочем, не важно. Но я не приготовила для тебя комнату.
– Не проблема, – ответила Рори. – Я уже все сделала сама.
– Понятно, – Каролина бросила взгляд на лестницу. – И все же странно, что Клэр тебя не встретила, – сказала она и через секунду осторожно добавила: – Извини, Рори, но я должна задать тебе этот вопрос. Клэр ведь знает, что ты приехала, не так ли?
Она постаралась, чтобы вопрос прозвучал как можно небрежнее, но в нем все равно сквозило любопытство.
– Она пригласила меня, – ответила Стэтем.
– Странно, почему она ничего мне не сказала…
Рори едва не спросила, зачем ее собеседнице так необходимо знать о том, кто едет к Клэр в гости, однако ограничилась следующим:
– Она слишком занята. Наверное, просто забыла.
– Собрались куда-то вдвоем? – спросила Каролина. – Вернее сказать, втроем. Ты ведь всегда берешь с собой собачку, не так ли?
– Разумеется, – любезно ответила редактор.
– Об этом она мне тоже ничего не говорила. Может, у нее какое-то мероприятие, о котором она забыла мне сказать? Вы собрались на какую-то конференцию?
– Нет, просто я приехала ней в гости, – покачала головой Рори.
– И это в самый разгар рекламной кампании по книжке про Дарси? Удивительно. – Голдейкер улыбнулась. – Впрочем, какая разница? Если только ты не решила устроить ей сюрприз.
– Я ведь уже сказала: она в курсе, что я приеду, – повторила Стэтем.
– Тогда странно, что она не встретила тебя.
– Ты уже сказала это, – заметила Виктория. – Причем дважды.
– Просто потому… – Каролина выдохнула и стряхнула с плеч густую гриву темных волос. – Хочу предупредить, Рори, в доме не слишком много еды. Конечно, я съезжу в город и зайду в магазин, когда у меня будет время. Но если б я знала заранее…
– Нет-нет, даже не вздумай! – заявила Стэтем. – Я долго сюда ехала и с удовольствием прогуляюсь до центра города. Я смогу купить все, что надо. Да и Арло тоже не помешает прогулка.
– Вот это было бы замечательно, – ответила Каролина. – Ты не могла бы сделать это прямо сейчас? Чтобы я могла решить, что приготовить на ужин.
– Вообще-то я собиралась выпить чашку чая, – ответила Рори самым любезным тоном, на который была способна. – Не беспокойся насчет вечера. Я с радостью отведу Клэр куда-нибудь поужинать.
С этими словами Стэтем вернулась в гостиную, оставив Голдейкер разбирать почту и делать все прочее, чем та собиралась заниматься в данный момент. Гостья с удовольствием выпила чаю, съела второе лимонное печенье и взяла в руки журнал «Их величества», который Клэр неизменно покупала, чтобы посмеяться над фоторазворотами и восторженными репортажами о безвестных королевских семьях всего мира. Рори погрузилась было в это занимательное чтение, когда услышала у дверей гостиной голос Каролины. Она подняла голову.
Голдейкер держала перед собой футболку, на которой были еще свежи складки в тех местах, где она была сложена. На груди футболки по черному фону шла надпись: «На восьмой день Господь создал сливочный варенец», а под надписью была изображена кучка этого самого варенца с торчащей из него десертной ложечкой.
– Должно быть, это от женщины, которая была на автограф-сессии в Бишопсгейте, – улыбнулась Стэтем. – То есть в свертке была эта футболка?
Каролина, похоже, не разделяла ее радости.
– Какими судьбами это попало сюда? – спросила она. – Клэр всего лишь проявила любезность. Ты ведь ее знаешь – она не умеет отказывать людям. Меня для того и наняли, чтобы я вместо нее их отшивала. Рори, я забрала визитку Клэр у этой особы, зная, что Клэр совершенно не нужна эта нелепая футболка. Она всего лишь дружелюбно держалась с нею – только и всего. Просто чтобы той было приятно. Например, американцы будут вам всегда улыбаться, но это еще ничего не значит. Но как так получилось, что эта футболка была куплена и отправлена прямо сюда, ей домой? Боюсь, я буду вынуждена сказать тебе, что думаю по этому поводу.
– Что именно? – вежливо поинтересовалась редактор.
– Что ты за моей спиной отдала визитку Клэр этой докучливой особе. И это при том, что ты видела, как я забрала у нее эту визитку. Ты ведь наверняка это видела, иначе б не дала ей новую визитку.
– Если ты все и так знаешь, зачем задавать мне вопросы, Каролина?
Голдейкер вошла в гостиную и бросила футболку на спинку кресла.
– Тебе ведь ужасно не нравится, что я работаю на нее, верно? – С этими словами она остановилась прямо перед Рори.
– Вообще-то, нет, – сказала та, отложив журнал. – Я, правда, не совсем понимаю, что именно ты делаешь для нее и что делает тебя такой незаменимой, ведь Клэр может нанять на твое место кого угодно.
– Чепуха! Ты терпеть не можешь, что я точно выполняю ее указания, потому что обычно это то, что лично тебе не нравится. Поэтому позволь кое о чем тебя спросить. Ты думаешь, мне приятно быть ее привратницей? Приятно вечно следовать за ней хвостом и прибирать ее дерьмо?
Редактор пристально наблюдала за своей собеседницей. От нее не скрылся огонь в глазах Каролины.
– Дерьмо? – переспросила она. – О чем ты говоришь?
– О том, что, сколько бы лет ни было вашей так называемой дружбе, до тебя так и не дошло, что Клэр Эббот – вовсе не та, кем ты ее считаешь. Скажи честно, насколько хорошо ты ее знаешь?
Рори поняла, к чему клонит Каролина. Та явно провоцировала ее на конфликт, которого гостья писательницы отнюдь не желала.
– А как хорошо любой из нас может знать другого человека? – спокойно спросила она.
– В моем случае – достаточно хорошо, чтобы я могла сказать тебе, что Клэр – не та, кем ты желала бы ее видеть. Уж поверь мне. Это правда, как и то, что я живу и дышу.
Стэтем встала. Она уже допила чай, и хотя у нее оставалось еще одно печенье, она предпочла оставить эту женщину делать то, что та считает нужным, и предоставить ей самой размышлять о том, кто кого и каким образом знает, и почему это так важно.
– Я иду в город, – объявила редактор. – Пойдем, Арло. Тебе ничего не нужно там купить, Каролина?
– Ты – тот самый клин, – ответила Голдейкер.
– Не поняла?
– Ты не просто пытаешься вбить клин между мной и Клэр. Ты и есть тот самый клин.
– Это всего лишь футболка, – терпеливо произнесла Виктория. – Ты из пустяка создаешь…
– Я не дура, Рори. Думаешь, я не знаю, что ты при каждом удобном случае напоминаешь Клэр о том, что у вас с нею общее прошлое, тогда как я всего лишь наемный работник? Ты ведь считаешь ее умной и талантливой, верно? Но ты понятия не имеешь о том, что на самом деле происходит и какие усилия мне приходится прикладывать, чтобы она не позволяла себе ничего лишнего, чтобы не попадала в ситуации, из-за которых она мгновенно погубит свою репутацию. Что, кстати – будем называть вещи своими именами, – она, возможно, делает в данный момент.
Стэтем растерянно заморгала.
– Сейчас я поведу Арло на прогулку, – спокойно сказала она. – Хочу купить в городе что-нибудь из еды. Насколько я понимаю, ты занимаешься ее почтой. Давай больше не будем обсуждать Клэр. Пойдем, Арло.
С этими словами она прошла мимо Каролины к входной двери, взяв с табуретки поводок, который оставила там, войдя в дом, и пристегнула его к ошейнику собачки.
И услышала, как Каролина произнесла за ее спиной:
– Сама знаешь, она никогда не даст тебе того, чего ты от нее ждешь. Она же знает, что именно поэтому ты и болтаешься здесь.
Рори застыла на месте, держась за дверную ручку. Дверь была частично открыта, и Арло успел выскочить наружу.
– Я болтаюсь здесь, как ты выразилась, лишь потому, – медленно ответила она, – что мы с Клэр Эббот дружим не первый десяток лет. В данный момент я предлагаю тебе заняться работой, за которую тебе платят деньги. Я же пока схожу в супермаркет.
Вечером Клэр развеяла все тревоги Рори по поводу Каролины Голдейкер. Они на удивление хорошо поужинали китайской едой, которую редактор купила в сомнительного вида магазинчике на Белл-стрит, после чего удалились в сад, чтобы насладиться приятной безветренной погодой.
Они допивали бутылку белого вина. Арло мирно дремал, лежа возле ног хозяйки.
– Она просто курица-наседка. Только и всего, – сказала Эббот.
– Ты даже не представляешь, что она мне наговорила, пока тебя не было, – возразила ее гостья. – Послушать ее, так это катастрофа вселенского масштаба, что ты забыла, в котором часу я должна была приехать.
– Но ведь я не забыла.
– Знаю. И какое имеет значение то, что у меня есть свой ключ от дома? Но она все долдонила об одном и том же. Потом начала делать странные намеки на тот счет, кто ты на самом деле. Или кем я тебя ошибочно считаю. По ее словам, только ей известна твоя суть, которую ты тщательно от меня скрываешь.
Клэр отвернулась на спинку скамейки и сделала вид, будто любуется видом. Вечерело, и в чаше долины Блэкмор, с ее деревушками и редкими фермами, замерцали огни, а на небе показались первые звезды.
– По-моему, все эти непонятные вспышки гнева – следствие того, что ей выпало пережить за последние несколько лет. Да и теперь, по ее словам, у нее не все ладится с мужем, – сказала писательница в оправдание своей помощницы.
– Но какое отношение это имеет к тому, что она говорила мне о тебе?
– Никакого. Но мы с тобой знаем, что люди справляются с жизненными невзгодами самыми разными способами. Ее способ состоит в том, что ей кажется, будто я сбиваюсь с нужного курса, и потому она считает своим долгом вечно направлять меня на путь истинный. Я же так и не смогла разубедить ее. Наверное, мне следует взять отпуск…
Эббот умолкла, как будто раздумывая, куда бы ей съездить.
– Ты собралась отдохнуть? – уточнила ее подруга.
– Ты же знаешь, как я ненавижу отдых. Каких трудов мне стоит оторваться от работы хотя бы на один уикенд. Но, с другой стороны, можно попробовать притвориться.
– Это чистой воды безумие – делать вид, будто отправляешься в отпуск, лишь бы отдохнуть от человека, который работает на тебя. Клэр, господи…
– А кто сказал, что это попытка отвязаться от нее? – неожиданно произнесла писательница. Держа в руке бокал, она подошла к краю лужайки, где из трещин в каменной стене торчали побеги папоротника, луговые маргаритки и ярко-зеленые листья антуриума.
Клэр потрогала маргаритки, а одну даже нервно покрутила в пальцах.
– Просто я дам ей шанс разобраться, что там у нее с Алистером, – сказала она. – Признайся, Рори, ты ведь ее терпеть не можешь? Надеюсь, она не упоминала Фиону?
– Почему ты об этом спрашиваешь?
– Мне показалось, что в последнее время она проявляет возросшее любопытство по отношению к людям. А все потому, что, как мне кажется, считает своим долгом оберегать меня. Она как будто просвечивает всех.
– Просвечивает? Это как?
– Не знаю. Например, задает массу вопросов.
– Обо мне?
– Обо всех, с кем я встречаюсь или кого знаю. Якобы исключительно ради моей безопасности.
– Можно подумать, ты нуждаешься в защите! С какой стати ей взбрело в голову, что тебе нужен сторожевой пес?
Клэр покачала головой и снова повернулась к Рори.
– Я не знаю, – ответила она. – Скажи, она часом не заводила разговора о том, что случилось? Не говорила с тобой о Фионе?
Редактор заверила ее, что нет, не говорила.
– Но ты ведь скажешь мне, если она это сделает? – настаивала хозяйка дома.
Рори очень хотелось спросить в ответ: «Почему ты меня об этом спрашиваешь? Что это значит?» Но все разговоры о Фионе были настолько опасны, что она сказала другое:
– Не надо беспокоиться обо мне. Согласна, порой она способна застать меня врасплох, возникая как будто из ниоткуда с какими-то фактами из моей жизни. Понятия не имею, откуда они ей известны, но этим она вряд ли может причинить мне вред. Что было, то было. Это уже не секрет.
Эббот вернулась к своему креслу и села, а затем, взяв бутылку, разлила оставшееся вино по бокалам.
– Я хочу, Рори, чтобы ты кого-то нашла, – сказала она. – Тебе нужна пара.
Редактор заставила себя усмехнуться.
– Ты уже говорила об этом, – сказала она, подняв бокал. – Не могу поверить, что слышу это от тебя. Тем более после выхода в свет «В поисках мистера Дарси» или, как в моем случае, мисс Дарси.
– Я не утверждаю, что ты будешь жить долго и счастливо после того, как кого-то найдешь, – возразила Клэр. – Зато твоя жизнь наверняка будет более яркой и полнокровной, чем последние годы.
– А ты?
– Я? – Писательница снова бросила взгляд в темноту. – Господи, такой, как я, меньше всего нужен партнер!
Август, 11-е
Индия не стала говорить Нэту Томпсону о том, что поедет в Дорсет вместе с Чарли: она убедила себя, что в этом нет необходимости. Поскольку женщина собралась добираться туда на своей машине – так будет легче отбыть по окончании мероприятия, – в некотором смысле она действительно собиралась ехать туда одна.
Они выехали из Лондона на двух машинах, проделав по лабиринту улиц южных пригородов путь в направлении шоссе М3. Дальше они поехали быстро – движение на трассе было слабое – и прибыли в Шафтсбери вскоре после полудня. Поскольку церемония открытия мемориала должна была начаться не раньше трех часов дня, им предстояло убить гораздо больше времени, чем Индии хотелось бы. Но когда Чарли предложил перекусить в «Митре», она не смогла отказаться, боясь показаться невежливой.
Ресторанчик расположился недалеко от веера брусчатки рыночной площади, на пути к мрачному известняковому фасаду церкви Святого Петра, и был построен из такого же известняка, почерневшего от мха и сырости.
Вывеска сообщала о том, что каждый понедельник здесь устраивается вечер викторин и любой посетитель имеет возможность поучаствовать и даже получить главный приз. Из этой же вывески можно было узнать, что блюдо дня на сегодня – это мясная запеканка, жареная треска с картошкой, а также жаркое с брюссельской капустой и молодым картофелем. Правда, чье мясо пошло на пресловутое жаркое, вывеска умалчивала.
Индия вошла вслед за Чарли внутрь. Она не была голодна – напротив, у нее возникли проблемы с желудком. Сказать по правде, ей не хотелось обнадеживать бывшего супруга. Она вообще не знала, как ей себя с ним вести – не только сейчас, а с того самого момента, как он прикатил к ней в Камберуэлл, позвонил в дверь и, когда она открыла ему, произнес с наигранной веселостью:
– Готова отправиться в дорсетскую глушь?
Все ясно, это новый Чарли безуспешно пытался заслонить собой Чарли прошлого.
И вот теперь они вошли в паб, и Голдейкер взял с барной стойки два меню.
– Умираю от голода, – сообщил он. – А ты? Будешь жаркое?
– Пожалуй, нет. Я на диете. Борюсь с лишним весом, – сказала Индия.
– Зачем тебе это? – игриво спросил Чарльз и не удержался от нового вопроса: – Или Нэту нравятся богатые и худышки?
Его спутница оторвала взгляд от меню и пристально посмотрела на него. Заметив выражение ее лица, Голдейкер поспешил добавить:
– Прости. Это не мое дело. Только… вообще-то да, более или менее мое.
– Давай не будем об этом, Чарли.
– О чем? О том, что ты моя жена и спишь с другим мужчиной?
– Я не…
– Что «не», Индия? Ты не моя жена? Или у тебя нет нового любовника?
Эллиот резко отодвинулась от стола.
– Прости, – поспешил извиниться психолог. – Я обещал. Не уходи. Я не буду… – Он крепко сжал вездесущий контейнер с горчицей, стоявший на столе рядом с солонкой и перечницей. – Я не хотел… Честное слово, у меня это вырвалось непроизвольно. Я буду… Как бы это точнее выразиться? Хорошим. Да. Я буду хорошим.
– Я не собиралась уходить, – успокоила его Индия. – Просто хотела сделать заказ.
– Давай это сделаю я!
– Я предпочитаю платить сама за себя.
Женщина направилась к стойке, и Чарли поплелся за нею. Правда, он держался сзади, дав Индии возможность расплатиться за заказ – чашку томатного супа, булочку и бутылку минеральной воды «Перье», – после чего сделал свой заказ. Он не проронил ни слова, пока они снова не сели за столик, а затем продолжил разговор: рассказал историю о чертовски трудной ночи с «самаритянами», и еще одну, о волонтере из собачьего приюта в Баттерси. Обе истории были призваны проиллюстрировать тот факт, что Чарли Голдейкер возвращается к нормальной жизни.
Индию так и подмывало сказать, чтобы он не особенно старался. Объяснить ему, что порой бывает так, что слишком много воды утекло и вернуть ничего нельзя, и что, похоже, это их случай. Но чтобы убедиться в этом, ей требуется время. Ей необходимо разобраться в собственных чувствах, в своем отношении к нему, в том, как и почему, когда они были вместе, она потеряла себя прежнюю, и, прежде всего, понять, чем ее околдовал Нэт Томпсон, что есть в нем такого, чего никогда не было в Чарли. К сожалению, Эллиот не могла этого сделать, не подтолкнув их обоих к той грани отчаяния, которое ее муж тщетно пытался от нее скрыть.
Поэтому она заставляла себя слушать его, насколько хватало сил, и даже сказала, кивнув:
– Я рада за тебя, Чарли.
Когда же ей наконец стало невмоготу и дальше выслушивать его фальшивое бодрячество, она накрыла его руку своей рукой и произнесла:
– Не надо. Мне больно видеть тебя таким, как сейчас. Так же, как мне было больно видеть тебя безвольно лежащим неделями на диване.
Голдейкер тотчас умолк. Тягостное молчание затянулось почти на целую минуту, после чего он улыбнулся и сказал:
– Иногда я сталкиваюсь с тем, что ты вообще ничего не знаешь обо мне.
Индия отложила ложку в сторону.
– И что это значит? – поинтересовалась она.
– Это значит, что со мной все в порядке. – Заметив на ее лице нечто среднее между состраданием и отчаянием, Чарльз добавил: – Ну, хорошо. Может, все далеко и не так безоблачно, но я на пути к выздоровлению, что, как мне кажется, ты одобряешь.
– Я пытаюсь. Прошу тебя, только не затевай ссору!
Чарли откинулся на спинку стула и огляделся по сторонам, как будто искал глазами того, кому он мог бы адресовать следующую свою фразу.
– Я больше не знаю, кто ты такая. Может, ты женщина Нэта? – спросил он небрежно.
– Я ничья. Я не чей-то придаток и ни от кого не завишу. Ни от Нэта, ни от тебя.
– Ты – моя жена. Как это ты сказала? «Я та, кто сегодня и в будущем хочет быть твоей, равно как и ты – моим». Разве это не твои слова брачного обета?
– Прошу тебя! – взмолилась Индия. – Не надо! Давай не будем омрачать сегодняшний день и портить друг другу настроение!
– А завтра?
– Могу я сейчас этого не знать?
Психолог задумался. Дверь паба открылась, впустив внутрь дыхание свежего летнего воздуха и группу туристов с рюкзаками за спиной и альпенштоками в руках. Они были в прекрасном настроении, галдели и даже заявили, «что готовы съесть целую свинью с поросятами, так как дьявольски голодны».
Заметив Эллиот и ее собеседника, туристы вежливо кивнули.
– Извини меня, Индия. Спасибо за то, что приехала. Для меня это многое значит, так же как и для моей мамы, – сказал Чарли, то ли искренне, то ли из-за присутствия посторонних людей.
Женщина не стала ломать над этим голову.
– Она в курсе? – И указала куда-то за двери, имея в виду мемориал и предстоящее мероприятие.
– Не имеет ни малейшего понятия, если Клэр Эббот говорит правду… И как только Клэр удалось все это провернуть, ни слова не говоря маме! Ведь от нее невозможно что-то утаить – особенно то, что ей положено знать.
Когда Чарли и Индия подошли к мемориалу, там уже собрался народ. Большинство гостей Голдейкер знал – это были работники его отчима, из пекарни и семи разбросанных по всему Дорсету булочных, где Алистер торговал своей выпечкой. В их числе была и вдова средних лет, что-то вроде управляющего, а рядом с нею стояли несколько дамочек из Женской лиги Шафтсбери. Их было нетрудно узнать по шляпкам, которые они надевали по любому случаю, достойному, по их мнению, данного головного убора.
На Брич-лейн из земли бил ключ. Клэр Эббот вложила свои деньги за право устроить рядом с ним мемориал в память Уилла. Самое главное, подумал Чарли, ей удалось сотворить из этого клочка земли нечто такое, что наверняка понравилось бы его покойному брату. Да что там! Уилл и сам мог бы спроектировать такой мемориал.
Родник наполнял каменную чашу, а из нее вода, переливаясь через край, стекала вниз по склону холма. Вокруг, на каменной площадке, изрезанной бороздками бегущей воды, стояли несколько простых скамей из известняка. Дальше со всех сторон был разбит небольшой садик с лужайкой и кустарниками, посредине которого был установлен валун, в данный момент прикрытый зеленым брезентом, – по всей видимости, кенотаф.
Мероприятие почтила своим присутствием даже мэр Шафтсбери, важного вида дама, надевшая по этому случаю на шею цепь – символ своей власти. Явились на церемонию и члены городского совета.
Разумеется, здесь же была Клэр, а еще незнакомая женщина с пятнистой собакой непонятной породы, причем обе держались близко к писательнице. Чарли пошел поздороваться с ними, но сначала предложил руку Индии. Та ее приняла, за что молодой человек был искренне ей благодарен. Они вместе пересекли клочок иссушенной летним зноем травы, и Эббот представила их обоих Рори Стэтем и ее собачке Арло.
– Как вам это удалось, ни слова не сказав маме? – спросил Чарли у Клэр. – Она ведь явно не в курсе?
– Насколько мне известно, пока что она в полном неведении, – подтвердила писательница. Чарльз обратил внимание, что Эббот, по своему обыкновению, была вся в черном. Правда, костюм на ней успел помяться – наверное, потому, что был сшит из льняной ткани. Ведь что еще наденешь в такую жару? Седые волосы феминистки были небрежно убраны в конский хвост.
– Ее сегодня не было на работе, и я даже слегка испугалась. Но я позвонила Алистеру, и он пообещал мне привести ее, – рассказала писательница.
– Надеюсь, она не приболела? – спросил Голдейкер.
– Честно? Думаю, что они с Алистером поругались. Он всячески юлил, избегая прямого ответа. «Сегодня она не в себе» – так он сказал. – Произнеся эту фразу, Клэр глянула на свою спутницу, но Рори Стэтем никак не отреагировала на ее слова. – В любом случае, Алистер найдет предлог, чтобы привести ее сюда. Явись она сегодня на работу, я могла бы предложить ей прогуляться, но раз нет… Кстати, а вот и он. Да, я рада видеть тебя, Индия. Я заняла для вас два места впереди. А пока, если вы извините меня…
Чарли кивнул, а Клэр зашагала к фургону, из которого вылезала его мать. Рори осталась стоять на месте. Она по-прежнему не проронила ни слова. Взяв собачонку на руки, редактор принялась задумчиво поглаживать ее по голове, пристально наблюдая за прибытием Каролины.
Остановив фургон, Алистер обошел вокруг него и, открыв для жены дверь, протянул ей руку, но та сделала вид, будто не заметила ее. В результате она неуклюже выбралась из машины сама. Чарльз не сомневался: это должно было смутить ее, особенно в присутствии людей.
В первый момент его мать была явно ошарашена увиденным – белый тент, натянутый над подковой из четырех рядов стульев с центральным проходом, улыбающиеся, нарядно одетые люди, мэр и, наконец, ключ посреди недавно высаженного скверика. Затем взгляд Каролины упал на Чарли и Индию, и она моментально изменилась в лице.
Оно как будто осветилось. Полная женщина быстро прошла мимо Клэр, мимо остальных людей, мэра, членов городского совета и дам из Женской лиги Шафтсбери, чтобы прежде всех подойти к Чарли и его жене.
– Мои дорогие… я так рада! – воскликнула она. Ее взгляд скользнул с сына на невестку, а рука сжала руку Чарльза. Тот понял: мать решила, что эта торжественная церемония снова свяжет его и Индию, упрочит их брачные узы. Хотя одному богу известно, почему они могли бы избрать местом для этого именно Шафтсбери. Впрочем, подумал психолог, ее умозаключение было не таким уж и необоснованным. Один только белый навес, не говоря уже о расстановке стульев, явно намекал на некое событие матримониального характера.
Прежде чем Голдейкер успел разубедить мать, к ним подошла Клэр. Указав на стулья с табличками «Для почетных гостей», она предложила прочим присутствующим занять те сиденья, что остались.
Церемония началась с выступления мэра, которое Чарли слушал вполуха. Мэр с благодарностью говорила о проекте Клэр Эббот, позволившем подчеркнуть естественную красоту этого места. Теперь жители Шафтсбери смогут не только любоваться отсюда красотой Блэкморской долины, но и под журчанье ручья отдохнуть душой и помедитировать.
По мнению Чарльза, глава города слегка затянула свою речь. Он отключился, перестав ее слушать, и посмотрел на мать. Каролина безмятежно наблюдала за церемонией, но, похоже, ее уже начали терзать смутные сомнения. Похоже, мероприятие было устроено вовсе не затем, чтобы Чарли и Индия объявили на нем о воскрешении своего брака.
