Телохранительница Его Темнейшества (сборник) Арьяр Ирмата
Айрес ухмыльнулся, переведя взгляд на синекожего демона Ханча. Тот в ответ ощерил клыки. Один глаз у него заплыл так, что и маскировка фингала не помогала.
У всей нашей маленькой группы, ворвавшейся в ряды третьекурсников, пока не складывались отношения с остальными (кроме Ирека, которого приняли на ура), но у островитян – особенно.
Адепты девчонок не задирали, принца – тем более, и всю полноту неприязни темных к выскочкам вкусили Айрес и Даг. Держались оба надменнее принца. Миранда уже шепнула мне, что, пока я лечила помятые ребра, Айрес и формальный лидер третьекурсников Ханч устроили разборку. Островитянин победил. Еще бы. С такими-то саженными плечами и ростом не ниже богатыря-куратора. Хотя у Ханча не меньше. Жаль, что я пропустила эту битву титанов.
– Айрес, я только что поклялась себе, что больше никаких вечеринок!
– Нарушение дисциплины! Адепты Лика Тария и Айрес Данорт замечены в перешептывании не по теме лекции! – наябедничала магическая сигнализация.
Старенький магистр, дремавший под звук собственного голоса, вещавшего об особенностях анатомического строения жужел, зевнул в кулак и вперил в меня сонные, болотного цвета глаза:
– А кстати, Лика Тария, скажите-ка нам, какие заклинания вы использовали для управления разумом насекомого во время вашего последнего вступительного испытания?
– Никакие, – растерялась я.
Магистр от изумления проснулся окончательно:
– Никакие? Не может быть! Даже «ментальные вожжи» не накинули? И тварь вас не пожрала, милочка?
– Э-э… нет, наверное.
– Похоже, вас ошибочно зачислили на третий курс, – скривился магистр и побарабанил пальцами по столу. – Ментальное управление агрессивным насекомым было вам зачтено как дополнительный балл. И кто же тогда управлял хищной тварью, скажите на милость?
– Я управляла. Жужела была в тот момент оглушена импульсом Тьмы. Никакое ментальное заклятие не подействовало бы, мне же нужно было пустить ее в погоню немедленно, и я использовала только физическое воздействие – уколы кинжалом в нервные узлы.
Магистр так возбудился, что седенькие волосы вздыбились. Он создал мановением руки полупрозрачный макет твари в натуральную величину, потребовал показать и точки, и направления уколов, и длительность. И прокомментировать, какая должна быть реакция насекомого на воздействие.
– Блестяще! – сказал он, погоняв меня почти до конца пары. – Лика Тария, я ставлю вам зачет и освобождаю от обязательного посещения лекций по этой теме. И сегодняшнее опоздание вам прощается, – и ехидно посмотрел на принца.
Я быстренько убрала тетрадь в рюкзачок, подсунула магу зачетный лист, пока он не передумал, и помчалась к выходу, но подзадержалась на пороге – старичок снова удивил:
– А вам, Ирек Гил, тоже уже незачем повторно прослушивать мой курс. Вы его блестяще сдали и подтвердили знания на последнем испытании. Лучше проводите даму. Теперь у меня будет несколько вопросов к вам, сударь Айрес Данорт. Какую тактику использовала ваша группа в бою с жужелами по пути в столицу и как вам удалось приручить тварей?
Ирек догнал меня в холле, где я смотрела расписание четвертого курса. Половина его бывших однокурсников были на той вечеринке, а раз уж передо мной стоит задача составить полный список запечатленных поцелуем сельо, то нечего и откладывать.
– Лика! – окликнул Ирек.
Вот не знаю, как теперь на него глаза поднять. Что он думает обо мне из-за мерзкой печати принца? Щеки у меня вспыхнули при воспоминаниях о вчерашнем вечере.
– Ты на меня обиделась за то, что обманул тебя?
И это тоже. Обещал кабак с танцами, а привел в лапы к самому владыке.
Я молчала, изучая расписание. У четверокурсников стояло практическое занятие по фехтованию. Магия магией, а физподготовку никто не отменял. Вон какие все накачанные – я покосилась на второгодника.
– Лика, не сердись.
– Интересный у тебя друг, – буркнула я, не удержавшись.
– Лучший, чем многие ровесники.
– И как тебя угораздило обзавестись таким крутым приятелем?
Он промолчал. Я повернулась и направилась к переходу в башню с фехтовальным залом. Там еще есть замечательная галерка: можно наблюдать за занятиями, не показываясь на глаза.
Ирек пошел рядом. Не отстанет.
– А как там дела с кинжалом? – поинтересовалась вежливым светским тоном. – Нашли что-нибудь?
– Мы действительно разворотили оружейную лавку, но след привел не туда. Ты не поверишь, где мы его подцепили. В палатке торговки женскими украшениями и амулетами – там наиболее концентрированный след. Торговку еще не нашли.
– Женскими?
– Именно. Интересная лавочка оказалась. Подпольно торговала и амулетами богини Лойт. Хозяйка, скорее всего, жрица.
Я резко остановилась, словно налетела на кулак, ударивший в солнечное сплетение. Судорожно вдохнула. Повернулась.
– Ирек, жрицы Лойт не торгуют ни амулетами, ни зельями. Ничем и никогда не торговали.
– Ну, она же богиня любви, – пожал он плечами, – а любовь к деньгам и власти – это тоже…
– Жадность, а не любовь, – сорвалось резкое. – Инстинкт хищника, а не любовь. Чтобы верить и любить, амулеты не нужны. Любовь – это магия сердца, ее невозможно ни купить, ни продать.
Мы были одни в коридоре, но Ирек сразу поставил вокруг нас двоих купол молчания – в уши слегка давило, словно мы опустились под воду, а звуки из фехтовального зала, к которому мы подошли, доносились совсем глухо.
– Возможно и так, тебе лучше знать, Лика, раз ты носишь пояс жриц, – его черные глаза сощурились. – Но любить по приказу богини ничем не лучше, чем продавать любовь.
Темные. Дремучие. Уроды.
Я втянула выпущенные когти. Улыбнулась. Хищненько.
– Не могу судить, Ирек. Никогда не слышала о таких приказах, никогда не продавала любовь и никогда не любила ни по чьему приказу. Твой опыт, наверное, богаче, если ты так уверен в том, что из перечисленного лучше.
И направилась к двери на галерку.
Меня душили слезы, но ни капли не пролилось. Лунные девы не плачут из-за каких-то непроходимо темных идиотов. Что бы понимали демоны в любви!
Я тоже еще не знала любви. Но я – жрица богини, и через нее чувствовала эхо множества других сердец. И прекраснее песни не бывает.
Меня ухватили за плечи, развернули, прижали к стенке. От резкого движения заколка на его гриве щелкнула и отлетела, черно-золотые волосы перьями упали на плечи, одна прядь перечеркнула яростно сверкавший глаз, и в этот момент Ирек почему-то до безумия напомнил раненого властелина Темного Трона, хотя внешне – ну ничего общего, кроме смугло-золотистой кожи и мускулистой высокой фигуры.
– Да, Лика! – прошипел он. – Похоже, что больше. У меня появился такой опыт. Когда ты меня поцеловала. И я осведомлен, что через поцелуй жрицы передают приказы Лойт жертвам, и те начинают сходить с ума. Тогда на вечеринке я готов был убить каждого, кто к тебе прикасался, кого ты целовала на моих глазах. И убил бы, если б старый маг Доббер не сообразил наложить на всех нас заклятье. Так вот, я – не жертва! Можешь вычеркнуть меня из своего списка, – он кивнул на рюкзак, зажатый в моей руке.
– Ой, – спохватилась я, – надо же туда еще владыку вписать! Я его тоже поцеловала, представляешь? Ну-ка, отпустил меня быстро!
Ошеломленный демон разжал руки, я сползла по стеночке, выхватила тетрадку из рюкзака и вписала: «Сатарф (уточнить срок давности предыдущего поцелуя сельо и последствия совмещения поцелуев)».
– Издеваешься? – Ирек сел рядом на корточки.
Я захлопнула тетрадь и честно-честно призналась:
– Нет. Вычисляю, который из вас – принц. Чтобы даже случайно меня не задел наглыми лапами.
– Тогда владыку и меня зачем вписала?
– На всякий случай. Я с этими вашими «тенями» скоро с ума сойду. А иллюзии! Даже высшие маги не разберутся без «вороньего глаза». Пока у меня только одна точная примета: мой поцелуй. Вот скажи, только честно, ты точно не сын владыки?
Парень побледнел и опустил глаза.
– Ирек?! – похолодело в груди. Я вскочила. – Ты… ты… Убью, Дьяр!
Он поймал меня за руку, удержав ее в миллиметре от щеки, с опаской покосился на выпущенные когти. Перехватил и вторую руку.
– Я открою правду, Лика, в обмен на правду. Идет?
Я кивнула.
– Я – сын владыки, но я – бастард. Вообще-то это тайна, – вздохнул он, выпустив мои сжатые в кулачки руки.
Я раскрыла тетрадку, вычеркнула Ирека и, подумав, владыку, а вот запись в скобках оставила – уточнить срок действия поцелуя все-таки надо.
– Айреса тоже вычеркни, – хмуро сказал второгодник. – Он точно не сын владыки. И Дамира.
– Какого Дамира?
– «Тень». Он тоже, как ты понимаешь, не наследник Сатарфа.
Вписав имя рядом со словом «тень», я добросовестно зачеркнула строку. Ирек фыркнул, но комментировать не стал. Протянул ладонь.
– Мир?
– Это и есть твой вопрос, на который нужен правдивый ответ?
– Нет. Я оставлю на потом право его задать.
– Хорошо. Мир, – я положила ладонь на его ладонь.
Он осторожно сжал, поднес к губам и, улыбаясь, поцеловал каждый пальчик.
– Эй, ты же не жертва! – я попыталась освободить руку.
– Нет. Но зачем отказывать себе в удовольствии?
Прозвучал мелодичный сигнал, означавший конец пары, и коридор тут же заполнился толпой адептов Тьмы. А все они – верзилы как на подбор. Досадно. На галерку, где все были бы как на ладони, я не успела, и теперь приходилось тянуться на цыпочках, чтобы разглядеть выходивших из фехтовального зала демонов.
Когда я для улучшения обзора забралась на высокий подоконник и села, свесив ноги, Ирек поинтересовался:
– Кого ты ищешь?
– Жертв! – и я хищно прищурилась на троих четверокурсников, вышедших последними. – Ирек, вот тот ненормально белый тип, это кто? Почему я его раньше не видела?
Эхо прикосновения сельо шло от того, кто был в центре, – высокого (покажите мне среди высших демонов коротышку! Вултона не предлагать!) альбиноса с бледной, как подснежник, кожей, белыми волосами и красными глазами. Белая куртка поверх кровавого цвета майки смотрелась среди студенческих мантий, как балахон палача. Если учесть, что белый цвет ненавистен демонам, то этот – либо мазохист, либо пацифист.
– Это Эльяс Генти, – процедил Ирек. – Но ты его видела. Даже трогала. На вечеринке. Ты что, забыла?
– Совсем все забыла, – раскрыв тетрадь, я вписала имя. – Ирек, он ведь тоже не принц?
– Нет, – Ирек подобрался, когда Эльяс, глянув поверх голов, направился к нам. – Он его злейший враг.
Зачеркнула и поставила крестик. Явно хороший демон этот альбинос. Но как я умудрилась одарить поцелуем это чудовище? Нарисовала на полях винную бутылку и перечеркнула косым крестом. Клянусь не пить ничего крепче кефира!
Я уже порадовалась, что оказалась не столь и развратна, если из всех бывших однокурсников Ирека отмеченным оказался всего один.
Но дверь снова открылась.
Вот не понимаю я себя. Не понимаю! Ирек хотя бы красив, островитянин впечатляющ, альбинос эффектен. А этот, нахохленный, как воробей, – сущая «серая тень». Стального оттенка волосы, серо-голубые глаза, серая хламида формы. Ничего особенного – пройдешь и не заметишь.
– А вот тот, серенький, кто? – толкнула я локтем Ирека.
– Шан Марух.
Вписала.
– А… – я не успела спросить о венценосном статусе Шана, как дверь снова открылась, выпустив мастера меча Паллера и пятерых адептов. – Ирек, – задрожали у меня руки. – Скажи, что было на той вечеринке, если я всю Академию перецеловала?
– Не всю, к счастью для Академии, – усмехнулся второгодник. – Потом расскажу, что помню. У меня, как ни стыдно признать, тоже заклинанием память отшибло, хотя я и выставил защиту. Но старина Доббер, когда разозлится, и высшего мага наверняка зашибет.
– Потом так потом. Сейчас мне нужны имена вон тех пятерых.
Ирек перечислил, я старательно записала, но он не успел уточнить, кто из них – не принц. До нас добрался альбинос, раздавая по пути тычки и затрещины и уворачиваясь от встречных, и остановился напротив меня так близко, что едва не касался коленок.
– Привет, малышка.
– А со мной поздороваться, вежливый ты наш? – лениво протянул Ирек.
– Привет, малыш, – альбинос на него и не посмотрел, в упор разглядывая меня.
– Два шага назад, Эльяс, и поздоровайся еще раз, – завелся второгодник.
– Обойдешься. Тебе место сейчас в детском саду, маленький, а не в обществе взрослых.
Так. Вот пикировок нам тут не надо. Я, протянув руку, потрепала белые волосы, улыбнулась:
– Привет, старичок, – и повернулась к Иреку. – Пойдем отсюда, раз тут такие все грубые, старые и нудные.
И соскользнула с подоконника, на миг пожалев, что на мне уже нет бронелифчика – толчок в грудь альбиноса был бы ощутимее, а так получилось весьма пикантно. Альбинос забыл дышать, но тут его аккуратненько взяли за шкирку и переставили.
– Я тоже хочу поздороваться.
– Ну, здорово, – Ирек, заслонив меня, протянул руку еще одной «серой тени» – почти полного близнеца Шана Маруха, только насмешливые глаза чуть ярче да челка длиннее.
Рука была проигнорирована.
– Имя? – строго спросила я, взяв карандаш на изготовку.
В это время Эльяс вывернулся из хватки и попытался отодвинуть незнакомца, но его перехватил Шан.
– А ты не помнишь? Я Ронар, – улыбнулся серый.
Вписала.
– Вы близнецы? – указала я карандашом на Шана.
– Можно и так сказать. Это важно?
– Надеюсь, ты не принц? – прищурилась я.
Парень засмеялся:
– А что? С принцами не здороваешься?
– Желать здоровья таким гадам – не в моих привычках.
Тут Эльяс двинул локтем Шана, и тот отлетел.
– Прошу прощения, леди, – поклонился Ронар. – Я вынужден немного отвлечься. Долг крови зовет.
С этими словами он налетел на Эльяса, занесшего кулак для удара, сгреб в охапку и, открыв дверь в аудиторию, сунул туда соперника и захлопнул дверь, для верности шлепнув ладонью по замку. Тот послушно щелкнул.
– Так на чем мы остановились? – лениво подошел Ронар, демонстративно отряхивая руки.
Дверь содрогнулась: Эльяс пытался ее вышибить, но двери в Академии сделаны на совесть.
– Сестричка, гони от себя эту сволочь! – глухо донесся голос альбиноса.
– Интересно, когда у меня появился такой белобрысый и красноглазый братишка? – округлила я глаза.
Собравшиеся вокруг бывшие одногруппники Ирека переглянулись и расхохотались.
– А ты не помнишь? – подал голос один из последней пятерки, чьих имен я еще не выучила. – Мы же все побратались на той вечеринке и приняли тебя с подружками в сестры.
– Кроме Шана, его там не было, – уточнил второй.
– Не было Ронара, Шан был, – возразили ему.
Так я выяснила наконец обстоятельства массовой раздачи поцелуев. Какое облегчение!
Я крутила головой от одного новоявленного братца к другому, пока не обнаружила, что Ирек куда-то запропастился. Да и обе обсуждаемые «серые тени» тоже. Зато кто-то выпустил Эльяса, и альбинос пытался выяснить, почему очаровательная Зулия не пришла на последнее свидание.
Прозвучал сигнал на следующее занятие. Подхватив рюкзачок, я растолкала старшекурсников и помчалась на лекцию в соседний корпус. Опоздала, конечно.
– После занятий напишешь объяснительную о причине опоздания, адептка Лика Тария, – мстительно сказал принц. Точнее, лжепринц. Теперь я точно знала, под чьей личиной прятался в Академии настоящий Дьяр.
Последнюю лекцию я почти не слушала: механически вписывая в тетрадь слова, мысленно прокручивала получившийся список. Верховная жрица говорила, что принц тайно обучается на старших курсах – либо четвертом, либо пятом. В списке – двенадцать имен, если не считать владыки. И два из них – Дьяр, под своим именем и под чужим.
И с «тенями» непонятно: сколько их на самом деле? Две точно есть, принять они могут любой облик и подменить наследника в любой его ипостаси. Везет же некоторым: прогуливай себе лекции, никто и не заметит, объяснительных не потребует. А вот экзамены наверняка он сдает сам, из гордости.
Потому так важно было вычислить его до каникул. Как раз на это время и выпал срок Лунной Мистерии, и очень необычной – совпавшей с полным лунным затмением, когда богиня будет наиболее слаба.
Задумавшись, я не услышала сигнала с уроков. Вздрогнула, когда передо мной лег лист бумаги:
– Пиши.
– Что? – я подняла глаза.
Лжепринц с нудно-скучающим выражением лица сунул мне в руку карандаш.
– Объяснительную.
Ну, я тебе сейчас напишу, лживая «тень»!
Девчонки, подмигнув мне на прощание, знаками показали, что ждут за дверью. Ирек тоже что-то просигналил, почему-то положив ладонь на горло, словно сам себя хотел придушить. Аудитория опустела, а лжепринц сел так, чтобы перегородить мне путь к бегству. Еще посмотрим, кто куда сейчас побежит.
«Дорогой Шан! Я так хотела тебя увидеть, что, презрев девичью гордость, ждала всю перемену, когда ты ко мне подойдешь, но ты даже не посмотрел на меня. А я из-за тебя опоздала на лекцию, между прочим. И утром – тоже из-за тебя, потому что с тех пор, как ты меня поцеловал, я ни одной ночи не могу уснуть спокойно, думая о тебе. Сволочь ты последняя, Шан. Ненавижу тебя. Вот именно это я и хотела тебе сказать сегодня. И убери от меня своих серых шестерок, надоели! Если еще хоть один из них посмеет ко мне прикоснуться, то ректор и твой папочка узнают, кто сдает за тебя экзамены. А пока спи спокойно. Лика».
Сложив листок, протянула его лжепринцу:
– Передай по назначению, староста.
Он развернул, прочитал, и я с наслаждением наблюдала, как вытягивается и сереет (да-да!) его лицо.
– Передам, – лжепринц спрятал «объяснительную» в карман.
– А какое у тебя настоящее имя, «тень»?
– Дьяр.
– Лжешь. Покажи мне истинное лицо, Дамир.
Чужая личина слезла с него, как наволочка с подушки, и я узнала того парня, который был спутником принца при нашей первой встрече. Мышиного цвета волосы, небольшие темно-серые глаза, чуть вздернутый нос. Он вскочил, с трудом удерживаясь, чтобы не придушить меня, даже протянул скрюченные пальцы, но сжал кулаки и оперся о столешницу, нависая с перекошенным злостью лицом.
– Кто тебе сказал имя?!
– Догадайся. Значит, это тебе принц Дьяр поручил столь грязную и приятную работу, как изнасиловать «сельскую девушку». Противоядия тебе, кстати, больше не требуется?
Он прошипел:
– Не с-с-стоит беспокоиться обо мне, с-с-сельо. Лучше о себе побес-с-спокойся. Ты еще жива только потому, что владыка вмешшшался.
– Да, этот мужчина поприятнее, чем его сыночек и исполнители его гнусных поручений. А скольких девушек ты принудил к соитию под личиной принца, Дамир? Сколько их рыдало от счастья, подчиняясь приказу мерзавца, который не имел права приказывать именем принца? – я привстала, подалась вперед, поймав его бешеный взгляд, и не отпускала, властно вглядываясь в тьму зрачков. – Именем богини Лойт заклинаю тебя, Дамир. Отвечай. Приказывал ли тебе принц Дьяр брать девушек насильно?
– Нет, – хрипло выдавил он, не в силах отвести глаза. – Только соблазнить, если получится.
– Знает ли Дьяр о том, что ты использовал его личину для совращения девушек?
– Да.
– А о том, что ты приказывал им его именем?
– Нет.
– Ты докладывал ему о своих победах?
– Да.
– А о жертвах насилия?
– Нет.
«Богиня! – воззвала я к Лойт. – Ты видишь оскорбившего тебя. Приказывай, я исполню». – «Я возьму эту месть на себя, жрица», – зазвенел ее гневный голос. Селенис в колье – невидимом, скрытом иллюзией на моей груди – озарился лунным светом, отразившимся в расширенных зрачках «серой тени».
– Я, богиня Лойт, проклинаю тебя, демон Дамир! – произнесли мои губы. – Ты будешь желать, но не сможешь взять. Ты будешь любить, но не изведаешь ответной любви. И будет так, пока ты не искупишь вину передо мной и всеми девами, тобой обиженными, и пока не простит тебя каждая из них.
Голос богини умолк, Дамир покачнулся, осел на скамью и хрипло хохотнул:
– Ха! Напугала, лунная шлюха! В гробу я видел твои проклятия. Ты дорого заплатишь мне за это идиотское колдовство. Магия сельо запрещена во всем Тархареше. И не забывай, что это я заключил с тобой пари.
– На поставленном тобой штампике значится другое имя, – усмехнулась я. – С каким-то там Дамиром я не заключала никаких пари. Ступай, ты меня более не интересуешь. Не забудь передать письмо своему не менее отвратительному господину.
Разъяренный парень попытался еще что-то сказать, но я прищурилась на его губы, отмеченные поцелуем сельо, и из них не вырвалось ничего, кроме мычания.
– Вряд ли ты сможешь еще кого-то поцеловать, Дамир, – добавила я довесочек к проклятию богини. – И уж, конечно, больше не сможешь приказывать девушкам от имени принца. И руки твои, – мой взгляд скользнул на его сжатые для удара кулаки, – будут гореть от невидимого яда, они не поднимутся ни на меня, ни на одну из женщин.
Взвыв, Дамир кинулся на меня, но ударил лишь скамью, на которой я только что сидела. Ногой. Дерево треснуло. Меня там уже не было – перепрыгнула на стол.
Стол тоже разлетелся. И соседний. И еще.
Славно попрыгали. Бедная Академия. Теперь кого-то точно отчислят. Не меня, надеюсь. Это же не я тут все разношу в щепки.
Если бы не ворвался Ирек и не впечатал «тень» в стену, дров было бы больше. Дамир не успел натянуть личину, вырвался, отпрыгнул в затененный угол и исчез.
– Что тут произошло, Лика? – Ирек сгреб смеющуюся меня в охапку. – Он тебя ударил? Убью скотину!
– Нет, не надо, – смеялась я и не могла остановиться, хотя уже текли слезы. – На меня у него рука не поднимется, а себя он сам убьет, не лишай его хотя бы этого удовольствия.
– Успокойся, маленькая, – парень усадил меня на колени, крепко обнял, прижав мою голову к груди, и гладил по волосам, как ребенка, то щекотно дуя на макушку, то вдыхая запах моих волос. Наверное, решил, что я головой ушибленная с рождения, как принц Дьяр. И все же истерика быстро прошла, и я уже просто млела и слушала, как сильно бьется его сердце. Неужели он и правда испугался за меня?
– Лика… – судорожно вздохнул он, целуя многострадальную макушку.
Я подняла голову, и он тут же принялся снимать губами дрожавшие на ресницах слезы. Потом оказалось, что слезинки скатились к уголкам моих губ. И скопились их там целые озера, судя по глубине и длительности поцелуя.
Но дверь опять с треском распахнулась.
– Ирек Гил, убери от нее руки!
А вот и принц Дьяр пожаловал собственной персоной. Возможно. Ишь как щека полыхает и синие глаза яростно светят.
– С какой стати? – назло врагам, меня обняли так крепко, что я опять пожалела об отсутствии бронелифчика.
– Я приказываю! – рявкнуло высочество.
– Неправомерный приказ, Дьяр, – процедил Ирек. – Даже ты не имеешь права вмешиваться в личную жизнь подданных Темного Трона. Ты еще нам не владыка.
– Вмешиваюсь по праву замещающего владыку на время его отсутствия. Лика Тария нарушила запрет на магию сельо.
– А разве она нарушила? – Ирек обвел взглядом потолок. Сигнализация, сидевшая по углам глазастыми паучками, пискнула и лопнула, запахло дымом. – Кто видел? Кто докажет? Магические слухачи сломаны, к сожалению. Совершенно случайно.
Принц иронично скривил губы, присел на уцелевший стол преподавателя.
– Мог бы и не ломать, а стереть кристаллы памяти. Не дури, Ирек. Имеется пострадавший.
– Ой, как его жалко! – всплеснула я руками и… обняла второгодника за шею. – Это, опять же случайно, не адепт по имени Дьяр? А он правда пострадавший? Что-то не заметно. А там, за дверью, есть свидетельницы, что я оставалась в аудитории именно с ним. И вдруг он, не выходя, снова входит. Вот чудеса!
– Да, Дьяр, – широко улыбнулся Ирек. – Я тоже свидетель, что ты тут оставался с Ликой наедине. А потом тут, в Академии, оказался посторонний. Может, объяснительную напишешь, староста?
– М-да… Нехорошо получилось, – в глазах принца вдруг мелькнули смешинки. Отходчивый какой. Только что изображал бурю с молниями и громами, и вот уже прикусил губу, чтобы не заржать.
И эти нюансы никак не вязались у меня с образом Дьяра.
– Пусти меня, Ирек, мне надо выйти на минутку, – я расцепила руки державшего меня парня, обошла по дуге рассевшегося на столе, как у себя дома, принца и выглянула за дверь. Миранда и Зулия ждали у окна в конце коридора.
– Миранда, ты случайно не заметила… только не думай, что я свихнулась… кто сейчас вошел в аудиторию?
Надо было видеть их глаза!
– Шан с четвертого курса, а что?
– А до него кто входил?
– Ирек. А что случилось?
– Пока ничего, все еще живы.
Задумавшись, я тихо вернулась в кабинет и уловила обрывок разговора.
– И никаких идей, куда он пропал, – обеспокоенно говорил Ирек.
Оба демона были заняты восстановлением мебели, и получалось у них очень слаженно, залюбуешься. Принц складывал обломки, а Ирек скреплял их заклинанием, словно сшивал черными паутинками молний. Наложенная сеть мгновенно впитывалась, не оставляя следов, и поверхность выглядела безупречно целой. Темная магия умеет работать с неживыми предметами, как никакая другая. Вот только почему Дьяр, который должен быть сильнее как наследник Темного Трона, на подхвате у бастарда?