Одиночка Головачев Василий
Командир операции – то ли по захвату Горшина, то ли по ликвидации – потерял его из виду. Тарас понял это по движению красных струек вражеских биополей на фоне интерференционной картины общего психофизического поля теплохода. Только что эти пять струек целились в него, неся злую волю, но как только он перешел на «спинномозговое мышление», они остановились и начали растерянно тыкаться во все стороны, что указывало на их зависимость от целеуказаний.
Поскольку в задачу Тараса не входило поголовное уничтожение десанта, он решил ограничиться знакомством с командиром группы, а потом думать, что делать с остальными десантниками. Теплилась надежда, что какая-то из спецслужб (либо Федеральная служба безопасности, либо недавно созданная Федеральная служба расследований) просто проверяет его на профпригодность, чтобы потом предложить место в обойме оперативных структур.
Потолкав двери кают по обе стороны коридора, Тарас обнаружил одну незапертую дверь у лестницы и бесшумно скользнул внутрь, прикрыв ее за собой и заперев на задвижку. В каюте храпели на два голоса два полуголых мужика. Запахи перегара, пота и носков ударили в нос Тараса, нейтрализовали обоняние, едва не лишив возможности видеть. Он заблокировал обоняние вовсе, открыл иллюминатор и ужом вывинтился наружу, цепляясь пальцами за нависающий край четвертой палубы. Подтянулся, перетек через релинг прохода, опоясывающего всю палубу по периметру, несколько секунд прислушивался к звукам, доносившимся с других палуб теплохода, и как паук взобрался на крышу палубы. Не останавливаясь, двинулся «по пеленгу» к тому месту, где прятался командир – наводчик десанта.
Через минуту стало понятно, что он расположился за шлюпбалкой, у принайтовленного к четвертой палубе баркаса. Это место не освещалось прожекторами, и отсюда было очень удобно наблюдать за всем объемом теплохода. Разумеется – по экрану системы наведения.
В тот момент, когда командир десанта, обеспокоенный исчезновением сигнала от объекта, высунулся из-за шлюпбалки (видел его Тарас как едва заметное струящееся серое облачко с более яркими прожилками – в инфракрасном диапазоне светились незащищенные полоски запястий, пальцы, шея и щеки), Горшин, подобравшийся вплотную, прыгнул на него с крыши четвертой палубы, пролетел по воздуху пять метров и торцом ладони толкнул его в спину с такой силой, что тот ударился шлемом о колонну шлюпбалки и едва не сломал себе шею.
Тем не менее, поплыв от удара, он попытался выстрелить в противника, наугад выворачивая ствол пистолета-пулемета, и Тарасу пришлось выкручивать у него из руки оружие и бить еще раз – в лицо, защищенное пластиной устройства ночного видения. Вскрикнув, мужчина в спецкостюме ударился затылком о баркас и потерял сознание. Тарас перешел на более привычное «головное мышление», застыл, осваиваясь с «традиционным» состоянием, прислушиваясь и осматриваясь.
У ног «киборга» стоял на металлической станине шлюпбалки раскрытый ноутбук системы наведения, по светящемуся дисплею которого изредка пробегали более светлые волны, высвечивая контуры корабельных конструкций и ярко вспыхивающие зеленые звездочки членов команды десанта. Судя по их расположению, они все еще торчали у лестницы посреди корабля, контролируя выходы с палуб, ожидая указаний командира.
Тарас снял с противника шлем, пошлепал его по щекам, зажал рот ладонью, чтобы он не закричал.
– Живой?
Мужчина попытался достать из-за спины пистолет. Тарас перехватил руку, выкрутил пистолет, удивляясь его тяжести и необычайно толстому дулу.
– Тихо! Не дергайся! Шею сломаю! Как понял?
Спецназовец замычал, шевельнув рукой.
– Отвечать на вопросы будешь?
Мычание, попытка кивнуть.
– Что за команда? – Тарас отнял ладонь.
– ДДО «Гамма», служба внутренних расследований конторы…
– ДДО – это, надо полагать, диверсионно-десантный отряд? Меня так уважают в вашем ведомстве? Это лестно. Кто послал?
– Майор Золиньш.
– Кто над ним?
– Начальник Управления.
– Фамилия.
– Полковник Гольдин.
Тарас хмыкнул, качнул головой.
– Не знаю таких. Не вешай мне лапшу на уши. Я никогда не встречался ни с майором, ни с полковником. Зачем он послал вас сюда? Захватить, ликвидировать?
– Сообщить, что ваш учитель, полковник Смирнов…
– Елисей Юрьевич? При чем тут мой учитель? Что с ним?!
– Его взяли…
– Кто?!
– Боевики «Купола».
– Что ты сказал?! – Вопрос вырвался сам собой. Ошеломленный известием, Тарас сдавил шею спецназовца, придвинул к себе. – Повтори!
– Его… взяли… солдаты… «Купола»… – просипел «киборг».
– И тебя, бойца ДДО, послали затем, чтобы сообщить об этом?! Достаточно было дать телеграмму капитану. Говори правду! – Тарас сдавил шею противника сильнее, добавил в шепот дикой ярости. – Один из твоих подчиненных стрелял в меня из химшокера! Ну?!
– Это… ошибка… отпусти… они… просто… тебя… не узнали… хрр…
Тарас отпустил спецназовца, потер лоб, собираясь с мыслями. Командир десанта либо искусно врал, либо подчинялся более глубокому внушению, нежели пси-атака Горшина. В любом случае верить ему было нельзя. Но и сообщение о захвате учителя требовало каких-то немедленных действий. Что-то подсказывало Тарасу, что десантник насчет этого не врал.
Взгляд Тараса упал на пистолет с толстым дулом. Он поднес его к глазам, с недоумением потрогал дульный срез, имеющий не одно отверстие, а с десяток маленьких, миллиметрового диаметра. Это был не обычный пистолет с насадкой бесшумной стрельбы, как ему показалось вначале. Это был…
– «Глушак»! – выдохнул Тарас. Направил ствол в лоб «киборгу». – Я из тебя сейчас идиота сделаю! Ведь это гипногенератор, не так ли? Тебя с командой послали угробить меня любой ценой? Считаю до трех! Раз…
– Меня послали убрать тебя, – торопливо захрипел пленник. – Я выполнял приказ, но и захват твоего учителя – правда.
Тарас думал несколько мгновений, подал ему шлем, из переговорного устройства которого доносились шелестящие сигналы вызова.
– Пошли своих парней в трюм! Живо! И не вздумай шутить, ей-богу, пристрелю!
Командир десанта напялил кое-как шлем, проговорил в микрофон:
– Всем вниз, в трюм! Ждать команды!
Тарас сорвал с него шлем, встряхнул.
– На чем вы пришли?!
– На катере… следует за нами в полукабельтове…
– Сколько на нем человек?
– Только рулевой.
– Связь?
– По рации…
Тарас нащупал на шее спецназовца парализующие точки и погрузил его в сон. Подтянул тело поближе к баркасу, где тень была погуще, и метнулся к центральной лестнице, соединяющей все палубы теплохода.
Тоню он обнаружил за тем же столиком в компании двух молодых парней, разгоряченных вином и надеждами на полноценный отдых. Девушка была напряжена, не отвечала на их шутки и то и дело оглядывалась, ожидая спутника. Увидев Тараса, она вскочила и торопливо подбежала к нему с явной радостью и облегчением в глазах.
– Все нормально? – спросил он, окидывая взглядом разочарованных парней. – Они тебя не обижали?
– Нет, только скабрезничали… и смеялись… пойдем отсюда.
– Именно это я и хотел предложить.
Не обращая внимания на захмелевших молодых людей, что-то кричавших им вслед сквозь музыку, Тарас и Тоня вышли из бара, направились к лестнице.
– Куда мы теперь?
– К сожалению, отдых наш закончился, – нехотя сказал Тарас. – Моего учителя захватили… нехорошие люди. Надо возвращаться в Москву. Хотя, если хочешь, можешь остаться, я полечу один.
– Нет! – быстро сказала Тоня, сильнее сжимая его руку. – Я с тобой! А как мы доберемся до берега?
– Нам подадут транспорт. Жди меня на первой палубе, справа по корме. Я сейчас вернусь.
– Не бросай меня одну! Я… я боюсь…
– Не бойся, малыш, никто тебя не тронет. Можешь даже забежать в каюту и забрать наши сумки. Только не медли, у тебя всего минут десять. Я могу на тебя положиться?
Тоня перестала дрожать, взбодренная необходимостью действовать.
– Через пять минут я буду на корме.
Он отдал ей ключ от каюты, и они разошлись: Тоня побежала вниз, легкая и стройная, как серна, Тарас – вверх. Командира десанта он нашел там же, где и оставил. Привел его в чувство.
– Вызывай катер. Скажешь рулевому, чтобы подошел к борту справа, я опущу трап. И помни: твоя жизнь находится на кончике твоего языка!
Спецназовец натянул шлем, вызвал катамаран.
– Теперь снимай костюм, – приказал Тарас. – Живее!
Командир десанта повиновался, ощутив прилив первобытного ужаса, хотя всегда считал себя человеком без нервов. Через две минуты возни с «киберкостюмом» Тарас превратился в «киборга», натянул шлем и с помощью вздрагивающего от холода и волнения спецназовца вызвал катер.
– Я под правым бортом, – доложил рулевой. – Жду указаний.
– Заберешь меня и девку-заложницу, – голосом командира группы проговорил Тарас. – Будем через три-четыре минуты.
– А остальные? – не понял рулевой.
– Выполняют задание, мы их снимем позже. Конец связи.
Тарас уколом в переносицу – точка шоку – усыпил командира ДДО «Гамма», взял его оружие и комплекс наведения и метнулся вниз, на первую палубу, где ждала его Тоня.
Испугаться «призрака», возникшего ниоткуда, она не успела. Тарас притиснул ее к себе, зажал рот ладонью и шепнул на ухо:
– Спокойно, это я! Ничего не спрашивай, следуй за мной и делай покорный вид.
Он в последний раз просканировал «третьим глазом» пространство теплохода, но затаившихся врагов не обнаружил. Десантники в это время спускались в трюм, моряки занимались своими делами, а большинство пассажиров давно наслаждались объятиями Морфея. Пора было уходить.
Тарас спустил трап, стараясь не шуметь, спустился первым вниз и спрыгнул на палубу небольшого быстроходного суденышка с динамически зализанной крохотной рубкой и двумя килями на подводных крыльях, махнул рукой, не видя, но физически чувствуя взгляд рулевого, поманил Тоню.
Девушка с тихим возгласом сорвалась с нижней площадки трапа и упала бы в воду, не подхвати ее Тарас. Где-то на верхних палубах послышались возбужденные голоса, вспыхнул прожектор. Видимо, кто-то из экипажа теплохода обнаружил тело командира десантников. Тарас повелительно махнул рукой, приказывая рулевому отойти от борта корабля.
Катер накренился вправо, увеличил скорость и по дуге ушел за корму теплохода. Лайнер удалялся, сверкающий иллюминацией, огромный и величественный, унося в своем чреве более тысячи человек пассажиров и членов экипажа.
– Спускайся в кубрик и жди, – подтолкнул Тарас Тоню к люку в палубе катера.
– Что случилось? – высунулся из рубки ничего не подозревающий рулевой. В отличие от десантников, он был одет в обычную морскую робу.
– К берегу! – скомандовал Тарас, не снимая шлема, затем направил на парня пистолет-пулемет. – Где мы сейчас?
– На траверзе турецкого порта Самсун, – ответил изумленный моряк. – До берега миль сто. Ты кто?!
– Агент ноль-ноль-семь, – ответил Тарас. – Гони во всю мочь, еще успеешь к утру догнать теплоход и забрать своих пассажиров. Кстати, один из них упал за борт. Надеюсь, море не холодное и он выплывет.
– ..! – выругался рулевой, увеличивая скорость.
Через полтора часа дикой гонки по волнам катер высадил пассажиров на берегу, недалеко от какого-то поселка. Перед высадкой Тарас разбил панель рации катамарана, снял спецкостюм и оставил его рулевому. Без оружия. «Глушак» он решил взять с собой.
– Теперь жми обратно. Скандал обеспечен, но это не твоя вина и не моя проблема.
Рулевой еще раз выругался заковыристо, и катер унесся в темноту, как гигантская скоростная торпеда. Тарас нашел в камнях на склоне холма нишу, спрятал в нее пистолет-пулемет и ноутбук системы целенаведения, повернул к себе уставшую от переживаний спутницу. Глаза ее отразили звезды и недалекие огни селения.
– Прости, что так все получилось. Честное слово, я не хотел.
– Я знаю, – кивнула она, вдруг прижимаясь к его груди лицом. – Они хотели тебя… убить?
Он замер, не зная, что сказать.
– Не хочешь – не отвечай, – поняла девушка его колебания. – Я ничего не понимаю и ничего не умею, но если ты захочешь, я пойду, куда ты скажешь.
– Спасибо, – улыбнулся в ответ Тарас. – Всегда мечтал встретить такую, как ты. А о чем мечтаешь ты?
– Не знаю, не задумывалась, хотя, наверное, больше всего хотела бы найти место, где нет войн и несчастий, где никто никого не убивает, и поселиться там.
– Пожалуй, я тоже не отказался бы поселиться в таком месте. У «Любэ» есть песня:
- Ай брусничный цвет, алый да рассвет,
- Али есть то место, али его нет…
– Я не встречала.
– Найдем, обещаю.
Он нежно отнял голову Тони от груди и поцеловал…
Через час они выбрались на окраину поселка, встретили сонного мужика, запрягавшего лошадь, и тот, сообщив, что поселок называется Вуколье, доставил молодую пару на телеге к автостанции. Там Тарас договорился с дежурившим частником, сочинил страшную историю об угодившем в реанимацию друге, и пожилой татарин за два часа (и три тысячи рублей) доставил пассажиров в аэропорт Адлера.
В одиннадцать часов дня они были во Внуковском аэропорту, а в двенадцать Тарас на руках внес уставшую Тоню в свой дом.
Следующий день едва не начался ссорой.
Тоня отказывалась переселяться к сотруднице Тараса, ему же важно было иметь свободу маневра и развязанные руки, для чего он и предложил дочке прокурора пожить два-три дня у Нины. В конце концов остановились на компромиссе: Тоня согласилась остановиться у Нины, однако с одним условием: он должен был регулярно, не реже раза в день, навещать ее. На том и порешили.
Утром, после зарядки и завтрака (зарядка получилась «двойной», так как обоих неудержимо потянуло друг к другу, отчего вторая часть «зарядки», наиболее приятная, закончилась в постели) Тарас отвез Тоню по знакомому адресу и, более или менее успокоенный, принялся искать каналы выдачи информации о судьбе учителя. Однако поиск оказался значительно сложней, чем он рассчитывал. Ни один традиционный метод не сработал, в том числе – подключение к Интранету, компьютерной сети спецслужб, которую в России чаще называли Ментанетом. Основные сведения о «Куполе» оказались засекреченными, а те, что были доступны, содержали только общие положения и ничего конкретного – ни имен, ни кличек, ни занимаемых постов и должностей.
Поразмышляв над ситуацией в тишине своего кабинета, Тарас зашел в офис Комитета, не уведомляя об этом ни начальство, ни сотрудников. Он выключил компьютер и стал обзванивать друзей и приятелей, которые могли хоть что-то слышать о судьбе полковника Смирнова, эксперта аналитического отдела ФСБ. Но и этот путь ничего не дал. Даже коллега Елисея Юрьевича, полковник Науменко, с которым Тараса когда-то познакомил учитель, ничего не слышал об исчезновении последнего. Выходить же на директора службы не хотелось, так как тот сразу задал бы вопрос: откуда Горшин, не являющийся сотрудником конторы, знает о захвате полковника Смирнова боевиками «Купола»? К директору можно было идти, только зная точное местоположение учителя. Поэтому оставались три варианта поиска: попытаться взломать секретные серверы ФСБ и ГУБОПа с помощью хакера, захватить полковника Гольдина из Управления внутренних расследований ФСБ, который рискнул послать за Тарасом группу «Гамма» аж на Черное море, и, наконец, выйти в астрал и поискать Елисея Юрьевича с помощью Ведогона. Если только дух согласится помочь младшему отпрыску рода Горшиных, увлекающемуся физической реализацией в ущерб метафизике внутреннего совершенствования. Тем не менее Тарас решил использовать все шансы один за другим, не считаясь ни с чем, так как совершенно четко понимал, что никто, кроме него, не поможет учителю, тем более иерархи Круга, свято соблюдавшие тысячелетние трацидии невмешательства в межчеловеческие разборки первого и второго уровней. Тарас также был убежден в том, что эти традиции необходимо ломать, надо спасать своих сподвижников, а не бросать их в беде, даже если они допустили ошибку. Силы Тьмы можно было победить только всем миром – вместе! История Руси уже неоднократно доказывала этот постулат на деле, тем более в условиях, когда каждый воин был на счету, а потеря мастера и вовсе приводила к поражению.
Сомнений, что он действует правильно, у Тараса не возникало.
В конце дня он созвонился с Витюшей Кучиным, работающим в частной фирме компьютерщиком, и договорился о встрече. С Витюшей он был знаком уже несколько лет, впервые встретившись с ним в Норильске, куда Горшина закинула судьба эксперта по экологии. В те годы Кучин занимался разработкой сайтов для организаций и частных лиц, случайно влез в файлы местных энергетиков, обнаружил кое-какие отклонения в строительстве ТЭЦ и честно доложил об этом начальству. Это привело к десанту экспертов Комитета, закрытию строительства и ряду судебных процессов. Витюше пригрозили выколоть глаза и вырвать язык, он пожаловался на это Тарасу, и тот помог ему перебраться в Москву. А так как этот человек был профессионалом своего дела и мог обойти защиту любых серверов, Тарас поддерживал с ним приятельские отношения и приглашал изредка в гости. Помимо компьютеров, Витюша знал и много чего из других областей науки и техники и был интересным собеседником. К тому же он безоговорочно верил Горшину и оставался, наверное, единственным специалистом, который мог ему помочь, не спрашивая о законности и этической стороне данного мероприятия.
Однако планы неожиданно пришлось менять.
Когда Тарас уже садился в машину, рядом вдруг возник какой-то высокий человек в сером плаще, открыл дверцу кабины с другой стороны и сел на переднее пассажирское сиденье, повернув голову к водителю. Тарас оторопело вскинул глаза на гостя и, встретив его спокойный, ясный взгляд, расслабился. Перед ним сидел пентарх Герард, Хранитель Круга, ответственный за «кадровую политику». Хотя, наверное, это было не единственное поприще пентарха, за которое он отвечал положением и жизнью.
– Здраво, воин, – произнес Герард звучным голосом. Выглядел он достаточно молодо, лет на сорок, на самом деле жил этот человек уже несколько сот лет.
– Здраво… – пробормотал Тарас.
– Прости, что без предупреждения. Есть тема для недолгой беседы.
– Слушаю вас.
– Поехали.
Тарас вопросительно приподнял брови, и пентарх добавил:
– Знаешь, где располагается бывший Зачатьевский женский монастырь?
– Где-то на Остоженке, по-моему. Но ведь монастырь разрушен.
– От него действительно сохранилась лишь часть стен да фундамент, но надвратную церковь Спаса недавно восстановили, и в ней уже проводятся богослужения. Нам туда.
Тарас завел двигатель и выехал на улицу.
Пока ехали по городу, молчали. Герард был задумчив и смотрел перед собой, решая какую-то из очередных задач. Лишь однажды он спросил, каковы успехи Горшина в изучении метаязыка. Тарас ответил, что некоторые Ключи смысла не только не поддаются расшифровке, но и не произносятся. На что собеседник усмехнулся и сказал:
– Если бы все вербальные Ключи метаязыка можно было произнести любому человеку, человечество уже прекратило бы существование. Современная цивилизация имеет переходный характер, ей нельзя доверять все тайны магического оперирования материей. Кое-кто уже дооперировался, что поставило земную реальность в разряд запрещенных. Кстати, Ключи на самом деле – только многомерные голографические коды метаязыка, их знание еще не дает человеку права считать себя выше закона. Если к ним подходить только как к символам и звуковым пакетам, сущности метаязыка не понять. Подходить к их осмыслению надо системно.
– Мне это говорили, – сухо сказал Тарас.
– Я знаю, – кивнул пентарх. – Просто еще раз расставляю акценты. На наш взгляд, твой учитель слишком рано посвятил тебя в тайны этой проблемы. Хотя, с другой стороны, это – основной путь Посвященного.
– Вы хоть знаете, что с ним случилось? – не выдержал Тарас.
– Знаю, – спокойно ответил Герард. – Он заложник Конкере.
– И вы ничего не делаете, чтобы его освободить?!
– Именно по этой причине я и встретился с тобой. Мы не хотим, чтобы ты шел Путем потерь. Это дорога в никуда.
– Объяснитесь!
– Потерпи, сейчас мы приедем в одно место и побеседуем.
С Остоженки свернули к набережной Москвы-реки, остановились возле небольшой церквушки из красного кирпича с белыми фронтонами. Это и была надвратная церковь Спаса, построенная еще в конце семнадцатого века и восстановленная три столетия спустя. Однако Герард повел Тараса не в саму церковь, а обошел ее и во дворе свернул к низкой пристройке, напоминающей склеп, с небольшой железной дверью, запертой на амбарный замок. Пентарх коснулся его пальцем, и на глазах заинтересованного Тараса замок открылся.
Дверь, толстая, казавшаяся монолитной чугунной плитой, также отворилась сама, без визга петель. По двору прошел монах в рясе, перебирая четки, но на гостей даже не взглянул. Скорее всего, он их не видел. Дверь тихо закрылась за шагнувшими внутрь посетителями, отрезав все звуки и свет. Фигура Герарда оделась в мягкое серебристое сияние, стали видны стены и пол строения. По узкой деревянной лесенке они спустились в подвал, открыли еще одну металлическую дверь и долго считали каменные ступеньки другой лестницы, с пролетами высотой около полусотни метров каждый. Когда Герард остановился, Тарас прикинул, что находятся они примерно на двухсотметровой глубине под Москвой, гораздо ниже любого колодца метро.
Пентарх подвинулся, чтобы его спутник мог разглядеть очередную дверь, имевшую странный вид. Впечатление было такое, будто она была покрыта отливающими шелковой малахитовой зеленью крыльями гигантских жуков. Во всяком случае, это был не металл и не пластик, Тарас мог в этом поклясться.
– Проходи, – покосился на него Герард.
Тарас воспринял команду как тест, коснулся рукой выпуклого ромба «крыла жука» и не удивился, когда рука не встретила сопротивления, одевшись в ореол зеленоватого свечения. Тогда он шагнул вперед, пронизал неощутимую, хотя и отчетливо видимую преграду и оказался на балюстраде, опоясывающей колоссальный квадратный зал с бугристым каменным потолком и такими же стенами. Глубина зала достигала ста метров, каждая сторона квадрата – около шестидесяти, и весь объем зала занимала гигантская, светящаяся изнутри как единый кусок янтаря постройка, форму которой описать было невозможно. Больше всего она походила на чудовищный термитник, но термитник геометрически совершенный, созданный по всем канонам строительной науки с учетом «золотого сечения» и «вурфа» и принципов фрактала.
Тарас замер, вцепившись руками в каменный поручень балюстрады, пораженный красотой и более всего – необычностью и чужеродностью «термитника», созданного явно не человеческими руками и производящего на созерцателей потрясающий эстетический эффект.
– Не может быть! – очнулся Тарас, слепо оглянувшись на терпеливо ожидавшего Герарда. – Это же… замок изоптеров!
– Термитов разумных, – кивнул проводник, также разглядывающий строение древних Инсектов. – Под Москвой сохранилось около сотни таких подземных храмов, созданных десятком видов Инсектов – от пчел и термитов до клещей и комаров.
– Да! – кивнул Тарас, с трудом сбрасывая оцепенение, вызванное созерцанием термитника. – Они должны были где-то храниться… теперь я понял… – Он посмотрел на пентарха. – Зачем вы мне его показали?
– Ты мне симпатичен, воин, – без тени улыбки проговорил Герард. – Обычно я не контактирую с Посвященными твоего уровня, но есть нечто, заставляющее меня сомневаться в правильности выбора твоего учителя.
Тарас стиснул зубы.
– Слушаю.
– Нет-нет, поучений и наставлений не будет, – покачал головой пентарх. – Я хотел показать тебе то, ради чего когда-то был создан Внутренний Круг. – Он кивнул на сооружение в центре зала. – Круг – лишь хранящая организация, не творящая и не стремящаяся переделать мир даже с самыми благими намерениями. Мы – Хранители древних культур, и только. Восстановлением порядка и справедливости занимаются другие структуры.
– Но седьмой план Круга – это воины, кшатрии, и я тоже воин…
– С одной лишь добавочкой – воин духа. А это уже качественно иная форма мировоззрения. Мы не возражаем, когда в наши ряды приходят люди боя, профессиональные воины и защитники, не потерявшие души и совести. Кстати, таких мало. Но и они должны следовать закону интеллектуальной чистоты: не совершай деяний, опирающихся на эмоции.
– Я понял. – Тарас отвернулся и тут же снова посмотрел на проводника. – Но я не могу и не хочу бросать в беде друга… учителя. И не брошу! Если не поможете ему вы, это сделаю я, чего бы мне это ни стоило! Иначе зачем тогда жить? Ради сохранения этих мертвых осколков древних знаний?! Но ведь жизнь людей значительно ценнее! Или я чего-то не понимаю?!
– Жизнь ценнее, – кивнул Герард со вздохом сожаления. – Именно поэтому мы не можем рисковать жизнью других иерархов Круга и Посвященных ради спасения одного. Кстати, эти, как ты выразился, «мертвые осколки древних знаний» далеко не мертвы.
Тарас скривил губы, собираясь высказать все, что он думает по этому поводу, но встретил понимающий и предостерегающий взгляд пентарха и удержался. Сказал глухо:
– Я привык жить иначе. Если я не помогу другому, то и мне никто не поможет. Прошу только одного: дайте координаты базы или помещения, где содержится учитель. Дальше я пойду один.
– Ты погибнешь.
– Возможно. Однако совесть моя будет чиста, а это для меня пока главнее законов Круга. Посчитаете нужным отчислить меня из кандидатов в Хранители – я пойму.
– Хорошо, – сказал Герард. – Мы подумаем. Возможно, информационная помощь будет оказана. Маленький совет, прежде чем мы расстанемся: береги Антонину. Она пробуждающийся сенс и вполне может войти в нашу систему. Отныне ответственность за ее путь и жизнь тоже лежит на тебе. Теперь иди, я еще побуду здесь какое-то время. Двери откроются и закроются за тобой сами.
– Спасибо, – пробормотал Тарас, сделав полупоклон. Бросил взгляд на сияющий храм Инсектов и с опаской шагнул в «голографическую» дверь, еще не привыкнув к ее нематериальности.
– Раньше говорили: спаси Бог, – задумчиво сказал Герард, сложив руки на груди. – Что ж, спаси Бог тебя, воин…
Обратно Тарас выбирался двадцать минут, размышляя над тем, что увидел и услышал. Но решения своего не изменил. Учителя надо было вызволять любой ценой, даже вопреки мнению иерархов Круга, закосневших в своих определениях ценностей жизни.
Глава 23
ИЩИ ВЕТРА В ПОЛЕ
Тоне о своей встрече с пентархом он ничего не рассказал. Не потому, что не доверял ей или боялся, что она не поверит, просто не хотел ее волновать. Она и так напереживалась за последние несколько дней на много лет вперед.
Вечер они провели втроем с Ниной, не выходя из квартиры. Сотрудница Тараса отнеслась к своей квартирантке с доброжелательным интересом и вниманием, ввела ее в курс большинства столичных новостей и принялась учить светским манерам, хотя Тоня в этой учебе, по мнению Тараса, и не нуждалась. Тем не менее такая опека отвлекала девушку от горестных воспоминаний и заставляла думать о будущем. Нина, понимая, что с ними происходит, вела себя достаточно тактично, показав лучшие качества хозяйки, за что Тарас был ей очень благодарен. У него не раз возникал вопрос, почему бухгалтер Комитета живет одна, будучи красивой и умной женщиной, потом пришла догадка: критерий отбора у таких женщин, имевших опыт общения с мужчинами, настолько высок, что мало кто дотягивает до «планки».
Нина, угостив Тараса ужином, прикинулась занятой, вспомнила о подруге, которую надо было «срочно навестить», и оставила молодых наедине друг с другом. Тоня, смущенная подтекстом этой «занятости», не знала, что говорить и что делать, и Тарас пришел ей на помощь, предложив позаниматься произношением Ключей метаязыка. Однако девушка отказалась, еще раз показав, как тонко она чувствует его переживания и желания.
– Ведь она все понимает? – проговорила Тоня, кивая на закрывшуюся дверь. – Что мы… что у нас…
– Понимает, конечно, – мягко улыбнулся Тарас. – Но ведь мы не делаем ничего дурного. Или ты считаешь иначе?
– Ты прекрасно знаешь, что я думаю, и ничего не боюсь.
– Ты так и не ответила, пойдешь ли за меня замуж.
Тоня вздрогнула, округлила глаза, удивленно изогнула брови.
– Ты… всерьез… этого хочешь?
Он согнал улыбку с губ, подошел вплотную, заглянул в глаза девушки, ставшие глубокими и загадочными.
– Хочу!
Она снова вздрогнула, потянулась к нему, прошептала с каким-то сожалением, осуждением и недоверием:
– Я ничего не понимаю в жизни… я некрасивая… тебе нужна другая, такая, как Нина…
– Мне нужна ты!
Она подняла лицо, просиявшее такой доверчивой и чистой радостью, что он задохнулся от нежности и любви.
– Правда?
И тогда он поцеловал ее и подхватил на руки…
Нина пришла через полтора часа, по лицам гостей определила их состояние и поспешила приготовить глинтвейн, не умолкая ни на минуту, пригласив Тоню на кухню, чтобы показать, как готовится напиток. Тарас, пока они возились с глинтвейном, позвонил Витюше еще раз, наткнулся на автоответчик и понял, что время отдыха прошло, настало время действий. Он зашел на кухню и объявил, что уходит по срочному делу.
– Даже не попробуешь моего фирменного алкоголя? – огорчилась Нина.
– Извини, не могу, мне надо иметь свежую голову.
Тоня посмотрела на него вопросительно, и он добавил успокаивающе:
– Предстоит встреча с одним сумасшедшим компьютерщиком. Я вам потом позвоню.
– Жаль, – вздохнула Нина. – А можно, я приглашу подругу? Она тоже сейчас кукует в одиночестве, мужа выгнала. Посидим втроем, поболтаем.
– Я ее знаю?
– Это Света Кашина, я тебе рассказывала, она работает менеджером в рекламной компании.
– Какие могут быть вопросы? Это твоя подруга и твой дом. – Тарас чмокнул Тоню в щеку. – Не скучай, художница, я приду завтра.
– Скучать ей не придется, – со знанием дела сказала хозяйка, – это я обещаю.
Он послал Тоне ментальную улыбку с ароматом грусти и ожидания, и по тому, как у нее шире раскрылись глаза, понял, что девушка восприняла его послание. И еще он понял, что случайной их встреча в Чечне не была. Тоня имела не только талант художника, но и задатки видящего. Из нее вполне мог проклюнуться экстрасенс, а в перспективе – Посвященный Круга.
Домой Тарас возвращался с нетерпением, твердо и окончательно решив использовать для поисков учителя все свои паранормальные возможности. Он просканировал дом и район вокруг «третьим глазом», ничего угрожающего не обнаружил и устроился в гостиной, не зажигая света, готовясь к выходу в пространство Хроник.
Минуты сосредоточения на солнечном сплетении оказалось недостаточно. Тогда он положил руки на затылок, глубоко втянул носом воздух, наклонился вперед, задерживая выдох. По телу прошла ударная волна тепла, смывая отвлекающие ощущения и мысли. Он выпрямился, все еще не торопясь выдыхать наполнявшийся углекислотой в легких воздух, качнул корпус слева направо с затухающей амплитудой и только тогда выдохнул со звуком о-о-о-у-у-у-м-м-м…
Тело и сознание перестали ощущаться отдельно, стали одним целым, сгустком воли и ума, отражавшим колебания полей Мироздания. Затем этот сгусток заполнил собой объем комнаты и вышел за пределы дома, становясь частью более мощной энергоинформационной системы, в свою очередь, являющейся лишь ступенькой к Хроникам Акаши – энергоинформационному полю Вселенной. Вместе с тем объем окружающего тело пространства продолжала контролировать периферийная часть чувственной сферы, и любое изменение обстановки немедленно было бы проанализировано и доложено главному «я» Тараса.
Перед глазами замелькали странные картины (конечно, видел он сейчас не глазами, а подсознанием, хотя по привычке продолжал использовать описания и термины земной жизни), он как бы спускался вниз и одновременно поднимался вверх, над панорамами неких призрачных миров и бездн, и, наконец, вылетел в беспредельное, текучее, живое, шепчущее и светящееся нечто, называемое адептами Круга порогом Великой Пустоты, за которым начиналось тайдзокай – Чревохранилище Вселенной, или Хроники Акаши. Зная ключи, приемы и коды подсоединения к «файлам» Хроник, можно было «скачать» любую информацию о любом явлении прошлого и будущего. Однако Тарас Витальевич Горшин, Посвященный седьмого уровня Внутреннего Круга человечества, еще не был допущен к уровню тайдзокай, а уровень конгокай – «сфера неразрушимого», сущность духовной ответственности за все совершаемое, и вовсе казался ему недостижимым. Правда, для решения утилитарной задачи, ради которой он вышел в поле Хроник, этот уровень не требовался.
«Ведогон!» – позвал Тарас.
В бесконечном океане света взметнулись туманные струи, проявляя чье-то струящееся, изменяющееся, текучее, неопределенное лицо.
«Мы слушаем», – ответил дух рода с какой-то печалью. Похоже, он знал причину вызова, заставившую последнего потомка родовой линии Горшиных выйти в информационное «болото» астрала.
«Прошу прощения за беспокойство, но мне совершенно необходимо узнать координаты места, где в данный момент находится мой учитель Елисей Юрьевич Смирнов».
«Мы уже предупреждали, идущий. Ты избрал неверную дорогу, она ведет в пропасть».
«Речь идет о жизни и смерти человека!»
«Жизнь – лишь небольшая пауза в океане Вечности. А смерть все равно найдет причину, как от нее ни убегай. Это закон. Твой учитель обречен».
«Плевать мне на закон! Я хочу спасти учителя! Дайте мне координаты его тюрьмы, и больше я вас ни о чем не попрошу».
«Это неправильное решение, младший. Мы не хотим давать ответы, ведущие к твоему преждевременному уходу из данной реальности. Ты увлекся сведением счетов, в то время как должен был заниматься устроением знаний древних Текстов, которые дали бы тебе возможность самостоятельно рассчитывать поля возможных траекторий любого живого существа».
«Может быть, я в чем-то и ошибаюсь, но сейчас мне нужно спасти дорогого мне человека».
«Его невозможно спасти».
«Это ваше мнение. Я думаю иначе. И вообще, вы должны отвечать на мои вопросы, так как являетесь хранителем рода!»
«Мы обязаны защищать род, а с твоей смертью он прекратится».
«Я требую!»