Незнакомец Кобен Харлан
Кенни заканчивал старшую школу и был одним из самых многообещающих футболистов в штате. Последний год выдался на редкость удачным: он обратил на себя внимание и заслужил уважение крупных скаутов;[17] и вот теперь его сын здесь, разогревается перед финальным комбинированным упражнением. Ден стоял на открытой трибуне, ощущая знакомый прилив энергии, родительское воодушевление, которое возникало всегда, когда он видел, как его здоровяк – Кенни сейчас весил двести восемьдесят пять фунтов – готовится вставить ноги в стартовые колодки. Ден и сам был немаленький – шесть футов два дюйма, двести сорок фунтов.[18] Когда-то он тоже играл в мяч, полузащитником, участвовал в чемпионатах Америки, но ему чуть не хватало скорости и мощи, чтобы попасть в первый дивизион. Двадцать пять лет назад он открыл собственное дело – занялся доставкой мебели и разного оборудования; сейчас у Дена было два огромных грузовика и на него работали девять парней. У больших торговых компаний, как правило, есть свой «доставочный флот». Ден специализировался на обслуживании маленьких семейных магазинов, хотя их с каждым днем становилось все меньше, и эта тенденция, судя по всему, сохранится. Крупные сети выдавливали их так же, как крутые ребята из UPS или «Федекс» – зажимали.
И все же Дену удавалось зарабатывать на жизнь. Некоторые сетевые магазины по продаже матрасов недавно отказались от собственных служб доставки, решив, что дешевле нанимать местных вроде Дена. Это помогло. И ладно, умопомрачительного успеха не было, но дела у Дена шли неплохо. Они с Карли имели славный домик в Спарте у озера и растили троих детей. Двенадцатилетний Рональд был младшим. Карен первый год училась в старшей школе и приближалась к гормональному взрыву, когда девочки начинают привлекать к себе внимание мальчиков. Ден надеялся, что переживет это. Ну и еще у них был Кенни, первенец, выпускник старшей школы, который вот-вот должен отправиться на полностью оплачиваемую футбольную программу в колледж. В штатах Алабама и Огайо уже проявили к нему интерес.
Только бы Кенни справился с этим забегом на сорок ярдов.
Наблюдая за сыном, Ден почувствовал, как увлажняются глаза. Так случалось всегда. Было немного стыдно. Что за реакция? Но ничего с собой поделать Ден не мог. Когда Кенни перешел в старшую школу, Ден, чтобы никто не видел его слез, стал надевать на игры темные очки. Но этого не сделаешь в помещении в то время, как Кенни получает какую-нибудь награду. Так было, например, когда сына признали самым ценным игроком. Об этом объявили на устроенном для команды ужине. Ден сидел там, и – готово дело, глаза на мокром месте. Иногда даже слезы текли. Если люди замечали его слабость, он отговаривался аллергией, или простудой, или еще чем-нибудь. Кто знает – может, ему и верили. Карли нравилась в муже эта черта: в такие моменты она называла его мягкосердечным медвежонком Тедди и крепко обнимала. Все остальное в этой жизни – любые ошибки и свершения – было ничем в сравнении с тем фактом, что Карли Аппельгейт выбрала его спутником жизни; это был его победный гол.
По правде говоря, Ден не считал, что Карли повезло в той же мере. Когда-то она нравилась Эдди Томпсону. Семья Эдди рано присоединилась к созданию сети «Макдоналдс», сделала состояние. И нынче дня не проходило, чтобы о благотворительных акциях и других деяниях Эдди и его жены Мелинды не написали в газетах. Карли молчала, но Ден знал: ее это задевает. Или это проблемы самого Дена? Трудно сказать. Он знал наверняка лишь одно: при виде того, как его дети совершают нечто особенное – играют в американский футбол или завоевывают награды, – его глаза увлажняются. Он был легок на слезу и старался скрыть это, но Карли знала правду и любила его таким, как есть.
Сегодня Ден надел темные очки. Так было нужно.
Под надзором бдительных очей важных скаутов Кенни отлично прошел испытания: прыжок в высоту, игру семь на семь, позиционную войну. Все должен окончательно решить забег на сорок ярдов. Успех означает стипендию в каком-нибудь крутом университете. Огайо, Пенсильванию, Алабаму; может быть – о боже, об этом лучше даже не мечтать, – Нотр-Дам. Скаут из Нотр-Дама был здесь, и Ден не мог не отметить, что он внимательно следит за Кенни и делает какие-то пометки.
Один последний забег. Достаточно выбежать из 5,2, и Кенни победит. Так было сказано. Если результат будет хуже, скауты потеряют к нему интерес, пусть даже во всем прочем он был хорош. Им нужно 5,2 или лучше. Если Кенни это удастся, если он пробежит дистанцию и покажет свое лучшее время…
– Вы ведь знаете?
Незнакомый голос на секунду испугал Дена, но потом он решил, что этот субъект просто не с ним разговаривает. И все же, когда Ден украдкой взглянул, он обнаружил незнакомца, который смотрел прямо в темные стекла его солнцезащитных очков.
«Мелкий какой-то паренек», – подумал Ден, хотя ему все казались мелкими. Не низкий. Просто маленький. Небольшие кисти; тонкие, почти хилые руки. Смотревший на него в упор человек разительно отличался от окружающих, и было ясно, что он не из их числа. В нем не было ничего спортивного. Слишком щуплый, слишком задрот. Большая бейсбольная кепка чересчур низко надвинута на глаза. И эта мягкая, дружелюбная улыбка.
– Вы ко мне обращаетесь? – спросил Ден.
– Да.
– Я тут вроде как немного занят.
Парень не переставал улыбаться, пока Ден медленно отворачивался от него, чтобы следить за полем, где Кенни уже упирал ногу в колодку. Ден смотрел и ждал, когда заработает его водопроводная станция.
Однако на этот раз глаза остались сухими.
Ден рискнул оглянуться. Парень продолжал смотреть на него и улыбаться.
– У вас проблемы?
– Это может подождать до окончания забега, Ден.
– Что может подождать? Откуда вы знаете мое…
– Ш-ш-ш, давайте посмотрим, как он пробежит.
На поле кто-то крикнул: «На старт! Внимание!», после чего раздался выстрел. Голова Дена метнулась в сторону сына. Кенни сделал мощный прыжок прямо со старта и замолотил ногами по своей дорожке, как уходящий от погони грузовик. Ден засиял. «Продолжать в том же духе», – подумал он. Кенни вас всех скосит, как травинки.
Забег длился считаные секунды, но по ощущениям – гораздо дольше. Один из новых водителей Дена, мальчишка, который отрабатывал студенческий заем, написал эссе, в котором утверждал, что время замедляется, когда человек переживает нечто новое. Что ж, это было ново. Может быть, потому секунды и текли так медленно. Ден следил за сыном, который приближался к личному рекорду в забеге на сорок ярдов и этим закреплял за собой право на оплачиваемую путевку в некое особое место, куда Дену никогда не попасть, и стоило Кенни пересечь финишную черту с рекордным временем 5,07, как Ден не усомнился: сейчас потекут слезы.
Но они не потекли.
– Отличное время, – сказал паренек. – Вы должны гордиться.
– Можете не сомневаться, я горжусь.
Теперь Ден смотрел на незнакомца прямо. А, чтоб тебя, козявка. Это был один из величайших моментов – может быть, величайший в жизни Дена, и будь он проклят, если позволит какому-то придурку испортить ему праздник.
– Мы знакомы?
– Нет.
– Вы скаут?
Незнакомец улыбнулся:
– Я похож на скаута, Ден?
– Откуда вы знаете мое имя?
– Я много чего знаю. Вот.
Незнакомец протянул Дену конверт из манильской бумаги.
– Что это?
– Разве не знаете?
– Я понятия не имею, за кого вы, черт возьми…
– Трудно поверить, что до сих пор никто не обращал на это ваше внимание.
– Обращал на что?
– Взгляните на своего сына.
Ден повернулся к беговой дорожке. Кенни улыбался во весь рот и смотрел в сторону боковой линии, ища отцовского одобрения. Вот теперь слезы хлынули. Ден махнул рукой, и сын, который не кутил по ночам, не пил и не курил траву, не водился с дурной компанией, который до сих пор – да-да, хотя никто не верил – предпочитал проводить свободное время со своим стариком, смотреть игры или какое-нибудь кино по каналу «Нетфликс», помахал в ответ.
– В прошлом году он весил сколько? Двести тридцать? – спросил незнакомец. – Он набрал пятьдесят пять фунтов, и никто не заметил?
Ден нахмурился, хотя в груди у него похолодело.
– Это называется «переходный возраст», осел. Это называется «упорный труд».
– Нет, Ден. Это называется винстрол. Это называется «допинг».
– Что?
– До-пинг – разные препараты, позволяющие улучшить результат. В простонародье известны под названием «стероиды».
Ден развернулся и вперил взгляд в лицо щуплого незнакомца. Тот продолжал улыбаться.
– Что ты сказал?
– Не заставляйте меня повторяться, Ден. Все в этой папке. Ваш сын ходил на «Силк роуд».[19] Вы знаете, что это такое? Глубокая паутина? Криминальная онлайн-экономика? Биткойны? Не уверен, давали ли вы Кенни свое благословение, или ваш сын платил за все сам, но правда вам известна. Я не ошибся?
Ден молча стоял столбом.
– Как вы думаете, что скажут все эти скауты, когда содержимое папки будет обнародовано?
– Ты гонишь. Ты все выдумал. Это все…
– Десять тысяч долларов, Ден.
– Что?
– Я не хочу вдаваться в подробности прямо сейчас. Ты найдешь доказательства в желтой папке. Кенни начал с винстрола. Это был его основной допинг, но он принимал также анадрол и декадураболин. Ты увидишь, как часто Кенни покупал их, чем расплачивался, там есть даже ай-пи-адрес вашего домашнего компьютера. Кенни начал принимать допинг с третьего года в старшей школе, так что все эти трофеи, победы, статистика… да, если правда выплывет, все пойдет насмарку, Ден. Кто станет хлопать тебя по спине, поздравляя с победой, в пабе «О’Мэллис»? А все эти доброжелатели, городские обыватели, которые так восхищаются милым мальчиком, которого ты вырастил, – что они подумают о тебе, когда узнают, что твой сын жульничал? Что они подумают о Карли?
Ден ткнул паренька пальцем в грудь:
– Ты мне угрожаешь?
– Нет, Ден. Я прошу у тебя десять тысяч долларов. Одноразовый платеж. Ты знаешь, я мог бы попросить гораздо больше, учеба в колледже сейчас стоит ой как дорого. Так что, считай, тебе повезло.
И тут справа раздался голос, который всегда вызывал у Дена слезы:
– Папа?
Кенни подбегал к ним трусцой с выражением радости и надежды на лице. Ден замер, глядя на сына и не в силах стронуться с места.
– Теперь я вас покину, Ден. Вся информация в желтой папке, которую я тебе передал. Просмотри ее, когда придешь домой. Что будет завтра – решай сам. Ну а сейчас, – незнакомец жестом указал на приближающегося Кенни, – почему бы вам обоим не отметить это радостное событие?
Глава 29
Холл Американского легиона находился в непосредственной близости от шумного центра Седарфилда, что часто вызывало соблазн оставить здесь машину, когда на соседних улицах заполнялись немногочисленные платные парковочные места. Для борьбы с этой напастью ответственные лица Американского легиона наняли местного чудика Джона Боннера «охранять» парковку. Боннер вырос в Седарфилде и даже был капитаном местной баскетбольной команды, но в какой-то момент проблемы с психикой начали подтачивать его по краям, пока наконец не перебрались внутрь и не обосновались там всерьез и надолго. Теперь статус Боннера был ближе к городскому сумасшедшему. Он ночевал в психиатрической клинике «Сосны», а днем таскался, шаркая, по городу и бормотал себе под нос всякую дребедень о политических заговорах, в которых замешаны действующий мэр и Джексон Каменная Стена.[20] Одноклассники по седарфилдской старшей школе переживали за него и хотели помочь. Рекс Дэвис, президент местного отделения Американского легиона, придумал дать Боннеру работу на стоянке, чтобы он хоть перестал бродить по городу.
Боннер, и Адам это знал, относился к своим обязанностям серьезно. Даже слишком серьезно. Обладая естественной склонностью к ОКР,[21] он завел себе объемистый блокнот, который наполнял впечатляющей смесью бессвязного параноидального бреда и крайне подробных и конкретных заметок о передвижениях, цветах и номерах транспортных средств, заезжавших на его парковку. Если вы заруливали сюда и останавливались по каким-то делам, не имеющим отношения к Американскому легиону, то Боннер либо гнал вас, порой имея чуть излишне довольный вид, либо намеренно давал припарковаться, дожидался, когда вы пойдете в «Стоп-энд-шоп» или «Бэкъярд ливинг» вместо холла легиона, и уж тогда звал своего старого приятеля Рекса Дэвиса, который по совместительству владел кузовной мастерской и службой по буксировке автомобилей.
В обоих случаях – вымогательство.
Боннер подозрительно оглядел машину Адама, когда тот въехал на парковку Американского легиона. Одет страж автопорядка был, как обычно, в голубой клубный пиджак с таким количеством пуговиц, что смахивал на экипировку реконструктора баталий времен Гражданской войны, и длинную рубаху в красно-белую клетку, похожую на скатерть и удобную для мастурбации. Отвороты брюк были обтрепаны, а на ногах красовались кеды без шнурков.
Адам понял, что больше не может сидеть сложа руки и ждать возвращения Коринн. Лжи и обмана хватало с лихвой, думал он, но все, что смешалось и перевернулось за последние несколько дней, началось здесь, в холле Американского легиона, когда незнакомец рассказал ему об этом чертовом сайте.
– Привет, Боннер.
Боннер то ли признал его, то ли нет и ответил опасливо:
– Привет.
Адам поставил машину на ручник и вылез из нее:
– У меня проблема.
Боннер энергично задвигал бровями – такими мохнатыми, что Адам вспомнил песчанок Райана.
– Хм?
– И я надеюсь, ты сможешь помочь мне.
– Тебе нравятся буйволиные крылья?
Адам кивнул:
– Конечно. – Вероятно, до болезни Боннер был гением, но разве не то же говорят о людях, у которых голова не в порядке? – Хочешь что-нибудь из «Баб’c»?[22]
Боннер скривился:
– «Баб’c» – дерьмо!
– Согласен, извини.
– А, брось. – Он махнул на Адама рукой. – Ты ничего не знаешь, приятель.
– Извини. Правда. Послушай, мне нужна твоя помощь.
– Многим нужна моя помощь. Но я же не могу поспеть всюду?
– Нет. Но ты же можешь быть здесь?
– А?
– На этой стоянке. Ты разруливаешь проблемы на этой парковке. Ты можешь быть здесь.
Боннер опустил свои кустистые брови так низко, что Адам перестал видеть глаза.
– Проблемы? На моей парковке?
– Да. Понимаешь, я был здесь позавчера вечером.
– На отборе игроков для лакросса, – сказал Боннер. – Я знаю.
Быстрота, с какой Боннер все вспомнил, должна была поразить Адама, но почему-то не поразила.
– Хорошо, так вот мою машину задел кто-то не местный.
– Что?
– И повреждения достаточно серьезные.
– На моей парковке?
– Да, увы. Молодые приезжие, думаю. Они были на серой «хонде-аккорд».
Лицо Боннера побагровело при мысли о таком безобразии.
– Ты знаешь их номера?
– Нет, вот я и надеялся, что ты мне их назовешь, чтобы оформить заявление. Они уехали примерно в десять пятнадцать.
– Верно, верно, я их помню. – Боннер вытащил свой гигантский блокнот и принялся быстро листать страницы.
– Это был понедельник.
– Да.
Он перевернул еще несколько листов, все сильнее искажаясь лицом. Адам заглянул поверх плеча Боннера. Каждая страница толстого блокнота была исписана мелкими буковками сверху донизу и слева направо до самых краев. Боннер продолжал бешено листать страницы.
И вдруг остановился:
– Нашел?
Лицо Боннера медленно расползлось в улыбке:
– Эй, Адам?
– Что?
Боннер обратил улыбку к нему. Потом снова подвигал песчанками и сказал:
– У тебя есть двести баксов?
– Двести?
– Потому что ты мне врешь.
Адам попытался изобразить недоумение:
– О чем ты говоришь?
Боннер захлопнул блокнот:
– Потому что, видишь ли, я был здесь. Я бы услышал, как твою машину ударили.
Адам собрался возразить, но Боннер протестующе выставил ладонь:
– И прежде чем ты скажешь мне, что было темно, или шумно, или что это была всего лишь царапина, не забудь, что твоя машина стоит здесь. И на ней нет никаких повреждений. И прежде чем ты соврешь мне, что приехал на машине жены или что-нибудь еще, – Боннер воздел к небу свой блокнот, продолжая улыбаться, – у меня здесь записаны все подробности о том вечере.
Попался. Пойман Боннером на неуклюжей лжи.
– Итак, насколько я понимаю, – продолжил Боннер, – тебе нужны номера этого парня по другой причине. Его и этой милой блондиночки, которая была с ним. Да-да, я помню их, потому что остальных вас, клоунов, я видел миллион раз. Они были пришлые. Не из наших. Я еще удивился, зачем они тут. – Он снова улыбнулся. – Теперь знаю.
Адаму пришла в голову уйма разного, что можно наговорить Боннеру, но он решил быть проще:
– Двести долларов, говоришь?
– Это справедливая цена. Да и я не принимаю чеки. И четвертаки.
Глава 30
– Машина взята напрокат, – произнес старик Рински.
Они расположились в хайтековском кухонном закутке. Рински сегодня был весь в бежевом: бежевые вельветовые брюки, бежевая шерстяная рубашка, бежевый жилет. Евнис сидела за кухонным столом, одетая для пикника, и пила чай. Макияж как будто нанесли пейнтбольным пистолетом. Когда Адам вошел, она поздоровалась: «Доброе утро, Норман». Адам собрался было поправить ее, но Рински его остановил:
– Не надо. Это называется валидационной терапией. Оставьте ее в покое.
– Есть идеи, кто арендовал машину в понедельник? – спросил Адам.
– У меня тут все есть. – Рински прищурился, глядя на экран. – Она использовала имя Лорен Барна, но это псевдоним. Я тут порылся, и Барна на самом деле – Ингрид Присби. Она живет в Остине, Техас. – Очки для чтения были привешены на цепочке. Старик скинул их с носа и повернулся. – Это имя вам что-нибудь говорит?
– Нет.
– Потребуется некоторое время, но я могу проверить, что у нее в прошлом.
– Это пригодится.
– Не вопрос.
Так что теперь? Мгновенно перенестись в Остин Адам не мог. Допустим, он найдет ее телефон и позвонит. Что он скажет? «Привет, меня зовут Адам Прайс, вы и какой-то парень в бейсболке выдали мне секреты моей жены…»
– Адам?
Он встрепенулся.
Рински сплел пальцы и положил руки на живот:
– Вы не обязаны объяснять, в чем дело. Это понятно?
– Да.
– Но давайте внесем ясность: все, что вы мне скажете, не покинет пределов этого дома. Вам это тоже ясно?
– Простите, но преимущество здесь у вас.
– Да, но я старик. У меня плохая память.
– О, я в этом сомневаюсь.
Рински усмехнулся:
– Ну, как хотите.
– Нет-нет. На самом деле, если вас это не слишком затруднит, я и правда хочу, чтобы вы взялись за дело.
– Я весь обратился в слух.
Адам не знал, насколько глубоко он готов посвятить Рински в перипетии истории, но старый коп был хорошим слушателем. В прошлом его следовало бы номинировать на «Оскар» как «лучшего копа», потому что Адам никак не мог замолчать. Кончилось тем, что он выложил старику все, начиная с появления незнакомца в холле Американского легиона и вплоть до настоящего момента.
Когда Адам закончил рассказ, они посидели в тишине. Евнис пила свой чай.
– Как вы считаете, мне стоит обратиться в полицию? – спросил Адам.
Рински нахмурился:
– Вы ведь были прокурором, да?
– Да.
– Вам лучше знать.
Адам кивнул.
– Вы – муж, – добавил Рински, словно это все объясняло. – Только-только узнали, что жена предала вас, причем довольно некрасивым образом. Теперь она сбежала. Скажите мне, господин Прокурор, к какому выводу вы приходите?
– Я что-то сделал с ней.
– Это будет первое. А второе будет, что ваша жена… Как ее зовут?
– Коринн.
– Да, Коринн. Второе будет, что Коринн украла деньги спортивной лиги или какие-то там еще и потому сбежала от вас. Вам также придется рассказать местному копу о симуляции беременности. Он женат?
– Да.
– Тогда эта новость разлетится по городу, не успеете вы и глазом моргнуть. Не то чтобы это имело значение на фоне всего остального. Но давайте посмотрим правде в глаза. Копы решат, что либо вы убили жену, либо она воровка.
Рински только подтвердил мысли Адама.
– Так что же мне делать?
Старик взялся за очки для чтения:
– Покажите мне сообщение, которое прислала вам жена перед бегством.
Адам нашел его, протянул телефон Рински и снова прочел текст через плечо старика:
МОЖЕТ БЫТЬ, НАМ НУЖНО НЕМНОГО ПОЖИТЬ ОТДЕЛЬНО. ПОЗАБОТЬСЯ О ДЕТЯХ. НЕ ПЫТАЙСЯ ИСКАТЬ МЕНЯ.
ВСЕ БУДЕТ ХОРОШО.
Потом:
ДАЙ МНЕ ВСЕГО НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ. ПРОШУ.
Рински пожал плечами, снял очки.
– Что вам делать? Насколько я понял, вашей жене нужно немного побыть без вас. Она просит не искать ее. Но именно это вы и делаете.
– Я не могу сидеть и ничего не предпринимать.
– Нет, не можете. Но если копы спросят, вот вам и ответ.
– С чего вдруг копы начнут меня спрашивать об этом?
– Поймите. Между тем вы делаете все возможное. Вы уже узнали номер машины и пришли ко мне. В обоих случаях поступили правильно. Есть шанс, что ваша Коринн скоро сама вернется домой. Но в любом случае вы правы, мы должны попытаться найти ее первыми. Я попробую разузнать что получится об этой Ингрид Присби. Возможно, ключик отыщется именно здесь.
– Хорошо, спасибо. Я ценю вашу помощь.
– Адам?
– Да?
– Есть вероятность, что ваша Коринн украла эти деньги. Вы знаете.
– Если она это сделала, значит на то была причина.
– Например, чтобы сбежать или заплатить шантажисту.
– Или еще что-то, о чем мы даже не догадываемся.
– Как бы там ни было, – сказал Рински, – вы не должны давать копам никакой информации, которая могла бы изобличить ее.
– Я понимаю.
– Вы говорили, она была в Питтсбурге?
– Так показал телефонный локатор.
– Вы там кого-нибудь знаете?
– Нет. – Адам посмотрел на Евнис. Она улыбалась ему, поднимая чашку с чаем. Для стороннего наблюдателя это была совершенно обычная домашняя сцена, но, зная состояние этой женщины…
Адама оглушило воспоминание.
– Что?
– В то утро, когда она исчезла, я спустился вниз. Дети завтракали на кухне, а Коринн на заднем дворе разговаривала по телефону. Увидев меня, она прервала звонок.
– Есть идеи, кто звонил?
– Нет, но я могу узнать через Интернет.
Старик Рински встал и указал Адаму на свое место. Адам занял стул Майка и открыл сайт «Веризона».[23] Он забил номер телефона и ввел пароль. Помнил он его не потому, что обладал прекрасной памятью, а просто для таких случаев они с Коринн всегда использовали примерно один и тот же пароль. Это было слово «БАРИСТА» большими буквами. Почему? Потому что они придумывали пароль, сидя в кофейне, оглядывались вокруг в поисках случайного слова, и вот, вуаля, появился бариста. Слово было прекрасно тем, что не имело к ним никакого отношения. Если нужен был пароль длиннее семи знаков, то он превращался в «БАРИСТАБАРИСТА». Если, кроме букв, требовались цифры, он становился «БАРИСТА77».
Читать бесплатно другие книги:
