Нож разведчика. Добро пожаловать в ад! Голодный Александр

– Блин, не подумал! Одна вроде в зале валяется.

– Ладно, в подъезде найдем. «В каждый дом» вам носят?

– Точно! Постоянно в ящики закидывают.

Газеты нашлись на подоконнике у почтовых ящиков, на выходе из лифта парней встретил улыбающийся Веселов.

– Саня! Давно стоишь?

– За две минуты до вас подошел. Только собрался на мобильный тебе звякнуть, слышу – лифт работает и ваши голоса.

В квартире первым делом Ратный выложил на журнальный столик чеки, купюры и монеты.

– Сто пятьдесят с мелочью сдачи. На хлебушек, Константин. Так, парни, переодеваемся, снимаем шторы и тюль.

– А снимать зачем?

– Краской провоняют. Представляешь, что тебе Вартик за это скажет?

– Понял, сейчас сделаю.

Через десять минут Костя с Саней, открутив с дверок и ящиков ручки, уже шкурили места на мебели, где облезала краска, а Сергей, сняв вытяжку, пристроился на газетах в зале разбираться в неисправности.

Диагноз оказался верным – отказал концевик, разрешающий включение, когда выдвигалась панель вытяжки. По уму, конечно, следовало его заменить, поскольку вещь для ремонта производителем не планировалась. Но тогда где взять нужную модель? Вытяжка-то испанская. Если концевик и найдется, то стоить будет немерено. Поэтому сейчас Ратный аккуратно рассверливал трубчатые заклепки крепежа зажатым в ручной обжимке сверлом. Готово. Раскрыв корпус устройства, Сергей тщательно протер детали щедро смоченной спиртом тряпочкой, зачистил старательной резинкой нагоревшую рабочую поверхность контактов. Сборка. Вопрос крепежа решился просто – проволокой от выпрямленной скрепки. Подтянув витки небольшими плоскогубцами, Ратный прозвонил концевик тестером. Отлично. Можно дочищать вытяжку и собирать конструкцию.

Заглянувший в зал Веселов доложил:

– Владимирыч, все, зашкурили.

– Хорошо, Александр. Теперь очистите поверхности от пыли сухой тряпкой и начинайте грунтовать. Вот банка грунтовки, вот кисти. Окно не забудьте открыть. И постарайтесь, чтобы не осталось незакрашенного ДСП.

Шутливое исполнение воинского приветствия:

– Есть, товарищ командир!

Собрав вытяжку, Сергей проверил ее работу. Все четко, тяга от двух движков отличная. Надо вешать на место.

Зашел на кухню, поморщившись от едкого амбре:

– Не помешаю, парни?

– Наоборот, поможешь. Владимирыч, починил?

– Неужели ты сомневаешься?

Довольный Костя улыбнулся:

– Честно – нет. Глянь, как мы отработали?

– Сейчас. Установлю агрегат и включу, а то окно не очень помогает.

– Да холодно его настежь открывать.

– Вот и я об этом же. Красить начнем – станет еще хуже.

Установив и врубив вытяжку, Сергей отправил Кустова простирнуть шторы и тюль, а сам с Веселовым зашкурил и отгрунтовал повреждения на столе и табуретах. Единственное достоинство нитры – сохнет быстро. Но вонь от нее…

Заглянувший на кухню Костя чихнул от шибающей в нос химии и выдал резюме:

– Блин, как мой камуфляж, пятнами. Владимирыч, красить сейчас будем?

– Нет, пусть хорошо высохнет. Это с краской проще, грунтовка – дело серьезное. Наверное, пообедаем и продолжим.

Расположились в зале вокруг журнального столика, застелив его газетами. Суп «харчо», плов, мясная нарезка, чай.

– Вартуш вчера готовила?

Кустов согласно кивнул:

– Конечно. Я помогал.

– Вкусно. Повезло тебе с женой. И работает, и по дому хозяйка, и характер хороший. Живешь как сыр в масле.

Улыбаясь, Кустов ответил:

– Я, собственно, и не возражаю.

Поев, парни сложили тарелки в раковину, попутно отметив, что мощь химической вони поубавилась.

– Оставляем посуду. Полчасика отдохнем, потом вымою и приступим к покраске.

– Хорошо.

Вернувшись переваривать в зал, Костя с Саней расположились в креслах, Сергей пристроился на диване. Константин включил телевизор. На «Девятом» шел какой-то иностранный боевик. Герои с настороженно-тупыми рожами, демонстративно задрав оружие, пробирались по штольням полузаброшенного бункера с редкими горящими лампами.

«Бред», – успел подумать Сергей, и тут на него накатило.

…Горели нечастые тускловатые лампы. Но за состоянием бункера следили. Пусть шелушилась на стенах и потолке старая выцветшая краска, протерся до серого бетона когда-то окрашенный пол, ржавчина подъедала металлические конструкции на стыке с бетоном, только не было мусора, кабели на сваренных из уголка держаках носили следы аккуратного ремонта, массивные двери бесшумно открывались на заботливо смазанных петлях. Пройдя три поста охраны, Сергей добрался до сердца базы Подполья – научно-технического комплекса.

– Разрешите?

– А, Сережа! Заходи.

– Здравствуйте, Игорь Петрович.

– Здравствуй, боец. Как насчет чайку? Нашего, партизанского, на травах?

– С удовольствием.

Собеседнику было за семьдесят. Ветхий, но чистый камуфляж поверх свитера ручной вязки, немного неожиданно смотрящиеся войлочные тапки и толстые шерстяные носки на ногах. Старческая пигментация на белой, отвыкшей от солнечного света коже, замедленные, осторожные движения. Но выцветшие голубые глаза смотрят внимательно и твердо, выдавая острый ум и незаурядный характер. Привычно управившись с древним алюминиевым электрочайником, он присел в потертое кресло. Сергей пристроился на стуле.

– Поработали мы с твоими подарками.

– Разобрались, Игорь Петрович?

– Разобраться-то разобрались, но вот пользы от этого… Совершенствуются они, Сережа. Учитывают свои ошибки и умело учатся на них.

– С пистолетом ничего не получилось?

– Оружейники обещали еще подумать, но мне кажется…

Старик обреченно махнул рукой.

– Ладно, сначала чай, плохие новости потом.

Мята, мелисса, смородиновый лист, плоды шиповника, чага… С последней надо быть особенно осторожными – вокруг развалин академгородка хватает «горячих» пятен, поэтому грибы обязательно проверяются дозиметрами, как и остальные дары леса, впрочем. Грея руки о бока объемной армейской кружки с черными пятнами сбитой эмали, размачивая окаменевшую сухпайную галету, отхлебывая маленькими глотками чуть сладкий горячий чай, Сергей наслаждался ощущением покоя и защищенности, давая отдых всегда напряженным нервам. Здесь, в надежно скрытом развалинами бункере, это допустимо. Сделав последний глоток, он благодарно кивнул:

– Спасибо.

– На здоровье. Ну, пойдем в лабораторию.

Один переход отделял жилище старого ученого от рабочего места. Обширный зал со сводчатым потолком неплохо освещался лампами дневного света. Электропитание комплекса обеспечивали несколько изотопных источников и экспериментальный ядерный реактор, разрабатывавшийся для военно-космической отрасли. В советской державе умели делать по-настоящему надежные вещи, безотказно служившие многие десятилетия. Конечно, этого нельзя сказать об обычных лампах, но для тех же дневного света, к примеру, нашли выход, подключив самодельные умножители напряжения. В итоге светили даже с перегоревшими запускающими спиралями. Лампы накаливания использовали через диодные выпрямители, что заметно увеличивало срок службы нитей, да и в мертвых населенных пунктах попадались они еще часто.

На стеллажах и столах стояла аппаратура. Сергей нынешний мимолетно удивился древности ламповых и первых транзисторных осциллографов, частотомеров, генераторов, разнообразных измерителей – эта техника еще в годы его учебы считалась безнадежно устаревшей. Серый, глазами которого он видел происходящие события, испытывал при виде приборов благоговение.

– Ты же у нас студент, успел два курса в политехе отучиться, поймешь, что хочу объяснить. Сначала по личному жетону. Смотри.

Под мощным увеличительным стеклом лежала вскрытая плоская коробочка.

Микросхемы, обвязка, несколько радиоканалов, таблетка источника питания… Маркировка незнакома, но одна из микросхем живо напомнила стандартную для компьютерной памяти. Точно, вон ее контроллер и пластинка кварцевого генератора. Какой яркий, интересный сон!

Синхронно блуждающим мыслям зазвучали комментарии собеседника:

– Насколько мы разобрались, это одновременно удостоверение личности, радиомаяк и ретранслятор номера личного идентификатора. В шнурке антенна, диапазон работы – сотни мегагерц. Контролируется как наземными станциями, так и со спутников. Еще работает в связке со стрелковым комплексом, давая разрешение на открытие огня. При обмене данными используется зашифрованный цифровой протокол, вскрыть при наших возможностях, – кивок в сторону стола со стареньким ноутбуком («Еще дисплей черно-белый! Четыреста восемьдесят шестой, что ли?»), – не представляется возможным.

– Жаль.

– Да, Сережа. Теперь по оружию.

Соседний стол, несколько узких печатных плат и фигурных электромеханических узлов. Глаза сразу выхватили знакомую деталь – сканер отпечатка пальца.

– Они добавили электронный радиопредохранитель, завязанный на личный идентификатор и тот жетон. В конструкцию пистолета внесено сразу четыре электромеханических компонента, делающих невозможным выстрел без синхронного действия электроники.

Серый подумал, насколько ему повезло тогда, у трупов вражеских солдат. Встань чуть дальше, выйди из зоны действия электроники, и винтовка оказалась бы бесполезной железкой.

– Оружейники думают над доработкой, но я уверен, что в лучшем случае получится самоделка, использующая лишь ствол да отдельные детали исходного оружия. Учитывая точность их обработки и наше оборудование – не самая надежная.

– Игорь Петрович, а что-нибудь получается с личным идентификатором?

– Знаешь, что… взгляни сам.

В окуляре лабораторного микроскопа была видна вскрытая капсула. Невероятно минимизированные схемы, крошечные катушки радиоканала, залитые герметиком блочки гибридок. И пока тот Сергей с отчаянием осознавал невозможность разобраться в этом чуде вражеского гения, настоящий поневоле восхищался качеством и тонкостью работы. Кстати, схема что-то очень напоминает…

– Присядь, Сережа.

Устроившись напротив, ученый с горечью и печалью посмотрел в глаза.

– Мы проигрываем. Не людям, нет. Мы понемногу проигрываем их техническому прогрессу, новым разработкам, всей этой электронике, помогающей врагам.

Серый дернулся возразить, но был остановлен движением руки.

– Подожди. Дай мне сказать. Так вот… Вся борьба подполья проходила на моих глазах. И многое из того, что изобретали оккупанты, оказывалось в этой лаборатории. Сначала они отменили бумажные документы, перейдя на электронные удостоверения, отслеживаемые станциями сотовой связи и компьютерной сетью. Мы сумели взломать алгоритм, пробившись к находящемуся в памяти контрольному отпечатку большого пальца и даже получив возможность использовать банковский счет владельца. Полгода, всего полгода. Первый же вариант личного идентификатора, – взгляд в сторону стола с микроскопом, – положил конец этой победе. И если пересадить капсулу мы еще можем, то врастающие в мышечную ткань антенны… Потом все чаще вместо живых солдат наших бойцов стали встречать дроны. Автоматизированные и управляемые. Как они совершенствовались, ты видел сам.

Серый хмуро кивнул.

– Совершенствуется и оружие. Оно дает серьезные преимущества в бою их солдатам и совершенно бесполезно в наших руках. Все оснащается радиодатчиками и маяками. Хорошо, что ты использовал экранирующую фольгу. Я уверен, что многие из не вернувшихся забыли про это в горячке боя, были засечены и уничтожены. Дальше… У нас все меньше бойцов, приток патриотов полностью прекратился. Когда пришел последний доброволец? Четыре года тому назад?

– Страна обезлюдела…

– И это тоже. Но, согласно перехватам нашего радиоузла, враги создали жилые зоны для оставшихся в живых. Тех, кто представляет для них интерес. И там идет умелая и продуманная обработка. Думаю, что подрастающая молодежь уже совсем не российские граждане, душой и телом преданы оккупантам.

Слова, пусть справедливые и объективные, били по больному. Боец не выдержал:

– Игорь Михайлович!..

Ученый отрицательно покачал головой:

– Да, Сережа. Я видел, как они разваливали Советский Союз, используя самое сильное оружие – идеологию, пропаганду. Как промывали мозги «дорогим россиянам», уничтожая уже само понятие «русский», убирая идеалы и потворствуя инстинктам. Конечно, раскол и оккупация многим открыли глаза… Но было уже поздно. Так вот, работу над сознанием наших людей они не прекратили. Им нужна нация рабов. Послушных, талантливых и довольных своей рабской жизнью. Маленькая и управляемая нация.

– Но ведь есть мы…

– Сколько нас осталось? Люди гибнут, а вражеские разведывательные аппараты все чаще встречаются совсем близко от базы. Они найдут новое решение поиска, усовершенствуют спутники контроля и неизбежно выйдут на нас.

Помолчав, старый ученый вздохнул и продолжил:

– Я это рассказываю не для того, чтобы показать бесполезность нашей войны. Нет, наоборот. Мы последние из не сдавшихся. И пусть наша участь предрешена, но останутся дела. Твои дела, твои подвиги ради Родины, Серый. Сменятся поколения, вместо нынешних жвачных появятся новые русские. И если хоть кто-то из них, узнав о нашей борьбе, захочет свободы для России… Значит, мы сражались и гибли не напрасно.

Сергей молчал. Молчал и его собеседник, с болью вспоминая что-то свое, глубокое, личное.

– Знаешь, о чем я больше всего жалею?

– О чем?

– Что время нельзя повернуть вспять, вернуться на двадцать лет назад. Их тогда было совсем немного – предателей, благодаря которым удалось все это. Если бы я мог!..

Сухая рука сжалась в твердый костистый кулак.

– Они ведь тогда ничего не боялись, прикрывались гуманными законами, подкупали продажных чиновников за американские гранты, практически в открытую вели подрывную работу, разрушая нашу страну. А мы видели и ничего не делали.

– Почему?

– Почему? Не знаю… Наверное, держались за личное благополучие, остерегались нарушать закон, просто не верили, что все случится именно так. Хотя умные люди предупреждали. Если бы я мог…

Картинка отдалилась, задрожала и пропала. Перед глазами возник дергающийся потолок и встревоженное лицо Кустова.

– Владимирыч!.. Владимирыч!..

Перехватив его руки, Сергей наконец-то смог ответить:

– Ты что, Костя?! Перестань меня трясти.

Из кухни со стаканом воды в одной руке и мобильным в другой выбежал Веселов:

– Очнулся?!

– Парни, да вы что? Приспал немного, а вы тут устраиваете…

– Приспал?! С открытыми глазами?

– С открытыми?..

– Владимирыч, ты сидел весь бледный. Глаза открыты, ни на что не реагируешь. Как ты себя чувствуешь? Воды хочешь?

– Воды? Нет. А чувствую нормально.

В подтверждение слов Ратный встал, прошелся по комнате.

– Парни, говорю – спал. Даже сон успел увидеть.

Немного успокоившиеся друзья переглянулись. Подумав, Веселов уверенно заявил:

– Нитра. Надышался.

– Саня, брось.

– Точно говорю. У меня дядька ворота в сарае красил, нанюхался. Приходы были – мама не горюй. Такое потом рассказывал…

Александра поддержал Константин:

– Все, Владимирыч, ты больше не красишь. Ты точно в порядке? Не тошнит?

– Нет, я тебе говорю.

– Слышь, Костя, при отравлениях хорошо молоко.

– Молоток! Есть в холодильнике, сейчас подогрею.

Кустов рванул на кухню.

Вполне пристойно себя чувствующий Сергей попробовал возмутиться:

– Парни!..

Александр пресек возражения на корню:

– Владимирыч, завязывай. Блин, как ты меня напугал!

Несмотря на все протесты, уже через две минуты Ратный пил теплое молоко из высокого бокала и поневоле обращался мыслями к только что увиденному. С одной стороны, самочувствие прекрасное, а с другой… Откуда взялся бункер, ярчайшие, запомнившиеся до последней детали впечатления и ощущения? И опять он был зрителем, пассивным наблюдателем. А диалог с ученым? И что, это навеянный просмотром тупого боевика сон? С открытыми глазами, кстати?

Зашевелились нехорошие подозрения. Что-то он читал, связанное с такими видениями, очень настораживающее…

Встряхнувшись, Сергей понял, что парни сидят напротив, с тревогой и вниманием смотрят в лицо. Нет, надо завязывать. Допив последний глоток (как там, в бункере!), он решительно заявил:

– Все, ребята, харэ дурью маяться. Третий час уже, в шесть Вартуш с работы придет, а у нас конь не валялся.

– Сергей Владимирыч, ты красить не будешь.

– И не прошусь, есть другое полезное занятие. Пойдемте, фронт работ вам определю.

Зайдя на кухню, проверив грунтовку (высохла полностью, да и запах уже еле-еле), Ратный выложил валик, специальное корытце для краски, среднего размера плоскую кисть.

– Кто у нас мастер по валику?

– Я. С батей два гаража в станице покрасили, – сразу отозвался Веселов.

– Отлично, Саня. Ты сейчас и будешь им работать. Костя, тебе кистью доводить там, где валик не достает. С краской не перебарщивайте, все равно второй слой делать. Первый раз пройдете, валик и кисть в полиэтиленовые пакеты чтобы замотали, а то засохнут. Понятно?

– Не вопрос.

– Сейчас краску подготовлю, и приступите.

Открыв банку светло-кремовой, теплого оттенка краски, Сергей проверил концентрацию, подлил растворителя, старательно перемешал.

Костя с тревогой в голосе поторопил:

– Владимирыч, справимся! Ты давай выходи, хватит химией дышать.

Сергей кивнул, выдал заключительное указание:

– Александр, наливай в корытце немного, не забывай валик прокатывать.

– Да понятно все, не первый раз. Иди в зале передохни.

– Хорошо. Работайте.

В принципе на кухне втроем толкаться ни к чему. Тем более что у Сергея имелась еще одна дизайнерская задумка. Вернувшись в зал, он достал рулон светлых обоев-самоклейки. Хорошо, когда в магазине проходит распродажа остатков – взял пристойную вещь за треть стоимости. Разметив остро заточенным карандашом и линейкой несколько одинаковых больших ромбов (по числу дверок кухонной мебели), три маленьких (а это на выдвижные ящики), Ратный большими ножницами аккуратно вырезал геометрические фигуры. Получилось хорошо. Теперь подошло время декоративных пластмассовых накладок – тонких планок «под золото». Он как раз заканчивал нарезать, примеряя на готовом ромбе, вторую партию, когда из кухни ввалились мощно пахнувшие краской парни.

– Фу-у-у, блин, даже окно не спасает! Кухню реально выморозим.

– Саня, у всего есть обратная сторона. Зато сохнет быстро. Как цвет, кстати?

Ответил Константин:

– Песня! Только грунтовка еще немного просвечивает.

– Ничего, полчаса выждем, пройдетесь еще раз. Краски хватает?

– Даже останется. Владимирыч, а что ты ваяешь?

– Красоту, Саня. Ту самую, которую любят все женщины.

– Это ты на мебель клеить будешь? Голова!

– Главное – недорого. А по виду будет не хуже отделки фабричных кухонь. Лучше «Икеи» точно.

Отдышавшись (пришлось открывать окно и в зале – проветрить), парни вернулись на кухню. Тронув рукой бок шкафчика, Сергей уверенно скомандовал:

– Добивайте!

Окончание покрасочных работ характеризовалось фразой: «Хоть топор вешай». Положение исправил организованный открытой дверью в подъезд сквозняк – пусть лучше пахнет кошками. Но зато мебель однозначно засияла новизной. Светлая краска очень хорошо сочеталась с обоями и гармонировала со шторами, за глажку которых взялся Сергей.

– Блин, какое дело сделали! Парни, с меня простава!

– Ты решил сэкономленное на мебели потратить на харч? Константин, не занимайся ерундой. И так каждую неделю тебя объедаем.

– Это ты, Владимирыч, ерундой не занимайся. Вартик вообще не поймет, если мы вас не отблагодарим.

– Ну, давай тогда что-нибудь домашненькое. Пирогов там, булочек… как ты, Александр?

– Это я завсегда с удовольствием. Почаевничать, поконьячничать…

– Все, решено! С женой подготовимся, день согласуем.

Краска высохла, и, использовав рулетку, Сергей разметил места наклейки ромбов. Осторожно отделяя подложку и разглаживая обои, он украсил дверки. Теперь нанести «Момент» на декоративные элементы, выждать, плотно прижать…

– Как?

– Класс!

– Владимирыч, песня!

Вернув на место тюль и шторы, Ратный критически оглядел работу.

– Надо было еще люстру помыть. Ну, ладно. Константин, выноси мусор, а мы с Александром ручки назад прикрутим.

До прихода хозяйки успели еще несколько раз проветрить кухню, а Сергей, преодолев сопротивление Кустова, приготовил им с женой на ужин овощное рагу. Сами ужинать у Кости парни наотрез отказались (сколько можно друга объедать?), но Саня смотался на рынок и привез к чаю беляшей. Горячих, ароматных, с картошкой, грибами, капустой и горохом.

С аппетитом уплетая второй, Константин уточнил:

– А что с мясом не взял?

– Котеночков жалко.

Парни дружно заулыбались. Сергею удачно пришел на память анекдот:

– С лотка продают пирожки с мясом. Подходит студент, спрашивает: «Тетенька, а начинка раньше лаяла или мяукала?» Продавщица: «Нет, она раньше головой не думала и тупые вопросы задавала!»

Веселье прервал звонок в дверь.

– О, Вартик пришла!

Метнувшийся Костя открыл входную дверь, из коридора донесся голос хозяйки:

– А что это у тебя так краской пахнет?

– Сейчас увидишь.

Вартуш зашла на кухню, обвела взором преображенную мебель, всплеснула руками:

– Господи, мальчики! Какие вы молодцы!

– Нравится?

– Не то слово. Сережа, Саша, спасибо!

– Твой благоверный больше всех трудился.

– Костя!..

Сергей с удовольствием посмотрел, как Константина заключили в объятия и нежно расцеловали.

– Ладно, ребята, вы отдыхайте, ужинайте, а мы пойдем.

– Сережа, как «пойдем»? А за стол?

Ответил Веселов:

– Вартик, мы почаевничали, вон беляши еще остались. Мне за Ириной сейчас ехать, встретиться договорились.

Ратный поддержал:

– У меня тоже дела. Завтра в центр занятости, надо документы подготовить. Потом созвонимся, соберемся.

Теплое прощание с хозяевами, привычный маршрут, раздумья в полупустом трамвае: «Хороший сегодня получился день. И Вартуш порадовали, и сам с удовольствием потрудился. Вот только видение… По ощущениям – обычный сон, только яркий и запоминающийся. Бункер… Да, партизанское подполье нашего времени. А электронику ученый показывал интересную. У американцев такая уже наверняка на вооружении. Личный идентификатор – это вообще что-то запредельное. Как там?.. Капсула вшивается в тело, а антенны врастают в мышечную ткань. Схема, кстати, что-то напоминает. Точно!»

Сергей вспомнил, как когда-то ковырялся с коровьими радиометками, навешиваемыми серьгами на уши животных (хорошая, кстати, была халтур ка). В целом схожая схемотехника, только в капсуле все в разы миниатюрнее. Наверняка использована более высокая частота. А что служит источником питания? Коровьи RFID тогда отказали из-за севших батареек. Здесь, наверное, используется ионистор, подзаряжаемый радиоизлучением на определенной частоте. Для режима «запрос-ответ» питания должно хватить.

Понемногу мысли перешли на то, как испугались парни. Да, сон с открытыми глазами – это ненормально. С другой стороны, ничего не болит, самочувствие вполне пристойное. Точно, «нитры» нанюхался, а молоко сняло симптомы отравления.