Отныне и вовек Стил Даниэла

Я не вполне уверен, но как-то, много лет назад, у меня уже был похожий случай. Сумасшедшее дело с сумасшедшим истцом. Там было что-то связанное с местью. Не в отношении того парня, который, как она утверждала, изнасиловал ее, а к тому, кто действительно надругался над ней в юношеском возрасте. Она ждала двадцать два года, чтобы отомстить невинному человеку. Не могу сейчас объяснить, однако у меня такое ощущение, что это дело — похожее.

Он говорил едва слышным шепотом. Джессика наклонилась вперед, чтобы получше слышать. Ее заинтересовала эта мысль. У нее тоже было какое-то странное чувство в отношении этой Бертон. Ян по-прежнему выглядел слишком потрясенным, чтобы хоть как-то реагировать. Он с раздражением посмотрел на Джесси.

— Я велел тебе подождать снаружи.

— Я не могла.

— Я ждал, что ты здесь появишься. Было смешно, не правда ли? — с горечью произнес он усталым голосом. Они одни оставались в зале суда, Ян посмотрел по сторонам, словно только что проснулся после кошмара. Изнурительное заседание, за одно утро даже Джессика, казалось, состарилась на пять лет.

— Когда состоится суд? — Джессика обратилась к Мартину, так как не знала, что сказать Яну: слишком многое нужно было сказать, слишком многое.

— Через шесть недель. Как вы слышали, предъявление обвинения Верховным судом — через две. Суд состоится через месяц после этого. А нам нужно проделать еще кое-какую работу.

У Мартина на лице было соответствующее моменту серьезное выражение, и Джессике вдруг захотелось спросить, как выпутался тот клиент, несправедливо обвиненный в изнасиловании, но она не решилась. Ян тоже не задал этот вопрос, а Мартин промолчал.

— Я хочу, чтобы Грин круглые сутки занимался этим делом, а также, чтобы я в любой момент мог встретиться с вами, если вы мне понадобитесь.

Его голос был тверд.

— Мы будем в вашем распоряжении. — Джессика ответила первой, с трудом сдерживая слезы. — Мы выиграем, не так ли, Мартин? — Она говорила шепотом, не зная почему, хотя в этом больше не было необходимости.

— Думаю, придется трудновато. Да, мы должны выиграть.

По мнению Джессики, его голос звучал недостаточно убедительно, на нее опять свалилась вся тяжесть происходящего.

Как же все случилось? Как началось? Произошло ли это из-за того, что она оставалась в Нью-Йорке слишком долго? А он был возбужден? Стечение обстоятельств? Была ли Бертон ненормальной, охотившейся за невинной жертвой, или она как-то выделила Яна? Чьим это было упущением? И когда кончится этот кошмар?

— Аннулируют ли они залог? — Вот чего она сейчас боялась. И Ян тоже.

— Могут, но не станут. Нет причин, пока он появляется в суде, к тому же судья не упомянул об этом. Не выезжайте за пределы города. Никаких деловых поездок, никаких визитов к родственникам. Вы мне понадобитесь. Договорились?

Они торжественно кивнули и медленно вышли с ним из зала суда. Джесси размышляла о том, что он сказал. Семья?

Какая семья? Старые и слабые, как родители Яна? К ним они обратятся в последнюю очередь. Она уже обсудила это с Яном.

Его старики были такими правильными, такими податливыми, да и к тому же слишком старыми, чтобы что-то понять.

Он был их единственным сыном, случившаяся с ним беда в буквальном смысле убьет их. А кроме того, зачем? Все уладится. Должно.

Ян и Джессика пожали руку Мартину, и он удалился. Какое бесконечное утро.

— У нас есть минутка, чтобы заскочить в туалет? — Джессика нервно посмотрела на Яна. Она чувствовала себя неуютно, чужой рядом с ним, словно ей только что сообщили, что у него — рак. Она не знала, плакать ей или же приободрить мужа, а может быть, просто убежать и спрятаться. Джесси не могла разобраться в своих чувствах.

— Конечно. Думаю, он в холле. Мне тоже нужно.

У них завязался неловкий разговор. Трудно будет найти дорогу назад. Но когда они проходили по холлу, Ян неожиданно задержал ее, повернув к себе:

— Джесси, не знаю, что и сказать. Я не делал этого, но мне уже самому интересно, а имеет ли это вообще какое-нибудь значение. Битых два часа из меня делали дурака, а тебе приходится за все расплачиваться.

Она устало улыбнулась в ответ.

— А как же ты? Может быть, ты получаешь от этого удовольствие? Мы влипли, и нужно продолжать идти вперед, пока все не останется позади. И постарайся не падать духом.

Она смотрела на него нежным взглядом, которого Ян не замечал на себе весь день. В длинном мраморном холле Джессика обвила его шею руками, он прижался к ней, не произнеся ни слова. Она была нужна ему и знала это.

— Дорогой, мне надо в туалет, — томно произнесла Джессика с хрипотцой в голосе.

Ян улыбнулся ей, когда они шли по холлу, держась за руки.

Их связывали особые отношения. Они были всегда и всегда будут, если только сумеют справиться с бедой.

— Я вернусь через секунду.

Джессика запечатлела на его носу нежный поцелуй, пожала ему руку и исчезла за дверями дамской комнаты. Внутри она зашла в одну из кабинок и заперла дверь. По обе стороны от нее было занято. Пара розовых туфель на платформе и темно-синих свободных брюк слева, худые лодыжки и простые черные туфли — справа. Джессика поправила юбку и открыла дверь в ту же минуту, когда черные туфли покинули свое убежище справа. Она бросила быстрый взгляд в том направлении, когда шла к раковине, и неожиданно застыла на месте, уставившись в лицо Маргарет Бертон, фактически глядя сверху вниз из-за разницы в росте. Розовая шляпа лишь слегка суживала обзор лица ее врага.

В свою очередь, Маргарет Бертон застыла на месте, не сводя с нее глаз. Джессика почувствовала, как всю ее сковал могильный холод. Бертон стояла прямо перед ней.., в пределах досягаемости.., схватить ее.., ударить.., убить, но она не могла пошевельнуться. Слышно было только дыхание Бертон, когда та опомнилась и со всех ног помчалась к двери, ее шляпка спланировала к ногам Джесси. Все произошло в доли секунды, но, казалось, прошли часы, дни, годы.., и вот ее нет, а Джесси по-прежнему стоит там — беспомощная, по ее щекам катятся слезы. Очень медленно она наклонилась и подняла шляпу, прежде чем так же медленно подойти к двери. Она слышала, как кто-то яростно, нервно колотит в дверь. Ян.

Выходя из мужской уборной на противоположном конце холла, он видел, как Маргарет Бертон пулей вылетела из туалета.

Он ужаснулся. Что произошло? Что натворила Джессика?

Она появилась как привидение, со злополучной шляпой в руке и слезами на щеках.

— Что случилось?

Джессика, вцепившись в шляпку, только покачала головой.

— Она сделала что-нибудь?

Еще движение головой.

— А ты?

Другое безмолвное отрицание.

— Ну, малышка. — Он прижал ее к себе, забрал у нее шляпу и швырнул ее на ближайшую скамью. — Давай выбираться отсюда. Поедем домой.

По правде говоря, он собирался увезти ее из города. К черту рекомендации Мартина, им нужно было улизнуть. Может быть, в Кармел, куда угодно. Ян задавал себе вопрос, как долго еще Джессика сможет выдерживать прессинг. А он?

Шляпка, казалось, обвиняюще смотрела на него со скамьи в то время, когда он держал в объятиях жену. Ян вздрогнул. Это была та же шляпка, которую она надела у Энрико. Тот день… день, за который так или иначе он будет расплачиваться всю жизнь. Ян обнимал Джессику за плечи, ведя ее к лифту. Он думал излить ей душу, но не знал, хватит ли у него самого сил.

Ему страстно хотелось, чтобы весь этот ужас закончился, тогда как он только начинался.

Когда подошел лифт, Джесси молча вошла в кабину, ее взгляд прилип к двери, Яну больно было смотреть на жену.

Он видел, как она опять замкнулась в своей раковине, а на ее лице застыла знакомая маска.

Лифт выплюнул их в бурлящий хаос вестибюля. Заполненного инспекторами, частными детективами и помощниками окружного прокурора, а также посетителями, стоявшими в очереди в ожидании пропусков в тюрьму. Ян и Джессика влились в гудящее людское море. На их пути попадались и обычные, спокойные лица. Кто-то пришел оплатить квитанцию за не правильную парковку или заполнить документы на машину. Но их было так мало, что они сливались с остальной массой, вот почему ни Ян, ни Джессика не заметили Астр ид, пришедшую уладить дело со штрафом, так как наклейка на ветровом стекле слетела во время мойки машины. Они прошли всего лишь в нескольких футах, так и не заметив ее. Она же прекрасно разглядела своих новых знакомых и была потрясена выражением их лиц. Так же выглядела и она, когда врачи сообщили ей о неизлечимой болезни Тома.

Глава 13

На следующее утро Ян принял решение. Джессика должна исчезнуть. Оба они должны. Когда она готовила завтрак, он переговорил об этом с Мартином по телефону. Тот согласился, и Ян поставил Джесси перед свершившимся фактом.

— Что ты сказал? — Она недоверчиво смотрела на мужа, стоя на кухне в халате и босиком.

— Через полчаса мы уезжаем в Кармел. — На этот раз Ян улыбнулся. — Складывай чемоданы, дорогая.

— Ты — сумасшедший. Мартин просил…

— ..прислать ему открытку. — Ян победно улыбался.

Джессика довольно фыркнула.

— А когда он так сказал?

— Только что:

— Ты звонил ему? — Она все еще, казалось, терялась в догадках, но была приятно удивлена.

— Я только что повесил трубку. Итак, моя дорогая… — Он медленно приблизился к ней с мимолетной улыбкой. — Давай пошевеливайся, чтобы не упустить день.

— Ты — псих.

Ян поцеловал ее, и она улыбнулась ему с закрытыми глазами. Он такой милый.

Они добрались до Кармела за два часа. За рулем «моргана» сидел Ян. Воздух был холоднее, чем несколько недель назад, и всю дорогу было солнечно. Они опустили верх машины и прибыли к цели своего путешествия обдуваемые ветром и немного повеселевшие. Ощущение было такое, что постоянный поток воздуха на шоссе выдул из них все заботы.

После первых пятидесяти миль Джесси прекратила воображать, что инспектор Хоугтон преследует их. Ее постоянно терзали мысли о нем, может быть, теперь этому будет положен конец. Он, похоже, был всесильным. Уйдет, а потом вернется с ордером на обыск, с пистолетом, с напарником, со своим взглядом.., ухмылкой в углу рта.., он пугал ее, Джессика не смела признаться мужу — насколько сильно он ее пугал. Она никогда не упоминала о нем. Помимо этого она также беспокоилась по поводу трат на путешествие, но Ян убедил ее в том, что оставшихся на его счету денег хватит, чтобы покрыть расходы. Ей приказали не совать нос в чужие дела и предупредили, что будут экономить на всем, так что никаких люксов на этот раз. Она чувствовала себя виноватой, сомневаясь в его заверениях, но ведь их ждали значительные судебные издержки. А Ян так легкомысленно относился к деньгам, возможно, потому, что у него никогда их не было. Он обладал талантом делать ей замечательные подарки и вносить приятное разнообразие в их жизнь, когда они были на мели.

Он смело брал последнее из того, что она отложила, и со вкусом швырял деньги на ветер. В прошлом эта привычка мужа забавляла ее. Сейчас — нет.

Тем не менее она была благодарна Яну за поездку в Кармел. Джессика знала, как она им необходима. Нервы были на пределе у обоих.

Астрид рассказала им о маленькой гостинице, где она останавливалась прошлой весной, утверждая, что там недорого. Таким образом, они распрощались с привычной роскошью «Дель Монте», поменяв ее на уютные пледы и аромат хвои «Оберж».

Делами там заправляла среднего возраста французская пара, и среди прочих прелестей местечко могло похвастаться завтраком, состоявшим из домашних рогаликов и булочек с дымящимся кофе с молоком, который подавали в постель.

Они гуляли по пляжу и детально изучили ассортимент местных магазинов, а в воскресенье выбрались на пикник, местом проведения которого выбрали выходящий на море утес.

— Еще вина, любимый?

Ян кивнул и отвел белокурый локон, закрывавший ей глаз.

Они лежали рядом, Джессика смотрела вверх, в небо, пока он, расположившись на одном локте, наблюдал за ней. Ян провел по ее лицу рукой и нежно поцеловал в губы, в глаза, в кончик носа.

— Если будешь продолжать в том же духе, то я никогда не поднимусь, чтобы налить тебе вина.

Ян опять улыбнулся, и она послала ему воздушный поцелуй.

— Знаешь, Ян…

— Что?

— Ты делаешь меня такой счастливой. — Его лицо помрачнело, когда она это произнесла. Джессика поймала подбородок мужа двумя руками, вынудив его посмотреть на нее. — Мне действительно хорошо. И все это благодаря тебе.

— Как ты можешь так говорить сейчас?

— А чем отличается сегодняшний день от другого, Ян? Ты балуешь меня. Ты даешь то, что мне необходимо, а у меня большие запросы. Иногда тебе приходится за это расплачиваться. Да, сейчас трудно, но скоро все останется в прошлом.

В общем, думаю, нам чертовски повезло.

Джессика села, посмотрев мужу прямо в лицо, Ян был вынужден отвести взгляд.

— Повезло? Это как посмотреть, — с горечью произнес он.

Она взяла его за руку.

— Ты считаешь, что нам не повезло?

— Нет, я так не думаю. А ты, Джесси? Только честно. — Ян взглянул на нее, и в его глазах появилось незнакомое выражение. Прямота, которая даже испугала Джессику. Он словно все подвергал сомнению. Ее. Себя. Их брак. Жизнь. Все.

— Да, мне повезло. — Ее голос был шепотом в порыве сильного ветра солнечного октябрьского дня.

— Джессика, любимая, я был неверен тебе. Я занимался любовью с шлюхой-невротичкой. Ты содержала меня почти шесть лет. Я — писатель-неудачник. Я предстану перед судом за изнасилование, может быть, отправлюсь в тюрьму… Тебе столько пришлось из-за меня пережить. А ты говоришь, что тебе повезло? Я поражен тобой.

Джессика надолго замолчала, опустив глаза, потом посмотрела в лицо мужа.

— Ян, мне наплевать на то, что ты изменил мне с другой женщиной. Мне это не нравится, но для меня не имеет никакого значения. Полагаю, ты изменил мне не в первый раз, но я не хочу ничего знать. Не это главное. Главное — что дальше? Ты спал с другой женщиной, ну и что? Ты внес неразбериху в нашу жизнь, ну и что? Мне наплевать. Тебе понятно?

Мне все равно. Я беспокоюсь о тебе, себе, о нашем браке, о твоей карьере. И я не содержу тебя. «Леди Джей» содержит нас обоих. Нам повезло, что она у нас есть, на днях ты собираешься продать книгу, по которой снимут фильм, потом напишешь другую и еще кучу замечательных вещей, чтобы разбогатеть. Так в чем дело?

— Джессика, ты сошла с ума. — Он улыбался ей, но глаза по-прежнему были серьезные.

— Нет. Нет, нет и нет. Я уверена. Ты делаешь меня счастливой. Ты наполняешь меня жизнью, заставляешь заботиться о тебе, чувствовать себя любимой, ты всегда рядом со мной.

Ты знаешь, что я собой представляю на самом деле. Я смотрю на других людей, и они, похоже, не имеют того, что есть у нас.

Ее глаза пылали огнем.

— Не знаю, что ответить, Джесси… Я люблю тебя. И ты мне нужна. Не просто поддерживать меня, пока я пишу. Мне нужно.., черт…

Он улыбнулся, больше себе, чем ей.

— Мне нужно, чтобы ты сидела обнаженной, с серьезным лицом в два ночи, объясняя мне, почему четвертая глава слабовата. Мне нужно, чтобы ты влетала в кабинет с радостным воплем: «Вот это здорово!» Чтобы ты уважала меня, даже если я сам не уважаю себя.

— Ян. — Джессика приникла к нему и закрыла глаза.

— Ты так мне нужна. Но.., что-то должно измениться.

Ее глаза медленно открылись. Он сейчас сказал что-то важное. Она поняла это больше по тому, как изменилось его объятие, чем по его словам.

— Что ты имеешь в виду?

— Не знаю еще. Но что-то должно измениться после того, как мы переживем эту катастрофу.

— Что, черт возьми, изменить? — Ее голос неожиданно перешел на крик, она немного отодвинулась от него, чтобы видеть по глазам, что происходит у него в душе.

— Не бери в голову, Джессика. Думаю, пришло время пересмотреть нашу жизнь. Не знаю, может быть, мне пора забыть о карьере писателя. Расстаться с честолюбивыми мечтами.

Что-то должно измениться. Мы не можем продолжать жить так, как прежде.

— Почему нет?

— Потому что я — на поводке. Ты оплачиваешь все счета или большую их часть, а я не могу с этим дальше жить. Ты знаешь, каково это — не иметь собственных средств? Чувствовать себя ущербным каждый раз, когда залезаешь в так называемый совместный счет, чтобы купить парочку футболок? А тебе не приходит в голову, что чувствую я сейчас, когда ты платишь по счетам за эту катастрофу? Платишь за то, что я кого-то изнасиловал? Господи, Джесси! Я задыхаюсь. Это загонит меня в гроб. Почему, черт возьми, я с недавних пор стал импотентом? Потому что я так напуган сам собой, тем, как я живу.

— Ты же не можешь серьезно воспринимать это. Ты невероятно напряжен. — Джессика хотела замять разговор, но Ян не позволил.

— Правильно. Я в напряжении. Но часть напряжения из-за того, что у нас в жизни не так, как должно быть. Ты когда-нибудь спрашивала себя, как мы существовали бы, если не было бы «Леди Джей», если бы твои родители не оставили тебе наследство?

— Я бы служила в какой-нибудь фирме, а ты бы работал в рекламном бизнесе и ненавидел его. Ну не смешно ли это?

— Нет. А что, если бы ты вообще не работала, а у меня было бы другое занятие?

— Например? — Ее лицо посуровело при этих словах.

— Не знаю пока. Еще не придумал.

— Ян, ты сошел с ума. Я никогда не видела, чтобы ты так увлеченно трудился над книгой, как сейчас. Я никогда не слышала, чтобы ты говорил о ней с такой уверенностью. А теперь ты хочешь все бросить?

— Я этого не говорил. Еще нет. Я хочу сказать следующее: что случилось бы с тобой, с нами, с нашим браком, если бы не ты поддерживала нас материально, а я? Что, если мы сохраним твои деньги на черный день, вложив их в ценные бумаги?

— А что я буду делать весь день? Вышивать? Играть в бридж?

— Нет. Я подумал о другом. — В его глазах было что-то туманное и отрешенное, когда он говорил. — Может быть, потом.., после того, как вся суета уляжется, мы заведем детей.

Мы давно не обсуждали эту тему. С тех самых пор…

Она знала, с каких «тех самых пор». С тех пор, как их жизнь изменилась. Когда умерли ее родители. Джессика получила наследство… Они оба понимали.

— Джесси, малышка, я хочу заботиться о тебе. Ты этого заслужила.

— Почему?

— Что значит «почему»? — Ян сразу смутился.

— Какая необходимость сейчас все менять местами? Почему ты должен тащить весь груз? Мне нравится работа, для меня она не в тягость. Скорее — забава.

— А дети не могут тоже быть забавой?

— Я не сказала «нет». — Ее лицо было твердым как никогда. — Но почему именно сейчас? Этот вопрос не возникал годами.

— Я не сказал «сейчас». Просто предположения.

— Это смешно. Ты как будто играешь в игры. — Она отвернулась и вдруг почувствовала руку мужа. Жесткую.

— Это не игры. Я говорю абсолютно серьезно, Джесс. За последние шесть лет я превратился в жиголо. Я неудачник как писатель, я переспал с грошовой шлюхой и в итоге ложно обвинен в изнасиловании. Я пытаюсь разобраться в своей жизни, что-то изменить в ней. Так ты собираешься меня выслушать и поговорить со мной или нет?

Джессика сидела, безмолвно глядя на него. Но она знала, что у нее нет выбора. Ян отпустил ее руку и налил еще два стакана вина.

— Извини, но для меня это важно, Джесс.

— Хорошо, я попробую. — Она взяла стакан и тяжело вздохнула, посмотрев в небо. — И зачем только я сказала тебе, что ты делаешь меня счастливой? Надо было держать рот на замке! — Она улыбнулась мужу, и он опять поцеловал ее.

— Я знаю. Я — негодяй. Но, Джесси.., я хочу как лучше.

Меня не интересуют другие женщины, что бы ты там ни говорила. Я рад, что приношу тебе счастье, и ты тоже делаешь меня счастливым. Очень счастливым. Но вместе у нас получится лучше, я знаю, мы сможем. Я должен чувствовать себя твоим мужем, мужчиной, я должен нести всю тяжесть или по крайней мере большую часть, даже если для этого потребуется продать дом и жить в квартире, за которую я могу платить. Я устал от того, что ты заботишься обо мне. Я не хочу быть неблагодарным, Джесс.., но я должен изменить такое положение дел!

— Ладно. Но почему сейчас? Из-за этой ненормальной? Маргарет Бертон? Из-за нее ты должен бросить писать и перевезти нас в какую-то лачугу, где ты сможешь платить за квартиру?

Джессика становилась стервозной, и ему это не нравилось. Комментарий не прошел мимо цели.

— Нет, дорогая. Маргарет Бертон — всего-навсего симптом, так же, как сотня или две до нее. Тебе это хотелось узнать, Джесс? Получай.

Она допила остаток вина одним глотком и пожала плечами.

— Не понимаю смысла.

— Может быть, в этом и заключается смысл. Как тогда, когда я говорю о ребенке. До тебя тоже не доходит. Неужели тебе безразлично, Джесси?

Она серьезно покачала головой, глядя вниз, избегая встречаться с ним глазами.

— Я не понимаю. Почему? Посмотри на меня, черт возьми.

Это для меня важно. Для нас обоих.

Но он был удивлен, когда она подняла глаза.

— Это пугает меня.

— Дорогая?

Джесси никогда раньше не признавалась ему. Обычно она чувствовала себя не в своей тарелке и быстро меняла тему.

Это открытие наполнило его нежностью к ней. Пугает?

— Пугает в физическом смысле? — Он ласково взял ее за руку.

— Нет. Это… Мне придется делиться тобой с кем-то еще, Ян, и я… Я не могу. — Слезы заполнили ее глаза, подбородок дрожал, когда она смотрела на мужа. — Я правда не могу. Не смогу, никогда. Ты для меня все. Ты…

— Ну, малышка… — Ян обнял ее и стал нежно укачивать, слезы застилали ему глаза. — О чем ты говоришь? Ребенок принесет в наш дом столько счастья.

— Да, но он будет твоим. Твоей семьей.

И тут Ян все понял. У него были родители, но они жили далеко и такие старые. Он редко виделся с ними. А ребенок будет рядом.

— Ты — моя семья, глупенькая. Ты всегда будешь моей настоящей семьей.

Как часто он говорил ей это после смерти ее родителей? Тысячу раз? Десять тысяч? Странно было мысленно возвращаться к тем дням. Она была похожа на испуганного ребенка, потерявшегося на войне, — потрясенная, убитая горем, бродящая от одного пепелища воспоминаний к другому. Потерянная и одинокая. Попытка самоубийства случилась после смерти Джейка. Она изменила Джессику. Лишила ее прежней уверенности в себе и ощущения безопасности.

Именно Ян помог ей справиться с душевным кризисом. Вот когда она стала называть его настоящей семьей. Там, где прежде был спутанный клубок, вдруг появились прочные нити. Теперь в ее сердце не было места даже для ребенка. Он знал это давным-давно, но думал, что в конце концов паника пройдет.

Но этого не произошло, теперь Ян был в этом уверен. Ее запросы по-прежнему были большими и, вероятно, всегда такими и останутся. Ему горько было это признать.

— О Господи, Ян. Я так сильно люблю тебя, и я так боюсь… Я так боюсь.

Он опять держал ее в объятиях. Джессика тяжело вздохнула и прижалась к нему. Ян медленно провел по ее волосам, думая о том, что понял сейчас и с чем должен смириться.

Должен. Ничего не изменится. Во всяком случае, не ее отношение к материнству. Она никогда не станет полностью самостоятельной, чтобы иметь ребенка.

— Я тоже боюсь, Джесс. Но все уладится.

— Как может уладиться, если ты собираешься перевернуть вверх дном нашу жизнь? Ты хочешь, чтобы я продала магазин, родила ребенка, а сам собираешься бросить писать и найти работу, заставить нас шевелиться… Ян.., это ужасно!

Джессика вновь расплакалась в его объятиях, и он нежно засмеялся. Может быть, в ней и заключалась вся его жизнь.

Наверное, в его стремлении иметь ребенка было что-то ненормальное. Возможно, это всего-навсего навязчивая идея. Ян постарался прогнать эти мысли.

— Господи, да я разве сказал, что собираюсь все изменить сразу? Может быть, мы ограничимся пока немногим. У меня будет ребенок, у тебя — работа и… Извини, любимая. Я знаю, что-то необходимо исправить.

— Но все то, о чем ты говорил?

— Нет, вероятно, не все. И конечно, пока ты не согласишься со мной. Иначе не получится. Здесь нужно обоюдное согласие.

— Ты так рассуждаешь, словно наша жизнь уже никогда не будет такой, как прежде.

— Возможно, нет, Джесси. Полагаю, и не должна быть.

Ты когда-нибудь задумывалась об этом?

— Нет.

— И похоже, не собираешься, а? Посмотри на себя, ты согнулась, как индианка, и пытаешься пропустить мимо ушей все, что я тебе говорю, а тем временем по твоей руке ползет муравей.

Ян подождал. Это заняло доли секунды. Джессика с воплем вскочила на ноги.

— Что-о?

— О.., как я мог забыть? Верно, ты боишься муравьев.

Он аккуратно поднял ее рукав, и она ударила его в грудь.

— Черт тебя побери, Ян Кларк! У нас серьезный разговор, как ты можешь так со мной поступать! Не было на мне никакого муравья? Не было?

— Стал бы я тебе лгать?

— Ненавижу! — Она вся дрожала от переизбытка чувств.

Ян выдумал муравья, чтобы поднять настроение. Это была шутка, на которые Ян был большой мастер.

— Ты же утверждала, что я сделал тебя счастливой. — Ян был сама невинность.

— Не прикасайся ко мне! — прикрикнула она, пытаясь скрыть улыбку. — Знаешь… — Ее голос опять был мягким. — Иногда я спрашиваю себя, а любишь ли ты меня на самом деле?

— Когда-то все задают себе такие вопросы, Джесс.

— Ты хочешь мне что-то сказать? — Неожиданно Джессика напряглась.

— Нет, глупышка, только то, что я люблю тебя. Иногда мне кажется, что я знаю причину, по которой ты терпишь от меня столько неприятностей, платишь по счетам — потому что это твой способ обладания мной. Открою тебе маленькую тайну: таким образом тебе меня не удержать. Я с тобой совсем по другим причинам.

— Каким еще причинам?

— Ну.., то, как ты замечательно шьешь.

— Шью? Я не умею шить. — Джессика странно посмотрела на него и засмеялась.

— Не умеешь?

— Ни капельки.

— Я тебя научу.

— Ты восхитителен.

— Подумай об этом. Вспомнил. Залезь ко мне в карман.

Ее брови удивленно поползли вверх, и она шаловливо улыбнулась:

— Сюрприз?

— Нет, счет из прачечной.

— Мерзавец. — Однако она осторожно опустила руку в карман его пиджака, пока они разговаривали, ее глаза сияли от восторга, и с улыбкой вытащила коробку, зажав ее в кулаке.

— Не собираешься разжать?

— Это самое интересное.

Она захихикала, и он улыбнулся, глядя на жену: