Джек Ричер, или Личный интерес Чайлд Ли

Глава 07

После того как совещание закончилось, Рик Шумейкер попросил меня пройти с ним в его кабинет, где потребовал детального тактического плана поездки в Арканзас. Что изрядно меня развеселило, поскольку Арканзас не требует детального тактического плана. Да и не там следовало искать Котта.

– Не вызывает сомнений, что он остался в Европе, – возразил я. – Наверняка он уже в Лондоне. Если это вообще Котт.

– Джоан Скаранджелло сказала нам, что ты полностью понимаешь свою роль, – заявил Шумейкер.

Я всего лишь наживка.

– Ты серьезно?

– Это же никакая не проблема, – ответил он. – Как ты сам сказал, если Котт – наш стрелок, вряд ли он там окажется. Но если преступник – он, нужно, чтобы кто-то туда съездил в качестве первого шага, который мы в любом случае должны сделать. Мы обязаны убедиться, что он взялся за старое. Если нет, мы вне игры. А йога и медитации ничего не значат. Кроме того, нам требуется время, чтобы запустить операцию. Они наверняка ждут от нас, что мы проверим Арканзас. Народ там простой, так что у тебя не возникнет сложностей. А мы сможем узнать что-нибудь полезное.

– Если это Котт.

– А если нет, тебе не о чем будет беспокоиться.

– Почему я? В мире полно федеральных агентов, которые могут сыграть роль наживки. Возможно, лучше, чем я, если они объявятся там с сиренами и мигалками.

– Тебе известно, сколько американцев имеют допуск к совершенно секретной информации?

– Понятия не имею.

– Примерно миллион, половина из них гражданские. Исполнительные директоры, бизнесмены, подрядчики и субподрядчики. Примерно человек двести из миллиона могут нарушить подписку о неразглашении.

– Слышу голос О’Дея.

– Обычно он оказывается прав.

– И страдает паранойей.

– Хорошо, пусть половина. У нас сотня предателей, имеющих допуск к секретным данным. В системе национальной безопасности полный раздрай, и так продолжается уже лет десять. Вот почему информация о данном деле не распространяется. Генерал О’Дей предпочитает работать с людьми, которых он знает лично и которым доверяет.

– Я даже не могу взять напрокат машину. У меня нет прав и кредитки.

– С тобой поедет Кейси Найс, – сказал Шумейкер. – Она уже достаточно взрослая, чтобы вести машину.

– И тоже станет приманкой.

– Она знает, на что подписалась. К тому же она круче, чем кажется.

В конце концов детальный тактический план свелся к тому, что я забрал свою зубную щетку из ванной комнаты и переписал последний известный адрес Котта, который оказался в съемном доме в сотне миль от крупных населенных пунктов, в левом нижнем углу Арканзаса, там, где этот штат превращается в Оклахому, или Техас, или Луизиану. Кейси Найс отправилась в свой белый контейнер в черном костюме и через пять минут вышла оттуда в голубых джинсах и коричневом кожаном пиджаке, что, по моему мнению, гораздо больше подходило для левого нижнего угла Арканзаса.

Нам выделили тот же самолет, с той же командой. Я пропустил Кейси Найс вперед и поднимался по трапу вслед за ней, что являлось исключительно разумным поведением в ситуации, когда среди вас молодая девушка в джинсах. Я уселся в то же кресло, она устроилась напротив. На сей раз стюард знал, куда мы направляемся. Он сказал, что это Тексаркана, обычный гражданский аэродром, где имеется офис по прокату машин. Вовсе не маршрут большого круга. Мы летели на запад, потом на юг, над Джорджией, Алабамой и Миссисипи. Я решил, что одного кофейника мне хватит, если только Кейси Найс не захочет выпить чашечку кофе.

– Шумейкер утверждает, вы знаете, на что подписались, – сказал я.

– Думаю, знаю.

– И что это?

– У них есть теория. Вы же видели, как это работает. Мы объединили наши усилия. В будущем может произойти полное слияние служб. Естественно, без лишнего шума. Так что нам необходимо себя показать. Лично меня это устраивает, потому что я должна быть готова. Ведь моя карьера только начинается.

– И как вы уже себя показали?

– Меня не пугает то, что мы собираемся сделать, если вы об этом.

– Рад слышать, – сказал я.

– А мне следует бояться?

– Вы когда-нибудь бывали в отеле, где стоят такие громадные-прегромадные кровати? Длиной примерно семь футов? Если дойдет до дела и мы окажемся на открытом пространстве, именно на таком расстоянии вам следует от меня находиться. Потому что в лучшем случае Котт не имеет к случившемуся никакого отношения и был на рыбалке, когда ваши дроны пролетали над его домом. Сейчас он вернулся, сидит перед окном на кухне с заряженной винтовкой в руках и смотрит на длинную, прямую как стрела подъездную дорожку. В зависимости от степени возбуждения, в котором он будет находиться, первый выстрел может уйти в сторону на шесть футов. Так что семь футов – вполне безопасно.

– Я не думаю, что он дома. Я считаю, что он в Лондоне.

– Но почему он? Остальные трое выглядят более перспективными кандидатами на нашего стрелка.

– Дацев в ранней молодости служил в Советской армии, потом в армии России. Пять лет назад он стал гражданским лицом. Розан ушел из ЦАХАЛ до него. Британец Карсон намного раньше обоих уволился из САС. Но стрельба в Париже – это что-то совсем свежее. С какой стати Дацев, Розан или Карсон стали бы так долго ждать, чтобы вернуться к своим прежним занятиям? В данном же случае складывается впечатление, что стрелок год готовился, а потом отправился на поиски заказчика. Иными словами, человек, который только недавно вышел в отставку.

– И тем не менее вам следует держаться от меня на расстоянии семи футов. Дацев, Розан и Карсон вполне могли работать на кого-то после увольнения, например в частной армии или охране, или владели книжными лавками, но дела пошли не слишком успешно. Или они потратили всю пенсию. Возможно, они недавно освободились из тюрьмы, куда попали за какое-то не имеющее к нашему делу отношения преступление. Котт мог предлагать свои услуги фрилансера гораздо дольше, чем они, даже если речь идет всего об одном годе.

– В таком случае Котт был бы первым в списке заказчика, потому что он самый опытный. Парень в Лондоне, я в этом уверена. Так что я не опасаюсь того, что может произойти в Арканзасе.

Я тоже не беспокоился. Сначала.

Глава 08

Мы приземлились в Тексаркане и нашли прокат автомобилей в конце длинного ряда заведений, которые все имели отношение к авиации. Кейси Найс вышла, держа в руке стандартное водительское удостоверение, выданное в Мэриленде. Я успел заметить дату ее рождения и, подсчитав в уме, выяснил, что ей двадцать восемь лет. Вместе с правами она приготовила банковскую карту «Виза» из Мэрилендского банка и взамен получила целую кучу официальных форм на подпись, а потом – ключи от пикапа «Форд F-150», судя по всему, пользовавшегося особой популярностью в аэропорту Тексарканы.

Машина была красной, оборудована навигатором, воткнутым в гнездо прикуривателя. Кейси Найс ввела в него нужный нам адрес, на экране начали меняться картинки, как будто навигатор собирал все свои силы и знания местности, чтобы выдать нам ответ, и в конце концов сообщил, что место нашего назначения находится в пятидесяти милях. Когда мы выезжали со стоянки, я оглянулся и посмотрел на аэропорт. Наш самолет все еще стоял на посадочной полосе. Вперед убегала узкая, извивающаяся дорога с окутанными зеленым облаком деревьями вдоль обочины.

– Нужно остановиться на ленч, – сказал я.

– Разве мы не должны сначала сделать свою работу? – ответила она.

– Золотое правило: ешь, когда есть возможность.

– Где?

– В первом заведении, что мы увидим.

Оказалось, что это вовсе не простое сельское кафе, на которое я рассчитывал. Мы проехали через аккуратный маленький городок на пересечении дорог и оказались около небольшой коммерческой зоны с заправкой «Шелл» в одном конце и семейным рестораном в другом. Между ними располагались дешевые лавки, торговавшие всем необходимым для жизни, включая аптеку и магазин одежды. В ресторане стояли простые деревянные столы с разномастными тарелками, но меню было солидным, и я добавил к скудному первому завтраку кофе, блины, яйца и бекон. Кейси Найс заказала салат и пила обычную воду. Она расплатилась по счету, наверняка из бюджета О’Дея.

Затем я зашел в магазин одежды, отыскал отдел, где все было цвета хаки и недорогим, и выбрал нижнее белье, носки, брюки, рубашку и куртку, в которой, видимо, предполагалось играть в гольф во время дождя. Ботинок лучше тех, что были на мне, я не нашел. Как всегда, я переоделся в примерочной и выбросил старую одежду в мусорную корзину. И, как всегда, Кейси Найс заинтересовалась моей деятельностью.

– Я слышала об этом во время брифинга, но не знала, можно ли верить столь странным фактам, – сказала она.

– У вас был брифинг на мой счет? – спросил я.

– Генерал О’Дей называет вас Шерлок Бездомный.

– Ему самому не мешало бы купить новый джемпер.

Мы вернулись в красный пикап и покатили на северо-запад, обогнув угол Техаса и направляясь в сторону Оклахомы. На навигаторе цель нашего путешествия была отмечена флажком в черно-белую клетку, совсем как финиш автогонки, и казалась точкой в центре пустоты. Я надеялся, что, когда мы подъедем ближе, на карте появятся другие дороги.

Через час они действительно появились – узкие, серые и извивающиеся; а еще озера, реки и ручьи, расположение которых указывало на местность с множеством оврагов и ущелий. Так и оказалось. Впереди тянулись невысокие холмы, выстроившиеся друг за другом, слева направо, точно стиральная доска. Кейси Найс остановилась, не доезжая милю до клетчатого флажка, и достала телефон, но, как ни старалась, не смогла поймать сигнал. Возможно, нам следовало рассчитывать только на спутник. Так что мы застряли в компании с навигатором, который выставил клетчатый флажок примерно в миле к северу от дороги, окруженной со всех сторон морем зелени.

– Длинная подъездная дорога, – сказал я.

– Будем надеяться, что она не прямая.

Мы медленно ехали вперед и наконец увидели впереди и справа начало подъездной дороги – на самом деле выложенной камнем тропинки, извивавшейся между деревьями. Она начиналась от двух импровизированных воротных столбов, сложенных из камней, и быстро исчезала из виду за молодыми зелеными листочками. Сбоку стоял столб с почтовым ящиком, ржавым и без имени. А прямо напротив, слева от дороги, – дом, судя по всему принадлежавший ближайшему соседу Котта.

– Давайте начнем там.

Дом соседа был совсем простым, но достаточно приличным на вид – длинный, невысокий, из коричневых досок, с засыпанной гравием площадкой и припаркованным пикапом. Судя по всему, за домом имелся маленький садик. С одной стороны стояла огромная, как семейный автомобиль, телевизионная тарелка, с другой – покрытая ржавчиной стиральная машина, шланги от которой валялись на земле, бледные и безжизненные.

Я нажал костяшкой пальца на звонок и услышал внутри тихое треньканье, но больше ничего. Потом – шаги, и из-за дома, со стороны стиральной машины, появился мужчина лет сорока с коротко подстриженными волосами, толстой шеей, скептическим выражением глаз и самым обычным лицом, если бы не отсутствующий верхний зуб.

– Чем могу помочь? – спросил он равнодушным голосом.

По собственному опыту я знал, что эти три слова могут привести к чему угодно, начиная от искренней помощи и кончая пулей в лицо.

– Мы ищем Джона Котта.

– Это не я, – сказал мужчина.

– Вы знаете, где он живет?

Мужчина показал на тощую живую изгородь на противоположной стороне, где начиналась подъездная дорожка.

– Он дома? – спросил я.

– А кто спрашивает?

– Приятель.

– Откуда вы его знаете?

– Сидели вместе.

– Почему бы вам не проверить?

– Мы взяли машину напрокат. Там заставляют платить, если ты проколешь шину. А дорога к дому выглядит паршиво.

– Я не знаю, дома ли он, – ответил мужчина.

– Котт давно здесь живет?

– Около года.

– Он работает?

– Не думаю.

– В таком случае как он платит за дом?

– Понятия не имею.

– А вы видите, как он приезжает или уезжает?

– Если смотрю в ту сторону.

– Когда вы его видели в последний раз?

– Не могу сказать точно.

– Сегодня? Вчера?

– Не могу сказать. Я не особенно слежу за его домом.

– Месяц назад? Два?

– Не могу сказать.

– На чем он ездит? – спросил я.

– Синий пикап, – ответил сосед. – «Форд», совсем старый.

– Вы когда-нибудь слышали там стрельбу?

– Где?

– В лесу или среди холмов.

– Мы в Арканзасе, – ответил он.

– К мистеру Котту приезжал кто-нибудь?

– Не могу сказать.

– Вы видели поблизости необычных людей?

– В каком смысле необычных?

– Может быть, иностранцев.

– Вы первый, кого я вижу за долгое время.

– Я вовсе не странный и не иностранец, – сказал я. – Ни то, ни другое.

– Где вы родились? – спросил мужчина.

Правильного ответа на его вопрос не было. По моему акценту он определил, что я не южанин. А Нью-Йорк, Чикаго или Лос-Анджелес для него ничем не отличались друг от друга. Поэтому я сказал правду:

– В Западном Берлине.

Он молчал.

– Мой отец был морским пехотинцем.

– Я служил в военно-воздушных силах, – сообщил он мне. – И терпеть не могу морских пехотинцев; по мне, так это кучка показушников, которые охотятся за славой.

– Без обид, – заверил я его.

Мужчина отвернулся от меня и окинул Кейси Найс с головы до ног медленным, оценивающим взглядом.

– Думаю, вы в тюрьме не сидели.

– Только потому, что им не хватило мозгов меня поймать, – ответила она.

Мужчина улыбнулся и провел языком по тому месту, где когда-то был зуб.

– За что поймать?

– Вам следует вставить зуб, – сказала Кейси Найс. – У вас будет великолепная улыбка, если вы это сделаете. И убрать стиральную машину со двора. Не думаю, что она вам тут нужна.

– Вы что, потешаетесь надо мною?

Мужчина сделал шаг вперед и уставился на нее, потом взглянул на меня, и я посмотрел на него так, будто у меня была пятая доля секунды, чтобы решить его судьбу – будет он хромать неделю или до конца жизни его ждет инвалидное кресло. Он на мгновение замолчал, а потом сказал:

– Надеюсь, вы отлично проведете время со своим приятелем.

И ушел, снова скрывшись за домом. Только на сей раз со стороны тарелки. Мы пару секунд постояли, греясь в лучах весеннего солнца, затем вернулись в пикап и покатили к выложенной камнем подъездной дорожке Котта.

Глава 09

Дорожка оказалась немногим лучше высохшего русла реки, но, по крайней мере, не была прямой. Сначала она отходила от двухполосного шоссе под небольшим углом, затем резко сворачивала направо, взбиралась вверх вдоль берега, снова сворачивала, на этот раз налево, потом шла параллельно оврагу и круто уходила вправо. Дальше мы ничего не видели. Кейси Найс наклонилась вперед, отчаянно сражаясь с рулем, норовившим вырваться из ее рук.

– Вам следует откинуться на спинку, – сказал я. – А лучше отодвинуть сиденье назад.

– Почему?

– Потому что когда начнется стрельба, вам нужно будет нырнуть вниз. Я не знаю, из чего сделан двигатель этой машины – из железа или алюминия, – но и то и другое защитит. Конечно, если вас не убьют сразу.

– Он в Лондоне.

– Один из них. Остальные – нет.

– Котт – вот кто нам нужен.

– Он провел в тюрьме пятнадцать лет.

– И следовал определенному плану, который либо сработал, либо нет. Если да, тогда он находится в такой же отличной форме, в какой был до тюрьмы. И он продемонстрировал это в Париже. Или даже лучше. Вам такая мысль в голову не приходила? Может, он стал сверхчеловеком.

– Это вывод, к которому пришел Госдеп? Вам бы следовало заняться паспортами и визами.

Мы медленно катили вперед, в сторону крутого поворота. Никто за нами не наблюдал, никто не интересовался нашей машиной. Овраг, вдоль которого мы ехали, с воздуха походил на царапину на спине одного из любовников, но вблизи производил впечатление. Он был примерно тридцать футов глубиной и напоминал длинную рану, оставленную когтем хищника, с грудами камней на дне, где ничего не росло, кроме невысоких жестких сорняков с совсем крошечными листочками, но такими густыми, что они закрывали обзор.

– Может, стоит отсюда пойти пешком?

– На расстоянии семи футов друг от друга?

– По меньшей мере.

Она сбросила скорость и резко остановилась. Поставить машину было негде, потому что на дороге мог поместиться только один пикап, что меня вполне устраивало.

– Если Котт поехал за продуктами, мы услышим его, когда он будет возвращаться, – сказал я. – Он начнет сигналить, когда обнаружит нашу машину.

– Он в Лондоне.

– Оставайтесь в машине, если хотите.

– Не хочу.

– Тогда идите первой. Как будто вы продаете энциклопедии. Он не станет в вас стрелять.

– Уверены?

– Вы же ему еще ничего не сделали.

– Вот видите, кое-что о нем вы знаете…

– Я буду примерно в двадцати ярдах за вами. Орите изо всех сил, если возникнут проблемы.

Я стоял и смотрел ей вслед. Она грациозно перешагивала с одного камня на другой, по центру дороги, осторожно, как будто под ногами у нее была вода и она не хотела их промочить. Я следовал в двадцати ярдах позади, медленно, делая широкие шаги, стараясь ставить ноги так, будто я поднимаюсь вверх по склону, хотя он был пологим. Кейси Найс помедлила перед поворотом и оглянулась; я пожал плечами, и она скрылась из виду. Я на мгновение остановился и прислушался, но не услышал ничего, кроме шороха камешков под ее туфлями, а потому двинулся вслед за ней, немного быстрее, чтобы расстояние между нами снова составляло двадцать ярдов.

За поворотом начиналась длинная прямая дорога, шедшая вдоль верхнего края оврага, а дальше – что-то вроде поляны среди деревьев и, возможно, дом, построенный из таких же досок, что и соседский. И темно-синее пятно, слева, за далекими деревьями. Это вполне мог быть припаркованный пикап, совсем старый. Расстояние от меня до него составляло примерно сто ярдов.

Кейси Найс теперь шла по обочине; получалось медленнее, но, наверное, так ей было спокойнее. И мне тоже. Я сдвинулся на противоположную обочину, решив, что не стоит становиться линейной мишенью – например, если стрелок будет целиться в меня и промахнется. Или наоборот.

Мы продолжали идти вперед, по диагонали друг от друга, пока Кейси Найс не подошла к границе поляны, там она остановилась и оглянулась. Я жестом показал, чтобы она не двигалась – стандартный знак рукой, принятый в пехоте, из далекого прошлого; но она поняла и, сделав шаг, встала за деревьями. В три больших шага я пересек дорожку и присоединился к ней.

– Мне постучать в дверь? – спросила Кейси.

– Думаю, придется.

– У него есть собака?

– Она бы уже залаяла.

Кейси Найс кивнула, сделала глубокий вдох и вышла из-за деревьев. Я услышал новый звук – теперь под ее ногами скрипел гравий. Звонка на двери не оказалось, и она постучала. Громко, костяшками пальцев по деревянной поверхности. Этот звук показался бы слишком назойливым в городе, но здесь был вполне уместным, поскольку хозяин мог находиться достаточно далеко от дома.

Никакого ответа не последовало.

Ни скрипа внутри, ни шороха шагов.

Кейси Найс снова постучала.

Тук-тук-тук.

Тишина. Никакой реакции. Дома никого нет, и никто не наблюдает за дорогой.

Я вышел из-за деревьев и быстро подошел к Кейси Найс. Почти на всех окнах шторы были плотно задвинуты, и сквозь редкие щели нам удалось разглядеть лишь обычные комнаты с дешевой мебелью, купленной несколько лет назад. Дом был длинным, в стиле ранчо, почти как у соседа внизу. Возможно, их построили одни и те же люди в одно и то же время. Надежный, прочный дом. Утоптанную землю на поляне, на которой он стоял, без особого энтузиазма засыпали гравием. На участке уже начали появляться сорняки, совсем хилые около входной и задней дверей и вдоль извивающихся тропинок, которые вели к тому месту, где стоял пикап.

Это был действительно «Форд», совсем древний. Красная цена сто баксов наличными. Отличная машина для человека, недавно вышедшего из Ливенуорта. Он был холодным как лед и выглядел так, будто простоял здесь некоторое время, но, с другой стороны, неизвестно, чего ждать от такой старой машины.

Кейси Найс искала, где мог быть спрятан запасной ключ, но здесь не было ни цветочных горшков у двери, ни статуй, ни каменных львов.

– Взломаем замок? – спросила она.

В этот момент я увидел третью тропинку, точнее, намек на тропинку – слегка утоптанная земля и сорняки меньше размером, с темными потрепанными листьями, растущие немного под другим углом. Тропинка вела за пикап и дальше уходила наверх, в сторону следующего оврага.

– Давайте сначала посмотрим, что там, – сказал я.

Кейси двинулась вслед за мною в лес, направо, потом налево, и вскоре мы оказались на восточной стороне другого оврага, почти такого же, как тот, что мы уже видели, – трещина в земле, наверное, тридцать футов в глубину, в форме невероятно длинной ванны. Судя по всему, он появился в результате какого-то геологического явления – возможно, обледенения, случившегося миллион лет назад, когда острые гигантские валуны оказались внутри триллиона тонн льда и, точно плуг на поле, оставили на земле след. По обеим сторонам росли высокие деревья, которые подчеркивали глубину оврага и одновременно визуально увеличивали его длину.

У восточного конца оврага лежали три дерева – три сосны, прямые и ровные. Две упали параллельно, примерно на расстоянии десяти футов друг от друга, так что получилось что-то вроде моста через пропасть. Третью распилили на куски, каждый десять футов в длину, и положили между упавшими соснами, чтобы получилась надежная платформа. К ее верхней части была прибита фанера размером восемь на четыре.

– Это зачем? – спросила Кейси Найс.

Мы забрались на платформу, осторожно, цепляясь за низко нависшие ветки; не сразу восстановили равновесие, потом замерли на месте и принялись оглядываться по сторонам. Слева и справа были деревья. Впереди овраг уходил на запад, узкий и прямой, и его дальний конец почти терялся вдалеке, где виднелось серое пятно, как будто овраг остановился раньше, чем собирался, – возможно, из-за камнепада, случившегося миллионы лет назад.

Я посмотрел вниз, на фанеру, и увидел два едва различимых овала, совсем рядом друг с другом, каждый размером со страусиное яйцо или четверть футбольного мяча, как будто оставленных человеком, который неподвижно стоял на месте. Отпечатки были серыми, точнее, серебристыми – так бывает, когда фанера постоянно соприкасается с металлом, – а еще я разглядел следы смазки, четкие и черные, как сама земля, потому что если рассматривать смазку под микроскопом, видно, что она липкая.

Я присел на корточки и провел пальцем по следам.

– У винтовки такого размера перед цевьем две ноги, которые можно убирать или ставить. Он смазал петли, чтобы их защитить – так поступит любой, кто заботится о своем оружии, – а излишки, оставшиеся на тряпке, нанес на ножки, чтобы избежать коррозии, потому что они единственные соприкасаются с внешним миром. Он приходил сюда потренироваться в стрельбе и делал это столько раз и в таком количестве разных положений, что на фанере остались следы.

– Шерлок Бездомный, – сказала Кейси Найс.

Я посмотрел вниз, на дно оврага.

– Предположим, эти камни имеют форму полки или стола. Представьте себе, что он устанавливал на них мишени, – сказал я.

– Какие камни? – спросила она.

Мы двинулись дальше, точно параллельно деревьям, стараясь идти прямо, хотя нам то и дело попадались деревья, которые приходилось обходить. Я уверенно преодолевал ярд за ярдом, а Кейси Найс считала – сначала про себя, когда мы подобрались к тысяче двумстам пятидесяти, тихим шепотом, исключительно по привычке, а потом заговорила громче и четче, с едва скрываемым возбуждением, когда цифры становились все больше, и с изумлением, когда я поравнялся с последним из упавших серых камней.

– Тысяча четыреста ярдов, – сказала она.

Глава 10

Скалы и в самом деле возникли из-за древнего обвала; в результате образовалось нечто вроде полки или стола. Всего двенадцать дюймов в глубину и четыре фута в ширину в самой гладкой части. Однако этого хватило для множества бутылок и банок от пива. Повсюду валялись куски металла и осколки стекла. Кроме того, я обнаружил обрывки бумаги, словно иногда Котт ставил бумажные мишени. А за полкой каменная стена была сильно повреждена и покрыта небольшими кратерами. Он сделал сотни и сотни выстрелов. Может быть, даже тысячи.

– Нам нужен контейнер, – сказал я.

– Какого рода? – спросила Кейси Найс.

– Небольшой. – Я показал в сторону обломков скалы. – Мы возьмем немного пыли для газовой хроматографии, чтобы установить, те это пули или нет.

Кейси Найс похлопала себя по карманам, обнаружила один вариант, тут же его отбросила, но при полном отсутствии альтернатив снова к нему вернулась и немного смущенно посмотрела на меня.

– Что? – спросил я.

– У меня есть флакон от таблеток, – сказала она.

– Подойдет.

Кейси вытащила из кармана маленькую оранжевую бутылочку с наклейкой, сняла крышку и высыпала таблетки на ладонь. Затем убрала таблетки в карман, закупорила флакон и бросила мне.

– Спасибо, – сказал я, наклонился и принялся собирать в бутылочку пыль, песок и мелкие осколки.

Я не очень отчетливо представлял, что такое газовый хроматограф, но не сомневался, что это очень сложный прибор, работающий с крошечными частицами, и хотел, чтобы на анализ попали кусочки свинца, чтобы увеличить наши шансы. Поэтому я наполнил бутылочку наполовину, закупорил ее и спрятал в карман.

– Ладно, теперь можно вломиться в дом, – сказал я.

Что мы и сделали, выбив ногой дверь. Задача оказалась не слишком сложной. Вопрос силы, которая есть произведение массы на квадрат скорости, и именно квадрат определяет значение скорости, а не веса. Увеличение веса на двадцать фунтов в зале – это неплохо, поскольку к произведению добавляется двадцать фунтов, но увеличение скорости на двадцать процентов лучше, ведь ты получаешь четыреста процентов преимущества. Потому что все возводится в квадрат. Умножается само на себя. Легкая прибыль. Это как в бейсболе: можно наносить удар тяжелой битой, медленно, или легкой, быстро, и в первом случае мяч улетит к краю поля, а во втором – на трибуну! Этот принцип часто забывают. Люди относятся к дверям с огромным уважением. Они с опаской смотрят на них, затем подходят слишком близко и всего лишь прикасаются к ним подошвой.

Но только не я. Мы выбрали заднюю дверь, потому что она выглядела не такой прочной и не слишком толстой, с другими петлями и замком, да и места для разбега здесь было больше. Мне требовалось сделать три шага. Так я и поступил, не особо напрягаясь, без драматичных жестов. Пока я двигался, моя правая нога – как и левая – перемещалась быстрее, и каблук мог пробить замок, как если бы его забыли там поставить.

Так все и случилось. Я в прыжке вышиб дверь, и Кейси Найс первой вошла в дом. На кухню. Я шагнул за ней и увидел высокий длинный кухонный стол, шкафчики, металлическую раковину, холодильник цвета авокадо и кухонную плиту из прессованного металла, изогнутую и устремленную вперед, как автомобиль пятидесятых годов прошлого века. Кухонный стол был тусклым, а шкафчики выкрашены в отвратительный цвет – нечто среднее между коричневым и зеленым.