Одиночка Головачев Василий
Однако попытка выхода в астрал провалилась. Несмотря на хорошее самочувствие (переживания не в счет) и высокий энергетический потенциал, Тарас не смог преодолеть ментальный барьер и выбраться на край колоссальной энергоинформационной бездны, с которой начинался спуск (или подъем) в более упорядоченную среду под названием Хроники Внутреннего Круга. Впечатление было такое, будто коридор выхода превратился в извивающийся во все стороны шланг и все время возвращал разум-волю Горшина к началу пути, не позволяя ему слиться с полем информации большой живой системы – биосферы Земли. Не удалось ему нащупать и канал информации скрытой реальности, через который он общался с духом рода. Такие каналы были доступны лишь иерархам Круга – мастерам, адептам и ангелам, и очень редко – Посвященным первых семи ступеней, но у Тараса он был, благодаря настойчивой помощи учителя. Почему канал вдруг пропал, надолго ли, и не связано ли это было со смертью Елисея Юрьевича, надо было разбираться в другой обстановке. Теперь же, получив доступ к мугамуси – полной отрешенности от земного бытия, настроенный на восприятие эйдетической информации, недоступной словесному выражению и логическому определению, Тарас решил идти дальше, в глубины своего подсознания, надеясь наконец получить ответы на давно мучившие его вопросы. Учитель говорил, что главный путь Посвященного – изучение метаязыка, языка творения, но прежде Тарас хотел выяснить законы метабоя, так как полагаться он мог только на свои силы и умение, а противостоял ему не один человек и даже не спецподразделение, а система.
Тарас глубоко вздохнул и нырнул в бездну памяти, считая секунды, часы, месяцы, годы и столетия.
Темнота, пронизанная странным невидимым светом…
Беззвучные и объемные свисты и гулы со всех сторон, сотрясающие пространство…
Мягкое шевеление живых масс, мимо которых он пролетал с огромной скоростью…
Тяжкий плеск океанских волн, огненный ветер…
Удар!..
Помутнение рассудка… вход в событие… как же тут тесно, Боже ты мой!..
Он открыл глаза и осознал себя стоящим на балюстраде с низким каменным парапетом, опоясывающей внутреннюю стену огромного замка со множеством башен разной высоты и формы. Башни были усеяны мириадами отверстий, как, впрочем, и стена замка, словно изъеденные кислотой или жучком-древоточцем, но Тарас сразу понял, что это означает. Замок был создан Инсектами – то ли термитами, то ли муравьями, люди пришли сюда и заняли его позже.
Предок Тараса, в теле которого он «вылупился» из временного потока, имел две ноги, две руки и голову, как и обычные люди. По-видимому, Тарасу открылась не очень древняя «кладовая» памяти, глубиной на три-пять миллионов лет. Однако после первых минут разочарования он почувствовал растущий интерес к происходящему и понял, что вышел в нужное время и в нужном месте. Учитель знал, что говорил, настойчиво повторяя принцип Круга: идущий должен научиться искусству задавать точные вопросы, это главный путь к знанию. По-видимому, его усилия не пропали даром, ученик с грехом пополам, но овладел навыками задавать вопросы, и подсознание вывело Тараса в ту область памяти, которая соответствовала его запросу.
Предок не смотрел на стены замка, он смотрел на внутренний двор, где шло сражение. Точнее – обучение воинов приемам боя. Самого древнего из воинских искусств, не имевшего названия в свое время. Современники Горшина называли это искусство «живой», спасом, первобоем и метабоем. И только глядя на это действо, Тарас понял, что оно насквозь – магическое, судя по колебаниям пространства, изменению форм двора и самих участников процесса.
Бойцы сражались один на один, попарно, строй на строй, и каждый раз пейзаж менялся, возникали и пропадали ямы и бугры, скалы и стены, здания и сооружения, бойцы превращались в птиц и зверей, в невиданных существ, и разобраться в калейдоскопическом верчении призрачных – или вполне реальных – объектов было трудно, а понять, что и как они делают, и вовсе невозможно.
Словно почувствовав разочарование Тараса, нетерпение и желание разобраться в происходящем, предок крикнул что-то низким гортанным голосом и спустился во двор, снимая белоснежные одежды. В этом мире он был, очевидно, наставником школы воинского искусства, так как слушались его беспрекословно.
Тарас многого не понял из того, что показывал учитель и что говорил, зато интуитивно, на тонкой грани соответствия психик – все же он был прямым потомком этого первочеловека – он воспринял глубинный психологический базис системы, которую можно было бы назвать системой целостного мировоззрения и движения, и запомнил основные моменты учения. Кроме собственно движения и физических приемов, метабой включал в себя элементы первоязыка, каждая буква которого имела глубокий смысл, отчего мастер боя сразу становился магическим оператором, способным менять мерность пространства и влиять на противника таким образом, что тот отказывался от намерений причинить ему вред. По сути, это была система пресечения боя на психофизическом уровне, хотя владеющий ею мог не только останавливать противника «дистанционно», но и физически, с помощью совершенных по технике исполнения и красоте каскадов приемов, в том числе – смертельных. А мог и лечить травмированного либо оживлять, если требовалось. Ибо метабой представлял собой не что иное, как растянутое во времени, воплощенное в материи и движении Слово Власти…
Тарас вздрогнул, ощутив присутствие незримого собеседника и осознав, что последнее открытие, сделанное им, на самом деле подсказано. Не выходя из сознания предка, огляделся и увидел чуть сбоку (по ощущению) высокую полупрозрачную фигуру в сером плаще до пят и в шляпе. Предок и его ученики не замечали эту фигуру, и Тарас понял, что она существует лишь для него.
«Зонг…» – поежился он.
«Тебе многое дано, Незавершенный, – послышался мысленный голос незнакомца, чье лицо мерцало: то исчезало, то проявлялось световым пятном. – Но ты избрал путь потерь, ведущий в никуда. Круг тебя не примет».
«Кто вы? Посланец инфарха? Или… Конкере?!»
«В последнее время ты задаешь очень сильные вопросы, Граф. Мне жаль, что ты до сих пор не определился. Я один из тех, кто имеет право контролировать сущее твоего рода, хотя и без права вмешательства».
«Декарх…»
«Браво, молодой человек, ты быстро ориентируешься. Однако позволь спросить: что ты собираешься делать дальше?»
Двор замка перед глазами Тараса затуманился, фигуры людей и контуры строений стали расплываться. Наступал этап перегрузки сознания, пора было возвращаться в свое время.
«Я хочу освободить свою девушку…»
«Любой ценой?»
«Мне не оставили выбора…»
«Выбор есть всегда, прежде всего выбор нравственный. Ты уверен, что сделал правильный?»
Сознание потускнело.
«Уверен!»
«Что ж, до встречи в другой реальности, идущий окольным путем. Извини, что я выбрал не самый удачный момент для беседы, у гостя всегда больше времени, чем у хозяина. Но все же мне придется сообщить тебе неприятную вещь: с этого момента твоя личная линия «пологого спуска» больше не действует».
«Что это значит?»
«Канал ДН – «демпфирования неприятностей», который оставил тебе твой учитель, практически нейтрализован твоим непродуманным поведением. Ты становишься опасным для Круга».
«Тогда заблокируйте мне память, не позволяйте нырять в прошлое».
«Блокирование памяти невозможно без нарушения психики, на это мы пойти не можем. Но вот выход к Хроникам…»
«Делайте, что хотите… – Тарас начал погружаться в темноту и последним усилием воли скомандовал «подъем». – Я не могу остановиться на полпути!»
В себя он пришел, когда самолет совершал посадку в аэропорту Быково. Тело казалось губкой, пропитанной водой, но голова была ясная, он помнил весь разговор с декархом, от слова до слова, и… не помнил ничего, что увидел и понял во время похода и встречи с предком-наставником! Лишь сам факт погружения да очень смутно – видение замка и двора, где воины-перволюди проходили обучение метабою. Декарх ухитрился-таки заблокировать самое важное знание, которое скрывалось в генетической памяти рода Горшиных.
– Сволочь! – вслух выговорил Тарас и извинился, поймав удивленный взгляд бортпроводницы. В глубине души он пообещал, что непременно спустится в прошлое еще раз и восстановит все, что ушло из памяти бесследно, как сон.
«Третий глаз» не обнаружил опасности, засады в доме не оказалось. Зато обострившееся чутье подсказало, что гости снова побывали в доме. Тарас медленно обошел свое жилище, обнюхивая пространство. Взрывчаткой не пахло, и он вошел в дом. В гостиной на столе его ждала записка:
«Ваша девчонка у меня. Придите и заберите. Заодно сыграем в бильярд – одна партия за мной».
В голову ударила волна крови.
Ельшин! Ну, конечно же, это его команда побывала у мамы и забрала Тоню! А перед тем убила Нину! Только Дмитрий способен свободно проникать в закрытый на все замки дом и уходить так же незаметно, не оставляя следов. Почему он не оставил засаду? Или хотя бы наблюдателя? Впрочем, он знает, что Посвященный его уровня способен вовремя обнаружить и то, и другое. Проще всего было бы спрятать где-нибудь снайпера. Один точный выстрел – и объект обезврежен! Почему Генрих Герхардович или Дмитрий этого не сделали? Почему не объявили в розыск как потенциального преступника? В чем здесь подвох? Или они просто хотят насладиться унижением соперника? Заставить его просить пощады?..
Тарас скомкал записку, окаменев от ненависти. Клочок бумаги в ладони обуглился, превратился в пепел. Тарас очнулся, покачал головой, стряхнул с ладони пепел. На ум пришло чье-то изречение: «Бойся гнева терпеливого человека!» Возможно, он не самый терпеливый человек на свете, но…
– Бойтесь и моего гнева, мерзавцы! – сказал вслух с такой силой, что на столе лопнула хрустальная пепельница в форме дракончика.
Сердце перестало гнать лаву крови по жилам, стало немного легче.
Что ж, мужики, встречу я вам гарантирую, – подумал он уже почти совсем спокойно. – Вы перешли границы первыми. Один предал учителя, второй предал все светлое, но главное – вы привыкли наносить удары в спину. А это карается! Не законом, так мной! До Божьего суда далеко, я не могу ждать так долго.
Сев за стол, Тарас набросал схему взаимодействия команды Ельшина с президентом «Купола», как он это понимал, и начал анализировать последние события с участием всех заинтересованных в смерти учителя лиц. Не хватало данных по ДДО «Гамма», не хватало компьютера, это стало понятно уже через полчаса, поэтому он бросил свое занятие и поехал к Витюше Кучину на Цветной бульвар, захватив свои схемы и записи.
Пробыл он там больше двух часов, бегал за кофе и бутербродами и терпеливо ждал конца расчетов, которые Витюша запустил через какой-то хитрый алгоритм после взлома сети ФСБ. Наконец компьютерщик вывел решение на принтер и потянулся, сцепив ручищи на затылке.
– Хорошая задачка была, Витальич, даже жаль, что кончилась. Ты приноси еще чего-нибудь в этом роде, с удовольствием повожусь. Кстати, зачем тебе этот геморрой с конторой? Они же тебя к себе на пушечный выстрел не подпустят.
Тарас выдернул стопку листов из корзины принтера и пробежал их глазами. Здесь было все, что требовалось для решения другой задачи – посещения всех тех, кто исполнял и заказы-вал убийство жены и матери учителя, семьи прокурора Хованского и самого Елисея Юрьевича. Разумеется, на основании тех сведений, которыми располагал Тарас. В списке было пять фамилий, и напротив каждой компьютер нарисовал самые вероятные пути их следования из квартир на службу, а также дал адреса возможных мест отдыха.
Среди этих пятерых был и полковник Гольдин. Поколебавшись, Тарас листок с его фамилией выбросил. Возможно, родичи полковника знали, с кем и где он встречался наиболее часто, но травмировать их расспросами не хотелось, они ни в чем виноваты не были. Сам же Гольдин до сих пор находился в реанимации и едва ли пережил бы допрос. Зато с четырьмя остальными стоило разобраться по полной программе. Это были Дмитрий Щербань, Генрих Герхардович Ельшин, заместитель начальника штаба Северо-Кавказского военного округа полковник Жмутенко и президент Российской энергетической компании господин Рыжайс.
Жмутенко, правда, в настоящий момент волновал Тараса меньше, да и находился далеко, в Моздоке, поэтому его Тарас тоже пока решил оставить в покое. Однако и до Генриха Ельшина добраться было нелегко, учитывая его положение и окружение. Стоило поподробней познакомиться с его досье и выяснить детали, которые помогли бы осуществить перехват полковника без лишнего риска и стрельбы и освободить Тоню. Исходя из этих соображений, Тарас и начал подготовку к своей ратной работе, выбрав для начала не сильно значимую личность, от которой тем не менее многое зависело. Этой личностью был майор Золиньш, командир десантно-диверсионного отряда «Гамма», подчинявшегося непосредственно полковнику ФСБ Гольдину. Именно Золиньш, судя по описанию мамы и портретному сходству, и руководил группой, взявшей Тоню в заложники.
Тарас с чувством пожал руку Витюше, пообещал в благодарность за выполненный заказ бутылку коньяка или, в крайнем случае, купить велосипед (Витюша посмеялся шутке, довольный, что угодил приятелю) и, выйдя из офиса фирмы, еще раз внимательно перечитал текст под фамилией Золиньш.
Майору исполнилось двадцать девять лет. Служил в армии, закончил военное училище и школу пловцов-подводников, участвовал в спецоперациях в Чечне, был замечен кадровиком ФСБ и с конца двухтысячного года приглашен в антитеррористическое Управление, где быстро продвинулся по служебной лестнице и занял место командира ДДО «Гамма». Холост. Не курит. Пьет в меру. Женщинами интересуется мало. Занимается единоборствами. Хобби – подводное плавание и рыбалка, а также разработка автомата для подводной стрельбы.
– Перспективен для привлечения к спецоперациям уровня «А», – вслух прочитал Тарас. Покачал головой. Спрятал лист с данными на Золиньша в карман.
Майор действительно был человеком незаурядным и способным, и если бы он лично руководил группой десантников, пытавшихся ликвидировать или захватить Горшина на теплоходе, возможно, еще одна встреча с ним и не понадобилась бы.
«Ах, майор, майор, – подумал Тарас с сожалением, – знал бы ты, на кого работаешь, может быть, и не встретился бы на моем пути».
Дома он еще раз перечитал данные на всю четверку, подлежащую нейтрализации, сжег листочки с записями и наметил первый маршрут. Затем собрался, как на прием в посольство: костюм, белая рубашка, галстук, туфли, – и поехал на Фрунзенскую набережную, где располагалась резервная база ГОНа – Гаража особого назначения.
Глава 29
СХВАТКА ПОД ВОДОЙ
Когда-то ГОН принадлежал бывшему Девятому управлению КГБ и имел собственный герб – выезжающий из кремлевских ворот «ЗИЛ» на фоне чекистского щита. Теперь же герб «главного» гаража государства Российского сменила эмблема Федеральной службы охраны: двуглавый орел, щит, меч, триколор. Именно этот штандарт и красовался на неприметном здании на Фрунзенской набережной Москвы-реки, в котором укрывалась секретная часть ГОНа, предназначенная для замены транспортных средств передвижения «объектов государственной охраны».
Сотрудников ГОНа можно узнать по крошечным нагрудным значкам, как бы меткам для своих. Всю свою жизнь они развозят туда-сюда высших сановников страны, от руководителей депутатских фракций до премьер-министра и президента, а также высоких гостей – глав государств других стран. Приятель Тараса Вадим Логинов водителем не был, но тоже носил значок ГОНа. Работал он главным инженером гаража и власть имел немалую. Во всяком случае, выслушав Горшина, он тут же приказал сотруднику выгнать машину, что и было сделано без вопросов и обсуждений. Зачем Тарасу понадобился представительский автомобиль, тридцатипятилетний Вадим не спросил. Он был вечным должником Тараса, который спас его в Чечне в тысяча девятьсот девяносто восьмом году, и все его просьбы выполнял с великой тщательностью. Впрочем, таких просьб на протяжении последних трех лет насчитывалось всего две, когда Тарасу понадобилось «показаться» перед Оксаной и отвезти учителя в аэропорт. Эта просьба была третьей.
– Поаккуратнее с ней, – пробасил Вадим, широкий, кряжистый, с висячими «запорожскими» усами, похлопав по крылу бронированный «ЗИЛ». – Штучная работа, по заказу для премьера.
Тарас оглядел холеные, агрессивно-вышколенные «Мерседесы», вылизанные, строгие «ЗИЛы» и «Чайки» и пожал руку приятелю. В гараже пряно пахло кожей, лаком, натуральным деревом и совсем чуть-чуть бензином. На машины приятно было посмотреть, а уж ездить тем более.
Вадим перехватил взгляд Горшина, подкрутил пальцем усы.
– Все – новьё, старые модели теперь только в эксклюзивном пользовании. Например, спикер Госдумы ездит только на «ЗИМе», который стоит в отдельном гараже. А раньше у нас и «Роллс-Ройсы» обслуживались, и «Бьюики», и «Паккарды», и наши «Руссо-Балты».
– Ты мне это уже десятый раз говоришь, – улыбнулся Тарас. – Но все равно – спасибо. Верну в идеале. – Он подумал и добавил: – Если удастся.
– Надеюсь. – Вадим кинул взгляд на костюм бывшего сослуживца: – А куда это ты собрался? На прием к президенту или к бабе?
– К ней, родимой, – кивнул Тарас, размещаясь в просторной кабине «ЗИЛа».
Через минуту он ехал по Москве, чувствуя странную гордость и неловкость одновременно, когда инспекторы дорожного патруля дружно козыряли, вытягиваясь перед машиной власти, хотя и не видели за тонированными стеклами, кто в ней едет.
Тарас пересек МКАД по Боровскому шоссе, на пятом километре свернул на Чоботовскую аллею, пересек железнодорожные пути, проехал Вокзальную, все четыре Лазенковых тупика и оказался на территории санатория «Переделкино». Однако мало кто из живущих здесь людей – а скорее всего никто – знал, что на территории санатория располагается и секретный полигон базы подразделения «Гамма» Управления «Т» Федеральной службы безопасности.
В одиннадцать часов к стареньким воротам с эмблемой Минздрава СССР – змея, обвивающая чашу, – подъехал роскошный черный лимузин с флажком на капоте и требовательно прогудел. Никто не вышел к воротам, однако створки их медленно раздвинулись, снабженные неслышным механизмом. Лимузин проехал за ворота и остановился перед другими, металлическими, врезанными в забор из бетонных плит.
Чувствуя, что за машиной наблюдает телекамера, Тарас приспустил боковое стекло и показал свою красную книжечку с тисненым двуглавым орлом и буквами НКЭБ. Ворота дрогнули и начали бесшумно открываться. Тарас миновал ворота и остановился у КПП перед двумя рослыми парнями в камуфляже, в черных беретах и черных очках, с ленивой профессиональной небрежностью держащих за спинами – дулом под мышку – автоматы.
– Кто? – коротко спросил третий охранник, возникший у дверцы «ЗИЛа», наклоняясь к щели.
– Федеральный инспектор Горшин, – проговорил Тарас раскатисто, с выразительной «царственной» вальяжностью.
– К кому?
– Мне нужен майор Золиньш.
– Проезжайте прямо, у кирпичной одноэтажки повернете налево, за спортплощадкой свернете направо и упретесь в пруд. Он там.
Тарас закрыл окно и двинулся в указанном направлении, гадая, почему охранники не стали смотреть удостоверение и спокойно пропустили незнакомого «инспектора» на территорию секретного объекта. Впрочем, могло быть два фактора, повлиявших на их решение. Первый фактор: такие автомобили возят только важных лиц, и это чувствуется. Фактор второй: водитель в лимузине хорошо одет и ведет себя уверенно и хладнокровно, как человек, привыкший повелевать. Существовал и третий фактор, который вполне мог стать главным: въехать на территорию отряда «Гамма» было легко, а вот выехать – проблематично.
«ЗИЛ» миновал небольшой стадиончик с полосой препятствий и спортивными сооружениями, остановился у невысокой кирпичной стенки, за которой рос высокий, еще голый кустарник. В стенке был проход, ведущий на мостик, нависавший над частью берега и краем пруда круглой формы, окруженного тополями. На мостике возились с аквалангами двое парней в камуфляже и мужчина постарше, с короткими светлыми волосами и глазами навыкате. На нем был гидрокостюм, подчеркивающий атлетическую фигуру, и акваланг, в руках атлет держал необычной формы автомат. Это, очевидно, и был майор Золиньш, успевший вернуться на базу после поездки в Архангельск.
Тарас вышел из машины, надел очки, захваченные с собой, и не торопясь направился к мостику, боковым зрением отмечая движение трех появившихся с двух сторон парней в комбинезонах. Возможно, они просто страховали командира, однако на всякий случай Тарас взял их под контроль.
Майор оглянулся, услышав шум подъехавшего автомобиля. Он был спокоен и расслаблен, так как не ждал никаких неприятных сюрпризов. Он был здесь хозяином и не сомневался в своей защищенности. Именно этого и добивался Тарас, идя сюда в открытую, как бы сжигая за собой мосты, словно смертник-камикадзе.
– Мне сказали, что вы федеральный инспектор, – заговорил первым Золиньш. – Инспектор чего? У нас здесь нечего инспектировать. – Он повернул голову к своим подчиненным: – Кончайте возиться. – Снова посмотрел на гостя: – Я вообще не понимаю, почему вас пропустили.
– Потому что я этого хотел, – бесстрастно сказал Тарас, демонстрируя безмятежность и подходя к майору на расстояние прямого контакта.
Редкие белесые брови Золиньша прыгнули вверх, в глазах мелькнуло любопытство. Однако он все еще ничего не понимал и подыскивал стереотипное объяснение визиту «инспектора».
– Кто вас послал сюда? Щербак? Жуков? Ройфе?
– Гольдин, – ответил Тарас, внушая командиру ДДО желание поскорее освободиться и одновременно добиваясь максимального распределения внимания, чтобы не быть застигнутым врасплох.
– Полковник? Но он же… – Золиньш нахмурился, тряхнул головой, пытаясь сбросить наваждение. – Что вы мне мозги компостируете? Покажите документы!
– Где она?! – тихо, но с жестким нажимом и угрозой, властно и требовательно проговорил Тарас, так что майор вздрогнул, а его подчиненные оглянулись.
– Кто?
– Девушка, которую вы захватили в деревне Фрахт под Архангельском и увезли. Где она?!
– Ах, вот оно в чем дело! – На губах майора появилась кривая усмешка. – Меня предупреждали, да я не поверил. Ты – Горшин? Или как там тебя… Граф?
– Да, я Граф! – металлически-гортанным голосом, от которого у всех действующих лиц зазвенело в ушах, сказал Тарас. – Ответишь – будешь жить!
Брови Золиньша снова прыгнули вверх. Он изумленно посмотрел на Тараса, хотел было ответить, но опомнился и отступил к краю мостика. Остановил жестом взявшихся за оружие парней в камуфляже.
– Мне говорили, что ты мастер единоборств, жуткий профессионал. А что, профессионал, слабо поговорить со мной там? – Золиньш мотнул головой на пруд, засовывая в рот мундштук акваланга и надвигая очки.
– Без проблем, – сказал Тарас, набирая темп, и, прежде чем ему успели помешать, столкнул майора в воду и прыгнул сам.
Золиньш тоже был профессионалом. Чего и следовало ожидать. В ДДО «Гамма», специализирующемся по захвату и ликвидации террористов, слабаков не держали. Поэтому, оказавшись в воде, майор тут же ушел глубже и подготовил к бою автомат для подводной стрельбы; именно его он и хотел испытать, когда подъехал «инспектор». Но командир спецподразделения все же не владел темпом и не знал рукопашный бой в том объеме, коим владел Тарас. К тому же он имел преимущество – так ему казалось – в виде акваланга и мог держаться под водой больше часа, в то время как противник имел запас воздуха в легких максимум на две-три минуты и был не вооружен. Поэтому он не особенно торопился, полагая, что время работает на него. И ошибся. Тарас двигался под водой быстро и уверенно, как рыба, владел «акульим» – кожным – дыханием и мог держаться под водой гораздо дольше.
Схватки не получилось.
Золиньш вдруг, к своему изумлению, почувствовал удар по руке, развернулся и в придонной мути увидел противника, который должен был находиться выше и в другой стороне.
Тарас вырвал у него автомат, направил на вытаращившего глаза майора.
– Где она?!
Вода проводит звуки иначе, чем воздух, и при попытке произнести слово образуются пузыри, мешающие говорящему, но Золиньш понял.
– Да пошел ты!.. – опомнился он, хватаясь за нож на поясе.
Тарас отвел в сторону ствол и дал очередь.
Когда-то он имел дело с отечественным «АПС», поражающим цель на дальности не более двадцати метров и разваливающимся после ста восьмидесяти выстрелов. Этот автомат стрелял дальше, пули клал кучно, чуть ли не в одну точку, и был гораздо удобнее и мощнее, прежде всего за счет отсутствия газового пузыря, образующегося при стрельбе из автоматов старых конструкций.
Очевидно, Золиньш устроил на дне пруда настоящий тир, нагромоздив там кучу железных бочек, вбив деревянные сваи и установив щиты разной толщины из разных материалов. Очередь, выпущенная Тарасом, легла впритирку к бедру майора и вошла в одну из бочек, породив гулкий дробный грохот. Золиньш отшатнулся, осознав наконец, что происходит, со страхом посмотрел на противника, который продолжал двигаться в воде как ни в чем не бывало. Попытался было что-то сказать, вытолкнув мундштук акваланга, но бурлящий поток воздуха ему не позволил.
Тарас воткнул ствол автомата ему в бок, коснулся губами металлического обода очков-консервов, медленно, одной гортанью, почти без артикуляции, выговорил:
– Сейчас ты высунешь голову из воды и велишь своим нукерам убраться подальше. Скажешь что-либо другое, я снизу сделаю из тебя дуршлаг. Понял?
Золиньш кивнул.
– Пошел!
Майор поднялся из глубины пруда наверх, высунул голову из воды:
– Всем собраться у спортплощадки!
Спецназовцы, обступившие мостик, высыпавшие на берег пруда и вглядывающиеся в мутную воду, оторопело воззрились на своего командира.
– Бегом марш! – рявкнул Золиньш.
Солдаты потянулись к мостику, опуская оружие, оглядываясь на голову майора, торчащую из воды, как голова профессора Доуэля, в десяти шагах от берега. Они пока ничего не понимали и пытались выискать глазами «утопленника». По их мнению, человек без акваланга более трех минут в воде находиться не мог, а так как прошло уже больше пяти, это означало – гость утонул.
Тарас всплыл, контролируя зону в районе мостика с помощью «третьего глаза», подтолкнул майора к берегу.
– Выходим.
Золиньш в два взмаха достиг лесенки для подъема на мостик, вылез, в течение секунды сбросил ласты, чтобы метнуться к своим подчиненным, пока из воды будет выбираться противник в мокром, стесняющем движения костюме, и замер, увидев направленный на него автомат для подводной стрельбы.
– Не стоит, – тихо сказал Тарас, выбираясь на мостик. – В этой реальности жизнь дается только раз. Я вполне понимаю, что ты человек военный и действовал по приказу. Но лучше бы ты отказался от похищения той девочки. Где она?
Золиньш усмехнулся.
– Ну, скажу я, где она, и что дальше? Тебя же все равно отсюда не выпустят. Здесь со мной восемь человек, и все вооружены.
Тарас хладнокровно поднял автомат, направляя ствол в лоб майору.
– Вопрос больше повторять не буду!
Золиньш побледнел, внезапно ощутив волну морозного ужаса, ослабившего тело.
– Ее забрал телохран полковника…
– Ельшина? Дмитрий?
– Больше я ничего не знаю, – заторопился майор. – Мое дело – выполнять приказы. Я доставил девчонку на базу… пальцем не тронул… потом приехал Дмитрий и…
– Куда он ее повез?
– Не знаю, хоть режь! Может, к себе на квартиру?
– Адрес.
Золиньш облизнул губы, помялся, оглянулся на выглядывающих из-за угла строения в тридцати шагах сослуживцев.
– Адрес! – повторил Тарас, усиливая эффект воздействия движением рук и мысленным импульсом покорности.
– Шоссе Энтузиастов… семнадцать… недалеко от Авиамоторной… квартира, кажется, двадцать шесть… не помню точно. Седьмой этаж.
– Отлично, майор. Теперь мы вместе сядем в мою машину, и ты велишь своим парням открыть ворота. Пусть не балуются с оружием, машина бронированная, на ней президент ездил. Шагай!
Золиньш вздрогнул и безропотно полез в кабину «ЗИЛа». Тарас снял мокрый пиджак, кинул на заднее сиденье, сел сам. Рубашка и брюки неприятно липли к телу, в туфлях хлюпала вода, но переодеваться было некогда, бойцы ДДО «Гамма» могли не выдержать и открыть стрельбу, чтобы выручить командира.
«ЗИЛ» медленно подъехал к стадиончику, возле которого собрались все восемь спецназовцев, приехавших с Золиньшем на полигон. Тарас приставил к виску майора ствол автомата, чтобы это было видно со стороны, продолжая вести машину правой рукой, приспустил стекло с его стороны.
– Командуй!
– Синицын, жди меня с ребятами здесь, – проговорил сквозь зубы Золиньш. – Откройте ворота.
– Но, майор!.. – сунулся к окну бородатый, голубоглазый, с утиным носом лейтенант. – Мы же его…
– Пропустить, я сказал! Я скоро вернусь, ждите.
Лейтенант отступил в сомнении, глядя то на майора, то на Тараса, потом все-таки махнул охранникам:
– Откройте ворота.
«ЗИЛ» выехал с территории полигона, попетлял по переулкам и оказался у железнодорожного моста. Тарас остановил машину, посмотрел на пассажира.
– Выходи.
Золиньш с недоумением огляделся.
– Ты меня… отпускаешь?
– Вылезай быстрей!
Майор открыл дверцу, вылез, придержал ее.
– Зря ты с нами связался, парень, мы тебя из-под земли достанем.
Глаза Тараса налились тигриным блеском, он сделал правой рукой странное движение, напоминающее полет птицы, и выбросил короткое, несущее энергию слово:
– Забудь!
Золиньш отшатнулся, бледнея.
Тарас закрыл дверцу и погнал машину к центру города. Вспомнил об автомате, хотел было выбросить, потом подумал, что он может пригодиться, и оставил. В два часа дня он подъехал к дому номер семнадцать на шоссе Энтузиастов, где, по признанию Золиньша, обитал бывший ученик Елисея Юрьевича.
Одежда за то время, пока он ехал, высохнуть не успела, но вода с нее стекла, и она уже почти не прилипала к коже. Тарас накинул пиджак, сунул под него автомат майора, привычно огляделся в пси-поле. Полей внимания в пределах зоны чувствительности «третьего глаза» не обнаружилось, и, судя по всему, Дмитрия Щербаня дома не было. Да и ауры Тони Тарас не почуял. Золиньш или соврал, что было маловероятно, или же Дмитрий не повез Тоню к себе на квартиру.
Тарас оставил машину у бензозаправки и направился к старой девятиэтажке с разнокалиберно застекленными лоджиями. Он уже понимал, что приехал сюда напрасно, тем не менее следовало проверить этот след, чтобы потом не сожалеть о потерянных возможностях.
Дом имел домофоны. Дождавшись, когда жильцы откроют дверь подъезда, Тарас поднялся на седьмой этаж и присмотрелся к дверям четырех квартир, выходящим на лестничную площадку. Дверь квартиры Дмитрия светилась чуть сильнее остальных – в энергоинформационном диапазоне. Тарас, насыщенный силой, переливающейся по сосудам и мышцам, приложил ладонь к отверстию замка, сосредоточился и волевым усилием заставил его открыться. Дима Щербань, считавший себя хозяином своих вещей и территорий, не оставил каких-либо секретов, не позволявших никому заходить к нему без разрешения. Он был уверен, что воры его квартирой не заинтересуются.
Тарас остановился в прихожей, готовый к появлению чего-то необъяснимого, но все было тихо. Никто его здесь не ждал. Хотя некоторые следы ожидания присутствовали. Повинуясь голосу интуиции, скользнул в гостиную, прислушиваясь к насыщенной «ментальными» запахами хозяина тишине квартиры, состоящей из трех комнат. Планировка здесь была старой, неудобной, и гостиная представляла собой проходной зал, из которого две двери вели в другие комнаты. Зато сама гостиная заставила Тараса покачать головой: она была почти полной копией его «рыцарского зала» с очень хорошей коллекцией холодного оружия. Тарас обнаружил на стенах комнаты те же мечи, кинжалы, алебарды, акинаки, сабли, что украшали стены его дома, задержал взгляд на кельтском двуручном мече, но отвлекаться не стал. Подошел к старинному круглому столу с инкрустациями и обнаружил листок бумаги с написанным от руки текстом: «Молоток, если читаешь эту записку, ученичок. Пора нам выяснить отношения. Девочку твою я отдал, так что если хочешь узнать, у кого она сейчас, приходи в храм Инсектов, что под Курским вокзалом. Если ты, конечно, понимаешь, о чем идет речь. Вход – через метро. Время встречи – шесть часов вечера».
Тарас прочитал записку два раза, скомкал в руке, так что она превратилась в пепел, с трудом погасил гнев и ярость. Прошелся по «музею» Дмитрия, находя клинки, которых не было в его собственной коллекции. Похоже, они с Дмитрием имели сходные черты характера, хотя признаваться в этом не хотелось даже самому себе.
«Странно, что мы оба увлеклись собирательством оружия, – пришла мысль, – в то время как учитель никогда этим не занимался».
Зазвонил телефон.
Тарас невольно вздрогнул, не ожидая звонка в чужом доме.
Телефон зазвонил снова. Он снял трубку.
– Дмитрий, какого дьявола ты забрал девчонку?! – раздался в трубке чей-то взбешенный голос. – Что за самоуправство?! Немедленно привези ее в контору! И вообще, что ты делаешь дома? Ты мне нужен! Только что позвонил Золиньш, у них побывал твой бывший дружок Горшин!
Тарас наконец узнал голос Ельшина.
– Добрый день, Генрих Герхардович. Я понял так, что моя девушка не у вас? А как же записка у меня дома?
Пауза.
– Горшин?! – Голос Ельшина изменился. – Ты как там оказался?!
– Случайно проходил мимо, зашел в гости.
– Где Дмитрий?
– О нем больше не беспокойтесь, – глубоким, бархатным, светящимся баритоном проговорил Тарас. – Вы напрасно начали войну со мной, полковник, надо было начать с переговоров, я готов был занять нейтральную позицию. Теперь ждите в гости, я вас скоро навещу.
– Подожди, я не… – начал Ельшин, но Тарас положил трубку и, не оглядываясь, вышел из квартиры Дмитрия, оставив дверь открытой. Телефон зазвонил снова и был слышен даже с улицы: Генрих Герхардович получил приличную дозу «метазвуковой радиации» и, очевидно, испугался не на шутку. Но, судя по его же словам, он сам не знал, где в настоящий момент находится Тоня, поэтому разговор с ним был напрасной тратой времени.
Неизвестно, связывался или нет Золиньш с милицией и ГИБДД на предмет задержания «ЗИЛа» с правительственным номером и флажком на капоте, но Тараса никто не пытался остановить, и он добрался до дому меньше чем за полчаса, чудом избежав пробок. Быстро сбросил еще не полностью высохший «представительский» костюм, переоделся в джинсовый, побросал в сумку кое-какой боевой инвентарь, в том числе любимую катану, автомат же Золиньша оставил дома. Снова сел за руль «ЗИЛа». В начале пятого он был уже на площади Курского вокзала, оставил машину прямо у входа в кассовый зал (инспектор ДПС взял под козырек) и спустился в метро. Дмитрий не сказал, где именно находится спуск в подземелье с храмом Инсектов, его еще надо было найти, а опаздывать куда-либо Тарас не любил. Тем более что от этого зависела жизнь любимого человека.
Включив «третий глаз», он начал осматриваться.
Глава 30
ВРЕМЯ БРАНИ
Интуиция, усиленная инсайт-состоянием, не подвела и на сей раз.
Проблуждав сорок минут по двум залам метро «Курская», Тарас обнаружил «инфраиндиговое» свечение в глубине южной ветки метро и во время посадки пассажиров на очередной поезд проскользнул за ограждение в тупике зала, за которым начинались служебные помещения метрополитена. Сумка через плечо и целеустремленный вид делали его похожим на человека, имеющего право находиться в данном месте, поэтому встретившиеся ему на пути мужчина и женщина, работники метрополитена, приняли Тараса за своего и задавать вопросы, кто он, куда и зачем идет, не стали.
Тарас дождался очередного электропоезда, спрыгнул на шпалы и зашагал в глубь тоннеля, ориентируясь на ментальный «запах» чужеродности и тонкое свечение потревоженных естественных биополей. Тоннель через сто метров повернул. Тарас остановился, обнаружив в его полу рядом с рельсами и шпалами квадратный металлический люк, над которым висело призрачное энергоинформационное облачко инаковости. Вход в подземелье с неведомым храмом Инсектов начинался здесь.
Пропустив очередной состав метропоезда, Тарас присел над люком и просканировал его «локатором третьего глаза» в поисках взрывных устройств. Не обнаружив последних, потянул за скобу и не удивился, когда увесистая железная плита приподнялась, открывая лаз. Замок здесь был уже вскрыт, и сделал это, надо полагать, Дмитрий Щербань. Не задумываясь, Тарас нырнул в лаз и закрыл люк за собой до того, как в тоннеле появился электропоезд.
Зрение упало, потом восстановилось в ином цветовом диапазоне. Тарас стал различать оттенки коричневого и бордового цвета, а также тепловые волны. Прислушиваясь к тихим инфразвуковым сотрясениям воздуха, контролируя всплески и резонансы пси-полей, он начал спускаться по скобам в глубину колодца. Гул проходящих над головой по тоннелю метро электропоездов продолжал регулярно бить по ушным перепонкам, усиленный трубой колодца, и тогда Тарас останавливался, пережидал гул и стук колес, чтобы двигаться дальше в тишине.
Примерно на четвертом десятке метров колодец закончился в бетонном мешке с одной небольшой металлической дверью без замка, но с ручкой. На двери красовалась грозная надпись: «Стой! Аварийный сброс!»
Тарас дернул дверцу за ручку. Она поддалась со скрипом, неожиданно массивная и толстая. За ней начинался провал глубиной в пять-шесть метров, представлявший собой естественную каверну в местных осадочных породах земной коры. Что это был за аварийный сброс, кому понадобилось устраивать его так глубоко под землей, догадаться было трудно. По сути, для любого нормального человека это был тупик, но Тарас в и д е л следы, оставленные на стенах колодца и каверны, и прыгнул в нее, не задумываясь, будучи целиком уверенным, что здесь есть проход.
Он не ошибся. Под выступом породы, невидимое сверху, в стенке каверны обнаружилось отверстие, ведущее в довольно просторный и высокий тоннель, стены, пол и потолок которого были выложены из грубо обработанных каменных блоков. Тарас провел пальцем по влажной шероховатой поверхности одного из блоков и покачал головой. Интуиция подсказывала, что возраст тоннеля по крайней мере превышает сто лет, а скорее всего, ему исполнилось несколько тысячелетий.
Он посмотрел налево, направо, прислушался к себе и уверенно направился в правую сторону, где пол тоннеля светился сильнее и постепенно понижался. Воздух в тоннеле был спертый, насыщенный запахами прели, плесени и мокрого камня, принудительной вентиляции тоннель, очевидно, не имел, а естественная не справлялась с очисткой воздуха, но, с другой стороны, это указывало на явную заброшенность подземного хода. Люди здесь появлялись нечасто.
Пройдя около двухсот метров, Тарас достиг двери из отливающих атласной зеленью выпуклых овалов и ромбов, такие же ромбы – надкрылья древних гигантских жуков – украшали и двери храма Инсектов, показанного Горшину пентархом, и уверенно стукнул в нее носком кроссовки. Нога свободно прошла сквозь преграду, словно та была голографической иллюзией. Тарас шагнул в дверь, невольно задержав дыхание, и оказался в естественной полости овальной формы, на стенах которой лежал серебристо-пепельный отсвет, проникавший сюда из пролома в дальнем конце полости.
В ушах тоненько запел комар.
Тарас замер, прислушиваясь. «Комаром» был поток внимания, просочившийся из-за оплывших каменных стен в пещеру. Его ждали.
Он быстро пересек пещеру и шагнул через невысокий и неровный порог в другой подземный зал, гораздо больший – около сотни метров высотой – и не пустой. С высоты узкого уступа без перил, обрывающегося в бездну, открылся вид на колоссальное сооружение из серебристого, с белыми искрящимися прожилками материала.
Тарас еще не видел такого дикого сочетания экспрессии и покоя, такой однозначно хищной и агрессивной красоты. Он невольно замер, поглощенный созерцанием необычного замка, созданного, вне всяких сомнений, миллионы лет назад Инсектами, не в силах оторвать от него взгляда.
Более всего строение Инсектов напоминало ажурный, оскаленный, рогатый, со множеством чешуй, перепонок и более мелких «неаппетитных» деталей череп какого-то апокалиптического чудовища, готового проглотить любого, кто подойдет к нему близко.
– Спускайся вниз, Граф, – донесся откуда-то гулкий насмешливый голос. – Отсюда эта хреновина впечатляет больше.
Тарас очнулся, заглянул вниз за край карниза и увидел стоящего на бугристом полу зала Дмитрия Щербаня в десантном комбинезоне.
– Что, завораживает? – кивнул Дмитрий на сооружение за спиной. – Это творение акарин, разумных клещей. Не доводилось встречаться?
Тарас прислушался к гулкому пространству зала, усиливающему каждый звук. Где-то внизу прятались еще люди, но кто и сколько их, разобраться было трудно, мешали резонансы биополей, искажающие восприятие реальности.
– Где Тоня? – спросил Тарас.
Его негромкий голос взлетел под купол зала и вернулся громыхающим эхом:
– …де тоня-оня-оня-оня…
– Спускайся, поговорим. Или боишься? Там лестница слева, за бугорком. Да смотри не сорвись, разобьешься, всю малину мне испортишь.
Тарас повесил сумку через плечо, нашел лестницу, высеченную в стене зала, и начал спускаться на дно пещеры, пытаясь настроиться на ауру Тони. Однако увидеть ее не удавалось даже на полной энергоотдаче, словно девушка сидела в металлической клетке с электромагнитным экраном, и уже на середине лестницы он понял, что ее здесь нет. Мелькнула мысль вернуться наверх, он даже остановился, колеблясь, а когда поднял голову, увидел на карнизе человека в камуфляже с автоматом в руках.
– Не обращай на него внимания, – махнул рукой Дмитрий. – Это я на всякий случай подстраховался, чтобы ты не вздумал сбежать. Надо кончать эти наши разборки, надоело терпеть от босса нагоняи за твои наезды.
Тарас молча досчитал ступеньки (их оказалось двести восемьдесят восемь), вышел на свободное пространство под жуткой «челюстью» творения разумных клещей, сохранившегося в том виде, в каком его покинули хозяева миллионы лет назад.
– Тебе учитель этот храм не показывал? – весело осведомился Щербань, уверенный в том, что он владеет преимуществом и диктует условия. – Мне тоже. Значит, старикашка и тебе не доверял. Хорошо же мы себя зарекомендовали. Ну что, не надумал присоединиться к нам?
Читать бесплатно другие книги:
