Заклятые супруги. Золотая мгла Эльденберт Марина
Анри заявился не по мою душу, это хорошо.
Но что он здесь делает? Да еще и в таком виде?
– Граф просил передать, что вернется к ужину. – Мэри помогла мне переодеться и сейчас расчесывала волосы.
– Хорошо.
Еще пару дней назад я бы этому обрадовалась: меня полностью устраивало, что Анри нашел общий язык с нашими джентльменами. Если мужчина занят, он не задает вопросов, а мне лишние вопросы ни к чему. Постоянное напряжение и вранье – когда мы с Луизой ходили на примерку, а когда в парк, как-то плохо держалось в голове вместе с заклинаниями. Но сейчас сидела как на иголках – увиденное не давало покоя. Я могла зайти следом за ним и спросить напрямик, если бы не моя ложь. Пристану с расспросами – придется объяснять, что я делала в трущобах.
Ладно, попробуем зайти издалека. Недаром же говорят: хочешь быть в курсе всего, что происходит в доме, – спроси прислугу.
– Мэри, камердинер графа не кажется тебе несколько странным?
Мэри встретилась со мной взглядом и осторожно ответила:
– Несколько? Миледи, они с этим мальчишкой, Гийомом, странные с самого начала. Не просто странные… – она слегка наклонилась ко мне и понизила голос: – У них не поймешь, кто что делает – оба и тяжести таскают, и белье стирают, и готовят, и убираются, так еще и в карты постоянно играют.
Карты! Как же я сразу не подумала…
Анри познакомился с Уитмором благодаря увлечению картами, а я еще удивлялась, откуда мой муж столько знает. Судя по опыту, для него это не просто развлечение. Пристрастился к азартным играм, еще и Жерома своего научил.
– На деньги?
– Почти наверняка, миледи. С такими лицами сидят оба, как будто жизнь на кону, не меньше. Не дело это для приличных слуг.
Я поморщилась.
Начинается все невинно: небольшие ставки, которые раз за разом возрастают, потом вступают опытные шулеры. Ни к чему хорошему такое не приводит: в свое время отец Луизы оказался по уши в долгах. К счастью, он вовремя взялся за ум, но были случаи, когда аристократы пускали по ветру все состояние и заканчивали очень плохо.
Неужели Анри правда в это ввязался? Но почему? Ради острых ощущений? Наверное, после путешествий и изучения боевых искусств светская жизнь – скука смертная.
– А еще они меня пугают, – разглядев, что я настроена на беседу, Мэри заметно воодушевилась. Даже укладка пошла быстрее – она ловко расчесывала пряди, сворачивала в жгуты и закрепляла шпильками. – Недавно я зашла на кухню, как раз перед ужином, когда ваша матушка и другие приезжали, помните? Хотела спросить, не надо ли чем помочь. Так вот, на столе лежала тушка гуся, а Жером вертел ножи – знаете, в двух руках, с бешеной скоростью… Такое еще на уличных ярмарках трюкачи вытворяют. Всевидящий, даже вспомнить страшно. Я думала, он сейчас себе все пальцы оттяпает, но он только на меня посмотрел и спросил, что я здесь забыла. Жуткий грубиян!
Жером и его таланты меня интересовали меньше всего. Я тоже умею обращаться с холодным оружием. Кинжалы бросаю вполне сносно. Может статься, он вырос на улице, там еще и не таким фокусам обучают, или Анри его научил, не удивлюсь: в жизни моего мужа все перевернуто с ног на голову. Он общается с прислугой на равных, не делает различий между камеристкой и лордом. Свойская простота с удивительным изяществом переходит в манеры, и наоборот.
– Но самое странное, – Мэри понизила голос, мне даже приходилось прислушиваться, – я видела вчера. Проходила мимо кухни, перед ужином. Дверь была приоткрыта, а он печку разжигал… Щелкнул пальцами – и все занялось. Всевидящий свидетель, не вру!
И она осенила лицо и грудь двоеперстием, поцеловала пальцы.
Я же повернулась на стуле и недоверчиво уставилась на нее. Жером обладает магией? Невозможно! Всем известно, что маги только благородного происхождения. Случалось, конечно, когда аристократы баловались с горничными или кухарками, но даже если предположить, что он бастард-полукровка, их не обучали. Способности в таких детях совсем слабенькие, а любую силу надо развивать. Если магией не заниматься, она угаснет. Даже самый сильный стихийный маг, который с детства не штудировал книги и не практиковался, к возрасту Жерома свечи не зажжет.
– Ты уверена?
Мэри слегка покраснела.
– Я бы не стала говорить, если бы своими глазами не видела. Это же… это же просто скандал! Если кто узнает…
Если кто узнает, возникнет много вопросов. У Винсента, у лорда Фрая, да у любого другого. Даже у матушки и Лави. В частности, как получилось, что маг с образованием ходит в камердинерах у графа.
– Никому ни слова, – я резко поднялась, – узнаю, что куда-то от тебя пошло – к Ирме, Аманде, да хоть к кому, – мигом получишь расчет. Ясно?
Глаза Мэри широко распахнулись, она побледнела, вцепилась в передник и замотала головой:
– Да что вы, миледи… Я бы никогда… Тем более если вы просите…
Знаю я их «никогда». Одно радует – в этом доме некому проболтаться, а выходные у нее только в следующем месяце.
– Замечательно. Ты свободна.
Камеристка поспешно вышла, а я закусила губу.
Карты, теперь еще это… Кто такой Жером – сводный брат по отцу? Но они совсем не похожи. Незаконный сын его опекуна? Я сложила ладони и поднесла их к губам, меряя шагами комнату. Спросить Анри напрямик – значит, подставить Мэри. Да и выглядит это крайне некрасиво, как будто я копаюсь в грязном белье прислуги. Фу, мерзость.
Ладно, подожду, проблемы надо решать по мере поступления. Разберусь с Эриком, а потом выясню, как далеко зашла страсть мужа к азартным играм. Заодно расспрошу про Жерома, который оказался стихийным магом. Да я за всю жизнь столько не сталкивалась с магией и всякими странностями, как за последние два месяца! Хватит с меня загадок Анри, если уж я еду в Вэлею, прежде узнаю о нем все.
Ой.
Я только что решила, что еду в Вэлею?!
– Тереза, вернись ко мне.
Я медленно подняла голову.
– Что с тобой творится?
Он внимательно смотрел на меня. Внимательно, и, пожалуй, встревоженно – морщины в уголках глаз, привычные для южан, обозначались четче.
– Я поссорилась с Луизой.
Очередная ложь, с чем себя и поздравляю. А главное – даже глазом не моргнула, то есть глаз не отвела.
– Завтра помиритесь. Луиза не умеет долго злиться.
Я кивнула и принялась за еду. С Луизой я в ближайшие дни обязательно увижусь. Придется пожертвовать несколькими часами занятий, но мне жизненно необходимо с ней поговорить. О том, что я собираюсь в Вэлею. Прежде чем я сделаю эту глупость, стоит спросить совета. Может, Луиза меня остановит.
– Как ты отдохнул в клубе?
– Замечательно.
Насчет лжи мы теперь квиты. Совесть, уймись.
– В конце недели нас ждут у Бэнксов.
Когда только успел? Или по вторникам все энгерийские джентльмены собираются в трущобах, переодетые в оборванцев, чтобы поиграть в карты?
– А на Праздник лета…
– Мы приглашены на Королевский бал?
– Увы. Но если хочешь, я переговорю с твоим братом.
– Не стоит.
– Уверена?
– Вполне.
– Вот и чудно, – муж не выглядел расстроенным, – потому что я собирался пригласить тебя на городской карнавал.
– Я не переношу толпы, Анри. Если не хочешь увидеть бьющуюся в припадке меня, давай просто останемся дома.
– Расскажешь?
Я смотрела в тарелку словно в шар судеб.
– Жаждете новых страшных тайн? Их нет. Мне было три года, когда мы с родителями, няней и братом поехали в Лигенбург. Осень, празднование независимости Энгерии. Народу на улицах толпы, и мы, все такие красивые, – в народе. Няня попросила Винсента последить за мной, но ему было интереснее следить за гигантским воздушным змеем.
Он отпустил мою руку всего на миг, я сделала пару шагов, и меня тут же оттеснили в сторону. Людской поток лился по улице, унося за собой. Я впервые видела столько народа – в Мортенхэйме, конечно, давали приемы, но меня если и выводили, то в музыкальный салон или гостиную, где дамы ахали и восхищались «прелестной девочкой». В любом случае, дома была не толпа – хмельная, гудящая, потная. Возбужденная предвкушением пиршества: на площади Витэйра раздавали угощения и напитки. Кое-кто уже приложился к кружке в ближайших трактирах, готовый гулять до глубокой ночи, до последнего залпа фейерверка.
– Я испугалась, что никогда больше не увижу матушку и брата. Даже отца, хотя он никогда не брал меня на руки и всегда смотрел чересчур сурово.
Я разревелась, но мой плач поглотили голоса, смех и музыка. А потом кто-то меня толкнул. Я упала лицом вниз, под чьим-то ботинком треснула юбка. От боли из глаз посыпались искры, но страшнее всего было понимать, что сейчас меня просто затопчут. И тут раздался полицейский свисток.
– Толпу разогнали, няню рассчитали, Винсенту влетело. Лекарь сказал, что я отделалась ушибами и легким испугом. Как выяснилось, не легким. Я выросла, но мне до сих пор страшно оказаться в море людей. Можешь начинать смеяться.
Сильные руки мягко сжали плечи. Я дернулась, вилка и нож звякнули о тарелку, вино чудом не расплескалось на скатерть. Оказывается, не заметила, как Анри поднялся из-за стола и подошел со спины.
– Тереза, я всего лишь хотел размять тебе плечи.
Он опустился на корточки и развернул меня к себе.
– Я когда-нибудь над тобой смеялся?
Я покачала головой.
Детские страхи сильнее прочих. Все в прошлом, я давно способна за себя постоять, но внутри все равно сидит перепуганная девчонка, расквасившая нос о брусчатку. Это ей становится плохо, когда вокруг не протолкнуться. Ее бросает в холодный пот, когда на балу слишком много людей.
– Теперь у тебя есть я. И я никогда не отпущу твою руку. Если сама не попросишь.
Я кивнула. Чем ближе мы подходили друг к другу, тем больше я волновалась. А чем больше волнуешься – тем больше делаешь глупостей. Остается надеяться, что мне хватит сил довести дело до конца, и кошмар с Эриком останется в прошлом.
– Что не так?
Пальцы мягко очертили контур моих губ.
– Просто переживаю из-за Луизы.
– Уже с неделю.
Я вздрогнула и посмотрела на Анри.
– Думаешь, я слепой?
Муж сжал мои руки, заставил подняться. Мягко привлек к себе, поглаживая пальцами шею. Я же мысленно хваталась за обрывки лжи, пытаясь склеить их поизящнее. Глупо было думать, что Анри ничего не заметит. Он же читает меня как раскрытую книгу. Дура, идиотка наивная!
– Послушай, наша с тобой свадьба вышла далекой от идеала.
Я вскинула глаза, вцепившись руками в мощные плечи мужа.
– А сейчас ты бегаешь с Луизой по примеркам, смотришь на подвенечное платье и постоянно слушаешь про прием, бал и торт.
Венчание, бал и торт? При чем тут… Я нахмурилась, а спустя миг чуть не рассмеялась от облегчения. Он решил, что я переживаю из-за свадьбы? Слава Всевидящему! И распространенному мнению, что каждая женщина мечтает о красивом белоснежном платье, букетике и восторженных взглядах. Если бы у меня нашлось на это время, может, я и переживала бы, но, к счастью, голова занята другим.
– Предлагаю устроить что-нибудь грандиозное, когда вернемся в Вэлею. Всю эту чепуху с плясками, венчанием и прочей канителью. Ближе к зиме, что скажешь? Пригласим твоих родных, де Мортен после свадьбы подобреет…
Я легко ударила его по плечу:
– Ты говоришь о моем брате!
Анри ослепительно улыбнулся:
– Потом отправимся на юг, к океану.
– А еще ты сказал «чепуху».
– Прости. Оговорился.
И снова искорки смеха в глазах, искорки – как отражение лучей его внутреннего солнца.
Я кусала губы, не зная, плакать или смеяться.
– Спроси меня об этом через месяц.
– Думал, ты попросишь на раздумья минимум год.
Я уткнулась лицом ему в плечо. Прильнула, чувствуя ладонями перекатывающиеся под кожей стальные мышцы, всей грудью вдыхая родной запах. Как же легко и спокойно в его руках.
– Ужин?
Какой там ужин, скорее ночной обед. Из «клуба» он вернулся достаточно поздно. Еще немного, и сам не захочет уезжать – окончательно подружится с нашими джентльменами, решит перебраться в Лигенбург или купит поместье где-нибудь поблизости. Может статься, зря переживаю насчет Вэлеи?
– Ужин.
Я кивнула, и мы вернулись за стол. Анри накрыл мою ладонь, пальцы сомкнулись на запястье вокруг браслета, от узора мигом побежал жар.
– Моя несносная девочка.
Дыхание перехватило: бархат интонаций скользнул по коже как самая бесстыдная ласка.
– Мне кажется или у нас еще остался десерт?
В узорчатых вазочках лежало какое-то печенье, пропитанное кофейным ликером и укутанное облаком взбитых сливок.
– Десерты бывают разные. Много есть на ночь вредно.
– А что не вредно?
Ой, зря я спросила: улыбнулся он так, что в горле пересохло. Я отпила вино и отодвинула бокал.
– Отпустите мою руку, милорд.
– А если нет… миледи?
Не смей на меня так смотреть: раздевая одними глазами! Это нечестно. И вообще, кое-кто даже не догадывается о том, что занятия по маэлонской книге несколько утомительны после изнурительных магических тренировок. Хотя и весьма приятны, надо отдать им должное. Я моргнула, отгоняя непрошенное бесстыдство, слишком живое в воспоминаниях.
– Тогда я пойду спать к себе.
– Да неужели?
– Как ты познакомился с Жеромом?
Я напустила на себя строгий вид и подтянула вазочку с десертом. Анри прищурился, весело посмотрел на меня, но руку все-таки отпустил.
– Неподалеку от Ларне, случайно. Я как раз вернулся из Иньфая и подыскивал себе достойного управляющего.
– Он еще и управляющий?
– В нашем поместье в Лавуа прислуги много. Он отлично управляется со всеми.
– Ты принял дворецкого не по рекомендации? – Я бросила на Анри невинный взгляд. Интереса в моем голосе не больше, чем в крикетном мячике на шахматной доске. В конце концов, мне не положено знать, что его странный помощник способен спалить подол нерадивой горничной.
– Я выбираю людей, доверяя их поступкам, а не хвалебным одам на пол-листа. Жером не побоялся вступиться за подавальщицу в таверне, хотя против него выступали четверо дуболомов.
Неудивительно, учитывая его способности. От них потом одни угольки остались?
– Но об этом тебе тоже кто-то рассказал.
– Это я видел своими глазами. И даже присоединился.
Граф де Ларне и его будущий камердинер в какой-то таверне раскидывают нахалов, посягнувших на честь девицы? Чему я удивляюсь.
– Занятные навыки для управляющего.
– Умение быть человеком – единственный по-настоящему ценный навык. Ну и совпадение интересов, пожалуй. Остальному можно научить.
– Тебя не смущает, что твой друг выполняет обязанности горничной, повара и прачки?
– Главное, чтобы это не смущало его.
– А если смутит? – насмешливо поинтересовалась я. – Станешь сам стирать себе брюки, готовить завтрак и протирать пыль?
– Почему бы и нет.
Анри резко поднялся, подхватил меня на руки и пошел к лестнице.
Ненормальный, невозможный, непонятный… Мой… Бесконечно, безраздельно, отчаянно близкий. Настолько родной, что даже подумать страшно.
От сильных объятий привычно закружилась голова, я подалась вперед, жадно впилась в его губы, встречая бессовестный напор языка и задыхаясь от безумного влечения. Ступенька за ступенькой – бесконечный и в то же время короткий полет. Исступленный нежный поцелуй оборвался тихим стоном, когда Анри оторвался от моего рта, чтобы открыть дверь. Там, в коридоре, остались все тревоги и заботы, прошлое и будущее, сомнения и страхи. Настоящее сосредоточилось в одном-единственном мужчине, чье сердце бешено билось под моей ладонью в предвкушении жарких изнурительных ласк.
33
Милуотский парк даже зимой достаточно оживленное место, что уж говорить про лето. Солнце заливает дорожки и зелень, расписанную яркими цветочными узорами. Изнурительная жара, измотавшая всех, понемногу отступала, сегодня впервые за месяц подул прохладный ветерок. Несмотря на будний день, здесь и няни с детьми – порой, с целыми выводками. Юные особы прогуливаются с матушками или дуэньями, у озера на покрывалах отдыхают пары и большие компании, отовсюду доносятся голоса, изредка – негромкий женский смех или детский плач – когда малышня что-то не может поделить или же выворачивается из цепких рук няни и неудачно падает.
«Как вы поняли, что любите Винсента?»
Не могу не думать о вчерашнем разговоре с Луизой. Я вообще ни о чем не могу думать уже несколько дней: только об отъезде в Вэлею и загадочном маскараде Анри. Я больше ни разу не видела его в том районе, хотя к окну подходила непростительно часто. Может, и не в картах дело. Но если не в картах, тогда в чем? Если бы не магические тренировки, требующие сосредоточенности, мой мозг просто закипел бы от вопросов. Прежде всего к себе самой.
«Это сложно объяснить, – Луиза хитро улыбается и совсем не смущена, – просто однажды я смотрела на него спящего, и в сердце клубилась такая щемящая нежность, что мне хотелось то ли плакать, то ли смеяться».
Она говорит, а у меня мороз по коже. Такое вообще бывает? Я никогда не смотрела на Анри спящего. Мне что, теперь проверять себя на клубящуюся нежность? А если у меня ничего не заклубится, это не любовь? Наверное, стоит попробовать.
«Любовь бывает разная, Тереза».
Было бы здорово, если бы эта женщина перестала выражаться загадками.
«Просто представьте, что Анри нет рядом с вами, и вы поймете, о чем я».
«Кто сказал, что мы говорим об Анри? Я просто…»
Она приподнимает бровь.
Ну хорошо, мы говорим об Анри. Я закрываю глаза и пытаюсь представить, что мы подписали бумаги о разводе. Он вернулся в Вэлею, я в Мортенхэйм, мы больше не засыпаем вместе в когда-то пыльной комнате. Кошмара он, наверное, заберет с собой, а я, просыпаясь, стану тянуться к другой половине кровати. Подушки больше не будут пахнуть лавандой, со временем забудется и кофейная горчинка утреннего поцелуя.
Б-р-р-р!
«Это можно как-нибудь изменить?» – шепчу я.
«А зачем что-то менять? Вы несчастливы рядом с ним?»
Счастлива. Так, как никогда раньше, и это пугает. Невыносимо.
Молча качаю головой.
«Так наслаждайтесь».
У огромного фонтана не протолкнуться: здесь не только лигенбургцы, но и приезжие – загадывают желание или просто бросают монетку на счастье. Играют музыканты, кто-то останавливается, чтобы послушать, кто-то – чтобы просто поглазеть на красоту. Сам фонтан – настоящее произведение искусства. Центральный, девушка с огромной чашей, бьет на несколько метров в высоту, брызги в солнечных лучах играют радужными переливами. Ее окружают фонтаны поменьше, небольшие вазочки в форме цветов. Снизу самый большой, с резными лепестками, потом поменьше и наверху самый маленький. Водопады окутывают каменные чаши полупрозрачным коконом, в огромном мраморном бассейне пляшут солнечные блики. На Празднике лета у фонтана появится подсветка – одно из простеньких заклинаний освещения, которым уже почти никто не пользуется, потому что есть газовые лампы. Сейчас все поговаривают об электричестве, надо бы найти время и почитать, что это за зверь.
Я стремительно прошла сквозь толпу, свернула на тенистую аллею и перевела дух. Здесь спокойнее, гораздо легче дышится. Мы с Луизой договорились встретиться на другом конце парка: отдам ключи, немного погуляем, а потом отправимся в салон Хлои Гренье, посмотреть нижние наряды. Оказывается, она знает про магазин и частенько туда наведывается. Еще бы, Луиза – и не знала про такое.
«У них там такие сорочки… м-м-м…»
Глаза у нее сверкают – значит, что-то бессовестное дальше некуда.
Но красивое.
«А еще чулочки…»
Эти чулочки я помню хорошо. Анри от них в восторге.
Хотя мне сейчас не о чулочках бы думать.
Ко встрече с Эриком все готово, осталось только незаметно вернуть книги в Мортенхэйм – пока что они спрятаны у Луизы. Давно я не чувствовала себя такой сильной, а если говорить честно, никогда. Никогда раньше не забиралась в некромагию настолько глубоко: так, что во время перерывов на теорию хотелось стряхнуть книги с колен, кружиться в вихре силы, пропускать ее через себя и напитывать ею мир. Какой же это восторг – будоражащий, словно крепкий хмель, не сравнимый ни с чем! И сиюминутный, потому что я вынуждена скрывать свою силу. Потому что я – женщина.
Чем дальше я углублялась в парк, тем же становились дорожки. Деревья обступали со всех сторон, навстречу попадалось все меньше людей. Скамейка пристроилась в тени, рядом склонялись к воде разросшиеся гибкие ивы, ветви стелились по зеркальному пруду в небрежной ласке. Вдалеке, под аркой деревьев, раскинулся мост – резной, белоснежный, люди на нем казались игрушечными.
Я открыла ридикюль, чтобы достать зеркальце, и тут в затылок вонзилась ледяная игла взгляда. Холод хлынул вниз по позвоночнику, расплескался по телу, голова стала тяжелой. Я попробовала уйти на грань, но тщетно: парализующее заклинание превратило меня в живую статую. Пока что живую. Демоны! Я же изучала теорию обхода. Сопротивляться ему нельзя, только попытаться распустить плетение.
– Странное чувство, правда? Обладать такой силой, и не суметь ей воспользоваться.
Голос за спиной звучал точь-в-точь как во сне – чересчур певучий, чересчур высокий. Если бы я могла говорить, наверное, все равно не смогла бы вытолкнуть ни слова. Древесно-сладковатый аромат совсем рядом: Эрик облокотился на спинку скамейки – краем глаза я видела только светло-сиреневую замшу, натянувшуюся на сгибе локтя, и тонкую, по-женски изящную руку с перстнем-печаткой. На котором был изображен полукруг с лучами.
– Ты сильная женщина, Тесса. А можешь стать еще сильнее. И если захочешь, равных тебе не будет.
Рука скользнула по моей шее, я рванулась всем телом и магией, но откат зазвенел в ушах отчаянной слабостью: я так и осталась на месте. Силы утекали в парализующее плетение, как в бездну. Я чувствовала себя мухой, угодившей в паутину, и от этого хотелось рвать и метать, но… Нельзя дергаться. Нельзя. Нельзя! Будет только хуже. Не выберусь, но силы израсходую.
Как это вообще произошло? Как я могла так глупо попасться? Столько готовиться, чтобы сейчас превратиться в статую.
– У тебя столько вопросов и так мало ответов, милая. Но я тебе помогу. В отличие от твоего мужа мне нечего скрывать.
На нем не было перчаток, я видела холеные руки с отполированными круглыми ногтями. Холодные пальцы гладили щеку, а я ничего не могла поделать. Магия текла сквозь меня потоками, стягивалась к сердцу, вместе с кровью бежала по венам. Перед глазами клубилась тьма – настоящая, первозданная, истинная… бессмысленно запертая во мне.
– Как ты вышвырнула меня из своего сознания… мммм…
Он наклонился ниже, теперь я чувствовала дыхание на щеке.
– Я несколько дней провалялся в постели, не мог даже толком пошевелиться. По сравнению с этим сила де Ларне – детские шалости. Но золотая мгла не такая уж и бесполезная дрянь, как может показаться. Если ее правильно использовать…
О чем он?
Легкое скольжение пальцев по шее заставило бурлящую внутри тьму снова бессильно забиться о стенки заклинания.
– Тише, тише, Тесса. Сейчас ты успокоишься и придумаешь, как его обойти. Не трать понапрасну силы.
Эрик заправил прядь волос мне за ухо.
– Отец приезжал просить твоей руки лично – такая честь. Но твой папаша оказался узколобым кретином. Неожиданное качество для герцога де Мортена.
Он с силой сжал мое плечо – так, что хрустнул сустав, боль прошила насквозь, но ни сжать зубы, ни поморщиться я не могла. Да что там, сейчас даже моргнуть не получится. В меня точно вплавили стальной каркас, на котором я застыла как марионетка на натянутых веревках. Грань так близко, но мне до нее не дотянуться… Перед глазами искрились нити сети, пронизывающей мое тело. Плетение хитрое, на поиски узла силы уйдет время. Всевидящий! А если Луиза придет раньше? Он же ее убьет!
Я сосредоточилась на ловушке. Сдвину плетение неверно – и не смогу дышать, а это будет уже совсем не смешно. Медленно, осторожно начала прощупывать сеть в поисках слабого звена.
– Идиоты нам не нужны. И предатели тоже.
Эрик погладил меня по руке и поднял безвольную кисть, на котором золотом полыхал браслет.
– Обручальный узор… Спорим, ты задумывалась, что он не похож на почеркушки армалов. А если сделать тебе очень больно, твой муж это почувствует. – Голос его стал ниже, каким-то хриплым и вязким. – Даже не представляешь, какое это искушение.
Перед глазами мелькнуло лицо Анри. Я ненадолго сбилась, но тут же снова сосредоточилась на текущих сквозь тело нитях.
– Ищешь завязку, Леди Смерть? – он коснулся губами моей шеи. – Правильно делаешь. Хочешь знать, почему ты не успела защититься? Этого заклинания ты не найдешь ни в одной книге. Так же, как и многих других. Кстати, о книгах…
Он дотянулся до ридикюля, раскрыл его и вложил томик Миллес Даскер.
– Возвращаю, как и обещал. Оставил тебе оередную небольшую подсказку. И еще…
Пальцы сжались на моих волосах, до боли.
– Скоро ты станешь вдовой. А потом…
Эрик стянул с пальца печатку и надел мне на безымянный палец.
– Ты станешь моей.
Мягкие влажные губы коснулись щеки.
– В следующий раз все будет по-честному, Леди Смерть. Будем драться… до крови.
Это прозвучало хрипло, прикосновение горячего языка к шее заставил содрогнуться.
– Как же ты меня заводишь, милая.
Поблизости – ни души, но даже если бы кто-то оказался рядом, я бы все равно не смогла позвать на помощь.
– Даже несмотря на то, что предпочитаешь оставаться слепой. Я ведь предупреждал тебя – смотри по сторонам, но ты смотришь только на своего Анри. Когда пойдешь назад по аллее Витэйра, смотри по сторонам. Смотри по сторонам, Тесса, смотри внимательнее. Может, поймешь…
Он отпустил меня и отступил.
– …что я тебе не враг.
Тишина. Бешеный стук сердца.
Я больше не чувствовала Эрика, хотя по-прежнему не могла шевелиться. Глядя на кольцо, сосредоточиться на заклинании было сложно. Но если Луиза застанет меня в таком виде… Нет, этого нельзя допустить. Я перебирала парализующие струны до тех пор, пока не нашла едва заметный узелок среди сверкающих нитей. Осторожно потянулась к нему тьмой, вплетая ее в серебристое сияние. Черные прожилки дрогнули, и на миг мне показалось, что я ошиблась. Но только на миг. Потом тьма стремительно рванулась внутрь, заполняя плетение собой.
– Тереза!
О, Всевидящий! Нет, нет, нет! Я не могла даже повернуться, но судя по голосу, Луиза уже совсем близко.
Я глубоко вздохнула, поспешно наполняя плетение магией тьмы, ударила – и стряхнула серебристые лохмотья искр в тот миг, когда Луиза подошла к скамейке. Будущая герцогиня забавно пискнула и отпрянула, прямо у нее перед носом растаяло облачко тьмы, я же поспешно отвела руки за спину и стянула кольцо.
Читать бесплатно другие книги:
