Черно-белая палитра Куно Ольга

Глава 1

— Не скрою: я в высшей степени разочарован, — сурово заявил высокий светловолосый мужчина с холодными голубыми глазами. Голубыми, но оттенка, близкого к серому. И повторил: — Я в высшей степени разочарован качеством вашей работы, господа.

Господа — это мы: сержант Райан Лейкофф, младший сержант Дик Норбоу и я, сержант Тиана Рейс. А все вместе — отдел второго округа тель-рейской стражи по борьбе со злоупотреблением магией темных. Разочарованный же светловолосый — новый глава этого самого отдела. После того как наш предыдущий начальник получил повышение, а вместе с ним — перевод на новое место работы, из столицы прибыл этот, капитан Алджернон Уилфорт. Зачем он переехал сюда, неизвестно, но точно на нашу голову. И, уж конечно, скрывать собственное разочарование начальство не должно: ему по статусу не положено. Знать бы еще, чем именно он так сильно разочарован.

— Когда неделю назад я получил это назначение, меня заверили, что во втором округе Тель-Рея работают отличные профессионалы, в том числе и в отделе по борьбе со злоупотреблением магией темных, — продолжал вещать, сдвинув брови, капитан Уилфорт. — Я приезжаю сюда, наблюдаю вашу работу, изучаю отчеты — и что же я вижу?

Мы молчали, вытянувшись по струнке и предоставляя начальству возможность самому сообщить, что же оно такое странное увидело. Начальство наши ожидания оправдало.

— Полное отсутствие дисциплины, безалаберность и низкая результативность! — грозно припечатал капитан.

Я заметила, как широко раскрылись глаза у Дика. Младший сержант, смышленый девятнадцатилетний парень с огромной копной курчавых темно-каштановых волос, был самым юным из нас и потому не всегда умел сдерживать собственные эмоции. Слова начальства покоробили всех троих, но мы с Райаном сохраняли видимое спокойствие — пока.

— Чей это стол?

Молчание.

— Я спрашиваю, чей это стол? — рявкнул капитан Уилфорт, указывая на один из трех рабочих столов.

Причина такого интереса к предмету мебели была, увы, очевидна. Упомянутый стол был беспорядочно завален всевозможными бумагами, папками, свитками, перьями и такими не имеющими прямого отношения к сыскной деятельности предметами, как ложка, пара пуговиц и надкушенный пирожок.

— Мой, господин капитан! — нашел в себе силы признаться Дик.

Начальство смерило его тяжелым взглядом.

— Человек, не способный содержать в порядке собственное рабочее место, не способен и хорошо выполнять свою работу, — отчеканил Уилфорт.

Я болезненно поморщилась, пользуясь тем, что капитан сосредоточен в данный момент на бедолаге младшем сержанте. С последними словами я была в корне не согласна. Да, Дик немного неорганизованный и безалаберный, что является естественным следствием его возраста и темперамента и отражается на рабочем столе. Однако назвать парня плохим работником нельзя никак. Он обладает незаурядным умом, физически ловок и по-настоящему предан нашему делу. А такое сочетание качеств дорогого стоит.

Долго концентрировать внимание на младшем сержанте Уилфорт не стал. Вновь посмотрел на всех троих и ледяным тоном (сразу видно, что аристократ, в отличие от нас, простых смертных) продолжил:

— Я изучил все ваши отчеты за последние полгода.

На этих словах уже и у нас с Райаном глаза полезли на лоб. Отчеты, составляемые по окончании каждого расследования, не читал никто и никогда. Эти опусы писались и хранились в архиве с единственной, абстрактной и загадочной, целью «А вдруг когда-нибудь кому-нибудь пригодится?». Ну, изредка бывало такое, что старые дела действительно приходилось поднять. К примеру, потому, что в новом преступлении подозревали рецидивиста. Но чтобы вот так просто сесть и за какую-то несчастную неделю прочитать добрую сотню отчетов, написанную на протяжении полугода?! Мой взгляд невольно смягчился; теперь я смотрела на начальство где-то даже с сочувствием.

— Сожалею, что приходится объяснять столь очевидные вещи, — холодно произнес капитан, — но отчет следует писать так, чтобы его возможно было читать! Человек, не участвовавший в расследовании, должен почерпнуть из такого отчета всю ту информацию, которой обладаете вы, при условии, что она имеет реальное значение для дела! Почерпнуть, не сломав при этом глаза, разбирая ваши каракули, и не сломав голову, толкуя сокращения!

Мы молчали не сказать чтобы покаянно. Скорее просто осознавали бесполезность спора с начальством. Не говорить же, что нудное составление отчетов по закрытым уже делам отнимает время от расследования дел новых и пока нераскрытых. И мы нередко жертвуем первым ради второго. А сокращения используем вполне стандартные, здесь все так сокращают… И вообще, возможно, отчеты — действительно не самая сильная наша сторона, но мы же не думали, что их кто-нибудь станет читать!

— Почему отсутствует отчет о «Деле отличника»? — рявкнул капитан.

— Так ведь дело прикрыли, а преступника забрали стражи из тайной канцелярии, — объяснил Райан. — Для таких талантов у них место всегда находится. Так что он теперь отрабатывает на службе у государства. По официальной версии никакого преступления вроде как и не было.

— Меня не интересуют официальные версии, — отрезал Уилфорт. — Раз дело расследовалось, значит, в архиве должен храниться соответствующий отчет. Значит, так: через неделю отчеты по всем таким «несуществующим» делам за последние полгода должны быть у меня на столе.

Я не удержалась от тоскливого вздоха. Умереть от безделья нам в ближайшую неделю точно не светит. А если говорить точнее, то не столько нам, сколько мне. Доверять отчеты Дику нельзя: у него они будут выглядеть приблизительно так же, как рабочий стол. У Райана — родители, сестры и как раз родственники погостить приехали, ему хоть когда-то дома надо появляться. А у меня в Тель-Рее родных нет, живу одна, вот мне и придется торчать в участке до глубокой ночи.

— Далее, — новое начальство и не думало закругляться. — Уровень раскрываемости в вашем отделе за последний год составил всего семьдесят процентов. Это означает, что каждое третье дело остается нераскрытым. Чем вы можете объяснить столь низкую результативность?

Райан стиснул зубы. Я хорошо его понимала. Еще никто не называл такую раскрываемость низкой. Наоборот, наш отдел был на хорошем счету. Но, вероятнее всего, капитан плохо понимает специфику нашей работы.

— Мы имеем дело с нестандартным видом преступлений, — попыталась объяснить я. — Темная магия почти не оставляет следов, улики обнаруживаются крайне редко. К тому же пострадавшие зачастую сами не подозревают о том, что стали объектами магического воздействия. Либо догадываются, но не решаются в этом признаться. Поэтому в нашем случае даже выявить сам факт совершения преступления — достижение.

— Не спорю. — Было очевидно, что капитан остался равнодушен к моим объяснениям. — Готов поверить, что случаи злоупотребления темной магией особенно сложно выявить. Но в упомянутую мной статистику не выявленные преступления и не входят. Речь идет исключительно о тех делах, которые были заведены в участке и которые так и не были раскрыты. Хочу отметить, что в отделе по борьбе со злоупотреблением магией светлых результативность на порядок выше. Их раскрываемость — восемьдесят процентов. Что из этого следует?

— Что каждое четвертое дело остается нераскрытым? — невинно моргнув, высказался Дик.

— Я счастлив, что сотрудники отдела знакомы с азами математики, — голос Уилфорта был способен покрыть целое озеро толстой коркой льда. — Но вывод напрашивается совсем иной. Сотрудники светлого отдела лучше выполняют свою работу.

Тут уж не выдержали все трое.

— Светлым раскрыть преступление гораздо легче! Их магия оставляет следы! Почти всегда находится масса улик, которые позволяют определить преступника! — закричали мы наперебой.

Снести такую несправедливость, как сравнение в пользу конкурирующего отдела, мы не могли.

— Магия светлых — более прямолинейная и менее тонкая, — выпалила я. И лишь потом прикусила губу, глядя на светлые волосы нового начальства.

Капитан насмешливо изогнул бровь, словно предлагая мне продолжить, но я замолчала. Как правило, преступления, совершенные с применением темной магии, расследовали темные, а злоупотребления светлых — светлые. По той простой причине, что магию собственной масти проще понять и различить, чем чужую. Тем не менее законов, запрещающих расследовать преступления иной масти, не существует. И вот в отдел, специализирующийся на злоупотреблении темной магией, прислали светлое начальство. Кажется, впервые за всю историю существования участка. С какой стати? Кто бы знал…

— То есть вы хотите сказать, — с нескрываемым сарказмом произнес капитан, — что у ваших коллег более легкая работа?

Он откровенно намекал на то, что мы ведем себя будто ученики младших классов. «Он получил пятерку, а я единицу, потому что у него задание было легче». Глубоко вдохнув и медленно выдохнув, я ответила, изо всех сил стараясь сохранять внешнее спокойствие:

— Нет. Их работа не легче. Но она — другая и сопряжена с иными сложностями. К примеру, в их случае гораздо выше риск пострадать во время задержания. Магия светлых нередко делает своих обладателей опасными противниками в бою. Но в том, что касается улик и неразговорчивости пострадавших, — да, наша работа сложнее. Поэтому и раскрываемость ниже.

Я не кривила душой. Магии темноволосых и светловолосых (а характер магии непосредственно зависит от масти) имеют совершенно разную природу. Светлые воздействуют на физическую, материальную сторону мира. Умения при этом у каждого свои. Это как с любым талантом. Один пишет стихи, другой рисует картины, третий с легкостью щелкает логические задачи, а четвертый выращивает самые привередливые растения там, где у прочих увядает даже спаржа. Вот и с магическими способностями дело у каждого обстоит по-своему. Есть среди светлых прекрасные лекари, есть люди, воздействующие на погоду. Кто-то умеет передвигать предметы на расстоянии, кто-то — создавать порталы, позволяющие перемещаться сквозь пласты пространства.

Темные — совершенно другое дело. Мы не воздействуем на внешний мир, и нашу магию не используешь в битве. И даже самую легкую пушинку мы не заставим передвинуться вправо или влево, не прикоснувшись. И тем не менее было время, когда нас боялись настолько, что даже сжигали на кострах, ибо одна лишь мысль о темной магии внушала светлым ужас. Потому что мы воздействуем на самое сокровенное. На мозг.

Именно мы способны влиять на мысли человека, на его эмоции, желания и даже физические ощущения. Можем заставить увидеть или услышать то, чего в действительности не существует, ощутить боль без какой-либо объективной на то причины, изведать чувства, которые прежде были под запретом. Страшно звучит? Еще бы. Однако же тут есть два чрезвычайно важных «но». Во-первых, у всех Темных, как и у светлых, своя «специализация». Каждый может воздействовать лишь на определенный участок мозга, и природа воздействия зависит от того, за какие именно функции отвечает этот, зачастую крохотный, участок. Во-вторых, сама природа позаботилась о том, чтобы защитить человека от злоупотребления темной магией. Мозг успешно противостоит воздействию, если оно расценивается как наносящее человеку вред. Поэтому, каким бы умелым ни был темный маг, ни один человек не последует такому приказу, как «Почувствуй боль!» или «Спрыгни с башни!» — если только, по какой-то причине, подобный приказ не соответствует пожеланиям самого человека. Зато мозг с легкостью поддается магии, блокирующей боль, и среди темных немало прекрасных анестезиологов.

Словом, не масть делает человека опасным, а совершенно иные свойства. И уровень преступности среди светлых и темных приблизительно одинаков. Одинаков в процентном отношении, если учесть, что темных рождается значительно меньше, чем светлых. Больше того, уровень преступности в нашей стране не сильно отличается от тех стран, жители которых лишены магических способностей. Магия влияет не на число преступлений, а исключительно на их природу.

— В аналогичных отделах других округов раскрываемость не выше, чем у нас, — заключила я.

Холодные глаза, которые сейчас казались скорее серыми, чем голубыми, немного сузились.

— Меня совершенно не интересует, как обстоит дело у других, — непоследовательно заявил Уилфорт. Значит, сравнивать со светлым отделом он может, а с темными отделами других участков — ни-ни! — Меня интересует исключительно ваша результативность, и я считаю ее неудовлетворительной. Поэтому мы поступим следующим образом… — Он ненадолго задумался. — Уровень раскрываемости должен повыситься уже в следующем месяце. Через полгода раскрываемость должна достичь восьмидесяти процентов. Хотя нет, восемьдесят — это результат светлого Отдела… Значит, восьмидесяти двух.

Мы стояли, выпучив глаза, и, судя по поведению нового начальства, имели все шансы надолго сохранить данное сходство с жабами. И как, скажите на милость, прикажете допрыгнуть до таких-то высот? Да ни у одного темного отдела в стране никогда не было такого результата! Но вслух это говорить было бессмысленно.

— Вам все ясно? — осведомился напоследок капитан.

Нам очень многое было неясно, но мы опять-таки не сочли нужным сей факт афишировать.

— Так точно! — отчеканили мы и не без удовольствия проводили взглядом кивнувшее в знак прощания начальство.

Да так и остались стоять, переваривая услышанное. М-да, вот это начало сотрудничества. Нет бы собрать нас всех по-человечески, расспросить обо всем, побеседовать. Раскупорить бутылку легкого вина, в конце-то концов!

— Это надо запить, — замогильным голосом отметила я.

— Точно, — сразу же согласился Райан. — Надо ведь как-то отметить вступление в должность нового начальства.

И он мотнул головой, откидывая в сторону отросшую челку, которая начинала лезть в глаза. Челку, сводившую с ума десятки женщин, молодых и не очень. В рестораны сержант каждый раз приходил с новой спутницей, и девушки оказывались одна другой красивее. Да и в интересах следствия Райан неоднократно пользовался своим личным обаянием. Если этому ничто не препятствовало, свидетельниц женского пола допрашивал именно он, поскольку жгучему брюнету с проникновенным взглядом дамы были готовы сказать существенно больше, чем таким заурядным следователям, как мы с Диком.

— Я мог бы принести, — неуверенно предложил последний, — но что, если этот заметит?

Слово «этот» он произнес шепотом, недвусмысленно покосившись на дверь, через которую покинул наш кабинет капитан Уилфорт.

— А ты сделай как тогда, на дне рождения Бесс, — усмехнулся Райан.

Губы Дика тоже растянулись в озорной улыбке.

— Ага!

Энергично кивнув (каштановые кудри разметались по голове), он выскочил за дверь.

Бесс была симпатичной светловолосой девушкой, работавшей у нас в участке секретарем. Ее день рождения мы достаточно бурно отпраздновали прямо на работе. Настоящее празднование, конечно же, подразумевало спиртные напитки, однако проносить их в рабочее здание было строжайше запрещено. Впрочем, стражи у нас служили находчивые, смекалистые и потому способы обойти данный запрет находили. К примеру, Бертран Миллорн, старший сержант из светлого отдела, которого мы чаще всего называли Белобрысым, однажды пронес на территорию бутылку самогона, на полном серьезе объяснив охраннику на входе, что речь идет о вещественном доказательстве. Уходя с работы с опустевшей бутылкой, он нетрезвым голосом сообщил охраннику, что жидкость испарилась в ходе следственного эксперимента. Скандал, помнится, вышел знатный. Хохотал весь участок.

На тот момент, когда мы отмечали день рождения Бесс, аналогичные предлоги прокатить уже не могли. Поэтому Дику пришлось прибегнуть к иному средству. А именно — налил коньяк в самый обыкновенный термос для чая. И под видом того самого травяного напитка благополучно пронес в здание. Именно таким образом и предложил поступить сейчас Райан.

Довольный Дик вернулся через четверть часа с большим синим термосом. Мы достали из шкафчика глиняные чашки и разлили по ним напиток, напоминающий чай исключительно цветом. Но стоило нам сесть поудобнее и приготовиться торжественно выпить за новое начальство, как шум шагов возвестил о приходе последнего. Торжественность момента была нарушена.

Капитан Уилфорт вошел, окинул нашу компанию спокойным, чуть усталым взглядом и неожиданно дружелюбно поинтересовался:

— Что делаете, господа?

Господа воровато переглянулись.

— Да вот, чаю решили выпить в конце рабочего дня, — ответил Райан, демонстрируя собственную чашку.

— О, чаю — это прекрасно! — покивал капитан. — А плесните-ка мне тоже немного. Вы ведь не будете возражать, если я к вам присоединюсь?

Дик затравленно на меня оглянулся. Я не знала, как быть. Вот и посидели вчетвером, поговорили, познакомились… Я прикусила губу, тщетно пытаясь придумать хоть какой-нибудь выход.

— Чай уже остыл, — нашелся прежде остальных Райан. — Термос никуда не годится.

— Ничего. — Когда это было ненужно, Уилфорт вдруг проявил непритязательность. — Выпью какой есть.

Я извлекла из шкафчика еще одну чашку. Дик растерянно перелил в нее немного коньяка из термоса. Действовать мы старались медленно, будто надеялись, что если как следует потянуть время, Уилфорт уйдет, так и не попробовав напитка.

— Я предпочитаю сладкий чай, — заметил капитан после того, как Дик отставил в сторону термос. — Будьте любезны, добавьте в чашку две ложки сахару… Или даже три.

Сглотнув, Дик насыпал в коньяк три ложечки сахарного порошка и тщательно размешал.

«Все равно не растворится», — подумала я.

Однако это было еще не все.

— И добавьте немного молока, — продолжил командовать Уилфорт. — Я пью чай с молоком.

— А… Я не знаю, свежее ли оно, — вмешалась я.

— Наверняка свежее, — возразил капитан. — Вы ведь добавляете его в кофе.

Выбора не оставалось. Дик, зажмурившись, плеснул в чашку с коньяком молока.

Я с ужасом покосилась на получившийся напиток. Оставалось надеяться на одно: что Уилфорт умрет сразу и не успеет нас всех уволить.

Дик нерешительно поднес пойло капитану.

— Отпейте, — и бровью не поведя, велел тот.

— Что? — прокашлявшись, переспросил Дик.

— Отпейте, — спокойно повторил капитан. — Хочу удостовериться, что с чаем все в порядке.

Мы с Райаном сочувственно посмотрели на коллегу. Попрощались с ним взглядами. Сделав глубокий вдох, Дик прикрыл глаза и решительно поднес чашку ко рту…

— Достаточно, — голос капитана грубо оборвал процесс самопожертвования на корню. — Поставьте на стол.

Дик послушался с нескрываемым чувством облегчения.

— Если еще раз увижу, что вы пьете алкоголь на рабочем месте, уволю всех, — отчеканил Уилфорт. Отвернулся было от Дика, но затем добавил: — Младший сержант, мне вот любопытно. Неужели выпить эту гадость было проще, чем признаться в проступке?

Дик потупил глаза, не зная, что сказать, но капитан и не ждал ответа. Прошел к двери, ненадолго остановившись лишь напротив меня.

— Я разочарован, сержант Рейс. Как женщина вы могли бы образумить своих коллег.

Он вышел из комнаты, а я, как ни странно, выдохнула с облегчением. Образумить, как же! Воображаю, как сильно бы вы разочаровались, если бы узнали, что именно сержанту Рейс принадлежала светлая идея выпить на рабочем месте.

Мы с ребятами молча переглядывались, оценивая степень прошедшей стороной опасности. Дика ощутимо потряхивало.

— Надо напиться, — глубокомысленно изрекла я.

Мою идею поддержали с энтузиазмом.

На этот раз рисковать и пить на рабочем месте мы не стали, тем более что рабочий день уже подошел к концу. Поэтому мы дружно, всей троицей, отправились в таверну «Шахматная доска».

Над входной дверью красовалось изображение доски, состоящей из черных и белых квадратов. Наглядный намек на демократичность данного заведения, в равной степени радушно встречающего как светлых посетителей, так и темных. Впрочем, дискриминация по признаку масти последние лет сто и без того была не в почете, так что демократичность заведения заключалась не только в этом. Главное — здесь было место как для аристократов, так и для посетителей простого происхождения. Огромный обеденный зал делился на две неравные части. Первая, охватывающая большую часть помещения, была уставлена простыми деревянными столами разных размеров. За маленькими свободно усаживалось четыре человека, за более длинными — дюжина. Вторая часть, поменьше, располагалась на небольшом возвышении. Поднявшись всего на две ступеньки, можно было насладиться более изысканной обстановкой. Круглые столики, покрытые белоснежными скатертями, хрупкие свечи, стулья с высокими спинками. Демократичность, как и все прочее, должна иметь свои границы.

Выбор блюд, соответственно, был самым разнообразным: можно было заказать как простую и дешевую пищу, так и дорогие деликатесы. Однако и в том и в другом случае еда была вкусной и сытной. Повар «Шахматной доски» готовил виртуозно, поэтому даже те, у кого в карманах водилась только мелочь, были не в обиде. Простейшая похлебка и тушеная говядина приобретали здесь отличный и своеобразный вкус за счет одному лишь повару известных приправ. Словом, людям побогаче приходилось терпеть шум, создаваемый клиентами попроще, а последним — вид чистых скатертей и дорогой еды. Но, как ни странно, сохранить хрупкое равновесие удавалось, и дело обходилось без конфликтов. Не столько даже благодаря нашим регулярно заглядывающим сюда коллегам из отдела мелких правонарушений, сколько за счет таланта повара, радушия официантов и общей атмосфере заведения, притягивавших сюда представителей разных сословий.

Мы с ребятами, ясное дело, ограничивались той частью зала, что попроще. На сержантское жалование не пошикуешь. К тому же тот факт, что мы, не строя из себя хозяев мира, ели и пили бок о бок с простыми людьми, впоследствии немало помогал в работе. Во втором округе нас многие знали в лицо, относились по-приятельски и с удовольствием оказывали посильную помощь в расследованиях.

Вот и сейчас, протискиваясь между скамьями, мы то и дело отвечали на приветственные выкрики и пожимали протягиваемые с разных сторон руки.

— О, Райан, привет! Зашел выпить пару кружечек?

— Есть повод! — откликнулся Райан, продвигавшийся через зал впереди нас.

— Сержант Рейс! Как ваше здоровье? — крикнул Дейв, продавец посуды, также приторговывавший иногда дешевыми ювелирными изделиями сомнительного происхождения.

Возможно, неофициальное общение с подобными личностями и покажется человеку вроде капитана Уилфорта недопустимым, однако именно такие, как Дейв, становились порой совершенно незаменимыми информаторами. За это можно было закрыть глаза на некоторые его мелкие прегрешения.

— Не жалуюсь, Дейв! — откликнулась я на ходу.

К слову, наша принадлежность к городской страже была очевидна и для тех, с кем мы не были знакомы лично. Поскольку мы пришли в таверну непосредственно со службы, то и одеты были соответственно. Служебная форма состояла из синих брюк, синего же камзола с высокими обшлагами, шевроны на которых информировали о звании стража, белой рубашки и черных ботфорт. У меня дома лежал и другой вариант формы, с узкой синей юбкой, но я нередко расхаживала по городу в брюках.

— Скажи, Райан, — проговорила я после того, как нам принесли заказ. Из моей тарелки аппетитно пахло куриными крылышками, приготовленными в отличном медовом соусе. Но даже это не могло полноценно исправить мое настроение. — Ты же не считаешь себя великим грешником?

— Нет, — усмехнулся брюнет, — не считаю.

И он послал многозначительную улыбку незнакомой девушке, сидевшей за соседним столиком. Та зарделась.

— А ты, Дик? — продолжала расспрашивать я.

Дик думал подольше.

— Нет, — решил он наконец. — Я, конечно, не ангелок с белыми крылышками, но и до великого грешника мне далеко.

— В таком случае объясните мне, пожалуйста, — взмолилась я, — за что нам послали такое наказание?!

— Ты о чем?

— О новом начальнике!

— Тиана, — Райан перестал перемигиваться с незнакомкой и сосредоточился на разговоре, — насчет наказания, конечно, не знаю и за вселенскую справедливость я тоже не в ответе. Но вот по поводу того, каким ветром в наши края занесло Уилфорта, кое-что сказать могу.

— Ты что-то знаешь? — вскинула брови я, удивившись скрытности приятеля. До сих пор он ни словом не намекнул на свою осведомленность.

— Знать не знаю, но тут и догадаться несложно, — небрежно отозвался Райан.

— Что-то, кажется, я теряю хватку, — непонимающе нахмурилась я.

— Просто ты пропускаешь ситуацию через себя, — снисходительно откликнулся Райан. — А ты попробуй посмотреть со стороны.

— В другой раз попробую. — Сейчас я не была настроена разгадывать головоломки. — Ну выкладывай, до чего ты додумался?

Райан отложил вилку с ножом и небрежно пожал плечами.

— Посуди сама, — начал он. — Ты не находишь, что это назначение — со всех сторон странное?

— Ты имеешь в виду то, что начальником темного отдела назначили светловолосого? — решила уточнить я.

— Да нет, дело даже не в этом. Просто что человеку вроде него вообще делать в каком-то несчастном округе какой-то несчастной городской стражи?

— Намекаешь на то, что он — аристократ, — понимающе протянула я.

— Аристократ, — подтвердил Райан, — и наверняка из высших.

— Почему?

Различия между герцогами, графами, баронами и носителями прочих титулов в нашей стране отсутствовали. Разделение существовало лишь на две группы — высших и… просто аристократов. Термин «низшие» не использовался, видимо для того, чтобы не оскорблять чувства дворян. В высшую элиту входили король и его родственники, придворные, люди, занимающие важные государственные посты; принимали туда и за прочие заслуги перед короной. При этом следует отметить, что теоретически в высшее дворянство за эти самые заслуги мог попасть человек, родившийся простолюдином, однако на деле такая демократичность проявлялась нечасто. Кроме того, дети высших дворян, как правило, наследовали ту же степень дворянства, даже если сами они такую честь ничем особенным не заслужили.

— Да ты на манеры его посмотри, — уверенно ответил Райан. — На мимику, на жесты, да на все.

Я с сомнением пожала плечами. Райан меня не убедил. На мой скромный взгляд, Уилфорт вполне мог оказаться и из низших аристократов, ну то есть самых обыкновенных.

— Не уверена, — честно сказала я. — Но не важно. Продолжай.

— Подумай: что такой, как он, вообще может делать в городской страже, к тому же даже не столичной? — принялся излагать свои соображения Райан. — Да у нас сроду аристократы не служили, тем более высшие! Даже Дедушка — и тот начинал с обычного рядового.

«Дедушка» — это мы так за глаза, но любовно называли главу городской стражи второго округа, полковника Михаэля Ленна. Действительно, прошедший весь путь от рядового до полковника, он был отличным начальником, строгим, когда надо, но в отдельных случаях и допускавшим некоторые безобидные послабления молодежи. Юному Дику, да и нам с Райаном (обоим немного за двадцать) он действительно годился по возрасту в деды, но тем не менее уходить на покой пока не собирался.

— Далее, — похоже, это было только начало рассуждений, — как вам нравится тот факт, что Уилфорт — всего лишь капитан? — Райан обращался теперь к нам с Диком; последний слушал с очевидным интересом, даже слегка приоткрыл рот. — Это ведь только мы продвигаемся с нуля и не можем пропустить ни единой ступени. А дворяне вроде Уилфорта начинают куда как выше. Капитаном он мог быть разве что при рождении!

— Нет, при рождении все-таки страшим сержантом, — хихикнул Дик.

— Старшим сержантом — при зачатии, — не согласился Райан. — Одним словом, Уилфорт в звании капитана — это нонсенс.

— И что ты хочешь сказать? — нахмурилась я. — Что его понизили за какую-то провинность?

— Я вижу два варианта, — охотно ответил Райан. — Вариант первый: его действительно понизили в звании и сослали из столицы в глушь в наказание… уж не знаю, за что.

— Ну уж прямо и в глушь, — обиделась я. — Тель-Рей — второй по величине город после столицы.

— Главное — что не столица, — отмахнулся Райан. — К тому же, поверь, он привык служить в совершенно иных местах, где и работа попрестижнее, и под ногами не вертится всякое быдло вроде нас. Однако во всем этом есть один простой плюс. Наверняка мера — временная. Достаточно скоро все успокоится, Уилфорта простят и вернут если не на прежнюю должность, то уж во всяком случае в столицу. И будет нам счастье.

— Ты говорил, что есть еще второй вариант, — напомнила я.

— Есть. — Взгляд Райана скользнул по сидящей за соседним столиком девушке, но поглощенный разговором сержант не стал на нее отвлекаться. — Вариант второй: Уилфорт приехал в Тель-Рей по какому-то особо важному заданию. А капитанство и вообще служба в нашем отделе — всего лишь прикрытие. В этом случае он тем более исчезнет, едва задание будет выполнено. А пока просто разыгрывает из себя строгое начальство для отвода глаз.

Я оперлась о стол локтями — признак дурного тона среди аристократов, а вот для нас поза совершенно допустимая и, главное, удобная, — и постучала кончиками пальцев друг о друга. Поверить в версию с прикрытием очень хотелось, но…

— Первый вариант — более вероятный, — призналась самой себе я. — Если бы его внедрили к нам по заданию, не было бы таких вопиющих нестыковок. Там, наверху, работают профессионалы; уж они сумели бы изобразить все так, чтобы комар носа не подточил. А раз странности налицо, значит, увы… Думаю, все это по-настоящему.

— Может, и так… — Райан не разделял моей уверенности, но и спорить нужным не считал. — Как я уже сказал, Уилфорт долго у нас не задержится при обоих вариантах.

Что ж, это внушало некоторый оптимизм. Значит, остается лишь собрать волю в кулак и перетерпеть. Не идти на конфликт с новым начальством и удержаться на службе до его ухода. Поскольку если этот начальник нас уволит, совсем не факт, что следующий решит восстановить.

— Ого! — неожиданно присвистнул Райан.

Я вопросительно изогнула бровь: оба сослуживца сидели напротив меня и сейчас смотрели куда-то за мою спину. Что там, особенно красивая девушка, что ли, вошла?

— Тиана, обернись-ка, только осторожно, — тихо и едва размыкая губы посоветовал Дик.

Я так и поступила. И чуть было не выронила из руки хлеб. Вкусный, кстати, выпекавшийся прямо на месте. Потому что между скамьями, повторяя наш недавний путь, шел предмет нашего разговора собственной персоной. Капитан Уилфорт направлялся к возвышению вместе с элегантного вида дамой. Изысканная аристократка в длинном узком платье и наброшенном на плечи манто мило улыбалась спутнику, помогавшему ей пересечь шумный и многолюдный зал. Сам капитан, в отличие от нас, успел переодеться и теперь совершенно не походил на старшего следователя городской стражи. Элегантные брюки, рубашка с кружевным жабо, расшитый серебром камзол. Ни дать ни взять дворянин, ведущий в ресторацию свою даму и понятия не имеющий, что такое служба в каком-то жалком участке.

Проходя мимо нас (а столик, за которым мы расположились, находился совсем недалеко от возвышения), капитан остановился, кивнул в знак приветствия, а затем повел свою даму дальше. Это радовало: я, признаться, приготовилась было к тому, что нам сейчас прочтут гневную лекцию о недопустимости распития спиртных напитков даже на нерабочем месте. Но ничего подобного не произошло, и теперь я молча наблюдала за тем, как Уилфорт пододвигает стул своей даме, затем обходит стол и усаживается напротив.

— Тиана, у тебя невероятно недовольный вид, — хмыкнул Дик.

— А как он может быть довольным? — вскинулась я. — Даже здесь покоя нет! Теперь ведь не посидишь как следует.

— Надо во всем видеть плюсы, — философски произнес младший сержант. — Теперь мы знаем, что Уилфорт — нормальный мужчина и ценит женский пол. Следовательно, в крайнем случае ты сможешь этим воспользоваться. А стало быть, ты в выигрышном положении по сравнению со мной и Райаном. Если Уилфорт разозлится на нас, у нас не будет аналогичного метода воздействия.

Светская дама на моем месте, конечно, оскорбилась бы намеку, но я — девушка простая и подобные шутки со стороны сослуживцев, с которыми мы прошли огонь и воду, воспринимаю совершенно спокойно. Поэтому вместо возмущенного «Да за кого ты меня принимаешь?!» я просто скривилась:

— С Уилфортом? Да никогда! Пускай лучше увольняет. Мне никогда не нравились блондины. И потом, учитывая его темперамент, в постели он наверняка ведет себя как бревно. Еще и замечания будет делать. «Сержант Рейс, вы принимаете эту позу в семидесяти процентах случаев, а надо в восьмидесяти двух!» — произнесла я, стараясь скопировать интонации капитана.

Приятели засмеялись, а я почувствовала, как все холодеет внутри. Ибо холодные серые глаза смотрели на меня в упор. Он же не мог слышать моих слов? Он слишком далеко для этого сидит! Но взгляд не оставлял никаких сомнений: он слышал. И еще припомнит.

Когда Уилфорт отвернулся, переведя внимание на свою спутницу, я со стоном уронила голову на руки.

Глава 2

Вряд ли кого-нибудь удивит то обстоятельство, что на следующее утро я не испытывала ни малейшего желания идти на службу. Очень хотелось остаться дома и здесь же дождаться извещения об увольнении. А вот смотреть в глаза Уилфорту или, того хуже, остаться с ним один на один не хотелось категорически.

Однако я понимала, что давать Уилфорту такой замечательный повод для увольнения, как прогул, не следует. Если капитан захочет от меня избавиться, придется ему придумать другую причину. И еще посмотрим, так ли это окажется легко. Поэтому я с тяжелым вздохом встала с постели, оделась в форму и даже пожевала позавчерашний хлеб с сыром и пару листов капусты, наспех оторванных от кочана. Более основательных завтраков в моем доме, как правило, не водилось.

Я собиралась, слушая вполуха передаваемую по эхолинии передачу. Эхолинии были изобретены около полутора веков назад и до сих пор заслуженно считались одним из величайших достижений в области магических технологий. Это был результат совместной работы темных и светлых магов. Работало изобретение следующим образом. Где-то в студии эховедущий зачитывал текст или, к примеру, брал у кого-нибудь интервью. При помощи светлой магии производимые при этом звуки передавались на большие расстояния на определенной частоте. Далее их «ловил» приемник, сделанный наподобие человеческого мозга. Не всего мозга, конечно, а определенных его частей. Этот искусственный мозг воспринимал звуки приблизительно по тому же принципу, что и настоящий, — тут уже вступала в работу магия темных. А затем приемник те же самые звуки воспроизводил. Принцип примерно тот же, что и когда человек слышит чужую речь и повторяет ее слово в слово. Отсюда и название «эхолинии». А вот остальное зависело от приемника. Более простые и дешевые «говорили» одним фиксированным голосом. Слушать интервью по ним было сложновато, поскольку приходилось догадываться, в какой момент перестает говорить один человек и начинает другой. Зато такие приемники были по карману практически всем. Именно такой стоял у меня в доме. А вот более дорогие модели обладали дополнительным свойством — способностью копировать голоса. Будто человек с талантом пародиста. Такие мне довелось послушать всего несколько раз, и это, конечно же, было здорово. Создавалось впечатление, будто эховедущий находится прямо рядом со мной.

В данный момент по эхолинии передавали интервью с каким-то высшим дворянином, собравшим самую большую в стране библиотеку. В нее, в частности, входили редкие книги как по темной, так и по светлой магии. Тема была интересная, но времени у меня оставалось в обрез, так что и слушала я невнимательно. Окончательно собравшись, выскочила за дверь, держа в руке недоеденный бутерброд.

Придя на службу, осторожно, почти на цыпочках прошла по коридору, заглянула в наш кабинет и, увидев, что там никого нет, кроме Райана, вошла.

— Где этот? — шепотом спросила я, прикрывая дверь.

Райан усмехнулся, сразу поняв смысл моего вопроса.

— У Дедушки на совещании, — расслабленно отозвался он. — Не волнуйся: ближайший час он вряд ли появится.

Я выдохнула с облегчением:

— Ну и отлично.

И задумалась, чем бы сейчас заняться. Все серьезные дела мы к этому моменту как раз успели закрыть. Надо бы писать отчеты, но… Это занятие надолго, уж точно дольше, чем на час. Засев за отчеты, я непременно бы рано или поздно встретилась с Уилфортом в этом кабинете. Поэтому, немного подумав, решила распорядиться своим временем иначе.

— Схожу-ка, пожалуй, в бордель! — провозгласила я.

— Ох и бедовая же ты девчонка! — хихикнул вошедший в кабинет Дик. — Имей в виду: побочные заработки в служебное время начальством не поощряются.

Я на ходу отвесила ему подзатыльник.

— Добрый день, госпожа Рейс!

Привратник пропустил меня в бордель без всяких вопросов, поскольку хорошо знал в лицо, да и форма оставляла мало шансов остаться неузнанной.

— Мадам у себя? — осведомилась я.

— У себя, госпожа Рейс, — подтвердил привратник, всегда общавшийся со мной подчеркнуто вежливо — как-никак представитель власти. — Где же ей быть?

Я кивнула с чувством облегчения: все же время для подобного заведения раннее, и хозяйки вполне могло здесь не оказаться. По-хорошему, идти сюда следовало ближе к вечеру, но уж больно сильно мне хотелось сбежать из участка под благовидным предлогом. А посещение борделя для профилактики именно таким предлогом и являлось. Были, конечно, и другие злачные места, но так сложилось, что мне достался именно дом свиданий.

К моему удивлению, здесь даже присутствовало несколько человек. Видимо, девочки работали по сменам. Я направилась к кабинету мадам, но встретила ее уже в холле.

— А, сержант! — приветственно протянула светловолосая женщина лет тридцати пяти-сорока в платье, облегающем весьма аппетитную фигуру. — Какими судьбами?

— День добрый, Эльза. Пока просто побеседовать, — ответила я, шагая вместе с ней к кабинету.

Вообще-то по документам хозяйку заведения звали Джен, но видимо, женщина сочла, что для ее рода деятельности это недостаточно звучно. Знала я об этом по той простой причине, что мне доводилось эти самые документы проверять. Помнится, взглянуть на них тогда удалось лишь после продолжительных препирательств и чуть ли не за подписку о неразглашении.

— Ты каждый раз пытаешься запугать меня этим «пока», — фыркнула Эльза, открывая дверь. — И каждый раз безрезультатно.

— Если бы у меня была цель пугать, я бы работала в огороде, — отозвалась я. — А я, как видишь, страж.

— Послушай, страж, — протянула хозяйка, садясь в круглое красное кресло и указывая мне на еще одно, напротив, — когда же ты наконец перестанешь к нам приходить, а? Когда вместо тебя к нам начнут присылать мужчин?

— Я ведь могу и обидеться, Эльза, — предупредила я. — И потом — вам что — здесь мужчин не хватает?

— Нам-то хватает, — отмахнулась она. — Но с мужчинами всегда бывало так легко договориться. Выбирает себе любую бесплатно — и закрывает глаза на все, что нужно.

— Уж извини, — развела руками я. — Однако мне казалось, что вы не возражаете против добросовестной работы стражей. Раньше, во всяком случае, вы на нее не жаловались.

Регулярно посещать это место я стала после того, как мы повязали одного темного с садистскими наклонностями, использовавшего девушек из борделя для своих экспериментов. С тех пор отношения у нас с Эльзой были вполне приятельские, так что сейчас она ныла все больше для проформы.

— Ладно, давай рассказывай, — решила не раздувать конфликт я. — Были какие-нибудь неприятности? Нападения, поножовщина, избиения, поджоги?

— Да ничего такого, — отмахнулась Эльза. — У меня заведение пристойное. Ну, пяток пьяных драк за все это время — сама понимаешь, не в счет. Своими силами справились, охрана имеется.

— Наркотики? — продолжила расспросы я.

Эльза скривилась:

— Ты же знаешь — я этого терпеть не могу. С месяц назад одна девица притащила сюда какую-то гадость. Так я ее сразу выставила за дверь.

— Суровая ты, — хмыкнула я.

— У меня не забалуешь, — подтвердила хозяйка.

— Незаконное использование магии? — я перешла к наиболее интересующему меня вопросу. — Что-нибудь подозрительное или просто странное?

— Странное — не знаю, я в силу профессии уже давно ничему не удивляюсь, — усмехнулась Эльза. — Но ничего такого, на что ты намекаешь, не было. Уж поверь мне, я после прошлого раза не пропущу. Сама бы к вам человека послала.

Причин для недоверия у меня не было. А жаль. Допрос с пристрастием на два-три часика основательно оттянул бы время возращения в участок.

— Может, еще что-нибудь расскажешь? — жалобно спросила я.