Память льда. Том 2 Эриксон Стивен

Оба т’лан имасса рассыпались в пыль, затем и пыль пропала.

Килава осталась в зале одна.

Если не считать бесчувственного сегулеха.

И волчицы-ай, которая лежала рядом с трупом.

Килава помедлила, сделала шаг к неподвижному телу Мока, затем вздохнула, развернулась и подошла к Баальджагг.

— Ты скорбишь об этом смертном, — прошептала она, положив руку на опущенную голову зверя. — Ради него откладываешь то, чего так жаждешь — воссоединение с потерянным супругом. Этот человек был достоин подобной преданности? Нет, не спеши с ответом — он и так ясно виден в твоих глазах… Тогда я скажу тебе кое-что, Баальджагг, то, чего ты явно не осознаёшь. Душа этого смертного — она скачет на духе Тогга — и твой супруг доставит её, но не к вратам Худа. Иди же, иди по следу. Смотри, я открою для тебя Путь.

Килава выпрямилась, взмахнула руками.

Распахнулся Путь Телланн. Пыльный воздух в зале всколыхнулся. Сладковатый запах влажной тундры, едких мхов и мягких лишайников потёк внутрь лёгким, тёплым ветерком.

Волчица прыгнула в портал.

Килава закрыла его за зверем.

И вышла вон из комнаты.

В следующий миг из тени выступила Дымка. Она подошла туда, где среди изломанного дерева и металла лежал Мок, посмотрела на бесчувственное тело. Ох, какая маска. Такое искушение…

Переполошенные крики из коридора позади, солдаты явно кинулись во все стороны, затем послышались изощрённые проклятия.

— …растреклятая пантера!

— Килава, — ответила госпожа Зависть. — Я уже с ней встречалась прежде. Действительно, очень грубо, — так неуважительно нас всех растолкала.

Дымка обернулась навстречу отряду.

Госпожа Зависть остановилась, взгляд затуманенных глаз метнулся к Моку, затем к Току Младшему.

— О, милый мой юноша… — тихо проговорила она, — лучше бы ты оставался с нами.

Хватка. Молоток. Штырь. Мураш. Перл.

Дымка закрыла глаза.

— Что ж, выходит, тем дело и окончилось, — проговорила госпожа Зависть. — Мы возвращаемся на крышу цитадели. Быстро, пока Килава не лишит меня сладкой мести Провидцу.

— Ты можешь возвращаться на крышу, — прорычала Хватка. — Мы уходим.

«Уходим», ох, любовь моя…

Госпожа Зависть скрестила на груди руки.

— Я из сил выбиваюсь, чтобы вас исцелить, неблагодарные солдафоны, и вот так вы мне отвечаете? Мне нужна компания!

Молоток и Штырь подошли, чтобы снять с перекладины тело Тока.

Хватка устало прислонилась к стене, покрасневшими глазами разглядывая госпожу Зависть.

— За исцеление — спасибо, — пробормотала она. — Но нам надо вернуться к Войску Однорукого.

— А если там ещё рыскают паннионские солдаты?

— Тогда мы присоединимся к убитым братьям и сёстрам. Что с того?

— О-о-о, все вы одинаковые!

В вихре белых одежд госпожа Зависть развернулась и стрелой вылетела из зала.

Дымка подошла ближе к Хватке и тихо сказала:

— Вроде свежим воздухом тянет… из-за той двери.

Лейтенант кивнула.

— Веди.

Перекошенное набок, окутанное чёрным туманом, Семя Луны подплывало всё ближе к парапету цитадели. Расколотый базальт выл, будто живое существо.

Подавленный ошеломительным весом Куральд Галейна, безумный Провидец скорчился, задрал голову к летающей крепости, с отчаянной жадностью сжимая в руках Финнэст. Рядом Матрона пыталась когтями вырыть себе убежище в камне под ногами. Давление было чудовищным.

Сегулехам не удалось попасть на крышу невредимыми, и охотники К’елль оказались более чем достойными противниками. Оба воина в масках вынуждены были отступить к низкой кольцевой стене, оставляя за собой кровавый след. Но всё равно никогда прежде Паран не видел такого искусства. Мечи сегулехов, превратившись в размазанные в воздухе пятна, разили будто со всех сторон одновременно, рубили охотников К’елль на части, хоть те и наступали. Капитан думал было помочь этим двум незнакомцам, но потом решил, что больше помешает им.

Паран обернулся, взглянул в небо на севере.

Драконы пикировали на город, метали вниз волны силы, которые с грохотом врезались в улицы и дома, вздувались пузырями тьмы.

Великие вороны парили над крышами, торжествующе каркали.

— М-да, не развеется…

Капитан нахмурился в ответ на странное заявление Быстрого Бена. Развеется? Что не… Он резко повернул голову к Лунному Семени. Ах, верно.

Основание летающей горы оказалось ровно напротив — и подплывало всё ближе. Так близко — чёрный базальт заслонял небо.

— Я думал, Рейк хотя бы лично спустится, — продолжил чародей. — А он выбрал способ… менее аккуратный.

То есть решить уничтожить цитадель и всех в ней.

— Быстрый Бен…

— Ага, лучше нам поторопиться.

Огромная чёрная пантера взлетела вверх по лестнице, замешкалась, мерцающими глазами окинула всё происходящее на крыше, затем уставилась на Провидца.

Быстрый Бен вдруг вскочил на ноги.

— Нет! — заорал он зверю. — Подожди!

Крупная голова пантеры развернулась к магу, глаза засверкали, губы приподнялись, обнажая клыки.

— Мне кажется, она не хочет ждать.

Пантера начала бить себя хвостом по бокам и сделала ещё шаг к ошеломлённому Провидцу, который стоял спиной к ним…

— Проклятье! — прошипел Быстрый Бен. — Давай, Таламандас!

Кто?

Лунное Семя врезалось в край парапета с гнетущим, скрежещущим хрустом. Неумолимая глыба вспахивала камень…

Матрона закричала…

Влажный, курящийся паром базальт придавил к’чейн че’малле, затем будто вобрал её в себя. Хлынула кровь, хрустнули кости, гребень Лунного Семени полз дальше по крыше, оставляя за собой расколотые плиты и пятна крови и плоти.

Провидец закричал, отступил спиной вперёд — прямо к пантере, которая внезапно сжалась…

Семя Луны вдруг опустилось, упало на высоту человеческого роста, пробило крышу.

Плиты подались под ногами Парана, кирпичи посыпались со всех сторон — мир закачался.

Быстрый Бен ударил. Грохочущие чары врезались в бок пантеры, так что она взлетела в воздух, выпустив когти…

— За мной! — закричал маг и рванулся вперёд.

Пытаясь удержать равновесие, Паран ухватился рукой за плащ чародея и потащился сзади. А теперь пора обмануть всех. Простите нас боги.

Провидец обернулся к ним.

— Что?

— Таламандас! — заревел Быстрый Бен, подлетая к Провидцу. Затем чародей бросился на яггута…

Путь раскрылся вокруг них…

…и захлопнулся.

Умирающий портал вспыхнул, когда в него прыгнула пантера.

Лунное Семя опустилось ниже, и парапет развалился, кирпичи полетели во все стороны. Сегулехи отскочили прочь от охотников К’елль, перемахнули низкую стену, за которой прятались Паран и Быстрый Бен, и помчались к дальнему краю крыши. Позади, там, где прежде сидел Провидец, огромный кусок базальта откололся в потоке солёной воды, рухнул на двух охотников К’елль, пробил крышу, а затем, этаж за этажом, провалился в самые недра цитадели.

Остряк покачнулся, упёрся плечом в стену и медленно осел, оставляя на камне красный потёк. Перед ним восемь женщин-капанок согнулись от изнеможения и боли, опустились на колени или стояли — пустые, пепельные лица. Три — совсем юные, почти девочки, ещё две — совсем седые. Волосы спутаны, слиплись от пота, оружие едва держится в дрожащих руках. Все, кто у него остался.

Лейтенант-лестиец погиб, его тело осталось где-то на поле перед воротами.

Остряк опустил сабли, прислонил голову к камням стены и прикрыл глаза.

С запада доносились звуки боя. В ту сторону ускакали «Серые мечи» — разыскивать Дуджека. Чёрные моранты вновь взлетели в небо над западной третью города, они сосредоточились над одной зоной, пикировали небольшими группами вниз, к улицам, будто участвовали в отчаянной защите. Эхом отдавались разрывы «шрапнелей».

Совсем рядом, прямо напротив Остряка и жалких остатков его Легиона, «ругань» врезалась в стену большого дома. Объятое пламенем здание было готово вот-вот развалиться. Среди обломков на улице лежали тела паннионских солдат.

А Семя Луны медленно прорезало путь через цитадель, оставляя за собой полосу разрушения и смерти, и кровоточило тьмой на разорённый город.

Остряк не открывал глаз.

По каменному крошеву протопали сапоги, затем один из них легонько пнул Остряка в бедро.

— Боров ленивый!

Смертный меч вздохнул.

— Скалла…

— Драка ещё не закончилась.

Остряк открыл глаза, посмотрел на неё.

— Закончилась. Коралл пал — ха, нет, он падает. Сладкая победа. Ты-то где была?

Покрытая коркой пыли, в которой оставили следы ручейки пота, женщина пожала плечами, взглянула на рапиру в руке.

— То тут, то там. Делала, что могла, хоть это и немного. Моттские ополченцы здесь, ты знал? Худов дух, как им это вообще удалось? Будь я проклята, когда мы с «Серыми мечами» вошли в ворота, они уже были внутри, а мы-то считали, что мы — первые.

— Скалла…

Сверхъестественная тьма вдруг резко сгустилась.

Семя Луны наконец выбралось из цитадели, повалились последние стены. Летающая гора по-прежнему кренилась набок, по-прежнему поливала город потоками воды и обломками чёрного базальта, подплывала всё ближе на высоте нескольких ростов над крышами зданий, заполняла собой небо — теперь прямо над Остряком и Скаллой.

На каменном выступе уже никого не было. Великие вороны парили рядом со склонами Лунного Семени, приближались и удалялись с громкими криками.

— Бездна нас побери, — прошептала Скалла, — выглядит так, будто в любой момент может рухнуть. Просто хлоп — и всё. Или на куски в полёте развалится. Ей конец, Остряк. Конец.

Он не собирался спорить. Базальтовая глыба, похоже, действительно была готова развалиться на куски.

На поднятое к небу лицо Остряка полился солёный дождь, туман от Семени затянул всё над головой. Внезапно стало темно, точно безлунной ночью, и если бы не отблески пожаров в городе, Лунное Семя было бы совершенно невидимым. Ох, боги, лучше бы так и было.

Звуки боя на западе стихли, до странности внезапно.

По мостовой застучали копыта. В следующий миг в круг света от горящих домов въехала Дестриант «Серых мечей».

Увидев их, всадница перешла с рыси на шаг, развернула боевого коня и остановилась рядом.

— Мы нашли Первого Кулака, господа. Он жив, как и, по меньшей мере, восемь сотен его солдат. Город взят. Я возвращаюсь на наши позиции за воротами. Вы составите мне компанию, господа? Там собираются…

Выжившие. Остряк снова огляделся по сторонам. Т’лан айи исчезли. Если бы не атака неупокоенных волков, к’чейн че’малли перебили бы всех за стенами города. Может, они тоже собираются вокруг холма за городом. А Итковиан? Эх, проклятый дурень. Неужто до сих пор стоит на коленях перед т’лан имассами? Да и жив ли ещё? Остряк вздохнул, заставил себя медленно встать. Его взгляд вновь упал на горстку оставшихся последователей. И все жертвы — лишь ради того, чтобы на пятьдесят шагов войти в город.

— Да, Дестриант, составим.

Широко расправив крылья, Корлат неслась по наполненному силой воздуху, заложила вираж около Лунного Семени. Окровавленные перья и кусочки плоти всё ещё липли к её когтям. В конце убивать демонических кондоров стал легко — лишнее подтверждение тому, что Провидец сбежал или погиб. Быть может, Владыка спустился вниз и обнажил Драгнипур, чтобы забрать душу яггута. Скоро она узнает правду.

Повернув голову, Корлат взглянула на брата, который летел рядом, прикрывая её с фланга. Орфантал был ранен, но не дрогнул, его могущество и воля оставались сильны, тисте анди был готов к любой неожиданности.

Но ничего неожиданного не произошло.

Они вылетели к морю, к востоку от Коралла. Вдалеке над океаном мерцал предвечерний свет.

И в нём Корлат увидела — в полулиге от берега — четыре боевых корабля с поднятыми парусами, под флагами малазанского Императорского флота. Они лавировали между тающими ледяными глыбами.

Артантос — Тайшренн… о, планы внутри планов, игры обмана и хитроумия…

Наша история, утраченный мой возлюбленный, наша история погубила всех нас.

Драконы вновь развернулись, подлетели к Кораллу под другим углом, в стороне от пути Лунного Семени, которое продолжало плыть на север. Внизу — разбитые ворота. Фигуры, свет факелов.

Корлат увидела Каладана Бруда, солдат «Серых мечей», баргастов и остальных.

Орфантал обратился к ней в мыслях:

— Спускайся, сестра. Я буду охранять небо. Я, наши родичи-одиночники и Силана. Смотри, Карга спускается. Следуй за ней.

— Я буду охранять тебя, брат…

— Враг уничтожен, Корлат. Если останешься со мной, будешь охранять лишь своё сердце. Беречь его от боли. От потери. Сестра, он заслуживает большего. Спускайся. Скорбь — дар живущих, дар, который столькие из наших родичей давно утратили. Не отступай. Спустись в смертный мир, Корлат.

Она изогнула крылья, по спирали стала спускаться к земле.

— Спасибо, брат.

Корлат превратилась, как только приземлилась на небольшой площади за северными воротами. Её появление заставило солдат разбежаться, пусть лишь на миг. Оказавшись вновь в облике тисте анди, она почувствовала слабость от раны, которую Бруд сумел исцелить, но исцелить лишь отчасти. Она споткнулась, когда пошла к воротам, где ждал Воевода. Карга сообщила ему что-то и теперь вновь взмыла во тьму неба.

Никогда Корлат не видела Бруда таким… побеждённым. Сама победа казалась… незначительной перед лицом такой личной потери. Для всех нас.

Когда она подошла ближе, рядом с Воеводой возник человек. Худой, сутулый, спутанные длинные волосы почему-то стояли дыбом. Корлат увидела, как он отдал честь и сказал:

— Главмаршал Пень, сэр. Моттское ополчение. По поводу этого приказа…

— Какого приказа? — перебил Бруд.

Пень улыбнулся так, что показались длинные белые зубы.

— Да не важно. В общем, мы там были…

— Где?

— Ну, с этой стороны стены, к востоку от ворот, сэр, и на ней сидели маги. Братьям Валунам это не понравилось, и они их малость отмужичили. Все колдуны перемёрли. В общем, чего нам теперь делать-то?

С каменным лицом Каладан Бруд посмотрел на него, затем покачал головой.

— Понятия не имею, главмаршал Пень.

Выходец из Мотта кивнул.

— Ну, мы можем пожары потушить.

— Тогда этим и займитесь.

— Так точно, сэр.

Корлат стояла в стороне во время разговора, а теперь, когда главмаршал заковылял прочь, приблизилась.

Бруд смотрел ему вслед.

— Воевода?

— Мы же их вроде бы оставили в тылу, — пробормотал он. — А потом… они уже в городе. Оказались по ту сторону к’чейн че’маллей — за воротами, за стеной, и перебили магов. Как же они смогли…

— Воевода, в бухте малазанские корабли. Они приближаются.

Бруд медленно кивнул.

— Об этом мне сообщил Артантос — прежде, чем уйти по Пути на палубу флагмана. На борту имперская делегация — посол, легат, губернатор…

— Все трое?

— Нет, человек-то один. Титулов много — в зависимости от того, как пойдут переговоры, такой он и выберет.

Корлат глубоко вздохнула. Удержи боль, потерю — ещё чуть-чуть.

— Поскольку Войско Однорукого так… пострадало… малазанцы не смогут вести переговоры с позиции силы.

Бруд прищурился и посмотрел на неё.

— Корлат, — тихо проговорил он, — как по мне, малазанцы заслужили всё, чего только ни попросят. Если хотят Коралл, пусть забирают.

Корлат вздохнула.

— Воевода, открытие Куральд Галейн… необратимо. Город теперь лежит настолько же на Пути тисте анди, насколько и в этом мире.

— Да, значит, и переговоры малазанцы должны вести с Рейком. Не со мной. Скажи, твой повелитель заявит свои притязания на Коралл? Семя Луны…

Продолжать не было необходимости. В самых глубоких чертогах города внутри летающей горы по-прежнему лежал огромный груз воды, груз, который она не сможет долго нести. Лунное Семя умирало. Корлат понимала, что его придётся оставить. Так долго она служила нам домом. Буду ли я горевать? Не знаю.

— Я не говорила с Аномандром Рейком, Воевода. И не могу предсказать его намерения. — Корлат отвернулась и зашагала к воротам.

Бруд окликнул её.

Ещё чуть-чуть.

Корлат пошла дальше, миновала арку ворот, её взгляд был прикован к вершине холма за ковром мёртвых тел, укрывшим поле. Там я его найду. Всё, что осталось. Его лицо, дар памяти, теперь холодных. Я видела, как жизнь ушла из его глаз. Миг умирания, смерти. Уходила из глаз, уходила в глубину и прочь. Оставив… меня.

Шаги замедлились, боль утраты навалилась на неё.

О, Мать Тьма, смотришь ли ты на меня сейчас? Видишь меня, своё дитя? Улыбаешься, видя, как я сломлена? Я ведь повторила твою собственную роковую ошибку. Отдала своё сердце, поверила глупым мечтам — танец Света, ты ведь так желала его объятий, да?

И была предана.

Ты оставила нас, Мать… в вечном молчании.

Но…

Мать Тьма, открыв Путь, я почувствовала тебя. Совсем рядом. Неужели горе отдалило тебя, увело так далеко от твоих детей? Когда мы — жестоко, по-детски, чудовищно бесчувственно — прокляли тебя. И добавили ещё один слой боли.

Эти шаги… ты ведь тоже шла так когда-то.

Как же тебе не улыбаться?

Дождь коснулся её лба, обжёг открытую рану. Корлат замерла, подняла глаза, увидела прямо над головой Семя Луны… чёрная гора лила слёзы прямо на неё…

…и на поле трупов вокруг, и дальше — на тысячи коленопреклонённых т’лан имассов. Мёртвые, заброшенные… Цвета будто набрали силу, словно под дождём, набрав влаги, всё вокруг стало крепче, материальней. Не поблекшее полотно, которое привыкли холодно разлядывать тисте анди. Обрезанная жизнь заострила все детали, смыла все цвета, сделала всякий миг болью.

Больше Корлат не могла сдерживаться. Скворец. Любовь моя.

В следующий миг её собственные слёзы слились с солёным потоком, омывавшим лицо.

Из сумрака ворот Каладан Бруд смотрел на Корлат, которая остановилась уже за каменным мостом, на полпути к холму, среди трупов и расчленённых к’чейн че’маллей. Видел, как она медленно запрокинула голову, подставляя лицо серому савану дождя. Семя Луны — трещины продолжали расширяться, а изнутри доносились рокочущие стоны умирающей чёрной горы — зависло в воздухе точно над тисте анди. Сердце, некогда каменное и ставшее вновь смертным.

С безнадёжной уверенностью Бруд понял, что эту картину — ту, что сейчас увидел, — он не забудет никогда.

Серебряная Лиса шла, как ей показалось, уже довольно долго, не зная дороги, не обращая внимания на мир вокруг, пока движение вдалеке не привлекло её. Серебряная Лиса стояла посреди бесплодной тундры, под плотным пологом белых туч, и смотрела, как приближаются духи рхиви.

Маленький отряд, печально маленький — меньше сорока человек — почти неразличимый издали, терялся в огромном пейзаже, под безграничным небом. Сырой воздух пронзил её кости безжалостным холодом, словно напоил кровью поражения.

Что-то произошло. Где-то в этом новорожденном мире. Это Серебряная Лиса явственно чувствовала — град, поток памяти, источник которого был ей неведом. И хотя воспоминания хлестали её так же, как землю вокруг, Серебряная Лиса ощутила лишь смутный отзвук их содержимого.

Если это и дар, то горький.

А если проклятье, то и сама жизнь тогда — проклятье. Ибо в этом замёрзшем дожде скрыты жизни. Целые жизни просыпались градом, иссекли плоть этого мира, растаяли, просочились, напитали почву плодородием.

Но это не моих рук дело.

Всё это. Всё, что я желала создать… уничтожено. Этот мир-сон сам по себе был памятью. Призрачный мир Телланна, воспоминание о моём собственном мире, давнем, очень давнем. Воспоминания, взятые у заклинателя костей, который был при моём пересотворении, взятые у духов рхиви, Первого Клана, взятые у К’рула, у Круппа. Взятые у самой спящей земли — плоти самой Огни.

А у меня… ничего не было. Я просто украла их.

Чтобы создать мир для своей матери, мир, где она вновь стала бы молодой, где она прожила бы нормальную жизнь, состарилась с обычной скоростью.

Всё, что я у неё украла, я бы вернула.

Горечь переполняла Серебряную Лису. Всё началось с того, первого кургана у стен Крепи. С веры в допустимость, необходимость кражи. Кражи, оправданной достойными, благими намерениями.

Но обладание без права владения — ложь, обман. Всё, что она накопила, лишилось ценности. Воспоминания, мечты, жизни.

Всё обратилось в пыль. В прах.

Злополучный отряд духов рхиви подобрался ближе — осторожно, неуверенно.

Да. Я понимаю. Что я потребую у вас теперь? Сколько ещё пустых обещаний дам? У меня был для вас народ. Народ, который давно потерял своих собственных богов, своих духов, которым когда-то давал клятвы, народ, бывший на деле лишь горсткой пыли, праха. Народ.

Для вас.

Он потерян.

Какой урок для четырёх сплетённых душ — связанных без свата и жреца, для нас четверых.

Серебряная Лиса не знала, что им сказать — этим скромным, робким духам.

— Заклинательница, мы приветствуем тебя.

Она сморгнула влагу с глаз.

— Старший дух. Я…

— Ты видела?

В этот миг Серебряная Лиса заметила на их лицах удивление и радость. Нахмурилась в ответ.

— Заклинательница, — продолжил первый рхиви, — мы нашли кое-что. Недалеко отсюда. Ты знаешь, о чём мы говорим?

Она покачала головой.

— Там троны, заклинательница. Два трона. В длинной хижине из костей и шкур.

Троны?

— Что?.. Откуда? Откуда взялись троны в этом мире? Кто?..

Старший дух пожал плечами, затем ласково улыбнулся ей.

— Они ждут, заклинательница. Мы это чуем. Скоро. Скоро придут истинные хозяева этого Пути.

— Истинные хозяева! — Гнев вспыхнул в груди Серебряной Лисы. — Этот мир… он был для вас! Кто бы ни попытался узурпировать…

— Нет, — тихий ответ духа словно рассёк ей грудь, выбил воздух из лёгких. — Не для нас. Заклинательница, мы не настолько сильны, чтобы править таким миром. Он вырос слишком большим, слишком могучим. Не бойся — мы не хотим уходить и попытаемся договориться с новыми хозяевами. Думаю, они позволят нам остаться. Возможно, мы даже будем рады им служить.