Остров Буян Шведов Сергей

Последними в зал к озабоченным предстоящим действом людям спустились две юные девы, слегка испуганные и чем-то сильно огорченные.

— Вы обманули меня, рыцарь Вадимир!

Прекрасная Маргарита не нашла ничего лучше, как предъявить претензии герою, вместо того чтобы осыпать его цветами и словами благодарности. Подобное поведение дочери глубоко огорчило благородного Гийома, который тут же принес мне извинения за ее недостойное поведение.

— У бедной девочки, видимо, помутился рассудок от пережитого ужаса.

— Он обманул нас всех, — обиженно надула губы капризная дочь благородного рыцаря, — его оруженосец не мальчик, а девочка.

— Быть девушкой — это не грех, — осторожно заступился за меня отец Жильбер. — Грех — предаваться беспутству.

Я был согласен с храбрым священником. Тем более что прекрасную Маргариту волновал вовсе не пол моего оруженосца, а как раз его половая зрелость. В данном случае я не погрешил против истины, и совесть моя была абсолютно чиста. С другой стороны, я очень даже хорошо понимал разочарованную девушку. Она многого ждала от сегодняшней ночи, а всё обернулось, можно сказать, пшиком. Впрочем, у прекрасной Маргариты вся жизнь впереди, и я настоятельно рекомендовал ей впредь быть более разборчивой в выборе сексуальных партнеров.

Нельзя сказать, что мой совет был принят с благодарностью. На меня обиделись сразу обе красавицы, но обиды были не того накала, чтобы бесповоротно испортить молодому человеку жизнь.

Мне всё-таки удалось выспаться в этом замке. Я провалялся в постели почти целый день, поправляя пошатнувшееся после схватки с монстром здоровье. Гостеприимный Гийом предлагал нам провести в его замке еще хотя бы одну ночь. Честно говоря, я был не прочь, тем более что никаких монстров более не предвиделось, но воспротивилась Наташка, которой вдруг почему-то загорелось отправиться в дорогу на ночь глядя. Возможно, причиной тому была банальная ревность, хотя прежде я ничего подобного за мудрой львицей не замечал. Ссылалась жрица Кама Сутры при этом, естественно, на предчувствие.

— Предчувствие чего? — насторожился я.

— Тебя ждут великие дела, Вадимир, сын Аталава, — торжественно ответила она.

Я к великим делам не рвался. Думаю, одного подвига человеку, пусть он даже и странствующий рыцарь, определенно достаточно для полноценной жизни.

— Ты забыл о взятых на себя обязательствах, — сухо напомнила мне мудрая львица.

Положим, это было не совсем так. И хотя обязательства, данные мной жрецам храма Йопитера, меня не особенно волновали, я не имел права забывать о судьбе Людмилы, оставленной на попечение врачей, которые ничем не могли ей помочь. Смущала и неясность стоящей передо мной задачи. Было непонятно, имеет ли происшествие в замке отношение к тем странным обстоятельствам, которые в последнее время сложились вокруг меня, или это просто случайность.

Своими сомнениями я поделился с Наташкой.

— Имеет, — твердо сказала мудрая львица, когда мы, тепло распрощавшись с рыцарем Гийомом и его домочадцами, выехали в предсумеречную пору на большую дорогу. — На острове Буяне всё имеет значение. Ты убил зверя апокалипсиса, Вадимир, а это никому не сходит с рук. Его кровь смешалась с твоей, его сила стала твоей силой.

— Вот только не надо меня пугать, — вежливо попросил я. — Человек и без того пережил страшный стресс. А потом, что тут такого — ну, убил и убил. В конце концов, он напал на меня первым, этот волосатый мишка. Может, он вообще не из ада, а просто проходил мимо и захотел навестить красивую девушку.

— Это не смешно, Вадимир. Если бы ты не был атлантом, то не устоял бы в схватке. Сейчас твои силы умножились, но и темного в твоей душе стало больше. И никто не знает, куда приведет тебя бушующий в твоей крови ад.

Ох уж эти мне пророчицы! Сказала бы честно, что приревновала меня к Маргарите. Испугалась, что рыцарская дочка уведет у нее ухажера. И, между прочим, было чего бояться. Честно скажу, явись ко мне Маргарита еще раз, я бы не устоял. А то получилось всё как-то не по-людски и вопреки всем сказочным канонам. Приехал странствующий рыцарь в замок, убил чудовище, а хозяйка так и осталась девственницей. Черт знает что! У меня всё с самого начала не заладилось. Ну, какой нормальный рыцарь возьмет себе в оруженосцы женщину? Ведь сразу же пропадает стимул к подвигам. Зачем их совершать, если плодами побед будет пользоваться кто-то другой? Единственным моим приобретением в замке Руж помимо царапин на теле было седло. Я выпросил его у Жака, и теперь восседал на спине своего гнедого со всеми удобствами. Прямо орел, а не человек. Мне только копья не хватало, чтобы потрясти своими подвигами Вселенную. Свой меч я, правда, подобрал, но большого доверия к нему у меня не было, в самый неподходящий момент он предательски выскользнул у меня из пальцев.

— Это потому, что ты плохо им владеешь.

— Допустим. Но тогда тем более глупо таскать его у пояса или за спиной. Проще выбросить или подарить какому-нибудь нуждающемуся коллеге.

— Этот меч заговоренный и способен стать всесокрушающей силой только в твоей руке.

Всё-таки, согласитесь, Наташка странная девушка и вдобавок жутко суеверная. Хотя для человека, родившегося до нашей эры, подобный недостаток, скорее всего, простителен. Но сам-то я человек просвещенный. Я даже в Бога не верю, а мне приходится сражаться с исчадиями ада. Неужели нельзя было подобрать для столь важной миссии романтически настроенного юношу, грезящего о рыцарских турнирах, подвигах и приключениях. Так нет, выбирают именно меня. Человека циничного, пожившего и много чего повидавшего. Абсолютно чуждого романтике и пресытившегося подвигами.

— Я всё же не понимаю, как ты, мудрая львица, так хорошо сохранилась, прожив столь устрашающе длинную жизнь.

— По-твоему, двадцать лет это много? — искренне удивилась Наташка.

— Хочешь сказать, что ты родилась в конце двадцатого века, на заре перестройки?

— А что такое перестройка?

— Темнота. А еще в институте учишься. Я чертову уймищу денег вбухал в твое образование, и выходит, зря.

— Я родилась в тысяча девятьсот восемьдесят четвертом году, ровно через десять лет после твоего рождения.

— А как же ты оказалась на острове Буяне?

— Всё дело в генах. Мой генетический код стопроцентно совпал с генетическим кодом некой Светланы, жившей несколько тысяч лет назад. Вот и произошло замещение.

— Выходит, ты не дочь Варлава?

— Генетически я его дочь, точнее, я дочь Варлава, жившего очень давно, но фактически у меня другие папа с мамой.

— Они живы?

— Нет. Они погибли, когда я была ребенком.

— А кому и зачем всё это понадобилось?

— Всё дело в атлантах, которые просчитали ситуацию на тысячи лет вперед.

— Но это же бред! Почему мы с тобой должны участвовать в эксперименте, истоки которого теряются где-то в глубине веков?

— Не знаю, — раздраженно отозвалась Наташка. — Я попала в храм Йопитера, когда мне было всего четыре года. Это теперь мой мир.

— Но этого мира не существует! Мы с тобой купаемся в чьих-то глюках. Ни в Российской Федерации, ни за ее пределами нет никакого острова Буяна. Это фантом, мираж.

— Ты не прав, Вадимир, остров Буян существует. Просто это другой мир. Здесь свои законы развития, весьма отличные от наших. И обновление населения здесь происходит не так, как оно происходит в других местах. Все, кого мы видим вокруг, это люди, живущие сейчас и жившие когда-то.

Честно говоря, у меня от Наташкиных объяснений ум за разум зашел. Твердо я уяснил только одно: дело мне приходится иметь с вполне земной, реальной женщиной, которую покойные папа с мамой назвали Наташей, а вот Светланой она стала уже здесь, на острове Буяне. Следовательно, я тоже был рожден от вполне обычного отца, гражданина Советского Союза, который по своим генетическим качествам совпал с каким-то древним Аталавом, что, вероятно, сильно отразилось на его судьбе. Свои размышления вслух я завершил вопросом:

— Я прав?

— Скорее всего да. Но возможны варианты.

Я был удовлетворен этим ответом. И даже воспрянул духом. Пусть вам это покажется смешным, но мне не хотелось быть сыном человека, родившегося бог весть когда. В древнюю эпоху. Всё-таки я со всеми своими привычками и мировоззрением человек обычный, на исключительность не претендующий. И если я по своим генетическим качествам совпал с каким-то типом, называвшим себя атлантом, так это чистая случайность, и никакой моей вины в этом нет. Играть по написанным кем-то в неведомую эпоху правилам я не собирался.

— В конце концов, моя жизнь принадлежит только мне, и только я могу распоряжаться ею по своему усмотрению, — заявил я.

— А как же долг? — остудила мой пыл Наташка.

— Долг у меня только перед Людмилой, а на твоих атлантов я чихать хотел. Плясать под их дудку я не стану.

Ночь, к счастью, выдалась лунной и звездной. Что позволило нам с Наташкой продолжить путь в относительно комфортабельных условиях. За предыдущий день я попривык к верховой езде и теперь практически не испытывал особых неудобств от подобного способа передвижения. Правда, не беру на себя смелость утверждать, что не выпаду из седла, если моему гнедому придет на ум помчаться галопом, но его легкая рысь уже не оказывала на меня пугающего действия. Впрочем, гнедому, видимо, некуда было спешить, поскольку из всех аллюров он предпочитал шаг.

На исходе ночи мы очутились подле постоялого двора. С замком Руж он, разумеется, не шел ни в какое сравнение, более того, своим унылым и затрапезным видом мог отпугнуть даже очень неприхотливого путника. Но накормить нас и наших лошадей здесь всё-таки должны были. Во всяком случае, я на это очень надеялся, поскольку принадлежу к когорте людей, которые предпочитают питаться регулярно, а не от случая к случаю.

Впопыхах и с большой голодухи я упустил такую важную деталь, как деньги. Но Наташка потрясла у меня перед носом довольно увесистым кожаным мешочком, в нем что-то обнадеживающе позвякивало. Подивившись ее предусмотрительности, я решительно толкнул дверь неказистого строения, вросшего в землю чуть ли не по самые окна.

Вот так, с первого взгляда я затруднился бы определить, в какую эпоху и страну мы с Наташкой попали. Пол земляной. Зал велик, но обставлен без малейших намеков на роскошь. Кроме столов, лавок и стойки, за которой возвышался солидных габаритов мужчина, в помещении не было никакой мебели. Посетителей не больше десятка, но все они словно по команде уставились на нас с Наташкой. Моего верного оруженосца, однако, общее внимание не смутило, и он громко крикнул:

— Эй, хозяин, вино и ужин благородному рыцарю Вадимиру.

После того как наш статус был заявлен, почтенная публика потеряла, кажется, к нам всякий интерес. Зато хозяин любезно поспешил нам навстречу, обмахивая грязной тряпкой такой же грязный дубовый стол.

— Свинина, говядина или птица?

— Давай цыпленка табака.

— Не понял, — искренне удивился хозяин.

— Синьор шутит, — поправила меня Наташка. — Гусятины нам, пожалуйста.

— Благородный рыцарь, видимо, прибыл издалека?

— Из Палестины, — подтвердил я. — Возвращаюсь из крестового похода. А что новенького в ваших краях? Как у вас обстоят дела с вампирами, колдунами, драконами?

— О драконах давненько ничего не слышно, — обрадовал меня хозяин. — А вот нечисть шалит — спасу нет. Может, ты, доблестный рыцарь, избавишь нас от этой напасти?

Ну, вот вам пожалуйста! Не успел человек одолеть одного зверя апокалипсиса, как ему тут же подбрасывают другого. И дернул же меня черт за язык! Да за каким шутом касаться в пустом разговоре столь популярной на острове Буяне темы! Похоже, здесь вообще нет мест, где бы ни правила бал нечистая сила.

— Раньше мой постоялый двор был бойким местом. Редкий день по нашей дороге не проходили два, а то и три торговых каравана, а ныне редкий купец отважится проехать даже средь бела дня по заколдованному лесу.

— А кто этот лес заколдовал?

— Да кто ж его знает. Но купцы пропадают, это точно. Были люди, и нету. Одни кости на дороге белеют. Из Зальцбурга присылали ландскнехтов, целый отряд отборных наемников. Люди вроде бывалые и много чего на своем веку повидавшие. Вошли они в лес, чтобы поквитаться с разбойниками, и больше никто их не видел. Сто вооруженных до зубов мужиков сгинули без следа.

— Так, может, действительно в лесу шайка разбойников орудует?

— Не устоит шайка разбойников против сотни ландскнехтов, благородный рыцарь. Нет, здесь орудует нечистая сила из старого замка.

— А кому этот замок принадлежит?

— От того замка остались одни развалины. Никто уже не помнит, кто его строил. Лет, может, сто там уже никто не живет. Но, по слухам, последний владелец замка, барон, был оборотнем и вампиром. А более ничего о нем неизвестно.

Занятная история. Не то чтобы я загорелся желанием потягаться силами с вампиром, но почему бы не послушать ужастик на сытый желудок. На постоялом дворе мы провели часа четыре, надо же было дать коням роздых, а после полудня двинулись. И уж конечно путь наш лежал через заколдованный лес. Любой другой вменяемый рыцарь объехал бы это место стороной, но, к сожалению, я не был волен в своих поступках. Это не я ехал по дороге, это дорога вела меня туда, не знаю куда. И все мои попытки изменить маршрут тут же пресекались невидимой рукой.

Сказать, что я испытывал душевный трепет, двигаясь по лесной тропе, не могу. Лесопосадки выглядели вполне мирно. Птички весело чирикали над нашими головами, деревья ласково шелестели листвой, приветствуя утомленных зноем путников. Словом, лепота, да и только. Ни о каких оборотнях и помину не было. Звери и те не рисковали перебегать дорогу доблестному воителю Вадимиру, сыну Аталава. А вспугнутый нами заяц задал такого стрекача, словно за ним гналась свора собак. К счастью для косого, мы с Наташкой не были охотниками. Мы ехали себе и ехали, никого не задевая, никому не предъявляя завышенных претензий. Мне вообще показалось, что хозяин постоялого двора просто пошутил над нами. Выдумал страшную историю, чтобы позабавить знатных гостей. Ну не могут в таком лесу водиться оборотни! А вот грибы и ягоды здесь наверняка есть. И кабы не стесненные обстоятельства, я бы с удовольствием побродил с лукошком под сенью роскошных крон. Хотя, признаюсь откровенно, я не грибник и с трудом отличаю грузди от мухоморов.

— Кости, — неожиданно ткнула Наташка пальцем в ближайший придорожный куст.

Увы, она была права. Там же рядом валялись сломанный меч, тронутый ржавчиной шлем и наконечник копья. Столь неожиданное подтверждение рассказов хозяина постоялого двора произвело на меня весьма гнетущее впечатление. Тем более что обнаруженный нами скелет несчастного кнехта не был единственным. Похоже, в этом месте произошла нешуточная битва, где полегло несколько десятков человек. Случай, между прочим, для Средневековья типичный и отнюдь не свидетельствующий о присутствии здесь нечистой силы. Об этом я сказал слегка побледневшей от увиденного Наташке.

— У меня нехорошее предчувствие, — ответила она. — Мы приближаемся к чему-то таинственному и страшному.

Смеркалось. В довершение всех бед погода стремительно портилась. Еще недавно радующее глаз синевой небо стало затягиваться тучами. Птичий гомон смолк. Налетевший невесть откуда ветер угрюмо играл кронами деревьев, нагоняя тоску на мирных путников. В роли мирных путников выступали мы с Наташкой. Это нам предстояло промокнуть до нитки под проливным дождем, если в ближайшие минуты мы не найдем какого-нибудь убежища.

Я огрел плетью своего обленившегося гнедого и поскакал по тропе в надежде спастись от дождя. Надежда была весьма хлипкой, ибо, если верить хозяину постоялого двора, нормальные люди в этих местах не селились. А просить убежища у ненормальных, даже под проливным дождем, мне почему-то не хотелось. Однако мой глупый жеребец вынес меня именно туда, куда мне менее всего хотелось бы попасть. Расколовшая черное небо молния выхватила из полумрака грандиозное сооружение, возвышавшееся на холме. Развалинами я бы его не назвал, но по первому впечатлению оно было нежилым. Впрочем, в нашем положении выбирать не приходилось. У нас с Наташкой имелись все шансы быть смытыми с холма потоками дождя, которые вдруг обрушились на наши головы. Мы промокли до нитки прежде, чем сумели добраться до укрытия.

Надо сказать, что изнутри замок выглядел еще более мрачным, чем снаружи. Следы упадка, оставленные пролетевшими столетиями, сразу же бросались в глаза. Пройдя несколько огромных залов, заваленных всяким хламом, мы очутились в небольшом помещении с очагом. Вероятно, раньше здесь была кухня или комната для прислуги. Узкое, похожее на бойницу окно почти не пропускало света, но зато и дождь сюда не попадал, а в нашем пиковом положении уже это было счастьем.

Моя попытка отыскать дрова в полуразрушенном замке окончилась успешно, я наткнулся на полусгнивший сундук и с воплями восторга потащил его к очагу. Сундук был довольно тяжел, но меня это не остановило. Уж очень мне не хотелось коротать ночь в мокрой одежде.

С помощью верного меча я в два счета сорвал с сундука довольно увесистый замок и вытряхнул содержимое сундука прямо на пол. Ничего существенного там на первый взгляд не было. Ни тебе золотых кубков, ни усыпанных драгоценными камнями дамских украшений. Сундук был наполнен свитками и фолиантами. Возможно, я случайно наткнулся на архив или библиотеку, принадлежавшую последнему владельцу замка. Но меня в данный момент волновало не столько содержание старых книг, сколько их горючесть. Во всяком случае, с помощью одного такого солидного тома я без труда разжег огонь в очаге и принялся с энтузиазмом рубить сундук на дрова. К сожалению, этих дров оказалось недостаточно, и я вновь отправился на поиски топлива, оставив Наташку перебирать старинные манускрипты.

Замок был велик, но обитали здесь, похоже, только совы да летучие мыши. Последние испугали меня не на шутку, когда я сунулся в одно богатое древесиной помещение. Здесь стояли солидный шкаф и дубовый стол, почти не пострадавший за сто лет, пролетевшие со дня смерти хозяина. Распугав летучих мышей, я занялся сначала шкафом. Шкаф не выдержал моего героического напора и развалился под ударами меча. Свершив столь героическое деяние, я принялся за стол. При этом взгляд мой невольно упал на рисунок, которым был украшен пол. Очень может быть, это была пентаграмма. Нечто подобное мне уже доводилось видеть в храме Йопитера. Впрочем, будучи скептиком от природы, я к оккультизму и магии отношусь свысока и игнорирую всякого рода символы, имеющие к ним отношение.

— Хозяин этого замка был чернокнижником, — обрадовала меня Наташка, когда я с охапкой дров вернулся к угасающему очагу.

Мудрая львица уже успела сбросить с себя мокрую одежду и теперь слонялась по комнате в чем мама родила. Мне не оставалось ничего другого, как последовать ее примеру. Одежду я аккуратно развесил у очага, а сам примостился рядышком на сложенные стопкой фолианты. Очаг, надо сказать, функционировал исправно, по крайней мере дым практически не попадал в отапливаемое помещение, с чем я и поздравил архитектора, проектировавшего это здание.

— А чем чернокнижник отличается от жреца? — спросил я Наташку, с интересом поглядывая на лежащий у моих ног свиток.

— Жрец обращается за помощью к силам Света, а чернокнижник — к силам Тьмы. Вот в этой книге написано, как вызвать из царства Мрака злого дэва и заставить его выполнить свою волю.

— Так он и разбежался, — выразил я свое сомнение.

— Магическим заклинаниям подвластны все силы, и земные, и подземные, и небесные, — наставительно заметила Наташка. — А ты совершенно напрасно ухмыляешься. С помощью этих книг можно научиться управлять стихией огня и воды, живой и неживой материей.

— Тебе, конечно, виднее. Я вот только одного не могу понять, как это ты, обладающая столь обширными способностями по части управления стихийными явлениями, не смогла уберечь нас от дождя?

— Я жрица богини любви и материнства. А вызывание или прекращение дождя — это не моя специализация.

— Верю, — охотно подтвердил я. — Тем более что и результат налицо.

Ливень меж тем и не думал прекращаться. Молнии по-прежнему чертили черное небо, гром гремел так, что, казалось, вот-вот рухнут замковые своды. И я от души порадовался, что в критической ситуации прибег к помощи своего резвого коня, а не к искусству мудрой львицы. Поплясав с полчасика под проливным дождем, мы оба гарантированно бы заработали себе простуду, а возможно даже и воспаление легких.

— По моему мнению, которое я, однако, никому не собираюсь навязывать, все эти маги и магини, жрецы и жрицы не более чем шарлатаны, которые во все времена пудрили и продолжают пудрить мозги доверчивым согражданам. И уж конечно делают и делали они это далеко не бескорыстно. Хотя я, безусловно, признаю, что такое действо, как Кама Сутра, имеет право на существование, но в качестве прикладного, а не магического искусства.

— Ты сам-то хоть понял, что сказал? — спросила Наташка, не отрывая глаз от книги. — Кама Сутра предназначена для обретения гармонии мужского и женского начал во Вселенной.

— Так я не спорю. И даже готов помочь Вселенной :в трудную минуту.

— Нашел время и место.

— А что такое? Тепло и сухо. А главное, нет посторонних и завидущих глаз, способных помешать процессу. Я почему-то уверен, что именно дисгармония между мужским и женским началом привела обитателей этого замка к гибели.

— Ты угадал. Во всяком случае, именно несчастная любовь подвигла владельца замка к предосудительным занятиям черной магией. Впрочем, тогда он еще не знал, что избранница его сердца колдунья.

— И чем дело кончилось?

— Они оба стали игрушками темных сил.

— И немудрено. Я всегда считал, что нереализованные желания разрушают организм.

На эти мои слова небеса отреагировали как-то по-особенному бурно. В том смысле, что молния сверкнула ослепительно, а сопроводивший электрический разряд гром едва не сделал нас глухими. И надо сказать, что мудрая львица наконец-то снизошла к моим просьбам и требованию неба. За изысканностью поз мы не гнались, но удовольствие получили обоюдное. На этот раз магия сработала. Дождь прекратился, молнии перестали бороздить посветлевшее небо, и наступила ласкающая уши тишина. Природа впала в состояние полного умиротворения. Чего я, собственно, и добивался. И пусть после этого недоброжелатели вопят на весь свет, что Вадим Чарнота шарлатан.

— Где-то в этом замке находится пентаграмма, — задумчиво проговорила Наташка.

— А зачем она тебе?

— Мы могли бы вызвать дух хозяина замка и спросить у него, где находится то, не знаю что.

— А он знает?

— Очень может быть, иначе дорога не вывела бы нас сюда. Но я должна предупредить тебя, Вадимир, сын Аталава, что это очень опасно. Вместе с хозяином проснется весь замок, все темные силы, которые служили ему в давние времена.

Честно говоря, у меня не было ни малейшего желания будить хозяина этого замка, тем более что заснул он, кажется, надежно. И уж тем более мне не хотелось общаться с образинами, которых он созвал в свой замок для прохождения службы. Я успел полистать одну увесистую книжицу и собственными глазами убедился, что убитый мною в замке Руж зверь далеко не самый отвратительный представитель адской фауны. Есть, оказывается, куда более отмороженные экземпляры, недружелюбно настроенные к белому свету

— Главную опасность для нас представляет не хозяин замка, а его возлюбленная, — вздохнула Наташка.

— Женщины во все времена были коварнее мужчин, — солидаризировался я с ней во вздохе, — а главное, более склонны к общению с нечистой силой.

— Знаток, — возмущенно фыркнула мудрая львица. — Женщина — соль земли, основа бытия, а мужчина всего лишь проводник небесного огня. Но в ситуации крайней женщина может обойтись и без посредника. При этом, правда, возникает опасность утолить жажду не из того источника.

— То есть принять огонь не от бога, а от дьявола.

— Можно сказать и так. Несчастная Жанна была одной из самых красивых девушек этого края. А рыцарь Пьер де Френ уже разменял пятый десяток. У Жанны был жених, красивый, богатый и знатный. В сущности, у Пьера де Френа не было никаких шансов завоевать сердце красавицы. Однако вспыхнувшая страсть затмила и разум и совесть. Он призвал на помощь темные силы, и они откликнулись на его зов. Жанна отреклась от своего жениха и стала женой мрачного барона де Френа. Пьер был счастлив. Вот только ликование его длилось недолго. В один далеко не прекрасный миг он вдруг понял, что сердцем его избранницы владеет другой. И этот другой не человек. И что сам Пьер де Френ всего лишь ширма, которой пользуются любовники для своих страшных дел.

— А что было дальше? — спросил я, заинтересованный рассказом.

— Не знаю. На этом записки Пьера де Френа обрываются. Возможно, он не успел закончить свое горькое признание, а возможно, не захотел.

— Мало ли кто мог быть любовником прекрасной Жанны, — пожал я плечами. — Почему обязательно нужно кивать на темные силы. А у этого де Френа просто скисли мозги от ревности.

— Но замок-то был разрушен. И все местные жители до сих пор считают это место проклятым.

— Суеверные крестьяне, что с них взять.

— Значит, ты готов рискнуть?

— Ты имеешь в виду общение с духом Пьера де Френа?

— Да.

— Ну, если нет другой возможности попасть туда, не знаю куда, то придется воспользоваться этой.

— Тогда ищи пентаграмму.

— Уже нашел.

Наша одежда, к сожалению, еще не высохла, и поэтому на переговоры с Пьером де Френом нам пришлось отправиться в голом виде. Будем надеяться, что бесплотного духа наш вид не шокирует. Прежде привидение я видел только однажды, на сцене областного драматического театра в постановке пьесы Шекспира. Тень отца Гамлета не произвела на меня тогда особого впечатления, возможно потому, что эту самую тень играл мой хороший знакомый, с которым мы потом пили пиво в театральном буфете. Проза жизни вдребезги разбила хрупкий сосуд театральной фантазии и еще больше укрепила меня в вульгарно-атеистическом восприятии жизни.

Я и на Наташкины упражнения в магии смотрел как на забавный театральный спектакль. И пока она изображала танец живота, одновременно перемещаясь в рваном ритме по линиям пентаграммы, я сидел в массивном деревянном кресле, чудом сохранившемся среди этого бедлама. Если я поначалу и испытывал волнение неофита на пороге грандиозного открытия, то постепенно оно улеглось. Нет слов, фигурка у Наташки просто замечательная, но поскольку мне строжайше было запрещено вмешиваться в ее танцевальные па, то я очень скоро почувствовал себя пятым колесом в телеге магического искусства и в значительной мере потерял к происходящему всякий интерес. То есть задремал, если говорить совсем уж откровенно.

Проснулся я от шума и визга, который разносился, как мне показалось, по всем помещениям полуразрушенного замка. Впрочем, открыв глаза, я очень скоро обнаружил, что замок преобразился. Во всяком случае, изрубленный мною и отчасти уже сожженный стол стоял на прежнем месте. А за этим столом сидел человек с худым бледным лицом и смотрел на меня лихорадочно блестевшими глазами. Я почти сразу же сообразил, что передо мной Пьер де Френ, человек, продавший душу дьяволу из-за любви к прекрасной женщине.

— Зачем вы опять пришли в мой замок? — произнес он севшим от ненависти голосом.

— А почему опять? — слегка растерялся я от такого напора.

— Если бы вас можно было убить, то я сделал бы это не задумываясь.

— А стоит ли вам брать лишний грех на душу, благородный Пьер? — попробовал я пошутить, но понимания не встретил.

У меня сложилось впечатление, что этот человек меня с кем-то перепутал. Впрочем, он, кажется, не был человеком. Точнее, был, но очень давно. И вот это материализовавшееся привидение сидит напротив меня с обиженным видом и предъявляет ни в чем перед ним не провинившемуся человеку совершенно необоснованные претензии. Согласитесь, было отчего прийти в недоумение.

— Что вам от меня надо?

Вопрос прозвучал грубо, но я решил не обращать внимания на этикет. В конце концов, что взять с человека, умершего добрую сотню лет назад?

— Я хочу, чтобы вы указали мне дорогу туда, не знаю куда.

— Зачем? — нахмурился он.

— Мне там нужно взять то, не знаю что.

— Первый раз вижу сумасшедшего демона, — криво усмехнулся Пьер де Френ.

— Иными словами, вы отказываетесь указать мне туда дорогу?

— Вы отлично знаете, что дорогу туда может указать только она.

— Кто она? — не понял я.

— Жанна. Разве вы не для этого ее соблазнили, Вадимир?

— По-моему, вы меня с кем-то путаете, благородный Пьер. Я вашу жену в глаза не видел.

— Лжешь, демон! Ты являлся к ней по ночам, стоило мне только покинуть замок. Это ты устроил оргию! Это ты привел нечисть в мой замок! Моя вина, что я не раскусил тебя сразу.

Я не стал больше спорить с безумным призраком. Если ему хочется думать, что я демон, пусть себе думает. Куда в большей степени меня интересовала его супруга Жанна, знавшая дорогу туда, не знаю куда. И именно с ней мне следовало перемолвиться словом. Кроме того, меня интересовал вопрос, куда могла исчезнуть из кабинета мудрая львица Наташка.

— Вы не могли бы одолжить мне одежду, благородный Пьер, всё-таки неловко разгуливать по чужому замку в обнаженном виде.

Де Френ небрежным кивком указал на шкаф и отвернулся. Этот мрачный тип меня раздражал. В конце концов, в своих бедах он виноват был больше всех. Нечего было читать запрещенные церковью книжки и заниматься всякой ерундой вроде вызывания демонов и прочих представителей нечистой силы. Нужно быть совсем уж наивным человеком, чтобы, заключив сделку с дьяволом, ждать честного соблюдения договора.

Надо признать, что гардероб у Пьера де Френа был богатым, но в одежде он предпочитал мрачные тона, и в этом наши вкусы не совпали. И всё же я без труда подобрал себе штаны и камзол и тут же в них облачился. К сожалению, в комнате не было зеркала. Но, по-моему, я выглядел очень и очень неплохо. Особенно когда обулся в башмаки с серебряными пряжками. В дополнение к костюму я прихватил еще и висевшую на стене шпагу. Сделал я это на всякий случай, ну и для того, чтобы выглядеть сообразно эпохе. После этого я покинул мрачного рыцаря, который так больше ни разу и не взглянул в мою сторону…

В огромном зале, куда я спустился по широкой лестнице, происходило нечто весьма напоминающее шабаш. Во всяком случае, от обнаженных тел у меня зарябило в глазах. Видимо, я совершенно напрасно облачился в камзол и теперь смотрелся черным вороном среди ощипанных куриц. Сказать, что эти тела, и мужские, и женские, блистали красотой, значит сильно погрешить против истины. Физиономии были и того гаже. Все эти существа дергались в такт совершенно уже безумной музыки, которую, впрочем, музыкой можно было назвать только условно. В зале горели факелы, но их было явно недостаточно, чтобы осветить потаенные уголки просторного помещения. И в этих потаенных уголках происходили совсем уж срамные вещи. Сразу скажу, я почувствовал себя абсолютно чужим на этом празднике вампиров. А то, что передо мной вампиры, я определил по острым клыкам, которые торчали из разинутых пастей. Впрочем, справедливости ради надо заметить, что наряду с вампирами попадались и сатиры, которые вели себя особенно отвратно по отношению к женщинам. Но смущало это, похоже, только меня, присутствующие на балу дамы были от их поведения в полном восторге.

Предо мной нечистая сила почтительно расступалась, видимо, в их представлении я был существом высшего порядка. И даже ведьмы испуганно прятали от меня глаза и норовили укрыться за спинами своих партнеров по сатанинским танцам. Королеву этого странного бала я обнаружил без труда. На общем, довольно-таки безобразном фоне она выделялась красотою тела и лица. Да еще, пожалуй, совершенно разнузданными телодвижениями, которые могли бы вогнать в краску даже владельца стриптиз-бара. Конечно, это была Жанна. Жена несчастного Пьера де Френа.

Присмотревшись к ней попристальней, я вдруг сообразил, что запутавшийся в черной магии рыцарь имел полное право предъявлять мне претензии. Я действительно знал эту женщину. Более того, наши с ней отношения были далеко не платоническими. Короче говоря, эта Жанна была как две капли воды похожа на Веру. Ту самую Веру, которая так удачно организовала мне встречу с посланцами темных сил, едва не погубившими Людмилу.

Честно говоря, я был потрясен. Мало того что одна моя любовница оказалась жрицей и мудрой львицей, так вот тебе еще один сюрприз в виде ведьмы, находящейся в противоестественной, а для ведьмы скорее вполне естественной связи с демоном. Впрочем, этим демоном был я, и это обстоятельство существенно меняло дело. Красавица брюнетка меня узнала. Правда, не совсем понятно, в каком качестве. То ли это возликовала Жанна, увидев во мне своего подозрительного по всем статьям любовника, то ли это Верка возрадовалась, что видит меня живым и невредимым.

— Я ждала тебя к утру, но очень хорошо, что ты пришел раньше. Страсть переполняет меня, и даже танец не может ее остудить.

— Так мы отправляемся в дальний путь? — успел я всё-таки задать интересующий меня вопрос.

— Конечно, — с придыханием сказала она, обнимая меня за шею.

Все факелы вдруг с шипением погасли, а на небе вновь сверкнула молния. Музыка умолкла, но шабаш продолжался, плавно перейдя в иную фазу. Надо признать, что по части Кама Сутры ведьма не уступала жрице. Истину неба мы с Веркой, быть может, и не познали, но высшее земное наслаждение испытали. Финал же магического действа и вовсе потряс меня своим прозаизмом. Ибо я вдруг в какой-то момент понял, что нахожусь не где-нибудь, а в своей машине. И что мир вокруг — это мой мир, знакомый мне с детских лет. Я узнал его даже в неясном свете уличных фонарей. Не исключено, правда, что именно благодаря этим фонарям я его и узнал. Мне даже пришло в голову, что все мои приключения на острове Буяне — это всего лишь сон. И что мое свидание с Веркой закончилось именно тем, чем оно и прежде заканчивалось неоднократно, ибо моя партнерша имела привычку заниматься сексом в местах, для этого дела не предназначенных. Я вздохнул было с облегчением, но тут же вспомнил про Людмилу. Ведь ее странное состояние нельзя было объяснить просто сном. Как не мог мне привидеться и тот человек с пистолетом.

— Мы у цели, — сказала мне женщина, сидевшая рядом со мной в салоне моего «форда». — Он живет здесь.

— И что я должен сделать?

— Убить. Чтобы занять его место в этом мире.

Из этих слов я заключил, что предо мной всё-таки Жанна, а не Верка. Хотя чем одна отличается от другой, мне пока что трудно было определить, очень может быть, они обе мирно уживаются в одном теле. Никого убивать я, разумеется, не собирался, но мне очень бы хотелось узнать имя человека, который мешает демону и ведьме в нашем мире.

— Пошли, — сказала Жанна, открывая дверцу машины.

— Ты что, собираешься голой болтаться по улице?

— Мы переоденемся в его квартире, нельзя терять ни минуты.

Это был мой дом. Я, разумеется, узнал его сразу. И, поднимаясь по знакомой лестнице на седьмой этаж (ночью лифт у нас отключают), я наконец сообразил, кого мы идем убивать. Лишним звеном в этой сатанинской игре был я, Вадим Чарнота. Это мое место в нашем мире должен был занять демон. Очень может быть, что этот демон и явится в замок Френ под утро, но вот Жанны он там уже не найдет. Похоже, Наташка своей неуместной магией поломала игру какой-то могущественной потусторонней организации. А игра, судя по всему, была сложной, причем настолько сложной, что у меня ум заходил за разум, когда я силился ее понять. С какой стати они ко мне привязались, эти странные существа, почему так старательно пытаются сжить меня со свету? Неужели во мне действительно есть нечто, что связывает меня с миром, не только с этим, но и с тем? Ведь недаром же меня стали пасти российские компетентные органы.

— А если его нет дома?

— Значит, его надо найти и устранить. Мы не можем рисковать. Никто не должен заподозрить, что вас двое.

Я очень хотел спросить у Жанны, как она собирается поступить с Веркой, но передумал. Если уж я взялся играть демона, следует хотя бы соответствовать взятой на себя роли. Надо полагать, этому существу отлично известно, зачем он пришел в наш мир. Во всяком случае, демону по статусу положено знать больше ведьмы, и мои бесконечные вопросы могут насторожить Жанну.

— Я войду один. Мне хватит минуты, чтобы нейтрализовать этого болвана. Душа его улетит в ад, а труп я спрячу в одном из параллельных миров.

Видимо, в моих словах не было для ведьмы ничего пугающего или неожиданного, ибо Жанна всего лишь кивнула в ответ на мои слова. Ключ от квартиры у меня был. Так уж получилось, что я повесил его на шею, когда он выпал из кармана моих мокрых штанов. Больше мне его просто некуда было деть. Я открыл дверь и неслышно ступил за порог. Жанну я оставил на лестничной площадке. Если кому-то из моих соседей по подъезду придет в голову мысль прогуляться по ночному городу, то он, надо полагать, будет приятно удивлен, встретив обнаженную женщину. Впрочем, долго томить свою напарницу я не стал. В конце концов, мне некого было убивать, а потому и проблем с трупом не возникло.

— Заходи, — коротко бросил я, приоткрыв дверь.

— Всё в порядке?

— Он даже не пикнул, — поделился я своими впечатлениями.

Я здорово проголодался, что и немудрено. Не знаю, как с аппетитом у демонов, но человеческий желудок нуждается в пище. А последний раз я ел почти сутки назад на постоялом дворе далекого и призрачного как сон острова Буяна. Поэтому я бросился к холодильнику и, пока моя сообщница принимала ванну, успел набить себе желудок колбасой и холодным куриным мясом, оставшимся от последнего ужина. После чего я сварил кофе, натянул джинсы и уселся в свое любимое кресло перед выключенным телевизором.

Жанна вернулась из ванной в своем, точнее в Веркином, халате, который та хранила у меня на всякий случай. Чашку кофе из моих рук ведьма взяла с опаской, а выпив, слегка поморщилась. По-моему, ей не понравился этот благородный напиток. Тогда как Верка кофе просто обожает и готова пить его в любое время и по любому поводу.

— А каким образом ты собираешься решать свои проблемы? — спросил я небрежно.

— Какие проблемы?

— Ну, хотя бы с одеждой.

Ведьма Жанна чуть заметно пожала плечами и провела рукой по махровому халату, после чего он мгновенно превратился в легкий блузон. Меня эта метаморфоза позабавила, но я всё-таки счел своим долгом заметить, что в Российской Федерации не принято щеголять голым задом и в дополнение к жакету хорошо бы обзавестись еще и юбкой. Мой совет приняли с должным вниманием, и через минуту все недостатки в одежде были устранены. Сеанс прикладной магии, когда мои новые брюки и почти новые кроссовки превратились соответственно в юбку и изящные туфельки, навел меня на довольно грустные размышления. Эти люди, а точнее нелюди, умели делать многое из того, о чем мы даже понятия не имели. Что сулило нашим компетентным органам большие проблемы.

— Кофе в этой стране пьют не морщась. А морщатся только тогда, когда пьют водку, причем стаканами. Советую вам это запомнить, сударыня.

Сударыня благодарно кивнула и мужественно выпила предложенную ей порцию бодрящего напитка.

— Мы встретимся в казино, — сказала она, поднимаясь с дивана. — Ты, конечно, знаешь туда дорогу.

— Безусловно, дорогая, — сказал я, целуя ее в щечку на прощанье. — Ты можешь за меня не волноваться. В этой стране я как дома.

Мне очень хотелось бы знать, куда ведьма Жанна столь уверенно направляет свои стопы, но, к сожалению, я не мог слишком явно демонстрировать свою неосведомленность. Наверняка демон и ведьма все свои действия обговорили заранее, и теперь каждый действовал сообразно взятой на себя роли.

Оставшись один, я первым делом потянулся к телефону и позвонил в больницу в надежде на то, что эскулапы меня обрадуют, но увы. В состоянии Людмилы никаких обнадеживающих изменений не произошло. Она по-прежнему пребывала в летаргическом сне, а медицинские светила, присланные из столицы, только недоуменно пожимали плечами да чесали затылки.

Ситуация складывалась критическая, и мне не оставалось ничего иного, как обратиться в компетентные органы родимой державы. Сокольский моему звонку явно обрадовался и сразу же назначил конспиративную встречу. Я не был уверен, что сотрудники ФСБ справятся с нечистой силой, но это был как раз тот случай, когда утопающий хватается за соломинку.

Рассвет застал меня в машине. Я на всех парах мчался к загородному особняку, с визита в который, далеко, к слову, не добровольного, началась эта странная эпопея. Затрудняюсь ответить, почему Станислав Андреевич поселился в таком роскошном дворце. То ли его ведомству деньги некуда было девать, то ли у Сокольского нашлись богатые доброхоты. В любом случае не худо было бы выяснить, не является ли генерал лично заинтересованной стороной в этом странном и запутанном деле.

Уже знакомые мне сотрудники федеральной службы встретили дорогого гостя на крыльце. Правда, в этот раз они не стали выворачивать мне карманы, что можно было посчитать хорошим знаком. Видимо, Сокольский мне доверял, по крайней мере был уверен, что я не стану стрелять в него из пистолета.

— Итак? — поднялся мне навстречу Станислав Андреевич.

— Я вас поздравляю, господин Сокольский, вы завербовали замечательного агента, который наряду с прочими своими качествами является еще и демоном.

— Вы кого, собственно, имеете в виду? — удивился Сокольский.

— Себя, разумеется. А что, вообще-то у вас есть и другие агенты.

Сокольский предложил мне присесть, и, устроившись с удобствами в кресле, я приступил к рассказу о своих приключениях. Станислав Андреевич слушал меня внимательно. Присутствовавшие при нашем разговоре два его сотрудника откровенно недоумевали. Похоже, они считали меня сумасшедшим. Впрочем, я на них не обижался, ибо иной реакции на свой рассказ и не ждал.

— А вы уверены, что вам это не приснилось? — осторожно спросил Сокольский. — Согласитесь, Вадим, зверь апокалипсиса — это уже слишком.

Что ж, пришлось расстегнуть рубашку и показать слегка растерявшемуся генералу отметины на своем теле.

— Похоже на медвежью лапу, — сказал один из сотрудников.

— А что это за знаки у вас на теле? — спросил Сокольский.

— Понятия не имею. Они стали появляться по мере заживления царапин. Мудрая львица считает, что для меня эта встреча даром не пройдет. И что часть адской силы, которой обладал зверь, теперь обосновалась во мне. Кто знает, может быть, поэтому ведьма Жанна не усомнилась в моей демонической сущности.

— Миша, принеси-ка лупу, — попросил одного из своих сотрудников Станислав Андреевич.

Миша, ражий детина ростом под метр девяносто, обернулся на удивление быстро, и Сокольский принялся сосредоточенно разглядывать мое плечо через увеличительное стекло. Не знаю, что он там обнаружил интересного, но лицо его помрачнело.

— Так вы говорите, что у Жанны и этого демона есть в нашем городе какие-то дела?

— Судя по всему, да, а иначе зачем им было устранять Вадима Чарноту, то есть меня? Я хотел вас попросить, Станислав Андреевич, выяснить, где сейчас находится Вера Григорьевна Смирнова. У меня есть основания полагать, что ей угрожает опасность.

— Вы запоздали со своим предостережением, Вадим, — сокрушенно вздохнул Сокольский. — Вера Смирнова была застрелена в казино. Случилось это вчера в восемь часов вечера. Пуля попала ей прямо в сердце. Врачи констатировали мгновенную смерть. К сожалению, мой сотрудник, следивший за Смирновой, не смог предотвратить печальное развитие событий. Всё произошло слишком быстро. Выстрел прогремел неожиданно, и Вера Григорьевна стала случайной его жертвой.