Затем мэр предоставила слово Клэр. Та подошла к накрытому брезентом камню и, сложив у груди ладони, произнесла:
– Каролина. Алистер. Чарли. Индия.
После этого, обменявшись взглядом с Рори, она заговорила дальше:
– Утрата любимого человека – всегда ужасная вещь. Так было со всеми вами, когда не стало Уилла. И хотя мне не довелось знать его лично, я видела и знаю, как вы переживали его утрату. Особенно ты, Каролина. Когда из жизни уходит молодой человек, любой родитель боится того, что, поскольку жизнь его ребенка оборвалась столь преждевременно, велика вероятность, что сам факт этой жизни будет забыт. Не его родными, конечно, но другими людьми, всеми теми, кто никогда не знал их ребенка, теми, с кем, не уйди он от вас, мог бы соприкасаться. Надеюсь, что, благодаря этому месту, такого не случится. Надеюсь, оно подарит вам всем хотя бы каплю душевного покоя. Это место уже давно было моим любимым. Каждый день, проходя мимо во время прогулки, я думала о том, как прекрасно было бы превратить его в то, что вы видите сейчас. Но с одним добавлением – городской совет любезно позволил мне это сделать. Алистер?..
Чарли понял: это намек его отчиму. Маккеррон встал и предложил руку жене. Он подвел ее к Клэр, которая, в свою очередь, сняла с мемориала брезент. Под брезентом оказалась бронзовая табличка. Пока Каролина ее разглядывала, Эббот зачитала вслух посвятительную надпись и строки Шелли на смерть Джона Китса:
– В память о дорогом Уильяме Фрэнсисе Голдейкере. «От пагубы мирской навеки защищен, отныне не скорбеть ему, что сердце холодно, а голова седа».
На табличке были также выбиты даты жизни и смерти Уильяма и изображение венка.
На миг воцарилась звенящая тишина. Затем, как будто по чьему-то безмолвному знаку, со склона холма ниже Брич-лейн слетела большая стая скворцов и на несколько секунд черным облаком повисла над мемориалом.
Каролина молча шагнула к камню с памятной табличкой. Алистер все время был рядом с нею. Те несколько мгновений, пока птицы парили над мемориалом, мать Уилла была бессильна выдавить из себя хоть слово.
– Ему бы здесь понравилось, – наконец проговорила она. – Это место подарило бы ему радость… – Голос Каролины дрогнул, и она умолкла.
Маккеррон обнял ее за плечи.
– Обязательно подарило бы, – тихо сказал он.
В следующую секунду Каролина шагнула к Клэр Эббот.
– Спасибо тебе. Это так важно для меня, – обратилась она к писательнице.
И, наконец, будучи больше не в силах сдерживать обуревавшие их чувства, присутствующие зааплодировали в такт хлопанью крыльев. Мэр указала на ключ с его каменной чашей, приглашая всех полюбоваться этим чудом, а также ближе рассмотреть мемориальный камень. Чарли тотчас принял ее предложение, и Индия последовала за ним. Толпа перемешалась. Загудели голоса. Всеобщих похвал удостоился и камень с его красивой бронзовой табличкой, и родник с прудиком, и скамьи, и живописный садик.
Затем прозвучало объявление о приеме, который состоится в доме Клэр Эббот. Это было неподалеку, на Бимпорт-стрит. Всех пригласили на дневной чай – выпить бокал шампанского, пообщаться, насладиться в саду летним солнышком.
Народ потянулся к дому Клэр. В следующий миг Индия схватила Чарльза за руку и, бросив взгляд в сторону Брич-лейн, воскликнула:
– О боже, Чарли!
Там, словно зловещий призрак, стояла молодая женщина, одетая во все черное. Голдейкер мгновенно понял, кто это. Но дело было даже не в ней. Потому что из-за ее спины появился его отец Фрэнсис в сопровождении своей новой жены по имени Сумали, с огромным букетом азиатских лилий в руках.
Взгляд Индии выхватил лишь молодую женщину. Та изменилась так сильно, что Эллиот не сразу поняла, что перед нею Лили Фостер. В какой-то момент она незаметно присоединилась к церемонии.
Лишь когда Лили махнула ей рукой, Индии стало понятно: бывшая возлюбленная Уилла – она же свидетельница его гибели – каким-то образом узнала про открытие мемориала. Одному богу известно, как и откуда она здесь взялась.
Индия шагнула прочь от Чарли и в этот момент заметила Фрэнсиса Голдейкера и его молодую жену. После этого их с Чарльзом пути разошлись. Он направился к отцу – не иначе, чтобы выяснить, как у того хватило наглости привезти сюда эту свою тайку, живую причину его развода с их матерью. Индия же направилась к Лили.
Та не решилась подойти ближе чем к четырем припаркованным поодаль автомобилям. Когда же Индия приблизилась к ней, Лили шагнула за поворот Брич-лейн, чтобы ее не заметил никто из тех, кто находился возле мемориала.
Лили было не узнать. Куда только подевалась юная девушка, которую Уилл в Лондоне привел познакомиться с братом и его женой! Вместо прежних симпатичных рыжих кудряшек из-под черной шляпы на плечи уныло свисали иссиня-черные пряди, а на лице появилось еще больше пирсинга. В носу виднелось массивное кольцо. Кроме того, на Фостер было длинное, до пят, черное платье. От прежней Лили оставались лишь ботинки «Док Мартенс», торчавшие из-под подола.
Индии не нужно было спрашивать, что такого случилось с Лили, что она так сильно изменилась. Причина была очевидна. Правда, в случае этой девушки она была гораздо мучительнее. Бросившись вдогонку за Уильямом, когда тот спрыгнул с утеса в Ситауне, она с трудом пробралась к его бездыханному телу. Впрочем, Лили не была там первой – внизу, на пляже, уже находилось несколько человек. Однако она прибежала туда раньше, чем кто-либо догадался избавить ее от кошмарного зрелища – камней со следами крови и мозга ее возлюбленного.
Каролина Голдейкер обвинила ее в смерти сына – сразу после того, как закончилась заупокойная служба, предшествовавшая кремации. Убитая горем, не отдающая отчета в своих словах, мать Уилла набросилась на девушку с упреками. О том, что Лили в Дорсете, Каролина узнала лишь после гибели сына. До этого она понятия не имела, что они, взяв с собой палатку, вместе поехали в Ситаун.
Она не знала ничего, за исключением того, что сын пытался вернуть Лили Фостер, и заявила, что причиной смерти сына стала именно Лили. Ведь кто как не она эгоистично его отвергла! «С ним никогда не случалось никаких срывов, пока в его жизни не появилась ты, самовлюбленная маленькая стерва!» Между обеими женщинами разыгралась некрасивая сцена, и с тех пор Индия больше не видела Фостер.
– Привет, Лили, – сказала она, протягивая к ней руки. – Пожалуйста, не уходи. Ты ведь пришла посмотреть мемориал, верно?
Но подруга Уильяма даже не сдвинулась с места. Индия заметила у нее в руке пухлый конверт, который она прижимала к груди. Индия опустила руки и встала напротив, глядя ей в глаза. За прошедшее с их последней встречи время девушка похудела настолько, что стала похожа на скелет.
Ее запястья, торчавшие из рукавов, были тонкими, как у ребенка. Правда, в отличие от ребенка, татуировки теперь покрывали их куда гуще, чем раньше, когда Уилл был еще жив. Рисунки уходили дальше, под рукава, но что там было изображено, Индия могла только догадываться. Глаза у Лили были красными и опухшими, как будто она принимала наркотик или недавно плакала.
– Что с тобой? – спросила Эллиот. – Куда ты пропала? Где ты была?
– Здесь, – ответила Фостер.
– В Дорсете? В Шафтсбери? С тех пор, как Уилл… Но почему?
– Она знает. Спроси у нее, – сказала Лили и кивнула в сторону мемориала.
– Кто? Не Клэр же? Значит, Каролина?
– Значит, Каролина.
– Ты живешь у них? – спросила Индия и тут же поняла смехотворность этого вопроса. Мать Уильяма обвинила эту девушку в смерти сына. Вряд ли та согласилась бы после этого поселиться у нее. – Ладно, проехали. Я сказала глупость. Где ты теперь живешь?
– Здесь, – снова ответила Фостер.
– В Шафтсбери? Но почему… Лили, что ты здесь делаешь? Не может быть… – Это даже хуже, чем Чарли, подумала Эллиот. Хотя Чарли страдал, как никто. Но со стороны Лили это, скорее, напоминало самоистязание.
– Татуировки, – расплывчато ответила девушка.
Читать бесплатно другие книги:
