Джек Ричер, или Личный интерес Чайлд Ли
– В нем нет ничего неполного. Во всяком случае, с точки зрения Хенкина.
– Мы считали, что он прилетел в Париж для того, чтобы убедить нас и британцев в том, что Дацев не имеет к выстрелам в президента Франции никакого отношения. Вы согласны?
Я кивнул.
– Он сказал, что Дацев отказался бы участвовать в любой предварительной проверке.
– А служба французской внешней разведки заверила нас, что Хенкин хотел убедить всех в желании стрелка произвести неточный выстрел. И тут, скорее всего, он прав. Пуля прошла левее и немного ниже. Москва утверждает, что Дацев никогда не промахивается. А левее и ниже очень похоже на подпись Котта из Арканзаса. Мы это видим на бумажных мишенях.
– С балкона стрелял не Котт, – сказал я.
О’Дей поднял голову.
– И откуда ты это знаешь?
– Служба внешней разведки пришла к выводу, что стрелок сидел за кадкой для растений. Но Котт целый год тренировался стрелять из положения лежа. Это похоже на сон. У каждого есть свое привычное положение. Котт не стал бы садиться за кадкой.
О’Дей кивнул.
– Хорошая новость, – сказал он.
– Но Хенкин этого не знал, – вмешалась Кейси Найс. – Он мог лишь утверждать, что Дацев всегда поражает цель. Так что Хенкин был всем доволен, пока его не застрелили. И тут все становится совершенно непонятно. Сначала считалось, что это не Дацев, теперь же получается, что стрелял он. Потому что Дацева и Хенкина связывают особые отношения, но Котт и Карсон не могли знать Хенкина.
– Встань, – сказал я.
– Что? – удивилась Кейси.
– Встань и сними туфлю.
– Зачем?
– Просто сделай то, что я прошу.
Она встала.
– Какую туфлю?
– Любую.
Я поднялся на ноги, а Кейси сняла левую туфлю. Затем я пересек комнату и встал у двери. Как и всякая деревянная дверь в этом месте, она представляла собой крашеный деревянный прямоугольник размером примерно шесть футов и шесть дюймов на два фута и шесть дюймов.
– Представь, что это стеклянная панель. Предположим, ты знаешь, что она очень прочная, и у тебя есть только один шанс разбить ее каблуком туфли. Один хороший сильный удар. Покажи мне, в какое место ты его нанесешь.
Она немного помедлила, затем, прихрамывая, подошла ко мне и перевернула туфлю так, что та превратилась в оружие. Затем застыла.
– Я слишком мало знаю о таких вещах. Тут требуется представление о физике твердых материалов.
– Дацев, Котт и Карсон также не профессора. Положись на инстинкт.
Я видел, как Кейси выбирает точку. Наконец она неуверенно подняла туфлю и слегка переместилась, словно пыталась перебрать все возможные варианты.
– Рассказывай, что ты думаешь.
– Не стоит наносить удар близко к краю, поскольку это приведет к тому, что отколется кусочек, и ничего больше.
– Хорошо.
– И не в самый центр. Тогда сила удара распределится равномерно, уйдет к краям и затухнет. Панель может прогнуться, как кожа барабана, если я ударю в центр.
– Так куда ты нанесешь удар?
– Чуть в сторону от центра, но не слишком далеко, чтобы приложенная сила распространялась асимметрично. Тогда придет на помощь внутреннее давление.
– Покажи.
Она бросила на дверь последний взгляд, подняла туфлю и имитировала мощный удар, в результате которого каблук оказался внутри левой верхней четверти. Если б размер двери соответствовал размеру пуленепробиваемого щита в Париже, точка, которую выбрала Кейси Найс, находилась бы в пятистах миллиметрах от левого края и немногим больше семисот миллиметров от верха.
– Второй, а не первый выстрел должен был прикончить президента. Назначение первого – разбить стекло. Так что он не промахнулся. Он попал туда, куда целился.
Кейси Найс допрыгала на одной ноге до своего места, села и надела туфлю.
– Думаю, Хенкин понимал это с самого начала. Служба французской внешней разведки пришла к выводу, что, скорее всего, стрелял Дацев. Хенкин приехал в Париж, рассчитывая, что их стрелок вне подозрений, но все, что он увидел, свидетельствовало об обратном.
– Любой из троих снайперов мог сделать этот выстрел, – сказал Шумейкер.
– А как насчет следующего? Я думаю, именно он беспокоил Хенкина. Потому что стрелок должен был переместить точку прицеливания на шесть дюймов вверх и вправо, чтобы попасть в цель. И очень быстро. Это чертовски сложно сделать, если речь идет о расстоянии в тысячу четыреста ярдов, поскольку дуло необходимо сдвинуть на семь тысячных дюйма. Не больше и не меньше, быстро, легко, свободно и очень спокойно. У стрелка не будет времени на проверку и вдох. Если стекло разобьется, цель сразу начнет двигаться. В лучшем случае метаться как безумная. В реальности агенты прикрыли президента своими телами через две секунды… Подумайте хорошенько. Вы стреляете, затем перемещаете ствол на семь тысячных дюйма и делаете следующий выстрел быстрее, чем я вам сейчас рассказываю. Для такого требуется сверхъестественное мастерство. Если же верить Хенкину, Дацев таким мастерством обладал.
– Хорошо, мы заметно продвинулись, – кивнул О’Дей. – Стрелок – Дацев.
– Хенкин именно так и думал, – продолжал я. – Я наблюдал за ним. Он был крепким орешком, но у него имелись слабости. Например, мрачное настроение утром из-за того, что пришлось рано встать. Но особенно он не переживал, на тот момент ему предстояло провести чудесный денек в Париже, и он считал, что это чужая проблема, которая его не касается. Возможно, моя. Он даже заплатил за мой завтрак. Но после того, как были брошены кости, день перестал быть веселым. Он понял, что ему придется вернуться домой с плохими новостями, чего ему совсем не хотелось. В чем-то он был настоящим бюрократом.
– Но Дацев застрелил Хенкина, решив все его проблемы.
– Нет, – возразил я. – Дацев его не убивал.
Глава 20
– Вам следует подумать о втором выстреле, – сказал я. – Верить мне на слово нет никакой нужды. Возьмите телефон и позвоните нашим лучшим пяти снайперам. Обратитесь в службу разведки морской пехоты, спецназ ВМС или подразделение «Дельта». Уверен, что вы можете это сделать. Более того, их телефоны у вас в быстром наборе. И я не сомневаюсь, что они станут с вами работать, как Дацев с КГБ.
– КГБ уже давно ушло в историю, – сказал Шумейкер. – Теперь у них СВР.
– Старое вино в новых бутылках.
– Что ты пытаешься нам сказать?
– Спросите наших лучших парней о втором выстреле. Спросите у них о двух нажатиях спускового крючка вроде двойного стука и с шестидюймовым перемещением точки прицеливания на расстоянии в тысяча четыреста ярдов. И винтовкой длиной более пяти футов, которая весит, как стальной прут.
– И что они скажут?
– Они скажут: да, сэр, мы можем сделать такой выстрел с завязанными глазами.
– Так в чем проблема?
– Проблема в том, что вы скажете – прекрати нести никому не нужную чепуху, солдат, мы хотим знать правду; и тогда все, как один, ответят, что такой выстрел сделать невозможно.
– Очевидно, Хенкин так не думал.
– Он верил в собственный обман. Дацев – обычный человек, как мы с вами. Ну, как я. Он не мог сделать такой выстрел. Никто на земле не в силах так стрелять.
– И какой же вывод?
– Было два стрелка.
В комнате на некоторое время установилась тишина, и я воспользовался этим, чтобы допить свой кофе.
– Одним из них был Дацев или Карсон, другой – Джон Котт, – продолжал я после долгой паузы.
О’Дей медленно поднял голову, как старая серая черепаха, вылезающая из песка.
– Ты только что уверенно заявил, что Котта там не было.
– Я сказал, что его не было на балконе. Он находился в столовой и лежал на обеденном столе, задняя часть которого сделана из листа фанеры восемь на шесть. Он прицеливался через голову своего партнера. Подумайте сами. Два снайпера. Один, скрестив ноги, сидит за кадкой с землей, другой лежит на столе. Они провели там тридцать минут. Вот они вошли в состояние боевой готовности – медленно дышат, выбросили из головы все лишние мысли. Двустворчатые двери балкона открыты. Тот, что устроился за кадкой, прицелился в стеклянный щит. Он зарядил свое оружие бронебойной пулей, выбрал ту самую точку, которую нам показала мисс Найс, – совершенно инстинктивно. За его спиной и немного выше улегся второй стрелок, зарядивший свою винтовку патроном для спортивной стрельбы. Он целится во француза. Вероятно, в висок – возможно, француз надел под костюм бронежилет. Не слишком серьезное препятствие, но зачем рисковать? Голова лучше. Итак, он тщательно прицелился и ждет, когда будет разбито стекло.
Однако он не выстрелил. И они сделали ноги, убрались оттуда со всей возможной быстротой. Но Котт остался в Париже, чтобы прекратить расследование. Он нашел подходящее место и день за днем наблюдал за балконом. Возможно, получил какую-то информацию от французов. Вам следует проверить. Так или иначе, но у него появился шанс. На балкон вышли трое следователей. Увидев меня в оптическом прицеле, он решил, что выиграл в лотерею, и его маленькое сердце забилось сильнее. А потом он успокоился и спустил курок.
– И случайно застрелил Хенкина?
– Не случайно. Он метился в мой центр масс, в самый центр мишени, – гарантированный выстрел, который принесет золотую олимпийскую медаль. Я был мертвецом с того самого момента, как он нажал на спуск. Однако пуля летела почти четыре секунды. И был порыв ветра. Я помню, что увидел его. Я помню вспышку выстрела, а потом заполоскался флаг, и пуля попала в голову Хенкина. Ветер переместил пулю. Всего на полтора фута на расстоянии в тысячу шестьсот футов. Пуля ушла справа налево, от моей груди в его голову.
– Ты ничего не можешь доказать.
– Нет, могу, – возразил я. – Если б Дацев метил в Хенкина, то погиб бы Беннетт, стоявший следующим. Нельзя спорить с ветром. Флаги словно взбесились, а потом ветер стих. Все утро он постоянно менялся – то поднимался, то затихал. Вы можете легко это проверить.
О’Дей немного помолчал.
– Боже милосердный, два стрелка, – наконец заговорил он. – Нам необходимо сообщить о твоей теории в Лондон и Москву. Если, конечно, все ее поддерживают… Рик?
Шумейкер кивнул после коротких размышлений.
– Я за, – сказал он.
– Джоан?
– Лучше считать, что их было два, если на самом деле был один, – чем один, если было два. Нам следует подстраховаться.
Кейси Найс О’Дей спрашивать не стал.
– Сейчас я отправляюсь в Лондон, – сказал я.
– Сейчас? – уточнил О’Дей.
– Мне наплевать на фотографии в спальне Котта. Мне даже наплевать на то, что этот карлик в меня стрелял. Полицейские рискуют каждый день. Однако он допустил ошибку и промахнулся. Ему не следовало стрелять в такой ветреный день. Он убил невинного человека. А это уже совсем другое дело. Как вы сказали, однажды я его поймал. И сумею поймать еще раз.
– И что потом?
– Я намерен вырвать его правую руку и забить его ею до смерти.
– Ответ негативный, – сказал О’Дей. – Ты отправишься в Лондон, когда я отдам приказ. Это сложное дело. Нужно подготовиться.
– Вы не можете отдавать мне приказы. Я гражданское лицо.
– Но ты помогаешь своей стране. Давай сделаем все правильно.
Я промолчал.
– Хенкин не был невинным человеком, он служил в КГБ и делал страшные вещи.
Я снова ничего не сказал.
– Я тебе говорил, – сказал О’Дей.
– Что говорили?
– Теперь, когда снайпер на свободе, все изменилось.
– Вы полагаете, что в Лондоне они также будут работать вместе? – спросила Скаранджелло.
– Скорее всего, – ответил я. – Там полно выгодных целей. Вместе они удваивают свои возможности.
– А кто второй? Дацев или Карсон?
– Я не играю в азартные игры.
– Но все же?
– Тогда Карсон. Хенкин сказал, что Дацев не согласился бы на проверку. И мне не показалось, что он нас обманывал. Мне представляется, что Хенкин говорил правду.
– Подожди, когда мы будем готовы, а потом сможешь отправиться в Лондон, – сказал О’Дей.
Глава 21
Совещание закончилось. Я спустился вниз, вышел через красную дверь и собрался отправиться в свои гофрированные покои, но Кейси Найс догнала меня на ступеньках.
– Хочешь пообедать? – спросила она.
Эта мысль показалась мне удачной. Ведь в последний раз я ел что-то горячее в Париже, где за еду заплатил Евгений Хенкин.
– Где? – спросил я.
– За пределами базы, – ответила она. – Барбекю или что-нибудь в таком роде.
– У тебя есть машина?
– Ну, даже не знаю…
– И что это значит?
– Сейчас увидишь.
– Договорились, – сказал я.
– Мне нужно переодеться, – сказала Кейси.
Она была в черном костюме. Темные чулки, дорогие туфли. Идеально для округа Колумбия или Вирджинии, но не особенно подходит для загородного ресторана возле Фейетвилля.
– Я готов подождать, – сказал я.
– Пять минут, – обещала Кейси.
Однако у нее ушло почти десять. Впрочем, оно того стоило. Кейси Найс постучала, я распахнул дверь и увидел ее примерно в таком же наряде, в каком она летала в Арканзас. Та же коричневая кожаная куртка поверх белой футболки, но с другими джинсами. Того же цвета, но длина короче. И все не новое; кажется, это называется потертым, а по моим представлениям – печальным, хотя в данном случае причин для печали не было. Разве существовало на свете место лучше того, где находились эти джинсы?
Кейси Найс держала в руке кольцо с ключами от машины.
– Заранее приношу извинения, – сказала она, показывая мне ключи.
– За что?
– Ты увидишь.
И я увидел после того, как мы прошли двести ярдов и оказались на парковке, огороженной проволочной сеткой. Здесь стояли самые разные автомобили – грузовики-пикапы и машины двадцатилетней давности, побитые «Мерседесы» и «БМВ», привезенные сюда после долгого использования в Германии. Я поискал глазами что-то необычное и увидел крошечный «Купер Мини» цвета лаванды, а дальше – желтый новый «Фольксваген», спрятавшийся за чудовищным старым пикапом. Я решил, что Кейси Найс ездит на «жуке», если решила заранее принести извинения. Может быть, это подарок в день выпуска. Может быть, у нее на приборной доске стоит маргаритка в вазочке, чтобы подчеркнуть цвет.
Однако ездила она не на «жуке», а на старом жутком пикапе, стоявшем рядом.
– А это что еще за зверь? – спросил я.
– Ну, частично «Форд Бронко», на который наварили металлические листы, когда части обшивки начали отваливаться. Коричневый цвет – это грязь и ржавчина. Мне посоветовали не смывать грязь: она обеспечивает прочность и защиту от дальнейшей коррозии.
– Где ты его нашла?
– Мне его продал парень из Форт-Беннинга.
– За сколько?
– За двадцать два доллара.
– Выдающийся результат.
– Садись. Дверь не заперта. Я никогда его не запираю – нет необходимости.
Петли дверцы для пассажиров проржавели практически насквозь, и мне пришлось приложить силу, чтобы ее открыть. Она со скрежетом сдвинулась в сторону, и я забрался внутрь. Между тем Кейси Найс сделала то же самое со своей стороны, словно мы оба совершали танец лимбо. Ремни безопасности отсутствовали. Как и сиденья. Только зеленый брезент, натянутый на металлическую раму.
Однако двигатель через некоторое время завелся; он хрипел и кашлял, но был живым. Передача работала медленнее, чем почтовая служба. Кейси переключилась на обратный ход, и все механические части устроили обширные дебаты – стоит ли это делать, – но в итоге пикап двинулся назад. Кейси повернула руль, что показалось мне совсем непростым делом, переключила передачу, дебаты возобновились и через пару минут закончились – было решено, что можно ехать вперед. Еще через несколько секунд грузовичок тронулся с места – сначала медленно и неуверенно, но постепенно разогнался и направился в сторону выезда.
– Тебе бы следовало забрать старый голубой пикап Джона Котта, он заметно лучше этого.
– Эта штука помогает мне переместиться из пункта А в пункт Б, – сказала Кейси.
– А что случится, если ты направишься из пункта В в пункт Д?
– Будет хороший вечер, а ходить пешком полезно.
Мы проехали через одни из многочисленных ворот Форт-Брэгга в реальный мир или в одну из его версий и оказались на обычной двухполосной дороге Северной Каролины, по обе стороны которой располагались заведения, заточенные под вкус и экономические возможности военных мужчин и женщин. Я видел магазины, торгующие в кредит, кафе быстрого питания, центры, продающие подержанные машины, сотовые телефоны, разные мелочи, видеоигры, а также бары и отели всех видов. Так мы неспешно проехали милю, магазинов стало меньше, на их месте появились пустоши и сосновые рощи. Дальше расстилалась бесконечная равнина.
Пикап продолжал ехать вперед. Не слишком быстро, окутанный запахом сгоревшего масла, но неуклонно продвигаясь вперед, все дальше, в сторону пустых равнин – очевидно, Кейси Найс знала, что делает.
– Тебя не обеспокоило, что Котт злорадствовал относительно твоих неудач? – спросила она.
– Не слишком, – ответил я. – Эти сведения можно найти в открытых архивах.
– А мне бы не понравилось.
– Когда мы оказались лицом к лицу, я должен был лечь в мешок для трупов. Он может злорадствовать по этому поводу.
– Спасибо порыву ветра.
– Я родился в рубашке.
– К тому же ты стоял с той стороны, откуда подул ветер.
– Верно.
– Сознательно?
– Привычка, так что, наверное, сознательно.
Впереди, между деревьями, я увидел свет, потом возникла поляна в лесу. В центре стояла полуразвалившаяся хижина, вокруг которой на гравии и на земле были расставлены столы и стулья. У хижины имелась труба, из нее шел дым. И еще я уловил аромат мяса, жарившегося на медленном огне.
– Подходит? – спросила Кейси Найс.
– Это место для меня, – ответил я.
Она начала процесс торможения. Ей пришлось сильно надавить на педаль тормоза, потом снова и снова ударять по ней. Наконец она свернула, въехала на парковку, и пикап остановился. Кейси выключила зажигание и вытащила ключ. Двигатель работал еще целую минуту, потом содрогнулся и затих. Мы выбрались из пикапа и нашли столик. Заведение не имело ни названия, ни меню, но зато был выбор мяса – либо с белым хлебом, либо с тушеной фасолью – и три вида содовой. Тарелки из полистирола, пластиковые вилки, бумажные салфетки, кредитные карточки не принимаются, и официантка, которой на вид лет одиннадцать. Все отлично.
Мы сделали заказ: ребрышки и хлеб для Кейси, свинина и фасоль для меня, с двумя банками «Кока-колы». Небо очистилось, и стали видны звезды. Воздух был свежим, но не холодным. Примерно половина мест пустовала. Я засунул руку в карман, вытащил бутылочку от таблеток и поставил на стол так, что этикетка смотрела в сторону от нас.
– Я должен вернуть тебе это. Жевать ниточки из кармана вредно.
Кейси Найс не стала брать бутылочку, а сначала засунула руку в карман и вытащила пригоршню таблеток. Их оказалось семь – меньше, чем раньше. Она сдула с них пыль, взяла бутылочку, сняла крышку большим пальцем и высыпала таблетки.
– Кто такой Антонио Луна? – спросил я.
– Мой друг, – ответила она. – Я называю его Тони Мун[10].
– Вы вместе работаете?
– Нет, просто знакомый.
– У которого есть пустая бутылочка в тот самый момент, когда ты в ней нуждаешься?
Она не ответила.
– Или кто имитирует симптомы, а потом отдает тебе предписанное лекарство, только из-за того, что ты не можешь обратиться к врачу?
– А разве это твое дело? – спросила она.
– Не мое, – ответил я.
Кейси убрала бутылочку в карман.
– Со мной все в порядке, – заявила она.
– Приятно слышать.
Принесли наш заказ, и я забыл о таблетках, законных или не очень. Фасоль как фасоль, и «Кока-кола» ничем не отличалась от обычной, но мясо было фантастическим. Какая-то никому не известная прогалина в лесу Северной Каролины, но сейчас я бы не хотел находиться ни в каком другом месте. Кейси Найс выглядела так, словно она считала так же. Она обгрызала мясо с ребрышек и улыбалась, облизывая губы. Все шло хорошо, пока не зазвонил ее телефон.
Она вытерла пальцы, ответила на звонок, послушала и отключила телефон.
– Нам нужно возвращаться. В Лондоне только что произошли новые события.
Глава 22
В Лондоне кто-то умер. Само по себе это никакая не новость. Население Великобритании составляет около восьми миллионов, и там умирает девять человек из тысячи в год, так что каждый день двести лондонцев делают свой последний вздох. Возраст, передозировка, тяжелые болезни, рак, автомобильные катастрофы, пожары, несчастные случаи, само-убийства, сердечные приступы, тромбозы и припадки. Обычное дело.
Но только не смерть от выстрела в голову, сделанного с большого расстояния.
Мы вернулись в Брэгг на древнем пыхтящем «Бронко». В комнате для совещаний нас уже ждали О’Дей, Шумейкер и Скаранджелло. Шумейкер ввел нас в курс дела. В Лондоне жил крупный албанский гангстер по имени Карел Либор, невероятно богатый, очень жестокий и очень успешный. Он занимался продажей наркотиков и оружия, контролировал проституток. Как всякий богатый и успешный гангстер, этот тип страдал от чрезмерной паранойи. Количество громил, которые его охраняли, поражало воображение, он никуда не ездил, если все заранее тщательно не проверялось. Даже путь от двери до машины контролировали телохранители. Но ничто не смогло защитить его от пули калибра.50, выпущенной с расстояния в тысячу ярдов. Голова мистера Либора взорвалась, и его мозги разлетелись по бронированному «Рейндж Роверу», когда он в него садился.
– Выводы? – спросил О’Дей.
Шумейкер откинулся на спинку стула, словно вопрос относился не к нему, Скаранджелло посмотрела на Кейси Найс, но та пожала плечами и промолчала.
– Котт и Карсон уже в Лондоне. Они наняли людей из местных. Но не за деньги. Очевидно, те хотели получить плату в другой форме. И предложили стрелкам уничтожить конкурента.
О’Дей кивнул.
– До которого на уличном уровне трудно добраться. Но поднимите глаза, и вы увидите, что лондонский горизонт очень плотно населен. На дистанции в тысячу ярдов существует множество возможностей, это сообразит любой. А для Котта такая дистанция – ничто, практически выстрел в упор.
– Или для Карсона, – сказал я.
– Или Дацева, – добавил О’Дей. – Карсон – это лишь ваше мнение. Мы должны рассматривать все варианты.
– А в Париже случалось нечто подобное?
О’Дей снова кивнул:
– Думаю, да. Но тогда мы не сумели сделать правильные выводы, потому что о снайперской винтовке речи не шло. Примерно за неделю до попытки убийства французского президента на Монмартре зарезали главаря алжирской банды, который являлся очень крупной фигурой. И если взглянуть на это убийство теперь, выяснится, что именно вьетнамцы остались в выигрыше.
– А кто мог быть заказчиком в Лондоне? – спросила Кейси Найс.
– Я жду окончательный отчет, – сказал О’Дей. – Сербская мафия на западе Лондона или старомодная английская банда на востоке. Согласно МИ-5 Карел Либор был занозой в заднице и для тех и для других.
– Где именно соберется «Большая восьмерка»? – спросил я.
– На востоке Лондона.
– В таком случае стрелки действительно обратились к местным – старомодным английским гангстерам.
– Но зачем именно? – спросила Скаранджелло.
– Часть платы пойдет за то, что те позволят им действовать на своей территории – таков старомодный подход. Почти как налог за использование моста или шоссе. Остальное будет связано с перевозками и безопасными квартирами; ну а в день покушения они обеспечат часовых и охрану, нечто вроде кордона. Как это только что случилось в Париже.
– Это усложняет ситуацию.
Я покачал головой:
– Нет, упрощает. Теперь мы не должны искать только двоих стрелков. Нас интересует пятьдесят два человека. Кто-нибудь скажет, что это местная поддержка, а я – что это хлебные крошки.
– Кстати, ты оказался прав относительно соседа Котта, – сказал О’Дей. – ФБР обнаружило у него более десяти тысяч долларов наличными. Но не в кладовке.
– И где же?
– В стиральной машине, которая стояла во дворе.
– Остроумно, – сказал я. – Мне бы следовало это проверить. И от кого он их получил?
– Он не говорит. А пытки водой сейчас не в моде.
– Он слишком напуган, чтобы отвечать на подобные вопросы. Это может быть важно.
– Французы нашли пулю, которой был убит Хенкин сегодня утром. Она сильно деформировалась о стену дома, но фрагменты соответствуют тому, что вы обнаружили в Арканзасе. Скорее всего, та же партия.
Я кивнул.
– Теперь встает вопрос о перемещениях Котта. Он наверняка летал коммерческими рейсами, иначе за ним тянулся бы след. Он не смог бы провезти винтовку, стреляющую пулями пятидесятого калибра, и коробку патронов к ней.
– Есть две возможности, – сказал Шумейкер. – Грузовой корабль из Мобайла или Галвестона или частный самолет практически из любого места. На частных аэродромах в Европе таможенный досмотр практически отсутствует.
– Наверняка частный самолет, – заявил О’Дей. – Заказчики не стеснены в средствах. Но десять тысяч беззубому фермеру из Арканзаса?.. Это слишком. Он был бы счастлив, получив пару сотен. Они не ищут оптимальных решений. Им нужно чего попроще и поскорее, а бюджет им многое позволяет.