Офицер Орлов Борис

— Противник упорный, грамотный. — Кирилл помедлил. — В чём-то они очень похожи на нас, товарищ Сталин. Такие же коллективисты и точно так же предпочитают находиться в группе, чем в одиночку.

— Мне нравится, что у вас нет головокружения от успехов, товарищ Новиков. — Сталин возобновил своё движение. — Впереди нас ждёт враг умный, жестокий и лишённый всяких моральных принципов. И каждая наша ошибка будет стоить очень дорого. Скажите, а как вы оцениваете выучку и оснащённость Красной Армии?

— Неважно, товарищ Сталин. — Новиков твёрдо посмотрел в жёлтые тигриные глаза вождя. — Бойцы стойкие, смелые, но им не хватает организации и связи.

— Хм, — Сталин вернулся к рабочему месту и сел за стол. — Я почему-то думал, что вы будете говорить о танках и самолётах.

— Танки — это очень важно. Так же как и самолёты, но если не будет связи, если эта связь не будет реализована в исполнение приказов, то ни танки, ни самолёты не помогут.

— Тут мы с вами согласны. — Сталин задумчиво посмотрел куда-то вдаль и через несколько секунд сфокусировал взгляд на Новикове: — Высокая эффективность вашей бригады говорит сама за себя. Но что делать сейчас, пока у нас нет таких же дивизий, как ваша бригада? Мы уже внесли в полевые уставы массу изменений и поправок, наши командиры занимаются по новым программам, но это всё не отвечает на вопрос, как нам избежать серьёзных потерь в Финской кампании. Если я не ошибаюсь, мы должны потерять около ста тридцати тысяч солдат и командиров, что совершенно недопустимо. Мы не можем допустить, чтобы финны достроили свою Линию Маннергейма. Нужно вытянуть финнов на драку сейчас, когда они менее всего готовы. — Сталин затянулся трубкой и, выдохнув клуб дыма, развернул чубук в сторону Новикова. — Вы, товарищ старший майор, должны будете поехать в Финляндию и привезти мне оттуда маршала Маннергейма. Живого. Чтобы мы могли судить его за преступления, совершённые в годы гражданской войны. Мы думаем, что такой наш шаг вынудит финское правительство совершить провокацию на советско-финской границе, с тем чтобы сражаться на своей территории, пока не подойдёт помощь других капиталистических стран. Оборонительная линия не достроена, но она в таком состоянии, что может дать определённые надежды продержаться несколько месяцев. Если убрать единственный стабилизирующий фактор в Финляндии, мы думаем, что политические амбиции возобладают над здравым смыслом.

Новиков на несколько секунд задумался, прикидывая возможности операции, и совсем с другим выражением лица посмотрел на Сталина.

— Сделаем, товарищ Сталин.

Берлин, кабинет Гитлера

— Докладывайте, штандартенфюрер.

Гитлер, вопреки мнению ближайших соратников, поручил расследовать дело так неожиданно погибшего Гудериана Мюллеру и не ошибся, так как старая полицейская ищейка сразу взял след.

— По нашей информации, генерал Гудериан погиб не в результате несчастного случая. — Мюллер раскрыл папку, которую держал в руках и положил на стол перед Гитлером экспертное заключение. — Экспертиза утверждает, что шею генералу сломали ещё до падения. Таким образом, мы имеем убийство, которое пытались представить как несчастный случай.

— И кто же это сделал? — Гитлер нервно отбросил карандаш в сторону, и тот, пролетев через стол, покатился по ковру.

— Проведёнными мероприятиями установлено, что вероятными исполнителями являются двое. — На стол опять лёг лист с двумя лицами, нарисованными полицейским художником. — Удалось проследить их путь от границы, и я могу уверенно утверждать, что они прибыли из Англии.

— Опять Англия? — Фюрер дернулся, но волевым усилием подавил начинающуюся истерику. — Докладывайте дальше, Мюллер.

— С вашего позволения, мой фюрер, я напомню вам историю с ограблением почтового поезда в Англии. Тогда преступникам удалось взять более шести миллионов фунтов стерлингов мелкими купюрами. Британские сыщики обнаружили улики, которые указывают на германский след, и нам тогда не удалось убедить их в нашей непричастности. Через некоторое время эти купюры всплыли в сделке по закупке оптического оборудования с Карл-Цейс. Факт, что краденые фунты всплыли именно в платежах германского предприятия, был отмечен англичанами, и отношения между нами ещё более охладились. К счастью, человек, который вёл переговоры, решил подстраховаться и сделал несколько фотографий тех, кто к нему приезжал.

На стол легли фотографии.

— Лиц на фото опознать не удалось, но вот господин Гофман, представлявший предприятие Цейс на переговорах, утверждает, что человек, назвавшийся Рюгером, является американцем, причём уже не в первом поколении.

— Это точно? — Гитлер взял из стаканчика на столе новый карандаш.

— Эрнст Гофман имеет степень бакалавра психологии и является очень опытным переговорщиком. После этого мы начали поиск среди американских агентов и обнаружили вот это, — на стол легла новая фотография. — Питер Уоллес, агент Государственного департамента. Несовпадение с лицом Штерна менее пятнадцати процентов, что может объясняться толстым слоем грима. Но сравнительные антропометрические замеры показали идентичность двух лиц. Далее мы проследили маршрут следования проданного оборудования и установили, что оно появилось в СССР, который открыто установил его в ряде своих предприятий. Таким образом, складывается следующая картина. Американцы организуют ограбление, приобретают за него промышленное оборудование и тут же продают русским. Далее следует убийство Черчилля, и вновь там немецкий след. А за этим сразу же — убийство Гудериана, и уже след явно английский, хотя я бы не удивился, если бы след был русским.

— Полагаете, это всё провокации, направленные на то, чтобы стравить нас с англичанами и русскими?

— Мой фюрер, если бы русские захотели, оборудование Цейса кануло бы в безвестность. Что им стоило арестовать пару сотен людей под надуманными предлогами да организовать оптическое предприятие где-нибудь в Сибири, на месте одной из исправительных тюрем? А они вполне открыто начали монтаж станков, словно приобрели их вполне официально. Даже запросили у нас инструкции по установке.

Гитлер смотрел прямо перед собой и напряжённо размышлял.

Американские промышленники влили в промышленность Рейха громадные деньги и продолжают помогать — поставками критически важного оборудования, сырья и даже шарикоподшипников. Хотя точно так же, хотя и в меньшей степени, они в тридцатых помогали Советской России. Но когда большевики отказали им в концессии на разработку всей Сибири, дружба сменилась похолоданием, а потом и вовсе враждой. Нет, американцы всё так же охотно продавали оборудование за золото, но уже без долгосрочных кредитов и без поставок высокоточных станков и военной техники.

А вот теперь заокеанские «друзья» уверенно подливают бензин в европейский костёр. Отношения с англичанами уже не восстановить, это ясно. Прогерманская партия в английском парламенте после убийства Черчилля, который славился антинемецкими настроениями, даже головы не поднимает. А кое-кому даже пришлось покинуть Остров.

Но пространство для манёвра практически отсутствует. Когда Третий рейх поглотит Европу, ему не останется ничего иного, как двинуть армию на завоевание России. Только богатая сырьём и ресурсами Россия могла стать фактором стабилизации новой Германской империи и только захват России гарантировал нормальную подготовку к броску за океан.

Гитлер поднял взгляд, и Мюллер вздрогнул от того, сколько было в этом взгляде ненависти.

— Спасибо, герр штандартенфюрер. Вы проделали хорошую работу, и Германия вас не забудет.

Финляндия, побережье Финского залива

Операцию по изъятию Маннергейма готовили быстро, но тщательно. Благо что Финляндия была совсем рядом и не нужно было тащиться на край света за нужным человеком.

Кирилл и Глеб высадились с лодки на пустынном берегу Финского залива, и местный проводник сразу же отвёл их в крошечную сторожку, где уже ждала группа диверсантов, добиравшихся другим маршрутом. Потом короткий марш к дороге, ведущей из Хельсинки в Выборг, куда должен был поехать Маннергейм для инспекции воинских частей, и они начали готовить встречу дорогих гостей. К утру всё было готово, и группа залегла вдоль трассы. Финские товарищи, у которых был свой счёт к маршалу, рассчитали всё точно, но они не могли знать того, что вместе с Маннергеймом поедут ещё две машины, одна из которых — грузовик, битком набитый солдатами.

Но засада была подготовлена по правилам того времени, которое ещё не настало, и Кирилл заранее предусмотрел не только это, а даже наличие в сопровождении бронетехники. Когда из-за поворота вылетел длинный сверкающий чёрным лаком Хорьх 830, а за ним буквально в полусотне метров показался тентованный грузовик и ещё одна легковушка, несколько взрывов буквально смели машины охраны с дороги, превратив металл и людей в решето.

Водитель маршала был опытным человеком и поэтому, услышав взрыв, лишь вдавил педаль газа, но налетев на длинные шипы, машина рыскнула на пробитых скатах и замерла у обочины.

Маршал успел лишь выглянуть в окно, когда разбивая стекло в брызги, ему в лицо упёрся автоматный ствол.

— Приехали, гражданин генерал, — высокий широкоплечий мужчина в пятнистой одежде и с необычным автоматом в руках широко улыбнулся и ловко, одной рукой выдернул совсем не маленького Маннергейма с заднего сиденья, тем же движением уложил его лицом на асфальт, придавил коленом и связал руки за спиной.

Через минуту связанного Маннергейма уже несли на носилках, а лимузин, прошлепав по дороге последние в своей жизни сто метров, занялся чадящим пламенем.

Торпедный катер Г-5,[144] ждавший группу почти у самого берега, выслал лодку сразу, как получил кодированный сигнал о завершении операции, и только люди Кирилла поднялись на борт, тут же взял курс на советские территориальные воды.

Катерок был крошечным, и места в рубке было лишь на четверых, поэтому там с относительным комфортом разместился пожилой маршал, двое ответственных за его здоровье и три моряка. Остальные устроились за рубкой на палубе, где для них ещё на заводе освободили торпедный отсек, сделали защиту от ветра и скамейки. Финн-проводник всё рвался начистить маршалу лицо, но его, разумеется, не пустили.

И всё равно старый Альгис Матанен был счастлив. Его дочь, зять и внук будут довольны, увидев, как жарится в аду человек, виновный в их гибели. А уж то, что бывший генерал царской армии окажется именно в аду, Альгис не сомневался.

Старик пыхтел своей трубкой, устроившись на жёсткой лавке, и лишь временами поглядывал на главного в этой группе — высокого мужчину с ясными голубыми глазами, что-то пытавшегося рассказать своим людям, несмотря на грохот двух тысячесильных моторов.

Катер, стремительно скользивший по волнам, удрал от шального финского сторожевика, как от стоячего, и примерно через час после операции пришвартовался в Кронштадте, где его ждали сотрудники наркомата.

Прибыв в Москву, Кирилл первым делом поехал на доклад к своему наркому, а уже оттуда — в ставший вторым домом штаб бригады, где у него были целые апартаменты. Как сообщил дежурный по штабу, лейтенант Никитина была на стрельбище, и Кирилл, заскочив в столовую, наскоро перекусил пирожками с компотом, пошёл посмотреть, чем это там занимается его подруга.

Надя нашлась на «длинной» дорожке стрельбища протяжённостью в полтора километра, где она пыталась застрелить мишень на стене пулеуловителя из штатной «антиснайперской» винтовки.

— Как успехи? — Кирилл подошёл ближе и приник к стереотрубе. Как и ожидалось, успехи были невелики. Круг рассеяния был диаметром чуть меньше метра, что конечно же исключало уверенное поражение человека.

— Кир! — Надя, словно подброшенная пружиной, взвилась в воздух и кинулась обниматься, не выпуская винтовки из рук.

— Привет, Надюшка. — Новиков осторожно вынул оружие из рук девушки и, положив его на ткань, где та только что лежала, впился в сладкие губы. — Слушай, я тут подумал, давно мы с тобой не гуляли…

— Ииэхх! — Надя звонко чмокнула его в губы и, подхватив винтовку, умчалась куда-то в сторону штаба.

— Надо полагать, это было согласие, — Новиков задумчиво покачал головой и, усмехнувшись, пошёл следом. Через пару часов они, одетые в парадное, уже садились в машину Кирилла, и огромный, словно корабль, лимузин покатил в сторону Москвы.

— Где был-то? — Надя, щеголявшая уже двумя орденами Красной Звезды, кинула взгляд на грудь Кирилла и, не найдя новых наград, посмотрела ему в лицо.

— Тсс, — Новиков приложил палец к губам и сделал серьёзное лицо. — Это страшная тайна. Мы добыли новый сорт пшеницы, и скоро у нас будут такие урожаи, что все капиталисты обделаются от зависти и ненависти.

— А… — Надя несколько секунд пыталась понять, что сейчас сказал Кирилл, и рассмеялась. — Да ну тебя, дурак. А тут, представляешь, кто-то выкрал из Финляндии самого Маннергейма! Во вчерашней «Правде» было. Замполит по этому поводу собрал всех командиров и рассказывал о выборгской бойне. — Она зябко поёжилась. — Суки они, — и подняв взгляд на Новикова, вдруг замерла. — Так это…

— Да делов-то, — Новиков усмехнулся. — Даже вякнуть не успел, как был упакован. Ты лучше скажи мне, чего это ты начала работать на предельную дистанцию?

— Да просто решила себя проверить. — Надя сердито встряхнула волосами. — Я же всё посчитала. И дальность, и рассеивание, и ветер учла…

— И колебания ствола, и деривацию, и даже силу Кориолиса? — Новиков улыбнулся. — На таких дистанциях всё важно. А самое главное, что если цель движется, то нужно брать упреждение, потому что стрелять приходится в расчёте на то, что траектория полёта пули и цели сойдутся в одной точке в одно время.

— Сложно. — Надя вздохнула. — И что, никак?

— Самая главная проблема в точности изготовления ствола. Пока такой ствол очень сложно сделать. — Новиков задумался, вспомнив подопечное хозяйство оптического института. — Но подумать можно. Бахнуть калибр в двенадцать миллиметров, да чтобы начальная была под полторы тысячи, да навеска строго до миллиграмма, плюс пули чтобы соответствовали, и тысячи на полторы можно стрелять. Но опять-таки гарантии никакой. Даже твоя — штучная винтовка на такой дистанции даст разброс сантиметров в тридцать, при допустимом минимуме в двадцать.

Так, за разговорами, они не заметили, как машина въехала в Москву. Выйти решили на Пречистенке и отправились гулять по Москве, не по-осеннему жаркой.

Примерно в то же время Сталин, который любил и, что самое главное, умел уходить от охраны, тоже прогуливался по Москве в относительном одиночестве, так как прохожие конечно же узнавали его, но лишь уважительно косились взглядом, делая вид, что ничего особенного не происходит. К месту строительства Дворца Советов они подошли одновременно, и Сталин, узнав Кирилла, приветственно кивнул и подошел ближе.

— Здравствуйте, товарищи, — Сталин кивнул козырнувшему Кириллу и протянул руку. — Тоже решили посмотреть на стройку?

— Здравствуйте, товарищ Сталин. — Новиков ответил на рукопожатие. — Величественное будет здание.

— Да, — Сталин мечтательно обвел котлован взглядом. — Хочу, чтобы от нашего времени осталось что-то могучее, такое, знаете… — он сжал руку в кулак. — А свою прекрасную спутницу ты не хочешь представить? — Сталин лукаво посмотрел на пребывающую в полуобморочном состоянии Надежду. Но девушка всё же собралась с силами и чётко, словно на плацу, кинула руку к пилотке.

— Лейтенант госбезопасности Никитина! — выдохнула Надежда и замерла словно кролик перед удавом.

— Спокойнее, товарищ Никитина. — Сталин усмехнулся и разгладил усы. — Товарищ Сталин совсем не такой страшный. Совсем не страшный.

Через пять минут Надя оттаяла, и когда они неспешным шагом двинулись по Волхонке, заливисто смеялась в ответ на шутки Вождя. Зато постовой, стоявший на перекрёстке Гоголевского бульвара и Волхонки, замер, превратившись в изваяние, потому что на его глазах творилось нечто, выходившее за рамки его понимания. Сам Сталин прогуливался в компании высокого статного офицера с двумя орденами Красного Знамени, медалью за отвагу, Красной Звездой и звёздочкой Героя Соцтруда, а под руку с ним шла настоящая красавица аж с двумя Красными Звёздами на кителе. Он дунул в свисток, останавливая поток с бульвара, и уже повернулся, чтобы открыть движение с Волхонки, когда события резко ускорились.

Надежда, почувствовавшая давление чьего-то взгляда, обернулась и встретилась глазами с лейтенантом НКВД, который быстро догонял их и тянул руку к кобуре.

— Кир! — не оборачиваясь, девушка выдернула из кобуры Кольт 1903 и, шагнув так, чтобы заслонить Сталина, двумя выстрелами поразила горло и лоб нападавшего, а за её спиной уже грохотал Кириллов «Парабеллум».

Предупреждающий крик Нади прозвучал тогда, когда Кирилл уже видел, как к ним с двух сторон двигаются люди, которых он сразу определил как враждебные цели. Дугообразный шаг вывел его перед Сталиным, и пистолет, буквально прыгнувший в руку, выдал первую серию, заставив одного из нападавших скорчиться на асфальте. Второй успел выдернуть наган, но пуля в плечо сбила ему прицел, и выстрел ушёл «в молоко». Последний из террористов всё же успел выстрелить в сторону Кирилла, но сильный удар в грудь не помешал Новикову уложить и его.

Мгновенная смена магазина, и они с Надеждой, зажав Сталина между собой, внимательно смотрят по сторонам в ожидании новой атаки, а со стороны Кремля уже раздались выстрелы бегущих охранников.

Когда Кирилл и Надя наконец отодвинулись от Сталина, тот невозмутимо спрятал ТК[145] в карман летнего пальто и, достав спички, начал раскуривать трубку.

— С вами всё в порядке? — запыхавшийся Власик с ужасом смотрел на вождя, силясь разглядеть возможное ранение.

— Со мной — да, а вот товарищу Новикову медицинская помощь не помешает, — Сталин кивнул на Кирилла, который разглядывал орден Красного Знамени, искорёженный револьверной пулей. — Я, конечно, понимаю, что он — стальной, и пули его не берут, но врач не помешал бы.

Раненого террориста и его более удачливых (убитых) товарищей паковали в подскочившие эмки,[146] а люди Власика уже с трудом сдерживали гомонящую толпу, желавшую разорвать покушавшихся на жизнь Иосифа Виссарионовича.

— Товарищи! Сохраняйте спокойствие! — Сталин поднял руку, и шум быстро стих. — Мы с вами, товарищи, советские люди. А советские люди — это такие люди, которые уважают свой, советский закон. Самосуд — это для махновцев. А мы — не махновцы! Органы должны всё выяснить, во всем разобраться. Виновных предать нашему советскому суду, невиновных и обманутых — защитить от империалистического влияния. И найти тех, кто решил, что убить Сталина — значит убить Советский Союз. Убить Советский народ! Поэтому, пожалуйста, разойдитесь и не мешайте работать специалистам! — И, повернувшись в сторону Кирилла, добавил негромко: — А вас, товарищ Новиков, я попрошу остаться.

Врач из внутренней Кремлёвской клиники осмотрел Новикова и лишь констатировал большой кровоподтёк, а счастливая, что всё так обошлось, Надя ещё раз расцеловала Кирилла.

Когда доктор отчаялся уложить Новикова в госпиталь и наконец удалился, в комнату вошёл Сталин, словно только и ждал этого момента.

— Сидите, товарищ Новиков. — Он коротким жестом посадил вскочившего старшего майора на стул и внимательно посмотрел ему в глаза: — Как ваше самочувствие?

— Нормально, товарищ Сталин. — Кирилл вовсе не бравировал. Мягкая пуля из револьвера, попавшая в тяжёлый и толстый орден, не оставила никаких следов, кроме большого синяка. — Только очень хочется побеседовать с этими…

— С этими уже беседуют. — Сталин усмехнулся. — Обычные белогвардейцы, прикормленные японской разведкой, — он небрежно взмахнул рукой, словно отметая эту тему разговора. — Я рад, что у вас всё в порядке. Теперь мне хотелось бы, чтобы вы изложили ваше мнение относительно перспектив нашей ракетной техники. Завтра мы собираем рабочее совещание по перевооружению армии, и было бы интересно оценить и этот аспект.

Финляндия

Скандал в Финляндии разразился на следующий день после выхода советских газет с передовицами, посвящёнными поимке «Выборгского палача».

Истерика в парламенте привела к принятию решения о военных действиях против «Большевистской России», и лишь президент Финляндии медлил, ожидая своей очереди консультаций у представителя Нэвилла Чемберлена[147] — бывшего премьер-министра Великобритании Стенли Болдуина, который к тому же являлся лидером консервативной партии.

Закончив переговоры в Таллинне, куда были приглашены главы Эстонии, Латвии и Литвы, Стенли Болдуин поспешил в Хельсинки и был мгновенно принят Кюести Каллио.

— Ну, что, господин Каллио, — Болдуин весело посмотрел на президента Финляндии и потянулся к боковому карману, где лежал маленький походный хьюмидор.[148] — Переговоры которые я провёл в Таллинне, однозначно говорят, что вы больше не одиноки в своём противостоянии большевистской угрозе. Ваш военный порыв будет поддержан дивизиями Литвы, Эстонии и Латвии, а также с нашей стороны — поставками военной техники.

— Но, господин Болдуин, — Кюести Каллио попытался успокоиться. — Силы Советской России неизмеримо выше, чем наших четырёх государств. Даже войска одного Ленинградского округа почти вдвое превосходят всю армию Финляндии!

— А кто говорит, что вам нужно обязательно воевать со всей Россией? — Глаза представителя премьер-министра весело блеснули. — Короткий бросок к Ленинграду, а там… патриоты Балтии, возмущённые наглой провокацией русских, немножко порезвятся — ну, вы понимаете, что мы имеем в виду? А затем вы отойдёте за линию оборонительных укреплений и там, в безопасности, будете смотреть, как беснуется русский медведь, не в силах взломать линию дотов.

— Но два очень важных дота ещё не достроены…

— Я в курсе, — Болдуин покровительственно кивнул. — Мы предоставим вам помощь, и надеемся, что строительство этих сооружений будет закончено в ближайшее время. Там ведь уже начаты работы?

— Да, господин Иден, — Кюести Каллио кивнул. — Но рельеф местности таков, что даже доставка цемента превращается в целую операцию, не говоря уж о том, что долбить гранит Карельского перешейка — совсем не простая задача.

— И это учтено. — Стенли Болдуин, наконец заметив, что всё ещё держит незажженную сигару в руках, тщательно обрезал кончик карманной гильотинкой и, так же не торопясь, раскурил. — Десять тонн взрывчатки, которые уже вышли из Портсмута вместе с другим техническим обеспечением, надеюсь решат эту проблему? От вас никто не требует мгновенных действий. Но самое малое через месяц войска Финляндии должны перейти границу. Пока вы будете воевать в России, сапёры должны достроить эти два несчастных дота и быть готовыми к отражению атаки русских. Одновременно с вами от Таллинна в направлении Санкт-Петербурга ударят прибалтийские дивизии, так что бывшая столица империи, можно сказать, у вас в руках.

Основной удар возмездия будет направлен конечно же на вас, но учитывая мощнейший оборонительный рубеж, это, я думаю, совсем не страшно. А через пару месяцев боёв вы запросите военную помощь от Великобритании и, конечно, получите её в виде лучших в мире кораблей Гранд Флита, которые отгонят русские орды от берегов Балтики, заодно сравняв с землёй этот чёртов Петербург. Ну и кроме того, — Болдуин, видя нерешительность Кюести Каллио, выложил на стол последний козырь, — есть основания полагать, что ваш освободительный порыв будет поддержан Польшей и Румынией. Которые тоже не прочь вернуть себе былое могущество и влияние. Большевики сейчас взяли курс на компактную профессиональную армию, и если ядро вооружённых сил будет перемолото в этих боях, останутся лишь жалкие кучки вчерашних крестьян, которые разбегутся сами.

Польша — это было серьёзно. Кюести Каллио облегчённо вздохнул. Войско Польское было неплохо оснащено и имело три с половиной миллиона солдат. Но деньги…

— Думаю, правительство Финляндии и парламент поддержат этот план действий, особенно если он дополнится пакетом финансовой помощи.

— В разумных пределах, господин Каллио, в разумных пределах.