Развод по-русски Машкова Диана

Глава 1

Любовь – вещь идеальная, супружество – реальная; смешение реального с идеальным никогда не проходит безнаказанно.

Иоганн Вольфганг Гёте

Огромное зеркало в золоченой раме отражало обнаженную Аллу – от небрежной прически до маленьких пальцев ног. Она неуверенно топталась, поворачиваясь то одним боком, то другим на фоне спальни в стиле дворцовой классики. Ей казалось, что если бы она была мужчиной, то испытывала бы страсть к такому, как ее, телу: гибкому, по-мальчишески тонкому, но все же с чувственными округлостями. А Вадим его словно не замечал. Как ни старалась Алла обратить на себя внимание мужа, как ни сходила с ума от бессмысленного желания, супруг оставался слеп.

Радея о справедливости, Алла вспомнила про приглушенный свет: может статься, в полумраке восточному образу с блестящими смоляными волосами – всегда знала, что ее предками были древние арии, – не хватает правдивости? Алла решительно подошла к выключателю и надавила на него большим пальцем. Под высоким потолком разноцветными брызгами вспыхнула хрустальная люстра.

Вернувшись к зеркалу, она встала ближе, рассматривая каждую деталь. Результаты мануального исследования и визуального сканирования радости не принесли: выяснилось, что бедра все-таки расплылись вширь за годы сидения в офисе, на боках появились заметные складки, а ноги, наоборот, истончились и потеряли рельеф. Неприятные перемены не были катастрофой, но Алла чувствовала, что пора спасать положение: природа больше не собирается великодушно исправлять ее ошибки. Работа с утра до поздней ночи, питание как придется, усталость, из-за которой она не могла вытащить себя ни в бассейн, ни в спортзал даже по выходным, ей больше не подходят.

Алла бросила последний взгляд на свое отражение, поставила диагноз «потеря контуров» и, отвернувшись, торопливо накинула шелковый халат. Неудивительно, что муж переменился к ней в последнее время: только ослепнув, мужчина, глаза которого хранили память о некогда идеальном теле, мог желать его после таких перемен.

Но были и другие причины охлаждения. Слишком долго она играла роль главы семьи: служила добытчицей, воином. Женщины в ней оказалось мало, и Алла относилась к этой части себя с презрением. К тридцати трем годам она не усвоила элементарной истины: боевой товарищ не обязан вызывать у нормального мужчины сексуальных желаний. Вадим и так долго держался в этом королевстве кривых зеркал, где она играла роль мужа, а он – жены.

Только после дорогостоящих походов к психологу и изнурительного душевного сопротивления стало ясно: нужно что-то менять.

Судьба, словно наблюдавшая за ее метаниями, тут же предоставила шанс, о котором никто ее не просил: банк, в котором Алла работала с момента окончания университета и доросла до вице-президента, приказал долго жить.

Обретя статус, сделав карьеру, дойдя до вершины успеха, Алла Немова вынуждена была развернуться на девяносто градусов и кубарем полететь вниз. Она потеряла работу, равную которой из-за затянувшегося кризиса было уже не найти. В считаные месяцы превратилась в самую нерадивую домохозяйку из всех, когда-либо существовавших в природе. И теперь единственным выходом из депрессии, в которую она погрузилась, ей виделось освоение новой роли – жены. Возможно, удастся даже справиться с внутренними страхами и изменить отношение к материнству. Лишь бы только преодолеть панический ужас перед добровольным заключением длиною в жизнь!

Домофон пронзительно пискнул два раза. Алла вздрогнула.

Ей уже хотелось отказаться от нелепой затеи «соблазнения мужа» и не ломать комедий, но премудрая психологиня, поход к которой Алла и без того считала своим моральным падением, приказала немедленно разыскать в себе женщину. Перестать концентрироваться на карьерных вопросах и сосредоточиться на отношениях с мужем, который охладел к супруге по вполне понятной причине – устал видеть в доме вице-президента вместо жены.

Алла поверила. Она готова была принять за истину в последней инстанции даже россказни кота Баюна, несмотря на угрозу быть съеденной. Лишь бы вернуть себе почву под ногами.

Она бросилась к комоду, вытащила коробочку с новым бельем – кружавчики, рюшечки, – поморщилась и кинула ее на кровать. Следом полетели чулки с ажурной резинкой. Пошарила под королевским ложем в поисках туфель на высоченном каблуке и, облачившись в заранее купленные «доспехи», взглянула на себя в зеркало.

Недурственно. Даже при свете. Только выйти к Вадиму в таком облачении ни с того, ни с сего было страшно. Требовалась надежная маскировка.

Алла распахнула платяной шкаф и запустила в его недра дрожащую от волнения руку. Даже приезд в Москву владельца банка накануне краха не вызывал в ней такого панического страха. Перебирая брючные костюмы – не то, не то и не то! – пальцы погрузились в мех. От неожиданности она отдернула руку, а потом вспомнила о королевском подарке Маккея на прошлый Новый год. Алла так и не решилась надеть роскошную шубу, предпочла запихнуть ее в дальний угол и забыть. Но сейчас привередничать времени не было. Она извлекла на свет белую норку и поспешила набросить ее на плечи. Отражение в зеркале волшебным образом переменилось: Алла превратилась наконец в шикарную женщину, перед которой не смог бы устоять даже муж.

Чудесное настроение белым голубем затрепетало в груди: «пока смерть не разлучит нас», кое-что еще можно исправить.

Окрыленная, Алла влетела в столовую. Схватила с подоконника зажигалку и бросила ее на накрытый стол рядом с хрустальными подсвечниками, чтобы потом не искать. Поменяла местами салатницы из тончайшего, светящегося изнутри фарфора, поставила ровнее тарелки, передвинула серебряные вилки, ножи. Все! Четыре, три, два, один…

Она не успела придумать, как объяснить мужу свой странный наряд – уже раздался звонок.

– Вадим?! – задыхаясь, выдохнула через дверь.

– Кто же еще… – В голосе знакомое раздражение.

Алла научилась в последнее время принимать интонации мужа как должное: и у него начались проблемы на работе. Один за другим замораживали доведенные до сдачи объекты. Некоторые подмосковные дома Вадим принял решение продавать по себестоимости: на поддержание компании денег катастрофически не хватало. А тут еще жена не могла помочь – последний обещанный кредит сначала повис в воздухе, а потом обернулся отказом. Алла понимала, что должна, хотя бы морально, поддержать мужа – не это ли долг настоящей женщины?

Ключ застрял в замочной скважине. Вадим за дверью дошел до точки кипения, а Алла – кто бы мог подумать, что встреча с супругом после семи лет совместной жизни может оказаться такой нервозной, – никак не могла открыть.

– Куда-то уходишь? – с порога бросил жене Вадим.

Алла расстроилась: ни намека на цветы. Он и помнить забыл о ее дне рождения!

– Нет. Хотела, чтобы мы съездили за шампанским.

Экспромт не удался. Вадим презрительно сморщился:

– Ты заболела?

Он покачал головой и посмотрел на супругу так, словно застал ее выплясывающей канкан посреди кладбища.

– Похоже на то, – Алла держалась стойко: на войне как на войне.

Вадим вздохнул и, тут же забыв о жене, начал развязывать шнурки на ботинках. А она, несмотря на клятвенное обещание психологине идти до конца и не сдаваться при первых же трудностях, побрела в спальню, царапая тонкими шпильками дубовый паркет. «Оставь надежду всяк сюда входящий» – тихим шелестом пронеслось в голове, когда она вернулась под свет обличительной люстры, заперла за собой дверь и без сил опустилась на пол.

Месяц назад Алла купила билеты на последний концерт Scorpions – Вадим с детства бредил «Скорпами». И что же в ответ? «Последнее растранжиришь». Пришлось ехать в кассу, сдавать. На прошлой неделе она – человек, для которого было проще написать устав новой компании, чем пожарить яичницу, – полдня лепила его любимые пельмени. Справилась. А он даже ужинать не стал. На все попытки приблизиться, прикоснуться, обнять – «Алена, отстань, я устал». Раньше у нее была работа, психотропный препарат с отличным эффектом «забывчивость», а теперь она помнила каждое слово мужа и понимала, как сильно все изменилось.

Конечно, это можно было объяснить: вчерашний мальчишка вырос, превратился в собственника пусть небольшой и не слишком прибыльной, но все-таки крепкой компании. Теперь оставалось признать, что Алла тоже способна меняться – стать заботливой, мягкой, слабой. Но он видел ее совершенно в другом свете. За годы брака Вадим привык к мысли о том, что Алла всесильна. Все так и было. Деньги? Партнерство? Протекции? Она умела устроить для него что угодно. Порой чересчур дорогой ценой, но могла.

А теперь? Целыми днями она неуклюже, но старательно занималась непривычными делами: убирала, готовила, гладила, ходила за продуктами в магазин, не обращая внимания на подколки Вадима. В промежутках между домашними заботами Алла, по настоянию мужа, безнадежно билась в закрытые двери. Поиск новой работы она начала со звонков приятелям и бывшим партнерам.

Но как только руководители отделов, дирекций и департаментов слышали прелюдию «ты знаешь, у нас ситуация в банке тяжелая», тут же соловьиной трелью звучал ответ о собственных вселенских бедах, после чего «приятели» спешили свернуть разговор. Ничего удивительного в этом не было: армия безработных банковских служащих ежедневно пополнялась рядами уволенных. У Аллы по крайней мере формально еще сохранилась работа, у многих давно не было и этого.

Конечно, она ни минуты не сомневалась в том, что инвесторы в скором времени выведут из России свой капитал, и тогда банк закроется официально. Семейный бизнес в Англии, который, судя по публикациям в СМИ, требовал срочной поддержки, был для западных владельцев гораздо важнее скромного банка в России. Кроме того, пара сотен сотрудников из чужого народа не требовала исполнения моральных обязательств – это было обычное пушечное мясо в финансовой войне.

С грядущим увольнением Алла уже смирилась: ей давно хотелось разрубить гордиев узел, и банкротство компании вполне подходило на роль клинка. Но ее беспокоил Вадим, который, несмотря на все усилия, не желал видеть в ней женщину.

За семь лет супружества Алла довела стремление приносить пользу семье до абсурда. И получила закономерный результат – как только тягач сошел с дистанции, он стал не нужен. В собственный тридцать третий день рождения, сделав отчаянную попытку вернуть потерянное расположение мужа, она отчаялась.

Вадим так и не переступил порога супружеской спальни, словно она была заговорена или охранялась василисками. У него, накрученного на работе очередной остановкой какой-нибудь стройки, просто отшибло память.

Алла, тяжело вздохнув, встала с пола, сняла несчастливую белую норку и бросила ее на дно шкафа. Достала домашнее трикотажное платье и, стараясь не смотреть на себя в зеркало, надела. Она не собиралась выходить из спальни: сил не было видеть сейчас Вадима. Хотелось забыться и ни о чем не думать.

Очень вовремя в голову пришла мысль о том, что в нижнем ящике комода припрятана бутылка отличного виски. Остатки былых роскошеств, преподносимых к Новому году партнерами. Алла решительно дернула ручку комода на себя. Синяя с золотом коробка загадочно мерцала на дне.

Женщина открыла замочек, подняла крышку, обитую изнутри тонким шелком, и вытащила бутылку.

– За меня? – спросила Алла зеркало и отвинтила крышку.

Глава 2

Мужчин опасность подстерегает повсюду, а женщин главным образом в любви.

Агата Кристи

– Алена!

Она вздрогнула, с трудом вырвавшись из проклятых мыслей, и не сразу сообразила, что Вадим стоит за дверью спальни.

– Не обижайся, – в голосе звучало раскаяние, – я полный болван!

Сочтя за благо не вступать в диалог раньше времени, Алла спрятала бутылку в шкаф и неслышно, на цыпочках, подкралась к двери.

– Прости, что забыл про твой день рождения! Открой, пожалуйста, я исправлюсь.

Алла замерла, боясь спугнуть надежду. На щеках появился легкий румянец, глаза засияли. Взволнованная, она распахнула дверь. Но вместо праздничного букета любимых бежевых роз в нос ей уткнулись три гвоздики с головами, скорбно свесившимися набок. Такие цветы в октябрятском прошлом она возлагала на двадцать второе апреля к памятнику Ленина.

– Это тебе.

– Спасибо.

Гвоздики пахли осенью.

– Прости, замотался. Себя не помню… – бормотал Вадим, втискивая ей в руки цветы.

– Ничего, – Алла опустила голову, – я понимаю.

Он смущенно кашлянул, покраснел и, ничего не объясняя, скрылся в кабинете. Послышался грохот открываемого ящика, потом шуршание бумаги. Через мгновение Вадим стоял перед Аллой, протягивая ладонь, на которой красовалась изящная коробочка красного дерева.

– Что это? – Она замерла, не веря глазам.

– Подарок, – муж расплылся в улыбке и стал вдруг снова похож на молодого Марчелло Мастроянни.

Сердце Аллы заколотилось.

– Вадюша, – пролепетала она, задыхаясь от счастья.

Ни разу в жизни муж не дарил ей подарков – только цветы по праздникам. Они оба считали дары пустым транжирством и глупыми сантиментами. Но сейчас ощущение неземного восторга захватило Аллу. Наверное, это волшебство и называлось «чувствовать себя женщиной». Кто бы мог подумать, что оно настолько приятно?

– Открой, – он засмеялся, – ты же еще не знаешь, что там!

Алла осторожно взяла коробочку, коснувшись пальцами горячей руки мужа. Неловко попыталась открыть. Мешали цветы, она прижала их локтем, чтобы освободить руки. Несчастные гвоздики посыпались на пол. Одна из них тут же переломилась у основания – кровавая головка теперь лежала отдельно от стебля. Алла замерла испуганно, как ребенок.

– Ну что ты, – Вадим опустился перед женой на корточки и собрал цветы, – починим, будет как новенькая.

Вот теперь перед Аллой стоял тот самый единственный человек, который был ей по-настоящему близок. Вадим поднялся.

– Открывай! – поторопил он, кивая на коробочку. – Вдруг не понравится.

Алла изобразила на лице протестующую гримасу, давая понять, что она уже без ума от подарка. Пальцы легли на крышку и потянули ее вверх. Коробочка распахнулась. Изящные длинные серьги, украшенные бриллиантами и сапфирами, приковали к себе взгляд, словно явились из сказки.

– Когда ты успел?!

– Что именно?

Вадим был доволен собой, а заодно произведенным эффектом.

– Найти такой подарок…

– Давно, – он отмахнулся небрежно, – специально для тебя сделали. Это же на заказ. По моему эскизу.

– Боже!

– Нравится? – Он прищурился.

– Нет слов! Такие чудесные…

– Давай примерь.

Алла послушно кивнула. В ее синих, как сапфиры, глазах стояли слезы. Вадим вошел в спальню, бросил цветы на комод и притянул Аллу к зеркалу. Она застыла, онемевшая и счастливая. Мужчина осторожно отвел прядь черных волос от уха жены и аккуратно вынул сережку.

– Дай мне, – тихо попросила она: мамины серьги, которые Алла носила не снимая с шестнадцати лет, были ее единственным украшением.

– Не бойся, не потеряю. – Вадим вынул из коробочки свой подарок.

Не так-то просто было попасть в тонкую дырочку в мочке уха – Алла сама постоянно мучилась, если под рукой не оказывалось зеркала, – но Вадим справился за считаные секунды. От легкого прикосновения его пальцев по телу пробежала сладкая дрожь. Алла едва держала себя в руках, пока Вадим менял серьгу во второй мочке: желание заставляло голову кружиться, перед глазами всполохами плясали огни.

Вадим наконец закончил и отступил назад, чтобы полюбоваться на результат собственных трудов. Алла даже не взглянула в зеркало: искала ответа в его глазах.

– Здорово, – выдохнул он. – Какая ты все-таки красивая женщина.

– А ты невероятный талант, – прошептала она.

Положила коробочку с мамиными сережками на комод и, подойдя к мужу, прижалась к нему. Он позволил себя поцеловать: сначала в щеку, потом в губы. Даже коротко ответил на ее поцелуй, но тут же отстранился.

– Покормишь меня? – попросил он неуверенно.

– Конечно, – она улыбнулась и потрепала его по щеке, – пойдем.

Алла вложила свою ладонь в теплую руку мужа, которая теперь казалась ей спасительным якорем, и повела за стол.

Вспомнив про цветы, Вадим оставил Аллу зажигать свечи, а сам вернулся в спальню. Разыскал в жестяной коробке среди пуговиц и ниток тонкую иглу и, вставив один ее конец в стебель сломанной гвоздики, а другой – в головку цветка, принес к столу свой скромный, зато целый букет.

– Ворожишь? – Алла рассмеялась.

– Нет, только учусь, – пробормотал Вадим, ставя цветы в хрустальную вазу.

– Ты думаешь, – Алла посмотрела на него испытующе, – она выживет?

Он не ответил, только пожал плечами и отвел глаза.

Ужин растянулся до позднего вечера. Оба молчали. Вадим не говорил, видимо, устав от бесконечной болтовни на работе, Алла боялась испортить ненужным словом волшебное настроение. Временами она тайком поглядывала на свое отражение в окне и поражалась женственной красоте, невесть откуда взявшейся в ней. В мерцающем свете свечей сапфировые серьги дарили лицу таинственность и яркость, которых она раньше не замечала. Черная, жгучая, Алла была похожа на страстную испанку, рожденную для любви. Видел ее Вадим такой или нет, она не знала.

– Алла. – Он поставил на стол пустой стакан из-под виски и полез во внутренний карман пиджака за табаком.

– Что? – Она вся сжалась в предвкушении терпкого вишневого запаха. Этот аромат действовал на Аллу словно гипноз: по комнате еще только начинал ползти сизый дым, а она уже сходила с ума от желания, ставшего бесполезным и оттого болезненным в последние месяцы.

– Как у тебя с работой? – Муж посмотрел выжидающе и, скрутив папиросу, неторопливо лизнул край тонкой бумаги.

– Никак, – первая струя дыма с напором отправилась в потолок, Алле почти не досталось сводящего с ума запаха. Но она знала, что, не найдя выхода, аромат начнет расползаться по гостиной, и терпеливо ждала.

– Тебе нужно чем-нибудь заняться, – Вадим смотрел на нее в упор.

– Думаешь?

– Уверен, – он говорил спокойно, но губы его вытянулись в тонкую чуть подрагивающую нить, – нельзя оставаться без дела и без дохода.

– За двенадцать лет у любого человека в карьере может случиться хоть один перерыв, – Алла, прищурившись, смотрела на мужа.

– Дело не только в карьере. – Вадим бросил окурок в стакан. Зашипев, он потух, а стекло изнутри покрылось серым налетом.

– В чем? – Алла сверлила его настороженным взглядом, и муж не выдержал, отвернулся. – Я думала, пора заняться семьей…

Она споткнулась на этом слове, но произнести следующую фразу было еще труднее:

– Мы могли бы… завести ребенка…

– Это вряд ли.

– Почему?!

– Алена, я слишком хорошо тебя знаю.

– Люди меняются.

– Я не верю, – он вздохнул, – даже если так. Все равно…

Он оборвал фразу и не собирался заканчивать недосказанную мысль.

– Что? – Алла беспокойно заглядывала в его глаза.

– Ничего!

– Вадим, – Алла улыбнулась, – ты же знаешь, со мной можно говорить откровенно.

– Не сегодня.

– Почему?!

– Алена, – он тяжело вздохнул, – давай не будем портить вечер. Тебе налить еще?

– Нет! – упрямство взяло верх. – Сначала ответь на мой вопрос. Почему мы не можем родить ребенка?!

Она смотрела на Вадима так, словно он сидел перед ней на допросе.

– Есть причина, – Вадим произнес эти слова через силу.

– Какая?

Он помолчал, изучая выражение лица жены. Как обычно, кроме решительности и мужественности, ничего не нашел.

– Прости. Не хочу сегодня, это неправильно…

– Говори!

– Потом.

– Нет!!!

Он посмотрел на нее затравленным взглядом и выдохнул:

– Я не могу больше с тобой жить.

Алла замерла. Слова мужа прозвучали как взрыв и повисли в воздухе, оставив за собой звенящую тишину. Пауза тянулась долго: до тех пор, пока на Вадима не нахлынуло неприятное чувство вины.

– Тебе нужна настоящая любовь, – он словно говорил с другом, который хотел услышать совет, – а не иллюзии и не чувство долга.

– Бред сумасшедшего… – В горле стоял ком, Алла чувствовала, что еще чуть-чуть – и острая жалость к себе вырвется наружу потоком слез.

Глупо. Она никогда и не перед кем не плакала.

– Ты сама знаешь, что это правда, – Вадим отвернулся.

– Нет! Что же мне делать? – Алла глотала слезы.

– Ты красива, умна, – он ободрял ее, утешал, – просто живи. Так, как тебе хочется.

– Мне хочется с тобой… с нашим ребенком.

– Не ври хотя бы себе, – он снова полез за табаком, – ты никогда не хотела детей. Да и я уже все решил.

– Что именно?

– Странный вопрос, – он сосредоточенно скручивал новую папиросу, – по-моему, ты все поняла.

– Нет… – Алла едва шевелила губами.

– Я решил от тебя уйти. Извини, не думал, что придется вот так…

Она смотрела на него, не понимая смысла этой фразы. Ему некуда было идти: с матерью он не станет жить, бабушкину квартиру давным-давно продал ради бизнеса. Зачем уходить?

– Где ты будешь жить? У тебя…

– Твои сведения устарели. – Он встал из-за стола и подошел к окну, повернувшись к жене спиной. – Не беспокойся обо мне. Это смешно.

Действительно, смешно. Слезы, несмотря на ее старания, застили глаза, Алла сочла за благо отвернуться, чтобы он не увидел.

За прошедшие годы она привыкла считать себя защитой и опорой для мужа. Ей и в голову не могло прийти, что ответственность за Вадима, который всегда нуждался в ней, вдруг куда-то исчезнет.

– Хочешь, завтра поговорим, – с удивлением услышала Алла собственный спокойный голос, – решим все проблемы.

– Не надо строить из себя Мату Хари, – Вадим сверкнул злыми глазами, – поздно! Я все сказал, других слов у меня нет.

– Ясно. – Алла почувствовала, как ноги и руки ее дрожат, но держалась. Она не могла позволить себе быть слабой – мужской характер всегда избавлял ее от унижений «прекрасного» пола и делал ровней в глазах мужчин.

– Слишком поздно, – Вадим поднялся и застыл перед ней: красивый, желанный, – прости. Мы проиграли.

– В чем?

– Ты знаешь сама.

– Объясни!

Он не ответил – только наклонился, чтобы по-родственному нежно поцеловать ее в щеку.

– Не переживай, это обычный развод. Я не хотел в твой день рождения, правда, – он торопливо шептал, – но ты заставила. Пойми, все ушло. Мы не можем жить вместе…

– Но…

– Не надо ломать себя, будь свободной. – Он погладил ее по голове и вышел из комнаты.

Глава 3

Кто не видел влюбленной женщины, тот не может сказать, что такое женщина.

Теофиль Готье

Пагубная привычка вскакивать в семь утра даже по выходным притащила Аллу на стройку за двадцать минут до назначенного срока. Она недоверчиво покосилась на небо – вот-вот польет – и отругала себя за пижонство. Испанский плащ неимоверной красоты из тонкой, как шелк, кожи цвета перванш был куплен для новой должности и ради статуса. В нем так и хотелось заглядывать в стекла и зеркала, чтобы поверить: в двадцать пять лет человек способен руководить юридическим отделом международного банка! Подчеркнутый статус был нужен как воздух – помогал отвести взгляды людей от двух главных недостатков, которые водились за Аллой: юного возраста и женского пола.

Однако рядиться в солидную бизнес-леди ради похода на стройку было пустым расточительством. Да еще надоевшие высоченные каблуки – компенсация невысокого роста. Бросив второй подозрительный взгляд на тучи, Алла засеменила к воротам, у которых маячила мужская фигура в драповом полупальто. Незримый доселе риелтор – судя по его внимательным взглядам на дорого одетых женщин, это и был он – при приближении материализовался в неприметного юношу. Невыразительное лицо, слишком тонкая верхняя губа. Да и ростом парнишка не вышел: едва ли дотягивал до отметки метр семьдесят пять. У Аллы, переболевшей в юности комплексом неполноценности на почве роста, был на удивление точный глазомер. Распрямив плечи и набросив на лицо маску высокомерия, она уверенным шагом направилась к своему vis-a-vis.

– Здравствуйте, – молодой человек поприветствовал ее неуверенно. – Алла?

– Да, – согласилась она и нахмурила брови: молодость торговца недвижимостью оказалась издевательской, – спасибо, что согласились встретиться в выходной.

– Ну что вы, – мальчишка заметно нервничал, – всегда с удовольствием.

Он сделал пригласительный жест и одновременно покосился на обувь клиентки.

– Что, не подходит? – с вызовом спросила она.

– Нет, все в порядке. Я помогу.

Заглянув за забор, на заваленный строительным мусором двор, который утопал в жидкой грязи, Алла выругалась про себя. Тропинка, выложенная из досок, требовала как минимум циркового училища за плечами от тех, кто надеялся попасть к новому дому и не запачкать ног. Будь она в кроссовках, конечно, не сомневалась бы ни секунды: мало в детстве лазила по заборам и крышам? Но проклятые каблуки, служившие отличную службу ее имиджу в банке, сейчас были нужны словно рыбке зонтик.

Риелтор обреченно вздохнул и подал Алле руку:

– Идемте.

Она проигнорировала его протянутую ладонь и шагнула на качающуюся из стороны в сторону доску. Пошатнулась, позорно взвизгнула и невольно вцепилась в руку мальчишки. Юноша галантно подождал, когда она отыщет баланс, и решительно ступил в грязь, с чавканьем поглотившую его ботинки по самые шнурки.

Покупатель и продавец медленно двинулись вперед. Алла не первый год работала в банке и прекрасно знала, чем продиктовано самопожертвование паренька: предвкушение денег многих сводит с ума. Согнутую в локте руку он держал ладонью вверх так твердо, что Алла в конце концов приняла ее как единственную опору. Продавец, не обращая внимания на то, что жуткая грязь уже добралась до края его брюк, расписывал прелести новостройки.

– Осторожно, – предупредил он Аллу у края доски и показал охраннику пропуск: – Нам в этот подъезд.

– Дом уже сдан? – уточнила покупательница, отгоняя мысли о загубленной обуви своего провожатого.

– Да, – он кивнул, – и распродан. Осталась только одна квартира на последнем этаже в угловом подъезде.

Молодой человек посмотрел на Аллу испытующе: ей показалось, хочет понять, окупятся в результате предстоящего восхождения принесенные жертвы, или он напрасно испортил обувь.

– Что, лифт не работает? – догадалась она.

– Не работает, – он улыбнулся и вдруг стал похож на молодого Мастроянни – Алла даже отпрянула в изумлении, – но если не хотите подниматься на пятнадцатый этаж, можем посмотреть квартиру на первом. Все то же самое.

– А вид из окна?

Мир так устроен, что приходится постоянно быть начеку: торговцы недвижимостью считают делом чести обманывать неразборчивых покупателей. Это и есть бизнес.

– Ладно, – он пожал плечами, – но подниматься нам высоко.

– Справлюсь, – она решительно направилась к лестнице, – не такая уж я старая.

– Скорее наоборот, – осмелевший малец окинул ее раздевающим взглядом, – только вот каблуки…

Алла усмехнулась про себя. Единственное, что ее устраивало в собственном женском обличье, – это возможность манипулировать поведением мужчин. И хотя этот юнец не представлял, по сути, ни коммерческого, ни делового интереса, она решила, что простит ему похотливый взгляд. В счет испорченных ботинок. Но на этом они будут квиты.

– А вы молодец, не устаете, – услышала она за спиной после восьмого пролета.

– Хожу в спортзал.

– Здесь неподалеку отличный спортивный клуб, всего пять минут пешком.

Он не упустил случая вернуться к продажам.

– Я пока еще не купила квартиру, – поддела она, – а вы говорите, клуб.

– Купите, – искренне заверил риелтор, – главное, поставить перед собой амбициозную цель!

Воспользовавшись ситуацией, чтобы передохнуть, – все-таки скалолазание на каблуках отличалось от бега по спортивной дорожке в кроссовках – Алла резко остановилась и обернулась к юноше: