Остров Буян Шведов Сергей

— Это было давно, это было вчера, но, возможно, это случится завтра или через год.

Фраза прозвучала многозначительно и загадочно. Но, к сожалению, никак не прояснила ситуацию, в которой я неожиданно оказался. Пытать достойного Варлава по поводу прошлого, настоящего или будущего было совершенно бесполезно. Этот человек умел хранить тайну. Оставалось только ждать и надеяться, что с течением времени ситуация так или иначе прояснится.

Мне отвели довольно пристойные апартаменты с бассейном, санузлом и поистине царским ложем. Санузлу я удивился более всего, он практически ничем не отличался от нашего. Золотые прибамбасы и роспись на стенах не в счет, а принцип его функционирования был тот же самый. Я потрясенно смотрел на журчащую в унитазе воду, но вовремя вспомнил строку Маяковского о том, что «в наши дни вошел водопровод, сработанный еще рабами Рима». Я не отношу себя к горячим поклонникам этого поэта, но в данном случае Владимир Владимирович был, скорее всего, прав.

К сожалению, пообщаться с обслуживающим персоналом мне не удалось. То ли ребята не понимали нашего языка, то ли им был дан строгий приказ не отвечать на вопросы подозрительного типа, поселившегося в этом номере. Уточню: прислуживали мне только мужчины, одетые с вызывающей скромностью. А проще говоря, на них не было ничего, кроме набедренных повязок. Но поскольку я не отношусь к ценителям мужской красоты, то мне их внешний вид был по барабану. А вот женщин в храме, похоже, не было. Во всяком случае, за неполные сутки моего здесь пребывания я не увидел ни одной юбки. Справедливости ради стоит отметить, что большую часть времени я провел в подвале и видел слишком мало, чтобы составить достаточно полное представление об обитателях храма Йопитера. Одно могу сказать с уверенностью, кормили здесь хорошо. Я не то чтобы гурман, но покушать люблю, а потому не поскупился на слова благодарности накрывшим стол по-царски людям. Увы, слова мои не нашли должного отклика. Достойный Варлав не стал делить со мной трапезу, а бессловесные слуги испарились сразу же, как только я осушил последний кубок замечательного красного вина.

Мне ничего другого не оставалось, как покинуть отделанный драгоценными камнями столик и взгромоздиться на царское ложе, которое вместило бы по меньшей мере десять человек среднего телосложения. К сожалению, я довольно долго пребывал на этом ложе один, терзаемый сомнениями. Все мои попытки разобраться в случившемся оканчивались пшиком, поскольку произошедшее со мной анализу не поддавалось. Я испытывал явный дефицит информации. А из того, что я увидел собственными глазами, можно было сделать только один вывод — влип. Причем влип непонятно во что и с непредсказуемыми последствиями. Подозрения насчет земных спецслужб я вынужден был с прискорбием отставить. В конце концов, городить такие декорации за счет государственного бюджета, чтобы морочить голову Вадиму Чарноте, будь он хоть трижды царевич, никто бы у нас не стал. Скрепя сердце приходилось признать, что я столкнулся с явлением необычным, выходящим за рамки обыденного и имеющим мистический характер.

Мои размышления о смысле бытия были прерваны вторгшейся в апартаменты особой, одетой в умопомрачительный и вызывающе эротический прикид. Особа была женского пола, а вот что касается ее наряда, то назвать его платьем было нельзя. Ну, хотя бы потому, что материя и не думала скрывать те прелести, которые в странах с ханжески воспитанным населением не принято выставлять напоказ. Все земные кутюрье умерли бы от зависти при виде подобной роскоши. Я хоть и не кутюрье, но Наташкин наряд оценил и от восхищения даже прицокнул языком.

— Дозволено ли будет скромной Светлане разделить досуг просвещенного царевича Вадимира.

— А где Светлана-то? — не сразу врубился я.

— Светланой в этом мире зовут меня, Вадим. — На мой взгляд, имя Наталья этой жгучей брюнетке подходило гораздо больше. С чего это папе с мамой пришло в голову дать столь светлое имя девчушке, которая и цветом волос, и смуглостью кожи менее всего ему соответствовала?

— Свет здесь совершенно ни при чем, — обиделась бывшая Наташка. — Имя Светлана вбирает в себя мудрость Вед и доблесть ланов, то есть львов. «Подобная мудрой львице» — именно так переводится мое настоящее имя.

Я не стал с ней спорить, ну хочется девушке быть умной львицей, и на здоровье. В данную минуту меня больше интересовал вопрос: можно ли в этом храме заниматься сексом, или, чего доброго, жрецы сочтут подобное нахальство оскорблением божества?

Кажется, до Наташки не дошло. Между прочим, она и раньше не всегда меня понимала, но я относил ее заторможенность в некоторых вопросах на счет недостатка образования, недостатка, безусловно, простительного в столь юной и обольстительной особе.

— Секс — слово глупое и неудачное, — скривила пухлые губы мудрая львица. — Любовь должна соединять, а не расчленять.

Теперь уже я не понял свою хорошую знакомую, — возможно, тоже сказался недостаток образования.

— Секс в переводе с латыни означает расчленение, разъединение. В русском языке есть производные от этого слова: «секира», «сеча» и тому подобные.

Какой конфуз! Это же надо так глупо промахнуться. Предложить девушке заняться расчлененкой. Хорошо еще, что она приняла тебя, Чарнота, просто за невежду, а не за сексуального маньяка. Ну спасибо нашим цивилизованным европейским братьям. Подложили они таки свинью русскому человеку в самый ответственный момент!

— И чем же в таком случае следует заняться мужчине и женщине, если судьба послала им такое роскошное ложе?

— Кама Сутрой.

Предложение мне понравилось. Не то чтобы я был крупным знатоком в этой области, но представление о предмете разговора имел. Правда, наученный горьким опытом, я не спешил вываливать свои знания на голову мудрой партнерши и терпеливо ждал, когда львице угодно будет просветить меня на этот счет.

— Надо совершить омовение, — сказала она. — К богам следует обращаться с чистой душой и чистым телом.

— Бассейн в трех шагах. А что, разве Кама Сутра — это религиозная церемония?

— Разумеется. Частица «ка» в конце слова означает уменьшение, пренебрежение, а вначале «ка» наоборот — возвышение, возвеличивание. Слог «ма» означает земное, тогда как «ра» — небесное. «Сут» означает суть или истина. Таким образом, «Кама Сутра» — это ни что иное, как «через высшее земное к небесной истине».

Кто бы мог подумать! А я уже раскатал губу и не только. Хорошо хоть хватило ума притормозить и не лезть к знающим людям со своим куцым опытом и еще более куцыми сведениями, почерпнутыми из источников тех самых цивилизованных стран, где секс считается занятием похвальным.

— Значит, земные радости отменяются?

— Да нет же, — рассердилась мудрая львица Наташка. — Из всех земных чувств оргазм является самым возвышенным.

Прямо скажу — утверждение не бесспорное. В школе нас вообще-то учили, что нет чувства более светлого, чем патриотизм, то бишь любовь к отечеству.

— Любить нужно не отечество, а Родину-Ma. Ма — это не только земное, но и женское начало.

— Подожди, а как же мужчина?

— Мужчина — проводник небесного огня, или куя.

Я был польщен. Приятно всё-таки сознавать, что ты не фуфло какое-нибудь в штанах, а проводник небесного огня и являешься участником космического действа, а не пошленькой интрижки по соблазнению очередной девицы или чужой жены. По уверениям мудрой Наташки, во время магического действа под названием Кама Сутра да еще под сводами храма Йопитера на меня обязательно должно было снизойти божественное озарение. К сожалению, я не совсем понял, что это за озарение, но старался по мере сил не осрамиться во время религиозной церемонии. И, надо сказать, мне это удалось. И даже не один раз. Однако по части озарения возникли большие проблемы. То есть всё было, включая высшее земное чувство, но вот умнее я от этого не стал. Знаний во мне тоже не прибавилось. И поставленная предо мной жрецами цель по-прежнему виделась словно в тумане.

В общем, поутру я не стал мудрее. Древняя магия оказалась слабым подспорьем для воинствующего атеиста. Короче говоря, боги отказали мне в поддержке, что, по мнению Наташки, сулило мне в будущем большие неприятности. Тем не менее она решила разделить со мной труды по поиску того, не знаю чего, и пообещала мне покровительство своей богини. Я был тронут ее бескорыстием, однако вскоре выяснилось, что жрица Светлана решилась на этот шаг отнюдь не по своей воле. К этому героическому шагу ее принудили жрецы храма Йопитера и родной папа Варлав. Жестокосердие последнего меня особенно возмутило, и я не преминул высказать ему пару ласковых на прощанье.

— Такова воля богов, — сокрушенно развел руками достойный вельможа. — А мы, люди, всего лишь игрушки в их руках. Поверьте, царевич Вадимир, от успеха вашей миссии зависит судьба человечества, его настоящее, прошлое и будущее.

Я, разумеется, не поверил. Конечно, от каждого из нас в этой жизни что-то да зависит, но не думаю, что моя неудача в сомнительном предприятии способна поколебать основы мироздания. Будучи гражданином цивилизованной России, я ни в грош не ставил суеверия прошлых веков. А достойный Варлав вкупе с седобородыми старцами были нашим далеким прошлым, и их представления о мире казались смешными человеку, живущему в двадцать первом веке. Главной моей проблемой было то, что я не знал, где оказался. Логично было бы, конечно, предположить, что некий изобретатель придумал машину времени и теперь издевается над несчастными в свое удовольствие. Не исключалось также, что я просто сплю и вижу очень занятный сон, участником которого являются и мои знакомые. Но в любом случае я должен был разобраться в происходящем, а для начала следовало хотя бы выбраться из большого каменного мешка, в смысле храма, где я неожиданно для себя очутился.

Для путешествия мне выделили коня. Я предпочел бы автомобиль, но, к сожалению, его еще не изобрели. Если кто-то думает, что скакать верхом — это большое удовольствие, тот очень глубоко заблуждается. Не говоря уже о том, что я был никудышным наездником и взгромоздился на спину лошади второй раз в жизни. Кстати, конь оказался без седла, его, видите ли, тоже не изобрели. Я было попросил колесницу, но мне в просьбе было отказано по той причине, что далеко не все здешние дороги пригодны для этого вида транспорта. Тем более что мне предстояло отправиться в места глухие, гористые и вообще малоприспособленные для передвижения.

По сравнению со мной Наташка сидела на лошади как истинная амазонка. И снаряжена она была соответствующим образом. То бишь затянута в кожу, украшенную медными бляхами, с мечом у крутого бедра и со щитом в руках. Мне тоже выделили какую-то железяку в ножнах, довольно тяжелую и страшно неудобную. Что же касается доспехов, то я от них благоразумно отвертелся, заявив своим доброхотам, что истинные атланты в подобной ерунде не нуждаются. И вообще нас не берет ни пуля-дура, ни штык-молодец. Я бы и меч выбросил, поскольку всё равно не умел с ним управляться, а таскать его по горам и долам было довольно утомительно, но тут выяснилось, что оружие на острове Буяне — это еще и статус его владельца. Безоружный человек здесь совершенно бесправен, и его может обидеть каждая козявка.

— А драконы на вашем острове водятся? — спросил я у мудрой львицы.

— Не знаю, — честно призналась она.

— То есть как это не знаешь? — удивился я. — Ты же живешь на этом острове!

— Ну и что, — пожала плечами амазонка.

— То есть как это что. Если я живу в Российской Федерации, то я знаю практически всё о нашей фауне. Во всяком случае, драконов в России вывели уже много тысячелетий назад.

— Остров Буян — это не Россия, — отозвалась со вздохом Наташка. — Он не похож ни на одно из известных тебе государств.

— А в чем отличия?

— Он меняется.

— Ну, милая моя, удивила Москву селедкой. Я вот родился в Советском Союзе, а сейчас живу в Российской Федерации. Разница существенная.

— Ты не понял. Ваши города остаются на своих местах, а наши то появляются, то исчезают. И там, где вчера был многолюдный город, сегодня поутру может быть голая степь. А через неделю в этой степи может вновь восстать город, но совершенно непохожий на предыдущий.

Я был поражен и даже более чем. Сначала мне показалось, что мудрая львица пошутила над бедным провинциалом, но выражение ее лица оставалось совершенно серьезным. И эти ее слова многое объясняли в поведении моих знакомых. Меня посылали туда, не знаю куда, вовсе не потому, что хотели надо мной поиздеваться. Они действительно не знали, куда меня послать.

— И как же вы живете в таком странном мире? Кто вас кормит? Или жрецы храма сами выращивают овощи на огороде?

— Не кощунствуй, царевич Вадимир. Все города и села и все появляющиеся на острове люди признают власть жрецов главного храма.

— А если не признают?

— У жрецов храма есть достаточно сил и средств, чтобы покарать неразумных.

— Ну, хорошо, а откуда берутся эти города и куда потом проваливаются? Может, это вообще не города, а фантомы?

— По-твоему, я фантом? — обиделась Наташка.

— Значит, эти города и эти люди приходят на ваш остров из разных эпох и стран?

— Конечно. Это вполне реальные города и вполне реальные люди.

— Ну, хорошо, а куда мы с тобой сейчас едем?

— Понятия не имею. Путь выбираешь ты.

Отчасти это было правдой, поскольку мой жеребец рысил на полкорпуса впереди Наташкиной кобылы. Но это вовсе не означало, что норовистой скотиной управлял именно я. Скорее уж она управляла мной.

— Боги укажут тебе верный путь.

Как у них тут всё просто, мама дорогая! Боги укажут, жеребец вывезет туда, не знаю куда. А мне останется только взять то, не знаю что, и передать его в руки жрецов. Прямо душа радуется от такой перспективы.

— А этот замок давно здесь стоит?

— Ты имеешь в виду вон то сооружение у краста?

Сооружение довольно приличных размеров, действительно напоминающее средневековый рыцарский замок, я видел очень хорошо. Но никакого то ли краста, то ли креста я рядом с ним не приметил, о чем не постеснялся сказать своей проводнице.

— Краст — это место, где небо (Ра) сходится с твердью (ста). А крест — это древний символ единения неба и земли.

— То есть краст — это горизонт.

— Да, отсюда слово «окрестности». А люди, живущие в окрестностях, называются крестьянами.

— Ну объяснила, старуха, спасибо. Выходит, этим замком владеют местные крестьяне?

— Почему ты назвал меня старухой?

— Извини, погорячился. А ты ничего не перепутала? Если ваши крестьяне живут в таких хижинах, то где обитают ваши рыцари? На небе, что ли?

— Всех людей, живущих временно или постоянно в окрестностях храма Йопитера, мы называем крестьянами. Не понимаю, что тут смешного?

— Нет, всё в порядке. Так мы навестим этих крестьян?

— Решать тебе. Путь выбираешь ты. Я лишь иду за тобой следом туда, куда укажут боги. Но имей в виду, что в этом замке тебя может подстерегать опасность.

— А твои боги нас не защитят?

— Кроме сил светлых есть еще силы темные. И далеко не всегда боги могут совладать с дэвами. Но ты ведь атлант — кому же еще бороться с порождениями Тьмы, как не полубогу?

Вот это я называю — приехали. Мало того что я атлант, так теперь уже и полубог. А между прочим, ее дорогой папа Варлав тоже атлант. К тому же местный уроженец. Почему бы ему не провести операцию по зачистке окрестностей? В храме Йопитера дислоцируется целая дивизия раздолбаев с мечами. Отсиживаются, понимаешь, за высоченными стенами, еще почище кремлевских, а в бой посылают совершенно неподготовленного новобранца, который этих дэвов в глаза не видел и абсолютно не в курсе, как с ними бороться.

— Как они выглядят, эти самые дэвы?

— По-разному. Они меняют обличья.

Правильно. Будь я сукиным сыном с неограниченными магическими возможностями, тоже, наверное, норовил бы сойти за порядочного человека. Вот и пойди разберись, кто там, в этом замке, сидит, дэв или мирный крестьянин-пахарь.

— А может, нам вообще в этот замок не ходить? — пришла мне вдруг в голову замечательная идея. — На что он нам сдался?

— Боюсь, что в обход для тебя дороги нет.

— Что значит — нет дороги?! Для всех есть, а для Вадима Чарноты нет? С какой стати?!

Недаром же умные люди говорят: послушай женщину и сделай наоборот. Вот я и сделал. Часа три кружил вблизи этого чертова курятника, неизменно возвращаясь под его каменные стены. Сначала я грешил на жеребца и даже сделал ему строгое внушение. Но, даже прибрав к рукам поводья, я не сумел исправить ситуацию, складывающуюся для меня катастрофически. Нечистая сила не пускала меня не только вперед, но и назад. Наташка со свойственным всем мудрым львицам терпением наблюдала за моими героическими попытками уклониться от боя.

— Убедился? — наконец спокойно спросила она. — Ты очень упрям, Вадимир, сын Аталава.

— Ладно, пошли, — признал я свою неправоту.

— Атлант не может войти в замок пешим, он должен въехать туда на коне.

У меня была надежда, что ворота замка передо мной не откроют. Мало ли кто там болтается у подножия высоченных стен. На моем месте действительно мог оказаться какой-нибудь неукротимый воитель, истребитель дэвов и прочих представителей нечистой силы. Да киллер, наконец. Ну нельзя же вот так походя раскрывать двери перед первым встречным. Ведь не случайно же, надо полагать, этот остров назвали Буяном. К сожалению, обитатели замка не оправдали моих надежд. Подъемный мост с чудовищным скрипом опустился прямо перед копытами моего коня, подняв при этом тучи пыли. Надо сказать, что на острове Буяне климат жаркий. А дождя тут, наверное, не было со дня творения. Что, естественно, не могло не сказаться на внешности странствующих по его просторам знатных господ. Я, собственно, имею в виду нас с Наташкой. Мы с нею были похожи на двух бедуинов, пересекших пустыню Сахару и мечтающих только об одном — быстрее добраться до воды и насладиться ее живительной прохладой.

В замке было удивительно тихо. Никто не вышел на каменные плиты двора, чтобы с поклоном приветствовать дорогих гостей. Я тоже не торопился спешиваться, окидывая пристальным взглядом почерневшие от копоти и времени стены. Назвать этот замок роскошным у меня не повернулся бы язык. Кругом царила суровая простота. Прямо посреди двора лежала огромная свинья с поросятами, коих было около десятка, и косила в нашу сторону хитрым взглядом. Мой жеребец на свинью отреагировал индифферентно, из чего я заключил, что передо мной самое обычное животное, не склонное к чудесным превращениям. В конце концов, на то и существует конь у добра молодца, чтобы ржанием предупреждать его о появлении нечистой силы.

— По-моему, русским духом пахнет, — сказал я, заметив разбросанные по двору коровьи лепешки.

— Тебе виднее, — пожала плечами Наташка.

— Живой есть кто-нибудь? — бодро крикнул я. Однако на мой зов никто не откликнулся. Хотя люди в замке были наверняка. В конце концов, не свинья же мне открыла ворота? Я поделился своими размышлениями с мудрой жрицей и нашел у нее понимание. После чего мы наконец спешились. Надо сказать, что многочасовое путешествие негативно отразилось на моей пояснице. Передвигаться я, конечно, мог, но с трудом и опираясь на руку своего верного оруженосца. Чтоб он провалился, этот чертов жеребец. Это даже хуже бэтээра, смею вас уверить.

Кое-как я вскарабкался вверх по каменным ступеням и ступил под своды негостеприимного жилища. Нет, это точно был средневековый замок. И принадлежал он, скорее всего, какому-то очень небогатому рыцарю, поскольку ни одна уважающая себя сволочь не согласилась бы жить в таком убожестве при отсутствии всяческих удобств. На стене довольно большого зала, где мы с Наташкой оказались, висел, правда, гобелен, но до того выцветший, что разглядеть вышивку не представлялось возможным. Кроме гобелена в зале были еще грубо сколоченный стол и такого же качества табуретки и лавки. То есть даже посидеть со вкусом в этом помещении было не на чем. Я уж не говорю о том, что присесть нам просто не дали. На нас напали самым наглым образом, причем с тыла и без предупреждения.

Надо отдать должное Наташке, она мигом обнажила свой меч и тем самым спасла мою бедную голову от удара огромной секиры. Я, конечно, тоже попытался вытащить меч, но он почему-то застрял в ножнах, и мне пришлось защищаться с помощью подручных средств. Очень удачно увернувшись от меча, которым собирался проткнуть меня патлатый ражий детина, я врезал ему табуреткой по дурной голове. Табуретка выглядела надежной, но голова у придурка оказалась крепче. Потеряв свое единственное оружие в первой схватке, я пустил в ход кулаки.

Нападающих было четверо: сухощавый старик, похожий на Дон Кихота, уже упомянутый мною ражий детина с чугунной головой, еще один недоумок нехилого телосложения с секирой в руках и монах в рясе, толстый и неуклюжий, в руках у которого была увесистая дубинка. Монах вопил громче всех, без конца осенял себя крестом и почему-то называл меня отродьем дьявола. Ражего детину, уже получившего по голове табуреткой, я отправил в нокаут молодецким ударом в челюсть. Недоумка с секирой достал ногой по причинному месту, а потом еще добавил кулаком по печени. После чего вся четверка отступила зализывать раны, а мы с Наташкой укрылись за опрокинутым столом и приготовились к обороне. Мне наконец-то удалось извлечь из ножен свой меч, и теперь я довольно картинно им размахивал, давая понять молодчикам, что их хамское поведение не останется безнаказанным.

— В чем дело? — грозно прокричал я, пока наши противники переводили дух и приходили в себя после нешуточного отпора. — Мы мирные пилигримы, благожелательно настроенные к окружающему миру. Откуда столько агрессии? И где ваше хваленое рыцарское гостеприимство?

Сухощавый старик и монах переглянулись. Мне показалось, что моя речь произвела на них впечатление — на их лицах отчетливо проявилось недоумение и растерянность.

— Вы странствующий рыцарь? — спросил старик.

— Безусловно, — соврал я не моргнув глазом. — Меня зовут Вадимир, сын Аталава, а это мой оруженосец, Безусый Лев.

— А почему безусый? — насторожился монах.

— Так у него усы еще не выросли.

— Барон Гийом де Руж, — представился старик. — А это мои вассалы Жан и Жак. Вместе с отцом Жильбером они пытаются помочь мне спасти мою дочь от страшной участи. Проклятие висит над моим домом, благородный сир Вадимир, и как раз сегодня пробил страшный час. Вы, конечно, слышали о звере замка Руж?

— К сожалению, нет. Я здесь проездом. Но, вероятно, это что-то вроде собаки Баскервилей?

— А что это еще за собака? — опять насторожился монах.

— Не важно. Так вы считаете, что этот зверь убьет вашу дочь?

— Он приходит каждые двадцать лет, чтобы лишить невинности одну из дочерей владельца замка Руж вот уже на протяжении двухсот лет. Моя сестра лишилась рассудка и умерла, после того как побывала в руках этого чудовища, и я не хочу, чтобы та же участь постигла мою дочь. Ведь она у меня единственная. Все мои слуги разбежались. Никто из доблестных рыцарей Апландии не согласился мне помочь, испугавшись исчадия ада. Увы, но их можно понять. Однажды, лет сто назад, мой предок Рене де Руж попытался спрятать свою дочь, но зверь разорил всю округу, он убивал всех подряд до тех пор, пока ему не отдали на растерзание несчастную девушку.

Страшная история, что там говорить. Но я не очень-то верю в старинные легенды. Всё-таки для скептически настроенного человека двадцать первого века все эти демоны, звери апокалипсиса и тому подобное не более чем глюки воспаленного средневекового ума. Тем более что, как человек просвещенный, я читал бессмертную «Собаку Баскервилей» Конан Доила. И очень хорошо помню, чем закончилась вся эта история. Скорее всего, кто-то просто морочит голову старому барону, используя склонность к суевериям местных жителей.

— Так вы приняли меня за этого таинственного зверя?

— Извините, благородный Вадимир, — вздохнул Гийом де Руж, — но я и сейчас не уверен, что предо мной рыцарь, а не демон.

— Это вы напрасно, почтеннейший, — обиделся я. — Да и что во мне такого демонического, способного до икоты напугать несчастную девушку?

— Дьявол многолик, — поднял палец к потолку отец Жильбер. — Что стоит ему напялить на себя благообразную личину, дабы соблазнить невинное создание.

Жан и Жак наконец-то пришли в себя и поднялись на нижние конечности, обиженные на весь мир вообще и на меня в частности. Судя по всему, рыцарь Гийом собирался повторить отчаянную попытку убить незваного гостя и тем обезопасить свою дочь от возможно го насилия. В принципе я понимал чувства отца и даже восхищался отчаянной храбростью этого человека, восставшего против рока, обрушившегося на его семью, но умирать мне не хотелось, поскольку по своей природе я не был ни демоном, ни зверем, и моя смерть ничего не меняла в создавшейся ситуации.

— Должен сказать, благородный Гийом, что вы напрасно беспокоились на мой счет. Никакой угрозы для вашей прекрасной дочери я не представляю, поскольку являюсь гомосексуалистом. Я и мальчика за собой вожу для плотских утех.

После этих моих слов Наташка сердито, задышала и пнула меня ногой в ляжку. Ее почему-то обидело, что я назвал ее мальчиком. Я же посчитал, что уж лучше прослыть в приличном обществе гомосексуалистом, чем исчадием ада. А потом, мне просто не хотелось проливать кровь этих храбрых и добропорядочных людей. Ну и самому умирать тоже не улыбалось.

— Гомосексуализм — это грех, сын мой, — скорбно заметил отец Жильбер.

— Безусловно, — подтвердил я. — Но грех простительный. Во всяком случае, сулящий покой любящим отцам прекрасных дочерей.

Как я и ожидал, рыцарь Гийом де Руж после моего заявления отмяк душой и опустил меч, занесенный было над головой таинственного пришельца. Жан и Жак тоже поуспокоились и потеряли всякий интерес к человеку столь сомнительной ориентации.

— Мне очень жаль, рыцарь Вадимир, что вы пришли в мой замок в несчастливый день и я не могу вас принять как подобает.

— Какие пустяки, достопочтенный Гийом. Я человек без претензий. Ломоть хлеба, кусок свинины и чарка доброго вина за здоровье хозяина и его близких — вот, пожалуй, и всё, что я хотел у вас попросить.

— Вас, разумеется, накормят, благородный рыцарь. Но, к сожалению, я не могу гарантировать безопасность ни вам, ни вашему оруженосцу. Зверь может явиться в любую минуту.

— И тем не менее, благородный Гийом, я осмелюсь попросить у вас не только ужин, но и ночлег.

— Вы храбрый человек, уважаемый Вадимир. Но, надеюсь, вы понимаете, какой чудовищной опасности подвергаете не только свою жизнь, но и душу?

— Я не боюсь смерти, рыцарь де Руж, а что касается души, то в присутствии отца Жильбера я не испугаюсь даже князя Тьмы, не говоря уже о его подручном.

— Вы преувеличиваете мои силы, — вздохнул сокрушенно служитель церкви. — Я простой деревенский кюре, и все мои надежды только на крест и молитву.

Пока мы обменивались комплиментами, Жан с Жаком расставили мебель по своим местам, а немолодая, но расторопная служанка накрыла стол. Меня посадили по правую руку от хозяина, отца Жильбера — по левую. Сердитая Наташка пристроилась рядом со мной, а Жан с Жаком стерегли вход. Разносолов на столе не наблюдалось, но поужинали мы плотно. В вине тоже недостатка не было. Утолив аппетит и жажду, я пришел в хорошее настроение и попросил владельца замка Руж рассказать мне историю проклятия, павшего на его семью. Старый рыцарь печально вздохнул, но в просьбе гостю не отказал.

Виной всему, как водится, был отдаленный предок Гийома. Звали этого сукиного сына Анри де Руж. Благородный Анри был благородным, к сожалению, только по праву рождения. Что же касается его поведения, то оно оставляло желать много лучшего. Пока он насиловал местных крестьянок и обижал своих вассалов, никто его за это не судил. Человек был в своем праве. Но Анри де Ружу тесны стали широкие рамки средневековой морали, и он занялся откровенным разбоем. За разорение купцов и соседних замков святые отцы осуждали распоясавшегося рыцаря, однако отпускали ему грехи. Тем более что благородный Анри исправно платил церковную десятину.

Но безнаказанность, как известно, до добра не доводит. Рыцарь впал в ересь. В его замок зачастили подозрительные типы, колдуны, чернокнижники и атеисты. В общем, под их влиянием нечестивец не только отказался платить десятину, но и принялся грабить церкви и монастыри. Такого хамского поведения святые отцы простить ему не могли, и Анри де Руж был отлучен от церкви. В ответ ренегат напал на женский монастырь, разорил его, а всех монахинь отвез в свой замок. О надругательствах над несчастными женщинами, чинимых его предком, рыцарь Гийом рассказывать не стал, но и без того было понятно, что им здесь пришлось пережить. О бесчинствах, творимых владельцем замка Руж, стало известно королю, и хотя реальной властью тот не обладал, но всё-таки Лотарю Второму удалось собрать ополчение и двинуть его на мятежного вассала, подмявшего под себя целую провинцию. И вот тогда Анри де Руж допустил роковую ошибку, которая до сих пор аукается его потомкам, — он не нашел ничего более умного, как обратиться за помощью к дьяволу. Был ли то договор, скрепленный кровью, благородный Гийом не знал, но он знал совершенно точно, что в уплату за помощь нечестивый Анри предложил князю Тьмы свою малолетнюю дочь, а также всех еще не рожденных девиц из рода де Руж.

— И дьявол ему помог? — уточнил я.

— Увы, да, — обреченно склонил голову старый рыцарь. — Анри де Руж в пух и прах разнес войско короля Лотаря и на протяжении еще почти двух десятков лет бесчинствовал в нашем краю.

— Но и для него наступил час расплаты, — предостерегающе поднял палец отец Жильбер.

— Вот именно, — вздохнул Гийом.

Этот Анри де Руж был, видимо, редкостным наглецом. Разделавшись с королем, он почему-то решил, что может совладать и с дьяволом. В общем, он отказался выполнять договор, а вознамерился выдать свою дочь за богатого и влиятельного испанского гранда. Свадьбу праздновали пышно. Чуть ли не весь местный бомонд съехался в замок Руж. Тем более что к этому времени могущественный рыцарь сумел уже уладить свои отношения с церковью и вернуть себе расположение святых отцов.

— Увы, — воздел очи горе отец Жильбер, — и служителям церкви свойственно ошибаться.

После венчания и последовавшего за ним пира, новоиспеченный супруг повел молодую в опочивальню. Но там, на брачном ложе, его уже поджидал конкурент. В том, что произошло дальше, благородный Гийом и отец Жильбер разошлись во мнениях. Гийом утверждал, что погибли все гости рокового свадебного пира, включая жениха, самого рыцаря Анри де Ружа, и несчастного пастыря, согласившегося на свою беду обвенчать новобрачных. Отец Жильбер же настаивал, что священник уцелел, и это его перу принадлежит отчет о событии, потрясшем и край, и всё королевство. Однако оба сходились во мнении, что народу полегло тогда немало, а что касается несчастной невесты, то о ее незавидной судьбе можно только догадываться. Невинное создание было погублено собственным отцом-святотатцем.

— А как он выглядел, этот зверь?

— Он ужасен, — сказал отец Жильбер.

— Более чем, — подтвердил Гийом де Руж. Правда, тут же выяснилось, что ни тот, ни другой зверя замка Руж никогда не видели. Когда он приходил в последний раз за местной девственницей, благородного Гийома не было в замке. Он выполнял свой долг вассала в королевском войске и по возвращении домой был потрясен случившимся здесь несчастьем. К сожалению, поправить ничего уже было нельзя, но рыцарь Гийом де Руж в тот день поклялся, что отомстит исчадию ада за смерть отца и сестры.

— Теперь, благородный Вадимир, вы знаете всё о проклятии, преследующем наш род, — сказал хозяин замка, — и если вы решите нас покинуть, я не брошу вам в спину упрека.

— Я остаюсь.

В ответ на мои слова старый Гийом и отец Жильбер переглянулись. Судя по всему, они высоко оценили мою беспримерную храбрость, но усомнились в моих умственных способностях.

— Как зовут вашу дочь, благородный Гийом?

— Ее зовут Маргарита.

— За прекрасную Маргариту и ее долгую счастливую жизнь!

После того как мы осушили кубки, я попросил указать мне место для ночлега. Старый рыцарь сокрушенно вздохнул, сожалея о моей погубленной жизни, тем не менее приказал служанке проводить меня наверх в гостевые покои. Разумеется, верный оруженосец Безусый Лев увязался за мной. Чем вызвал неудовольствие как служанки, которую звали Марией, так и отца Жильбера, не преминувшего напомнить мне о греховности противоестественных связей. Его намек я принял с благодарностью, а Наташка недовольно фыркнула.

— В замке множество комнат, — сказала нам Мария. — Вашего оруженосца я могу поместить поблизости.

— Спасибо, — отозвалась Наташка. — Но я всегда сплю в одной постели с доблестным рыцарем и не собираюсь менять своих привычек в угоду старым ханжам.

— Ох, грехи наши тяжкие, — покачала головой Мария. — Такой молоденький, а уже развратник.

— От старой грымзы слышу, — не осталась в долгу Наташка.

Стараясь пресечь неуместную ссору на пороге важных событий, я вежливо поинтересовался у служанки Марии, где находится опочивальня ее юной госпожи.

— Другому бы не сказала, но тебе так уж и быть. Вон ее дверь напротив. Жан будет сторожить окно в конце коридора, а Жак — дверь. Но уж и вы не проспите, доблестный рыцарь Вадимир. За спасение моей ненаглядной от чудища вам простятся все грехи.

— Я тоже на это очень надеюсь, — сказал я, принимая из рук служанки светильник.

— Надо же, такой видный мужчина, — пробурчала неугомонная Мария, — а вот угораздило…

Прямо скажу, помещение нам с Наташкой выделили вполне пристойное. А ложе и вовсе показалось мне необыкновенно мягким после долгих часов, проведенных на спине норовистого жеребца. Я завалился на постель, не снимая сапог, поскольку не был уверен, что успею их обуть, если вдруг случится что-то непредвиденное.

— С чего это ты вздумал представлять меня мальчиком? — обиженно накинулась на меня Наташка.

— Ну, извини, дорогая, мне показалось, что так будет приличнее. Тем более что наши хозяева сами обознались на твой счет. И вообще, хочешь, чтобы тебя принимали за женщину, одевайся подобающим образом.

Должен сказать, что из Наташки получился сомнительный мальчик. Любой опытный глаз без труда обнаружил бы недостатки в его телосложении, которые, впрочем, у женщин считаются достоинствами. Конечно, мужской костюм мог ввести наших хозяев в заблуждение, но, думаю, что виной всему было еще и освещение, а также ослабевшее за прожитые годы зрение рыцаря и священника. Кроме того, я где-то читал, что в средневековой Европе женщинам строжайше запрещалось носить мужской костюм. Случалось, что их за это подвергали жесточайшим наказаниям, а то и попросту жгли на кострах.

— Так что на твоем месте, прекрасная жрица, я не очень бы сердился на эту мою невольную оговорку. Кстати, что ты думаешь о звере замка Руж? Это может быть правдой?

— Разумеется. — Наташка без церемоний перелезла через мое лежащее бревном туловище и с удобствами устроилась у стены. — Я и сама могу вызвать подобное существо из бездонных глубин бытия.

— Я тебя умоляю, — запротестовал я. — Только этого мне и не хватало.

Ночь уже давно вступила в свои права, и тело требовало отдыха после суматошно прожитого дня. Я заснул почти мгновенно, не обращая внимания на Наташку, которая продолжала что-то бубнить себе под нос. Снилась мне какая-то ерунда. Кошмар был настолько ужасен, что я поспешил проснуться. Нельзя сказать, что я человек впечатлительный, но если мне на ночь рассказывать страшные сказки, то это, безусловно, отразится на моей психике. Действительность, в которую я столь опрометчиво вернулся, тоже не сулила мне ничего хорошего. Во всяком случае, некий субъект пытался проникнуть в наши покои, и, возможно, даже с дурными намерениями. Я вдруг вспомнил, что забыл закрыть дверь на засов, и эта моя оплошность могла аукнуться нам с Наташкой большими неприятностями. Всё-таки подобная забывчивость для доблестного рыцаря, подрядившегося воевать с демонами и монстрами, просто непростительна.

К счастью, к нам проник не демон. Я не большой знаток в демонологии, но мне кажется, что в белых одеждах ходят ангелы, а нечистая сила предпочитает черный цвет. Лунный свет, скупо проникающий сквозь узкое оконце, не позволил мне разглядеть ночного посетителя во всех подробностях, но всё-таки я почувствовал, что передо мной женщина, и, скорее всего, молодая. Можно даже сказать, юная. Будучи человеком, наделенным аналитическим даром, я без труда вычислил, что передо мной дочь хозяина замка Руж.

— Добрый вечер, прекрасная Маргарита.

— Сейчас уже ночь, доблестный рыцарь Вадимир, и явно недобрая.

В этом она была абсолютно права. Однако как человек отменно воспитанный и где-то даже джентльмен, я не мог себе позволить валяться в постели в присутствии дамы. Надо признать, что Маргарита была очаровательной девушкой. Возможно, полумрак и полотно ночной рубашки и скрадывали какие-то недостатки, но я человек широких взглядов, в том числе и в сфере сексуальной, и не привык придираться к дамам по мелочам. Моя новая знакомая была довольно высокого для женщины роста и почти доставала мне до уха. У нее были длинные волнистые волосы, видимо всё же русые, хотя не исключаю, что она рыженькая. Груди, отнюдь не маленькие, активно спорили с пытавшимся их смирить полотном. Словом, мое сердце дрогнуло. Если молодая красивая женщина приходит к вам в спальню среди ночи, то глупо и бестактно спрашивать ее о цели визита. Тем не менее я спросил. Войдите же и вы в мое положение. Не мог же я прогнать из своей постели одну женщину, чтобы положить туда другую.

— Не поймите меня превратно, благородный Вадимир, но мне почему-то кажется, что если найдется храбрый рыцарь, который сегодня ночью лишит меня невинности, то зверь, возможно, обидится и не придет. Я хотела обратиться к вам за помощью, но Мария сказала, что вас это, скорее всего, затруднит. И тогда я подумала, а может, мне поможет ваш мальчик, он ведь половозрелый?

— Безусловно, сударыня, мальчик у меня половозрелый, но полагаться на него в столь серьезном деле я бы не стал.

— А мне он показался очень симпатичным, — вздохнула очаровательная Маргарита.

Разумеется, я способен был без особых усилий решить все проблемы несчастной девушки, но, к сожалению, мне мешал имидж гомосексуалиста.

— Вы знаете, непорочная моя, я всё-таки попытаюсь вам помочь, — сказал я шепотом, кося тревожным взглядом на спящую Наташку. — Но лучше всего это сделать в вашей опочивальне.

— Я так рада, — едва не захлопала в ладоши Маргарита. — Мы поменяемся местами, я лягу с вашим мальчиком, а вы на мое ложе. Если придет зверь, то вы сумеете достойно его встретить.

Вообще-то, предлагая Маргарите свои услуги, я имел в виду нечто совершенно иное. К сожалению, прекрасная девственница истолковала мои слова в удобную для себя сторону. Не медля ни секунды, она скользнула к моей постели и устроилась там рядом с моим верным оруженосцем. Я же по ее милости оказался в абсолютно дурацком положении. К тому же меня стали терзать смутные сомнения. Мне вдруг пришло в голову, что дочь благородного Гийома просто втрескалась в моего «мальчика», а я был всего лишь помехой в ее планах. И, надо признать, она очень ловко сначала согнала меня с ложа, а потом и вовсе выставила за дверь. Впрочем, я утешал себя тем, что хитроумную Маргариту ждет глубокое разочарование. Как говорили наши мудрые предки, «не все золото, что блестит». И смазливое личико — это еще не гарантия всех прочих достоинств.

Постояв с минуту в коридоре, я решил, что самым разумным выходом из дурацкой ситуации будет продолжительный сон, а потому и толкнул дверь опочивальни прекрасной Маргариты. Надо признать, что ложе у рыцарской дочки было помягче моего. Я задернул полог, дабы никто не потревожил меня до рассвета, и с удобствами расположился на новом месте. Зверя я не боялся, но очень беспокоился, что заполошная Наташка, обнаружив рядом с собой коварную Маргариту, поднимет страшный шум и тем самым лишит меня последней надежды выспаться как следует в этом беспокойном замке. Я уже собрался встать и задвинуть на всякий случай засов на двери, но потом передумал и провалился в сладкую пропасть сна…

Впрочем, я так и не успел достигнуть дна этой пропасти и был возвращен к действительности самым бесцеремонным образом. Когда человека будят среди ночи два раза подряд, то трудно рассчитывать на его дружескую реакцию при пробуждении. Что же касается меня, то я пришел в ярость. Первой мыслью было, что это передрались Маргарита с Наташкой, когда вдруг среди ночи обнаружилась несовместимость характеров, но я ошибся. Шум поднял ворон, влетевший в открытое окно и смахнувший крылом светильник. Я собрался было запустить в нахальную птицу подушкой, но тут вдруг заметил, что прямо посреди опочивальни засветился огонек. Причем этот огонь стремительно разрастался, пока не превратился в столб пламени. За кувшином с водой бежать было уже поздно, зато пришло время кричать во всю глотку «пожар!» и прыгать из окна второго этажа на жесткие камни двора. Однако я не успел даже соскочить с ложа, когда из огня вдруг проступила чудовищная образина, а следом появилось волосатое туловище. Костер, к счастью, погас, но образина осталась. Более того, чудо-зверь начал активно обживать пространство, то есть крушить мебель и вообще всячески демонстрировать свою агрессивность. Конечно, когда твой рост достигает двух с половиной метров, а изо рта торчат клыки чуть не в полметра длиной, то можно позволить себе некоторые нарушения этикета.

Словом, это был жутчайший экземпляр. Кошмар из Голливуда. А глаза у него горели прямо-таки адским огнем. При этом он издавал грозный рык, словно ввалился в кабак учинить драку с неугодными оппонентами, а не пришел к даме по интимной надобности. В принципе не важно, откуда ты явился, из ада или, скажем, из Российской Федерации, но уж если напросился в гости к приличным людям, так и веди себя благопристойно. Словом, мне этот придурок не понравился, о чем я со свойственной мне прямотой заявил ему в лицо, а точнее, в рожу, которую он неосторожно приблизил к моей ноге, силясь разглядеть, что же это за субъект копошится на ложе. По-моему, он страдал врожденной близорукостью. А поскольку мой удар точнехонько пришелся ему в глаз, то и обида его оказалась безмерной.

На этот раз от его рева задрожали стены, и даже в самом что ни на есть прямом смысле, а уж никак не в переносном. Наверняка этот сукин сын уже разбудил весь замок, но никто почему-то не спешил мне на помощь, ни доблестный Гийом с мечом, ни отец Жильбер с крестом. Тем временем исчадие ада принялось крушить последний оплот моей обороны, то есть ложе. Щепки так и летели в разные стороны, и я едва успевал от них уворачиваться. Клыки и зубы у зверя явно были в хорошем состоянии, но им не уступали и когти весьма приличного и устрашающего размера.

— Где она? — прорычал он, вперив в меня свой единственный уцелевший кроваво-красный глаз.

— Ну, милый мой, спохватился! — осудил я зверя за нерасторопность. — Болтался где-то всю ночь по кабакам и заявился под утро в непотребном виде. А девушки ждать не любят.

— Где она? — повторил зверь свой вопрос каким-то уж совершенно замогильным голосом, и даже кроваво-красная пена закапала у него с клыков.

— Спит с моим оруженосцем.

— Где он?

— А кто он?

— Червь, посягнувший на мою собственность.

Этот волосатый довольно внятно говорил по-русски, что, не скрою, меня приятно удивило. В конце концов, куда пристойнее вот так стоять и разговаривать о том о сем, чем с воплями и рыком наносить друг другу телесные повреждения, чреватые, возможно, смертельным исходом. Сам я человек по природе не агрессивный и в других людях более всего ценю деликатность в обращении.

— Насчет червя ты погорячился, любезнейший. К тому же оруженосец у меня не он, а она. Улавливаешь разницу?

— Нет, — честно признался мой визави.

— Мой оруженосец женщина.

— А как же… — начал было зверь апокалипсиса, но я его прервал:

— А вот так, драгоценный ты наш. Если мне не посчастливилось, то почему тебе должно везти?

— Где она? — вновь завел свою волынку посланец ада.

— Да ты не расстраивайся. Ну, оказалась твоя нареченная лесбиянкой, что тут поделаешь. Лишние мы с тобой на их празднике жизни. В таких случаях умные люди говорят: «О времена, о нравы».

К сожалению, мой оппонент оказался полным дебилом и, вместо того чтобы смириться с неизбежным, решил сорвать зло на человеке абсолютно непричастном к его бедам. То есть на мне. Огромная лапа с чудовищными когтями едва не ухватила меня за горло, но я вовремя увернулся и в свою очередь попытался достать зверя мечом. Меч скользнул по роскошной гриве, не причинив уроду никакого вреда. Зато вторая его лапа прошлась по моему правому плечу. Раны были неглубокие, но настолько болезненные, что я выронил меч. Ситуация выглядела критической. Из нависшей надо мной пасти дохнуло смрадом. Огромные клыки устрашающе нацелились прямо в мою ничем не прикрытую грудь. Мне не оставалось ничего другого, как резко присесть и нырнуть между широко расставленных ног монстра. После чего я пулей вылетел за дверь в надежде обрести в коридоре столь необходимую мне поддержку. И надо сказать, мои надежды оправдались. Жан с Жаком уже спешили мне на помощь. А где-то в конце коридора маячил отец Жильбер с высоко поднятым над головой серебряным распятием.

Зверь апокалипсиса вынес дверь в мгновение ока. Его появление настолько потрясло Жана и Жака, что они остановились как вкопанные.

— Не смотрите ему в глаза! — крикнул отец Жильбер, но, похоже, запоздал со своим предостережением. Глаз зверя сверкнул адским огнем и Жан с Жаком рухнули словно подкошенные. Я покачнулся, но устоял. Более того, успел подхватить с пола оброненную Жаком секиру. Орудовать топором мне было привычнее, чем мечом. Во всяком случае, я довольно удачно врезал монстру по левой лапе и помешал ему тем самым разделаться с парализованным Жаном. Кровь чудовища брызнула из раны фонтаном. Меня это обстоятельство слегка успокоило. Зверь был уязвим для моего оружия, а значит, не бессмертен.

Старый Гийом с мечом в руке возник за спиной у монстра, но нанести удар, к сожалению, не успел. Зверь взмахнул здоровой лапой, и рыцарь пушинкой отлетел в сторону. Положение мое становилось всё более аховым, я отступал к лестнице, где бледный как смерть отец Жильбер читал молитвы, опустив очи долу. Видимо, монстр действительно обладал способностью вгонять в паралич любого, кто осмеливался бросить ему вызов. На меня его взгляд почему-то не действовал, но отец Жильбер упал замертво, стоило ему только случайно поднять глаза на зверя. Серебряное распятие выпало из руки священника и застучало по ступенькам. Зверь издал утробный рык и бросился на меня с пылом жениха, у которого в самый последний момент украли нареченную. А между тем эта самая невеста на пару с доблестным оруженосцем визжали у него за спиной. Видимо, шум разбудил девушек, и они выскочили на поле боя в самый неподходящий момент. К счастью, зверь их не увидел и не услышал — всё его внимание было сосредоточено на мне.

Я быстренько ретировался вниз по лестнице, уводя за собой разбушевавшегося монстра, которого нанесенные мною раны отнюдь не сделали миролюбивее. В зале у меня было больше места для маневра, хотя говорить о каком-то преимуществе было пока преждевременно. Я двигался быстрее монстра, но сильно уступал ему в весе и мощи. Любой взмах его огромной лапы мог в секунду сломать мне шейные позвонки, а то и снести голову. Я маневрировал по залу, пытаясь улучить момент и нанести противнику удар в голову. И, что самое интересное, мне это удалось! Однако череп зверя устоял против удара секиры, хотя попал я ему точнехонько в лоб. Воспользовавшись моим секундным замешательством, зверь выбил секиру из моих рук. От удара его лапы я опрокинулся на спину и тут же почувствовал, как огромная туша обрушилась на меня сверху, придавив к полу. Показалось, что наступил мой смертный час, но как раз в этот момент моя левая рука нащупала оброненное отцом Жильбером серебряное распятие. Его я и вогнал страшным ударом в раскаленный адской ненавистью глаз. Рев монстра едва не разорвал мой слух, но этот рев, похоже, был предсмертным. Зверь заскреб когтями по полу, дернулся и затих.

Я с трудом выбрался из-под чудовищно тяжелой туши и в изнеможении опустился на табурет. Неведомо откуда появившаяся служанка Мария помогла мне стянуть окровавленную рубаху и принялась хлопотать над моими ранами.

— Вы великий воин, благородный Вадимир.

Я был того же мнения, но врожденная скромность помешала мне признать сей факт вслух. Поэтому я потупил очи и молча выслушал потоки похвал, которые Мария обрушила на мою голову. Между прочим, далеко не всё в ее словах было неправдой. Зверь апокалипсиса даже в дохлом виде внушал уважение. Наверное, поэтому спустившийся в зал на трясущихся ногах отец Жильбер обошел его стороной.

— Мы ничем не могли вам помочь, рыцарь, но то, что вы свершили, прославит ваше имя в веках.

Доброе слово и кошке приятно, особенно если оно прозвучало из уст человека далеко не робкого сердцем. Ибо не у каждого хватит мужества выйти на монстра с одним только серебряным распятием в руках. А мне оно спасло жизнь. Я указал на крест отцу Жильберу. Пересиливая страх, священник подошел к чудовищу и вырвал символ своей веры из глаза исчадия ада.

К счастью, во время схватки со зверем никто особенно не пострадал, если не считать моей попорченной в нескольких местах шкуры и помятых ребер старого рыцаря Гийома. Очнувшиеся Жан и Жак довольно бесцеремонно перевернули зверя на спину, а потом вогнали в его грудь осиновый кол.

— На всякий случай, — как пояснил мне отец Жильбер.

Зверя решено было сжечь на костре, а его пепел зарыть в землю. По мнению священника, именно эти действия должны были окончательно снять проклятие с рода де Руж. Я охотно согласился с отцом Жильбером, этот убитый монстр был мало похож на птицу Феникс, и вряд ли он когда-нибудь восстанет из пепла, даже если о его воскрешении будут хлопотать высшие адские инстанции.