Война Иллеарта Дональдсон Стивен
Лорды и Хранители Учения призывно кричали ему, но Трой не присоединился к ним. Он въехал на Мехриле на вершину голого холма и стоял там, подняв салютующе свой меч из черного дерева к моросящему дождю, пока все колонны его армии не прошли мимо подобно теням в тумане у подножия холма. Он сказал себе, что Боевая Стража не пойдет на битву без него – что его воины пока только совершают марш, и он с ними потом соединиться. Но эта мысль не принесла ему облегчения. Боевая Стража была его инструментом, его средством служения Стране; и когда он вернулся к другим всадникам, он чувствовал себя неловко, как бы разорванным, расчлененным на части, словно от падения его удерживала только ловкость ранихина. Весь остаток дня он ехал погруженный в остро знакомое ему одиночество слепого.
Моросящий дождь продолжался до вечера, всю ночь и почти весь следующий день. Несмотря на толстый слой облаков, дождь лился не сильно, но не пропускал солнце, досаждая Трою тем, что ослаблял его зрение. Среди ночи, когда он спал в мокрых одеялах, которые, казалось облегали его как саван, он внезапно проснулся от первобытного атавистического предчувствия, что погода будет хмурой, когда он пойдет на битву в Роковом Отступлении. Ему нужно было солнце, ясность. Если он не сможет видеть!..
Утром он поднялся угнетенным и не смог восстановить своей обычной уверенности до тех пор, пока дождевые облака не ушли к востоку и солнце не вернулось к нему.
В разгар утра следующего дня компания Лордов достигла реки Маэрль. Покинув Боевую Стражу, они передвигались гораздо быстрее, и когда достигли реки, являвшейся северной границей Тротгарда, то были уже на полпути к Ревлвуду. Маэрль порождалась ручейками, стекавшими с вершин Западных гор, и бежала сначала к северо-востоку, затем к юго-востоку, пока не впадала в Серую, становилась частью Серой и текла к востоку, чтобы впасть в Соулсиз. На той стороне Маэрля лежали земли, на которых Лорды сосредоточили свои усилия по залечиванию опустошений войны и последствий Осквернения.
Тротгард с последних лет Кевина Расточителя Страны, после Осквернения, носил имя Кураш Пленетор, «Больной Камень», но затем его переименовали, когда новые Лорды принесли здесь свою клятву служения. В то время местность эта была совершенно разрушена и бесплодна. Последняя великая битва между Лордами и Презирающим происходила именно здесь и оставила ее выжженной, разрушенной, пропитанной дымящейся кровью, почти без почвы. Некоторые из старых преданий говорят, что Кураш Пленетор курился и стонал сотни лет после последней битвы. А сорок лет назад вода в реке Маэрль все еще была мутной от размытой бесплодной почвы, которую она несла.
Но сейчас в потоке воды были только следы ила. При всей ограниченности их понимания, Лорды научились очень многому в выхаживании изуродованной земли из Второго Завета, и в эти дни Маэрль нес уже только дымку непрозрачности. Из-за долгих столетий вымывания почвы образовалось ущелье, подобное трещине в земле, но склоны этого ущелья выглядели мирно от хорошо укоренившихся трав и кустарников, а из оврагов здоровые деревья высоко поднимали свои сучья.
Маэрль снова был живой рекой.
Глядя на нее с края ущелья, компания минуту постояла, испытывая приятные чувства. Елена, Аматин и Морэм вместе тихо запели часть клятвы Лордов. Затем они галопом стали спускаться по склону и на лошадях перешли через брод, так что копыта лошадей и ранихинов издавали веселый плеск, когда Лорды и их сопровождающие въезжали в Тротгард.
Эта область лежала между Западными горами и реками Маэрль, Серая и Рилл. В пределах этих границ везде, во всем была видна забота Лордов. Поколения Лордов превратили Больной Камень в здоровый лесистый край, страну с жизнеобильными холмами, лесами, полянами и долинами.
Поросшие травой склоны холмов выглядели пестрыми от множества небольших голубых и желтых цветов. На десятки лиг к югу и западу от всадников, среди обилия алианты и пышных трав, росли золотни и другие деревья; вишни, яблони и белые липы, огромные дубы, вязы и клены, величественные в осенней красоте. А воздух, в котором столетиями после битв отдавались еще эхом взрывы и стоны войны, был теперь ясным и чистым и, казалось, искрился от птичьего пения.
Именно это и увидел Трой, когда впервые обрел зрение, именно это имела в виду Елена, когда учила его видеть.
И здесь, сидя верхом на Мехриле под блестящим солнцем в залитых светом просторах Тротгарда, он чувствовал себя более свободным от забот, терзавших его долгое время.
По мере того как Лорды продвигались дальше, утро перешло в день, а страна вокруг них изменилась. Между деревьями и в траве стали появляться груды беспорядочно разбросанных камней, неотесанные валуны размером в несколько раз выше всадников высовывали головы из-под земли, и везде лежали более мелкие камни, поросшие мхом и лишайником. Вскоре компания уже двигалась среди древних обломков разрушенной горы, высокий одинокий пик которой возвышался среди холмов Кураш Пленетор, пока какая-то огромная сила не разорвала его на куски.
Они приближались к каменным садам Маэрля.
Трой никогда не уделял времени изучению этих садов, но он знал, что они считались местом, где самые лучшие мастера суру-па-маэрль учения радхамаэрль выполняют свои самые замечательные работы. Хотя за последние несколько лет он много раз проезжал по этой дороге среди ощетинившихся камней, он не мог сказать, где собственно начинаются эти сады. За исключением постоянно увеличивающегося количества обломков, лежащих или торчащих среди травы, он не мог указать никаких особых изменений или границ, пока наконец вся компания не выехала на вершину холма, возвышавшегося над широкой долиной. Лишь тогда он стал уверен, что он в одном из садов. Большая часть длинного высокого склона, обращенного к долине, была густо покрыта камнями, как будто это когда-то было сердцем древнего разрушенного пика. Обломки скал группировались кучками и торчали со всех сторон, поднимались большими грудами или отдельными массивными валунами, так что фактически единственным не занятым ими местом на крутом склоне была дорога.
Ни один из этих камней и валунов не был отшлифован, обтесан или как-нибудь обработан, хотя казалось, что мох и лишайник на отдельных разбросанных камнях и кучках местами счищен. И казалось, что все они были выбраны за свою преувеличенную естественность. Вместо того, чтобы спокойно лежать на земле, они выпирали, хмурились, припадали к земле, зияли отверстиями, съеживались и становились на дыбы или бушевали, подобно безумствующей скученной толпе троглодитов, пришедших в ужас или в экстаз от глотка свежего воздуха. По пути в долину дорога блуждала среди таинственных форм, как будто она потерялась в дремучем лесе, так что когда всадники двинулись вниз, они постоянно были в тени того или другого камня измученной формы.
Трой знал, что изумляющий беспорядок этого склона не был естественным, он был создан людьми из каких-то соображений, постичь которые он не мог. В своих предыдущих поездках он никогда не был настолько заинтересован, чтобы спросить о значении этого хаоса. Но теперь он не возражал, когда Высокий Лорд Елена предложила, чтобы все поехал посмотреть на эту работу с расстояния. По ту сторону поросшей травой долины был другой холм, еще выше и круче. Дорога поворачивала налево и шла вдоль дна долины, не заходя на тот холм. Елена предложила всадникам подняться туда, чтобы посмотреть на сад сверху.
Она обращалась ко всем спутникам, но взгляд ее был обращен к Кавинанту. Когда он нехотя ответил неясным пожатием плеч, она отреагировала на это так, будто он выразил пожелание всех всадников. Передний склон холма был слишком крутым для лошадей, поэтому они повернули направо и галопом скакали по долине, пока не достигли места, где могли бы взобраться на холм с другой стороны. Пока они ехали, у Троя появилось легкое чувство ожидания. Горячее желание Высокого Лорда Елены показать этот вид Кавинанту вызывало интерес. Он припомнил другие сюрпризы – такие как Зала Даров, которая не интересовал его, пока Морэм не затащил его туда.
Верх холма выпячивался голой вершиной. Всадники оставили своих лошадей и последнюю часть пути взбирались пешком. Они двигались быстро, разделяя настроение Елены, и вскоре достигли гребня.
По другую сторону гребня холма перед ними расстилался сад камней, выглядевший отсюда как рельеф. С этого расстояния было легко заметно, что все его раскиданные в беспорядке камни создавали единый рисунок. Из этих изломанных камней творцы этого сада создали огромное широкое лицо – с выпуклыми, угловатыми и искаженными чертами. Шероховатость камней придавала этому лицу вид побитого и искривленного; глаза были неровными, как рваные раны, а дорога пересекала его бессмысленным шрамом. Но несмотря на все это, лицо было растянуто в бодрой усмешке. Неожиданность этого зрелища вызвала у Троя тихую вспышку довольного смеха.
Хотя Лорды и Хранители Учения были очевидно знакомы с садом, все их лица выражали радость, словно эта веселая улыбка была заразной. Высокий Лорд Елена сжала руки, чтобы сдержать волну веселья, а глаза Лорда Морэма сверкали от острого удовольствия. Только Кавинант не улыбался, не кивал и не проявлял никаких знаков удовольствия. Лицо его было мрачно, как обломок кораблекрушения. В глазах его было их обычное неутомимое и неприрученное выражение, а его правая рука вертела кольцо, впечатление от чего усиливалось отсутствием двух пальцев. Спустя мгновение он проворчал сквозь шепоты всей компании:
– Да, великаны могли бы гордиться вами.
Тон его был двусмысленным, как будто он пытался сказать две противоречивые вещи сразу. Но его ссылка на великанов пересилила все, что он имел в виду. Улыбка Лорда Аматин дрогнула, и неожиданный, испытующий взгляд взмыл из-под бровей Морэма. Елена двинулась к нему, намереваясь заговорить, но прежде, чем она успела начать, он продолжил:
– Я когда-то знал похожую женщину. – Он старался, чтобы это прозвучало небрежно, но голос его был неловким. – В лепрозории.
Трой внутренне охнул, но сдержался.
– Она была когда-то красавицей – конечно, я ее тогда не знал. И у нее не было фотографии, или, если и были, она их не показывала. Я думаю, она уже даже не могла больше вставать, чтобы посмотреть на себя в зеркало. Но доктора сказали мне, что она выглядела прекрасно. И у нее была улыбка – даже когда я уже знал ее, она еще могла улыбаться. И то зрелище было очень похоже на это. – Он кивнул в направлении сада камней, но не посмотрел в ту сторону. Он был сосредоточен на своих воспоминаниях. – Ее случай был классическим. – Когда он продолжил, голос его стал резким и даже более горьким. Он отчетливо произносил каждое слово, и у этих слов были будто бы острые края. – Она заболела проказой в юном возрасте на Филиппинах или где-то в том районе – ее родители были отправлены туда, я полагаю, с войсками, – и она подхватила ее сразу после замужества. У нее онемели пальцы на ногах. Ей бы следовало прямо тогда пойти к доктору, но она этого не сделала. Она была из тех людей, которым невозможно в чем-либо препятствовать. И она не могла отнимать время у мужа и друзей ради того, чтобы заботиться о своих болезнях.
Таким образом она потеряла пальцы на ногах. Она пошла наконец ко врачу лишь тогда, когда ноги ее стало сводить настолько сильно, что она едва могла ходить. Он тут же понял, что у нее за болезнь, и отправил ее в лепрозорий, а там доктора были вынуждены сделать ей ампутацию. Это доставило ей некоторые неудобства – трудно ходить, когда на ногах нет пальцев – но она была неукротима. Вскоре она вернулась к мужу.
Однако теперь она не могла иметь детей. Для прокаженных иметь детей – это преступное безрассудство. Муж ее это понимал – но он хотел иметь детей, и поэтому вскоре с ней развелся. Это ее ранило, но она это пережила. Вскоре у нее была работа, новые друзья и новая жизнь. Но затем она снова оказалась в лепрозории. Она была слишком наполнена жизнью и оптимизмом, чтобы заботиться о себе. На этот раз она лишилась двух пальцев на правой руке.
Это стоило ей работы. Она была секретаршей, и пальцы для работы были ей необходимы. И, конечно, ее хозяин не хотел, чтобы у него работали прокаженные. Но когда ее заболевание было снова остановлено, она научилась печатать без этих омертвевших пальцев. Тогда она переехала на новое место, получила другую работу и новых друзей и продолжала жить так, словно абсолютно ничего не случилось.
Примерно в это время – так мне говорили – она возымела страсть к народным танцам. Она узнала кое-что о них во время своих путешествий в детстве, а теперь это стало ее хобби, ее способом найти себе друзей и сказать, как она их любит. В яркой одежде и с улыбкой, она была… – Он запнулся, но почти сразу продолжил. – Но через два года она снова оказалась в лепрозории. У нее была не очень хорошая походка, она частенько падала. И долгое время не получала нужного лечения. Н а этот раз она потеряла правую ногу ниже колена. Зрение у нее затуманилось, а правая рука была заметно изуродована. На лице выступали опухоли, а волосы выпадали.
Как только она научилась ковылять на своей искусственной ноге, она приступила к урокам народных танцев для прокаженных.
Доктора долго ее удерживали, но наконец она убедила их выпустить ее. Она клялась, что она этот раз будет лучше заботиться о себе. Но постепенно она все же превращалась в обрубок. Когда я познакомился с ней, она снова была в лепрозории, потому что приют, в котором она работала, выставил ее. У нее не осталось ничего, кроме улыбки.
Я проводил много времени в ее комнате, наблюдая как она лежит и слушая ее рассказы. Я старался привыкнуть не обращать внимания на зловоние. Лицо ее выглядело так, будто доктора били по нему каждое утро дубинками, но у нее еще была улыбка. Конечно, большинство зубов выпали – но улыбка не изменилась.
Она пыталась научить меня танцевать. Она заставляла меня вставать там, где могла меня видеть, и говорила куда поставит носок, когда подпрыгнуть и как двигать ногами. – Он снова запнулся. – А в промежутках она часами рассказывала мне, какой полной жизнью она жила. Ей, должно быть, было около сорока лет.
Он резко наклонился к земле, схватил камень и швырнул его со всей силой в усмехающееся лицо в каменном саду. Камень упал слишком близко, но он не стал следить, как тот катиться в долину. Отвернувшись от него, он глухо проскрежетал:
– Если бы ее муж оказался в моих руках, я бы свернул его проклятую шею. – Затем широко зашагал вниз с вершины холма к лошадям. Вскоре он уже был верхом и галопом скакал по дороге.
Баннор следовал рядом за ним.
Трой глубоко вздохнул, стараясь стряхнуть эффект рассказа Кавинанта, но не смог ничего придумать, что бы сказать. Взглянув на Елену, он увидел, что она настойчиво смотрит на Морэма и Аматин, как бы нуждаясь в их поддержке чтобы вынести то, что она услышала. Через мгновение Морэм громко сказал:
– Юр-Лорд Кавинант – пророк. – Предсказывает ли он судьбу Страны? – с горечью спросила Аматин.
– Нет! – отрицание Елены было горячим, и Морэм тоже выдохнул:
«Нет». Но Трой смог уловить, что Морэм имел в виду нечто другое. Беседа закончилась, и Лорды вернулись к своим ранихинам. Вскоре вся компания снова была на дороге и следовала за Кавинантом по направлению к Ревлстону. Весь остаток дня Трой был слишком встревожен реакцией Лордов на рассказ Кавинанта, чтобы расслабиться и наслаждаться поездкой. Но на следующий день он нашел способ облегчать свое смутное огорчение. Он стал подробно представлять себе, как движется Боевая Стража: Стражи Крови мчатся на ранихинах вместе с Лордом Каллендриллом, конные Боевые Дозоры плывут на плотах, а некоторые уже и скачут галопом, а пешие воины маршируют вслед за Аморин. На той карте, которую он мысленно представлял себе, движение этих отдельных частей войска и мело обдуманную симметрию, что его очень радовало. От этого он начинал чувствовать себя лучше.
Тротгард тоже помог ему в этом. К югу от каменных садов почвенный покров земли стал толще и более плодородным, так что холмы, через которые ехала компания, уже не изобиловали голыми камнями, выступающими среди травы и цветов. Вместо этого регулярно попадались рощицы и полоски леса, усеивающие склоны и живописные долины и долы. Под ясным небом среди бальзамических ароматов осеннего Тротгард Трой позабыл свои неопределенные мысли о Кавинанте словно плохой сон.
В окружавшем его покое даже проблемы коммуникации его армии беспокоили его не так сильно. По части этого он был даже более озабочен невозможностью отправить сообщение Кеану, чем своим неведением относительно судьбы миссии Корика. Но он находился на пути в Ревлвуд. Высокий Лорд Елена обещала ему, что лосраат работает над этой проблемой.
Он с надеждой смотрел вперед, ожидая, что Изучающие раздела Посох найдут для него решение.
В этот вечер он наслаждался разговорами и песнями Лордов у лагерного костра. Морэм молчаливо удалился со странным предчувствием в глазах, а Кавинант молчал, угрюмо и сердито глядя на угольки костра. Но Высокий Лорд Елена была в хорошем возбужденном состоянии духа. Вместе с Аматин она распространяла хорошее настроение на всех, пока даже мрачные Хранители Учения не развеселились. Трою казалось, что она никогда раньше не выглядела такой жизнерадостной.
И все же в темноту своего ложа он вернулся с болью в сердце. Для него было невыносимым, что Елена демонстрировала свое великолепие не ради него, а ради Кавинанта.
Он уснул сразу же, словно бы для того, чтобы избежать невозможности видеть. Но в самое темное время безлунной ночи его вдруг разбудили резкие голоса и цоканье копыт. Сквозь нечеткий след отблесков костра он увидел Стража Крови на ранихине, стоящего в центре лагеря. В холодном воздухе от ранихина шел пар. Он скакал галопом, чтобы догнать Лордов. Первый Знак Морин и Лорд Морэм уже стояли около ранихина, Высокий Лорд торопилась со своего ложа, а за ней и Лорд Аматин. Трой бросил в костер связку лучин для растопки. Ярко разгоревшийся ненадолго огонь костра позволил ему лучше рассмотреть Стража Крови.
На его лице были ясно заметны следы тяжелого сражения, он медленно спешился, будто устало и неохотно.
Трой почувствовал, что его равновесие внезапно пошатнулось, как если бы ветвь древа его забот о Стране, на которой он стоял, затряслась под его ногами. Он узнал Стража Крови. Это был Ранник, один из участников миссии Корика в Прибрежье.
Глава 14
Рассказ Ранника
В течение какого-то мгновения Трой пытался за что-нибудь ухватиться, чтобы вернуть равновесие. Раннику не следовало быть здесь. Прошло слишком мало времени. Со времени отбытия миссии Корика прошло только двадцать три дня. За это время даже самый сильный ранихин не мог бы галопом проскакать до Прибрежья и обратно. Поэтому приезд Ранника мог означать только… только… Прежде чем Высокий Лорд успела заговорить, Трой обнаружил, что он спрашивает сдавленным голосом:
– Что случилось? Что же случилось?
Но Елена резко прервала его. Он мог видеть, что значение приезда Ранника не ускользнуло от нее. Она стояла, твердо оперев о землю Посох Закона, а лицо ее было полно огня.
Стоявший рядом Кавинант выглядел так, как будто ему было плохо, будто был уже потрясен от того, что ожидал услышать. Он имел вид человека, желающего узнать, смертельна ли его болезнь, когда резко обратился к Стражу Крови:
– Они мертвы?
Ранник не обратил внимания ни на Кавинанта, ни на Троя. Он кивнул Первому Знаку Морину, затем поклонился слегка Высокому Лорду. Его лицо, несмотря на безвыразительность, имело налет несогласия, оттенок нежелания, что заставило Троя застонать от предчувствий.
– Говори, Ранник, – сурово произнесла Елена. – Какие вести ты принес нам?
А после нее сказала Аморин:
– Говори так, чтобы все Лорды могли тебя услышать.
Но Ранник по-прежнему не начинал. В глубине его немигающих глаз была едва видна боль – то чувство острого страдания, которое Трой не ожидал никогда увидеть ни в одном Страже Крови. – Милостивый Боже, – выдохнул он. – Это настолько плохо?
Тогда заговорил Лорд Морэм. – Ранник, – сказал он мягко. – Миссия в Прибрежье была поручена Страже Крови. Это было тяжелое поручение, потому что вы приняли Клятву, что охрана Лордов будет для вас превыше всего остального. Нет вашей вины в том, что ваша Клятва и ваша миссия пришли в противоречие, что требуется пренебречь либо одним, либо другим. У Стража Крови не должно быть никаких сомнений, какой бы злой рок ни принес тебя сюда в таком виде в ночной темноте.
Ранник колебался еще какое-то мгновение. Затем сказал:
– Высокий Лорд, я приехал из глубины Сарангрейвской Зыби, прямо от Теснистого Протока и от миссии в Прибрежье. Корик сказал мне, и Прену, и Порибу вместе со мной: «Возвращайтесь к Высокому Лорду. Расскажите ей все – все слова вохафта Хоэркина, все, что случилось с ранихинами, обо всех атаках Подстерегателя. Расскажите ей о том, как погибла Лорд Шетра». – Аматин глухо простонала, а Морэм застыл. Но Елена удержала их своим напряженным взглядом. – Она лучше поймет это сообщение о великанах и Опустошителях. Скажите ей, что миссия не будет остановлена.
И мы трое ответили:
– Сила и верность. У нас не будет поражения.
Но четыре дня мы одолевали Сарангрейвскую Зыбь, и Прен погиб от внезапного нападения Подстерегателя. Затем мы все же пробились к западному краю Зыби и там снова обрели своих ранихинов. Как можно быстрее мы мчались по направлению к Ревлстону. Но когда «ступили в Зломрачный Лес, то были осаждены волками и юр-вайлами, хотя до этого никаких признаков их мы не видели, когда ехали на восток. Порриб и его ранихин пали так, чтобы я смог ускользнуть, и я помчался дальше.
Затем к западу от Зломрачного Леса я встретил разведчиков Боевой Стражи и узнал, что Порча уже выступил в поход и что Высокий Лорд ускакала в Ревлвуд. Поэтому я свернул с пути к Ревлстону и поехал догонять вас сюда.
Высокий Лорд, есть многое, что я должен сказать.
– Мы выслушаем тебя, – сказала Елена. – Иди ближе к огню. – Повернувшись, она двинулась к костру. Там она уселась; Морэм и Аматин рядом с ней. По ее знаку Ранник сел напротив нее и позволил одному из Хранителей Учения, который имел способности Целителя, очистить свои раны.
Трой подбросил вязанку хвороста в огонь, чтобы стало лучше видно, и тоже устроился рядом с Лордами, но подальше от Кавинанта. Спустя мгновение Ранник заговорил.
Сначала его повествование было кратким и неуклюжим. Стражу Крови не хватало дара рассказчика, которым обладали великаны; он едва касался существенных предметов и пропускал вещи, которые его слушателям было важно узнать. Но Лорды дотошно его расспрашивали. А Кавинант настаивал на дополнительных деталях. Временами казалось, что он старается сдержать рассказчика, оттянуть тот момент, когда нужно будет дойти до завершения. Постепенно события, произошедшие с миссией, стали выясняться в более связанной форме.
Трой внимательно слушал. Он не мог ничего видеть при блеклом свете костра, ничто не отвлекало его внимания. Несмотря на полную бесстрастность голоса Ранника, вомарк, казалось, своими глазам и видел то, о чем слышал, как будто события, произошедшие с участниками миссии, разворачивались в воздухе перед ним.
Миссия двигалась на восток через Зломрачный Лес и уже три дня как ехала под дождем. Но никакой дождь не мог остановить ранихинов, да и не было к тому же сильной бури. На восьмой день, когда облака разошлись и солнце снова выглянуло на землю, Корик и его отряд увидели гору Грома.
Она неуклюже вырастала на фоне неба по мере того как отряд продвигался в сторону восхода. Они прошли двадцать пять лиг к северу от нее и поздно в тот день достигли огромного обрыва Землепровала. Они были на одной из самых высоких его точек и могли взглянуть на Нижнюю Страну с высоты более четырех тысяч футов. Отсюда Землепровал был виден далеко в обе стороны, как будто Нижнюю Страну отрубили топором. И далеко внизу, за холмистой полосой травы, менее чем в пяти лигах от них, широко простиралась Сарангрейвская Зыбь.
Это была заболоченная местность, испещренная ручьями, подобными распухшим венам на теле земли, заросшая пышным изобилием кустарников, полная неуловимых опасностей – странных, предательских, выросших в воде и избегающих человека животных, изогнутых, старых и полугнилых ив и кипарисов, поющих тихие песни, которые могут запутать неосторожного; застоялых ядовитых омутов, так покрытых липкой грязью, илом или мелкими растениями, что они походили на твердую почву; пышных прекрасных цветов, покрытых как росой каплями жидкости, которая может довести людей до безумия; обманчивых пространств сухой почвы, которая оказывалась зыбучими песками. Все это было знакомо Стража , Крови. Но сколь зловещей или не подходящей для жизни она ни казалась бы человеческому взгляду, Сарангрейвская Зыбь не была злом сама по себе. Скорее из-за зла, которое дремало здесь, она была просто опасна – диковатое убежище для ошибок природы, уродливый плод древних грехов. Великаны, которые умели быть осторожными, всегда могли безопасно передвигаться по Сарангрейвской Зыби, и они сохраняли свои тропинки открытыми для других, так что в нормальных условиях пересечь Зыбь не было большим риском.
Но теперь пристальный взгляд миссии встретил что-то еще. Дремлющее зло зашевелилось; рука Порчи поработала здесь и разбудила старые грехи.
Эта опасность была суровой, и Лорд Гирим был обескуражен. Но удивлены ни Лорды, ни Стража Крови не были. Лорды Каллендрилл и Аматин – и Стражи Крови Моррил и Корал – поведали всем об этой опасности.
И хотя он был обеспокоен, Лорд Гирим не предложил, чтобы миссия отклонилась от опасности, объехав Сарангрейвскую Зыбь с севера на расстоянии сотни лиг. Поэтому на рассвете девятого дня миссия спустилась через Землепровал, пользуясь конной тропой, которую проделали Старые Лорды в громадном утесе, и устремились на восток через заросшие травой холмы по направлению к главной дороге великанов через Сарангрейвскую Зыбь.
Воздух здесь был теплее и плотнее, чем над Землепровалом. Дышалось так, будто в нем были намешаны какие-то призрачные волокна, которые, казалось, оставляли что-то в легких после выдоха. Затем среди травы стали появляться низкие искореженные кусты. А сама трава стала длиннее и сочнее. Время от времени под копытами ранихинов брызгались отдельные скрытые в траве небольшие ручейки. Вскоре появились искривленные, с наростами и лишайниками, деревья, растопырившие заросшие мхом ветви. Они становились все гуще и гуще по мере того как миссия продвигалась вглубь Сарангрейвской Зыби. Иногда всадники проезжали по травянистым аллеям, которые обычно лежали между двумя стоячими омутами или уходили под углом куда-то дальше к северу, в джунгли, уже казавшиеся непроходимыми. Ранихины перешли на более медленный и осторожный шаг. Внезапно они обнаружили, что продвигаются уже через доходящую им почти до груди «слоновую траву».
Когда всадники оглянулись, они не смогли увидеть никакого следа дороги великанов. Зыбь захлопнулась за ними как челюсти.
Но Стражи Крови знали, что такой и была дорога через Сарангрейвскую Зыбь. Видна была только тропа вперед. Ранихины двигались дальше, пробивая своими широкими грудями дорогу через траву.
По мере углубления в джунгли дорога великанов становилась все уже, так что они могли ехать не более чем по трое в ряд – каждый Лорд был прикрыт с флангов Стражами Крови. Но слоновая трава вскоре отступила, позволяя им двигаться с большей скоростью.
Их продвижение сопровождалось шумами. Они растревожили Зыбь; когда они двигались, по обеим сторонам вокруг них возникали волны пробуждения различных обитателей Сарангрейва и раздавались разнообразные звуки. Птицы и обезьяны тараторили, мелкие мохнатые животные хохотали подобно гиенам, выскакивали из травы перед ними и уносились прочь; а когда джунгли уступили темным тухлым лужам и медленным ручейкам, водные птицы с радужным оперением с шумом взмывали вокруг них в воздух; бледные, отдаленно напоминающие человека фигуры устремлялись прочь и скрывались под рябью вод.
Все утро миссия продвигалась по извилистой тропе, которую проложили великаны в очень давние времена. Никакой явной опасности не было, но ранихины все-таки были настороженными. Когда всадники остановились около небольшого озерца для отдыха и еды, лошади их стали еще более беспокойными. Некоторые из них издавали тихое сопение; уши их были встревожено подняты, судорожно поворачивались в разных направлениях и почти трепетали. Один из них – самый молодой жеребец, который нес Стража Крови Тулла – неритмично бил копытом. Лорды и Стража Крови удвоили внимательность, продолжая дальше следовать по дороге великанов. Они прошли еще только две лиги, когда Силл позвал других Стражей Крови посмотреть на Лорда Гирима.
К лицу Лорда прилила кровь, будто у него был жар. Пот катился по щекам, он хрипло дышал и почти ловил ртом воздух. Глаза его блестели.
Но и не только он – Лорд Шетра тоже покраснела и тяжело дышала.
Затем даже Стражи Крови обнаружили, что им трудно дышать. Воздух как бы распух. Он сопротивлялся вдыханию в легкие, а там вцеплялся в них вязкими пальцами, как захват зыбучих песков. Самочувствие быстро ухудшалось.
Неожиданно все шумы Зыби стихли, установилась полная тишина.
Это было именно так, как рассказывал Лорд Каллендрилл.
Но тогда в упряжке Лорда Аматин был не ранихин. Доверившись великим лошадям, миссия продолжали свой путь.
Всадники двигались медленно. Ранихины шли с напряженно вытянутыми вперед головами, уши настороже, ноздри раздуты. Они вспотели, хотя воздух не был теплым.
Так они покрыли еще несколько сотен ярдов – с усилием преодолевая прохождение через неподатливый сопротивляющийся воздух и тишину. После этого джунгли с обеих сторон пропали. Дорога великанов шла по длинному травянистому гребню, подобному плотине, между двумя тихими прудами. Один из них был голубым и чистым, отражая небо и послеполуденное солнце, а другой был темным и заросшим.
Миссия была на середине этого гребня, когда возник звук.
Сначала он был тихим, жалобным и слабым, как стон умирающего. Казалось, что он идет из темного пруда. Он вынудил всадников замереть на месте. И пока они прислушивались к нему, он медленно нарастал. Нарастала напряженность вокруг и громкость этого звука – он стал ревущим воплем, эхом отразился в обоих прудах. И продолжал расти, все выше и громче. Лорды закричали вместе, стараясь перекрыть его: «Меленкурион абафа! Дьюрок минас милл кабаал!» Но их едва было слышно.
И тогда молодой ранихин, несущий Тулла, вышел из-под контроля. Он в страхе заскулил, закружился и бросился к голубому пруду. Когда он дернулся с места, Тулл спрыгнул для безопасности в траву.
Ранихин по грудь грохнулся в воду. И сразу же издал пронзительный крик боли, который почти сравнился с воем, раздававшимся в воздухе. Неистово брыкаясь, он выбрался из пруда и помчался на запад, обратно по дороге великанов. Вой резко стал более высокого тона.
Другие ранихины тоже не выдержали и побежали. Они вставали на дыбы, вертелись волчком, затем тяжело поскакали вслед за своим умчавшимся собратом. Рывок коня сбросил Лорда Гирима, и он спасся Е .т падения в темный пруд только ударом посоха. Лорд Шетра сразу же соскочила и присоединилась к нему. Силл, Серрин и Корик также спешились. Спрыгнув, Корик велел другим Стражам Крови охранять ранихинов. Ранник и его товарищи крепко держались на своих лошадях. Ранихины следовали за раненым жеребцом. Пока они мчались, завывание позади них слабело, и воздух становился не таким плотным. Но еще какое расстояние Стражи Крови не могли управлять своими лошадьми. Ранихины помчались уходящей в сторону тропой, которая была неизвестной; Стражи Крови поняли, что они потеряли дорогу великанов. Затем первый из бежавших ранихинов, миновав холм, попал неожиданно в трясину. Но остальные великие лошади успели остановиться в безопасности. Стражи Крови спешились и достали из своих вьюков веревки из клинго. К тому времени когда Корик, Серрин, Силл, Тулл и Лорды догнали их, ранихины были заняты тем, что вытягивали из трясины своего собрата, попавшего в ловушку.
Видя, что остальные ранихины невредимы, Лорды обратили свое внимание к тому жеребцу, который прыгнул в пруд. Он стоял в стороне, лязгая зубами, конвульсивно дергая из стороны в сторону головой. Все его тело на конечностях и на животе было покрыто волдырями и болячками, кровь струилась из ран. Сквозь некоторые из них были видны кости. Несмотря на то что испуг в его глазах уже прошел, он выл от боли.
Лорды были глубоко взволнованы. В глазах Гирима были слезы, а Шетра горько проклинала все. Но они ничего не могли сделать. Они не были ранихийцами. И они не могли найти здесь аманибхавам, эту всемогущую траву с желтыми цветами, которая исцеляет лошадей, но людей доводит до безумия. Они могли только зажать уши, чтобы не слышать его муки, и старались решить, каким курсом миссия должна следовать дальше.
Вскоре все остальные ранихины были в безопасности и на твердой почве. Они легко стряхнули грязь от трясины, но не могли таким же способом избавиться от стыда за свою панику. Глаза их показывали, что они чувствовали, что опозорились.
Но когда они услышали, как воет израненный брат, они насторожили уши. Они затоптались на месте и стали подталкивать друг друга. Затем медленно самый старший из них подошел к коню Тулла. С минуту они общались, нос к носу. Несколько раз молодой ранихин кивнул головой.
Затем старший ранихин встал на дыбы; он высоко вытянулся, исполняя древний жест выражения уважения ранихинов. И когда он опускался, сильно ударил по голове своего раненого брата обоими копытами. Молодой конь содрогнулся от сильного удара и упал замертво.
Остальные ранихины наблюдали в молчании. Когда их старший отвернулся от павшего коня, они ржанием выразили свое одобрение и тихую печаль.
Стражи Крови тоже по-своему не остались бесчувственны. Но Высокий Лорд Елена возложила миссию к великанам именно на них. Корик сказал Лордам:
– Мы должны все же идти. Наша миссия требует этого от нас.
Тулл может ехать вместе с Доаром.
– Нет! – воскликнула Лорд Шетра. – Мы не возьмем ранихинов снова вглубь Сарангрейвской Зыби. – А Лорд Гирим сказал:
– Друг Корик, ты, конечно же, столько же, сколько и мы, знаешь о той силе, которая запрещает нам пересекать Зыбь. Ты, конечно, знаешь, что для того чтобы остановить нас, эта сила должна нас сначала увидеть. Она должна нас почувствовать, чтобы знать, где мы находимся.
Корик кивнул.
– И ты также должен знать, что почувствовать присутствие человека – не такое легкое дело. Мы всего лишь обычные живые существа среди множества других в Сарангрейвской Зыби. Но ранихины – не обычные. Они сильнее нас – и сила жизни горит в них куда заметнее. Их присутствие здесь обнаружить легче, чем наше. Возможно, что сила, действующая против нас, обнаруживает как раз именно их присутствие. Презирающий достаточно мудр для такой стратегии. По этой причине мы должны продолжать нашу миссию без ранихинов. – Наша миссия нуждается в их скорости, – сказал Корик. – У нас недостаточно времени, чтобы идти пешком.
– Я знаю, – вздохнул Гирим. – Если все будет благополучно, это путешествие займет по меньшей мере один лунный месяц. Но путешествие верхом вокруг Сарангрейвской Зыби будет еще более долгим.
– Следовательно, мы должны прорваться верхом напрямик. Мы должны бороться.
– Воистину верхом, – подхватила Шетра. – Мы не знаем как с этим бороться – хотя уже провели первую битву. Я скажу тебе просто, Корик: если мы снова натолкнемся на этот запрет, мы потеряем больше, чем ранихинов. Нет! Мы должны идти другим путем.
– Каким путем?
Мгновение Лорды пристально смотрели друг на друга. Затем Лорд Шетра сказала:
– Мы построим плот и верхом на нем пройдем через Теснистый Проток.
Стражи Крови были удивлены. Даже любящие передвигаться по воде великаны предпочитали лучше сухопутно пробираться через Сарангрейвскую Зыбь, чем отдаваться течению этой реки. Корик сказал:
– А можно ли это сделать?
– Мы это сделаем, – ответила Шетра.
Видя силу ее целеустремленности, Стражи Крови сказали сами себе:
«Мы это сделаем». И Корик сказал:
– Тогда нам следует очень поторопиться, пока ранихины еще с нами.
И начался великий бег ранихинов, во время которого великие лошади Ра вернули себе свое доброе имя. Когда все всадники снова были верхом, они осторожно двинулись обратно, искать верную дорогу – тропу великанов. Но теперь ранихины соблюдали только самые простые предосторожности. Сначала рысью, потом галопом они помчались на запад, прочь от опасностей Сарангрейва.
При этом они не соблюдали никакого аллюра, никакого легкого, сберегающего силы шага. Это был галоп, превышающий самую лучшую резвость обычных лошадей. Они не замедляли ход и не спотыкались. На полном напряжении сил ранихины выбежали перед восходом луны из Сарангрейвской Зыби под навес Землепровала. Здесь они сменили восточное направление на южное и помчались вдоль подножия этого гигантского обрыва.
По твердой земле их бег стал тяжелее. Каменистые подножья Землепровала пересекали им дорогу смятыми складками земли, принуждая их спускаться вниз и снова с трудом подниматься по склонам по двадцать раз на одной лиге. Южнее местность стала еще хуже. Трава понемногу отступила от подножия обрыва, так что ранихинам пришлось с трудом скакать по голым скалам, сланцам и щебню.
Луна была уже почти в зените, когда на фоне неба стала видна в ее свете гора Грома, древний Грейвин Френдор. Она господствовала на южной стороне горизонта и поднималась все выше и выше, пока миссия продвигалась дальше.
В ее тени ранихины преодолевали и ночь, и холмистую местность.
Хрипло дыша, выдувая пену, исходя потом и напрягаясь из последних сил, но не спотыкаясь, они продолжали свой бег, и дневной свет застиг их не более чем в пяти лигах от Теснистого Протока. Теперь они уже поскальзывались и оступались на подножьях холмов, роняя с губ пену и раздирая в кровь колени. Но они по-прежнему отказывались прекратить бег. В разгар утра десятого дня они перевалили через гребень и устремились вниз, в узкую долину между отрогами горы Грома – долину Теснистого Протока. Справа от них, в основании горы, был исток этой реки. Там бурная черная вода вырывалась с ревом из-под отвесного утеса. Это была преображенная река Соулсиз из Анделейна. Эта прекрасная река втекала в гору Грома через Ущелье Предателя, потом ныряла в глубины земли, где она пробегала через заброшенные ответвления пещернятника и мастерских Демонмглы, шлаки пещерников, ямы с отходами, склепы и свалки, кислотные озера, выделения мест захоронения ядов. Когда она прорывалась, плотная, маслянистая и зловонная у основания Грейвин Френдор, она несла сточные воды катакомб, вековые загрязнения нечистоплотного пользования.
От горы Грома до Глотателя Жизни, Великой Топи, ничего живого не было по берегам Теснистого Протока, за исключением забредающих к нему обитателей Зыби, которая у другой оконечности Теснистого Протока становилась мощнее и поглощала его, пышно разрастаясь в черной воде. Но высоко на склонах этой долины было два или три тонких ручейка чистой воды, которые питали траву и кустарники, и немногие деревья, так что только дно долины было бесплодным. Здесь, наконец, ранихины остановились. Дрожа и отдуваясь, они сунули носы в ручеек – пить.
Лорды, превозмогая собственную усталость, немедленно направились на поиски аманибхавам. Вскоре Шетра вернулась с двумя полными горстями целительной для лошадей травы. С ее помощью она стала заботиться о ранихинах, а затем Гирим принес еще. Только когда все великие лошади поели понемногу аманибхавам, Лорды позволили себе отдохнуть.
Тогда Стражи Крови вплотную занялись строительством плота. Единственными деревьями, достаточно выносливыми для того, чтобы расти в этой долине, были тиковые деревья, и в одной из рощиц поблизости было три сухих дерева. Сердцевина железной древесины их стволов показала, что с ними произошло: когда они выросли до определенного размера, их корни достигли достаточной глубины, чтобы коснуться почвы, пропитанной рекой, и потому они умерли.
С помощью топориков и веревок из клинго Стражи Крови смогли притащить эти три дерева вниз. Каждое они распилили на четыре бревна примерно одинаковой длины. Затем они подкатили бревна к мертвому берегу Теснистого Протока и стали их связывать вместе ремнями из клинго.
Работа продвигалась медленно из-за веса и размеров бревен железного дерева, к тому же Стражи Крови работали тщательно, чтобы быть уверенными в безопасности плота. Но их было пятнадцать, и дело упорно продвигалось. Вскоре после полудня плот был закончен. Приготовив затем несколько шестов для управления, они стали готовы продолжать путь. Лорды тоже уже были готовы к этому. Они церемонно распрощались с ранихинами, затем спустились к берегу Теснистого Протока и дали Корику команду к отправлению.
Двое Стражей Крови привязали к плоту веревки и вместе с остальными встали по его сторонам. Они дружно подняли массивные бревна железного дерева и перенесли плот к реке. Он заплясал в бурном потоке, но две веревки его удержали. Серрин и Силл забрались на него, чтобы посмотреть, как он держится. Когда они выразили свое одобрение, Корик дал знак Лордам идти перед ним.
Лорд Шетра прыгнула на плот и сразу же установила свой посох, заклинив его между центральными бревнами, так что она могла использовать его силу в качестве руля. За ней последовал Лорд Гирим и остальные Стражи Крови, пока только двое из них, удерживавших веревки, не остались на берегу. Лорд Шетра начала тихо петь, призывая на свой посох сойти Земную Силу. Когда она была готова, она кивнула Корику.
По его команде последние два Стража Крови запрыгнули на плот, и течение сразу же понесло его прочь.
Плот швырнуло, закрутило в потоках бурлящей воды и вынесло на середину реки.
Затем Лорд Шетра успокоила его движение. Сила ее посоха двигала их подобно золотожильному килю в руках великанов. Плот сопротивлялся ей, но постепенно становился более устойчивым. Она вела его вниз по стремнине потока, и через несколько мгновений миссию вынесло из долины снова в объятия Сарангрейвской Зыби.
Освобожденная из тисков сжимавшего ее ущелья, река постепенно расширялась, замедлялась. Затем она начала извиваться и вливаться в протоки Зыби, и худшая часть течения осталась позади.
Весь остаток дня Лорд Шетра оставалась у кормы плота, направляя его по черной воде. Русло извивалось и поворачивалось по мере того как Теснистый Проток все более и более вплетался в ткань Сарангрейвской Зыби. Боковые течения впадали и вытекали из основного потока, и каменистые островки, покрытые пучками зарослей, начали отдельными точками появляться посреди реки. Когда течение Теснистого Протока стало более ленивым, ей пришлось использовать силу посоха чтобы толкать его, потому что для управления плотом при движении по протокам ей было нужно чтобы он плыл вперед. К вечеру она выбилась из сил.
Тогда четверо Стражей Крови взяли шесты и начали подталкивать плот сквозь сумерки и через ночь, где только их чуткие глаза могли видеть достаточно, чтобы безопасно вести плот. Лорд Шетра поела то, что ей приготовил Гирим на маленьком костерке лиллианрилл, затем заснула, несмотря на зловоние и шедшие от реки испарения.
Но на рассвете она снова принялась за работу, усердно вливая силу в посох и продвигая плот по Теснистому Протоку.
Однако вскоре на помощь ей пришел Лорд Гирим. По очереди они весь день толкали плот, а ночью отдыхали, когда работали своими шестами Стражи Крови. Таким образом миссия продвигалась по Теснистому Протоку до вечера двенадцатого дня. Все эти дни небо было ясным, и солнечный свет был полон бабочек. Плот прошел заметное расстояние.
Но ночью темные облака закрыли луну, и дождь намочил Лордов, мешая их сну. Когда Корик окликнул их в последней предрассветной мгле, они сразу же отбросили свои одеяла и вскочили на ноги.
Корик указал в ночь. В темноте заросшего островка впереди плота светился слабый огонек. Он мерцал и исчезал время от времени, словно маленький костерчик из сырых дров, но ничего не освещал.
По мере того как плот приближался к островку, Лорды пристально в него всматривались. Затем Шетра прошептала:
– Это искусственный костер. Это не естественное явление Сарангрейвской Зыби. Стражи Крови согласились. Никакие животные со светящейся шкуркой или насекомые не оставались снаружи на дожде.
– Подплывайте к островку, – выдохнула Шетра. – Мы должны посмотреть, кто устроил этот огонек.
Корик отдал распоряжения. Стражи Крови шестами направили плот так, что он подплыл к мысу островка. Когда он был в десяти ярдах от берега, Доар и Прен соскочили воду. Они подплыли к островку и исчезли в зарослях кустов. Затем Стражи Крови шестами стали вести плот так, что он плыл вниз по течению на расстоянии прыжка от берега.
Островок был длинным и узким. Когда миссия подплыла почти в пределы досягаемости низко висящих веток, огонек стал виднее. Его пламя было тоненьким, слабо мерцавшим, как огонь факела. Но ничего вокруг себя он не освещал, за исключением трех теней, которые проскользнули между ним и плотом.
Когда плот уже оставил костер немного позади, свет исчез. Оба Лорда встали, взяли в руки свои посохи, но ничего не сказали. Управлявшие движением плота Стражи Крови уперлись своими шестами, и плот одной стороной ткнулся в берег. Почти сразу же Доар и Прен вскочили на бревна, неся между собой словно бы гуттаперчевую фигуру.
Стражи Крови сразу же направили плот к середине русла. Лорд Гирим сунул в костер прут лиллианрилл.
Факел на дожде светился скупо, но осветил человека. Лицо его и конечности были заляпаны грязью и запекшейся кровью из многочисленных ранок, порезов и царапин. В обрамлении грязи и крови, белки его глаз казались блестящими. Его одежда, подобно ранам и грязи, говорила о долгой борьбе за выживание в Зыби. Остатки одеяния висели на нем лохмотьями.
Только одно в его одежде было не повреждено. На нем был металлический нагрудник, весь в рубцах, желтый под облепившей его грязью, с одним черным диагональным знаком отличия.
– Клянусь Семью! – вскрикнула Лорд Шетра. – Это вохафт!
Она схватила человека за плечи, но потом отпрянула, как если бы обожглась о него. – Меленкурион! Вохафт, – вскрикнула она, – что с тобой сделали? Твоя плоть как лед!
Человек не подал никакого признака, что слышит ее. Он стоял там, где его поставили Доар и Прен, и голова его свисала на плечо.
Дыхание его было поверхностным. Он даже не шевелился, за исключением того, что глаза его изредка мигали.
Но Шетра не стала дожидаться ответа. – Гирим, – сказала она – этот человек замерз! – Она схватила свое одеяло, набросила его на него.
Лорд Гирим бросил свой факел в костер. Затем вскипятил глиняный котелок с водой, пока та не стала чистой, в то время как Шетра усадила человека у огня. Она схватила его голову, чтобы силой влить в его рот вино.
От холода его тела у нее на пальцах образовались волдыри.
Она и Гирим обвязали свои руки полотенцами, после чего положили человека у костра и освободили его от лохмотьев одежды. Затем вымыли его горячей водой. Когда он был чист, Лорд Шетра достала глиняный кувшин с лечебной грязью и помазала ею самые страшно выглядящие его раны.
Сквозь дождь пробился рассвет. В его свете Стражи Крови увидели результаты действия Лордов. Кожа человека стала выглядеть как на трупе. Лечебная грязь была бессильна на его ранах. Холод, заключенный в его теле, по-прежнему оставался.
Но он все же дышал и моргал. Когда Лорды накрыли его и подняли в сидячее положение, он зажмурился, и вода начала вытекать из него, как слезы. Она стекала у него по щекам и образовывала льдинки на бороде.
– Клянусь Семью! – простонала Лорд Шетра. – Он мертв, и все-таки он жив. Что же с ним сделали?
Лорд Гирим не ответил.
Через некоторое время Корик сообщил Стражам Крови:
– Это Хоэркин, вохафт Боевой Стражи. Он командовал первым Дозором десятого Боевого Дозора. Высокий Лорд послала его отряд попытаться пробиться в Прибрежье к великанам.
– Да, – пробормотал Гирим. – Я помню. Когда его Дозор не вернулся, Высокий Лорд послала Каллендрилла и Аматин сделать попытку пересечь Сарангрейвскую Зыбь. Двадцать один воин – вохафт Хоэркин и его Дозор и все потерялись, а Каллендрилл и Аматин не нашли никаких следов. Лорд Шетра обратилась к человеку. – Хоэркин! Вохафт Хоэркин! Ты меня слышишь? Я – Шетра, супруга Вереминта, Лорд Совета Ревлстона. Я заклинаю тебя – говори.
Сначала Хоэркин не отреагировал. Затем челюсть его зашевелилась, и изо рта послышался тихий звук.
– Я ахамкара, Дверь. Я послан…
Голос его вплетался в поток его слез.
– Послан? Дверь? – воскликнула Шетра. – Хоэркин, говори же!
Вохафт, казалось, не слышал. Он сидел молча, и слезы образовывали гроздья льдинок на его бороде.
Тогда Лорд Гирим скомандовал:
– Ахамкара, отвечай!
Хоэркин сделал глотательное движение и заговорил.
– Я ахамкара, Дверь. Я послан нести свидетельство того…
Он запнулся, но через мгновение продолжил.
– Я послан нести свидетельство падения великанов. За всех Стражей Крови Корик сказал:
– Ты лжешь! – А Лорд Шетра подскочила к Хоэркину. Не обращая внимания на боль, она сжала руками его лицо и закричала: «Презирающий!»
Он издал крик и вырвался из ее рук. Уткнувшись лицом в бревна плота, он зарыдал как ребенок.
В ужасе Шетра отступила назад. Она ждала, стоя рядом с Лордом Гиримом. Прошло много времени, прежде чем Хоэркин зашевелился. Он снова сел в прежнее положение. Слезы все еще стекали ему на бороду.
– …падения великанов. Их было трое, братьев по рождению. Знамение конца. Теперь они служат Губителю Душ, Сердцу Сатаны.
Он снова остановился.
Спустя мгновение Корик сказал:
– Этого не может быть. Это невозможно. Великаны Прибрежья – это горбратья Страны.
Хоэркин не отвечал. Уставившись взглядом в бревна плота, он сидел подобно трупу. Но вскоре он заговорил снова.
– …служат Презирающему. Одного из них зовут Душераздиратель, другого – Кулак Сатаны, а третьего пока не величают.
Он еще раз сделал глотательное движение.
– Они трое – Опустошители.
Некоторое время вся миссия сохраняла молчание. Лорд Гирим и Лорд Шетра пытались принудить Хоэркина сказать еще что-то. Но он оставался за пределами их воздействия и молчал.
Наконец Лорд Шетра сказала Гириму:
– Как тебе его слова? Какой во всем этом ты видишь смысл?
– Я слышу правду, – сказал Лорд Гирим. – Знамение конца.
Корик сказал:
– Нет. Во имя Клятвы, это невозможно.
Лорд Гирим быстро ответил:
– В этих краях ваша Клятва бессильна.
Читать бесплатно другие книги:
