Русский медведь. Император Ланцов Михаил
Работы действительно оказалось много, тем более что Петр потребовал от своих солдат не только навести порядок в городе, но и собрать максимально точную статистику. Поэтому каждая поисковая команда во главе с сержантом не только собирала для кремации останки людей, но и тщательно их описывала, фиксируя все в толстенные блокноты. Заодно и завалы разгребались очень осторожно. А то мало ли.
Особняком стояла работа целой бригады людей из ведомства герцогини Анны Росс на руинах Софийского собора. Там все огородили и никого постороннего не пускали, копаясь день и ночь. По слухам, искали что-то и вроде как нашли. Но раз искали, значит, нужно. Никто в дела ведомства Анны старался без острой нужды нос не совать. Слишком уж опасная она была дама. Суровая, умная и безжалостная. Поэтому остальные члены вновь созданного гарнизона Константинополя старались не только не задавать лишних вопросов, но и оказывать этой бригаде всемерное содействие.
За всей этой возней никто и не заметил, как город стал оживать. Медленно и неуверенно, но оживать. Не прошло и двух недель пребывания русских на месте руин, как это стало достоянием общественности. Рыбаки подошли полюбопытствовать, увидев издалека густой черный дым эрзац-крематориев. А потом, выждав еще пару недель и не отметив никакой суеты, эти самые рыбаки и причалили первыми к очищенным и приведенным в порядок пирсам. Ну и пошло-поехало.
Весть о том, что мор закончился, разнеслась очень быстро. Люди с округи ринулись мародерствовать на прежде оставленные земли с каким-то особенным упоением. Словно там натуральные золотые россыпи, а не пожитки покойных. Вместе с ними пошли и караваны. Вновь открылся торг. Конечно, остро не хватало жилых помещений. Однако лиха беда начало. Поначалу можно было и в палатках пожить. Город оживал, и люди стремились застолбить за собой самые вкусные и выгодные его участки. Ну и, как следствие, несли Александру Петровичу взятки натуральной рекой. Люди как люди. Мир как мир. Все шло так, как и должно было идти. Разве что второй сын русского царя, заранее проинструктированный отцом, охотно принимая взятки, не присваивал их себе, а тщательно учитывал в журнале и складировал для последующей сдачи государю…
Глава 5
21 июля 1714 года. Версаль
Людовик XIV сидел в кресле и пустым взглядом смотрел в окно.
«Все кончено! Все кончено!» – пульсировала в его голове мысль. А на столе стояла баночка с ядом… но король никак не мог решиться. Страх боролся в нем с ужасом глубокой религиозности, которая развилась у него с возрастом. Война проиграна. Он разбит и уничтожен, став посмешищем для всей Европы. Что теперь? Подписывать позорный мир и признавать своего бастарда наследником? Хорошая перспектива…
И тут краем глаза он заметил какое-то мельтешение за окном.
Встал.
Подошел.
И обомлел.
Потому что по небу на изрядной высоте летел странный, продолговатый воздушный шар… а из него выпрыгивали люди. Причем довольно скоро над падающими прыгунами раскрывался красивый белый купол, сильно замедляющий их падение. Зрелище это было настолько завораживающим, что Людовик невольно замер у окна. И оттаял только с первыми звуками выстрелов.
«Выстрелы? – удивился он. – Но зачем? А впрочем, какая разница? Так даже лучше», – подумал король, пожал плечами и направился к своему столу, в котором всегда лежали два старой работы пистолета с колесцовыми замками. Эти не подведут. За то и ценил. Не то что батарейные замки, простые и дешевые, но дающие осечку. Взял он их и стал заряжать. Давненько это делать не приходилось. Со времен Фронды, когда Людовик всерьез опасался за свою жизнь.
А за окном уже слышался вполне себе уверенный и энергичный бой. Резкие, хлесткие и частые хлопки незнакомого оружия время от времени прерывались раскатистыми переливами мушкетных голосов.
Король решил не мельтешить. Благо что в его состоянии особенно и не побегаешь. Так что, зарядив пистолеты, он положил их перед собой на стол… рядом со шпагой. И стал ждать, вслушиваясь в музыкальную композицию боя, которая приближалась с каждой минутой.
Русские десантники были вооружены рычажными магазинными карабинами и револьверами под единый тип унитарного патрона. То есть классическими «винчестерами». Что позволяло в таком скоротечном бою создавать безумную плотность огня. Настолько, что гвардейская рота королевских мушкетеров, прикрывавшая Версаль, была сметена так быстро, что даже не смогла оказать сопротивления. И не только она.
Король уже слышал топот ног по коридору, когда взглянул на часы – двенадцать минут. Прошло всего двенадцать минут с того момента, как он услышал первый выстрел.
Быстро.
Слишком быстро.
Он взял в руки пистолеты и изготовился стрелять.
Мощный, сокрушающий удар в дверь чуть не снес ее с петель. Но король удержался от выстрелов. Их у него было немного. Только сжал рукоятки пистолетов крепче да заскрежетал зубами.
И тут в комнату вкатился какой-то цилиндр с деревянной ручкой. Весь такой необычный, да еще и темно-зеленого цвета. Король натурально завис, пытаясь понять, что же это такое. Тогда он едва не заработал косоглазие, пытаясь одновременно и предмет осмотреть, и вход удержать под контролем.
Но спустя несколько секунд цилиндр едва заметно хлопнул, начал стремительно вспухать… и…[25]
Бам!
Сильно ударила по ушам звуковая волна, а глаза совершенно перестали что-то видеть, кроме сплошного и яркого белого света.
Король чисто рефлекторно выжал спусковые крючки обоих пистолетов, выстрелив куда-то перед собой, а потом, выронив оружие, схватился за голову. Ощущения были совершенно ужасные… Настолько, что он даже не сразу понял, что его скручивают и вяжут.
Лишь спустя пару минут он осознал этот прискорбный факт – его взяли в плен. А еще чуть погодя, вместе с вернувшимся зрением, он смог наконец рассмотреть тех, кто так лихо взял штурмом самое сердце Франции – Версаль.
Это были мужчины довольно крепкого телосложения в непонятной и непривычной на вид одежде странной пятнистой расцветки. В руках незнакомое оружие. А лица были перемазаны какой-то зеленой и коричневой краской. В общем, для «просвещенного» и глубоко «цивилизованного» «короля-солнце», привыкшего к туфлям на каблуках и большим изящным бантам на жопе, эти люди казались совершенно дикарями. Этакими викингами наших дней.
– Как вы себя чувствуете? – обратился к королю на весьма неплохом французском языке один из этих оживших бичей Европы… вернувшихся в новой реинкарнации.
– Кто вы? – ответил вопросом на вопрос Людовик.
– Командир отдельного воздушно-десантного батальона майор Терещенко, – чуть кивнув, представился незнакомец. – Кто вы – я знаю. Поэтому давайте вернемся к вопросу о вашем самочувствии? Как вы себя чувствуете?
– Отвратительно! – фыркнул король. – Почему меня связали?! Немедленно развяжите! Я приказываю!
– Вы мне не можете приказывать, – усмехнулся Игорь Павлович.
– Как вы смеете?!
– Вы взяты в плен по приказу моего государя – Петра Алексеевича. Живым и невредимым. Ему я вас сдать и должен. Не стоит волноваться. Мое присутствие вы будете терпеть недолго. До конца дня сюда должен подойти корпус под командованием государя. Мы, так сказать, страховали его на случай, если вы попытаетесь сбежать.
– Дураки… – с желчью в голосе буквально выплюнул Людовик.
– Да, я вижу, – усмехнулся Терещенко, глядя на баночку с ядом. – Полагаю, вам силы духа не хватило. Но оно и к лучшему…
Петр шел по коридорам Версаля энергичным, решительным шагом. Вся территория оцеплена. Праздношатающихся слуг не было, ибо их или перебили во время штурма, или изолировали во временной тюрьме. Везде часовые, контролирующие ситуацию. Грабежи и хулиганства государю были нужны в последнюю очередь.
Но вот дверь кабинета, где, по словам вестового, держали пленного короля.
А внутри жалкое зрелище.
Следуя инструкциям Петра, солдаты раздели Людовика XIV до исподнего и связали мягкими веревками, дабы не затекли руки. Ни парика, ни лоска одежды, которая больше бы подошла Кончите Вюрст, нежели нормальному мужчине. В общем, обычный уставший, разбитый болезнями старик, который больше ничего не хотел от жизни.
– Папа! – тихо ахнул Луи-Александр, что следовал за Петром.
– Спокойно, – остановил его государь. – Развязать.
– Что вам от меня нужно? – сиплым голосом спросил Людовик. – Зачем все это?
– Мне нужно, чтобы вы публично передали власть своему сыну.
– А если я откажусь? – усмехнулся Людовик.
– Что вам с того? Вам осталось жить всего ничего. Но если вы все сделаете как нужно, то уйдете с миром и с почестями, которые достойны короля. А если нет, то я распоряжусь вздернуть вас, как бродягу, и не снимать, пока труп окончательно не разрушится, а вы не осыплетесь в сточную канаву. Вам интересна такая перспектива?
– Луи! – воскликнул возмущенный Людовик, обращаясь к сыну, но тот лишь потупился. – Ты что, это допустишь?
– Все в руках Господа нашего… – пожал плечами бастард. – Ты отправил меня на верную смерть, но Всевышний не допустил этого. Почему же Он не в силах воздать тебе за грехи?
– Луи не хочет гражданской войны, которая, безусловно, разгорится, если вы начнете упорствовать. Я тоже не хочу, потому что его жена – моя дочь.
– Вы просите слишком многого… – хмуро произнес Людовик.
– Солнце должно быть высоко, но поверьте, тухлый труп на веревке меньше всего вызывает ассоциаций со светилом.
– Вы не сделаете этого… – тихо буркнул король.
– Поручик, – обратился к одному из сопровождающих государь. – Распорядись поставить на Гревской площади помост. И оповести жителей города, что их короля – Людовика XIV проведут голым по всем крупным улицам Парижа. А потом высекут, обольют помоями и привяжут к позорному столбу. Раз уж вы на слово не верите, то я проведу небольшую демонстрацию… Врача! Врача немедленно!
Людовик не смог выдержать живописность тех перспектив, что описал русский царь, а потому попросту потерял сознание. Когда же ему дали нашатырь и король пришел в себя, Петр повторил для пущего эффекта.
– Поручик? Вы еще здесь?
– Нет! – закричал король, подпустив петуха. – Не смейте!
– Погоди, – придержал государь поручика, который дернулся, чтобы уйти. – Его величество хочет нам что-то сказать.
– Я все сделаю, – процедил Людовик. – Дайте только умереть спокойно.
– Вот видите. А вы: не буду, не хочу. И ведь что примечательно, мы даже к пыткам не переходили. Публичным.
Петр действовал хоть и жестоко, но вполне выверенно. Он прекрасно знал, что Людовик XIV всю свою жизнь был склонен к позам и манерности. Так что столь унизительные поступки им ощущались намного сильнее натуральной боли. Вплоть до наложения рук.
– Государь… – тихо поинтересовался Луи-Александр. – Не слишком ли сильно?
– Переживаешь?
– Переживаю. Хоть он и сволочь, но отец.
– Все будет хорошо, – улыбнувшись и хлопнув зятя по плечу, произнес Петр. – Он пойдет на все, лишь бы так не опозориться в глазах своих подданных. Особенно высшей аристократии, которая не упустит шанса над ним поглумиться.
– А они потом против меня не повернутся? После того, как твои войска уйдут?
– После коронации тебя Папой Римским с вручением короны отцом? – усмехнулся Петр. – Нет. Поверь. Подрывать основы монархии им пока невыгодно. Главное, чтобы ты не тянул и решительно проводил реформы, дабы заручиться поддержкой народа и купцов с промышленниками. Если они встанут за тебя, аристократы просто не решатся связываться.
– Ваши бы слова да богу в уши, – произнес, тяжело вздохнув Луи-Александр.
Глава 6
19 ноября 1714 года. Версаль
Петр сидел и молча рассматривал присутствующих.
Война закончилась.
Самая страшная война Европы за последние несколько веков закончилась. Сколько она унесла человеческих жизней? Сложно сказать, однако только по приблизительным оценкам, легшим на сукно рабочего стола Петра, совокупные потери воюющих сторон превысили полмиллиона человек. И это за два года! Это всего в четыре раза меньше, чем гибло ежегодно в ходе Первой мировой войны. Кошмар! Ужас! Жуть! А учитывая, что в начале XVIII века население Европы было в три с лишним раза меньше, чем в начале XX, то сокрушительность потерь выходила весьма и весьма на уровне.
Но главная задача, которую ставил перед собой Петр, поддавшись на провокацию Людовика, оказалась полностью выполнена. Все действительно сильные игроки европейского и мирового уровня были так или иначе разгромлены. Больше не было центров силы, способных стать ядром новой антирусской коалиции. По крайней мере в ближайшее время. А везде, где только можно, на престоле оказались его дети, которые совокупно с Таможенным союзом, раскинувшимся практически на всю Европу, стали гарантом некоторой стабильности и покоя. Хотя бы на какое-то время. А это главное.
Россия, как несложно догадаться, оказалась главной победительницей в этой бойне. А потому государь, не прикидываясь бедным родственником или восторженным юнцом, брал все, что мог открутить и унести. А унести он мог многое…
Просторы Российский империи… Да, да, именно империи. Петр особо настоял на том, чтобы во всех договорах фигурировала подобная формулировка. Так вот, просторы Российской империи оказались чрезвычайны. Настолько, что иногда ему казалось, будто и удержать такое нереально. Однако лучше потом потерять, чем сейчас отказаться.
После долгих дебатов была установлена граница между Российской империей и Саксонским королевством по реке Одер. То есть русские получили герцогство Пруссия и большую часть Польши. В то время как сама Саксония приросла землями бывшего курфюршества Пруссия, что лежали к западу от Одера, а также Померанскими и Мекленбургскими владениями. Всеми. Став, таким образом, самым мощным протестантским германским государством, которое не только было монолитным, но и имело обширный выход к морю.
Но этим приобретения Петра не закончились.
Город Дюнкерк, выжженный его сыном дотла, вместе с небольшой прилегающей областью также отходил в пользу России, как и герцогство Бретань. К слову сказать, Кале вновь был передан англичанам. А Соединенные Провинции прирезали себе от Франции несколько вкусных, жирных кусков, непосредственно граничащих с ними, – во Фландрии и Брабанте.
Гибралтар также официально закреплялся за Россией, подтверждая российско-испанские договора начала года. Как и остров Сицилия.
Но и это еще не все!
Разгром Османской империи привел ее буквально в руины. Резко обострились сепаратистские настроения. Но Россия не только успела отхватить свой кусок, но и подпортить жизнь остальным. Основными приобретениями стали Мраморное и Молдавское герцогства, Эгейское графство, а также несколько баронств, среди которых особенно выделялись Критское, Кипрское и Суэцкое. Петр занимал самые важные и вкусные места. Пояснения, вероятно, требуют только Мраморное герцогство и Эгейское графство. Первое являлось слегка расширенной территорией современного Мраморного региона Турции, прирастив европейские фрагменты по старой границе провинции Фракия. А второе было собрано из плеяды островов, идущих вдоль восточного побережья Эгейского моря.
Но самым неприятным для османов стало не это.
Петр, пересчитывая честно награбленное, не отходя от кассы, решил «дать волю» угнетаемым христианским народам. За что был горячо поддержан практически всей Европой. Поэтому княжество Трансильвания стало независимым королевством, расширившись на юге вплоть до Дуная. То есть включив в себя Валахию. Часть северо-западных владений Великой Порты была передана Венгерской короне, которая находилась в руках австрийских монархов. А из оставшихся европейских владений Петр предложил устроить три царства: Болгарию, Сербию и Грецию. Вполне себе решение. После тяжелой и напряженной борьбы с Османской империей, которая длилась несколько столетий, никто особенно не возражал. Да и как тут возразишь? Результаты битвы под Минском все знали, как и статистику по потерям в целом. Более мощного дипломатического аргумента найти, пожалуй, было просто нельзя.
Впрочем, о дальнейшей судьбе Османской империи никто ничего не мог даже предположить. Пока шли переговоры, Египет и Багдад уже подняли восстания в борьбе за независимость. Да и Персия весьма заинтересованно поглядывала на своего чрезвычайно ослабленного соседа. Большинство серьезных игроков считало, что Османская империя доживает свои последние дни и скорее всего окажется расколота на множество независимых государств. Мало того – по осторожным намекам Петра в кулуарах даже стали обсуждать возможность возобновления крестовых походов для освобождения Гроба Господня. Ну и завоевания мусульманских земель, которые совсем от рук отбились. Вечерами даже устраивались дебаты, на которых обсуждались перспективы и будущее подобного дела. Впрочем, сам Петр особенно на этом вопросе не акцентировался. Просто вбросил тему для обсуждения, и все.
Особняком стояла Северная Италия и вопрос о ее статусе.
Первоначально Петр обещал значительную ее часть своему союзнику – Австрии. Однако Папа Римский, пошедший на очень многие уступки государю, смог изменить это намерение. В итоге Австрия приросла землями хорватов и венгров, а север Италии под давлением Петра превратился в Итальянское королевство. Само собой, все на правах широкой автономии всех ее участников, что породило чрезвычайно пестрое образование. Можно даже сказать, что не жизнеспособное. Но Петру так хотелось. В противном случае он угрожал поддержать Австрию в ее стремлении к обретению той же Венеции.
Вот как-то так.
И это только Европа.
В области колоний государь держался следующей тактики. Все, что находится в Индийском и Тихом океанах, он старался отжать себе. В остальных местах стремился захватить только опорные точки. Так, например, колонии на Восточном побережье Северной Америки были разделены между Англией, Шотландией, Данией и Соединенными Провинциями. Однако Нью-Йорк с окрестностями стоял под русским флагом…
Петр смотрел на карту мира и тихо, медленно качал головой. Он просто не мог поверить, что ему удалось захватить столько земель. Сколько он тут живет? Вселился он в 1682 году. Значит, уже тридцать два года он трудится не покладая рук. И какой результат! Просто загляденье. Вот что значит удача, сплавленная с должным характером, трудолюбием, умом и знаниями. Вероятно, в далеком прошлом таким же был Чингиз-хан, прошедший всего за одну жизнь из дикого кочевого племени до Потрясателя Вселенной – Великого повелителя империи, которую он сам же и создал.
– Мне как-то не верится, что все закончилось… – тихо шепнула Петру на ушко герцогиня Анна Росс, когда они после затяжного приема по случаю подписания мира и Версальской конвенции смогли пройти в выделенные им покои.
– О! Нет, конечно. Все только начинается.
– Но… – осеклась герцогиня. Возлюбленный ответил не так, как она ожидала.
– Игра переходит на новую стадию.
– Ты считаешь?
– Убежден. По крайней мере на несколько десятилетий точно. Теперь Европа превратится в одну большую Венецию с ее многоходовыми интригами, преимущественно международными, и убийствами. Яд и кинжал окажутся весьма действенными методами политической и экономической борьбы, так как переходить к открытой войне какое-то время никто не рискнет.
– Но почему?
– Потому что я устранил все значительные центры, способные выступить тем ядром, вокруг которого будет формироваться коалиция. Плюс добавил изрядную толику противоречий внутри каждого государства. Ты, я полагаю, и без меня неплохо знаешь, что финансовая элита делится на две группировки, которые принято называть промышленниками и купцами. Они могут местами смыкаться, образуя конгломераты, но пока еще время таких крупных формаций не пришло. Так вот. Промышленникам выгодно обособление и таможенные пошлины, позволяющие им более успешно конкурировать, не прикладывая к тому усилий. А вот купцам – нет.
– И Таможенный союз, который ты навязал практически всей Европе…
– Именно так, – усмехнулся Петр. – Не думаю, что он долго продержится. Но в любом случае он сформировал два лагеря. Сильных лагеря. Один за него, второй против. Его сторонники обладают большими оборотными капиталами и значительно более активны. А противники, напротив – более пассивны, но куда как фундаментальны и основательны. В общем, драки там у них будут очень суровые.
– Так, может, их поддержать?
– Кого?
– Ну кто нам выгоден?
– России? На текущем этапе купцы.
– Вот и учреди международную торгово-промышленную палату, установив ценз вхождения по оборотному капиталу, дабы отсечь основную массу промышленников. Это позволит купцам выступать единым фронтом и иметь постоянное преимущество над потенциально более сильным противником.
– Хм… – загадочно улыбнулся государь. – Все-таки умную я себе женщину выбрал. Ни у кого такой нет.
– Ой, да брось…
– Нет, нет. Именно так. Давно бы сам додумался до этой вполне себе очевидной мысли. Так нет. Тупил. Умница моя. Да и вообще. Война закончилась. Пора бы и нам обвенчаться.
– А ты не спешишь?
– Все еще боишься?
– Сам же говоришь – начинается период интриг. Как тут не бояться.
– Твои дети уже государствами управляют, а ты все переживаешь, – по-доброму улыбнулся Петр.
– У нас в Москве своя банка с пауками…
– Поверь – Владимир в Испании вляпался в куда более неприятную историю. Ты же знаешь, что всеми делами управляла Изабелла, а не ее бездарный муж. И тут такой весь из себя красивый рыцарь на белом броненосце появляется. А главное – весьма деятельный и самостоятельный. Как ты думаешь, девочка это нормально переживет? А ее старое окружение, привыкшее все дела решать через нее?
– Владимир справится.
– Вот! – Петр назидательно поднял палец вверх. – И я такого же мнения. В крайнем случае Изабелла отравится грибочками, а Святой престол предоставит нашему сыну менее стервозную жену. Хотя, как мне кажется, она должна понять, какие у нее перспективы.
– Полагаю, что уже все поняла, – холодно усмехнулась Анна.
– У тебя какие-то сведения?
– Да нет. Я просто на днях с ней беседовала. Она ведь сына на конференцию сопровождала.
– И ей выложила все в лоб?
– А чего стесняться? – пожала плечами герцогиня. – Так и сказала, что если с моим сыном что-то случится, виновата будет она. И проживет она после этого события весьма недолго.
– И Изабелла вняла? Серьезно? – удивился Петр.
– Ты просто не знаешь, какие слухи про меня по Европе ходят, – хохотнула Анна. – Я при тебе чуть ли не Цербер, кровожадный и безжалостный. По некоторым побасенкам, на Новой Земле уже и ступить нельзя без того, чтобы не наступить на кости того или иного бедолаги. А белые медведи по всей округе совершенно разленились и ожирели, отъедаясь на несчастных узниках. Бедняжка вообще побледнела, когда я предложила ей переговорить с глазу на глаз. Ну как предложила… сказать-то сказала, а рядом со мной находились парни с добрым, ласковым взглядом и крепкими руками.
– Да уж… такой свекрови она явно не ожидала… – покачал головой потрясенный муж.
– Это еще что. Я ей пообещала время от времени наведываться с ревизиями…
– О боже! Пощади ее. Она же удавится! – шутливо воскликнул Петр.
– Ну и пусть, – безразлично пожала плечами Анна. – Она мне не нравится. Вон японка, что за Сашу вышла, во много раз лучше. Все сразу поняла.
– Погоди-ка, – прищурился Петр. – Ты что, занимаешься запугиванием моих невесток?
– И зятьев. Или ты думаешь, наш друг из горной страны погонщиков скота отчего такой покладистый?
– Погонщиков скота? – удивился государь.
– Скотландия или Шотландия.
– А… ну-ну. Так и что?
– Ты не задавался вопросом, отчего от такой внимательный и обходительный?
– Да нет. Мне казалось, что это следствие благодарности за то, что мы его на престол посадили.
– Если бы, – фыркнула Анна. – Этот скотланин очень быстро про все забыл и стал заноситься. Пришлось его ставить на место. Я не потерплю, чтобы мою дочь обижал какой-то высокородный босяк!
– Так его! Так! – хохотул Петр. – Но вообще, зай, ты это, поосторожнее. Слишком уж угнетать молодую поросль не нужно.
– Нужно-нужно. Сам говорил, что алмазы получаются только под большим давлением.
– Это только если сырье подходящее. А если там неудачная заготовка, то, кроме детского пюре разной степени съедобности, мы ничего не получим. Ты поняла меня?
– Хорошо, милый, – удивительно покладисто кивнула Анна, чем вызвала подозрение мужа, которое, впрочем, очень быстро сменилось улыбкой. Его боевая подруга хорошо усвоила первое правило банкира и очень крепко защищала их общие инвестиции в будущее. Их детей.
Глава 7
3 февраля 1715 года. Москва
Вдали, среди заснеженных полей и лесов, что проплывали в окне, медленно таяла заря. Все вокруг погружалось во мрак. За исключением небольшого островка – гондолы дирижабля, мерно двигавшегося по небу. Обширные испытания, завершившиеся военной операцией во Франции, прошли успешно. Двигатели перебрали, и теперь этот воздушный линкор, вынырнувший из другой эпохи в этой реальности, вновь бороздил просторы воздушного океана.
Петр сидел в кресле едва заметно дрожащего «Левиафана» и думал, смотря куда-то в пустоту. А рядом, прижавшись, посапывала его самая любимая во всем мире женщина – Анна.
Странно все это было.
Он никогда никого не любил. По-настоящему. Чтобы не «гормоны» бурными потоками стекали по коленкам или чувство собственности к чему-то симпатичному, удобному и приятному. А вот так. На одной волне. Когда близость и сродство воспринимались буквально каждой клеткой его существа. Причем сразу. С первого взгляда. Он увидел ее тогда, почти тридцать лет назад, и понял – это его женщина.
Кем они были друг другу?
Безусловно, любовниками. Особенно поначалу, когда кровь в молодом теле юного царя бурлила, а Анна отвечала ему взаимностью и с радостью, а главное, легко рожала вполне здоровых детей. Удивительно и невероятно! Ведь при ее комплекции это было непросто. Из-за чего поначалу он сильно переживал. Но все сложилось просто замечательно.
А кем еще? Ведь не сексом же единым полнятся отношения между мужчиной и женщиной?
Они оказались тем сочетанием личностей, что порождают массу точек взаимного интереса. И любовники, и друзья, и сообщники… Этакая банда, которая наводила шороху в масштабе весьма немаленького шарика под названием Земля. О них знали и в Китае, и в Южной Америке, и в глубинах Африки…
Самое безумное заключалось в том, что ему, дабы встретить такую женщину, пришлось прожить сто восемьдесят пять лет, пройдя через три жизни в разных веках. Человек ли он? Петр не знал ответа. Иногда ему казалось, что он древний дух, не ведающий покоя, который живет то тут, то там. Когда у тебя за плечами два века активной деятельности и несколько смертей, себя воспринимать адекватно не так уж и просто.
Но вот пару дней назад они с Анной обвенчались. И пока вся Москва, да и не только она, гуляла, празднуя это событие, они убежали в медовый месяц, чтобы просто отоспаться. Слишком уж напряженными оказались последние два года. Один сплошной аврал. Вот и решили совместить приятное с полезным. Ведь сам по себе медовый месяц им после почти трех десятилетий совместной жизни был совершенно не нужен. Кроме того, Петр хотел хоть немного побыть вдали от папарацци, которых последние годы расплодилось.
Да, да. Вы все верно поняли. Именно папарацци. Дело в том, что сначала государь ввел и стал активно продвигать фотографию и моду на нее, издавая в форме литографий то тут, то там. А потом еще и запустил в производство простенькие фотографические аппараты, стоившие разумных денег и поспособствовавшие бурной популярности этого направления культуры и искусства. Сначала все шло относительно спокойно. Аппаратики покупали только дворяне для увлечений или состоятельные купцы. А потом, в погоне за сенсациями, подражая московскому журналу «Взгляд», подтянулись и европейцы, практически с нуля создав новое направление в бизнесе. Конечно, такие журналы могли купить не многие, но стоили они прилично и популярность имели безумную. Ведь в век отсутствия телевидения, радио и Интернета жизнь была скучна, и такие сборники великосветских сплетен оказались просто откровением. Из-за чего скандалы следовали за скандалами, сотрясая мировое сообщество пикантными подробностями.
Ситуация усугублялась еще и тем, что Петр невольно стал главой своего же культа личности вроде того, что имелся в Европе во времена Наполеона или в Советском Союзе во времена Сталина. Для людей он оказался символом успеха и светлого будущего. Поэтому совершенно естественно, что все, связанное с ним, пользовалось очень большой популярностью. И фотографии в том числе. Но и без них хватало проблем. Чего стоят многочисленные интервью у людей, некогда работавших с государем. Всех ведь не проинструктируешь о том, что и как говорить следует. Вот и вылезали совсем не нужные детали, взращивая мифы и сказки, которые так любят люди. Страсти кипели, словно масло в котле, уже который год.
Кроме того, в этом плане всплывал очень неприятный, но вполне очевидный фактор разведки и шпионажа. Из-за чего каждого фотографа волей-неволей сотрудники контрразведки начинали подозревать в некрасивых вещах. Но не злобствовали, понимая, что основа борьбы со шпионами – работа с людьми. Нормальная, грамотная, вдумчивая. А хватать и пытать – глупость. При таких подходах как раз на дыбе оказываются в основной своей массе все кто угодно, кроме шпионов противника. Хотя признания, конечно, льются как из рога изобилия. Но оно и понятно. С паяльником в заднем отверстии можно признаться даже в том, что это именно ты соблазнял Еву в райском саду, пытаясь накормить ее «Дошираком»… ох, простите, польскими яблоками или в крайнем случае белорусскими креветками.
В этот момент Анна заворочалась и проснулась.
– Милый, – произнесла она, – пойдем в каюту. Уже поздно.
Это венчание что-то изменило в нем. Словно какая-то деталь встала на свое место, и постоянное чувство раздражения и беспокойства, что гнало его вперед, прошло. Он как будто достиг умиротворения и некой внутренней гармонии. Почему так? Неясно. Ведь жили же бок о бок уже давно. Так нет…
Весь перелет на дирижабле от Москвы к Ливадийскому дворцу занял пару суток. Конечно, то место, куда чета молодоженов прибыла, вряд ли можно было назвать дворцом. Скорее крепостью со множеством вынесенных за периметр постов. Петр специально планировал это место отдыха таким образом, чтобы оно смогло выдержать долгую и напряженную осаду, прерываемую эпизодическими штурмами. Этакий легкий налет паранойи.
Вот на этой хорошо укрепленной дачке они и засели, предаваясь безделью.
– Не понимаю я тебя, – покачала головой Анна. – Почему ты зажал[26] пышную свадьбу? Народ тебя любит. Почему бы его не порадовать торжествами?
– Что, вот прямо весь народ?
– А тот, который не любит, мы на торжества не пустим, – пожав плечами, заявила герцогиня, нет, уже царица, государыня.
– Разумно.
– И все же.
– Я хочу создать интригу. Ты представляешь, сколько людей ломает голову над этим вопросом?
– И что это нам даст?
– Дополнительный ажиотаж. Я не хочу появляться на людях до церемонии коронации. И ты тоже не должна. Представь, какой накал страстей будет?
– Опасно это. А ну как дурные головы пустят слухи о твоей болезни или еще о чем дурном?
– Спокойствие, только спокойствие! – хохотнув, произнес Петр и извлек из кармана газетный лист. – Вот! Я все продумал.
– Что это?
– Первая страница сегодняшней газеты. Мне ее перед отлетом три дня назад принесли. Главная новость крупным планом – государь и государыня отбывают в святые места для духовного очищения перед принятием императорского венца.
– И по каким это местам мы поехали? – повела бровью Анна.
– По святым, – не моргнув глазом ответил Петр.
– Не понимаю…
– Я специально не стал уточнять, по каким именно местам. То, что отбыли на юг на дирижабле, говорит о том, что мы вполне могли направиться еще дальше на юг. Например, на гору Афон или в Иерусалим. Вариантов много. А главное – я более чем уверен в том, что нас с тобой, разумеется, переодетыми, будут встречать в самых разных уголках Средиземноморья. Или еще где.
– Чувствую себя клоуном…
– Не переживай. Все будет хорошо. Я стараюсь сделать из нашей коронации событие мирового масштаба не только для государственных лидеров, но и для всей как минимум Европы. В свое время за такими событиями, как коронация королевы Великобритании, охотно следила половина планеты. Вот и я так хочу.
– Но зачем?
– Как ты понимаешь, коронация правителя Зимбабве никого не интересует. Ведь так?
– Верно.
– А почему?
– Влияние слабенькое?
– Отчасти. У России влияние сейчас просто безумное. Однако его нужно закреплять и увеличивать, для чего, я считаю, требуется проводить информационную интервенцию. Нас не будут воспринимать должным образом до тех пор, пока события на наших просторах обывателей в других странах не станут интересовать больше местных.
– Допустим. Вполне логично. Но зачем тебе это?
– Продолжение экспансии, – пожал плечами Петр. – Помнишь, я тебе говорил о том, что вся Европа теперь станет напоминать одну большую Венецию с кучей заговоров и интриг? Так вот. На этом поле нам тоже нельзя теряться. Иначе сожрут и не поморщатся. Основная форма наступления здесь – это внимание. Ну если не трогать финансовый аспект. Мы должны издавать книги, которые будут интересны для прочтения. А подтекстом к ним пойдет наше видение вопроса. Наша правота. Наше лидерство. Аналогично с другими формами искусства. Если где-то там, в Париже, не поют наших песен, значит, они не достаточно хороши, чтобы их пели. Мы не смогли сделать действительно достойный продукт, который бы пробился через преграду межнациональных различий. Экспансия, культурная и финансовая, чрезвычайно важна. Это только на первый взгляд может показаться, что подобные вещи – сущая мелочь. Но это не так. Подобные войны намного важнее обычных сражений, так как они есть битвы за умы и сердца людей. И тот, кто их выигрывает, и становится настоящим правителем. Потому что политик ничего не сможет сделать, если его подданные чувствуют себя частью другой культуры и другого государства.
– Погоди-ка… – удивленно округлив глаза, произнесла Анна. – Ты что, хочешь завоевать всю Европу?
– Нет, конечно, нет. Я чрезвычайно миролюбивый человек. Поэтому мне нужен мир. Весь мир.
– О Боже…
– Жаль только, что я не смогу осуществить этот план. Но если мы с тобой заложим правильный фундамент, то наши внуки справятся. Или правнуки. Не суть.
Глава 8
1 сентября 1715 года. Москва
С самого раннего утра столица стояла на ушах. Да, пожалуй, никто и не засыпал, готовясь всю ночь. А некоторые службы особенно. Петр хотел, чтобы в день коронации город сверкал чистотой и величием… И не только он. Сами обыватели – и те прямо чувствовали какую-то сопричастность с чем-то чрезвычайно грандиозным. А потому старались всячески поддержать своего правителя.
Но вот началось.
Казалось, что все, включая тараканов и мышей, замерло в ожидании начала торжеств. А потому с первыми звуками музыки возникло ощущение, будто по мановению волшебной палочки мир пришел в движение, ожил, зашевелился. Важным моментом стало то, что государь специально поставил небольшие трибуны вдоль маршрута, по которому пройдет процессия. И они полнились от народа – яблоку негде было упасть. А там, вдали, буквально на границе города медленно и вальяжно под звуки оркестра втягивалась торжественная колонна.
Петр решил в какой-то мере повторить триумф древних императоров Рима, само собой, творчески его переработав.
Первым в город входил отряд морской пехоты в специально пошитой для этого торжества форме. Их сапоги были специальным образом подкованы, чтобы громче и четче отбивать шаг по брусчатке. Они входили колонной и шли строго по маршруту шествия, становясь на заранее помеченных и пронумерованных местах.
А когда завершилось развертывание декоративного оцепления, «включили музыку». То есть заработали небольшие оркестры, стоящие на перекрестках. По часам. По ним же выдвинулась вперед и основная процессия.
Во главе шли красивые девушки с корзинами, полными лавровых ветвей. Легкая, немного фривольная одежда. Смазливые лица. Точеные фигурки. Они шли и бросали эти ветви на мощеную клинкерным кирпичом мостовую. Само собой, время от времени меняясь с девицами, стоящими на подхватывающих точках с полными корзинами ветвей.