Невыносимая жара Касл Ричард

Мне известно, что в «Гилфорде» имеется запертая дверь, ведущая на крышу. Возможно, вы открыли ее кому-то, когда болтались в здании примерно в двенадцать тридцать девять в день убийства?

В дверь дважды постучали. «Черт», — подумала Никки — это Каньеро предупреждал о приближении адвоката.

— Джеральд, вы слышите меня? Ограниченное предложение.

Со стороны комнаты наблюдения донесся приглушенный женский визг.

— Похоже на голос моего адвоката, — заметил Бакли. «Похоже на бормашину», — подумала Никки.

— Итак? Вы никого не впускали в здание через крышу? Дверь с лязгом распахнулась. Вошел Каньеро в сопровождении тощей женщины в костюме грязно-бурого цвета. Никки решила, что женщина из тех, кто будет задерживать всю очередь в бакалейном магазине, требуя проверить цену на пучок петрушки. Адвокат начала:

— Это против правил.

Никки, не обращая на нее внимания, продолжала:

— Откуда у вас фотоаппарат?

— Не отвечайте на этот вопрос.

— Не буду.

В присутствии адвоката Никки вынуждена была сменить тактику. Она перестала требовать ответов и решила немного припугнуть Бакли.

— Поченко отдал вам его в качестве награды за вашу услугу?

— Моему клиенту нечего сказать.

— Или вы стащили у него фотоаппарат? Поченко не из тех, у кого можно просто так что-то стащить, Джеральд.

— Детектив, допрос окончен.

Никки поднялась и улыбнулась.

— Будут другие.

И вышла из комнаты. Вскоре после того, как Тараканы ушли домой, Никки услышала за спиной шаги Рука. Она сидела за компьютером, просматривая снимки картин с фотоаппарата Барбары Дирфилд. Снимки оказались не лучшего качества. Это были любительские фотографии; каждая картина была запечатлена дважды: со вспышкой и без.

— Ясно, что это предназначалось для внутреннего пользования. Такие фото не поместишь в брошюре или на сайте, — заметила Хит.

— Значит, это вроде как ее заметки о встрече с Мэтью Старром.

— Точно. И Лорен, моя… как ты ее назвал? Кладбищенская подружка. Она позвонила мне и сообщила, что установила время смерти: в тот день около полудня. — И Никки продолжила изучать снимки.

Должно быть, Рук угадал ее настроение, потому что не отпустил самодовольной реплики и какое-то время просто молча смотрел на Никки. Но это продолжалось недолго:

— Что ты делаешь сегодня вечером? — спросил он.

Хит продолжала ритмично щелкать мышью — наслаждаясь этой выставкой картин, высматривая разгадку, а может быть, и то, и другое.

— Сегодня вечером я работаю.

— А у меня к тебе рабочее предложение. Как насчет знакомства с крупнейшим в Нью-Йорке специалистом по кражам произведений искусства? Ну, то есть бывшим.

Никки ощутила легкую нервную дрожь и развернулась лицом к Руку.

— Каспер?

— Ты его знаешь?

— Я знаю о нем. Я читала твою статью в «Vanity Fair» несколько лет назад. — Она тут же пожалела о своих словах, но было уже поздно.

— Ты читала мою статью?

— Рук, я все время читаю. Множество книг и журналов. Не надо сразу зазнаваться. — Открыв ему карты, она безуспешно пыталась загладить свой промах.

— Ну ладно, не важно, — ответил он. — Я вот подумал, что, если кто-то в этом городе попытается сбыть краденые картины, Каспер об этом узнает.

— И ты можешь устроить мне встречу с ним? Рук изобразил на лице презрительное выражение.

— Точно, — сказала она, — я говорю глупости. Вы же у нас на «ты» со всеми знаменитостями, мистер.

Он вытащил мобильный и порылся в контактах. Не глядя на Никки, произнес:

— Эта статья была опубликована пять лет назад. И ты ее до сих пор помнишь?

— Хорошо написано. Информативно.

— И ты запомнила, что ее написал я?

— Да.

Он поднял на нее взгляд.

— Информативно.

В районе антикварных магазинов к югу от Юнион-сквер, на расстоянии броска словарем от книжного магазина «Стрэнд», Хит и Рук нашли скромную стеклянную дверь, зажатую между магазином шейкерской мебели[94] и лавкой редких карт. Надпись на позолоченной табличке в стиле сороковых, расположенной на уровне глаз, гласила: «К. Б. Филлипс — приобретение произведений искусства». Никки подняла руку, чтобы нажать на кнопку звонка в металлической рамке.

— Я бы не стал этого делать, — заметил Рук.

— Почему?

— Не надо его оскорблять. — Он поднял палец, словно говоря: погодите. Через две секунды домофон пискнул. Рук сказал: — Это же Каспер. Он знает, что к нему пришли, всегда знает. -

И толкнул дверь.

Они поднялись по полированной лестнице светлого дерева навстречу слабому сквозняку, принесшему с собой призрачные запахи старой публичной библиотеки. Оказавшись на площадке, Никки заглянула в комнату и вспомнила одну из истин Нью-Йорка: глядя на дверь, никогда нельзя судить о том, что скрывается за ней.

Погруженный в тишину демонстрационный зал антикварной лавки К. Б. Филлипса отделяли от Бродвея несколько метров и несколько веков. Это была просторная гостиная, уставленная тяжелой темной мебелью, обитой бархатом, и изобиловавшая небольшими тусклыми настольными лампами с малиновыми абажурами и кистями и бледно-желтыми настенными канделябрами.

Картины с изображениями морских пейзажей, бульдогов в военной форме и херувимов украшали стены и резные мольберты из красного дерева. Подняв голову, Никки принялась рассматривать потолок, украшенный старинными жестяными изразцами, как вдруг прозвучавший совсем рядом негромкий голос заставил ее подскочить на месте.

— Мы так давно не виделись, Джеймсон.

Мягко произнесенные слова как будто несли с собой запах свечей. Никки уловила слабый европейский акцент, который не могла определить, однако он показался ей приятным.

Щеголевато одетый старик повернулся к ней.

— Прошу прощения, если я напугал вас.

— Вы как из-под земли выросли, — ответила она.

— Это искусство в свое время послужило мне на пользу. Однако умение незаметно исчезать, увы, начинает изменять мне. Тем не менее оно дало мне возможность вести комфортную жизнь на пенсии. — Он сделал жест в сторону гостиной. — После вас. — И когда они ступили на толстый восточный ковер, добавил: — Вы не сказали мне, что приведете с собой детектива полиции.

Никки остановилась.

— Я не говорила, что я детектив. Старик лишь улыбнулся в ответ.

— Вы вряд ли согласились бы встретиться со мной, если бы я вас об этом предупредил, Каспер, — сказал Рук.

— Скорее всего, нет. И в результате много потерял бы. — В устах любого другого мужчины это прозвучало бы пошло и смехотворно, но элегантный старичок заставил Никки покраснеть. — Присаживайтесь.

После того как они с Руком устроились на диване, обитом темно-синим вельветом, хозяин опустился в свое зеленое кожаное кресло с подголовником. Когда он положил ногу на ногу, Никки разглядела под льняными брюками острые колени. Носков на нем не было, и домашние туфли, судя по виду, были сделаны на заказ.

— Должна сказать, вы именно такой, каким я вас представляла.

— Она читала мою статью и считает, что вы — сама любезность, — объяснил Рук.

— О, прошу вас, этот ярлык уже устарел. — Каспер повернулся к Никки. — Ничего особенного, поверьте. В моем возрасте «сама любезность» — это когда мужчина не забывает бриться по утрам. — Она заметила, что его щеки блестят в свете ламп. — Но у офицера полиции Нью-Йорка нет времени на визиты вежливости. И поскольку мне пока не надели наручники и не зачитали мои права, осмелюсь предположить, что дело на сей раз не в моем прошлом.

— Отнюдь, — подтвердила Хит. — Я прекрасно знаю, что вы ушли на покой.

В ответ он лишь слегка пожал плечами и развел руками, возможно, желая заставить ее поверить в то, что до сих пор занимается кражами и забирается в квартиры через форточки.

И на самом деле у нее промелькнула такая мысль.

— Детектив Хит расследует кражу произведений искусства, — пояснил Рук.

— Рук сказал мне, что вам известно обо всех крупных сделках с картинами в городе. Легальных и нелегальных. — И снова Каспер пожал плечами и взмахнул рукой.

Никки решила, что старик прав — у нее действительно не было охоты здесь засиживаться, и она перешла к делу: — Во время отключения электричества кто-то взломал квартиру Мэтью Старра в «Гилфорде» и вынес его коллекцию.

— О, мне это даже нравится. Вы называете эту мешанину, на которую выброшена куча денег, коллекцией? — Переменив позу, Каспер снова скрестил ноги.

— Отлично, значит, она вам знакома, — сказала Никки.

— Насколько мне известно, это, скорее, не коллекция, а вульгарный винегрет из картин.

Хит кивнула.

— Я слышала такое мнение. — Она протянула старику конверт. — Здесь снимки картин, сделанные оценщиком.

Каспер с нескрываемым презрением перебрал фотографии.

— Кто собирает одновременно Дюфи и Северини? Почему бы не добавить сюда тореадоров или клоуна на черном бархате?

— Можете оставить их себе. Я надеялась, что вы взглянете на них внимательнее или покажете кому-нибудь и, если услышите, что кто-то пытается продать одну из этих картин, сообщите мне.

— Непростое поручение, — сказал Каспер. — В это дело — с той или другой стороны — могут быть замешаны мои друзья.

— Я понимаю. Покупатель меня не интересует.

— Разумеется. Вам нужен вор. — Он обернулся к Руку. — Времена не меняются, Джеймсон. Они по-прежнему жаждут схватить именно того, кто рискует больше всех.

Рук ответил:

— Здесь есть небольшая разница: тот, кто это сделал, не только украл картины, но, возможно, совершил убийство, даже два.

— Мы не знаем этого наверняка, — добавила Хит. — Если говорить откровенно.

— Боже мой, вы времени зря не теряете. — Элегантный старый вор окинул Никки долгим одобрительным взглядом. — Очень хорошо. Мне знакомы один-два не слишком честных торговца картинами, которые могут быть полезны в этом деле. В качестве одолжения Джеймсону я наведу справки. К тому же никогда не вредно оказать добровольную помощь жандармерии — на всякий случай.

Никки наклонилась, чтобы взять сумку, и начала было благодарить хозяина, но когда она подняла голову, его уже не было в комнате.

— На что это он там жаловался? — удивился Рук. — По-моему, он все еще прекрасно умеет исчезать незаметно.

Никки стояла в комнате для ланча в полицейском участке и смотрела через стеклянную дверцу микроволновки на вращающуюся коробку жареной свинины с рисом. Уже в который раз она размышляла о том, сколько времени проводит в этом здании, глядя сквозь стекла, дожидаясь результатов. Если она не смотрела на подозреваемых сквозь стекло комнаты для допросов, то следила за объедками в микроволновой печи.

Звякнула микроволновка, и Никки вытащила дымящуюся коробку, украшенную с двух сторон фамилией «Таррелл» с тремя восклицательными знаками. Если бы ему действительно нужна была эта еда, он забрал бы ее домой. Никки принялась размышлять об увлекательной профессии детектива. Работа, которой никогда не будет конца, на ужин объедки — даже не свои, а чужие.

Разумеется, Рук еще раз попытался пригласить ее в ресторан. Время встречи с Каспером было выбрано удачно: когда они вышли из антикварной лавки, как раз настала пора ужинать.

Даже в этот нестерпимо душный вечер так приятно было бы посидеть на улице, за столиком кафе «Боут Бейсик», с гамбургером и бутылочкой «Короны», которая покрывается испариной в ведерке со льдом, и смотреть на лодки, скользящие по Гудзону.

Хит сказала Руку, что идет на свидание. Заметив выражение его лица, она добавила, что это будет свидание с уликами в участке. Никки не хотелось его мучить. Хотелось, конечно, но не таким образом. Сидя за своим столом после окончания рабочего дня, без телефонных звонков и посетителей, отвлекавших ее, детектив Хит снова оглядела улики, занимавшие огромную фарфоровую доску. Только на прошлой неделе она сидела в этом самом кресле, таким же поздним вечером. Сейчас у нее было уже больше информации. Доска заполнялась именами, датами, фотографиями. За последние несколько дней прибавилось еще два преступления. Три, если считать нападение на нее саму.

— Поченко, — произнесла она. — Где же ты, Поченко?

Никки погрузилась в размышления. Она отнюдь не была склонна к мистике, однако верила в силу подсознания. По крайней мере, собственного подсознания. Она представила, что ее мозг — это доска, и стерла все, что было написано на этой доске. Отстранившись от всех мелочей, она открыла сознание для калейдоскопа данных, для причудливых узоров, которые образовывали улики и факты. Мысли ее устремились вдаль. Хит отогнала те, что не имели отношения к делу, и сосредоточилась на своем расследовании. Она ждала озарения.

Ждала, когда улики заговорят с ней. Ей нужно было узнать, что же она упустила из виду.

Никки отправилась в воображаемое путешествие в прошлое, пользуясь своей доской как путеводителем. Она видела тело Мэтью Старра, распростертое на тротуаре; она снова посетила Кимберли, окруженную ценными картинами и антикварной мебелью, погруженную в свое фальшивое аристократическое горе; она видела себя саму, беседующую с людьми из окружения Старра: конкурентами, сотрудниками, букмекером и его русским подручным, с его любовницей, швейцарами. Внезапно мысль ее зацепилась за слова любовницы.

Была какая-то необычная подробность. Никки обращала внимание на необычные факты, потому что с их помощью Бог пытался донести до нее ключ к разгадке. Она поднялась, подошла к доске и еще раз перечитала записанную там информацию о любовнице Старра. Офисный роман, перехваченное любовное письмо, Ведущая Позиция, увольнение из компании, кондитерская, счастлива, нет мотива. Затем взгляд ее упал на слова: «Связь с няней?»

Бывшая любовница Мэтью Старра видела его в универмаге «Блумингдейлс» с новой пассией.

Скандинавской девушкой. Никки считала, что у Агды не было личных мотивов и, что еще более важно, у нее имелось железное алиби. Тогда что же сейчас не давало Хит покоя? Она поставила пустую коробку из-под китайской еды на стол Таррелла и прилепила к ней бумажку для заметок с благодарностью «Тарреллу!!!», испытав извращенное удовольствие от трех восклицательных знаков. Рядом Хит положила записку с просьбой вызвать Агду в участок для беседы к девяти утра.

Добравшись до дома, Никки заметила на противоположной стороне улицы патрульную машину из Тринадцатого участка. Детектив Хит поздоровалась с офицерами и поднялась к себе. В этот вечер она не стала звонить капитану с просьбой отозвать патрульных. Воспоминания о синяках на шее Барбары Дирфилд были еще слишком свежи. Никки ужасно устала и жаждала поскорее лечь в постель.

Сегодня никаких излишеств. Вместо ванны она приняла душ. Улегшись в постель, она ощутила запах волос Рука, исходивший от соседней подушки. Никки притянула подушку к себе и глубоко вдохнула этот запах, задавая себе вопрос, не стоило ли позвонить ему и пригласить домой.

Но уснула, не успев ответить. Когда зазвонил телефон, было еще темно. Никки не сразу выбралась из цепких объятий сна. Не открывая глаз, она неловко попыталась нашарить на тумбочке мобильник, и он полетел на пол. Когда она наконец взяла телефон, он уже смолк.

Никки узнала номер и включила голосовую почту.

— Привет, это Каньеро. Перезвони мне, хорошо? Как только получишь сообщение. — Он говорил быстро, взволнованным голосом — непохоже на Каньеро. Взмокшая от жары Никки похолодела, когда услышала следующие слова: — Мы нашли Поченко.

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Никки спустилась по лестнице, на ходу заправляя блузку в брюки и перепрыгивая через две ступеньки, подбежала к патрульной машине и попросила копов подбросить ее в участок.

Они обрадовались поездке, нарушавшей однообразие их работы, и, усадив Хит на заднее сиденье, с ревом устремились вдаль. В пять утра на север по Вест-Сайд-хайвей направлялось не много машин, и они двигались достаточно быстро.

— Я знаю этот район, с этой стороны на машине не подобраться, — сказала Никки водителю. — С шоссе можно свернуть только на Девяносто шестой, это слишком большой крюк, лучше сворачивайте на следующем выезде. Когда спуститесь с пандуса, я выйду и дальше добегу сама.

Офицер еще жал на тормоза у подножия пандуса, ведущего на 79-ю улицу, а Никки уже открывала дверцу. Обернувшись, она поблагодарила патрульных и бросилась бежать под эстакадой по засохшему птичьему помету — к реке и мерцавшим в отдалении огням полицейских машин. Лорен Пэрри осматривала труп Поченко, когда Никки, задыхаясь, подбежала к ней.

— Зря ты так торопилась, Ник, он теперь никуда не денется, — заметила судмедэксперт. — Я собиралась сама тебе позвонить, но Каньеро меня опередил.

К ним подошел детектив Каньеро.

— Похоже, этот парень тебя больше не потревожит.

Хит обошла труп. Русский лежал на боку на парковой скамейке с видом на Гудзон. Это было живописное местечко, расположенное на зеленом склоне между велосипедной дорожкой и берегом реки, здесь останавливались отдохнуть туристы. Для Поченко скамейка оказалась последней остановкой в этой жизни.

На нем была не та одежда, что в вечер нападения. Шорты цвета хаки с множеством карманов и белая футболка выглядели совершенно новыми — именно так одеваются беглые преступники, которые меняют одежду в примерочных. Футболка и шорты Поченко, залитые кровью, явно были только что из магазина.

— Его обнаружил патруль из программы поддержки бездомных, — пояснил Каньеро. — Они обходят район, пытаясь уговорить этих людей ночевать в приютах с кондиционерами. — Он не удержался и добавил: — Похоже, нашему другу перегрев уже не грозит.

Никки понимала черный юмор Каньеро, однако вид трупа не вызывал у нее желания шутить.

Кем бы ни был при жизни Виктор Поченко, сейчас он был мертв. Какие бы личные чувства она ни испытывала при виде его тела — облегчение, радость оттого, что ей больше ничто не угрожает, — все это было только личное.

Он превратился в жертву преступления, и его убийство взывало к правосудию. Одним из талантов Никки, жизненно необходимым в ее работе, было умение отодвигать личные чувства подальше и действовать как профессионал. Она снова взглянула на труп Поченко и поняла, что на сей раз ей придется приложить для этого гораздо больше усилий, чем обычно.

— Что насчет причины смерти? — спросила она у Лорен Пэрри.

Судмедэксперт жестом подозвала ее к скамейке.

— Один выстрел в затылок.

Небо начинало светлеть, и в сером свете утра Никки ясно разглядела пулевое отверстие на коротко остриженной голове Поченко.

— Здесь ожоги, — сказала она.

— Точно. Выстрел произведен в упор. Посмотри, как лежит тело. Скамья длинная, он мог бы усесться посередине, однако он находится с краю.

— Кто-то сидел с ним рядом, — кивнула Хит. — Есть признаки борьбы?

— Нет, — ответила Лорен.

— Итак, наиболее вероятно, что убийца был приятелем или сообщником, иначе он не смог бы подобраться к нему так близко.

— Достаточно близко для неожиданного нападения, — заметил Каньеро. — Вытаскиваешь «пушку», приставляешь к затылку, хлоп, и все дела. — Он махнул рукой в сторону шоссе Вест-Сайд-хайвей, которое уже начинало заполняться машинами людей, ехавших в город на работу. — Свидетелей нет, шум транспорта заглушил выстрел. Камер Департамента городского транспорта поблизости тоже не видно.

— Что за оружие? — спросила Никки у судмедэксперта.

— Малого калибра. Если приставишь мне к голове «пушку», я скажу — двадцать пятого.

— Лорен, детка, тебе следует побольше развлекаться.

— Я бы с радостью, да дела идут слишком хорошо. — И она указала на мертвого русского.

— Ожог на лице и сломанный палец — твоя работа? — Хит кивнула. — Есть еще что-нибудь, что мне следует знать?

— Ага, — вмешался Каньеро. — Никогда не связывайся с Никки Хит.

Когда они с Каньеро приехали в участок, Рук уже ждал там.

— Я слышал насчет Поченко. — Он торжественно склонил голову. — Мои соболезнования.

— Эй, смотри, наш Писака уже соображает, что к чему, — рассмеялся Каньеро.

Но Никки снова проигнорировала черный юмор.

— Каньеро, звони людям, которые наблюдают за Мириком. Он единственный известный нам сообщник Поченко, и мне нужно знать, где был букмекер, когда пристрелили его приятеля.

Детектив Каньеро взялся за телефонную трубку. Рук принес Хит стаканчик из «Дин энд Делюка».[95]

— Вот, я взял твой обычный. Двойной ванильный латте с обезжиренным молоком, без пенки.

— Ты же знаешь, что я думаю о таком кофе.

— И тем не менее пьешь его каждое утро. У тебя сложный характер.

Хит взяла стаканчик и сделала глоток.

— Спасибо. Очень любезно с твоей стороны. Зазвонил ее телефон.

— Ив следующий раз не забудь шоколадную стружку.

— Это уже слишком сложно, — ответил Рук. Никки взяла трубку — звонил Таррелл.

— Хочу сообщить тебе две вещи, — объявил он. — Агда ждет в вестибюле.

— Спасибо, сейчас приду. А второе?

— Вчера вечером, перед тем как уйти домой, я плюнул в ту коробку.

Агда Ларссон приоделась для визита в полицейский участок. На ней были винтажные вещи, купленные в Ист-Виллидж; одно запястье украшали розовые с белым спортивные часы «Swatch», другое — плетеный браслет с узелками. Она потеребила большим и указательным пальцами узелок и спросила:

— У меня будут какие-то неприятности?

— Нет, это всего лишь формальность. — Это было правдой лишь отчасти. Никки эта беседа была нужна в основном для того, чтобы расставить точки над «i», но она также хотела получить ответ на один беспокоивший ее вопрос. «Однако всему свое время», — решила Хит. — Как у вас настроение после случившегося? Я думаю, после убийства и ограбления у ваших хозяев вы решите вернуться в Швецию.

Агда покачала головой, как будто не верила в реальность происходящего.

— О, это все очень печально, да? Но в моей стране тоже случаются убийства. Говорят, в прошлом году убили почти двести человек.

— Во всей стране?

— Да, и разве это не ужасно? Повсюду убийцы.

— Агда, я хочу задать вам несколько вопросов относительно жизни семьи Старров.

Та медленно кивнула.

— Миссис Кимберли сказала, что вы захотите расспросить меня, когда я сообщила, что иду в полицию.

Никки насторожилась.

— Она предупреждала вас, чтобы вы не говорили об их частной жизни?

— Нет, она сказала, что я могу говорить все, что захочу.

— Она так сказала?

Няня хихикнула и тряхнула длинными светлыми волосами.

— Вообще-то, она сказала, что это все равно не важно, потому что полицейские тупые и проглотят все, что угодно. — Тут Агда заметила, что Никки не смешно, и нахмурилась в тщетной попытке принять серьезный вид. — Она, миссис Старр, всегда говорит все, что хочет.

«И получает все, что хочет», — мысленно добавила Никки.

— Как давно вы у нее работаете?

— Два года.

— Как она к вам относится?

— О, иногда с ней бывает трудно. Бывает, вдруг как набросится на меня: «Агда, возьмите Мэтью и идите гулять в парк» — или стучится ко мне среди ночи: «Агда, Мэтью стало плохо, его вырвало, уберите это».

— Позавчера миссис Старр с сыном уехала из города.

— Верно, они поехали в коттедж доктора ван Пелдта в Вестпорт. Это в Коннектикуте.

— Вы не поехали с ними. Вы встретились уже там или, может быть, на Центральном вокзале?

Агда покачала головой:

— Я с ними не поехала.

— И где вы были все это время?

— Отправилась к подруге, она учится в Нью-Йоркском университете, ночевала у нее.

Хит нацарапала в блокноте: «Университет».

— Это не показалось вам странным? То есть… если миссис Старр привыкла будить вас по ночам, чтобы вы ухаживали за ребенком, то она наверняка берет вас с собой в различные поездки.

— Это правда. Обычно я езжу с ними в путешествия, чтобы сын ей не мешал и она могла развлекаться.

— Но не в этот день. — Никки перешла к интересовавшему ее вопросу. — Была ли какая-то причина, по которой она отказалась от ваших услуг? — Детектив внимательно посмотрела на девушку и продолжала: — Может быть, миссис Старр не хотела, чтобы вы видели, чем она занимается?

— Нет, я осталась только потому, что в тот день должны были привезти пианино. Она хотела, чтобы Мэтти отвлекся от компьютера и набирался культуры, поэтому купила ему огромное пианино. Просто замечательное. Когда его вытащили из ящика, я чуть в обморок не упала.

Наверное, стоит целое состояние.

«У разных людей горе проявляется по-разному», — подумала Никки.

— Расскажите мне о ваших взаимоотношениях с Мэтью Старром.

— О, здесь нет ничего необычного. Он ко мне неплохо относится, но обзывает меня всякими словами, когда я велю ему ложиться спать или выключить «Жизнь Зака и Коди»[96] и идти обедать.

— Она взглянула на Никки и вопросительно приподняла брови. — Вы об этом спрашиваете?

Детектив Хит напомнила себе, что напротив нее сидит отнюдь не придворный поэт.[97]

— Спасибо, а теперь позвольте спросить вас о Мэтью Старре-старшем. Каковы были ваши взаимоотношения с ним?

— О, очень хорошие.

— В каком смысле?

— Ну, он был очень добр ко мне. Миссис Старр — она все время щелкала пальцами и командовала: «Агда, сделайте это» — или «Агда, утихомирьте его, я занимаюсь йогой».

— Агда — так как насчет мистера Старра?

— Мистер всегда был очень вежливым. Утешал меня после того, как она устраивала мне скандалы. Мистер Старр давал мне деньги, в мои выходные угощал меня обедом. Водил меня по магазинам, покупал одежду или… Вот, смотрите, он подарил мне эти часы.

— А миссис Старр об этом знала?

— О, tvartom,[98] нет. Мэтью сказал, что это только между нами.

Никки поразила такая бесхитростная откровенность, и она решила копнуть поглубже.

— У вас были физические контакты с мистером Старром?

Страницы: «« « ... 89101112131415 » »»