Разумное распределение активов. Как построить портфель с максимальной доходностью и минимальным риском Бернстайн Уильям
Насколько вы неконсервативны?
Начнем с состава активов первого уровня и предположим, что вы – один из тех редких людей, которые могут спокойно владеть портфелем, на 100 % состоящим из акций. Вместо четырех перечисленных активов вам нужно рассмотреть лишь первые три. Как вы распределите свои активы между акциями крупных компаний США, мелких компаний США и акциями иностранных компаний? История говорит нам, что акции мелких компаний имеют более высокую доходность, чем акции крупных компаний и акции иностранных компаний, но при более высоком риске. Почему бы просто не использовать «путь труса» и не разделить наши активы поровну между этими тремя классами?
Этот путь отнюдь не лишен логики и должен оказаться выгодным в долгосрочной перспективе. Однако помните: нравится нам это или нет, акции крупных компаний США представляют собой «рынок». Все мы, сознательно или неосознанно, сравниваем свою доходность с этой «базой», обычно с индексом S&P 500.
Временами это «равное соотношение» также будет вести себя весьма отлично от базы. Поэтому рассмотрим портфель, очень похожий на тот, который используют многие институциональные инвесторы – 60 % акций крупных компаний США и по 20 % акций мелких компаний США и акций иностранных компаний («консервативный портфель») – в течение шести 5-летних периодов, начиная с 1969 г. Состав портфеля и доходность приведены в табл. 5.4.
Во-первых, обратите внимание, что долгосрочная доходность (последний ряд) всех трех портфелей очень похожа. Заметьте также, что «портфель труса» приносил годовую доходность на 4 % ниже, чем S&P 500, в 1969–1973 и 1989–1993 гг., и более чем на 8 % ниже в последний 5-летний период. (В таблице эти значения выделены жирным шрифтом.) Консервативный портфель отставал от S&P значительно меньше.
Табл. 5.4. Ошибка отслеживания различного соотношения акций, 1969–1998 гг.
В то время как может подтвердиться справедливость того, что долгосрочная доходность сильно диверсифицированного портфеля является такой же, как и доходность более консервативного портфеля, время от времени один другому будет значительно проигрывать. Насколько сильно вас обеспокоят эти временные потери? Предположительно, многие из вас уже владеют некоторым количеством акций мелких компаний и акций иностранных компаний. Насколько вас расстроила их низкая эффективность в последнее время? Если ваш ответ – «очень», то вам следует выбрать портфель, в котором больший вес имеют акции крупных компаний США. С другой стороны, если вы можете допустить ошибку отслеживания такого рода, то вам может подойти менее консервативный портфель – с большим весом акций иностранных и мелких компаний.
По мере движения к более сложным портфелям эта ошибка отслеживания становится более ярко выраженной, и ваш допуск ошибки приобретает все большую важность. Вспомните из главы 4, что акции мелких иностранных компаний отставали от S&P 500 на 19 % в год с 1990 г., несмотря на их исключительную эффективность за последние 30 лет. По сути, чем больше экзотических классов активов вы включите в свое соотношение, тем выше будет ваша ошибка отслеживания. Помните, что она не означает более низкой доходности, она всего лишь означает, что поведение вашего портфеля будет резко отличаться от поведения других портфелей и что довольно часто его эффективность будет ниже, чем у других портфелей.
Допустимый риск
Третий шаг процесса распределения активов намного легче двух предыдущих. Вы уже проделали всю тяжелую работу: решили, какие классы активов, состоящих из акций, следует использовать и в какой примерно пропорции. Теперь осталось лишь определить общее соотношение акций и облигаций. В первых изданиях этой книги содержалась такая рекомендация: наиболее агрессивные инвесторы могут подумать о портфеле, на 100 % состоящем из акций. Это связано с тем, что исторически годовая доходность акций была на несколько процентов выше, чем доходность облигаций, хотя и при более высоком уровне риска. И тем не менее в начале нового тысячелетия весьма вероятным кажется то, что в предстоящие десятилетия доходность акций будет в лучшем случае лишь немного выше, чем доходность облигаций. Как уже было упомянуто в главе 2, доходность S&P 500 сейчас составляет около 1,3 %, а исторически реальный темп роста доходов (с поправкой на инфляцию) составлял 2 % в год (о чем говорилось в главе 2 и что показано на рис. 2.2). Некоторые могут с трудом поверить в то, что реальные доходы корпораций растут в долгосрочной перспективе лишь на 2 % в год, но дело обстоит именно так. В 1920 г. доход по индексу Доу-Джонса составлял $9,12 на акцию, а в 1998 г. – $378,06. При расчете сложных процентов получаем лишь 4,89 % в год. За тот же период темп инфляции был равен 2,87 %. Таким образом, реальный доход – разница между этими двумя показателями – составил почти 2 %. (Темпы роста дивидендов оказались еще медленнее – 1,5 % в год с поправкой на инфляцию.) Исходя из этого, ожидаемый реальный доход на акции составляет менее 3,5 %. Теперь учтите то, что текущая доходность казначейских облигаций составляет около 6 %. При текущих темпах инфляции 1,6 % получаем реальный доход 4,4 %. Если вы боитесь, что рост инфляции может стереть часть этого реального дохода, то можете купить казначейские ценные бумаги с защитой от инфляции (TIPS), по которым правительством гарантирован реальный доход 4,1 %. Иными словами, вполне возможно, что в течение нескольких следующих десятилетий доходность акций фактически может быть ниже, чем доходность облигаций.
Поэтому наиболее агрессивные инвесторы могут пожелать держать 25 % облигаций, умеренно агрессивные инвесторы могут предпочесть соотношение акций и облигаций 50/50, а консервативные инвесторы – примерно 30 % акций и 70 % облигаций.
Повторю еще раз: агрессивность вашего портфеля отражается в общем соотношении акций и облигаций, а не в типах акций, которыми вы владеете; они должны быть одинаковыми при всех уровнях риска.
Портфель Мадонны
Рассмотрим еще несколько примеров того, как функционирует этот процесс. Предположим, что вы смелый инвестор и ответили на три вопроса, заданных в начале этой главы, так:
1. Сложность: умеренная (активы второго уровня и акции компаний, занимающихся добычей драгоценных металлов).
2. Консерватизм: низкий. Вы определили, что можете допустить большую ошибку отслеживания, и не возражаете против того, чтобы ваше распределение активов оказывалось менее эффективным, чем S&P 500, на срок до десяти лет при условии, что вы получите обоснованную долгосрочную доходность.
3. Допустимый риск: высокий. Вы продемонстрировали способность переносить большие убытки по вашему портфелю и не отступать.
Вот как может выглядеть такой портфель:
• 10 % акций S&P 500;
• 10 % акций мелких компаний США;
• 10 % REITs;
• 10 % акций крупных иностранных компаний;
• 10 % акций мелких иностранных компаний;
• 10 % акций компаний развивающихся стран;
• 10 % акций компаний, занимающихся добычей драгоценных металлов;
• 30 % краткосрочных обязательств США.
Этот портфель более или менее поровну разделен между акциями компаний США и иностранных компаний, а также компаний высокой и малой капитализации. Он исключительно не консервативен в этом отношении, и его доходность будет кардинально отличаться от доходности индекса S&P 500 через много лет как в большую, так и в меньшую сторону. С другой стороны, его долгосрочная доходность должна быть довольно высокой. Мы держим достаточное количество облигаций, потому что модель дисконтирования дивидендов говорит нам, что доходность акций со временем может быть ненамного выше, чем доходность облигаций. Этот портфель рекомендуется не всем инвесторам, а только тем, кто наиболее силен духом и независим в суждениях.
Дефицитный портфель
Ответим на основные вопросы о портфеле слегка по-другому:
1. Сложность: высокая. Мы не возражаем против того, чтобы владеть более чем десятью классами активов.
2. Консерватизм: высокий. Мы хотим адекватной диверсификации и доходности, но желаем свести ошибку отслеживания к минимуму.
3. Допустимый риск: низкий. Мы действительно не хотим терять более 6 % чистой стоимости за любой год.
Следующий портфель взят из «умеренно сбалансированной» стратегии Dimensional Fund Advisors (DFA) с риском от низкого до среднего. Этот портфель, состоящий из акций и облигаций в отношении 40/60, можно получить через DFA, о чем более подробно будет рассказано в главе 8:
• 8 % акций роста крупных компаний США;
• 8 % акций стоимости крупных компаний США;
• 4 % акций роста мелких компаний США;
• 4 % акций стоимости мелких компаний США;
• 4 % REITs;
• 4 % акций стоимости крупных иностранных компаний;
• 2 % акций роста мелких иностранных компаний;
• 2 % акций стоимости мелких иностранных компаний;
• 1,2 % акций роста крупных компаний развивающихся стран;
• 1,2 % акций стоимости крупных компаний развивающихся стран;
• 1,6 % акций роста компаний малой капитализации развивающихся стран;
• 15 % годичных корпорационных облигаций;
• 15 % двухлетних глобальных облигаций;
• 15 % пятилетних государственных облигаций США;
• 15 % пятилетних глобальных облигаций.
Во-первых, сложность этого портфеля должна удовлетворить любого любителя, за исключением самого взыскательного: в него входит не менее 15 классов активов. Во-вторых, он весьма консервативен, соотношение внутренних и иностранных активов в нем составляет 28/12, и в нем гораздо больший вес имеют акции крупных, нежели мелких, компаний. Этот портфель обеспечивает адекватную безопасность и диверсификацию, и тем не менее его доходность очень редко отличается больше чем на 5 % от доходности, получаемой при соотношении акций S&P 500 и казначейских векселей 40/60.
Теперь вы имеете представление о том, как работает процесс распределения. Во-первых, решите, сколькими классами акций и облигаций вы желаете владеть. Увеличение числа используемых вами классов активов повысит диверсификацию, но также увеличит для вас объем работы и ошибку отслеживания. Дефицитный портфель обходит эту проблему, поскольку в его части, состоящей из акций, высокий вес имеют акции крупных компаний и компаний США.
Во-вторых, решите, какую ошибку отслеживания вы можете допустить. Если вы не готовы к большой ошибке отслеживания, оставьте низким соотношение акций иностранных компаний и акций мелких компаний.
И, наконец, скорректируйте соотношение акций и облигаций в соответствии с допустимым для вас уровнем риска: оно может варьироваться от 75 % акций для наиболее агрессивных инвесторов до 25 % для наименее агрессивных.
Вплоть до этого момента наше путешествие, посвященное анализу портфелей, было достаточно академичным: мы еще не затрагивали реальные инвестиции. В главах 6 и 7 мы рассмотрим нюансы работы реальных рынков, а в главе 8 изучим основные элементы внедрения плана распределения активов.
Резюме
1. Невозможно спрогнозировать оптимальные портфели любым из методов.
2. В долгосрочной перспективе широко диверсифицированный глобальный портфель, состоящий из акций мелких и крупных компаний, должен иметь благоприятные характеристики доходности и риска.
3. Ваше точное распределение активов будет зависеть от трех факторов: допустимая для вас ошибка отслеживания по индексу S&P 500, количество активов, которыми вы желаете владеть, допустимый риск.
6. Эффективность рынка
Существует два типа инвесторов, будь они крупные или мелкие: те, кто не знает, куда движется рынок, и те, кто не знает, что они этого не знают. Это относится к любому рынку – акций, облигаций, антиквариата или свинины. Кроме того, в реальности существует третий тип инвестора – профессионал инвестор, который в действительности знает, чего он не знает, но получает средства к существованию в зависимости от того, насколько знающим он выглядит.
Интуитивно мы чувствуем, что выбор акций должен быть таким же умением, как и все другие. При наличии информации, подготовки, опыта и усилий можно превзойти рынок.
Однако основная сила западной культуры – в опоре на научные методы. Если сформулировать кратко, то любое рациональное убеждение должно поддаваться тестированию. Взять хотя бы бьющих игроков в бейсболе. Вы говорите, что существует такое умение – ударять. Вопрос простой, однако легко поддается проверке.
Аналогия с отбиванием мячей полезна, потому что она заставляет нас думать о статистической природе умения. Вероятно, лучше всего это можно сформулировать как постоянство эффективности. Скажем, средний показатель отбиваемых мячей среди бейсболистов составляет 0,260. Теперь посмотрим на тех, у кого в прошлом году этот показатель был 0,300. Если бы не существовало умения отбивать мячи, то их результативность в этом году была бы средней – иными словами, 0,260. Конечно, те, кто в каком-то году попал в группу игроков с показателем 0,300, всегда оказываются в следующем году настолько выше среднего, что не остается сомнений в том, что их результативность связана с умениями, а не со случайностью. Интересно то, что в резком свете статистического анализа многие убеждения, связанные со спортом, не выдерживают проверки. Одним из них является феномен горячей руки в баскетболе. Частые передачи мяча игроку, у которого наблюдается полоса везения, – это проверенная временем игровая стратегия. Тем не менее игрок, у которого в последнее время был более высокий процент попаданий, чем обычно, имеет не больше шансов на продолжение результативной серии бросков, чем обычно. То есть эта результативность не является постоянной. Это является отражением человеческой слабости, которая так ярко проявляется в сфере финансов: стремлением видеть модель там, где ее на самом деле нет.
Однако исследователи начали применять эти же методы к финансовым управляющим лишь 30 лет назад. Оказывается, что с практической точки зрения не существует такого явления, как умение выбирать акции. Первым об этом написал Майкл Дженсен, который в своей исторической статье, опубликованной в 1968 г. в Journal of Finance, проанализировал эффективность взаимных фондов за 20 лет, с 1945 по 1964 г., и не нашел никакого свидетельства постоянства эффективности фондов. Успешный управляющий прошлого года в среднем показывал посредственные результаты в следующем году. С того времени проведены десятки тщательных исследований эффективности управляющих, и их результаты изумляют. Во многих исследованиях наблюдается некоторое постоянство, но эффект всегда настолько мал, что после уплаты всех издержек по фонду вы все равно получаете более низкие результаты, чем в среднем по рынку. Более того, постоянство обычно наблюдается за относительно короткие, а не длительные периоды времени (год или менее).
Рассмотрим некоторые данные. Dimensional Fund Advisors – компания, работающая в сфере институциональных инвестиций и находящаяся в г. Санта-Моника, изучила эффективность фондов за период с января 1970 г. по июнь 1998 г. Была изучена эффективность 30 ведущих диверсифицированных взаимных фондов за последовательные пятилетние периоды. Результаты представлены в табл. 6.1. В каждом случае ведущие фонды по результатам первого периода показывали в последующий период более низкую эффективность, чем S&P 500, а в двух случаях из пяти проиграли также фондам, находящимся с ними на одном уровне.
Похоже ли это на эффективность опытных управляющих активами? Нет. Мы словно бы имеем дело с вошедшими в поговорку обезьянами, бросающими дротики в список акций. Их успех или провал полностью зависит от случая. Наиболее успешные управляющие в итоге дают интервью газете The New York Times и дяде Лу[4]. Активы, находящиеся в их управлении, резко растут, и восхищение акционеров подтверждается вниманием СМИ.
Математические подробности: как проверить умение статистически
Подробное объяснение того, как статистически показать умение, не является целью этой книги. Однако простая иллюстрация будет полезна. Используем пример со средним показателем отбитых мячей, равным 0,260; при этом стандартное отклонение среди игроков за любой год составляет 0,020. Иными словами, средний показатель 0,300 приводит к тому, что 2 SD игрока [(0,300 – 0,260) / 0,020] становятся выше среднего за один отдельный год. Если игрок имеет средний показатель 0,280 в течение 10 сезонов, является ли он умелым? «Стандартная ошибка» случайных бьющих в бейсбол, имеющих ежегодное стандартное отклонение в 0,020 за 10-летний период, составляет 0,020 / 10 = 0,0063. Иными словами, в мие случайностей ежегодное стандартное отклонение в 20 пунктов превращается в стандартное отклонение в 6,3 пункта за 10 лет. Разница между эффективностью игрока и средним значением равна 0,020; разделив ее на стандартную ошибку 0,0063, получим значение z, равное 3,17. Поскольку мы рассматриваем результативность за 10-летний период, то имеем 9 «степеней свободы». Значение z и степени свободы вводятся в распределение функции t в наших электронных таблицах, и получается значение р, равное 0,011. Иными словами, в мире «случайного отбивания мяча» существует 1,1 % вероятности того, что данный игрок покажет средний результат 0,280 за 10 сезонов.
Будем ли мы считать такого игрока умелым, зависит от того, рассматриваем ли мы его «в выборке» или «вне выборки». «В выборке» означает, что мы выбрали его из большого количества игроков, – скажем, из всей команды – постфактум. В этом случае он, вероятно, не является умелым, поскольку нет ничего необычного в том, что на 1 из 30 человек распространяется случайное событие с вероятностью 1,1 %. С другой стороны, если его результативность измеряется «вне выборки», то есть мы выбрали только его из всей команды, то он, вероятно, является умелым, поскольку мы будем иметь лишь один шанс при вероятности 1,1 % в мире случайных отбиваний мячей. Чуть более сложная формулировка используется при оценке управляющих активами. Необходимо очень четко проводить различие между эффективностью «в выборке» и «вне выборки». Не следует удивляться, если будет выбран один самый эффективный управляющий из 500 и его значение р окажется 0,001. Однако если он будет выбран заранее и значение его эффективности р окажется 0,001 постфактум, то он, вероятно, является умелым.
Табл. 6.1. Последовательная эффективность наиболее эффективных фондов, 1970–1998 гг.
Источник: DFA/Micropal/Standard and Poor’s.
Однако проходит время, и законы случайности в итоге ликвидируют отставание от этих людей. Сотни тысяч инвесторов обнаруживают, что их прекрасный управляющий оказался очередной волосатой обезьяной. По сути, если учесть особо искаженную логику финансовых потоков, очень мало кому из инвесторов удается получить впечатляющую первоначальную доходность «ведущих» фондов. И что хуже всего, большой приток активов склонен подавлять будущую доходность из-за так называемых издержек рыночного влияния, которые описаны ниже. Высокие первоначальные доходы неизбежно привлекают большое количество инвесторов, которые в дальнейшем при благоприятном стечении обстоятельств получают лишь средние результаты.
От альфачеловека к первобытному человеку
Одна из лучших иллюстраций того, как может произойти такой разворот, представлена Робертом Сэнборном, бывшим управляющим фонда Oakmark. Сэнборн, без сомнения, является суперуправляющим. С начала 1991 г. до конца 1998 г. годовая доходность фонда Oakmark составила 24,91 % против 19,56 % по S&P 500. В 1992 г. она превзошла базовый показатель на 41,28 %. По любым статистическим критериям эффективность Сэнборна не могла быть случайной.
Однако совсем другая история всплывает, если рассмотреть эффективность и активы фонда по отдельным годам. В первой строке представлена эффективность фонда Oakmark по сравнению с S&P 500, а во второй – активы фонда.
Мы видим знакомую модель погони инвесторов фонда за эффективностью, при этом все больше из них получают все более низкую доходность. По сути, оценив доходность фонда в абсолютном выражении, мы увидим, что, поскольку большинство инвесторов вовлечено в процесс, когда период самых высоких доходностей миновал, то средний инвестор этого фонда ежегодно получал доходность на 7,55 % ниже, чем по S&P 500.
В защиту Роберта Сэнборна справедливо было бы отметить, что ошибка отслеживания S&P 500 не является обоснованной мерой эффективности управляющего «стоимости» за несколько прошедших лет. К этому можно прийти, рассчитав коэффициент альфа фонда, который относится к избыточному доходу, добавляемому управляющим после учета таких факторов, как влияние рынка, средний размер компании и ориентация на стоимость. Это делается методом регрессионного анализа (включен в большинство пакетов электронных таблиц), при котором месячная или квартальная доходность, которую удается обеспечивать управляющему, сопоставляется с доходностью по различным секторам, а также с учетом различных рыночных факторов. Доходность управляющих сопоставляется с доходностью других факторов, в результате чего формируется базис для данного управляющего. Альфа – это разница между эффективностью фонда и эффективностью базиса, определенной методом регрессионного анализа, а также мера эффективности управляющего. Альфа выражается, как и доходность, в процентах в год, может быть положительной или отрицательной. Например, если альфа управляющего составляет –4 % в год, то это означает, что эффективность управляющего была на 4 % в год ниже базовой эффективности, определенной методом регрессионного анализа.
Альфа фонда Oakmark в первые 29 месяцев была впечатляющей и статистически значимой; величина эффективности р составляла 0,0004. Это означает, что вероятность того, что исключительная эффективность фонда в первые 29 месяцев была случайной, составляла меньше чем 1 к 2000. К сожалению, его эффективность в последние 29 месяцев также была впечатляющей, но в негативном смысле.
Приведенные выше данные я интерпретирую так, что Роберт Сэнборн является умеренно умелым. «Умеренно умелый» – вовсе не является уничижительным в данном контексте, поскольку 99 % управляющих фондами вообще не демонстрируют никаких умений. Однако, к несчастью, даже эти умения оказались сведены на нет «запаздыванием издержек влияния рынка» (impact-cost drag) (будет обсуждаться в следующем разделе) при управлении миллиардами долларов новых активов, приведя к росту цен на акции и снижению итоговой доходности.
Что из этого следует запомнить? Человеку свойственно находить модели там, где их нет, и находить умения там, где более правдоподобным объяснением было бы их отсутствие (особенно если вы успешный управляющий). Однако успешно или на редкость активно управляемые фонды сеют семена собственного уничтожения. Избегайте их.
Почему управляющие фондами работают так плохо
Эффективность управляющих взаимными фондами непостоянна, и доходность от операций с акциями в результате нулевая. Конечно, так должно быть. Эти люди представляют собой рынок, и ни при каких обстоятельствах все они не могут демонстрировать эффективность выше среднего. Уолл-стрит, к сожалению, – это не Лейк-Убегон, где все дети – выше среднего уровня[5].
Итак, плохие новости заключаются в том, что процесс выбора взаимных фондов дает, по существу, случайные результаты. Однако по-настоящему плохие новости состоят в том, что активно управляемые фонды очень дороги. Фонды, конечно, несут расходы. К сожалению, даже наиболее информированные инвесторы фондов обычно не представляют себе, насколько они высоки в действительности.
Большинство инвесторов думают, что доля затрат фонда (ER), которая указывается в проспектах эмиссии и годовых отчетах, – это их реальные расходы на содержание фонда. Это неверно. В действительности существует еще три группы расходов помимо ER, включающей в себя комиссию за консультационные услуги (заработок управляющих) и административные расходы. Другая группа расходов – комиссия за транзакции. Она не входит в ER. С 1996 г. Комиссия по ценным бумагам и биржам (SEC) требует, чтобы об этих комиссиях также отчитывались перед акционерами. Однако они представлены настолько туманно, что, если только у вас нет бухгалтерского образования, практически невозможно рассчитать, какая часть дохода от общей суммы активов фонда потрачена.
Вторая группа расходов – разница между ценой покупки и продажи акций (спред). Акция всегда покупается по немного более высокой цене, чем она продается, чтобы обеспечить маркетмейкеру доход. Этот спред составляет около 0,4 % для самых крупных и ликвидных компаний и увеличивается с уменьшением размера компании. Для акций самых мелких компаний он может составлять 10 %. Для акций иностранных компаний он колеблется в диапазоне от 1 до 4 %. Например, на закрытии рынка 12 апреля 2000 г. цена предложения акций Microsoft (цена, по которой инвестор мог продать акции) составляла $80,125, а цена спроса (цена, по которой инвестор мог купить акции) была $80,25. Разница – одна восьмая доллара – это спред. Поскольку акции Microsoft – одни из наиболее активно торгуемых в мире, спред составляет лишь 0,15 % цены. На другом конце спектра в тот же день акции Officeland – крошечной компании, торгующей подержанной копировальной техникой, – торговались по цене $0,65 / $0,70 (отношение цены предложения к цене спроса) со спредом 7,7 %.
Последняя группа дополнительных расходов – издержки влияния рынка, которые труднее всего поддаются оценке. Издержки влияния возникают при покупке и продаже крупных пакетов акций. Представьте, что вы владеете половиной акций небольшой публичной компании стоимостью $20 млн. Дальше вообразите, что вы оказались в трудном положении, нуждаетесь в наличности и должны быстро продать все эти акции. Рост продаж, вызванный вашими операциями, приведет к резкому понижению цены акций, и акции, проданные последними, принесут гораздо более низкую выручку, чем акции, проданные вначале. Обратное случится, если инвестор решит быстро купить крупный пакет акций этой компании.
Издержки влияния не представляют проблемы для мелких инвесторов, покупающих акции отдельных компаний, но они являются настоящей головной болью для крупных взаимных фондов. Очевидно, величина издержек влияния зависит от размера фонда, размера компании и общего объема сделок. В первом приближении будем считать, что она равна спреду.
Четыре уровня расходов взаимных фондов:
• доля затрат фонда;
• комиссионные;
• спред;
• издержки влияния рынка.
Табл. 6.2. Расходы активно управляемых фондов
Суммарные расходы являются наименьшими для фондов акций крупных компаний, средними – для фондов акций мелких и иностранных компаний и самыми высокими – для фондов акций компаний развивающихся стран. Эти данные приведены в табл. 6.2.
Вспомните, что доходность акций крупных компаний за 1926–1998 гг. составляла 11,22 % в год. Должно быть очевидно, что это не та доходность, которую вы, инвестор взаимного фонда, в действительности получите. Из этой доходности вы должны вычесть все инвестиционные издержки фонда.
Теперь становится понятен масштаб проблемы. Нижний ряд в табл. 6.2 показывает реальные издержки деятельности активно управляемого фонда. Если говорить откровенно, то эти данные немного преувеличены. Деньги, потраченные на исследования и анализ, не относятся к общим потерям. Создается впечатление, что эти исследования не приводят к росту доходности, но если приводят, то практически всегда меньше на величину средств, которые на них затрачены. Сколько средств из первой строки «доля затрат» потрачено на исследования? Если повезет, то около половины. Поэтому если долгосрочная доходность акций примерно равна 11 %, то в фонде акций крупных компаний из-за активного управления вы потеряете около 1,5 %, в фонде акций мелких или иностранных компаний – 3,3 %, в фонде акций компаний развивающихся стран – 8 %, и вам соответственно останется 9,5, 7,7 и 3 %. Не слишком привлекательные перспективы. Бизнес взаимных фондов сильно выигрывал от высоких доходностей недавнего времени, что позволяло маскировать огромные издержки в большинстве областей. Единственным исключением служили фонды акций компаний развивающихся стран, где сочетание низкой доходности и высоких расходов привело к массовому исходу инвесторов.
Анализ ситуации: эффект января
Большая ирония в мире инвестиций заключается в том, что за ошибками при анализе ценных бумаг, по сути, стоит общедоступность финансовой информации. До того как Закон о ценных бумагах от 1933 г. обязал компании периодически публиковать информацию об их эффективности, даже базовая финансовая информация о компании обычно держалась в строжайшем секрете. Когда Бенджамин Грэхем выпустил первое издание книги «Анализ ценных бумаг»[6], простое выяснение размера прибыли или выручки компании обычно предполагало несколько дней в пути на поезде, затем выбалтывание информации у секретаря при полном соблюдении осторожности, чтобы не попасться на глаза ее боссу. Эти усилия часто хорошо вознаграждались.
В эпоху информации каждый аспект финансов компании сразу становится достоянием любого человека, имеющего компьютер и доступ в Интернет. Повсеместный доступ к этим данным немедленно приводит к дисконтированию цены акций, в результате чего становится невозможным получать дальнейший доход по этим акциям.
Превосходный пример того, как работает этот процесс, представляет собой «эффект января». Эффект января объясняется следующим образом:
• акции мелких компаний вследствие более высоких рисков имеют более высокую доходность, чем акции крупных компаний;
• в течение многих десятилетий почти вся эта избыточная доходность приходилась на январь.
В табл. 6.3 показано, что избыточный доход января на самом деле выше, чем избыточный доход за целый год по акциям наиболее мелких компаний (по данным компании Ibbotson Associates). Ibbotson делит акции компаний США на децили по размеру на Нью-Йоркской фондовой бирже и затем измеряет избыточный доход за 1926–1994 гг. по отношению к самому большому (первому) децилю.
Точная причина концентрации избыточного дохода в акциях мелких компаний в январе неизвестна, но в версиях недостатка нет.
Я предпочитаю продавать акции в конце года с убытком, учитываемым при налогообложении, но здесь нет простых ответов. Целый ряд практических пособий посвящен этому невероятному эффекту января, и он все так же в конце каждого года является темой для финансовых журналов, которым просто не о чем писать.
Табл. 6.3. Избыточный доход по отношению к первому децилю
Источник: Stocks, Bonds, Bills, and Inflation, 1995 Yearbook, Ibbotson.
К сожалению, в связи с эффектом января существуют две фундаментальные проблемы. Во-первых, его размер примерно соответствует спреду для каждого дециля. Например, взгляните на избыточный доход января, равный 10,28 %, по акциям самых мелких компаний (дециль 10). Для получения этого избыточного дохода вам бы пришлось купить акции 31 декабря и продать 31 января. Но поскольку цена спроса (цена покупки) по этим акциям также примерно на 10 % выше цены предложения (цены продажи), вы бы не получили реального дохода. Иными словами, просто покупка и продажа акций мелких компаний не принесет никакой пользы. Поэтому если вы хотите получить эффект января, то должны держать акции мелких компаний много лет.
Вторая проблема в том, что эффекта января больше не существует. На рис. 6.1 показана средняя за десятилетние периоды величина премии по фонду акций компаний малой капитализации, рассчитанной как разница между январской доходностью индексов CRSP 9–10 и S&P 500. Можно видеть, что этот эффект стал ничтожным. Это одна из причин того, почему доходные стратегии, если они вообще существуют, не живут очень долго. Как только их обнаруживают, все инвестиционное сообщество берет их на вооружение, что приводит к росту цен на соответствующие активы и исключает получение по ним избыточного дохода.
Рис. 6.1. Январская доходность индекса CRSP 9–10 за вычетом доходности индекса S&P
Индексация как решение проблемы
Управляющий активами, писатель и уважаемый государственный деятель в области финансов из старшего поколения Чарльз Эллис тридцать лет назад отметил с растущим беспокойством первые данные, свидетельствующие об отсутствии опыта у управляющих активами. Он подумал про себя: «Где-то я уже это видел». Будучи заядлым теннисистом, он понял, что для большинства теннисистов, играющих на любительском уровне, победа или проигрыш были делом не столько опыта, сколько просто консервативного стиля игры и попыток избегать ошибок. Он написал известную статью под названием The Loser’s Game («Проигрыш»), опубликованную в 1972 г. в Financial Analysts Journal, в которой он сравнил профессиональное инвестирование с любительским теннисом. Подобно тому как теннисист-любитель, который просто старается отбить мяч при минимуме причудливых движений, обычно выигрывает, так же выигрывает и инвестор, который просто покупает и держит широко диверсифицированный портфель, состоящий из акций. Такой инвестор обычно преуспевает.
В названии этой статьи заложена такая идея, что как в любительском теннисе, так и в профессиональном инвестировании успех зависит не столько от умения выиграть, сколько от умения не проиграть. И самый простой способ потерять при инвестировании – это понести высокие издержки при слишком активных торгах.
В таком случае основой стратегии безубыточности стала бы покупка всего рынка и владение им, то есть индексация. Причина этого должна быть очевидна из предыдущего обсуждения издержек на покупку фонда. Поскольку постоянный анализ и корректировка своего портфеля выливается в высокие расходы при почти полном отсутствии избыточного дохода, почему бы просто не поработать над минимизацией всех четырех уровней расходов путем покупки и держания рынка? В табл. 6.4 приведены четыре уровня расходов при индексном подходе к инвестированию. Последний ряд показывает теоретическую разницу доходности при активном и индексном подходах.
Необходимо отметить еще раз, что это теоретическое преимущество, поскольку, по крайней мере, некоторая часть расходов по активно управляемым фондам приходится на исследования. Но расходы на исследования почти никогда полностью не окупаются, и лишь малая часть всей четырехуровневой структуры расходов по активно управляемым фондам используется для анализа. Главное, что нужно запомнить в отношении расходов на исследования: они увеличивают обороты, что, в свою очередь, увеличивает общие расходы за счет комиссионных, спредов и издержек влияния.
Табл. 6.4. Расходы индексных фондов
Математические подробности
Средний случайный разброс (SD) доходности активных управляющих активами за любой год составляет около 8 %, но за n-летний период (где n – число лет) этот разброс уменьшится на корень квадратный из n. Иными словами, за четырехлетний период разброс доходности активных управляющих уменьшается наполовину, за 25 лет – на 80 %. Итак, за 25-летний период случайный разброс эффективности фондов составит 8 % / 5 = 1,6 %.
Итак, мы видим, что средний активный управляющий активами ежегодно преодолевает сопротивление силой от 1 до 8 %. Поскольку стандартное отклонение, или разброс, годовой доходности активно управляемых фондов составляет около 8 % за любой год, разница в несколько процентов может быть незаметна. Но она сказывается через много лет, т. к. стандартное отклонение доходности за 25-летние периоды составляет лишь 1,6 %.
Для фондов акций крупных компаний это означает, что преимущество индексного фонда, которое выражается почти такой же величиной – 1,6 % – обеспечит эффективность выше 1 SD. А это значит, что эффективность индексного фонда должна превысить эффективность 84 % активно управляемых фондов. Индексный фонд акций мелких компаний или акций иностранных компаний с преимуществом в 3,2 % должен демонстрировать эффективность на 2 SD выше нормы, а это значит, что он должен превзойти по эффективности 97 % активно управляемых фондов за 25-летний период. Индексный фонд акций компаний развивающихся стран с преимуществом в несколько процентных пунктов должен превзойти все активно управляемые фонды.
К сожалению, в реальном мире не все очень понятно, поэтому стоит взглянуть на реальные данные. Мы сравним эффективность индексного фонда и активно управляемого фонда с базой данных Principia компании Morningstar. Этот отменный инструмент стоит обсудить отдельно. Morningstar является основным поставщиком данных по взаимным фондам как для частных, так и для институциональных инвесторов. Эта компания хорошо известна благодаря своим печатным изданиям, которые имеются в большинстве крупных публичных библиотек, но я настоятельно рекомендую программный пакет Principia. Основу этой программы составляют ежемесячная доходность приблизительно 11 000 взаимных фондов и, что более важно, сравнительные показатели. Это позволяет рассчитать, построить и вывести на экран графики рейтингов и эффективности фондов по практически бесконечному количеству вариантов и даже рассчитать корреляции между фондами и классами активов с помощью этих показателей. В базу данных также включено множество другой информации по оценке стоимости и операционным характеристикам фондов. Значительная часть моих исследований основана на этом пакете.
Новичкам важно понимать, что нужно внимательно относиться к тому, как мы определяем базу и проводим сравнение наших активно управляемых фондов. В самых ранних исследованиях постоянства результатов просто рассматривались все фонды акций. Это не оптимальный вариант. Важно сравнивать подобное с подобным. Например, в течение нескольких последних лет акции роста крупных компаний (таких как McDonald’s, Microsoft, Wal-Mart) демонстрировали очень высокие результаты. Было бы несправедливо сравнивать фонд акций мелких или иностранных компаний с общими фондами акций, которые склонны к высокой концентрации этих акций, или с индексом S&P 500 по той же причине. В базе данных Principia используется особо эффективный подход к этой проблеме. По фондам акций компаний США составляется матрица 3 на 3, в которой размер сопоставляется со стоимостью. Фонды группируются по размеру компаний на мелкие, средние и крупные. Также фонды классифицируются на фонды стоимости, фонды роста и фонды смешанного типа. В результате получается девять категорий, что позволяет справедливо сравнивать эффективность фондов между собой.
Начнем с «дедушки» всех индексных взаимных фондов – индексного фонда Vanguard 500. Не будет случайным, если в течение следующего года он станет крупнейшим индексным фондом в мире (сказанное относится к 2001 г. Прим. пер.). По истечении 15-летнего периода, завершившегося в декабре 1998 г., он находился в восьмом процентиле категории фондов акций крупных компаний смешанного типа компании Morningstar: это означает, что он превзошел 92 % других фондов. К вопросу «почему» мы обратимся через некоторое время.
Математические подробности: исходная база
Если вы действительно серьезно относитесь к определению исходной базы по фонду, а также пытаетесь развить навыки, то вы проводите трехфакторный регрессионный анализ доходности фонда. Вот как это делается. Регрессия, разработанная Кеном Френчем из Массачусетского технологического института и Юджином Фамой из Чикагского университета, начинается с месячной доходности широкого рынка акций, а также месячного вклада в доходность акций мелких компаний и акций стоимости. Вы откладываете месячные доходности, получаемые фондом или интересующим вас управляющим, рядом с этими тремя исходными сериями и выполняете множественную регрессию. Этот статистический метод, включенный в большинство пакетов электронных таблиц, позволяет наилучшим образом совместить три фактора с доходами управляющего и выдает результаты. Наиболее важным из них является остаточная доходность (точка пересечения регрессии), или «альфа». «Альфа» – это «избыточный» доход, оставшийся после учета влияния рынка, размера компании и стоимости. Для большинства управляющих это отрицательное число. Результат также включает в себя статистическую значимость «альфы», что говорит нам о том, насколько результаты являются случайными (низкое значение р предполагает наличие умения или его отсутствие, в зависимости от того, положительна эта величина или отрицательна). Рассчитывается также реальное поведение портфеля по осям «акции мелких/крупных компаний» и «стоимость/рост». Этот метод сейчас наиболее популярен при измерении эффективности управляющих пенсионными фондами, и ему также отдают предпочтение в научном сообществе.
Группа Vanguard управляет двумя индексными фондами акций крупных компаний – фондом роста и фондом стоимости. За пятилетний период, который закончился в декабре 1998 г., индексный фонд роста находился, по рейтингу компании Morningstar, во втором процентиле категории фондов роста акций крупных компаний. Индексный фонд стоимости находился, в соответствии с тем же рейтингом, в 21-м процентиле категории фондов стоимости акций крупных компаний. Опять в обоих случаях результат получается выше, чем можно было бы получить, исходя из вышеуказанной формулировки: тогда, по прогнозу, пятилетняя эффективность находилась бы примерно в 34-м процентиле.
Наконец, для получения полной картины посмотрим на индексацию фондов акций мелких компаний. Старейшим индексным фондом акций мелких компаний является DFA 9–10, который рассчитывается компанией Dimensional Fund Advisors (DFA). В течение прошедших 15 лет (с 1985 по 2000 г. Прим. ред.) он находился в 57-м процентиле, в действительности показывая результаты ниже среднего.
Поверхностный анализ приведенных выше данных позволяет предположить, что индексация «работает» в случае акций крупных компаний, но не акций мелких компаний. Но если копнуть немного глубже, то выяснится, что дело обстоит не так. Существует прямая связь между тем, насколько хорошо индексация работает в конкретной категории активов, и тем, насколько высокие результаты эта категория активов демонстрирует по сравнению с другими классами активов.
Рассмотрим исключительную пятилетнюю эффективность индексного фонда роста Vanguard, находящуюся во втором процентиле. Нет ничего удивительного в том, что по индексу Barra Large Cap Growth Index, который отслеживает этот фонд, получена самая высокая пятилетняя доходность по сравнению с другими классами активов – 27,94 % в годовом исчислении – за пятилетний период с 1994 по 1998 г. Индексный фонд стоимости также показал относительно хорошие результаты: его эффективность за этот период находилась в 21-м процентиле. И опять индекс Barra Large Cap Value Index, который отслеживает этот фонд, продемонстрировал относительно высокую эффективность: доходность по нему за этот период составила 19,88 %.
Теперь сравним 15-летнюю доходность фонда Vanguard 500, находящегося в 8-м процентиле, с доходностью индексного фонда акций мелких компаний DFA 9–10, находящегося в 57-м процентиле. Неслучайно 15-летняя доходность индексов, которые отслеживают эти фонды, составила 17,91 и 9,17 % соответственно. Если взглянуть пристальнее на эффективность этих двух индексных фондов, то можно увидеть прямую связь между тем, насколько высокие результаты получены по акциям мелких компаний по сравнению с акциями крупных компаний, а также их относительные рейтинги. Например, за трехлетний период с 1992 по 1994 г. акции мелких компаний превосходили акции крупных компаний на 7,59 % в год, и индексный фонд Vanguard 500 находился лишь в 46-м процентиле своей категории, в то время как индексный фонд акций мелких компаний DFA 9–10 находился в 13-м процентиле своей категории.
Закон Данна
На самом деле существует связь между эффективностью класса активов и эффективностью индексных фондов, известная как закон Данна (в честь Стива Данна, моего друга, который обладает особой проницательностью по отношению к классам активов):
Если эффективность класса активов относительно высока, то эффективность индексного фонда в этом классе бывает еще выше.
Механизм этого явления относительно прост. Давайте еще раз рассмотрим в качестве примеров эффективность фонда акций мелких компаний DFA 9–10 и индексного фонда Vanguard 500. Индексный фонд несет на себе весь груз превосходной или низкой эффективности данного класса активов по сравнению с другими классами активов. В течение прошедших 15 лет большинство активно управляемых фондов акций мелких компаний владели некоторым количеством акций средних и крупных компаний, и это увеличивало их эффективность по сравнению с индексом акций мелких компаний. Обратное также верно по отношению почти ко всем активно управляемым фондам акций крупных компаний, которые часто владеют акциями более мелких компаний, чем те, которые входят в индекс S&P 500. Это снижало их эффективность по сравнению с индексом S&P 500.
Итак, подводя итоги, можно сказать, что из-за доминирования доходности акций крупных компаний в течение последних 15 лет индексные фонды акций крупных компаний производят лучшее впечатление, чем они есть на самом деле, а индексные фонды акций мелких компаний выглядят хуже, чем они есть на самом деле.
Такое же явление наблюдается в других областях. Индексные фонды REITs и акций мелких иностранных компаний DFA имеют низкие рейтинги по процентилям. Это никак не связано с отсутствием эффективности индексации в этих областях, а связано скорее с низкой эффективностью этих классов активов как таковых.
Ситуация с индексацией зарубежных активов исключительно интересна. Компания Charles Schwab имеет старейший диверсифицированный индексный фонд акций иностранных компаний, пятилетний рейтинг доходностей которого за 1994–1998 гг. относился к почетному 21-му процентилю. Если использовать индекс EAFE в качестве уполномоченного индексного фонда, то его ужасающий 10-летний рейтинг оказывается в 90-м процентиле, но изумительный 15-летний рейтинг в первом процентиле. Эта проблема называется «Япония». В индексе EAFE до недавнего времени чрезвычайно высокий вес имели акции японских компаний, которые составляли 65 % этого индекса при самом большом «раздувании» индекса Nikkei в конце 1980-х. В тот период, когда доходность акций японских компаний была особенно низкой, такой же была доходность акций иностранных компаний, и наоборот. Однако вот что воодушевляет: несмотря на то, что доходность акций японских компаний в течение последних 15 лет (с 1985 по 2000 г. Прим. ред.) были ниже более чем на 5 % в год, чем в целом по индексу EAFE, не существует ни одного диверсифицированного фонда акций иностранных компаний с более высокой доходностью за тот же период из-за преимущества в расходах.
Как обсуждалось ранее, наибольшее теоретическое преимущество индексации должно проявляться в сфере фондов акций развивающихся стран. И действительно, в последние пять лет фонды акций компаний развивающихся стран DFA и Vanguard находились соответственно в 10-м и 15-м процентиле, несмотря на очень низкую доходность по этому классу активов за указанный период.
Возможное исключение
Единственная область, где индексация, по всей видимости, «не работает» даже с учетом всех вышеперечисленных факторов, – это область акций роста мелких компаний. Эти компании – плод предпринимательских усилий; они характеризуются высоким темпом роста. Существуют данные в поддержку представления о том, что ресурсы, затрачиваемые на исследование этих компаний, могут даже не окупиться. Другой причиной может быть то, что эти акции часто демонстрируют значительный ценовой «момент». Стратегия индексации фондов акций мелких компаний заставит в силу необходимости продавать акции, быстрее всего повышающиеся в цене, после того, как они выйдут за границы размеров индекса, тогда как на самом деле именно на акции этих компаний приходится самая высокая доходность, способная расти дальше.
Как рассказано в этой главе далее, акции роста мелких компаний имеют низкую долгосрочную доходность, и, вероятно, разумно избегать инвестирования в эти фонды, будь ли они активно управляемыми или индексными.
Отклонение выживаемости
Чем глубже мы копаем, тем непригляднее выглядят активно управляемые фонды. Задумайтесь на секунду о том, что происходит, когда вы открываете ежеквартальное приложение к газете The New York Times и начинаете выборочно изучать эффективность фондов за прошедшие десять лет. Вы думаете, что вам удастся получить достаточно точную картину исторической эффективности фондов. И ошибаетесь! Это происходит потому, что опубликованные данные иллюстрируют эффективность не всех фондов, существовавших в последнее десятилетие, а только выживших. Иными словами, самые плохие фонды в группе ликвидируются (или, что более вероятно, сливаются с другими фондами), поэтому вы смотрите на излишне оптимистическую картину общей эффективности фондов.
Бертон Малкиел, автор книги A Random Walk Down Wall Street («Случайная прогулка по Уолл-стрит[7]») (игра слов: walk также имеет значение «прогулка». Прим. ред.), довольно подробно рассмотрел этот вопрос и оценил такое влияние примерно в 1,5 %. Иными словами, заявленная эффективность средней категории фондов примерно на 1,5 % выше, чем реальная эффективность этой категории, – и почти наверняка выше для некоторых категорий фондов, особенно фондов мелких компаний, где это влияние может достигать 3 %. Это немало. Я изучил базу данных Principia компании Morningstar (ноябрь 1999 г.) на предмет американских фондов акций мелких компаний. Я нашел 213 таких фондов с историческими данными за пять лет; средняя пятилетняя доходность в годовом исчислении по ним составляла 12,19 %. Индексные фонды в этой категории имели лишь немного более высокую доходность (фонд акций мелких компаний Vanguard – 13,64 %; фонд акций мелких компаний DFA 9–10–13,10 %). Поэтому их эффективность может произвести на вас впечатление. Но база данных Morningstar содержит только выжившие фонды, поэтому, вероятно, реальная средняя годовая доходность для этой группы действительно находится в диапазоне 9–10 %. В таком случае эффективность индексных фондов действительно высока.
Платите ли вы налоги?
Если приведенный мной пример индексации недостаточно убедителен, то давайте рассмотрим влияние налогов. В то время как многие из нас держат средства на пенсионных счетах, для которых не существует проблемы налогообложения распределяемых доходов, большинство инвесторов владеют средствами, находящимися на налогооблагаемых счетах.
Тогда как держание акций активно управляемых фондов само по себе не является, вероятно, хорошей идеей, держание их на налогооблагаемых счетах – это поистине ужасно по двум причинам. Во-первых, из-за больших оборотов активно управляемые фонды имеют более высокие распределяемые доходы от прироста капитала, на которые распространяется ставка налогообложения доходов от прироста капитала как на федеральном уровне, так и на уровне штата. Индексный фонд позволяет оставлять ваши доходы от прироста капитала большей частью нераспределенными до тех пор, пока вы не продадите акции фонда.
Следует также учесть еще один фактор. Большинство активно управляемых фондов покупается из-за их превосходной эффективности. Но, как мы продемонстрировали выше, эта сверхэффективность не является устойчивой, и поэтому большинство мелких инвесторов, прибегающих к услугам управляющих активно управляемых фондов, стремится перепродавать свои взаимные фонды каждые несколько лет, что приводит к получению дальнейших излишних доходов от прироста капитала и в результате – к необходимости платить налоги. Для облагаемого налогами инвестора индексация означает то, что ему никогда не придется сожалеть.
Предостережение относительно индексации фондов акций мелких компаний и налогов: индексные фонды акций мелких компаний (как США, так и иностранных) имеют тенденцию к более высоким оборотам, чем аналогичные фонды акций крупных компаний. Хуже того: они генерируют большие объемы распределяемых доходов от прироста капитала пропорционально своему обороту, поскольку основная причина продажи акций – это большой прирост цены, приводящий к «выходу» этих акций из индекса. Поэтому они могут не подойти налогооблагаемым инвесторам. К счастью, сейчас существуют индексные фонды акций мелких и крупных компаний, созданные специально для минимизации налоговых платежей (tax managed)[8]. Они стремятся минимизировать распределяемый доход, о чем будет рассказано более подробно в главе 8.
Поскольку взаимные фонды стали основным инвестиционным инструментом для мелких инвесторов, они теперь управляют резко возросшими объемами капитала: на момент написания книги эта величина составляла около $5 трлн. Но реальными деньгами управляют пенсионные фонды – у них в управлении находится примерно в два раза больший объем капитала. По оценке Института изучения инвестиционных компаний (Investment Company Institute), в 1998 г. индексными были лишь 7 % активов взаимных фондов по сравнению с 34 % пенсионных активов 200 крупнейших корпораций США.
Никого не должно удивлять то, что крупнейшие в мире управляющие активами используют индексацию. Мир управления пенсионными фондами сложен, и было бы полезно изучить обстановку. В нем есть четыре основных игрока. Первые две категории – это спонсоры (учредители) пенсионных фондов (сами корпорации), а также их сотрудники и бенефициары. Следующими идут управляющие пенсионных фондов. Конкуренция в сфере управления активами в пенсионные фонды невероятно высокая. Хотя этим управляющим платят только несколько базисных пунктов от объема средств, находящихся у них в управлении, но 0,02 % от $10 млрд в год под ногами не валяются. Достаточно показать более низкую доходность, по сравнению с базой, дольше чем в течение нескольких кварталов – и ты пропал. Последние – пенсионные консультанты. Их основная функция – найти «лучших» управляющих для спонсоров пенсионных фондов.
Конец этого фильма известен. Почти ни у кого из этих управляющих в действительности нет ни капли умения. Подобно нашим управляющим взаимными фондами, они представляют собой еще одно племя обезьян, мечущих палки в списки акций. Некоторым из них посчастливится привлечь внимание пенсионных консультантов, которые продадут акции спонсорам. Вслед за этим в игру вступят законы вероятности: эти управляющие покажут плохие результаты, будут уволены (возможно, вместе с пенсионным консультантом, который их нашел), и цикл начнется снова. Эта «карусель» стоит дорого – приблизительно 1 % от $10 трлн общих пенсионных расходов в год, или $100 млрд.
В среднем эти пенсионные фонды держат акции и облигации в соотношении 60/40. Консалтинговая компания Piscataqua Research выяснила, что за период с 1987 по 1996 г. лишь 8 % крупнейших пенсионных планов в США фактически превзошли по эффективности индексированное соотношение 60/40.
Итак, над спонсорами пенсионных фондов одна за другой зажигаются лампочки, на сцену выходят те, кто хочет выбрать акции, и во многих случаях – даже сами пенсионные консультанты. Представляется весьма вероятным, что в следующем десятилетии большая часть пенсионных денег будет индексирована. Это должно произойти и с вашими деньгами.
Инвестиционные бюллетени
Смиримся с тем, что люди не могут выбрать акции. Возможно, более плодотворным был бы выбор подходящего момента на рынке и предотвращение убытков путем выхода из акций во времена рынка «медведей». Возможно, профессиональные составители инвестиционных бюллетеней помогут нам добиться успеха. Джон Грэм и Кэмпбелл Харви, два профессора экономики, недавно подготовили исчерпывающий обзор 237 бюллетеней. Они измерили способность этих бюллетеней выбирать подходящий момент на рынке и выяснили, что правильными были меньше одной четвертой рекомендаций, – гораздо хуже показателя обезьян, которые оказались «правы» в 50 % случаев. Хуже того: не нашлось консультантов, чьи прогнозы были бы последовательно правильными, хотя имелось много тех, кто ошибался с поразительной регулярностью. Они процитировали одного очень хорошо ивестного консультанта, предсказавшего ошеломительные годовые убытки в 5,4 % в течение 13-летнего периода, тогда как по индексу S&P 500 была получена доходность в 15,9 %. Поразительно то, что существует даже бюллетень, составляющий рейтинги эффективности других бюллетеней; его издатель считает, что он способен определять консультантов, постоянно добивающихся успеха. Работа Грэма и Харви позволяет предположить, что в действительности именно этот издатель является членом жюри на конкурсе по подбрасыванию монеты. Когда дело доходит до писателей бюллетеней, вспомните знаменитое изречение Малколма Форбса: деньги на бюллетенях можно сделать только благодаря подписке на них, а не следованию их рекомендациям.
Известный автор, аналитик и финансовый управляющий Дэвид Дриман в книге Contrarian Market Strategy: The Psychology of Stock Market Success досконально изучил рекомендации экспертов начиная с 1929 г. и выяснил, что в 77 % случаев они демонстрировали более низкую эффективность, чем рынок. Это постоянно повторяющаяся тема почти всех исследований общественного или экспертного мнения: эксперты проигрывают рынку примерно три четверти всего времени. Г-н Дриман говорит, что это мощный аргумент против гипотезы эффективного рынка: как рынки могут быть эффективными, если эксперты оказываются неправы с такой удручающей регулярностью?
Подробное обсуждение гипотезы эффективного рынка не входит в задачу этой книги. Позволю лишь заметить, что бесполезно анализировать перспективы отдельной акции (или всего рынка) на основе общедоступной информации, поскольку эта информация уже учтена в цене акции (или рынка). Знатоки часто откликаются на новости о компании усталым «это уже было учтено в цене акций». Рынок чаще всего избыточно реагирует на события, падая слишком низко на плохих новостях и поднимаясь слишком высоко на хороших. Следствием гипотезы эффективного рынка является то, что вы получите более высокую доходность, если купите и будете держать случайно выбранные акции, или, как говорилось ранее, инвестируете в индексный фонд акций, чем если вы попытаетесь анализировать рынок.
Меня не устает поражать, сколько времени финансовые и массовые СМИ уделяют известным аналитикам, которые пытаются предугадать движения рынка на основе политических и экономических событий. Это пустая затея. Аналитики почти всегда работают на крупные брокерские фирмы; логично было бы предположить, что этим организациям должно надоесть регулярно представляться в столь невыгодном свете. (Если вы не убедились в тщетности попыток предсказать движение рынка на основе экономических условий, то подумайте о том, что самые большие деньги делаются на покупке акций, когда обстоятельства кажутся наименее подходящими: 1932, 1937, 1975 и 1982 гг. стали лучшими временами для покупки акций. Затем подумайте о том, что опаснее всего покупать или держать акции в периоды безоблачной экономики; покупатели акций в 1928, 1936 или 1966 гг. вскоре пожалели об этом.)
Наконец, легко понять, почему объединенные усилия всех профессиональных управляющих страны не могут превзойти рынок. Эти управляющие – и есть рынок.
Как ладить с господином Рынком
Недалеко от места, где я живу, есть маленький городок, в котором только один магазин. У его владельца, умершего много лет назад, был маниакально-депрессивный синдром. Одну неделю он пребывал в маниакальной фазе, веселый и открытый, повышал цены на свои товары. На следующей неделе он мог впасть в депрессию и снизить цены. Горожане научились запасаться впрок в периоды его депрессии и покупать только самое необходимое в периоды его маниакального состояния. Финансовые рынки приблизительно так же рациональны, как и этот владелец магазина, и разумный инвестор запасается акциями при низких ценах и избавляется от них при высоких ценах. Было бы очень глупо подражать настроениям нашего владельца магазина и покупать помидоры просто потому, что цена на них растет. Тем не менее создается впечатление, что именно этим занимаются большинство инвесторов, в особенности профессионалы. Этот тип поведения заложен глубоко в человеческой природе; никто не любит, когда его не приглашают на общий праздник. Некоторые читатели заметят сходство нашего владельца магазина с Господином Рынком из книги Бена Грэхема «Разумный инвестор»[9]. Если вы прочтете только одну книгу об акциях, это должна быть именно она; моя книга названа в его честь.
Много десятилетий тому назад г-н Грэхем написал знаменитую статью для женского журнала, в которой он дал мудрую рекомендацию относительно того, что акции следует покупать так же, как бакалейные товары, а не так, как духи. Если бы он вместо этого посоветовал мужчинам покупать акции так же, как они покупают бензин, а не так, как они покупают автомобили, он бы в меньшей степени оскорбил чувствительную натуру своих современников.
В таком случае для мелкого инвестора всего лишь важно знать, сколько он платит за эти помидоры. Вы знаете, что выгодная цена – 25 центов за фунт; если с вас просят $3 за фунт, то это грабительская цена. Покупка акции или сектора рынка без знания о том, насколько они дешевы или дороги, – вот что является верхом глупости. Как мы увидим в главе 7, определение «дешевизны» (или «оценка стоимости») сектора рынка – дело довольно простое.
Не совсем случайное блуждание
Надеюсь, к этому моменту я убедил вас в том, что движения рынка являются, по существу, «случайным блужданием», непредсказуемым во всех отношениях, и это делает выбор акций и выбор подходящего момента на рынке невозможными. Но оказывается, что движения рынка не совсем случайны, и хотя при таком поведении почти невозможно получить доход, все же инвестору надлежит знать о моделях рынка. Для этого необходимо четко определить, что мы понимаем под термином «случайное блуждание». Это означает, что вчерашняя, месячной давности или прошлогодняя доходность рынка не дает никакой информации о будущей доходности. На самом ли деле это так?
Для ответа на этот вопрос нам сначала придется спросить, как определить неслучайное поведение. Существует множество способов, но простейшим из них является поиск «автокорреляций» в изменениях цены. На самом деле мы задаем следующий вопрос: «Коррелирует ли изменение цены по сравнению с предыдущим днем, неделей, месяцем, годом или десятилетием с изменением цены последующего дня, недели, месяца, года или десятилетия?»
Возьмем значения месячной доходности индекса S&P 500 с января 1926 г. по сентябрь 1998 г. Это 873 месяца. Затем создадим две отдельные серии: первую – с исключенной первой доходностью, вторую – с исключенной последней доходностью. Теперь у нас есть две серии из 872 месячных доходностей, различающиеся на один месяц. Благодаря возможностям современных электронных таблиц, можно легко рассчитать коэффициент корреляции для этих двух серий. Результат корреляции серии доходностей со смещенной версией самой себя называется автокорреляцией. Положительная автокорреляция означает, что доходность выше или ниже средней имеет тенденцию к повторению, или к образованию тренда. «Момент» данного класса активов или ценной бумаги определяется положительной автокорреляцией. Отрицательная автокорреляция определяет так называемую среднюю реверсию, означающую тенденцию, при которой за доходность выше средней следует доходность ниже средней, и наоборот. И наконец, нулевая автокорреляция определяет случайное блуждание.
Оказывается, автокорреляция месячной доходности акций крупных компаний за период с 1926 по 1998 г. составляет 0,081. Не слишком впечатляющая, но тем не менее положительная; согласно ей, хорошая доходность в этом месяце означает вероятность немного выше средней, что доходность будет хорошей и в следующем месяце. Какова вероятность того, что это могло произойти случайно? Для того чтобы это определить, нам нужно рассчитать стандартное отклонение автокорреляции для серии данных из 873 случайных точек данных. Формула расчета такова: (n – 1) / n; для 873 эта величина равна 0,034. Таким образом, автоорреляция 0,081 более чем в два раза превышает стандартное отклонение случайного блуждания, равное 0,034. Это, в свою очередь, означает, что вероятность этого события с 873 случайными числами меньше 1 на 100.
Итак, похоже на то, что стоимость ценных бумаг США демонстрирует некий «момент» за периоды в один месяц.
Интересное сочетание данных по акциям США находим в книге Кэмпбелла, Лоу и Маккинли (КЛМ) The Econometrics of Financial Markets. В следующей таблице суммированы их данные по автокорреляции с 1962 по 1984 г. Взвешенный по стоимости индекс (известный как индекс CRSP 1–10) и равновзвешенные индексы можно в очень грубом приближении рассматривать соответственно как «представителей» индексов акций мелких и крупных компаний.
Ключ: CRSP = Центр анализа стоимости ценных бумаг.
Эти данные довольно убедительно демонстрируют эффекты «момента» высокой статистической значимости для индекса акций крупных компаний изо дня в день, но не в течение более длительных периодов. Индекс акций мелких компаний демонстрирует «момент» в течение дней, недель и месяцев. (Я бы не слишком воодушевлялся по поводу автокорреляции, равной 0,350, для акций мелких компаний за дневные периоды. Помните, что многие из этих ценных бумаг не торгуются каждый день, поэтому за резким движением рынка вверх или вниз в один из дней последуют соответствующие движения в следующие дни тех акций, которые не торговались.)
Довольно удивительно то, что когда КЛМ искали «момент» в отдельных акциях, они его не нашли. Иными словами, вполне вероятно, что поколения инвесторов, изучавших графики стоимости ценных бумаг, попросту теряли время, но недавний феномен составления графиков цен взаимных фондов может обладать некоторой ценностью. КЛМ объясняют этот очевидный парадокс, отмечая, что существуют чрезвычайно значимые «взаимные автокорреляции» между акциями крупных и мелких компаний: это значит, что за повышением или понижением акций крупных компаний обычно следует повышение или понижение акций мелких компаний.
Что все это значит
Итак, движения не являются полностью случайными. Как это открытие влияет на среднего инвестора? Исключительно в смысле маржи. Если только мы не слишком увлечемся, то наиболее впечатляющие автокорреляции можно найти в диапазоне 0,2. Это означает, что не более 4 % (0,2 в квадрате, или R в квадрате) завтрашнего изменения цены может объясняться сегодняшним изменением цены. На это много не купишь. Для облагаемого налогами инвестора полученная величина не имеет никакого значения: какое бы преимущество ни давал этот метод, оно полностью нивелируется получением доходов от прироста капитала вследствие частых покупок и продаж, что необходимо делать в соответствии с методами «момента».
Однако это влияние определенно нельзя игнорировать. Для защищенного от налогов инвестора, занимающегося распределением активов, основная идея ясна: не нужно проводить восстановление баланса портфеля слишком часто.
Если цены на класс активов образуют тренды в течение относительно длительных периодов (скажем, месяцев или даже от одного до двух лет), восстановление баланса в течение относительно коротких периодов не будет благоприятным. Это довольно хитрая концепция. Дисперсия активов (которая является квадратом стандартного отклонения) – один из основных двигателей преимущества восстановления баланса. Если актив переживает «момент», то дисперсия в годовом исчислении окажется больше за длительные периоды, чем за короткие периоды; это, в действительности, хороший способ проверки «момента».
Подумайте о рынках Японии и США. И те и другие демонстрируют впечатляющий «момент» (в противоположных направлениях) с 1989 г. Очевидно, максимально редкое восстановление баланса, связанное с изменением соотношения акций компаний США и японских компаний, дало бы большее преимущество, чем частое восстановление.
Можем слегка перефразировать эту мысль: проводить восстановление баланса следует только в те периоды времени, когда средняя автокорреляция ваших активов равна нулю или меньше. С точки зрения практики это означает восстановление баланса не чаще одного раза в год.
Инь и Ян
Инвестирование в «момент» и распределение фиксированных активов с восстановлением баланса вопреки тенденциям рынка в большей мере являются двумя сторонами одной и той же монеты, чем полными противоположностями. «Момент» в классах активов, состоящих из акций иностранных компаний и компаний США, существует, что периодически приводит к переоценке и недооценке стоимости активов. В итоге возникает долгосрочное среднее отклонение для корректировки этих крайностей.
Более двадцати лет назад Юджин Фама заявил о том, что изменение стоимости ценных бумаг предсказать невозможно, а Бертон Малкиел ввел понятие «случайное блуждание» в популярный инвестиционный лексикон. К сожалению, в настоящем мире случайных блужданий не существует преимуществ восстановления баланса портфеля. При восстановлении баланса получить доход удастся только в исключительных случаях. В реальном мире, к счастью, имеются небольшие отклонения в поведении случайных блужданий, которыми инвестор, занимающийся распределением активов, может воспользоваться.
Писатель и управляющий активами Кен Фишер называет это изменение активов «желательностью» (desirability), а возникающие в результате краткосрочный «момент» и долгосрочное среднее отклонение – «вальсом Уолл-стрит».
Как ни больно в этом признаваться, но «момент» существует. Понимание того, что это означает для восстановления баланса и поведения активов, позволит вам лучше распределять активы.
Резюме
1. Управляющие активами не демонстрируют устойчивого умения выбирать акции.
2. Никто не может выбрать наилучший момент на рынке.
3. Из-за 1-го и 2-го пунктов бессмысленно выбирать управляющих на основании их прошлой эффективности.
4. Из-за 1-го, 2-го и 3-го пунктов наиболее рациональным способом инвестирования в акции является использование пассивно управляемых инструментов с низкими издержками, то есть индексных фондов.
7. Всякая всячина
Ни одно руководство по инвестициям не может быть полным без обсуждения некоторых дополнительных тем. Теперь, когда вы усвоили основы поведения классов активов и построения портфелей, мы свяжем все воедино, рассмотрев следующие вопросы: инвестирование в стоимость и трехфакторную модель, инвестирование «в новую эру», хеджирование, динамическое распределение активов и поведенческие финансы.
Инвестирование в стоимость
Можно ли в итоге превзойти рынок? Надеюсь, что к этому моменту я убедил вас в обратном. Можно задать вопрос по-другому: существуют ли сегменты и подсегменты рынка, доходность которых превосходит доходность рынка или проигрывает ей по сравнению с рисками? Примеры этого уже были приведены; долгосрочная доходность акций компаний, занимающихся добычей драгоценных металлов, и другие «твердые активы» (предметы коллекционирования, драгоценные камни) – это ничто по сравнению с очень высоким риском. Не столь очевидно, но риск владения долгосрочными облигациями намного выше, чем краткосрочными, однако доходность по ним одинаковая. Существуют ли какие-нибудь характеристики акций, позволяющие прогнозировать более высокую или низкую ожидаемую доходность? Одну из них мы уже знаем: размер компании. Как мы видели, в итоге доходность акций мелких компаний превосходит доходность акций крупных компаний. К несчастью, это дается ценой более высокого риска.
Акции превосходят почти все другие активы, потому что вы покупаете часть почти постоянно растущей экономики. Подумайте обо всех технологических прорывах XX века и о созданном ими богатстве: воздушный транспорт, радио, телевидение, автомобили, бытовая электроника и компьютеры. Вы выигрываете финансово от этих чудес, владея акциями, а не казначейскими векселями или корпоративными облигациями. До каких-то пор это выгодно. К сожалению, затем инвесторы делают фатальную экстраполяцию: они считают, что выгоднее всего владеть акциями быстро растущих компаний, чьи продукты пользуются наибольшим спросом. Такие компании известны как компании роста.
Ключевая инвестиционная концепция связана с оценкой стоимости, то есть с тем, как определить, дороги или дешевы отдельные акции или фондовый рынок. (Намного проще говорить об оценке стоимости фондового рынка в целом или отдельного сектора рынка.)
Существуют три распространенные меры стоимости отдельной акции или совокупной стоимости фондового рынка: отношение рыночной цены акции к доходу по ней (Р/Е), отношение рыночной цены акции к балансовой стоимости компании (Р/В) и дивидендный доход. В конце концов, вы покупаете акцию для того, чтобы владеть частью доходов по ней. Отношение Р/Е показывает, сколько вы платите за эти доходы. Скажем, прибыль на акцию компании XYZ Multimedia составляет $5, и акции продаются по цене $100 за акцию. Эти акции имеют коэффициент (также называемый «мультипликатор») Р/Е, равный 20; вы платите $20 за каждый доллар доходов. Компания, чьи акции продаются с Р/Е, равным 30, считается дорогой, а та, чьи акции продаются с коэффициентом Р/Е, равным 10, – дешевой. К сожалению, доходы компаний не слишком стабильны. Часто даже самые крупные и наиболее стабильные компании несут убытки, а в редких убытки несут корпорации на всем фондовом рынке США. (Это случалось в затяжной период Великой депрессии и в непродолжительный период в начале 1980-х гг.; убытки, понесенные многими крупнейшими корпорациями США, превысили прибыли остальных компаний, что привело к чистому убытку промышленности США в целом.) К тому же бухгалтеры корпораций могут легко «играть» с заявленными прибылями, делая эти значения бессмысленными. Поэтому Р/Е имеет ограниченную ценность. Бен Грэхем сделал остроумное замечание по поводу того, что доходы компаний дают полезную информацию, только если их усреднить за несколько лет.
Все компании имеют балансовую стоимость; можно подумать, что она представляет собой чистую стоимость всех активов компании, хотя бухгалтерская сущность этого показателя намного сложнее. Это грубый показатель. Балансовую стоимость авиакомпании понять легко; это в основном стоимость ее самолетов, зданий и офисного оборудования за вычетом пассивов. Предположим, что компания ABC Airlines владеет активами, стоимость которых оценивается в $2 млрд, а ее пассивы составляют $1 млрд: таким образом, чистая стоимость активов равна $1 млрд; далее предположим, что стоимость всех ее акций, находящихся в обращении, составляет $2 млрд. Ее отношение Р/В равно 2; ее акции продаются по цене, в два раза превышающей балансовую стоимость. Акция с Р/В меньше 1 считается дешевой; акция с Р/В больше 5 считается дорогой, по крайней мере, по сравнению с ее балансовой стоимостью. Балансовая стоимость акции очень стабильна; бухгалтерам компаний обычно не приходится подтасовывать этот показатель.
Наконец, существует дивидендный доход. Это понять легко: он представляет собой просто размер дивиденда на акцию, деленный на цену акции. Если акции компании XYZ Multimedia продаются по $100 за акцию, прибыль на акцию составляет $5 и $3 из этого дохода перечисляются акционерам, то дивидендный доход составляет 3 %. Компания может выплачивать в качестве дивидендов сумму, большую величины прибыли на акцию, но очевидно, что она не может делать это неограниченно. Небольшие или быстро растущие компании часто не выплачивают дивидендов совсем; им необходимо удерживать весь доход, чтобы обеспечивать рост. До самого недавнего времени крупные, медленно растущие компании часто выплачивали дивиденды свыше 5 %.
Теперь мы можем сказать, насколько дороги помидоры. Во-первых, полезно изучить Р/Е, Р/В и дивидендный доход для всего фондового рынка США. На рис. 7.1 представлено отношение Р/Е рынка за 73 года, с 1926 по 1998 г. Мы видим, что этот показатель обычно варьируется от 7 до 20 и в среднем составляет около 14; в действительности это число может быть гораздо больше, если доходы почти равны нулю, потому что знаменатель очень мал. Когда Р/Е рынка составляет около 7, рынок определенно дешевый; когда это отношение выше 20, то рынок дорогой.
Рис. 7.1. Динамика коэффициента P/E, 1926–1998 гг.
Читать бесплатно другие книги:
