Сарум. Роман об Англии Резерфорд Эдвард
Впрочем, размышлять о будущем не стоило, ведь они уговорились жить настоящим.
Бригадир Форест-Уилсон, сам того не подозревая, оказал Патриции Шокли услугу, за которую она всю жизнь была ему благодарна.
В конце мая он предложил отвезти в Солсбери заболевшего офицера верховного командования. Девушки-водители, служащие Женского вспомогательного корпуса, прекрасно понимали, что от них требуется конфиденциальность. Подготовка к высадке войск проходила в обстановке строжайшей секретности, однако пассажиры, вполне доверяя своим водителям, иногда обсуждали в салоне автомобиля подробности операции.
Вот и сейчас Форест-Уилсон с коллегой ехали в Одсток, уединенную деревушку близ меловой гряды к юго-западу от Солсбери, где располагались два военных госпиталя – английский и американский.
До Патриции долетали обрывки разговора.
– Если вашим ребятам удастся… – начал Форест-Уилсон. – Нам бы это очень помогло… район хорошо укреплен…
– Наших сил хватит, – уверенно ответил американец.
– …Слишком опасно. Стоит ли идти на такие жертвы?..
– Надо рискнуть. Послезавтра?
– Да. А кого вы пошлете?
– Эскадрилью из Ибсли или из Тракстона. Я подумаю.
Час спустя Патриция прижимала к уху телефонную трубку:
– Милый, ты можешь взять увольнительную? На день… то есть на ночь?
– Да, наверное.
– Тогда встретимся в Даунтоне, послезавтра. Получится?
– Я постараюсь.
– Как только узнаешь, дай мне знать.
– Хорошо. А в чем дело?
– У меня день рождения.
– Но ты же говорила, что день рождения у тебя в октябре…
– Нет, послезавтра, – ответила Патриция.
Адам перезвонил ей на следующий день:
– Мне увольнительную дали. А тебя саму-то отпустят?
– Да, – соврала Патриция.
– Понимаешь, у нас тут вылет интересный намечается, добровольцев набирают, так что…
– Я приеду, честное слово. К четырем часам.
– Ладно. Но если задержишься…
«Черт бы побрал этот вылет!» – раздраженно подумала Патриция.
– В общем, если к пяти не приедешь, я вернусь на базу.
– Приеду, обязательно приеду.
Патриция все рассчитала: в три часа – последняя поездка в Уилтон на служебной машине, а потом смена заканчивается. Сутки отдыха.
Рано утром она приехала в Уилтон на своем «моррисе». От Уилтона до Даунтона сорок минут езды, бензина хватит – Патриция купонов накопила. Все шло по плану.
Заседание командования в Ларкхилле затянулось. Патриция, приехав в Уилтон лишь в половине пятого, бросилась на Кингсбери-сквер, к своему «моррису». Двигатель завелся с трудом, и Патриция, обогнув город со сторо ны Харнгема, помчалась по дороге на юг, вдоль Эйвона – мимо Бритфорда, поместья лорда Раднора у древнего Кларендонского леса. На склоне холма двигатель «морриса» заглох.
Без четверти пять Патриция остановилась на обочине. Машина не заводилась. Без десяти пять. На дороге не было ни автомобилей, ни автобусов. Легкий ветерок лениво шевелил облетевшие вишневые лепестки в дорожной пыли. Стремительно бежали минуты.
Навстречу Патриции неторопливо двигалась машина. За рулем сидел Джон Мейсон.
Патриция бросилась ему навстречу:
– Отвези меня в Даунтон! Скорее!
– Я только что оттуда…
– Джон, прошу тебя!
– Что случилось? – угрюмо спросил он.
Патриция уселась в машину.
Он сжал руль и вздохнул:
– Не понимаю, к чему такая спешка…
– Долго объяснять… Прошу тебя, быстрее!
Мейсон недовольно развернул машину. Наверняка Патриция на свидание торопится! Он к ней в шоферы не нанимался…
В Даунтон они доехали за пять минут. Патриция чмокнула Джона в щеку и вбежала в гостиницу.
Всю жизнь она радовалась, что успела вовремя. Ночь прошла в пылких ласках, а под утро Патриция расплакалась.
Адам так и не узнал почему.
В ночь с пятого на шестое июня 1944 года жители Солсбери не спали. В небе над сонной долиной Эйвона и над дремлющим шпилем собора пролетали самолеты воздушно-десантных дивизий и грузовые планеры; от рева моторов дрожали стены домов.
Высадку десанта на побережье Нормандии сопровождал летный отряд с аэродрома в Ибсли.
Адама Шокли охватило странное возбуждение. Пролетая над тихой рекой, над древним городом и собором, он с улыбкой вспомнил недавний разговор с Патрицией. Борьба за справедливость… Англичане всегда стремятся всем угодить. Ничего, вот закончится война, он объяснит Патриции, что к чему.
Самолеты пролетели над безмятежной гаванью в Крайстчерче; под крылом блеснули темные воды Ла-Манша. «Даже те, кто живет прошлым, заслуживают мира», – подумал Адам, приближаясь к берегам Франции.
Рано утром Патриция Шокли подала машину к подъезду Уилтон-Хауса.
– В Булфорд! – приказал бригадир Форест-Уилсон.
Над головой все еще пролетали самолеты. Патрицию не оставляли тревожные мысли: как там Адам, где он – над Францией? Над проливом?
Она вела машину, дрожа от напряжения.
Из военного лагеря в Булфорде ей удалось дозвониться в Ибсли. Оказалось, что Адам вернулся, и они договорились встретиться через несколько дней. Не помня себя от счастья, она снова села за руль, отвозить бригадира в ставку командования.
Форест-Уилсон, сидя на заднем сиденье, задумчиво разглядывал золотые кудри Патриции. От его зорких глаз не ускользнуло ни ее волнение, ни игравшая на губах счастливая улыбка. «Ее любовник – американский летчик, уже вернулся на базу, – догадался он. – Что ж, их скоро отправят во Францию, и тогда…»
Любовные интрижки военного времени по сути своей мимолетны и быстротечны, ведь уверенности в завтрашнем дне не существует.
«Пожалуй, через месяц я приглашу ее на ужин, а там посмотрим…»
Он прекрасно умел подманивать рыбу.
Служебная машина мчалась по внезапно опустевшим холмам Солсберийской возвышенности.
Шпиль
10 апреля 1985 года
На соборном подворье собралась толпа горожан.
В Солсбери редко приезжали особы королевской крови; а этот визит станет самым важным в семисотлетней истории существования собора.
Леди Форест-Уилсон вышла на перрон, нервно одергивая элегантный жакет. «Может быть, не стоило надевать твидовый костюм? Не хочется выглядеть старомодной», – подумала она, вытащила пудреницу из сумочки и торопливо взглянула в зеркальце. Даже в старости она выглядела привлекательно: седина в волосах, тщательно уложенных парикмахером, подчеркивала благородные черты лица.
Подумать только, сорок лет прошло…
Дженнифер еще утром заметила, что мать волнуется, а вот зять, как обычно, ни на что не обратил внимания – Алана Портерса интересовали только цифры бухгалтерской отчетности.
– Не понимаю, зачем она за него замуж вышла, – недавно призналась леди Форест-Уилсон сэру Керси Годфри.
Разумеется, от него не укрылось ее волнение. Ах, милый Керси, он всегда все замечает! Впрочем, за завтраком он ничего не сказал, невозмутимо просмотрел утреннюю газету, а когда Дженнифер ушла, с улыбкой осведомился:
– Он женат?
На щеках леди Форест-Уилсон вспыхнул предательский румянец.
– Кто?
– Американец, который сегодня приезжает.
– В письме он упоминал жену…
– Превосходно! – ответил сэр Керси и вернулся к чтению газеты.
– Ну, знаешь ли…
– В чем дело?
– Да ну тебя!
Вот уже три недели сэр Керси Годфри гостил в эйвонсфордском поместье. Арчибальд Форест-Уилсон скончался десять лет назад. Теперь присутствие мужчины в доме, как ни странно, понравилось леди Форест-Уилсон, одиночество которой прежде скрашивали лишь редкие визиты дочери.
– Он твой любовник? – полюбопытствовала однажды Дженнифер.
– Не твое дело.
– Так все считают.
– Ну и пусть себе считают, мне все равно. В Эйвонсфорде обо всех сплетничают.
– Ты за него замуж собираешься?
– А ты против?
– Нет, что ты!
– Что ж, если он сделает мне предложение – а по-моему, к этому все и идет, – то я соглашусь. С условием, что мы будем проводить в Эйвонсфорде четыре месяца в году.
У сэра Керси Годфри, владельца обширных австралийских угодий, был роскошный особняк в Мельбурне, с великолепным собранием картин. Сэр Керси, потомок австралийских поселенцев в четвертом поколении, и сам был прекрасным бизнесменом и за свои труды получил титул рыцаря-командора ордена Британской империи. Леди Форест-Уилсон побывала у него в гостях, осмотрела скромную овцеводческую ферму, основанную сто лет назад, и объяснила дочери:
– Он, как и я, понимает, что такое любовь к родным краям.
Леди Форест-Уилсон происходила из старинного сарумского рода, много лет прожила с мужем в Эйвонсфорде и уезжать отсюда навсегда не собиралась. Сэр Керси Годфри недавно удалился от дел, так что его постоянного присутствия в Австралии не требовалось.
Леди Форест-Уилсон улыбнулась – мысли о Керси всегда ее успокаивали.
А вот американский гость…
У нее сжалось сердце.
Поезд остановился у перрона.
Загорелый синеглазый мужчина подошел к ней, пожал руку и сверкнул знакомой белозубой улыбкой:
– Я тебя сразу узнал. Познакомься, моя младшая дочь Мэгги.
Хорошенькая синеглазая блондинка лет восемнадцати поставила на перрон саквояж и крепко пожала Патриции руку.
– А почему именно сегодня надо было приезжать? – спросил Адам Шокли.
– Сегодня день особенный. Пойдемте, а то потом места для парковки не найдешь.
Машину удалось оставить на стоянке у моста на Крейн-стрит, на западном берегу реки, совсем рядом с соборным подворьем.
Леди Форест-Уилсон провела Адама и Мэгги по мосту, а оттуда – к Хай-стрит и только тогда сообразила, что от волнения забыла в машине сумочку. «Надо успокоиться и взять себя в руки, – подумала она. – Хотя бы ради Керси…»
Приезд Адама стал для нее полной неожиданностью. После войны они целый год переписывались, а потом она вышла замуж; письма сменились рождественскими поздравлениями. Адам возглавил крупную строительную компанию в Пенсильвании, женился, стал отцом пятерых детей. Младшей дочери Мэгги захотелось побывать в Англии.
– Я пятиборьем увлекаюсь, – сказала она Патриции.
– И братьев поколачивает, – с усмешкой добавил Адам. – Мэгги у нас спортсменка.
– Не только спортсменка, – возразила Мэгги.
Патриция одобрительно улыбнулась.
У самых ворот соборного подворья Мэгги неожиданно произнесла – так громко, что услышал полицейский, стоявший неподалеку:
– А у вас с папой был роман, да?
Патриция густо покраснела.
Адам расхохотался:
– Ох, извини, пожалуйста. Мэгги всегда говорит что в голову взбредет. Лучше объясни, зачем к вам принц Уэльский приехал и при чем тут собор.
– Видишь ли, если не провести срочную реставрацию собора, то шпиль обвалится.
За прошедшие столетия чилмаркский известняк искрошился и выветрился; особенно от ветров и дождей пострадали западный фасад собора и величественный шпиль, стенки которого в некоторых местах истончились до ширины ладони. Неужели теперь, спустя семь с половиной веков после постройки собора, опасения средневековых зодчих оправдаются и шпиль, обрушившись, разворотит башню и выломает стены?
– И все рассыплется как карточный домик? – ошеломленно спросила Мэгги.
– Да. Нужна срочная реставрация.
– А зачем принц приехал?
– Реставрация обойдется в шесть с половиной миллионов фунтов стерлингов, а ни у собора, ни у города таких денег нет. Все доходы настоятеля и каноников уходят на обслуживание собора. Принц Уэльский поможет нам начать кампанию по сбору средств.
– Да, сумма приличная, – задумчиво сказал Адам. – Но вы ее быстро соберете.
– Мы рассчитываем собрать миллион фунтов в Солсберийской епархии, а вот остальное… – вздохнула Патриция.
– Но это же исторический памятник!
– Да, а шесть миллионов фунтов стерлингов – огромные деньги.
Шокли снисходительно улыбнулся – для американских благотворительных организаций сумма была незначительной.
Мэгги опасливо поежилась:
– А в собор обязательно заходить?
– Не бойся, там вполне безопасно, – ответила Патриция и, не удержавшись, добавила: – В Англии строители свое дело знают.
У входа Адам шепнул дочери:
– Помнишь, я тебе рассказывал, тут как в музее…
Патриция недовольно поморщилась, услышав сомнительный комплимент. Впрочем, многие приезжие считали древний город и соборное подворье осколками давно прошедшей эпохи. И все же сравнение с музеем было несправедливо, однако Патриция не могла сообразить, почему именно.
Они заняли места в самой середине нефа. Патриция с улыбкой оглядела множество знакомых лиц и заметила чуть поодаль Осберта, сына покойного Джона Мейсона.
Осберт Мейсон, такой же грузный и большеголовый, как отец, рост унаследовал от матери. Через пять лет после окончания войны Джон Мейсон женился на крошечной библиотекарше из Лондона и мечтал, что его единственный сын станет адвокатом. Коротышка Осберт, к великому разочарованию отца, интереса к наукам не проявлял, с трудом окончил школу и подался в краснодеревщики, а к тридцати пяти годам стал владельцем небольшой мебельной фабрики в Эйвонсфорде. «Откуда у Мейсонов в роду такая склонность к ремеслам? – размышляла Патриция. – Джон никогда об этом не упоминал…»
Гости и телевизионные камеры, уставившись в ясное весеннее небо, следили за прибытием сине-красного вертолета. На торжественном богослужении принц Уэльский прочел поучение и объявил о начале кампании по сбору средств на реставрацию собора.
Обширная программа реставрационных работ предполагала, что внутри шпиля будет установлена восьмигранная распорка, которая примет на себя основной вес конструкции на время замены каменной кладки; после этого начнется восстановление западного фасада – опять же с использованием чилмаркского камня, как и семьсот пятьдесят лет назад.
Мастерские стекольщиков, паяльщиков, плотников и каменщиков расположились на том же месте, что и в Средние века; в сущности, мало изменился и характер работ, с той лишь разницей, что токарные станки, пилы и горны приводились в движение не вручную, а электроэнергией.
В соборе зазвучали торжественные аккорды органной музыки – орган, установленный здесь в 1877 году Генри Уиллисом, по праву считался одним из лучших в Англии.
«Что ж, если все это – музей, то я музейный экспонат, – подумала Патриция, глядя на загорелые лица ее спутников. – А вот с мужчинами мне повезло – все как на подбор красивые, представительные… Так что, пожалуй, в музей меня рановато отправлять…»
– Тут как-то светлее стало, – шепнул ей Адам.
Керси задумчиво посмотрел на него.
Патриция кивнула – в соборе и правда стало больше света.
За последние годы здесь многое изменилось. В отреставрированной библиотеке на полках, сделанных из древесины старых платанов, некогда украшавших соборное подворье, стояли бесценные средневековые фолианты. В самом соборе, украшенном сейчас морем живых цветов, частично восстановили средневековые росписи и фрески, многочисленные часовни пестрели молитвенными подушечками работы местных мастериц, которые также изготовили богато расшитые церковные одеяния, ризы и алтарные покровы.
Однако самым разительным изменением стало огромное, яркое мозаичное окно в восточной оконечности собора, установленное всего пять лет назад, – витраж «Узники совести» работы знаменитых французских мастеров Габриэля Луара и его сына Жакоба.
Внезапно Патриция поняла, в чем заключается ошибка Адама Шокли.
Солсбери не музей; и сонное соборное подворье, и шумный рынок, и дворец Уилтон-Хаус, и величественный средневековый собор – все они по-прежнему живут полной жизнью. Древние образы, цвета и формы неуловимо меняются, приспосабливаясь к современности, но не лишаются при этом своей глубинной сути, ухо дя корнями в глубь веков. Англия пережила две войны, но здесь, как и повсюду в Европе, культурное наследие возрождается.
Патриция удовлетворенно вздохнула.
После богослужения принца Уэльского пригласили на чаепитие в старый епископский дворец, где теперь находилась соборная школа, а Патриция повела гостей к машине.
Адам и Мэгги вечером возвращались в Лондон, но перед этим хотели посетить Стоунхендж.
Патриция взяла Керси под руку, улыбнулась и тихонько спросила:
– Ты с нами поедешь?
– Если не помешаю.
– Нисколько не помешаешь!
Они направились к автомобильной стоянке на противоположном берегу реки.
– До Стоунхенджа двадцать минут езды, – объяснила Патриция Адаму. – Мы с Керси вас отвезем.
Подойдя к машине, Патриция ошеломленно ахнула:
– Не может быть!
Сегодня Джону Уилсону исполнилось тринадцать лет. С самого утра ему везло, как никогда.
На соборном подворье он вместе со всеми наблюдал за прибытием принца Уэльского, а когда народ потянулся в собор, ушел гулять к реке. На автостоянке у моста не было ни души. В дальнем углу стоял вишневый «вольво». На переднем сиденье лежала дорогая дамская сумочка.
У стены высилась груда кирпичей.
Джон торопливо огляделся – ни прохожих, ни полицейских, все на соборном подворье, принца встречают. Самое время…
Одно из самых живописных мест в Саруме – островок под мостом у Крейн-стрит, в излучине реки Эйвон, которая огибает соборное подворье с запада. На восточном берегу сады особняков спускаются к самой воде, а луга на западном берегу простираются до самого Уилтона. В реке медленно колышутся длинные плети водорослей; в зарослях камыша гнездятся утки и лебеди. Сонная тишина, нарушаемая лишь плеском воды и шорохом листвы, вторит торжественному молчанию собора.
Сюда часто приходил Джон Уилсон.
Вот и сейчас он, прикарманив деньги, зашвырнул сумочку подальше в реку у северной оконечности соборного подворья.
Сто фунтов – богатый улов. По узкому лицу скользнула довольная улыбка.
Джон Уилсон ничего не знал ни о музеях, ни о соборе. До Олд-Сарума и взгорья ему вообще не было дела – там даже летом пусто, холодно и ветрено.
Однако если бы он хотя бы на миг задумался, то понял бы, что здесь, в месте слияния пяти рек, жизнь по-прежнему шла своим чередом.
Благодарности
В первую очередь хотелось бы выразить глубокую признательность ученым и исследователям, крупным специалистам в своих областях, за важные замечания, сделанные в ходе работы над романом, и за помощь в исправлении моих ошибок: Дж. Г. Бетти, доктору исторических наук (Бристольский университет); Десмонду Бонни (Королевский комитет исторических памятников Англии); Алисон Бортуик (Музейно-библиотечная служба графства Уилтшир, отдел археологии); Джону Чандлеру, доктору исторических наук (Музейно-библиотечная служба графства Уилтшир); Сюзанне Юард (хранилище рукописей и манускриптов Солсберийского собора); Дэвиду А. Хинтону (Саутгемптонский университет); Т. Б. Джеймсу, доктору исторических наук (Колледж Короля Альфреда, Винчестер); К. Г. Роджерсу (архив епархии при совете графства Уилтшир); Рою Спрингу (технический надзор строительных работ Солсберийского собора).
Я также благодарю всех, кто помог мне ценными советами, а именно: его преосвященство Джона Остина Бейкера, епископа Солсберийского, его высокопреподобие доктора Сидни Эванса, почетного настоятеля Солсберийского собора, Дэвида Элгара, С. А. Кросс, бывшую сотрудницу музея Уилтширского археологического и краеведческого общества, Элизабет Годфри, сэра Уэстроу Халса, баронета, Алисон Кэмп белл Дженсен, П. Г. Робинсона, доктора исторических наук (музей Уилтширского археологического и краеведческого общества), Питера Р. Сондерса (музей Солсбери и Южного Уилтшира), Г. С. Тейлор-Янга с супругой, Джейн Уолфорд.
Спасибо директору Музейно-библиотечной службы графства Уилтшир за любезное позволение в течение трех лет пользоваться библиотекой графства, а также всем сотрудникам Солсберийской библиотеки за их бесценную помощь и поддержку.
Я признателен Маргарет Хантер и всем сотрудницам машинописного бюро «Saxon Offi ce Services» в Шефтсбери за их прекрасную работу с рукописью.
Я также благодарен моему замечательному литературному агенту Джилл Коулридж из агентства «Anthony Sheil Associates», а также Рози Читэм, редактору издательства «Century Hutchinson», и Бетти Прешкер, редактору издательства «Crown Publishers», за их своевременную поддержку и помощь.
Спасибо моей верной жене Сузан, а также моей матери и досточтимой Диане Макгилл за бесконечное терпение, щедрость и гостеприимство.
Отдельной благодарности удостаивается Алисон Бортуик за прекрасные карты и рисунки.
Однако больше всего я признателен Джону Говарду Чандлеру, доктору исторических наук; его книга «Эндлес-стрит» пробудила во мне интерес к истории Солсбери, а сам доктор Чандлер в течение трех лет с неизменным терпением направлял меня к цели, и его советы чрезвычайно помогли мне при написании этого романа.
Читать бесплатно другие книги:
