Вознесение Габриеля Рейнард Сильвейн
Габриель повернулся и нежно погладил головку спящего Куинна.
— Когда Грейс меня нашла, я считался переростком. Таких не усыновляли. И все же она не отказалась от меня. Для меня это было внезапным излиянием благодати.
По голосу Джулия вдруг поняла, насколько ранимым может быть Габриель. Он разительно изменился. Джулия и представить не могла, чтобы прежний профессор Эмерсон говорил об излиянии благодати или гладил малыша по голове. Особенно малыша, испортившего его новый костюм от Армани.
Перед тем как прозвучать мелодии последнего танца, Габриель подошел к диджею и что-то вполголоса ему сказал. Потом, широко улыбаясь, вернулся к Джулии и подал ей руку.
Они неторопливо вышли на паркет, и почти сразу же по залу поплыла мелодия песни «Return to Me».
— Удивительно, что ты не выбрал «Besame mucho», — сказала Джулия.
— Я подумал, что нам нужна новая песня, — пристально глядя на нее, ответил Габриель. — Новая песня для новой главы.
— Мне и та нравилась.
— Я же не говорю, что нужно забыть прошлое, — шепотом возразил он. — Но мы можем сделать будущее счастливее.
Джулия ответила ему полуулыбкой и сменила тему:
— Я помню, как мы танцевали в первый раз.
— В тот вечер я был редкостным придурком. Когда вспомню, как я себя вел… — В тоне Габриеля звучало раскаяние. — Я ощущал сильное влечение к тебе, но не знал, как держать себя с тобой.
— Зато теперь ты знаешь, как держать себя со мной. — Джулия коснулась руками его лица и поцеловала, осторожно проведя пальцами по его черному шелковому галстуку-бабочке. — Помню, еще в бытность аспиранткой меня восхищали твои галстуки. Ты всегда изысканно одевался.
Габриель схватил ее руку и губами коснулся ее ладони.
— Джулианна, ты никогда не была только аспиранткой. Ты была моей родственной душой. Моей башерт.
Габриель прижал ее к груди. Джулия что-то бормотала, уткнувшись в его смокинг. А когда Дин Мартин вдруг запел по-итальянски, это был голос Габриеля, тихо певшего ей прямо в ухо.
Глубокой ночью Габриель стоял возле двери номера Джулии и восхищенно смотрел на нее. На ее длинные вьющиеся волосы, прекрасную кожу, раскрасневшиеся щеки и глаза, искрящиеся от выпитого шампанского и от счастья. Габриелю нравилось ее темно-красное платье без бретелек. Его кареглазый ангел по-прежнему имел над ним колдовскую силу.
Габриель нежно погладил ее по щеке. Джулия смотрела в его чуть затуманенные синие глаза, скрытые стеклами очков. Он был чертовски обаятелен в своем смокинге. И таким неотразимо сексуальным.
Джулия храбро потянулась к его галстуку-бабочке, чувствуя, как развязывается шелк у нее под пальцами. Она намотала галстук себе на руку и прильнула к его губам.
Пока они целовались, Джулия вдруг поняла, как тяжело было Габриелю в начале их отношений удерживаться от ласк. Как бурлила в нем кровь, как огнем вспыхивало его тело. Ведь Габриель знал то, что лежало за пределами поцелуев. Для него все это было лишь прелюдией к наслаждению плоти. Наверное, он тогда едва сдерживался. Как она сейчас.
— Ну пожалуйста, — прошептала Джулия, вставая на цыпочки, чтобы покрыть поцелуями его шею.
Галстук ей мешал, и она была готова вообще его снять.
— Не искушай меня, — застонал Габриель.
— Обещаю тебе, я буду осторожна.
— Какая ошеломляющая перемена ролей, — хрипловато рассмеялся Габриель.
— Мы с тобой уже достаточно ждали. Я люблю тебя. И хочу тебя.
— А ты мне доверяешь?
— Да, — прошептала она.
— Тогда выходи за меня замуж.
— Габриель, я…
Он закрыл ей рот поцелуем, прижав к груди. Его руки как-то незаметно потянулись к ее волосам, крепко их сжав. Потом, уже нежно, Габриель гладил ее обнаженные плечи, осторожно дополняя эти ласки поцелуями.
И вдруг его руки коснулись ее ключиц, переместились к спине и стали двигаться вниз. На пути их движения ее кожа мгновенно краснела и вспыхивала.
— Позволь мне вести себя правильно, — умоляющим тоном произнес Габриель, обнимая ладонями ее лицо.
— Но как это может быть неправильным? — прошептала Джулия, глядя на него своими большими, полными отчаяния глазами.
Габриель снова ее поцеловал. На этот раз Джулия с вызывающей смелостью обвила правой ногой его бедро, пытаясь воссоздать их «стенное танго» в Королевском музее Онтарио.
Габриель подался вперед. Вскоре спина Джулии плотно прижалась к двери номера. Руки Габриеля двигались взад-вперед по ее бедрам. Потом он резко отстранился и прошептал:
— Не могу.
Желая разгладить морщинки в уголках его глаз, Джулия сняла с него очки. В его глазах она увидела страсть, любовь и конфликт между желанием и решимостью сдержать свое обещание. Она убрала ногу и всем телом прижалась к Габриелю.
— Габриель.
Он заморгал, словно спал и звук ее голоса его разбудил.
Габриель продолжал стоять неподвижно. Тогда Джулия отступила на полшага и подала ему очки.
— Спокойной ночи, Габриель.
Чувствовалось, он напуган.
— Я не хочу делать тебе больно.
— Знаю.
Он все так же неподвижно стоял, глядя в ее глаза, полные грусти и желания.
— Я пытаюсь быть сильным за нас обоих, — прошептал Габриель. — Но когда ты смотришь на меня так… — Он мягко поцеловал ее в губы и кивнул в знак согласия.
Порывшись в сумочке, Джулия достала слайд-карту, открыла дверь, и они оба скрылись в ее номере.
Рано утром Джулия осторожно выскользнула из теплых объятий Габриеля и на цыпочках проследовала в ванную. Вернувшись, она застала его проснувшимся. Габриель с тревогой смотрел на нее.
— С тобой все нормально?
— Да, — улыбаясь и краснея, ответила Джулия.
— Тогда иди ко мне. — Он раскрыл объятия, и Джулия уютно устроилась рядом, положив на него ногу.
— Прости, если вчера в коридоре я тебя шокировала.
— Ты меня ничуть не шокировала, — исключительно серьезным тоном возразил Габриель, сильно удивив Джулию. — Разве я могу быть шокирован тем, что моя любимая женщина откровенно заявила о своем желании?
— Думаю, мы устроили спектакль для других постояльцев отеля.
— И подарили им немного вдохновения, — добавил Габриель, целуя ее в губы.
Когда они разомкнули объятия, Джулия положила голову ему на плечо.
— Думаю, ты вполне серьезно решил ждать до свадьбы.
— Минувшей ночью ты не жаловалась.
— Ты же меня знаешь, — подмигнула ему Джулия. — Я не люблю жаловаться. И спасибо за твой компромисс, Габриель.
Она крепко обняла его за талию:
— Для меня минувшая ночь была очень важной.
— Для меня тоже, — улыбнулся Габриель. — Я увидел, что ты мне доверяешь. — Он снова поцеловал Джулию, потом откинул завиток волос с ее лица. — Я хочу кое-что тебе рассказать, — вдруг сказал он, лаская ей шею. — Нечто странное.
Джулия нахмурилась. Она была заинтригована.
— Я слушаю.
— Когда я ездил в Селинсгроув, то кое-что увидел. Точнее, со мною кое-что случилось.
Джулия накрыла его руку своей, стиснув пальцы.
— Это причинило тебе боль?
— Нет. — Габриель смущенно умолк. — Только обещай отнестись к моим словам непредвзято.
— Обещаю.
— Я подумал, это сон. Но когда проснулся, решил, не видение ли это?
— Вроде того, в Ассизи, когда тебе показалось, что ты видел меня?
— Нет. Это больше похоже на то, что ты говорила о живописи Джентилески, когда мы были во Флоренции. О Майе и Грейс. Я видел ее. Грейс. Мы находились в моей старой комнате в родительском доме. И Грейс сказала мне… — Голос Габриеля дрогнул. Некоторое время он пытался унять волнение. — Она сказала, что знала о моей любви к ней.
— Конечно знала, — согласилась Джулия, еще крепче обнимая его.
— Но это еще не конец истории. С Грейс пришла молодая женщина.
— И кто она была?
Габриель прочистил горло и произнес:
— Майя. — (Джулия вскрикнула, широко раскрыв глаза.) — Она сказала мне, что счастлива.
— Это был сон? — спросила Джулия, стирая слезинку с лица Габриеля.
— Не знаю. Возможно.
— Ты рассказывал об этом Ричарду или Полине?
— Нет. Они оба примирились с судьбой.
Джулия коснулась его щеки:
— Возможно, тебе нужно было это увидеть, чтобы ты смог простить себя. Ты убедился, что Грейс и Майя тебя простили и они обе счастливы.
Габриель молча кивнул и зарылся лицом в ее волосы.
ГЛАВА ПЯТИДЕСЯТАЯ
На обратном пути из Филадельфии в Бостон Джулия поразила Габриеля, сказав, что с благосклонностью отнесется к его предложению руки и сердца. Габриель едва сдерживал нахлынувшую радость. Джулия ожидала, что он немедленно опустится на одно колено, приведя в немалое изумление пассажиров первого класса.
Он этого не сделал.
Когда они прилетели в Бостон, Джулия думала, что Габриель прямо из аэропорта повезет ее покупать обручальные кольца.
Подобных планов у него не было.
Замелькали дни сентября, и Джулия всерьез задалась вопросом: а собирается ли Габриель вообще делать ей предложение? Весьма возможно, он считал, что они уже помолвлены, и потому не торопится покупать обручальные кольца.
Габриель заранее предупредил ее: докторантура в Гарварде требует изрядного напряжения сил. Местные профессора отличаются завышенными требованиями. Он неоднократно говорил ей, что здесь даже рядовой преподаватель на ее потоке куда более претенциознее, чем он. И придури у такого преподавателя столько, что ему, Габриелю, и не снилось.
Джулия тихо удивлялась: неужели кто-то может быть большим придурком, чем профессор Эмерсон?
И все же его предупреждения не совсем подготовили Джулию к объему работы, который ей требовалось выполнять ежедневно. Она проводила долгие часы на семинарах и в библиотеке, стремясь все выполнять в срок и не накапливать то, что требовалось прочесть по программе. Джулия регулярно встречалась с профессором Маринелли, с которой у нее установились хотя и официальные, но вполне приятные отношения. Джулия неустанно совершенствовала свой итальянский и другие языки, готовясь к экзаменам, подтверждающим ее право учиться в докторантуре.
Естественно, Габриель постоянно подбадривал ее и старался не требовать, чтобы она уделяла время и ему. Его новая должность тоже отнимала у него достаточно времени. Он почти сразу же стал научным руководителем трех докторантов, перепоручив Пола заботам Кэтрин. Однако у полных профессоров свободного времени все же больше, чем у аспирантов, и потому Габриель проводил вечера, а иногда и выходные в одиночестве.
Он нашел волонтерскую работу в Итальянском детском доме, находящемся в районе Джамайка-Плейн. Нельзя сказать, чтобы его преподавательская деятельность там пользовалась бешеным успехом, и тем не менее вокруг него собралась небольшая группа подростков, живо интересующихся итальянским искусством и культурой. Профессор обещал отправить их в Италию, если они окончат среднюю школу с приличными оценками.
И хотя Габриель старался загружать себя делами, каждый день в его обновленном доме оканчивался так же, как начинался: тоской по Джулианне.
Он стал серьезно подумывать, не завести ли ему собаку или хомяка.
Несмотря на внешнюю занятость в докторантуре, что успешно отвлекало ее от известных мыслей, Джулия не могла избавиться от чувства подавленности. Их жизнь порознь была неестественной и вызывала у нее дискомфорт и душевный холод. Ей отчаянно хотелось пробить эту невидимую стену и вновь оказаться рядом с Габриелем, а неспособность это сделать повергала Джулию в печаль. Все романтические затеи Габриеля не могли развеять ее чувства одиночества. Это могла сделать только телесная близость с ним. Ее вечера тоже заканчивались одинаково: Джулия ворочалась на узкой кровати, слушая успокаивающую музыку.
Сексуальные желания можно удовлетворить множеством способов, однако Джулии хотелось внимания, какое ей оказывал Габриель в моменты их интимной близости. Ей хотелось вновь испытать состояние, когда окружающий мир переставал существовать, а все внимание Габриеля, все его восхищение было безраздельно направлено на нее. Она мечтала, чтобы он, как когда-то, ласкал ее обнаженное тело. В такие мгновения Джулия ощущала себя красивой и желанной, невзирая на ее врожденную застенчивость и стыдливое отношение к своему телу. Ей хотелось вновь пережить минуты, следующие за занятием любовью, когда они оба, удовлетворенные и расслабленные, лежали обнявшись и Габриель шептал ей на ухо прекрасные слова. Ей казалось, что они становились одним целым.
День проходил за днем, и Джулия не знала, долго ли еще ей удастся выдержать такую жизнь и не впасть в депрессию.
В один из дней в конце сентября Джулия открыла дверь «рейнджровера» и молча проскользнула на пассажирское сиденье. Она защелкнула пряжку ремня безопасности и отвернулась к окну.
— Дорогая, в чем дело? — спросил Габриель.
Он протянул руку, собираясь откинуть волосы, закрывавшие ей лицо.
Джулия сжалась. Габриель убрал руку.
— Что с тобой? Что случилось?
— Шарон, — выдавила Джулия.
Габриель осторожно взял ее за подбородок и повернул к себе. Лицо Джулии вспухло от слез, отчего ее кожа пошла пятнами и утратила привычный блеск. Чувствовалось, она лишь недавно перестала плакать.
— Иди ко мне.
Габриель расстегнул ее ремень безопасности и пересадил Джулию себе на колени, что, учитывая конструкцию машины, было делом непростым.
— Расскажи, что у вас произошло.
— Доктор Уолтерс затронула тему моей матери. Я не хотела об этом говорить, но она настаивала. Заявила, что отрезок моей жизни в Сент-Луисе нужно обязательно вытащить наружу и что она будет плохим специалистом, если позволит мне и дальше давить в себе эти воспоминания. Я держалась, пока могла, а потом убежала.
Габриель поморщился. Нечто подобное доктор Таунсенд говорил ему по поводу его родной матери, но после возвращения из Италии ему стало легче смириться со своим прошлым. И постоянное его участие во встречах «Анонимных наркоманов» тоже помогало.
— Прости, — пробормотал Габриель, целуя ей макушку. — Но разве Николь не касалась твоих отношений с матерью?
— Вскользь. В основном мы говорили о тебе.
Габриель поежился. Он до сих пор сознавал свою вину за все, что пришлось пережить Джулии, но, узнав, что на сеансах доктора Николь его персона опередила Шарон, испытал досаду и раздражение.
— Я могу чем-нибудь тебе помочь? — спросил он.
Джулия вытерла слезы и невесело рассмеялась:
— Найди мне другого психотерапевта.
— Найти несложно, но тебе это не поможет. Любой серьезный психотерапевт, стремящийся тебе помочь, обязательно заставит рассказать о твоих отношениях с матерью и о ее дружках. — Джулия попыталась возражать, но Габриель ее перебил: — Я понимаю, через что ты вынуждена проходить. Наши матери разрушали нас, хотя и по-разному. Но я тебя понимаю. — (Джулия высморкалась в бумажный платок.) — Я готов выслушать тебя в любое время, когда тебе захочется об этом поговорить. Но чтобы обрести душевное здоровье, тебе необходимо разобраться со своим прошлым. Я помогу тебе всем, что в моих силах, но есть такие проблемы, решить которые можешь только ты. Ради себя и ради нас. — Габриель с сочувствием поглядел на нее. — Ты ведь и сама это понимаешь, правда? Процесс твоего исцеления помогает не только тебе, но и нам обоим.
Джулия неохотно кивнула:
— Я думала, все наши беды и страхи остались позади. Думала: после всего, что с нами было, нас ждет счастливая жизнь.
Габриель хотел скрыть усмешку, однако Джулия ее заметила.
— Почему ты смеешься? Ты не веришь в спокойную счастливую жизнь?
Габриель снова усмехнулся и слегка щелкнул ее по носу:
— Я не верю, что можно однажды и навсегда оставить позади все страхи.
— Почему?
— Потому что я не экзистенциалист. Я специалист по Данте.
— Очень смешно, профессор, — сморщила нос Джулия. — Человека с фамилией Эмерсон я отнесла бы к трансценденталистам.
— Едва ли, — возразил Габриель, страстно поцеловав ее в сморщенный нос. — Я существую, чтобы доставлять тебе удовольствие… Джулианна, мы будем счастливы. Но неужели ты не понимаешь, что путь к счастью лежит через боль прошлого?
Джулия молча заерзала у него на коленях.
— Я собирался навестить могилу Майи, — сказал Габриель, скрывая за кашлем свое волнение. — Мне хочется, чтобы ты пошла со мной. — Его голос превратился в едва слышный шепот. — Мне хочется, чтобы ты увидела то место. Конечно, если такое предложение не вызывает у тебя отвращения.
— Наоборот, я польщена им. Я обязательно пойду с тобой.
— Спасибо, — прошептал он, целуя ее в лоб.
— Габриель.
— Да, дорогая.
— Я ведь не рассказывала тебе всего, что было у меня с Шарон. И с Саймоном.
— Но и я не рассказывал тебе все о своем прошлом, — отозвался Габриель, потирая веки.
— Тебя огорчает, что мы не рассказали друг другу все без утайки?
— Нет. Я охотно выслушаю все, о чем ты сочтешь нужным мне рассказать. Но скажу тебе честно: в моем прошлом есть моменты, о которых я не хочу говорить. Поэтому я понимаю твое нежелание обнажать всю твою личную историю. — Он пристально посмотрел на Джулию. — Но важно, чтобы такие моменты не остались у тебя загнанными в подсознание. Думаю, твоих бесед с доктором Уолтерс будет вполне достаточно.
Габриель снова поцеловал ее. Он держал Джулию в объятиях и раздумывал о том, какой путь прошел каждый из них и сколько им еще предстоит пройти.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ПЕРВАЯ
В октябре Габриель уговорил Джулию съездить на выходные в Селинсгроув, где собиралась вся его семья. Рейчел с Эроном заявили, что приготовление еды они берут на себя. Приехала и Тэмми, взяв малыша. Своими улыбками Куинн развлекал всех, включая и Тома.
— И как на тебя действует семейная жизнь? — спросил у Эрона Габриель, взявшись помогать ему с салатом.
— Очень даже недурно. Когда-нибудь и тебе стоило бы попробовать. — Сказав это, Эрон подмигнул Джулии и глотнул своего любимого пива «Корона».
— Неплохая идея, — улыбнулся Габриель, возвращаясь к салату.
— Габриель, хватит языком трепать. Лучше скажи, когда ты наденешь кольцо на палец своей любимой женщины? — послышался из другого конца кухни голос Рейчел, колдовавшей возле плиты.
— У нее уже есть.
Бросив без присмотра котлеты по-киевски, Рейчел подбежала к Джулии и схватила левую руку подруги.
— Это не в счет, — заявила Рейчел, глядя на платиновое кольцо Габриеля, украшавшее большой палец Джулии.
Джулия и Рейчел переглянулись и покачали головами.
Габриель заметил, как помрачнело лицо Джулии. Оставив салат — он задумал особый деликатес с фруктами и орехами, — Габриель поспешил ее обнять.
— Верь мне, — прошептал он так тихо, чтобы слышала только она.
Джулия ответила ему тоже шепотом, и Габриель крепко обнял ее.
— Поищите свободную комнату, — усмехнулся Эрон.
— Одну уже нашли, — ответил Габриель, искоса глядя на него.
— Даже две, — вздохнула Джулия.
Когда все расселись за обедом, Ричард попросил собравшихся взяться за руки и стал читать молитву. Он поблагодарил Бога за свою семью, за Тэмми, Куинна, Джулию, за своего нового зятя и за дружбу с Митчеллами. Затем Ричард вознес благодарность за свою жену и память о ней, сказав, что семена, которые Грейс заронила в своих детей, мужа и друзей, дали обильный урожай. Когда он произнес «Аминь», все улыбались и вытирали глаза. Семья собралась вновь и стала еще крепче, и собравшимся не хватало слов, чтобы выразить свою благодарность.
ГЛАВА ПЯТЬДЕСЯТ ВТОРАЯ
После обеда Тэмми и Скотт убрали со стола и занялись мытьем посуды, а Рейчел и Эрон проходили «родительский практикум», возясь с Куинном. Ричард и Том расположились на заднем крыльце, попыхивая сигарами и потягивая виски. Заметив престарелого мистера Банкрофта, который что-то переносил из гаража в лес, Ричард понимающе взглянул на Тома, и мужчины чокнулись.
Габриель повел Джулию наверх.
— Оденься потеплее, — сказал он, когда они пришли в ее комнату. — Я хочу пригласить тебя на прогулку.
— Сейчас не так и холодно, — возразила она, натягивая один из старых кашемировых кардиганов Габриеля.
Габриель расстался со своей коллекцией кардиганов, когда услышал от Джулии, что в них он выглядит как дед.
Или как ведущий на государственном телеканале.
Услышав это, Габриель с большой радостью отдал их в ближайшее отделение Армии спасения, оставив лишь пару, которые Джулии удалось спасти.
— Не хочу, чтобы ты простужалась, — сказал Габриель, игриво дергая ее за свитер.
— Вот ты меня и согреешь, — подмигнула ему Джулия.
Обмотав ей шею шарфом с эмблемой колледжа Святой Магдалины, Габриель вывел ее вниз. Они прошли через кухню и вышли на заднее крыльцо.
— Собрался на прогулку, Эмерсон? — неожиданно раздался голос Тома.
— С вашего позволения, мистер Митчелл.
Том нащупал в кармане пальто швейцарский армейский нож.
— Если только доведешь ее до слез, я тебя выпотрошу, как рыбу.
— Обещаю хорошо заботиться о Джулии. Ну а если она по моей вине заплачет, я высушу ее слезы.
Том фыркнул и что-то пробормотал.
Джулия непонимающе посмотрела на отца, потом на Габриеля:
— Вы о чем?
— С моего разрешения, Габриель ведет тебя на прогулку, — объявил Том, которому удалось убрать из голоса почти все нотки недовольства.
— И с моего тоже, — добавил Ричард, и его серые глаза лукаво блеснули.
— Кажется, вы оба переусердствовали с виски, — покачала головой Джулия.
Вскоре дом скрылся за густыми деревьями.
— О чем это они говорили? — не унималась Джулия.
Габриель вел ее по знакомой дорожке к старому яблоневому саду. Точнее, к тому, что от него осталось.
— Вскоре поймешь.
Габриель поцеловал ее в макушку и зашагал быстрее.
— А ты снова пахнешь ванилью, — заметил он.
— Мне надоела лаванда.
— Мне тоже.
Через несколько минут они подошли к саду. Деревья, окружавшие сад, были густыми, и все равно между их ветвями Джулия увидела пробивающийся свет.
— Что ты затеял?
— Скоро увидишь, — ответил Габриель, выводя ее в сад.
Кое-где на ветвях висели маленькие белые фонарики. На земле перемигивались электронные свечки. В ореоле этого мягкого света, заливавшего голые ветви и пожухлую траву, стояла белая палатка. Внутри Джулия увидела скамью, устланную знакомым одеялом, к которому добавились подушки.
— Ой, Габриель, — прошептала она.
Они вошли внутрь, и Габриель предложил ей сесть.
— Столько хлопот из-за меня. Меня бы вполне устроило и это одеяло, расстеленное на земле. Как тогда.
— Мне нравится тебя баловать.
Их глаза встретились, и у Джулии перехватило дыхание — столько лучащейся страсти было в их синих безднах.
— Хочешь выпить?
Габриель подошел к низкому столику, где стояло ведерко с бутылкой шампанского и два фужера. Джулия согласно кивнула. Габриель умело откупорил бутылку и наполнил фужеры.
— Чокнемся? — спросил он.
Читать бесплатно другие книги:
