Темные сестры. Опасный Выход Рисова Лана

И исчезла в темном коридоре, снимая свой последний щуп.

Лиссанайя.

Я резко сдернула оставшийся щуп. Месть? Да! Мелкая? Безусловно! Полегчало? Еще как!

Ничего, потом вымоет пол, никуда не денется, в противном случае будет трапезничать прямо так. Сказать по правде я здорово перетрусила, даром, что медитировала. Но это мне и помогло оставаться на месте какое-то время и сохранять, я надеюсь, вменяемое выражение лица. Эх, все равно не выдержала и дернулась, чуть горло себе не перерезала. Кто ж знал, что он сразу с саблей кинется?! Да еще с таким жутким шипением и безумным выражением лица, а волосы вообще шевелились прядями как у Горгоны. Даже не представляю свою реакцию, если бы они имели свою прежнюю длину.

Подтянув ремни рюкзака, я перешла на бег. Дикие земляные коровы обитали в огромной пещере с неплохим природным пастбищем и прудом. Здоровенные слоноподобные снорги были по натуре своей добрейшими созданиями, и мы с мастером частенько наведывались к ним за жирным густым оранжево-желтым молоком, очень полезным и питательным. Пару раз в благодарность отгоняли от них крупных хищников.

Свод пещеры начал понижаться, и я чуть сгруппировалась, не снижая темпа. Все пути на две недели вокруг я знала как свои пять пальцев, но, несмотря на это, не переставая, посылала вперед поисковые импульсы – ситуация могла поменяться в любой момент. Выбрала на развилке левый тоннель, пусть он длиннее, зато не встречусь со зловредными плотоядными поганцами, засевшими в засаде за поворотом. До привала никаких сноргов мне по дороге не попалось. Отпустив Рюша охотиться, растянулась в нише под потолком и, принявшись за припасенное мясо, вернулась к своим мыслям.

Кхаракх! Язык этот их еще. Мастер почти не учил Всеобщему темному – так какие-то азы. Сказал, что без Высокого мне на помощь рассчитывать не придется, я здесь никто – человек. Но, в совершенстве владея языком элиты, на котором не говорили даже обычные дроу, я привлекла бы к себе внимание власть имущих – а там уж крутись, как придется. Сейчас в более продолжительной беседе я запалюсь раньше времени. Судя по всему, этот хассур далеко не дурак, одно с другим сумеет соотнести. Надо срочно брать с него Клятву, пока он не начал задавать вопросы. Тогда можно будет вздохнуть свободнее.

Не дожидаясь кагарша – он быстро найдет меня сам, я ловко по уступам спустилась из своего укромного места и продолжила путь, переночую в Большой пещере, а с утра наберу молока и обратно.

Пять слизней впереди заставили гадливо поморщиться, слишком медлительные для меня они источали преотвратный запах гнилья, питаясь в основном падалью. Всю дорогу заполонили – не обойти, тьфу, пропасть.

О! Пропасть! Я проверила ближайшие льйини камня и воздуха – чисто, и, собравшись, кинула заготовленное плетение под первое белесое тело. Один за другим жирные туши падали в образовавшуюся дыру. Жаль, надолго это их не задержит, зато я могу спокойно пройти.

Разбежалась, ухватившись за льйини воздуха, сплела их со сводом и, как на тарзанке, ловко перемахнула через устроенную мной ловушку. Моя давняя мечта – свободный полет, была настолько сложной, трудоемкой и кропотливой работой с нестабильными воздушными льйини, что пару раз полетав, под ехидное хихиканье мастера, глумящегося над моими потугами, я отбросила это прекрасное, как оказалось в кавычках, занятие. В конце концов, левитация была гораздо доступнее.

Я замедлила бег и прижалась к левой стене, одновременно накидывая серую маскировку на свою ауру – Льйи Тайги, как назвал ее наставник. Под черной толщей камня правой части свода копошилась голодная Гниель. Интересно, она почует моих узников раньше, чем им удастся выбраться? Впрочем, мне все равно, даже, несмотря на то, что сытая Гниель в три раза злобнее голодной – так уж у нее устроена система самозащиты, я успею обернуться до любого из этих событий.

Впереди забрезжил тускло-красный свет, и я переключилась с ночного зрения на полуночное и уменьшила вдвое количество импульсов-разведчиков. Мастер неделями дрессировал меня переключаться, пока это не стало получаться произвольно. Необходимость навыка я оценила в первом же путешествии. Все пещеры отличались друг от друга не только размерами, структурой и обитателями, но и степенью освещенности. Зависело это как раз от обитателей: светящихся грибов, тварюшек, пород камней, но в основном за счет разнообразной плесени, виды и многоцветие которой приводили меня в полный восторг. Поэтому в некоторых тоннелях стояла чернь, хоть глаз выколи, в других же могло быть светло, как на поверхности. В основном же преобладало мягкое неяркое свечение различных оттенков, обычно не теряющее своей интенсивности, ввиду того, что у различных видов растений, были свои собственные циклы жизни, не пересекающиеся между собой. Разумные этого мира ориентировались на шакры – полуживые камни, с суточным циклом идеально подходящим под принятое времяисчисление.

Воздушные потоки ласково погладили разгоряченное от бега лицо, возвещая о большом открытом пространстве впереди. Я перешла на шаг, полной грудью вдыхая свежесть пещерного ветра, и вскоре осторожно выглянула из тоннеля.

Большая пещера представляла собой огромную долину, заросшую в основном низкими буро-желтыми лишайниками, и походила на степь. Практически в самом центре располагался небольшой водоем с теплой минеральной водой из бьющих на дне источников. Поэтому почти все время над водой стоял белесый туман, из-за чего другой конец пещеры был не всегда различим. Не смотря на это, в нем очень любили нежиться земляные коровы. Я и сейчас различила сгрудившуюся возле кромки воды подвижную массу из огромных тел, готовящихся ко сну. Надо было и мне скорее добраться до своего обычного укрытия, пока не погас голубой свет больших шакров, и на охоту не вышли ночные хищники. Я побежала к узкой расщелине, образовавшейся от давнего землетрясения, и, протиснувшись в нее, забралась, цепляясь за выступы, в углубление, находящееся на высоте примерно равной росту трех коров. Отсюда мне было видно, как деловито эти массивные снорги образовали плотный круг, собрав детенышей посередине, и выставив дозорных самцов. Я тоже раскинула пару сетей-охранок и, перекусив, уютно свернулась вокруг рюкзака.

Утром меня разбудил довольный Рюш. Сыто курлыкая, он суетился перед лицом, щекоча мне нос своим мягким мехом.

– Ну, разбойник! Никогда не даешь мне поспать, – я шутливо затрясла его, схватив за лапки. Все равно он читает мои льйини, расцвеченные цветами благодарности за то, что опять выдернул меня из цепких лап ежедневного утреннего кошмара, от которого я уже столько времени не могла избавиться, равно как и от периодических мигреней.

Жуткие головные боли начинались с тупой пульсации в затылке и в течение нескольких часов перерастали в настоящую бурю в черепной коробке, которая сопровождалась в лучшем случае тошнотой и слабостью, в худшей долгими обмороками. Надо ли говорить, что в такие моменты я не могла не то, что плести, но и мяу сказать. Если во время одиночных путешествий случалось такая беда, я забивалась в какое-нибудь укромное место, закрывалась всевозможными щитами и тупо отлеживалась, надеясь, что меня никто случайно не обнаружит и не схавает мимоходом. Рюш всегда оставался со мной и пару раз спасал мне жизнь, когда то же самое укрытие присматривали для себя пещерные снорги. Хорошо то, что больше суток это безобразие обычно не продолжалось. Сначала я считала причиной удар головой, когда упала, казалось еще в прошлой жизни, в роковую дыру в земле. Но мастер отмел эту версию, проследив периодичность болей, он объяснил это выходом Темных Сестер. Причем, как он утверждал, голова начинала болеть не в самый момент появления спутников на небе, а за несколько суток до этого. Как он это определил, находясь под сотнями метров камня, для меня осталось загадкой. Что ж, мой тренированный женский организм воспринял эту неприятность достаточно по-философски – привык к ней.

Я сладко потянулась, наскоро перекусила и выскользнула из укрытия. Похоже, ночь прошла для коров без происшествий – они преспокойно разошлись по долине, методично сжевывая попадающий под огромные челюсти лишайник. Поискав глазами Зазнайку, я двинулась к ней.

– О, моя дорогая! – я похлопала ее по сверкающим надкрыльям, которые исполняли роль защиты – земляные коровы не умели летать, разве что когда-то очень давно, когда жили на поверхности. – Твой малыш почти совсем вырос!

Рядом с матерью пасся крепкий «бычок», уже сравнявшийся с ней размерами, и не обращал на меня никакого внимания. Не переставая жевать, Зазнайка шумно втянула воздух, и скосила на меня два своих левых глаза.

– Не жадничай, девочка, твой сынок уже прекрасно обходится без молока!

Уговоры помогли, и Зазнайка пофыркала для виду и приподняла надкрылье, разрешив мне набрать в бурдюк молока из нароста у нее на боку. Поблагодарив ее за оказанную услугу, я закинула потяжелевший рюкзак на плечо и пустилась в обратный путь.

Мое возвращение несколько затянулось – мерзкие слизни все-таки выбрались из ямы – поэтому, когда я добралась до своего жилища, свет шакров уже погас. В гостевой пещере было совсем темно и пусто, и я разожгла огонь, подбросив в него пару лишних конечностей гашара. Веселый ярко-оранжевый свет быстро загнал сопротивляющиеся тени по углам. Поставив греться юфу, я сгоняла в душ, и, понежившись под теплыми ласковыми, как объятия струями, уселась на каменную плиту, с наслаждением вытянув ноги.

Я чувствовала присутствие хассура – пока меня не было, все пропиталось его Льйи Тайги – наверняка, все здесь облазил по несколько раз, тем не менее, ему удалось застать меня врасплох.

– Нальешь мне юфы? – раздался голос из темноты, и от неожиданности я подпрыгнула на месте, чуть не пролив на себя весь напиток.

– Ты всегда так подкрадываешься? – я постаралась скрыть недовольство от своего испуга, за какой-то деятельностью и пошла доставать чашку, едва взглянув на него. Даже этого взгляда хватило, чтобы у меня перехватило дыхание – выглядел он потрясающе – разительные перемены за каких-то пару дней! Мягко пружиня, он подошел ко второму сидалищу возле огня, небрежно устроился, скрестив ноги, и принялся наблюдать за моими действиями.

– Ты задержалась…

От его взгляда у меня почему-то мурашки побежали по коже и, я молилась, чтобы они быстрее скрылись под одеждой, а руки перестали мелко дрожать.

– Тебе лучше выпить молока, оно повысит скорость регенерации и придаст сил, – я уже протягивала ему кружку.

Но он, одной рукой приняв ее, другой молниеносно схватил меня за предплечье и заставил остановиться.

– Кто ты? – спросил он в лоб, и я застыла на месте. Похоже, этот разговор не получится перенести назавтра.

Он расценил мое молчание, как нежелание отвечать и продолжил.

– Ты утверждаешь, что не целительница, и я убедился в этом, лишь заглянув в тренировочный зал. Ты не человек, будь ты им – никогда бы не протянула так долго под землей, и не элуэйя, похожа немного, но вряд ли являешься ею. Невероятно, но ты плетунья, это подтверждают надписи на стенах, – при этих словах я поморщилась, а он продолжал, явно отметив мою реакцию,– и судя по всему, Нишасса, очень хорошая плетунья, хоть и ученица. А еще здесь обитает существо, явно уровня мастера не меньше – он указал на розовый куст и потолок,– который тебя и тренирует. Удивительно, что в такой глуши… Я и не предполагал, что здесь может кто-то жить. Выжить, – он поправился и выжидательно посмотрел на меня.

– Для начала мне бы хотелось расставить акценты, – я освободись от цепкой хватки. – Да, я не целительница, но я спасла тебе жизнь. И хочу воспользоваться своим Правом.

Дроу напрягся и побледнел, услышав последнюю фразу, было видно, что он не ожидал такого поворота разговора.

– Чего же ты хочешь? – он подобрался, ожидая ответ, внимательно следя за выражением моего лица.

– Клятву Рода.

Мои слова давно отзвенели эхом в темных проемах комнат, а воин застыл белым изваянием посреди гостиной пещеры. Языки пламени бегали по его фигуре причудливыми отблесками, приглашая присоединиться к бешеной пляске, и извивались от негодования, что эльф безучастен к их настойчивым призывам. Я видела, какая внутренняя борьба сейчас происходит внутри него, всю бурю чувств, в миг пронесшуюся за почерневшими провалами глазниц. Отказом мне, вступившей в Права собственности над его жизнью, могла быть только его смерть.

Я похолодела. Что-то здесь не то, слишком долго он не отвечает! Клятва Рода серьезная штука, фактически, он сейчас должен был принять меня в семью, но уж лучше это чем ритуальное самоубийство. Что за причина заставляет его так долго решать?!

– Присяга… – наконец, он нарушил молчание. Я вздохнула с облегчением и быстро согласилась.

– Безусловно.

– Сначала присяга! – уточнил он хмуро.

Вот это да! Такого я еще не слышала! Приносить присягу Роду, который меня еще не принял! Но вслух я, естественно, ничего не сказала и, подумав немного, решилась.

– Закреплю узлом на тебе, – и я уселась напротив дроу, отмечая, как теперь у него изумленно приподнимается бровь. Мастер советовал использовать это как крайнее средство, но, думаю, это тот самый момент – пусть уж лучше эльф будет спокоен в отношении меня. Не знаю почему, но мне он удивительным образом внушал доверие.

Я потянулась к льйини, краем глаза отмечая, как затуманился его взгляд. Плести он, конечно, не мог, но вот следить за процессом – сколько угодно, отлично, увидит, что я не обманываю его. Поэтому решила не сотрясать воздух словами и сплела узел своей клятвы прямо над языками пламени. Он утвердительно кивнул, поймав мой взгляд, и я закрепила узор Именем его Рода С'Cертеф. Такая вот у меня теперь фамилия… Несколько пассов помогают протянуть незримую нить к моему темному сородичу, и закрепить ее у него на запястье. Вспышка света, и Великая Плетунья намертво спаяла узел с общим льйниэром. В случае если мне удастся каким-то образом его расплести – этот идеальный убийца найдет меня, где бы я ни находилась.

Напряженность на его лице сменилась задумчивостью, и он принял эстафету от меня.

– Я, Кьи Ирсаш С'Cертеф, вплетаю узел своей клятвы в полотно Великой Плетуньи! Род С'Cертеф принимает свою дочь в общий круг. Защита рода, помощь рода, дружба рода, благословение рода будут с ней пока замкнуто Большое кольцо. Пусть поможет мне Великое полотно, а свидетелями выступят Светлые сестры. И пусть покарают меня Темные Сестры, если собьется узор.

Последний узел клятвы затянулся, и он, мерцая, растворился в общем льйиниэре. Кирсаш выжидательно уставился на меня.

– Допей молоко, – я устало откинулась на локти. – Нам предстоит долгий разговор.

4. ГЛАВА – ВЫБИРАТЕЛЬСКАЯ.

Права народная мудрость: вместе проведенная ночь – еще не повод для знакомства.

Кирсаш

– Неожиданно раздался страшный грохот, и своды над нами обрушились. Я даже не собиралась плести – мастер сам проверял ближайший льйиниэр – все было чисто… по его словам. Когда я очнулась, увидела, что он тяжело ранен, но вместо лечения попросил помочь разобрать завал. Там обнаружился ты… Потом долго плели… Мастер закрепил… усилил мой кокон… и все… я потеряла его… и что получила взамен – бред какой-то…, – последние слова Лиссэ уже бормотала сквозь сон. Ее голова окончательно упала на сгиб локтя, и она сладко засопела.

Я не шевелился, переваривая ее рассказ. Шакры давно поприветствовали утро, сначала слабо пульсируя, потом, разгоревшись в полную силу, но только теперь, когда девушка закончила говорить, я обратил на это внимание.

Кто бы мог подумать, что странное видение окажется пришелицей из другого мира, и как я понял, совершенно не похожего на наш. Не смотря на то, что и для моего народа этот мир не являлся родным, видеть перед собой живую иномирянку было как-то странно, потому как последнее переселение произошло много веков назад, задолго до моего рождения. Это были кланы орков, ушедшие сквозь, как они говорили, завесу за своими шаманами, предрекшими гибель их миру, а после кусающими локти от ужаса, окружившего их со всех сторон. Суровый Айрос не давал покоя ни в воздухе, ни под поверхностью, ни в морях и океане, ни, тем более, на земле.

Периодически в стихийных порталах, пропадали люди, в основном плетуны или человеческие маги, которые их изучали, либо из них появлялись странные твари, пополняющие популяцию сноргов и добавляющие забот конвойным и патрульным отрядам. Поговаривали, правда, о драконах, использующих такие порталы для своих целей, но сейчас эти разговоры звучали на уровне легенд. За всю свою, достаточно долгую, жизнь я ни разу не слышал о разумных существах появившихся из стихийных порталов, хотя есть вероятность, что старикашки Академии знают о таких случаях, но, как всегда, свято блюдут свои тайны. Все появившиеся в этом мире некоренные расы проходили через стационарные порталы, находящиеся в центре Такрачиса на главной площади, и имеющие теперь круглосуточное наблюдение и охрану.

Перед собой же я видел вполне разумное на первый взгляд существо, причисляющее себя к роду людей, и утверждающее, что явилось из другого мира. Парадокс состоял в том, что она говорила правду. Сознательно или нет, но во время рассказа вуаль спала с ее льйини, и я читал ее эмоции как раскрытую книгу. Сколько мужества потребовалось ей, чтобы выжить здесь?! И кто этот странный мастер, так успешно начавший обучение этой удивительной девушки? У меня была догадка, но она казалась настолько невероятной, что можно было бы причислить ее к сказкам о драконах. С другой стороны, больше вариантов не было. Доргаард был тем самым магистром, который преподавал в Академии еще во времена юности моего отца, помнил первых переселенцев, и подался в отшельники задолго до рождения моего старшего брата. И, если моя догадка верна, значит, великий мастер увидел что-то в узоре, намеченным Великой плетуньей для его последней ученицы, раз такой ценой расплатился за мое возвращение из Серых пределов. Мне было понятно ее желание попасть в Такрачис: во-первых, порталы, во-вторых, Академия с самыми могущественными плетунами и магами современности. Что ж пока нам по пути, эта история может быть очень занимательной, но…

– Как же мне теперь уберечь тебя от моих родственников? – я невесело усмехнулся, – наших родственников.

Бесшумно поднявшись, я подхватил ее на руки, услышав при этом нечто нелицеприятное на универсальном темном, которым в отличие от Всеобщего она, похоже, владела виртуозно, и еще одну фразу на незнакомом языке, звучащую приблизительно так: «Не будите, изверги, спящего студента!» Подавив жгучее желание разжать руки и шмякнуть ее об пол, бывает, находит на меня жалость, отнес сие чудо в ее комнату. Признаться, прошлую ночь я провел в ее кровати, привыкая к странному запаху, и ворочаясь от беспокойства. Несколько дико осознавать, что женщина в одиночку может спокойно разгуливать по опаснейшим подземельям, пусть она и умеет плести. Не надо думать, что я извращенец какой-то – взял и расположился в чужой постели! Хотя, почему бы нет, мм…? Просто тот чулан, в котором она меня поселила несколько маловат для затекших конечностей жаждущих раскинуться.

Я аккуратно уложил ее на подушку и укрыл. Из под соседнего вороха одеял, не обращая на меня никакого внимания, выполз кагарш и устроился клубочком у нее под боком. Ее безмятежность была непривычна – не многие смогли бы так расслабленно вести себя с хассуром, да что там говорить, с незнакомым мужчиной, но ее козырь покрывал все расклады и сейчас спал рядом с ней на мягком покрывале. На секунду зависть тугим кольцом оплела диафрагму – я представил себя на месте маленького снорга, и ее пальцы, зарывшиеся в моих волосах. Я тряхнул головой, отгоняя наваждение, и вышел из комнаты. Волосы, кстати, могут стать проблемой – они не отрастут быстро, а задерживаться мне бы не хотелось – мои ребята, отправившись искать своего командира, могут наделать дел. Надеюсь, Аршалану удастся подольше держать их в Оплоте.

Спал я совсем недолго и чуть позже полудня был уже на ногах – пора было браться за дело. Я вытащил все свои вещи из каморки в гостиную пещеру и принялся разбираться, что к чему. Для начала нужно было освободить начири от остатков волос. За этим занятием меня и застала Лиссэ. Она тихо застыла за моей спиной, следя за каждым движением.

– Спасибо за молоко, – вежливо произнес я, со злорадством отмечая, как она сердито запыхтела, вздрогнув от неожиданности.

– Пожалуйста, – буркнула девушка, направившись к нишам в стене, и как я надеялся, собираясь готовить завтрак. Моя догадка оказалась верна – вскоре на огне, источая вокруг себя пряный аромат, весело забурлила юфа, ей вторил второй котелок с чем-то не менее вкуснопахнущим. Пока еда занималась само приготовлением, девчонка, расположилась прямо передо мной, с интересом рассматривая предметы, заполнившие весь каменный стол.

– Что это? – она ткнула пальцем в горсть начири.

– Давай сначала договоримся, – промурлыкал я, не прекращая распутывать колечки от остатков волос. – Если ты не хочешь, чтобы я умер от вожделения, либо набросился на тебя с грязными намерениями – оденься немного по-другому.

Она застыла, широко распахнув глаза.

– Наручи, – пояснил я, – в Этом мире нет ничего сексуальнее женского запястья, впрочем, и мужского тоже.

Она покраснела.

– Мастер говорил, что их надо носить, но не объяснял зачем, я думала это связано с плетением. Но они на мне, что же еще?

Я отвлекся и посмотрел на нее, спрятавшую руки за спину. Святая простота! А ведь она, действительно, ничего не знает. Неприятно засосало под ложечкой – сдается мне, огребу я неприятностей с этой девицей.

– По общепринятым нормам запястья должны быть закрыты. Степень этой закрытости различается в зависимости от пола, статуса, семейного положения и некоторых других вещей, например, традиций. У мужчин принято максимальное закрытие до лучевой кости предплечья, у женщин же минимальное – до начала фаланги безымянного пальца, т.е. скрыта большая часть кисти. Незамужние вроде тебя могут оставить открытыми косточки сгиба, во время траура закрывается вся кисть. Иногда рукава далеко выходят за пределы кисти – глубокий траур, различные обеты, так, например, ходят бесноватые – секта фанатиков, жаждущих пришествия Темных Сестер на Айрос. Плечи же могут быть максимально обнажены, также почти не регламентируется размер декольте и длина юбки, как и ее крой.

Девчонка фыркнула и уставилась на ладони, что-то прикидывая в уме, и, наконец, воскликнула с негодованием.

– Но ведь так неудобно плести!

Я кивнул.

– А женщины и не плетут. Целительницы не в счет – ты представляешь, что там за плетения. Для тяжелых случаев существуют закрытые лазареты.

– Уф,– выдохнула она,– у нас все наоборот. Когда что-то делаешь – закатываешь рукава, чтобы не мешались и не пачкались. Есть выражение – работать, спустя рукава, о тех, кто что-то делает плохо.

– Интересно, – проговорил я, не прекращая занятие. Лиссэ отошла к стене и суетилась там какое-то время

– Так потянет? – спросила она, вытянув руки перед собой. Ее наруч – плотная синяя лента, начинался теперь от середины предплечья и охватывал пясть кольцом между большим и указательным пальцами, при этом кончик большого пальца вылезал из ткани. – Это максимум, что я могу сделать, плести жутко неудобно.

– Достаточно вызывающе, но, в общем, прокатит. Некоторые подростки – дроу так одеваются, чтобы поразить общественность, которая, в принципе, уже почти привыкла к таким выкрутасам.

Девушка хмыкнула.

– Это начири, младшие сестры начей, – ответил я на ее первый вопрос.– Они структурируют и распределяют энергию из общей массы волос, когда нужно усиливая пучки зарядов. Начи – это вот эти металлические шарики, – я указал на горку слева о себя. – Выбрасываются из гарша, лежит рядом, – Полуметровая в длину, трубка с незамкнутыми краями, имеющая приличный радиус и чем-то похожая на часть кошачьего когтя, либо лапку кагарша, угрожающе поблескивала в свете языков пламени. – Гарш зажимается в ладони эллипсовидным концом – чашей, куда кидаются начи, выходя между указательным и средним пальцами. Начи по ложбине скатываются в выемку-сгиб и с огромной силой выбрасываются из закинутой руки хассура. Скорость их полета такова, что они могут пробить панцирь большинства сноргов, человека же пробивают насквозь и не одного. Бывают начи с взрывосмесью внутри, и другой неприятной начинкой. В бою его также используют, как холодное оружие.

Девчонка слушала внимательно, с интересом рассматривая смертоносные игрушки – странно, обычно женщин не интересуют такие подробности.

– У нас есть нечто подобное – пули. Тоже зажигательные или бронебойные, только их выбрасывает автоматически специальное устройство. У нас вряд ли под силу убить кого-то просто брошенной пулей.

– Не каждый может воспользоваться гаршем, даже при большом желании – это оружие хассуров. Остальные довольствуются самострелами – они, сильно проигрывают ему в весе и объеме, болты немаленькие, зарядить их в пять раз дольше, чем закинуть нач. Есть облегченные варианты, но они используются редко, т.к. подходят только для убийства людей – снорга таким даже не ранить. Элуэйя же до сих пор пользуются луками – громоздкими и мало эффективными в бою против здешних тварей, но светлые жуткие показушники, маскирующие это любовью к традициям. Ты забрала все начи с места моего ранения? – переключился я.

Лиссэ моргнула.

– Похоже, что да. Но можно будет поискать еще – выбраться отсюда можно только тем путем, которым попал сюда ты. Встречный вопрос – когда выходим?

– Завтра, – бросил я, укладывая начири в специальный мешочек.

– Уже завтра? – Было видно, что Лиссэ поразила моя поспешность.

– Не вижу смысла тянуть, – я пожал плечами, – потеряем много времени, если будем ждать моего полного восстановления. До врат Нидны, думаю, доберемся без проблем, притом, что основная часть пути пройдет по знакомой тебе территории.– Я взглянул на девчонку.

Она рассеянно кивнула, погрузившись в свои мысли.

– Обойдемся тем, что есть, а там мои люди должны нас встретить, – по крайней мере, я надеялся на это. – Жаль хирш не добыть, с ним было бы куда спокойнее.

Девушка вместе со мной посмотрела на осколки пластинчатого доспеха, который должен закрывать торс. Гибкий и прочный он мог сдержать удары челюстей множества тварей,

но не выдержал прямого попадания, направленного плетуном смертоносного клубка.

Взгляд Лиссэ медленно скользил по разрозненным кускам.

– Да, – проговорила она, наконец, – собрать можно, но слишком муторно и долго – не стоит того. Давай завтракать – до нашего выхода я должна сделать кучу дел.

Я не мог понять – набивает ли она себе цену, либо действительно настолько искусна в плетении, что готова собрать хирш по кускам при наличии времени. Никогда не слышал о возможности починки этого панциря, притом, что восстановить его было бы куда как безопаснее, чем добыть новый.

Мы перекусили, и я вернулся к своему занятию, краем глаза наблюдая за действиями человечки. Она помыла и убрала посуду, рассортировала съестные припасы, лежащие в нишах – часть убрала в вещевые мешки, остальное, подумав, оставила на месте. Потом ушла в свои комнаты, и я долго ее не видел, практически до вечера, она вышла лишь однажды сильно подавленная, предложила мне вяленое мясо, и, отказавшись составить компанию, ушла в учебные залы. Больше она меня ни о чем не спрашивала, а я решил не беспокоить ее разговорами, хотя изнывал от любопытства. Руки автоматически выполняли свою работу – проверяли, приводили в порядок оружие и одежду. Жаль было утерянных ножен для одной из гитачи, но я питал надежду найти их на месте моего гм… ранения.

Когда свет шакров начал постепенно тускнеть, Лиссанайя наконец появилась в гостиной пещере, и занялась ужином. Холодная юфа была также хороша, как и горячая, а ароматнейшее пюре, как я понял, мы ели в последний раз, потому как его приготовление требовало определенного времени. Я попросил девчонку помочь мне починить ширтани – штаны из чешуи пресноводного снорга, являющиеся неотъемлемой частью походного снаряжения хассура, и, несмотря на свою легкость и мягкость, представляющие собой скорее доспех, нежели часть одежды. Раз уж она такая искусница – пусть напряжется. Девушка провозилась какое-то время и принесла их мне практически в новом виде вместе с сиршани. Неплохо! Сама же она появилась утром в неизменном синем шарсае поверх клетчатой сиршани и странного вида синих штанов из непонятной ткани. Сдержав порыв облапать ее ноги, исключительно из любопытства по поводу состава ткани, обратил внимание на странной формы обувь со шнуровкой. По тому, как она ступала, было ясно, что обувка чрезвычайно удобна.

– Ну что, ты готова? – спросил я, закидывая на плечи потяжелевший от припасов мешок поверх гитачи, одна из которых была в импровизированных ножнах из куска выданной мне Лиссэ кожи.

Девушка покрутилась на месте, задрала голову к странным ликам на потолке, прошептала что-то и, вздохнув, кивнула.

– Готова.

Когда мы подошли к выходу из жилых пещер, Лиссэ задержалась у большого зеркала в холле.

– Чтобы когда-нибудь вернуться, – пробормотала она, встречаясь взглядом со своим отражением, и запечатав дверь, уверенно повела меня по тускло освещенным туннелям.

В первые же дни пути я убедился, что Лиссэ действительно искусная плетунья. Конечно, было заметно, что она не только обеспечивает безопасность, но и, к моему большому удовольствию, пытается, похоже, произвести на меня впечатление. Что ж она могла бы и не стараться, я и так был поражен до глубины души. За несколько дней, небывалое дело, мои гитачи ни разу не покидали своих ножен, а гарш удобного чехла на поясе, хотя я всем телом чувствовал опасность, окружающую нас со всех сторон. Девушка изящно и ловко обходила все препятствия, то прикрывая нас, как она говорила, маскировочной сетью, то, наоборот, расцвечивая наши льйини ярким ультрамарином, тем самым отпугивая не особо решительных сноргов, стараясь избегать любых конфликтов с хозяевами пещер. Черви сомнения изгрызли меня в конец, и на одной из стоянок я задал вопрос в лоб.

– Ты уверена, что не являешься мастером? У меня сложилось впечатление, что его никогда не было, и твой пресловутый учитель и ты есть одно и то же лицо.

Девушка лукаво улыбнулась.

– Мне приятна твоя похвала, думаю, мастер испытал бы чувство гордости, узнав, как гладко я прошла этот отрезок пути. Правда, в конкретном случае комплемент не вполне заслужен – я долго отрабатывала подобные ситуации и мне известен маршрут. Боюсь, что в менее знакомой обстановке, например, на поверхности, где один и тот же путь может измениться за несколько часов, все будет проходить не так хорошо.

– Весьма самокритично, – с одобрением заметил я. – Сколько шерлов нам до выхода отсюда?

– Я не очень ориентируюсь в ваших мерах. Мы с мастером использовали понятие дня в определении времени путешествия, – девушка сделала глоток из фляги и передала ее мне.

– Это не мера длины, это мера времени, – я покачал головой, отрываясь от теплой, сладковатой, но, тем не менее, вкусной воды. – Шерлы – это ночные стоянки-убежища на пути, не такие как эти более-менее безопасные места для ночлега, а, как правило, стационарные, специально оборудованные в зависимости от насыщенности маршрута надежные укрытия для нескольких человек, иногда даже каравана. Ты понимаешь, что под открытым небом ночевать на Айросе настоящее безумие, а на поверхности вовремя найти хорошую стоянку – целая проблема. Поэтому на основных дорогах были устроены шерлы. Существуют команды обходчиков, которые пополняют запасы топлива, воды, следят за порядком, выгоняют или уничтожают опасных тварей, если те устроили гнездо где-то поблизости. Было принято, что время ночевок в пути определяется количеством шерлов.

– Если так, то мы будем на месте через три шерла, хотя насколько я поняла, подобные укрытия вряд ли подходят под общее определение этого понятия, – Лиссэ раскатала свернутое в трубочку одеяло, и, как всегда, повернулась ко мне спиной, укрывшись до самого кончика носа. Кагарш примостился у нее на боку, подобрав под себя все шесть суставчатых ножки.

Устроившись возле огня, я подпер голову рукой и залюбовался танцем языков костра, который пытался теснее прильнуть ко мне и потереться о ноги, как домашняя кошра, но не в силах достать и до самого краешка одежды, гневно жаловался своду пещерки на мою рассеянность, посылая вверх сноп оранжевых искр.

Почему в моем эштероне до сих пор нет плетуна? Не потому ли, что эти заносчивые типы доводят меня до белого коления, как Рафаш, например, с которым мы расстались, мягко скажем, не лучшими друзьями, хотя он провел с нами не один цикл. Может быть, на их факультете учат снобизму и высокомерию? А Лессир… Шара-ла! Лессир – то, как раз выгодно отличался от всей этой братии, но его убили в третьем же походе. После этого случая я всеми силами отнекивался от попыток начальства направить в отряд замыкающего. К сожалению, проверить подготовку присылаемого можно было, только присутствуя на выпускных экзаменах Академии, где юнцов гоняли по полной программе, пусть иногда и с ущербом для здоровья, но, по крайней мере, без риска для жизни. Но из-за занятости посетить подобное мероприятие у меня не получалось вот уже много лет, а опять брать абы-кого на корм сноргам желания не было. Опытные же, прошедшие школу выживания в лесах Айроса, плетуны, оставались в сложившемся сешшере, а при гибели целого отряда, старались перевестись на стационарное место службы в большой город либо, на худой конец, в какой-нибудь Оплот.

Я покосился на спящий под одеялом клубок. Уже сейчас было видно, что подготовка девчонки не в пример выше, чем у прошедшего Академию Лессира. Ее появление в столице произведет настоящий переполох, и, если, как я надеялся, на какое-то время удастся скрыть ее происхождение, то уж ее талант потрясет сложившиеся устои. Не то, чтобы женщины совсем уж не плели, но им было доступно настолько примитивное воздействие на льйини, которое можно было сравнить только с баловством, ни о каких боевых плетениях и речи быть не могло. Я уже объяснил Лиссэ, что насильно женщин ни к чему не принуждали и поступать в Академию никто не запрещал, но так уж сложилось, что девочек на Айросе, это касалось любой живущей здесь расы, рождалось значительно меньше. Возможно, из-за того, что мужчины часто не доживали до зрелости и, природа старалась брать свое элементарным количеством. Поэтому родившиеся малышки всеми силами оберегались и лелеялись с детства, воспитывались Хозяйками дома, нежели воинами, скачущими с гитачи по лесам. Бывали исключения, почти на всех факультетах кроме тех, где готовили боевых плетунов и Школы воинов, учились женщины – совсем немного, но они даже становились выпускницами Академии. Одну такую, по моему возвращению, мы должны были сопроводить из Оплота Доргата в Такрачис после прохождения преддипломной практики. Я поморщился, мои немногочисленные опыты сопровождения особ женского пола по лесам Айроса, были мягко сказать, неприятны, пока что попадались одни истерички, вынужденные переезжать, и поэтому отчаянно трусившие, и порой даже мешающие работе. Из-за одной такой мы потеряли Лессира. Все-таки особое положение женщины в обществе не играло на пользу ее характеру. Требует ли напоминания и факт наличия у нашего мира покровителей женщин – Пресветлых и Наитемнейшших Сестер?! Не говоря уже о ткачихе судеб – Великой Плетунье, хотя изображаемую в храмах восьмирукую богиню можно было с большой натяжкой назвать женщиной.

Лиссэ приятно радовала отсутствием истерик и каприз, но, похоже, имела характер хоть и легкий, но весьма глумливый и стервозный. Хотя я мог и ошибаться из-за малого количества времени, проведенного с этой юной лайнэре, как бы только рассказать ей о том, положении, что занимает ее новый Род, а уж про Дом, я бы пока вообще помолчал, она, правда, и не спрашивала. На последней ночной стоянке мы обсуждали принцип построения общества на Айросе, с которым девушка была в общих чертах знакома, но хотела бы уточнить детали. Стержнем общества были темноэльфийские Дома, в количестве шести штук. Во главе каждого из них стоял принц, который вместе с несколькими знатными Родами образовывали Первый круг, дальше как волны от упавшего в воду камня расходились остальные шесть Кругов, принадлежащих определенному Дому Родов, каждый из которых, в свою очередь, имел свои круги по шесть вассальных Семей. Иерархия соблюдалась четкая, но переход из круга в круг был, в принципе, возможен. Ввиду ряда причин это случалось редко в ближних к Князю кругах, в дальних же было достаточно распространено в основном за счет браков. Правящим мог быть только один Дом, и, соответственно, только один Род этого Дома. Во главе всего и над всеми стоял Великий князь. Все его дети, являясь потенциальными наследниками темного трона, носили титулы принцев, не смотря на то, что не возглавляли Дом или Род, а сам трон передавался старшему сыну. Девочки именовались принцессами только формально, и права наследования не имели, но могли возглавить Род при отсутствии наследников мужского пола.

Принцы Младших Домов и правители всех попавших на Айрос рас присягали в Верности Великому князю и его Дому. Это являлось одной из причин того, что вот уже несколько тысячелетий, правящий Меаранатовый Дом являлся неизменным гарантом мира и спокойствия. Кроме пары крупных межрасовых столкновений за все это время войн на Айросе не было. Правда, вести боевые действия было весьма проблематично – приходилось отбиваться не только от противника, но и от всевозможных тварей, которым, в сущности, было все равно, кого сожрать на завтрак, обед или ужин. Потери обеих сторон были так велики, что многие накрепко усвоили, что в этом мире война является непозволительной роскошью. Я нахмурился, похоже, что один из Домов решил-таки рискнуть и пошатнуть сложившиеся устои. Плохо было то, что они могли себе это позволить – Дитрактовый Дом был единственным из всех, где на пятерых родившихся детей приходился один хассур. Боевые построения элитных войск я наблюдал в тот момент, как меня засек их плетун. Шумно выдохнув, я решил отогнать тревожные мысли, необходимо обсудить с кем-то этот вопрос, чтобы получить картинку сразу с нескольких сторон.

Короче, человечка день ото дня нравилась мне все больше и больше. Но все мысли о ней, а особенно об изящных руках, зарывающихся в мои волосы, я старался гнать подальше и побыстрее, что было нелегко из-за ее постоянного нахождения рядом. Мог ли хассур когда-нибудь мечтать о подобном чуде? Мечтать, пожалуй, да, но и только. Зашипев от злости, я понял, что ни о чем положительном думать сегодня уже не могу и, оставив охрану, как всегда в последнее время, на кагарша, провалился в сон.

Лиссанайя

Последние дни пути по знакомым мне тоннелям проходили уныло и неприятно. Дорога, хоть и относительно прямая, шла под дном подземного озера, поэтому своды были мокрыми и склизлыми, за шиворот постоянно что-то капало, а ноги скользили по покрытым буроватой слизью камням. Настроение резко упало, после последней стоянки хассур погрузился в себя и был непривычно хмур, и даже нечастые остановки для обеда и отдыха мы проводили в полной тишине. Я тоже скисла без наших бесед и от осознания неумолимого приближения места гибели мастера, поэтому, когда на нас прямо из потолка вылетела Гниель, растерялась и, замешкавшись, чуть не пропустила удар одним из языков, усеянных острыми шипами.

Гитачи со свистом отсекла его прямо перед моим носом, ее сестра, мелькая с сумасшедшей скоростью, расправлялась с остальными. Если бы я не следила за льйини, никогда бы не узнала в проносящемся мимо смазанном силуэте темного эльфа. Тварь тоже была слишком медлительной для воина, поэтому заметно проигрывала.

Рюш резкой трелью предупредил меня об опасности, за моей спиной вывинчиваясь из каменной толщи, появилась ее товарка. Надо сказать, что с кагаршем у нас было негласное правило – он помогает, только тогда, когда я прикажу, либо в момент наивысшей опасности. Являясь самым ядовитым сноргом, в одиночку он не мог справиться с тварями, крупнее себя в сотни раз. И дело было не только в живучести этих созданий, и исчерпаемости яда, которого хватало на несколько укусов и требовалось порядка суток, чтобы возобновить нужный запас, просто время его действия на разных тварей было различным. Что с того, что укушенная паукокрабом Гниель заползла бы куда-нибудь и сдохла через пару суток, перед этим спокойно расправившись со мной и отдавшая концы на сытый желудок. Поэтому помощь Рюша должна была также хорошо продумываться, как и обычные плетения.

Действуя в десятки раз медленнее Кирсаша, я, тем не менее, была на равных с Гниелью, поэтому ловко отпрыгнула от выпада клешни, на этот раз, вовремя увернувшись от нацеленных в меня языков, и бросила в вечно открытую глотку клубок плетений. Тварь загоготала, захлебнувшись – теперь ей не вздохнуть, не…кхм. А я уже переключилась на хассура, оставив тело снорга дергаться в конвульсиях. Его противница аккуратненько лежала себе в сторонке и не трепыхалась – уже не чем было, все возможные выступающие части тела валялись по тоннелю, мелко нашинкованные.

– Слизни будут довольны. Так вкусно им еще никто не готовил, – усмехнулась я.

Хассур вытер лезвия о бок поверженной твари и пожал плечами. Он мало того, что не запыхался, но даже и не испачкался, не смотря на то, что из обрубков толчками вытекала черная вонючая кровь.

– Мы почти дошли, – я, аккуратно ступая между кровавыми кусками, двинулась дальше по тоннелю, – к вечеру будем на месте.

Время я рассчитала точно. Когда погасла зеленая и голубая плесень, а попадающиеся по дороге шакры отошли ко сну, своды озарились мягким оранжево-красным светом ночной растительности, мы вышли к месту обвала. Широкий тоннель с высоким потолком, украшенным сосульками сталактитов, преграждала каменная насыпь обвалившегося свода. Большие и малые каменные глыбы раскатились далеко по округе и поднимались к самому потолку крутой насыпью. Я безошибочно нашла место, откуда мы с мастером откопали эльфа, и показала его Кирсашу. Пока он шарил вокруг в поисках своих вещей, я подошла к углублению, где в последний раз прощалась с учителем, и осела на землю. Эх, мастер-мастер! Как же я буду скучать по твоей лукавой улыбке. Пусть Серые пределы принесут тебе мир и долгожданный покой, а Великая плетунья соткет уютный саван из самых мягких льйини.

Я так погрузилась в свои мысли, что не заметила присутствия дроу. Он сидел рядом на коленях, аккуратно подобрав под себя ноги и положив ладони с разведенными пальцами на землю перед собой.

– Спасибо тебе, Магистр, – услышала я его голос, – за подаренную тобой жизнь, пусть Великая плетунья соткет Путь, задуманный тобою, а Сестры помогут пройти его до конца.

Я была готова поклясться, что по льйиниэру прошла легкая рябь, как от ветра по воде! Если бы мастер захотел ответить, у него не получилось бы сделать это иначе. От этого дуновения тоска, жгутом сдавившая грудь, стала немного отступать, и я вдруг поняла, что глухо всхлипываю, уткнувшись в ладони, а подсевший вплотную дроу тихо гладит меня по спине.

– Все больше не буду, – буркнула я, отстраняясь. От его прикосновения у меня мурашки бегали уже по всему… где только не бегали. Я что же!? Запала на первого встречного мужика?! В смысле дроу?! Тряхнула головой и встретилась взглядом с Кирсашем. Недовольство, прочно обосновавшееся там в последние несколько дней, сменилось грустной задумчивостью и сочувствием. Надеюсь, он не видит в темноте, как пылают мои щеки!

– Как будем выбираться? – наконец, воин нарушил молчание, – ничего не нашел, к сожалению, видно крепко завалило, – пояснил он.

Я поднялась на ноги.

– Нам вверх по завалу туда, где осталась только тонкая мембрана свода, – я указала конкретное место, – я смогу разрушить ее без ущерба для нас, как это делает Гниель.

Кирсаш внимательно наблюдал как я, надеюсь изящно, прыгаю с камня на камень, иногда помогая себе плетением и переходя на левитацию, когда серые глыбы были намного больше моего роста. Сам он давно сидел наверху, вскарабкавшись в мгновение ока. Но я не торопилась, задумчиво вглядываясь в льйини перед собой. Что-то не давало мне покоя, какое-то тягостное чувство – Что-то прошло или проползло здесь до нас. Что-то, что оставило еле заметный грязный след на окружающих меня нитях. Неуловимо знакомое Нечто тем не менее ускользало от готовой поймать его памяти. Было ощущение, что еще чуть-чуть, и я вспомню, прочитаю следы и пойму, кому они принадлежат.

– Что ты застряла? – наконец, не выдержал дроу. – Помощь нужна?

Я недовольно зыркнула на него. Вот засранец, мысль потеряла! Схватившись за льйини, одним большим прыжком перенесла себя на камень подле него. Не люблю показуху, но пусть знает, в конце концов, что я тоже не лыком шита. Хассур недоуменно моргнул.

– Здесь что-то выползло из нижних уровней незадолго до нас,– так уж и быть, я снизойду до объяснений, – и оно оочень нехорошее.

– Я ничего не чувствую, – парировал он, замерев на мгновение. – Нам лучше бы не задерживаться, скоро здесь станет совсем темно.

Тоже мне, «Наши» чувства непогрешимы, что ли? Ввиду того, что у меня не было доказательств обратного, я решила не перечить.

– Боишься темноты?! – все-таки не удержалась я. – Я смогу тебя защитить.

– Как бы тебя не пришлось защищать! – вскинулся он.

– Не злись, я вижу выход и он совсем близко, нам помогли его расширить, – лучше вовремя пойти на мировую, подумала я, вплетая льйини воздуха винтом в свод над головой. Скоро раздался скрежет дробившегося камня, но осколки сыпались не на нас, а следовали вверх за буром. Буквально через пару метров раздался звук осыпающихся камней, и в отверстии показался оранжевый ночной свет.

– Да будет свет! – пропела я и левитировала наверх. Макушка темного эльфа с настороженно торчащими кончиками остроконечных ушей появилась над дырой в полу, спустя несколько секунд, я даже не успела толком оглядеться. Тоннель, куда мы так оригинально попали, с одной стороны заканчивался тупиком обвала, с другой через десяток метров имел тройную развилку.

– Направо пойдешь – клад найдешь, налево пойдешь – по башке огребешь, прямо пойдешь – эльфа просре…. гм, – я запнулась. Мастер! Это у тебя я научилась всему, что знаю! Уф, кажется, дроу не слышал, он внимательно осмотрел все вокруг и теперь в нерешительности замер перед выбором дороги.

– Никаких следов не оставили, как я и думал, – тихо проговорил он, – я попал сюда из правой ветки, соответственно нам прямо. Недалеко отсюда должен быть шерл.

И легкой трусцой двинулся к тоннелю.

– Почему-то я так и думала, – вздохнула я, недовольная его выбором, но побежала следом. Коридоры здесь петляли, как заяц, бегущий от лисицы, изгибались под немыслимыми углами, резко уходя вниз, то круто поднимаясь, разбегались бесчисленными развилками, но теперь уже Кирсаш уверенно вел меня за собой. Правда, мои импульсы все же несколько опережали его, успевая возвращаться ко мне с докладом, в тот момент, когда эльф мог настичь их.

– Стой! – резко вскрикнула я, получая очередной моток своих разведчиков обратно. Признаться, я была поражена выучкой хассура, команда еще не отзвучала, а он уже вмерз в землю, так неожиданно, что я со всей дури влетела в его спину. Вместо того, чтобы опрокинуться на землю, вместе с его персоной, почувствовала, что будто врезалась в скалу – эльф даже не шелохнулся. Несколько оглушенная я помотала головой, приходя в себя.

– Зашибись!

– Это приказ? – съехидничал Кирсаш.

– Нет, пожелание, – я потерла ушибленный лоб. Что ж мне так не везет с головой!?

– В чем дело?

– Там впереди крысобаки, тьфу, как там они, по-вашему?! Нарланы! Большая стая, не в этом тоннеле – в соседних, но очень близко. Могут учуять, – я поморщилась, эти снорги были отличными гончими, и, встав на след, с дороги уже не свернут.

Хассур задумался.

– Плохо дело. Это единственная дорога на поверхность, обходных путей нет. Придется рискнуть.

Я распустила разведчиков, убеждаясь в его словах. В ближайшем доступе не было тоннелей, к которым можно было легко пробуриться. Что ж, рисковать, так рисковать. Где наша не пропадала?! Наша пропадала везде! Фыркнув, я полной грудью вдохнула влажный воздух, принесенный пещерным ветром. Нам везет уже в том, что мы двигаемся с подветренной к крысобакам стороны.

– Так, – некий план начал вырисовываться у меня в голове, что не ускользнуло от взгляда внимательных фиалковых глаз.

– Есть что предложить? – полюбопытствовал хассур.

– Угу, – согласилась я, быстро прикидывая в уме схему будущих плетений, – придется немного помокнуть, но это как раз то, что нам недостает к полному букету из долгого отсутствия сна, теплого костра и обеда.

– Согласен. Без этого коллекция не будет полной, – неожиданно Кирсаш поддержал шутку, – зато это точно собьет их со следа.

Мы тронулись с места, постепенно ускоряясь, и, когда влажный воздух стал окружать нас со всех сторон, я бросила перед собой связку заготовленных клубков. Шарики льйини раскатились далеко по коридорам пещер, и, повинуясь щелчку моих пальцев, расширили микротрещины в сводах, позволяя влаге подземного озера свободно струиться вниз. Теперь мы бежали сквозь пелену дождя, укутавшую нас со всех сторон. Под ногами раздавалось глухое хлюпанье, но, хвала Сестрам, крысобаки были абсолютно глухи, иначе нам бы не поздоровилось – ведь этот факт я совершенно не учла. Не знаю, думал ли об этом хассур, но темпа он не сбавлял, а похоже, наоборот, ускорялся с каждым новым поворотом, этак я его скоро совсем потеряю из виду.

Я была уже совершенно мокрой, холодные пряди волос прилипли к шее и щекам, джинсы облепили ноги и потяжелели. Промокший Рюш, недовольно курлыкая, жался к моему затылку, в поисках хоть какого-то укрытия. Как всегда, я не догадалась заготовить щит, правда на бегу, все равно не смогла бы его долго удерживать. Не учла я и тот факт, что вода была просто ледяной, и мое тело, до этого момента каким-то непостижимым образом – этого не понял даже мастер – сохраняющее тепло под толщей камня, теперь, несмотря на быстрый бег, начинало коченеть. Теперь понятно рвение хассура – он просто греется, но, увы, мои силы не беспредельны.

Я начала замедляться, когда за спиной послышался голодный вой, подхваченный десятком глоток. Стая все-таки учуяла нас. Из мокрого марева вынырнул Кирсаш.

– Ты что остановилась?! – закричал он, – захотела стать обедом?!

– Я больше не могу так быстро, – простонала я.

– Можешь и даже еще быстрее! – зашипел он, и, схватив за руку, потащил за собой. Я еле успевала переставлять ноги, сравнивая себя с шариком, который Пятачок тащил на день рождения Иа. Хорошо, что большую часть вещей и этюдник в том числе я оставила в моем последнем доме. А я еще переживала! Вот бы громыхала теперь этим деревянным чемоданом.

– Осталось совсем чуть-чуть, за поворотом, – выдохнул дроу, видимо, желая приободрить меня. Но мы не успели. Выскочив к очередной развилке, воин затормозил и развернулся, не выпуская моей руки – я так и обежала полкруга вокруг его застывшей фигуры, пока не встретилась взглядом с несколькими десятками пар красных глаз, выпрыгивающих из тоннеля следом за нами.

Дав мне мгновение прийти в себя за его спиной, эльф выхватил гитачи из ножен, кидаясь на первых показавшихся тварей.

– Нам нужен левый проход! – крикнул он, подрубая передние конечности сразу нескольким сноргам, – там по правой стене дверь – отступаем!

Я послушно начала пятиться к нужному коридору, бросая клубки плетений под ноги первых рядов крысобак, ломая им ноги и заставляя кубарем катится напирающие следом ряды. Сбоку раздался жуткий визг, и тело нарлана упало, корчась в агонии, к моим ногам, это в бой вступил Рюш.

Но тварей было слишком много, нам не устоять – нужно скорее добраться до шерла.

Гитачи огромными веерами мелькали перед оскаленными пастями, не давая ни единого шанса пробраться сквозь эту звенящую стену. Я в очередной раз свалила в одну копошащуюся кашу ряды напирающих сноргов и в получившуюся паузу заготовила большое плетение.

– По моей команде! – крикнула я, надеясь, что Кирсаш услышит призыв за свистом своих сабель. Потянув льйини, я резко отпустила импровизированную рогатку, раздался хлопок и ударная волна, возникнув перед нами прошла стеной по крысобакам, сметая их обратно в тоннель.

– Быстрее! – крикнул дроу, опять хватая меня за руку и с бешеной скоростью пронесся по мокрым камням к развилке. Забежав в тоннель, он несколько раз постучал эфесами о выступающие, на первый взгляд ничем не примечательные выступы. Вздрогнув стена подалась в разные стороны, не издав ни звука.

Мы захлопнули створки перед самыми мордами сноргов, оставив за дверями голодное клацание челюстей и злобный скулеж. Я пыталась отдышаться и унять бешеное биение сердца, Кирсаш рядом тяжело привалился спиной к двери, лезвия гитачи устало опустились к полу. Мы взглянули на изможденные, покрытые грязью и кровью лица друг друга и, не сговариваясь, расхохотались. Сумасшедший хохот перекрыл шумную возню за дверью, похоже стая почувствовала вибрацию нашего смеха и решила, что добыча свихнулась и стоит только подождать, как она сама выйдет наружу к сытной трапезе. Я вытерла выступившие слезы и шагнула внутрь шерла. Дроу проверил крепость засова и вскоре присоединился ко мне. Небольшое помещение, с несколькими проемами по углам было уютным и теплым, и имело полностью искусственное происхождение. Сбоку на стене красивым причудливым узором была высажена оранжевая плесень, освещавшая все вокруг тусклым ночным светом, по углам стояли спящие шакры, готовые, когда придет их время, взять эту работу на себя. В центре был выложен круглый очаг со стопкой конечностей гашара и тушильным колпаком – идеальное топливо. В большой нише самого дальнего угла были устроены ложа, покрытые теплыми шкурами. Проемы, видно, вели к источнику и нужнику. Вот это сервис! Прямо мини гостиница какая-то!

Пока я раскладывала еду и разжигала огонь, Кирсаш успел помыться в соседней пещерке с источником, и сейчас сидел возле огня с обнаженным торсом, к которому тесно прильнули мокрые пряди отросших волос. Его изящные руки плавными отточенными движениями пробегали по гитачи, любовно полируя лезвия. Чтобы скрыть внезапное томление, охватившее меня, я передала готовку ему и последовала его же примеру. Вода в источнике была холодной и сильно бодрила, но, тем не менее, быстро принесла ощущение свежести и чистоты, смыв не только запекшуюся кровь и грязь, но и часть усталости. Когда я проходила мимо хассура к своим вещам, он резко вскинулся и поймал меня за руку, пришло запоздалое понимание, что умывшись, я не вернула наручи на место. Эльф держал крепко, и вдруг, не поднимая взгляда, прижался губами к моему запястью. Острая волна желания стрелой пронзила тело, я и не предполагала, что такой простой поцелуй может быть так приятен. Кирсаш продолжал, нежно продвигаясь губами по моей руке, и вот он уже целует самую середину ладони, а огненный вихрь, зародившийся в животе охватывает мозг, унося остатки здравого смысла.

С моих губ, кажется, сорвался стон, и воин тут же оказался на ногах, подхватив меня на руки. Я оплела его торс ногами и, погрузив руки в волосы, нашла губами его губы, чувствуя, как маленькие искры пляшут между моими пальцами и распаляют нас обоих. В бешеной круговерти восторга мы, каким-то образом, оказались на спальных шкурах уже без одежды. Я ненадолго пришла в себя, почувствовав что Кирсаш застыл, нависая надо мной. Его горячее дыхание, вырвалось с хрипом из горла и обожгло мне лицо.

– Девица!

– Не смей останавливаться, – выдохнула я, снова запуская пальцы в его волосы. Дроу глухо зарычал и впился губами в мою шею, отчего у меня перехватило дыхание и поплыло перед глазами… Но движения его стали более плавными, а поцелуи мягкими и нежными.

Наши тела, дыхания, ауры так сплелись, что я не рискнула бы вычленить ни единой льйини из общего клубка наслаждения. Теперь мне казалось, что это не моя голова кружиться от наивысшего удовольствия, а все мироздание носится с сумасшедшей скоростью вокруг нас. Еще никогда я не испытывала ничего подобного: я была и собой, и им, чувствовала то, что ощущает каждая клеточка его тела, при этом мое собственное растворялось в клубке его чувств, взрывалось на мириады частиц и собиралось вновь, чтобы через мгновение опять перемешаться в дикой карусели пляски-наслаждения. Похоже, это продолжалось миллионы лет, а когда вселенная вокруг взорвалась в очередной раз, ауры томно вернулись в обессиленные сплетенные тела, укутанные сладкой негой как теплым одеялом, и сон окончательно унес сознание от растворившегося в блаженстве разума…

Кирсаш

Я медленно выплывал из объятий сна, стараясь продлить непривычное ощущение полнейшего удовлетворения, охватившее каждую клетку моего тела. Казалось, я не лежал сейчас на шкурах, а парил в мягкой перине летних облаков. Чувствительность постепенно возвращалась к конечностям, но пока я не приоткрыл глаза, не смог толком распознать, какое именно положение они занимают. Я лежал на боку, положив левую ногу поверх бедра Лиссанайи, и обнимал ее за тонкую талию. Голова девушки лежала на моем правом плече как на подушке, уютно уткнувшись носом мне в грудь, пряди ее разметавшихся волос щекотали мне лицо. Правая нога плетуньи была просунута между моими, и я удивился, как она еще не затекла от долгой неподвижности, рукой же она обнимала меня за шею, пальцами зарывшись в волосы на затылке. Мой дар, похоже, выдохся, безнадежно пытаясь испепелить это наглое создание, потому что никак не реагировал на такое святотатство.

В мозгу проносились яркие картинки безумной ночи, и я вдруг с горечью понял, чего был лишен всю свою сознательную жизнь. Спасите, Сестры! Девственником я не был! Работающие в красном квартале девушки, человечки в основном, за деньги не могли отказать даже хассуру. Среди женщин-дроу тоже были любительницы пощекотать себе нервы и переспать с прирожденным воином, но такие, в основном давно разведенные женщины, были годны только для мимолетного флирта. А самое главное то, что даже в таком интимном вопросе хассур всегда должен был контролировать дар, не позволяя себе расслабиться и на долю секунды. Минувшей ночью у меня полностью снесло крышу вместе с даром. Я чувствовал, что скоро придет сожаление в случившемся и раскаяние, но прогнал пока эти мысли, отдаваясь новым чувствам переполняющим тело и разум.

Мог ли я остановиться? С какого-то момента уже нет. Но, безусловно, должен был сделать это. С этой человечкой у меня не могло быть общего будущего, уже хотя бы потому, что она была чужая в этом мире. Мы не имели права на эту ночь! Я не имел. Почему мне даже в голову не пришло, что она еще ни разу не была с мужчиной? Слишком уверенно и раскованно она держится, слишком легко ведет себя с незнакомцем, но, Айаре! она же из другого мира, и возможно, такое поведение, является обычным для них?! Кхаракх! И шакхар меня забери! Мне ничем не удастся смыть кровь, объединяющую сейчас нас обоих. Как же мне поступить?! Идиот! Тоже мне решил развлечься с экзотичной штучкой! Да теперь еще близкой по Роду!

Но сквозь муки совести проступало доселе неизведанное чувство собственника! Я был первым у этой красотки!

Девушка внезапно зашевелилась, прерывая мои мысли. Я замер, стараясь не двигаться и вообще не дышать, всеми силами борясь со вновь просыпающимся желанием. Лиссэ улыбнулась во сне, и я вдруг с удивлением понял, что она просыпается не от своего ежедневного вскрика. Подняв глаза, я обнаружил кагарша, сидящего на выступе над нами. Четыре пары блестящих черных глаз внимательно следили за моими действиями, точнее за отсутствием оных. Помощь в пробуждении человечки была его привилегией, поэтому сейчас он пребывал в нерешительности.

«Видишь, дружок, ей хорошо», – просигналил я маленькому сноргу, – «пойди посиди, где-нибудь еще».

И не смущай меня,– подумал уже про себя, следя за уползающим Рюшем. Как он меня не прикончил ночью за то, что я сотворил с его хозяйкой?! Я бы на его месте живого места на таком типе не оставил. Мысль о том, что с Лиссэ мог быть кто-то другой, вдруг принесла с собой раздражение и злость, я дернулся, не сдержав негодования, и задохнулся в потоке льйини, льющегося из огромных распахнувшихся глаз. Они были еще затуманены сном, но я легко прочитал эмоции, владеющие человечкой в этот момент – точно такие же, как мои в момент пробуждения. Вот, взгляд ее прояснился, а улыбка пропала с лица, как будто вуаль, накрывшая льйини, поглотила и ее.

Лиссанайя не шевелясь, смотрела мне прямо в глаза, я чувствовал, как напряглось ее тело в моих объятиях. Теперь на белоснежном лице я нашел отражение скорее невеселых мыслей, хорошо, что минуту назад разряды дара скрыли от нее мои льйини, надеюсь, выражение моих глаз не так легко прочитать. Мы в молчании лежали некоторое время, следя друг за другом, погрузившись каждый в свои мысли. О чем, интересно, можно так долго молчать? Что происходит там за этой поразительной ясностью взгляда?

Девушка вдруг так заметно помрачнела, что я даже растерялся. Открыв, было, рот, чтобы поинтересоваться в чем дело, обнаружил, что она уже соскочила с ложа, проворно вывернувшись из моих рук.

– В чем дело? – все-таки спросил я, с удовольствием потянувшись и подавив голодное урчание в животе.

Лиссэ прервала занятие по поиску своих вещей в мягкой дорожке на полу и с минуту смотрела на меня. Так же разгоняясь, обычно закипала на огне юфа: медленно вдохнув полной грудью, девчонка раздула ноздри, и гневно зашипела.

– Все мужики одинаковые!

Видимо решив, что этого объяснения достаточно, она продолжила свое занятие, прервавшись для того, чтобы взглянуть на мою реакцию. Я приподнял бровь.

– А что есть с кем сравнивать?

Девушка замерла, широко распахнув глаза. Сейчас она была обворожительна в своей наготе, прикрытая только бешеной яростью, пробивавшейся даже сквозь защитную вуаль. Она медленно подошла ко мне, нисколько не смущаясь и, наклонившись, ткнула пальцем мне в грудь.

– НЕ СМЕЙ. НИКОМУ. ГОВОРИТЬ! – прошипела она сквозь стиснутые зубы и, подхватив свои вещи, скрылась в гроте. Через некоторое время туда засеменил Рюш.

Что же так вывело ее из себя? Я что же должен был предложить ей чиам?! По правилам Рода, возможно, но как эти самые правила применить к хассуру и чужестранке? Спасите Сестры меня от этого! Так и знал, что влипну с ней в неприятности!

Поднявшись, я разогрел несъеденный вчера ужин и расправился со своей частью, дожидаясь, пока девчонка наплескается в источнике. Она вышла, уже полностью владея собой, и холодно поблагодарила за предложенный завтрак. Пока я приводил себя в порядок, Лиссэ успела собрать вещи, и теперь сидела перед очагом, рассеянно играя с кагаршем, зажатой в руке палочкой, всячески пытаясь перевернуть его на спинку. Снорг издавал восторженные трели, каждый раз переворачиваясь обратно. Нужно придумать, как его прятать на людях. Присутствие кагарша мягко сказать будет нервировать окружающих.

Страницы: «« 12345678 ... »»

Читать бесплатно другие книги:

В этой книге известный психиатр и автор бестселлеров Дэниел Сигел рассказывает об устройстве головно...
Можно ли кардинально изменить свою жизнь всего за 3 месяца? Сергей Бородин, успешный предприниматель...
Алхимик Сидни Сэйдж – одна из тех таинственных личностей, которые живут магией и соединяют мир смерт...
Девятнадцатый том знакомит читателя с Солженицыным — драматургом и сценаристом. Драматическая трилог...
Эта книга о бизнес-стратегии глазами человека, который кардинально изменил ситуацию в Procter& G...
Молодой инженер отправляется работать в холодный негостеприимный край. Вскоре он понимает, что все, ...