Казак в океане Волошин Юрий

Дюпрэ был поражен столь неожиданным решением, но перечить не осмелился. В выражении лица и голосе хозяина он услышал непреклонность и решимость.

Холостой выстрел дал понять пиратам, что их предложение принимается. Во всяком случае, так был понят этот знак.

А Лука торопливо и незаметно готовился к абордажному бою. Матросы заряжали пушки, мушкеты и пистолеты. Некоторые с вант махали пиратам шейными платками и что-то кричали. А оружие уже раскладывалось вдоль борта.

– Савко, – позвал Лука друга. – Тебе ответственное задание. С марса подстрелить капитана и его помощников. Сам определишь, когда стрелять. Твой выстрел будет сигналом для атаки. Гляди не промахнись!

– Как близко мы подойдем, Лука?

– Думаю, что удастся подобраться саженей на двадцать. Лучше меньше. Там видно будет.

– Сделаю, Лука. Дай только выбрать мушкет.

Несколько матросов полезли по вантам ставить паруса. С ними и Савко с двумя мушкетами и пистолетами за поясом.

Расстояние, разделявшее суда, медленно сокращалась, и уже через три четверти часа они сблизились достаточно, чтобы Савко мог прицельно и наверняка сделать выстрел.

Матросы с веселыми лицами приветствовали пиратов. Те отвечали тем же, весело, беззлобно матерились и выкрикивали шутки в адрес новичков, приглашая на общее привольное житье.

Пираты ничего не подозревали. Ни у кого не было в руках оружия, если не считать ножей за поясами. Их было около пятидесяти человек, и все они горели жаждой побыстрее заполучить хороший приз в виде испанского корабля, груженного драгоценностями Мексики.

На палубе появилась Катуари в штанах, кожаной куртке, с пистолетами и шпагой за поясом. Лука побледнел, толкнул женщину к двери каюты и прошипел зло:

– Ката, иди к детям! Тут не твое дело начинается! И брось оружие! Заметят, что тогда будет! Немедленно в каюту!

Она молча удалилась, а Лука прикидывал расстояние до пирата. Уже меньше двадцати саженей, а выстрела все нет. Он поглядывал на марс. Матросы убирали паруса, готовились лечь в дрейф. Капитан Дюпрэ откровенно волновался. Он еще ни разу не участвовал в морском сражении, тем более с пиратами.

– Эй, Люк, ты что, на абордаж хочешь нас взять?! – кричал в рупор капитан Ленгар. – Смотри, а то придется платить за ремонт моего корабля!

– Хочу подойти ближе и не пользоваться шлюпкой, Ленгар! – прокричал в ответ Лука, и в этот момент грохнул выстрел с марса.

Ленгар схватился за грудь и осел на палубу.

Загрохотали мушкеты, грохнули пушки, и их тут же стали спешно перезаряжать.

Палуба пиратского судна покрылась трупами и ползающими ранеными. В грохоте частой стрельбы их вопли, проклятия и матерщина прорывались отдельными всплесками ярости и обиды.

Совсем с близкого расстояния пушки прогрохотали еще раз, посылая смертоносные пучки картечи. Опять пираты падали на палубу, метались по ней, хватали оружие и вяло отвечали на огонь нападавших. Но силы становились явно неравными. Половина пиратов была убита или тяжело ранена. Остальные, потеряв капитана и помощников, не смогли еще организовать отпор и стреляли без прицела, торопливо и почти безрезультатно.

Рулевой плавно подвел судно к пирату, борта сцепили, и волна матросов, стреляя из пистолетов, ринулась на палубу пиратского корабля. На своем судне остался чуть ли не один дед Макей, который палил из мушкета по пиратам, спокойно его перезаряжая и не переставая посасывать трубочку.

Пиратов оставалось в строю всего не больше десятка, но они отчаянно рубились саблями, кололи шпагами, стреляли из пистолетов.

Лука, Савко и Галуа были впереди всех. Они были уже в крови, но еще не понимали в чьей. Это будет позже, когда азарт и волнение боя пройдут. Немного в стороне махала шпагой и Катуари. Она уже дважды поражала из пистолета пиратов и теперь помогала неграм. Те были не столь опытны и смелы, и их приходилось подбадривать.

Последние защитники в числе шести пиратов сдались, побросали оружие и подняли руки.

Бой закончился. Палуба алела пятнами и потоками крови. Трупы лежали густо, и их пока что никто не убирал. Все очумело посматривали по сторонам, удивляясь, что живы.

Катаури со шпагой в руке подскочила к пленному матросу и крикнула ему в лицо со злобной ухмылкой:

– Признавайся, собака паршивая, сколько индейских женщин ты изнасиловал?!

– Что это за баба такая? – усмехнулся матрос, стараясь бодриться. – Ну всего-то двух, если тебе так хочется! Подумаешь, ценность какая!

– Так получи два удара, негодяй!

Катуари с силой вонзила в его живот клинок. Пират охнул, согнулся, но получил еще один укол в живот. Он выпучил глаза, завалился на бок, продолжая недоуменно смотреть на эту ужасную женщину. В глазах застыли вопрос, смертная мука, и с этим взглядом он и отошел в мир иной.

Лука оттащил Катуари от пленных. Та вырывалась, но Лука не отпускал и наконец отнял у нее шпагу.

– Успокойся, прошу тебя! Ката, все свершилось по твоему желанию! Так приди в себя и успокойся! Ты отомстила!

Она вдруг перестала сопротивляться, поникла и опустилась на замызганный настил палубы. Лука придерживал ее.

– Жан, отведи ее в каюту. Пусть умоется и выпьет вина. И последи за ней.

Лука строго глянул на мальчишку, и тот заторопился выполнить приказ.

Экипаж потерял пятерых убитыми, и восемь человек были ранены. Немного досталось и Луке. Чей-то клинок проткнул кожу на бедре, и Савко старательно перевязывал рану чистой полоской хлопчатой ткани.

Груз у пиратов был небольшой, но достаточно ценный. Денег и драгоценностей у них собрали на полторы тысячи экю, а в трюме по подсчетам находилось на четыре тысячи экю груза. Тут были бруски ценного красного и розового дерева, ящичек вполне приличного жемчуга, продовольствие, вино и ткани. Половина трюма была пуста.

– Хозяин, что будем делать с кораблем? – спросил Дюпрэ, поглаживая перевязанную руку.

– Где ты прихватил пулю, Дюпрэ? – поинтересовался Лука.

– Судьба, хозяин! Да это пустяки. Царапина. Так что делать с судном?

– Пойдет с нами. Это ценное приобретение, Дюпрэ. Грех его оставлять в море, когда у нас и так дела не из блестящих.

– Распределю людей, и двигаемся дальше?

– Да, капитан. Уже пора, и так дело к вечеру клонится.

Час прошел в приготовлении кораблей к плаванию. Людей явно было мало, однако приличный корабль оставлять не хотелось. Пленных матросов определили на разные суда, и оба корабля медленно потащились на юг.

Лука зашел в каюту к Катуари. Она лежала на койке, уже переодетая и с широко открытыми глазами, неподвижно устремленными в неизвестность.

– Как ты, Ката? – спросил он, присел на край койки, положил руку ей на горячий лоб.

Она улыбнулась, долго смотрела в его глаза, лицо, потом сказала:

– Почему не все белые такие же, как ты, Люк?

– А что я? Я как все. Только люблю тебя, Ката. Кстати, коль я почти французом стал, не называть ли тебя по-французски? Катрин, а?

– Тебе так лучше будет, Люк?

– Думаю, что так будет всем лучше. Меньше вопросов и подозрений. Я и себе придумал французскую фамилию. Теперь я Негубэн. Это немного похоже на мою прежнюю, но на французский лад.

– Я согласна со всем, что ты делаешь, милый мой Люк Негубэн. – И она засмеялась напряженным смехом.

– Ты выполняешь свое обещание? – спросил Лука.

– Ты мой муж, и я должна тебя слушаться и подчиняться, Люк.

– И ты этого хочешь?

– Конечно, мой муж! Я ведь люблю тебя и хочу всегда быть с тобой. Теперь я не позволю тебе уходить в море одному. Я пойду с тобой.

– А дети, Катрин? Им нужна мать больше, чем отец, особенно в таком возрасте.

– Тогда и дети будут с нами, Люк. Если погибать, то всем вместе. Мне так хотелось бы. Это возможно?

– Ох, Катрин! Ты постоянно задаешь мне трудные вопросы. И ответить на них очень трудно, почти невозможно!

– Все возможно, милый мой! Только нам нужно найти постоянное место для житья.

Лука вздохнул, не ответил. Он боялся нарушить тот мир и покой, который у них воцарился только что. Он лишь заулыбался, наклонился и долго нежно целовал чистую, умытую кожу лица, шеи.

Катрин улыбалась в ответ, молча подставляла губы, а он их избегал.

– Почему ты уклоняешься, Люк? – спросила она немного с обидой в голосе.

– Губы – это страсть, как я понимаю, а мне сейчас хочется только нежности, мягкости, понимания, моя Катрин.

– Как странно звучит мое новое имя, Люк, – бросила она с улыбкой, и в голосе сквозила та нежность, в которой так нуждался сейчас Лука.

Потом они долго сидели обнявшись и ни о чем не думали, наслаждаясь наступившей тишиной и покоем. Но прибежали дети, вырвавшись из-под опеки кормилицы, и нарушили эту идиллию своим щебетанием и требованием внимания.

Пришла кормилица забрать детей. Катрин строго глянула в ее черные глаза и промолвила:

– Ты хорошо смотришь за детьми, но этого мало, Марта. Придется тебе научиться заряжать мушкеты и пистолеты. Нас стало слишком мало, и каждая пара рук много значит.

Негритянка смутилась, не пытаясь даже скрыть страх. Она промолчала и удалилась, надеясь, что госпожа забудет свое распоряжение.

– Катрин, стоит ли тревожить эту женщину подобными приказами?

– Пусть она тоже помогает. Не такое уж и хитрое дело – заряжать оружие. Я вот двоих ранила и тем помогла сохранить кому-то жизнь, милый мой Люк, – уже с улыбкой закончила она.

– И мне это очень не нравится, Катрин. Очень! И прошу, больше не делай попыток воевать. Ты нужна детям.

Она не стала спорить, но Лука был уверен, что не убедил жену.

Показались берега, к которым они шли. Катрин смотрела на них с надеждой и любовью.

– Катрин, что мы тут будем делать? – спросил Лука, прильнув к окуляру подзорной трубы.

– Жить, работать, Люк. Что ж еще? Как все.

– Что-то слишком много собралось воинов на берегу. И нет ни женщин, ни детей. Это похоже на встречу неприятеля.

– Они же не знают, что мы друзья и что я на борту, Люк. Наверняка им известно о нападении пиратов на соседей. Вот и приготовились к встрече.

– Ты пойдешь в шлюпке, или подождем прибытия индейцев?

– Я рассчитываю, что мы вдвоем отправимся к ним на берег. Они знают, что ты друг индейцев, и хорошо примут тебя.

Суда сбросили паруса, легли в дрейф в четверти мили от берега. Спустили шлюпку, двое негров сели на весла, Лука с Катрин устроились на корме, и гребцы принялись за работу. Волна была довольно высокой, шлюпку бросало вверх, потом опускало, в нее залетали брызги, охлаждая разгоряченные лица.

На полдороге Катуари пересела на нос, потом встала во весь рост и стала махать платком с улыбкой на губах.

– Катрин, мне не нравятся твои собратья, – молвил Лука, изредка прикладываясь к подзорной трубе. – Они возбуждены и агрессивны.

– Они еще не узнали меня, Люк. Далеко. И я в европейском платье.

Немного погодя с берега раздался тихий хлопок выстрела, потом вжикнула стрела. Катуари закричала что-то по-карибски.

Стрелять перестали. Начались переговоры. Лука приказал гребцам поднять весла. Он беспокоился и имел для этого повод. Индейцы вели себя непримиримо, угрожали оружием и кричали что-то, чего Лука понять не мог.

– Катрин, что происходит? – не выдержал Лука.

Она продолжала кричать, сердилась, но индейцы, казалось, были непреклонными.

– Люк, они не хотят принять нас! – повернулась она к корме. – Угрожают. Что нам делать? Я в недоумении и ничего не могу понять.

– Но что они говорят, Катрин?

– Что я переметнулась к белым, и теперь я не их дочь. Требуют уходить, иначе начнут стрелять в нас.

– Они обозлены и их можно понять, Катрин. Надо поворачивать назад, пока не поздно. Я вижу, что они распаляются все больше.

– Но как же так? Они ведь хорошо знают, что мы друзья индейцам! Этого не может быть! Надо высаживаться!

В это время стрела пролетела в футе выше головы Катуари как прямой знак серьезных намерений карибов. Это уже поняла и Катрин.

Волны и ветер постепенно приближали шлюпку к берегу. Стало очень опасно. Лука, не дожидаясь конца переговоров с карибами, крикнул гребцам:

– Поворачиваем и идем назад! Судьбу искушать не стоит!

Негры с рвением взялись за весла. Они уже считали себя мертвецами, и слова хозяина обрадовали их.

Шлюпка круто развернулась, снопы брызг окатили людей, Катуари уцепилась за борт и перестала кричать. Лишь смотрела, как карибы неистово пританцовывали, выказывая все признаки радости.

А Катуари согнулась на носу и больше не смотрела на берег. Она была в высшей степени обескуражена, унижена, оскорблена и подавлена. Такого ей и в жутком сне не могло присниться.

Лука молчал, благодаря Господа, что уберег от смертельной опасности. А она была так близко! По-видимому, карибы все-таки испытывали какие-то добрые чувства к Катуари, вот и не прикончили их всех, лишь показывали свою неприязнь.

На борту их молча встретили матросы. Им было не понять, что происходит и почему супруги так трагически подавлены. Хотя если быть честными, то Лука всем случившемся был даже доволен, но боялся в этом признаться даже самому себе.

Они прошли в каюту. На ходу Лука бросил капитану:

– Идем дальше на юг, капитан. Что там дальше по курсу?

– Мартиника, хозяин, – коротко ответил капитан.

– Французский остров. А дальше?

– Сент-Алуэн, хозяин. Французский остров.

– Слишком близко от Гваделупы. Ну ладно, следуем курсом на Мартинику.

Катрин долго молчала. Лука не стал приставать с расспросами, понимая, как она расстроена и оскорблена в самых лучших своих намерениях. Ему было жалко ее, хотелось обнять, приласкать, но он вышел, поспешил к детям. Это сейчас было ему необходимо. С ними он пытался отвлечься на время от случившегося с Катрин.

Перед заходом солнца на горизонте показался силуэт гор Мон-Пеле.

Капитан убавил парусов, второе судно последовало его примеру, и, сбросив ход, оба изменили курс на юго-западный. Дойти до Сен-Пьера засветло было невозможно, потому нужно было отойти от берега подальше.

А ранним утром подошли к небольшому порту на склоне вулкана. Тот возвышался на востоке громадиной, покрытой темными лесами.

Городок был главным на острове. Несколько парусных баркасов и одна барка покачивались на якорях вблизи берега.

– Капитан, бросим якоря вблизи внешнего рейда. Поглядим, как тут дела и можно ли тут сбыть товар и закупить продовольствие, – Лука не отрывался от окуляра трубы, но ничего, предвещавшего опасность, не заметил.

Лука с капитаном Дюпрэ отправились в шлюпке на берег выяснять положение дел. При этом Лука выступал в роли простого гребца и усердно работал веслами.

Таможенная служба здесь была лишь в зародыше, и никто не чинил препятствий предприимчивым людям. Лишь один из чиновников поинтересовался по поводу контрабанды. Капитан Дюпрэ заверил, что таковой нет, и на этом чиновник формальности завершил, заметив на прощание:

– Прошу не задерживаться с платежами в казну города.

Рынок располагался у самых причалов, и Лука с капитаном еще до полудня договорились о поставке некоторых товаров местным купцам.

– Что ж, – проговорил довольный Лука. – Всего-то ничего на острове, а все почти дела завершили. И не без успеха!

– С чем и поздравляю вас, хозяин, – ответил Дюпре. – Какие будут приказания, месье Негубэн?

Лука улыбнулся, услышав новую фамилию:

– Отложим этот вопрос на завтра. Мы еще не весь товар распродали. Впереди Сент-Алуэн. Надо и для этого острова что-то оставить. И познакомимся с ним поближе. Не помешает.

– Не помешает, – согласился капитан.

На Сент-Алуэне шла война с карибами. Было неспокойно, но в поселке Кастри встретили корабли с радостью и надеждой. С товарами на острове было совсем плохо, и поселенцы надеялись воспользоваться неожиданным визитом двух судов для удовлетворения своих потребностей.

Однако Лука почти ничего не мог предложить из того, что нужно было поселенцам. Ни оружия, ни припасов к нему он выделить не решился. И продовольствие самому было нужно. Лишь сбыли все ткани, что находились в трюме.

– Здесь нам явно не повезло, – недовольно заметил Лука капитану Дюпрэ. – Будем двигаться дальше на юг, капитан? Что там у нас впереди?

– Следует изучить карту, хозяин. Я в этих водах никогда не плавал. Позволите удалиться? Я быстро. И штурман мне поможет.

После недолгого отсутствия капитан и штурман, месье Отен Коше, доложили:

– Хозяин, на юге цепь маленьких островов. Они вряд ли могут представлять интерес. Но дальше лежит большой остров. Испанцы назвали его Консепсьон.

– И чей он теперь?

– Трудно сказать, хозяин. Но судя по тому, что испанцы не заинтересовались этими островами, и Консепсьон мог быть ими отдан. Только кому? Тут и англичане могут быть. Как и на Сент-Висенте. Он лежит приблизительно в тридцати милях к югу. Два часа хода, и мы его можем заметить.

– Тогда держим курс на Консепсьон. Англичане мне не подходят. А Консепсьон может оказаться свободным.

– Понял, хозяин. Отен, проложи курс. Но сдается мне, что эти малые острова следует обойти западнее. Не доверяю я им.

– Постараюсь, капитан, – ответил штурман и поспешил в каюту.

Не заходя на Сент-Висент, оба судна несколько дней находились в открытом море и не видели земли.

И вот марсовый матрос закричал, указывая рукой:

– Слева по курсу земля! Вижу вершину горы!

– Это Консепсьон, – заметил капитан. – Хорошо бы найти европейское селение, а то индейцы могут и пощипать нас. Тут они отчаянные. Как, впрочем, и на более северных островах.

Лука согласно кивнул.

Ночь продрейфовали вдали от берега. Утром приблизились к северной оконечности острова. Слева виднелась группа скалистых островков, покрытых пальмами и кустарником. По-видимому, они были безлюдны.

Лука долго изучал берег. Где-то далеко он различил дымок.

– Берег пустынен, но дымок виден. Есть довольно удобная бухта, можно организовать стоянку. Поселенцев не заметно.

– Можно высаживаться? – спросил Савко. – Место вроде бы неплохое. Потом можно будет и поселенцев поискать.

– Сначала надо разведать берег. Вдруг индейцы окажутся негостеприимными, а это будет слишком хлопотное дело – воевать с ними.

– Можно взять с собой Катрин. Хоть язык знает и будет договариваться с карибами.

Лука взглянул на друга с укором. Тот понял, чем так недоволен Лука, но все же повторил:

– Но если на берегу карибы, то как мы с ними будем вести переговоры? А Катрин своя для них. И я не хотел тебя обидеть, Лука.

– Ладно, уговорил. Но спрошу у Катрин. Ей решать.

– Уверен, что она согласится, Лука.

– И ты сомневался в моем согласии? – спросила с удивлением Катрин, услышав предложение друзей. – Конечно, я поеду с вами и сделаю все, чтобы подружиться с карибами.

– Как ты думаешь, брать нам оружие? – спросил Лука. – Эти карибы уж слишком воинственны и долго не думают перед нападением.

– Лучше взять, Лука, – откликнулся Савко. – Все спокойнее будет.

Две шлюпки высадили на берег пятнадцать человек. Он был пустынен, зарос высокой травой, кустами в цвету и высокими пальмами. Птицы распевали утренние песни, насекомые верещали в траве, воздух благоухал восхитительными пьянящими запахами нетронутой природы.

Дальше возвышались пологие холмы, а за ними виднелась вершина горы в сизой дымке. Место оказалось отличное. Здесь можно было устроить свою жизнь.

– Хозяин, карибы! – закричал негр и указал пальцем в сторону леса на склоне холма, спускавшегося к морю.

Человек двадцать воинов в полном снаряжении и с раскрашенными лицами стояли на опушке, немного скрытые высокой травой. Они не угрожали, просто спокойно смотрели на белых людей.

Те молча переглянулись. Руки сами потянулись к оружию.

– Катрин, давай подойдем к ним поближе, – сказал в волнении Лука. – Ты поговоришь с ними. Объясни, что мы хотели бы поселиться на этом берегу и быть хорошими соседями.

Катрин молча кивнула. Она была взволнована не меньше Луки, и это было видно по выражению ее лица.

Лука и Катрин с двумя неграми прошли шагов пятьдесят по направлению к индейцам. Те не тронулись с места. Лишь поправили свои луки.

Когда сблизились шагов на двадцать, Катрин крикнула по-карибски:

– Белые люди приветствуют вас, славные воины! Они хотят с вами дружить!

Начались переговоры. Индейцы сделали несколько шагов навстречу, остановились, и переговоры продолжались еще добрых полчаса. Наконец они прекратились. Карибы, не поднимая оружия, подошли вплотную и с любопытством разглядывали пришельцев. А Катрин в это время рассказывала, чего она добилась:

– Они приглашают к себе в деревню. Там вожди договорятся с нами. Они вполне дружелюбны. Говорят, что уже встречались с белыми, и те живут в нескольких местах к югу. Живут мирно, торгуют, и все довольны.

– Очень хорошо, Катрин, – воскликнул Лука. – Скажи им, что мы принимаем их предложения и приглашаем за подарками.

Индейцы охотно последовали за белыми и неграми, которые их больше интересовали. Наверное, они еще не встречались с такими странными черными людьми.

Лука хорошо, не скупясь, одарил индейцев, и те ушли с довольными улыбками, повторив приглашение пожаловать на разговор.

К вечеру от карибов пришли посыльные и отвели белых в деревню. Она располагалась в двух милях к югу. По этому случаю был устроен праздник, горели костры, аромат жареного мяса распространялся в воздухе.

Вокруг площади, где стоял большой дом без окон, крытый пальмовыми листьями, располагались дома поменьше для отдельных семей. Через щели было видно внутреннее убранство этих домов с гамаками между столбами, резными скамьями для глав семей и домашней утварью в виде плетеных корзин, сумок и праздничных женских передников, расшитых бисером и цветными нитками с геометрическими узорами и стилизованными животными.

Гостей приняли немного настороженно, но вполне приветливо. Вожди и старейшины важно курили трубки, вокруг сидели самые достойные воины со множеством шрамов на лицах и телах.

Бездымный костер горел ровным пламенем. Лука, Катрин и еще двое белых – это были Савко и штурман – расселись все вместе вокруг костра, выкурили по трубке, помолчали и лишь потом через Катрин начали переговоры.

Они длились долго, обстоятельно, были приостановлены лишь поздно вечером. И тут начался праздничный пир. Кушанья уже были готовы, женщины в праздничных передниках и с лентами в волосах разносили на широких листьях и деревянных резных блюдах гостям и вождям куски мяса, рыбу, лепешки из маниока и плоды.

Катрин шепотом передавала результаты переговоров:

– Мы можем занять небольшую часть берега, – говорила она, не прекращая уплетать давно не приготовлявшихся у них кушаний. – Это более тысячи шагов по берегу и столько же в глубину острова.

– Для нас этого будет недостаточно, Катрин, – опечалился немного Лука.

– Они хотят вначале присмотреться к нам, Люк. Потом можно выторговать и другие участки. Надо немного подождать, и все наладится. Они не знают цены своим землям, и тебе почти ничего это не будет стоить.

– Хорошо, Катрин. Ты узнала, где ближайшее поселение белых? И кто они?

– Я поняла, что это французы, и ближайшее их селение, как они говорят, в дне пути на юг по берегу.

– Значит, их легко можно найти. Это мы попытаемся сделать позже. И много здесь французов?

– Вряд ли, Люк. Они всего не знают. Я и не спрашивала. Позже узнаем.

Лука обдумывал услышанное, а Катрин продолжала разговаривать с вождями. Они удивлялись, как женщина смогла стать чуть ли не во главе белых, и Катрин никак не могла, да особо и не хотела убедить их в обратном.

Они хорошо знали остров Уаи-Тукубули, но ничего не слышали про Лиамуигу. Видимо, тот был слишком далеко от них.

Уже по пути к берегу Катрин поведала Луке еще одну приятную весть:

– Они согласились выделить человек десять-двенадцать для расчистки земли под посевы, Люк.

– Это ты хорошо устроила, Катрин, – ответил довольный Лука. – Я как раз подумал, что один корабль надо бы отправить на закупку скота и семян различных культур. Я уже заметил, что здесь хорошо растут бананы, и их надо посадить и нам.

– Я поеду с тобой? – пытливо спросила Катрин.

– Я останусь здесь. Слишком много работ. А с кораблем справится и капитан. Разве я могу оставить нашу колонию без хозяина? – улыбнулся он.

Скоро на участке начали расчищать землю от деревьев и кустарников, строить жилье, в том числе и большой дом для Луки. Посадили несколько кокосовых орехов, благо кокосовые пальмы на острове уже росли в небольших количествах. Посеяли картошку, маис и овощи, но основное было впереди.

Лука с дедом Макеем за несколько дней оснастили большую шлюпку мачтой и парусом, готовя ее к путешествию вдоль берега. Надо было налаживать отношения с французскими поселенцами.

Пленные пираты, а их оказалось больше десятка, были приняты в колонию и принялись обустраиваться, подписав контракт, по которому обязывались три года работать бесплатно и не пытаться бунтовать. После чего они получат надел земли или исчезнут по своему усмотрению.

Негры, как рабы, никаких особых прав не имели, но могли получить небольшие участки земли для личного пользования, если заведут семьи.

Савко вскоре объявил, что берет в жены индианку и будет жить отдельно. Вожди выделяли ему надел земли по соседству с участком Луки. Кстати, он заплатил за свои владения двумя штуками ткани, несколькими топорами и ножами. От рома в качестве платы он отказался, боясь, что дети природы слишком быстро приобщатся к этому ужасному пороку.

– Скажи своим карибам, что рома пусть и не просят, – говорил он Катрин. – Я лучше им передам десяток мачете, которые заказал. Это им будет куда полезнее и никакого вреда не принесет.

– Хорошо, Люк, я передам, хотя это и обидит их. Постараюсь убедить.

– И намекни, что я хотел бы еще немного угодий прирезать. Заплачу хорошо.

– Ты и так много платишь по сравнению с другими, Люк.

– Откуда это тебе известно? Индейцы сказали?

– Сказали. И им очень приятно это сознавать. Они довольны этим и с радостью позволят тебе приобрести любые угодья.

– Катрин, ты меня удивляешь! Ты говоришь, как настоящий поселенец. Это не похоже на тебя. Что произошло?

– Но ты ведь сам учил меня изменить отношение к жизни. Потому я подумала, что раз я твоя жена, жена белого, то и поведение мое должно соответствовать нормам белого человека. Разве ты не рад этому?

Катрин как-то необычно повела плечом, и это кокетливое движение возбудило Луку. Волнение охватило его, а Катрин улыбнулась соблазнительно, сказав вдруг: